В 12-й день месяца Второго зерна столица пала перед захватчиками и последовало разграбление Имперского города. Мстительные эльфы сожгли Императорский дворец, разграбили Башню Белого Золота и учинили всевозможные зверства над невинными жителями.
Книга «Великая война». Автор: Легат Юстиниан Квилий ________________________________________________
Шатёр генерала Наарифина был поистине огромен. Алый тканевый купол над головой уходил ввысь, будто свод дворца. Центр круглого стола занимала подробная карта сиродильских срединных земель, уставленная миниатюрными стягами: алыми — с драконом и коричневыми — с орлом. Мэв хватило беглого взора, чтобы оценить бедственное положение имперцев. Коричневые талморские знамёна почти сомкнули кольцо вокруг столицы, по центру которой торчал стяг с коронованным драконом — знак того, что император до сих пор находился в городе. Наарифин молча сдвинул один из алых флажков с севера на северо-восток. Восемь командиров, собравшихся вокруг стола, безмолвно сопроводили этот жест внимательными взглядами. — Прямо сейчас скайримский легион генерала Джонны производит марш-бросок от Брумы к границам графства Чейдинхол. Их цель очевидна: развернуться у нас в тылу и наладить регулярные атаки наших дальних постов и разъездов. Норды планируют измотать нас. Потому полная и долговременная блокировка Тита Мида II и восьмого легиона в столице более нецелесообразна, — тягуче произнёс Наарифин, подняв выцветшие глаза на собравшихся в ставке командиров. — Мы обязаны получить полный контроль над Имперским городом прежде, чем Джонна преуспеет в своём манёвре. Командующая Эленвен, вы должны перекрыть их северный маршрут снабжения. Если император всё же рискнёт с боем вырваться из города, перехватите его. — В сложившемся положении на отступление решится только безумец, — произнесла высокая альтмерка с острым, будто наконечник стрелы, лицом. — Тид Мид не создаёт такого впечатления. Мэв присмотрелась к ней, осознав, что слышала это имя прежде. Вскоре она вспомнила, что через три десятка лет эта Эленвен станет первым эмиссаром в Скайриме. Но сейчас на альтмерке не было талморской формы. Гибкое тело защищала золочёная эльфийская броня с зелёными вставками из малахита. На её руке покоился «птичий» шлем с белоснежным плюмажем, под цвет плаща, который придавал Эленвен величия и стати. — Ничто так не толкает на безумство, как отчаяние, — немного меланхолично произнёс самый пожилой из собравшихся командиров. От прочих, помимо явных морщин, его отличал белый посох, висевший за спиной. — Сельдурин, ты, как всегда, точен в оценке поведения людей, — согласился Наарифин, не поднимая взгляда от карты. А Мэв вспомнила, что и это имя слышала прежде: так звали архимага Коллегии Шёпотов, которого так хаяла Нина Каран, нарекая предателем. Выходит, была права. — К тому же ты знаешь этот город лучше всех нас. Равно как и бойцы твоего Альдмерского Наследия. Пришло время использовать это преимущество. Я решил, что именно твои подчинённые, магистр, пойдут в авангарде предстоящего штурма. Собравшиеся украдкой переглянулись. На некоторых лицах Мэв различила злорадство, на других — изумление. — Не уверен, что воинам Наследия хватит опыта для подобной атаки, — суховато вставил Сельдурин, впиваясь в Наарифина взглядом. Но по виду старого мера Мэв поняла, что приказом он не удивлён, хоть и раздосадован. — И где же им получить опыт, как не в бою? — тихо спросил Наарифин, двигая длинными пальцами коричневый стяг по широкому мосту, ведущему к Главным воротам, за которыми угадывался район Мартин Плаза. — Уж точно они не сделают этого, отражая в арьергарде спорадические атаки имперских недобитков. — Установив флаг перед входом, Наарифин сделал голос твёрже. — К вечеру Восьмой легион Империи должен пасть, а город захвачен. — Повторяю, это сумасшествие! — не сдавался Сельдурин. — Нам не взять Главные врата, даже если мы бросим на штурм разом всю нашу армию! Возглас старого мера вызвал новую череду переглядок, но возразить или, наоборот, поддержать возмущение сослуживца никто из прочих командиров не пожелал. Мэв перехватила встревоженный взгляд Эленвен, направленный за спину генералу. Там, в тени, у самой стены тента, возвышался жуткий дремора, стоявший на карауле около посоха Наарифина. — Я предлагаю использовать мой старый план и атаковать Имперский город со стороны Университетского анклава. — Сельдурин склонился над схемой столицы. Он провёл пальцами от большого круга к его собрату поменьше, на юго-востоке, соединённому с главным длинным мостом. — После проигранного наводного сражения имперцы сосредоточатся на обороне Портового района, так как только там есть бухта, подходящая для наших кораблей с десантом. Во время их передислокации наши лодки под прикрытием иллюзии смогут незаметно причалить к юго-восточному берегу. Потом бойцы Наследия поднимутся по тайным тропам прямиком на территорию Коллегии. Мы репетировали эту атаку множество раз, рассматривали всевозможные сценарии. Шанс, что мои бойцы не пройдут Коллегию и выдадут себя легионерам, минимален. Уже оттуда наши воины попадут в главную часть города через Дендрарий. Сад — это идеальное место, чтобы незаметно собрать необходимое количество боевых единиц для внутренней атаки. — Хороший план, но долгий, — протянул Наарифин. — Пересечение озера Румаре на простых лодках, высадка, подъём по козьим тропам, преодоление возможного сопротивления стражей Коллегии — всё это нельзя сделать быстро. И ещё труднее — скрытно. Сколько бы вы там