Мэв прижала к груди свёрток и открыла дверь магазина. В лицо дохнуло сладкими благовониями и ноткой терпких духов. Девушка вошла внутрь. Едва створка за спиной закрылась, как уши заполнил мелодичный и тихий звон, исходивший от бирюзовых камней, что заменяли в лавке свечи. Эти стоявшие на подставках кристаллы заставили тело посетительницы пойти мурашками.
«Будто затвердевшая магия», — подумала Мэв и осмотрелась. Убранство магазина поражало воображение роскошью. Ноги утопали в ворсе красного ковра. Яркие гобелены на стенах изображали знаковые для Империи события: уже знакомая Мэв тема с девой и драконом перетекала в череду людей и даже пары тёмных эльфов, которые передавали алый камень из рук в руки, пока последний владелец, высокий и темноволосый мужчина, не разломал его и не выпустил наружу золотое сияние.
«Какое умиротворённое и благородное лицо. — Мэв невольно залюбовалась последним изображением. Закрыв глаза, мужчина раскинул руки, будто крылья. Его тело, ниже груди, растворялось в свечении. — Мартин Септим. — Догадалась девушка. — Он тоже сражался с даэдра. И победил. Вот только цену этого триумфа я видела на развалинах храма Единого».
Краем глаза заметив движение, Мэв резко повернулась к стойке по центру магазина.
— Мэвель Улькарин? — удивлённо поприветствовала её альтмерка-торговка.
Девушка досадливо закусила губу. Она тут же узнала в продавщице подругу свекрови. Ту самую, что едва не напала на неё вместе с Доринеллой, когда Мэв впервые прогуливалась с Иенн по городу. А позже в доме Циаранов именно эта особа горько сетовала на то, что связь эльфа с человеком иногда приносит потомство.
«Вот же проклятье! — Мэв сжала свободную руку в кулак и тут же спрятала его в складки юбки. — И что мне делать? Отступить? Она ведь наверняка всё расскажет Эльвени, а та Далемару…»
Мэв живо представила, как муж смотрит на неё с осуждением. Как свекровь, стоя около сына, подговаривает того отобрать у дикарки все былые подарки.
«Нет! Даже если узнают… пусть. Эти драгоценности — мои! Я в праве поступить с ними так, как посчитаю нужным, — твёрдо решила девушка, окидывая взглядом торговку. — Если я сейчас сбегу от неё, трусливо поджав хвост, то как смогу дать отпор той, что тысячекратно коварнее и хуже?»
— Сфорцина. — Девушка приветственно кивнула, вспомнив имя альтмерки.
На лице женщины, вопреки ожиданиям, не появилось ни презрения, ни привычной спеси. Деловитым жестом эльфийка пригласила Мэв приблизиться к себе.
— Что привело тебя в наш магазин, дорогая? Хочешь приобрести новые украшения? Если так, то ты выбрала очень удачное время: мой муж только вчера доставил новую партию ювелирных изделий из Вудхарта, тончайшей работы признанных эльфийских мастеров. — Жестом альтмерка указала на длинную витрину, где на подушках из тёмного бархата сияли тонкие диадемы и ожерелья из такого светлого золота, что походило цветом на свежий снежный наст. Камни отражали магический свет и отбрасывали радужные блики. Оторвать взгляд от этой красоты было трудно. — Что тебя интересует? Кольца, серьги, броши? Может быть, полные гарнитуры? Есть рубины, изумруды и сапфиры редких оттенков.
— Вообще-то, я хотела продать драгоценности, а не купить, — с ходу уведомила женщину Мэв. Нордка надеялась, что при этом её голос не прозвучал слишком сухо. Подливать масло в пламя неприязни было глупо.
Сфорцина не явила удивления. Не гася приятной улыбки, она указала на стол перед собой. Как видно, женщина блестяще умела разделять рабочую ипостась от обыденной. Выкладывая содержимое свёртка перед торговкой, Мэв поймала себя на мысли, что поверила бы в искренность этой любезности, если бы не слышала, как эта же альтмерка сетовала на то, что детей от межрасового союза не
убирают, будто нежелательное потомство дворовой кошки.
Эльфийка аккуратно взяла в руки босмерский венец, деловито достала из-под прилавка лупу и стала рассматривать клейма. Мэв не спускала глаз с украшения. Видеть то, как эту вещь трогают посторонние, было неприятно.
— Работа алинорских ювелиров! — наконец воодушевлённо провозгласила Сфорцина. — Присутствует метка мастера. Жаль, не могу его опознать: мы не закупаем товары с островной территории Альдмерского Доминиона. Но белое золото высшей пробы, а камни подлинные и качественной огранки. Всё же самые выдающиеся умельцы живут на Ауридоне. Не жалко расставаться с такой прекрасной редкостью?
— Здесь ещё кольца и браслеты с ценным зачарованием.
Отвечать на вопрос Сфорцины Мэв не желала. Не хотела врать. Воспоминания о том, как Далемар водружал этот венец ей на голову, оказались слишком болезненными. Его длинные пальцы поглаживали её волосы, усмешка и искорки в золотых глазах заставляли сердце биться чаще. Тогда Мэв была счастлива и верила, что у их брака есть будущее.
Отложив диадему, альтмерка принялась изучать остальные драгоценности. Женщина не спешила, вертела украшения в руках, осматривала их и лишь в конце нахмурила высокий лоб.
— А вот это местное производство, — несколько рутинно вынесла вердикт Сфорцина и положила ценности на небольшие весы. — Золото красноватого оттенка из-за высокого содержания меди. Сплав очень твёрдый, так что указанная проба явно завышена. Впрочем, болванки для зачарования намеренно делают по этой технологии, дабы металл был более стойким к регулярной носке. Что до камней, то они подлинные, но их чистота и огранка довольно заурядна. Но так как эти вещи зачарованы, то за них можно хорошо заплатить. Вот только оценка наложенной магии займёт время. Примерно неделю-полторы, в зависимости от занятости нашего эксперта из Хироназиума Коллегии Шёпотов.
— Но мне нужны деньги сегодня! — выпалила Мэв, прежде чем успела прикусить язык.
Глаза торговки сузились. Нордка тут же поняла, что совершила роковую ошибку: озвучив свою нужду, она похоронила надежду продать украшения за достойную цену. Тут же лицо Сфорцины приняло сочувственное выражение, но Мэв прекрасно понимала, что та своей выгоды не упустит.
— О моя дорогая, — сердечно протянула высокая эльфийка. — Пойми, я не могу дать соразмерную цену за зачарование, не зная его истинной сути. На предметах отсутствуют официальные клейма наложенных чар. Чтобы их проставить, мне придётся заплатить эксперту. Это большие траты и риски. Ведь я даже не знаю, что сокрыто в этих предметах.
— Это обереги от магического воздействия. — Мэв очень старалась не показывать досады, но понимала, что торговка всё прекрасно видит.
Словно подтверждая эту мысль, Сфорцина ещё раз сочувственно кивнула и посмотрела на посетительницу с такой нарочитой жалостью, что девушке захотелось схватить всё с прилавка и уйти. Но она тут же успешно подавила это побуждение.
«Нельзя отступать. С Далемара ведь станется не просто дознаться до истины, но и правда отобрать у меня всё».
— Значит, сопротивление магии? Или даже отражение заклинаний? Очень ценные зачарования. — Сфорцина задумалась. — Хорошо, я рискну и дам тебе за всё полторы тысячи септимов. Всё же ты жена видного представителя нашей общины.
«Мне нужно две! — едва не крикнула Мэв, но в этот раз успела остановить порыв. — Где я возьму ещё пятьсот? Может быть, стоит продать лук и стрелы? Ведь сделка с книгами уже завтра вечером. А вдруг мне не хватит и тех денег?»
Считав досаду с открытого лица посетительницы, Сфорцина издала сочувственный вздох.
— Это полная цена. Больше тебе никто не предложит. Но, верно, тебе нужна большая сумма. Это так, моя дорогая?
Мэв посмотрела на эльфийку, но не ответила. Сказать простое «да» казалось ей столь же унизительным, как и протянуть ладонь для милости перед злейшим врагом. От осознания этого в крови девушки забурлило то чувство, что Далемар характеризовал нордской гордостью.
— Не стоит стесняться, Мэвель. Очевидно, что ты продаёшь ценности не из простой блажи. — Сфорцина сделала паузу и внимательно осмотрела посетительницу. Альтмерка словно размышляла над какой-то новой сделкой и прикидывала риски. — Знаешь, моя дорогая, — медленно заговорила она, понизив голос, словно намереваясь поведать Мэв какую-то тайну, — в «Красном алмазе» мы с мужем всегда идём навстречу нашим клиентам. Ответь, сколько тебе нужно денег?
Нордка нахмурилась. Голос альтмерки звучал так приятно и успокаивающе, что впору было схватить обереги и надеть их на себя. Но нет, это не магия, поняла Мэв. Она не ощущала ни знакомых мурашек, ни приятной лёгкости в голове. Это пресловутая сила убеждения торговцев, на которую сетовал её отчим, когда покупал на рынке то, что изначально и не планировал.
«Этот красноречивый сукин сын!» — бранился Торг, отбрасывая в сторону «пояс из шерсти ледяного тролля, убирающий за одну ночь ломоту в пояснице».
«Эта ушлая серая блядь!» — злым медведем ревел норд, когда в первый же день ломались «особо прочные аргонианские вилы, разработанные лучшими учёными Великих домов Морровинда для скалистых почв нашей родины».
— Вы заплатите мне больше полной цены? — переспросила Мэв, с подозрением наблюдая за Сфорциной.
— Конечно же не просто так. Всё же магазин — это наш хлеб, и я не могу приносить моей семье убытки, — охотно поведала альтмерка. — Но, как и говорила, выход есть. Далемар предоставил тебе право распоряжаться его долговыми расписками, — проворковала Сфорцина, доставая из-под прилавка толстую конторскую книгу. — Наверняка ты знаешь об этом, моя дорогая. Так что я просто напоминаю.
Мэв замерла. Торговка аккуратно поставила рядом с массивным томом чернильницу, открыла записи и зашелестела страницами.
«Право распоряжаться долговыми расписками? Лестеро говорил мне про это, когда рассказывал про карманы», — вспомнила нордка, но не смогла вникнуть в суть происходящего.
— Сфорцина, я не намерена ничего покупать, — осторожно напомнила Мэв.
Торговка расплылась в улыбке, словно получив то, что хотела.
— Моя дорогая, я хочу помочь тебе, — продолжала увещевать её Сфорцина. — У меня есть для тебя предложение: я дам тебе необходимую сумму.
— А что я должна буду сделать взамен?
— Ничего особенного, — воодушевленно ответила Сфорцина, нежно поглаживая исписанные странички конторской книги, будто тело любовника. — Ты просто купишь у меня драгоценности на эту сумму.
Глаза нордки открылись шире.
— И какая вам с это выгода? Ведь вы лишитесь и уплаченных денег, и драгоценностей.
— О! Естественно, оговоренные ценности ты оставишь в нашем магазине, а я просто выплачу тебе указанную за них сумму. А после твой муж оплатит эту долговую расписку, и деньги вернутся ко мне. Не переживай, это обычная практика. Многие члены нашей общины так обналичивают деньги своих супругов, — лёгким тоном просветила её Сфорцина. — От тебя требуется лишь молчание и подпись. Скажи, сколько тебе нужно? Три тысячи септимов? Может быть, пять?
От названных сумм закружилась голова, но отвечать Мэв не спешила. Буравя взглядом то Сфорцину, то книгу перед ней, девушка колебалась: от предложенной сделки так и разило гнильцой. Нордке снова захотелось развернуться и уйти.
Вот только она не могла этого сделать… Закрыв глаза, Мэв вспомнила видение с искалеченной Брит. Морок Вермины достал её средь бела дня! Нордка разом вспомнились все те истории, что прочла в имперской библиотеке. Как даэдра сводила с ума тех, кто привлекал её внимание, уничтожала на корню сам их дух, истязала плоть их собственными руками, вселяя в их умы жуткие идеи. Мэв была уверена: то, что тварь сообразит, как нужно манипулировать «нордской упрямицей», и потянет когти к Иенн, — это лишь дело времени.
— Пятьсот, — буквально выдавила из себя Мэв и, поколебавшись, пододвинула ближе к книге венец и браслеты с кольцами. — И те полторы тысячи, что вы заплатите мне за это.
— Всего две тысячи? — изумилась эльфийка. — Уверена?
Мэв кивнула.
— Хорошо, — протянула Сфорцина. — Но всё же напоминаю тебе, что необязательно лишаться драгоценностей. Наверняка они дороги тебе, как подарки от мужа. Я могу дать тебе и большую сумму.
«Да, они мне дороги. Хоть это и неправильно», — поняла Мэв и отрицательно мотнула головой. Учитывая обстоятельства, поддаваться сантиментам было глупо. Но Сфорцина истолковала её сомнения по-своему.
— Не переживай, для твоего мужа это не такие уж и существенные деньги, — не отступала торговка. — Моя дорогая подруга Эльвени не так давно внесла на благотворительность от имени сына куда более солидную сумму. Думаю, мы можем сойтись на трёх тысячах. Всегда приятно, когда у тебя в распоряжении есть свободные деньги. Мэвель, согласись?
— Мне нужно только пятьсот, — упрямо повторила Мэв.
Девушка уже поняла, к чему её подбивает торговка: к форменному мошенничеству! Правильно было бы просто отказаться от предложения альтмерки, но нордке очень были нужны эти деньги. Сфорцина осмотрела посетительницу, ещё раз пройдясь взглядом с ног до головы, и внесла в книгу какую-то запись. Потом развернула том к Мэв.
— Заверь нашу сделку подписью, дорогая, — елейно пропела альтмерка и протянула девушке перо.
Мэв приняла его и посмотрела на строчку, написанную аккуратным мелким почерком. Руки замерли. Кончик писчего инструмента так и не прикоснулся к бумаге.
— Сфорцина, тут какая-то ошибка. — Брови нордки поползли вверх. — Речь шла о пятистах септимах, а вы написали тысячу.
Впервые за всё время торговка позволила себе явить лёгкое раздражение, словно вела разговор с неразумным ребёнком.
— Моя дорогая, разве ты не понимаешь, что подобная затея не одобряется супругами наших клиентов? Это плата за возможные неудобства и риски.
Сфорцина пододвинула книгу ещё ближе и тут же вернулась к ласковому тону:
— Мэвель, повторяю, что это обычная, пусть и негласная практика. Иногда наши клиенты не хотят, чтобы их супруги знали обо всех тратах. А в долговые расписки всегда вносятся наименования купленных товаров. Например, сейчас ты якобы приобретаешь у меня дорогой рубиновый гарнитур и несколько мелких золотых и серебряных украшений без каменьев. Такой мелочёвкой, бывает, одаривают слуг. Уверена, у твоего мужа не возникнет вопросов. В нашей общине не принято ограничивать супругов в тратах на предметы роскоши. Драгоценности издревле являются для нас не просто объектами эстетики, но и надёжными инвестициями.
«Это у Далемара-то вопросов не будет? — скептично подумала Мэв. Мигом ей вспомнились досада мера о проигранном пари и слова о том, что тратиться сверх необходимого он не любит. — Он непременно спросит, где новые рубины, и когда я начну врать, тут же это поймёт».
Девушка нервно провернула в пальцах перо, чтобы смахнуть скопившиеся на кончике чернила.
«Да и нечестно это! Это же прямое воровство из кармана Далемара! Едва я подпишу эту сделку, как стану соучастницей преступления. Вруньей. И чем я после этого буду лучше моего лживого супруга?»
Невольно глаза Мэв пробежались по строчке с заветной суммой.
Мэвель Улькарин. Рубиновый гарнитур. Пять серебряных колец. Два золотых кольца. Общая сумма: тысяча септимов. Погашение: Далемар Улькарин. Основание: полное право. Статус: не оплачено.
«Дал мне полное право тратить его деньги? — Нордка ощутила во рту горчинку. — Будто
настоящей жене. Может, это случилось до того разговора в его конторе? Вдруг он просто не успел его отозвать?»
Взгляд прошёлся выше и тут же упёрся в знакомое имя.
Эльвени Улькарин. Рубиновый гарнитур. Антикварная брошь с изумрудами и бриллиантами. Антикварный браслет с огненными опалами. Общая сумма: пять тысяч септимов. Погашение: Лариникано Улькарин. Основание: полное право. Статус: оплачено.
А выше пару золотых колец приобретала уже Каранья Циаран. Потом следовало чьё-то незнакомое имя с рубиновым гарнитуром, и вновь тётушка приобретала кольца. Быстро пробежав по строчкам взглядом, Мэв увидела, что Каранье и пальцев не хватит для такого количества украшений.
«Впрочем, это не моё дело. Как бы то ни было, я не хочу обманывать Далемара. Лучше… я спрошу у него эти деньги напрямую. Пусть высчитает из общей платы за моё
актёрство».
Мэв уже хотела было сказать Сфорцине, что сделка отменяется, как имя в самом верху списка заставило её тело пойти мелкой дрожью и забыть обо всех доводах разума.
Оливин Индомарин. Серебряные серьги с речным жемчугом. Общая сумма: сто септимов. Погашение: Далемар Улькарин. Основание: частичное право с ограничением суммы. Статус: оплачено.
Перед тем как Сфорцина отодвинула от неё конторскую книгу, девушка успела прочесть дату покупки этих серёжек. Произведя нехитрые расчёты, нордка поняла, что сделка свершилась в тот же день, когда она загремела в имперскую тюрьму.
«Так вот оно что. — Мэв проглотила ком в горле. — Значит, законным жёнам альтмеры дают полное право распоряжаться своими деньгами, а любовницам лишь частичное. Что же… весьма практично».
Посмотрев на ковёр под ногами, Мэв воткнула перо обратно в чернильницу. Казалось, она была готова к любому удару с этой стороны. И всё же по сердцу будто резанули кинжалом.
«Нет! — буквально крикнула она сама себе. — Не смей шмыгать носом перед этой альтмеркой! Что это значит сейчас? Ничего. Вермина и Талмор — вот более насущные проблемы, чем то, с кем там кувыркается мой почти бывший супруг».
— Сделки не будет, — твёрдо произнесла Мэв, собирая с прилавка свои драгоценности.
Она покидала магазин, даже не глядя на торговку и почти не вслушиваясь в заверения Сфорцины, что та готова выплатить ей пятьсот септимов, взяв всего сотню отступных.
«Я могла бы согласиться, — опустошённо думала Мэв, идя к выходу. — Просто из противности. А когда Далемар явился бы ко мне выяснять, с чего это я трачу его неприкосновенные средства, то спросила бы, понравились ли Оливин её новые серьги из речного жемчуга. Интересно, смутился бы он? Хоть немного?»
Дверь за её спиной закрылась. Голос Сфорцины и звон бирюзовых кристаллов вновь сменился шумом городского рынка. Мэв шла вперёд, не разбирая дороги. Изредка сталкиваясь с покупателями, она слышала неодобрительный гул в свой адрес. Раз за разом в воспоминаниях проносился образ Оливин в купальнях. Это пренебрежительное превосходство в бесцветном взгляде, обращённом на неё.
— Выходит, они уже тогда…
Нордка пыталась вспомнить, что за украшения были в ушах Оливин, но не могла этого сделать. Она не обладала способностью лживого супруга подмечать и запоминать столь мелкие детали. Вместо этого Мэв вспомнила слова Нины Каран про то, что Далемар и Оливин трахаются в его конуре в Эльфийских Садах.
«А ведь я ей тогда не поверила. Дура! Оливин любит вычурные серьги, подчёркивающие правильную форму ушей, — вспомнила Мэв. — Интересно, а ей он тоже велит надевать украшения во время совокупления?»
Пальцы сжали острые грани босмерского венца, прижали тот к груди так сильно, что стало больно. Мэв вспомнила, как занималась любовью с Далемаром в ночь перед тем скандалом в купальнях. Чёртовы подвески на «её короне» буквально звенели, когда жемчужины бились друг о друга от его страстных движений.
«Поставил меня на колени, взял словно суку, чтобы не видеть лица. Ну да… Ведь по алинорским воззрениям трахать меня столь же низко, как сношать скотину, вот он и сделал это
так. Верно, представлял
Оливину в это время. Или новенький мундир первого эмиссара».
Мэв миновала ворота, оставив Торговый район за спиной. Под ногами заскрипел мелкий гравий, когда она свернула с прямой дороги. Ей нужна была любая ширма от случайных взглядов: стена, кусты, колонна… Любое укрытие, в сени которого она сможет выплакать очередную порцию разочарования. Нордка не разбирала, куда идёт. Слышала только далёкий звон оружия и глухие звуки ударов, сопровождавшиеся ритмичными выкриками. Где-то недалеко тренировались бойцы.
Но в её голове эти звуки порождали совсем другие картины. Она словно снова оказалась в его конторе… В «конуре», в которой из мебели только стол и сундуки.
«И на чём Оливина благодарила любовника за право распоряжаться его долговыми расписками?»
Перед глазами так и замелькали жемчужины в серебряной оправе на фоне белых плечей с лёгким желтоватым отливом.
— А ты ей тоже в глаза смотришь, когда берёшь?
Мэв упёрлась лбом в холодный камень высокого добротного строения. Пальцы впились в шершавую поверхность, скользнули вверх. Раздался шорох сминаемой бумаги. Нордка подняла взгляд. Всё то же объявление: арена, соревнования стрелков, мечников и магов. Вознаграждение.
Разум бежал от докучливых фантазий. Где-то в глубине души она всё ещё верила в то, что всё это неправда. Что Далемар хранил верность своей жене-полукровке, как и обещал в их первую брачную ночь.
«Люблю… Люблю тебя», — этот хрипловатый шёпот заполнял уши. Заставил кожу идти мурашками, а ноги дрожать от слабости. То его признание, что, несмотря ни на доводы разума, ни праксовую сферу, наполняло живот теплом.
— Не могу забыть, — прошептала Мэв, сжимая руку в кулак и срывая бумагу.
«Не могу отринуть пустые сомнения и надежды. Но я должна! Сначала нужно разобраться с Верминой! Потом исключить угрозу от Талмора, и только после можно позволить себе лить слёзы над собственными разбитыми надеждами».
***
Крупный, покрытый шрамами орк окинул её скептичным взглядом и скрестил крепкие руки на груди. Мэв едва сдержала усмешку. Опять в ней увидели сопливую малявку. Нордка продемонстрировала сорванное объявление.
— Я лучница и хочу попасть на соревнования. Здесь написано, что принять участие могут все желающие.
— Я знаю, что там написано, — утробно прорычал гигант. — Сам продиктовал и оплатил в «Вороном Курьере» тираж этих листовок. Кстати, цветная печать обходится дорого, так что срывать плакат было необязательно. Хватило бы и простого пожелания.
С мыслью, что вышло неловко, Мэв опустила злополучное объявление и едва не прикусила губу. Но тут же одёрнула себя, ведь намеревалась изжить эту вредную привычку. Повисла пауза. Нордка решила нарушить её первой:
— То, что тут написано, правда? Вы платите триста септимов тому, кто без промаха поразит движущиеся цели магического происхождения?
— Так и есть, — прогудел орк, окинув её ещё одним оценивающим взглядом.
— И ещё двести септимов при прохождении испытания силы воли. При котором стрелок не должен покидать рубеж, когда на него движется призванная магом тварь?
— Пятьсот, если боец отказывается от подстраховки со стороны призывателя, — уточнил орк. — Зрителям нравится наблюдать, как бойцы подвергают себя настоящей опасности, а не просто стреляют по болванчикам.
«Как мать я не могу рисковать собой», — безмолвно ответила ему Мэв, но внешне просто отрицательно мотнула головой, давая понять, что решения не изменит.
Про третье испытание нордка не стала и спрашивать. Куш за него составлял целую тысячу. Вот только само задание допускало смерть бойца в сражении с дикими тварями. К тому же Мэв здраво рассудила, что ей хватит и пятьсот септимов за два первых состязания. Что до остальной суммы, то визит в «Красный Алмаз», помимо очередной порции разочарования в Далемаре, дал Мэв возможность понять минимальную стоимость её драгоценностей. В одном Сфорцина была права: побрякушки не просто красивы, но и являются выгодным вложением. А если учесть, с какой лёгкостью эту сумму ей предложила ушлая торговка, стоят украшения на деле куда дороже. Таинственный продавец книг тоже должен это понимать и принять четверть суммы деньгами, а остальные в виде «надёжной инвестиции».
— Здесь написано, что можно выступать инкогнито. — Палец нордки ткнул в требуемую строчку в самом низу объявления. — И я хочу прикрыть лицо тканью или маской. И у моего обмундирования есть капюшон…
— С трибун твоей мелкой рожицы всё равно будет не видно, — с раздражением отмахнулся орк. — К тому же для простых бойцов Арены есть строгое правило: мы выдаём им нашу защиту на время выступления. И это не обсуждается. Исключение составляет лишь Чемпион Великий Арены. Но чтобы им стать, тебе нужно сместить со своего поста действующих фаворитов от команд Арены , что совсем не просто. Лишь Герои могут это сделать. Что до тебя, то ты не получишь и ранг Драчуна. Семь лет я был бойцом Арены, четыре года смотрителем, ещё четыре я занимаю пост Мастера Меча и вижу вас, новобранцев, насквозь. Второе испытание тебе не пройти, даже если призыватель отзовёт свою зверушку до того, как та пересечёт черту ответной атаки. Ну или тебе повезёт вытащить по жребию слабейшего из противников: чахлого скампа. У нас это называется «достать джокера». Зрителей забавляет такой поворот. Правда, тварь юркая. Но, если хочешь знать, я ставлю на то, что ты не пройдёшь и первое испытание. Бретонцы сильны в магии, а не в стрельбе.
Орсимер ещё раз осмотрел её.
Бретонцы — люди, в чьих жилах течёт кровь эльфийских предков, вспомнила Мэв. Верно, в ней орсимер тоже увидел родственные своей расе черты. Вот только приязни к посетительнице это заблуждение явно не добавило.
— Кстати, во время первых двух испытаний даже не думай переключиться с лука на магию — это против правил. Бойцы на соревнованиях выступают за одну специализацию. Нарушишь это правило — выкину с арены, прежде чем успеешь крикнуть «Хай Рок».
— Да я и колдовать не умею, — усмехнулась Мэв, видя, как Мастер Меча всё меньше скрывает своё пренебрежение к ней. — И я нордка, так что при случае буду кричать «За Скайрим!»
Орк подкатил глаза, показав новую порцию раздражения. Как видно, он решил, что, уточнив расу, Мэв усомнилась в его неоспоримой прозорливости.
— Оружие вы тоже выдаёте? — как ни в чём не бывало поинтересовалась Мэв. — Или можно принести своё?
— Если имеется, можешь орудовать чем хочешь, мелюзга. Может, и попадёшь по паре светящихся шариков во время первого испытания.
— Хорошо. — Мэв испытала заметное облегчение. Всё же к эльфийскому луку во время той
их прогулки она успела более-менее привыкнуть. — Где мне нужно расписаться? — Она вновь показала орку сорванное объявление. — Тут указано, что нужно составить контракт.
— В Кровавом Зале найдёшь Марию Карису — смотрительницу синей команды, — пояснил орсимер. — Скажи ей, что Бо гро-Грах велел ввести тебя в курс дела и выдать памятку.
— «Памятку»? — переспросила Мэв.
Но орк отмахнулся от её вопроса и посмотрел поверх её головы. Как видно, другой доброволец за её спиной проявил нетерпение.
***
То, что Кровавый Зал назвали так не только из-за мрачной окраски стен, Мэв поняла, едва спустилась по винтовой лестнице на нижний этаж. Нордка едва не поскользнулась на ярко-алом следе, тянувшемся с пандуса, ведущего в сторону арены. Вернув равновесие и выглянув вперёд, Мэв увидела, что выход на поле сражений преграждает крепкая решётка.
«Захочешь отступить — не сможешь, — недовольно поняла нордка. — А здесь только что протащили кого-то. Кровь ещё не успела свернуться. И судя по тому, как воздух пропитан сладковатым запахом гниения, подобное происходит тут регулярно. Причём по нескольку раз на день».
Она посмотрела на лестницу за спиной, испытав мимолётное желание отступить. Но Бо гро-Грах подтвердил, что первые два из завтрашних испытаний безопасны. Зрители будут делать ставки не на выжившего, а на победителей и проигравших. Новая, почти что гуманная забава, набиравшая популярность из-за императрицы, которой претила исконная жестокость боёв на арене. Имперцы с воодушевлением отнеслись к нововведению. Дожидаясь своей очереди к Мастеру Меча, Мэв успела узнать, что многие зрители ходят на отборочные туры просто для того, чтобы в череде новичков вычислить новую легенду.
«Завтра утром я приму в них участие, а вечером смогу забрать проклятые книги, — напомнила себе Мэв. — А потом буду молиться всем богам и духам-покровителям, чтобы в запретных текстах оказался хотя бы намёк, как оградить себя и близких от пагубного влияния Вермины».
Девушка пошла дальше. В клетке слева кто-то захрюкал при её приближении. Сквозь прутья просунулся тёмный пятак и жадно втянул воздух. Шум трибун за решёткой смолкал. Кровавая дорога, по которой она ступала, старательно минуя сомнительного вида лужицы, сворачивала направо. Раздался смех, звон оружия, звук ударов топора или секиры о дерево. Пара шагов — и перед девушкой предстали тройка бойцов в одинаковой защите, представлявшей из себя лишь кольчугу с мелкими звеньями, выкрашенными в густо-синий цвет.
«Кольчуга, кожаные нагрудники и простые сандали — это всё их обмундирование? — изумилась Мэв, взирая на выглядывавшие из-под брони голые ноги и руки, едва прикрытые плетёными рукавчиками предплечья. — Шея совсем не защищена. Колени, нижняя часть бедра и локти. А про голову я и вовсе молчу. Они что, все безумцы? Один точный выпад со стороны противника — и тебя потащат по известному маршруту».
Там, где кровавый путь заканчивался, около солидной на вид двери сидела имперка, лениво наблюдавшая за тренировкой бойцов.
«Алая тога и стальные наплечники? Проклятье, да она бывший солдат», — без ошибки определила нордка.
И именно в этот момент Мария Кариса посмотрела на неё в ответ.
— О, неужто к нам пожаловала новая псина? — пренебрежительно спросила смотрительница. — Хотя по виду ты больше щенок. Не заблудилась, девочка?
На это замечание босмер и редгардка прервали тренировочный поединок и тоже посмотрели на Мэв. Переглянувшись, бойцы обменялись усмешками. С противоположной стороны тренировочной площадки норд, верно не признав в ней землячку, издал свист, которым обычно подзывают собаку.
— Может, девчонка пришла собрать пот бойцов для поднятия потенции своего господина? — предположила редгардка, осматривая незваную гостью как-то плотоядно, будто мужчина. — Если так, то поскреби меня, милашка. От этих двух остолопов никакого проку. У твоего деда от их выделений не то что не встанет — упадёт окончательно.
— Кайса, жаль только подоить тебя у неё не выйдет, — хохотнул норд, взваливая на плечо двустороннюю секиру. — Что таращишь глазки? Известно, что свежая сперма бойца арены — это любимое притирание для имперских матрон. Мария, ты глянь, она же сейчас покраснеет!
Пропустив воистину лошадиное ржание мимо ушей, Мэв шагнула к смотрительнице. Теперь, после того как норд обратился к той по имени, сомнений не оставалось.
— Бо гро-Грах сказал, что ты можешь записать меня на завтрашние соревнования, — уверенно обратилась к имперке Мэв, надеясь, что остальные бойцы вернутся к тренировкам и не будут им мешать.
— Слышали? Она не просто псина — настоящее мясо! — хохотнула Мария Кариса, ударяя по коленям. — Заправь свой стручок обратно в мотню, Свар, девочка не за твоими сливочками к нам спустилась.
Норд выругался. Мэв не знала, правда ли норд достал член при всех. Но то, что она не повернулась на замечание, имперку, похоже, позабавило.
— Мастер сказал, чтобы вы ввели меня в курс дела и вручили мне памятку.
Отчего-то редгардка хмыкнула, хрустнув пальцами.
— Старый вспомнил про памятку? Славно. А то, увидев тебя, я грешным делом подумала, что он совсем мозги пропил. — Откинувшись на стуле, бывшая солдатка окинула её взглядом. — Надеюсь, что у тебя есть деньги для залога?
— «Залога»? — непонимающе переспросила Мэв. — В объявлении не говорилось ни про какой залог.
— В объявлениях много про что не говорится, красавица, — подал голос босмер, разминая кисть и помахивая коротким эльфийским клинком, цветом и формой похожим на лист. — Шла бы ты отсюда, пока не поздно.
— Стой, Гондолин, ты только что назвал её красавицей? — Редгардка повернулась к партнёру по спаррингу. — Она же не мерка!
— Не ревнуй, — насмешливо произнёс босмер. — И давай продолжим нашу тренировку. У меня ещё один бой перед финалом. Хочу разогреться.
Оба вернулись к тренировке, а Мэв вновь обратилась к смотрительнице:
— Я не понимаю, к чему залог?
— Неужто придётся объяснять тебе очевидные вещи, мяско? — закатила глаза имперка. — Бо велел допустить к соревнованиям тебя только через гарантии с твоей стороны. Впрочем, винить мастера в недоверии на твоём месте я бы не стала. Ты пришла к нам с улицы, мы тебя не знаем. Завтра ты можешь струсить и не прийти. Или банально проспать. А место в команде займёшь, и по итогу для ровного счёта нам придётся дисквалифицировать и кого-то из жёлтых. А это порушит баланс команд. Так что залог — это гарантия для нас. Не переживай, вне зависимости от исхода поединка мы вернём тебе твои деньги. У нас тут серьёзная организация с многовековой историей, а не потешный шатёр с борцами на сельской ярмарке.
— И сколько вы хотите? — недоверчиво уточнила нордка.
— Две сотни. Минимум, — ответила Мария Кариса, окинув её ещё одним изучающим взглядом. — И перед тем как ты откроешь рот, скажу, что не надо врать, будто у тебя нет таких денег. Я уже успела оценить и твой шёлковый наряд, и туфли из кожи чернотопского бирюзового крокодила. Ты потянешь и куда большую сумму, норд. Кстати, твой говор кажется мне знакомым. Откуда ты родом?
Глаза Мэв воровато пробежались по приметным наплечникам смотрительницы. Верно, та ушла из армии в звании сержанта.
— Я из-под Солитьюда.
— Врёт, — отозвался норд, опуская секиру. — Но ты и сама это поняла, да, Мария?
— Ага, — нахально отозвалась имперка. — Год просидела в подземельях Виндхельма, потому это раскатистое «р» распознаю легко.
— Какое это имеет значение? — сурово переспросила Мэв, смотря прямо в холодные карие глаза южанки.
— Никакого, — отозвалась имперка. — Вроде бы. Ну что же, значит, составляем контракт? Ты нам залог — мы тебе пропуск на соревнования. И не тяни, а то на завтра в синей команде осталось последнее место, а сверху ещё есть желающие.
И Мэв знала, что другие претенденты и правда были.
— Кольцо сойдёт? Золотое. С зачарованием. Стоит больше сотни септимов. Могу дать второе, если мало.
— Ну-ка, покажи.
Мэв недовольно отцепила от пояса мешочек с драгоценностями и распустила узел.
— Ого, какие цацочки. И зачем девочке с таким богатством подставлять свою головку за деньги? — спросила редгардка, прерывая тренировку с босмером. — Если остро нужны деньги, то я могу помочь тебе. И даже не придётся рисковать гладеньким личиком.
Не слушая заверения Кайсы, Мэв протянула имперке одно из колец, но та даже не обратила на него внимания. Её цепкий взгляд увидел край босмерского венеца.
— А вот за эту чудную блестяшку ты наверняка явишься, — загорелый палец чётко указывал на поблескивающую в свете чадящих факелов диадему.
— Нет! — Пальцы Мэв неосознанно сжали украшение. — Она стоит дороже. Мы так не договаривались!
— Мы ещё никак не договаривались, — холодно отозвалась имперка. — Выбирай: или так, или едва сюда спустится следующий претендент, как я пошлю тебя на хер,
истмарчанка.
Мэв посмотрела на венец. Столько приятных воспоминаний с ним было связано! И от одного этого душу наполняла почти нестерпимая боль. Ведь даже в ювелирной лавке Мэв не сводила взгляда с этого украшения в руках той альтмерки, цеплялась за него, будто за воспоминания с его признанием в любви.
Мука сменилась злостью. Уже не на лжеца и изменщика, а на себя саму! Свою наивность!
«Смогу ли я отвергнуть искушение демона, если не в силах переступить через собственные иллюзии?»
Мэв знала, что пожалеет, но буквально швырнула имперке вожделённый венец.
— Мне нужна расписка, где будет чётко прописано, что он вернётся ко мне, — сухо потребовала нордка.
***
— Залог участия: корона из бриллиантов и жемчуга. — Записала смотрительница немного корявым почерком. — Как тебя звать-то, истмарчанка?
— Мэв Морозный Щит, — отозвалась нордка.
Не разгибая спины, имперка внесла и эту запись в предварительно заполненный список, написанный кем-то более плавным почерком. Развернув бумагу, имперка вручила ей перо.
— Подписывай.
— Бо гро-Грах сказал, что ты должна ввести меня в курс дела.
— В той бумажке, которую ты комкаешь, всё уже описано, — небрежно отозвалась смотрительница. — Не вижу смысла повторять всё дважды. Если хочешь совет — хорошо поспи. Соревнования начнутся в десять утра, но советую прийти минимум за два часа. Сможешь переодеться и разогреться.
В ответ Мэв лишь кивнула. Бросив последний взгляд на босмерский венец, девушка отправилась на выход. Подземелье она покидала с тяжёлым сердцем.
***
— Тётя Маринья спрашивает, когда мама придёт. — Малышка упорно боролась со сном, положив щёчку Мэв на ладонь.
— Мама пока занята, — тихо ответила та, перебирая свободной рукой густые медовые прядки.
Чем ближе приближалось время сна, тем более жуткие мысли её посещали. Мэв искренне старалась не думать ни о видении с искалеченной Брит, ни о сделке с книгами, ни об Арене и завтрашнем дне. Но мысли всё крутились около этих тем, будто назойливые мухи. И на самой границе робко, но с завидным постоянством всплывал немой вопрос: «Что там с глазом Далемара?»
«Пусть этим интересуется та, которой он дарит серьги», — злобно ответила сама себе Мэв.
— Тётя показывала мне маленького, — меж тем поведала Иенн. — Он делает вот так: фыр, фыр! Дор с Касом теперь всё время играют с другими мальчиками. Мне скучно.
— Другие мальчики? — изумилась Мэв. Маринья утверждала, что в их доме из детей есть только её сыновья: малыш, старший Дорион и средний Касельмо. Да и пресловутые альтмерские традиции настаивали на изоляции детей от общества. — Кто они? Откуда?
Но Иенн лишь кивнула, а потом зевнула, но глаза не закрыла. Более того, вскоре тёплые ладошки буквально вытолкнули руки Мэв из-под головы.
— Пусть мама идёт спать, — недовольно произнесла девочка.
— Я хочу побыть с тобой ещё немного, милая, — ласково протянула Мэв, любуясь родными чертами. — Весь день тебя не видела.
— Если мама тут, папа не приходит, — отозвалась Иенн, и Мэв осталось лишь забыть обещание и прикусить проклятую губу.
«Даже Иенн теперь это замечает. А что будет, когда всё закончится? О Шор, почему же так всё сложно?»
***
Но
сложности только начались. Оказалось, что не только Иенн ждала, когда она покинет детскую. Опираясь о стену около двери, Далемар явно дожидался, пока фиктивная супруга уберётся восвояси.
«За ужином его сегодня не было, — злобно отметила Мэв. — Явно был занят иными
, более
интересными делами».
В ушах зазвучали протяжные женские стоны и удары речных жемчужин друг о друга. Даже не посмотрев мужу в лицо, Мэв отвела взгляд в сторону и невольно скрестила руки на груди. Нужно было просто молча проскользнуть мимо, но проклятые ноги будто отнялись. В груди заклокотали чувства. Они буквально требовали дать им выход. И нордка не сдержалась.
— Мог бы и получше отыгрывать свою роль, — тихо заговорила Мэв, убедившись, что надёжно прикрыла дверь в детскую. — Иенн уже догадалась, что у нас всё неладно.
— И что ты предлагаешь?
От звука этого невозмутимого голоса захотелось броситься вперёд и начать лупить его по груди, пока ладони не утратят чувствительность или он не явит хоть какие-то эмоции.
— К примеру, ты можешь не показывать при дочери, что избегаешь меня. Не думал про то, что Иенн больно?
— Иенн будет больнее, если она увидит, с каким презрением её мать смотрит на отца.
Мэв вспыхнула, но потом поняла, что даже сейчас её лицо перекошено не просто презрением — ненавистью. Иенн и правда лучше было этого не видеть.
— Я не такая уж хорошая актриса, — буквально выплюнула нордка и, поняв, что больше ей сказать нечего, сделала шаг в сторону, но опять замерла. Хрустнула пальцами. Голос зазвучал вымученно. — Хотела спросить, как твой глаз?
— Удовлетворительно, — сухо ответил Далемар. — Хочешь взглянуть?
— Нет.
— Тогда спокойной ночи.
Он ушёл, прикрыв за собой дверь детской. Мэв сделала десяток шагов и замерла. Развернувшись, она вернулась и, успокоив дыхание, нацепила на губы лживую улыбку и вошла в комнату дочери.
«Ради Иенн. Пусть хоть она немного порадуется этой иллюзии полной семьи».
И девочка была рада видеть их вместе. Мэв почти не думала и не смотрела в лицо Далемару, чтобы не сорваться и не явить при дочери презрение и злость. Но она точно отвечала ему, приняла участие в какой-то игре в слова. Поцеловала зевающую дочь в щёку после того, как
он коснулся губами лба малышки.
Спальню они тоже покинули вместе. Рядом, хоть и не рука об руку, как раньше. Далемар, к счастью, и не пытался прикоснуться к ней. Дверь за спиной затворилась. Но тишина не была долгой.
— Что случилось?
— Ничего, — ответила Мэв и удивилась, как же легко и холодно прозвучало это слово. — Я плохо исполнила свою роль?
— Нет, замечательно. Но я знаю, что что-то случилось сегодня.
«Уж точно не сегодня, — в мыслях возразила Мэв. — Раньше. Когда ты решил использовать нас как прикрытие для своих талморских делишек. Когда предоставил Оливин возможность тратить свои деньги перед всей общиной… Когда трахал её на зло Нине и мне».
— Тебе показалось.
— Вчера ты смотрела на меня хотя бы искоса, — произнёс Далемар так тихо, что Мэв едва смогла разобрать его слова. — Знаешь, поговорить ведь никогда не поздно. Я…
— Хороших снов.
Не останавливаясь, Мэв дошла до дверей своей спальни. Он не преследовал. Запершись, девушка прижала руку к груди, но боль всё равно рвалась наружу. Как и ручьи горьких слёз.
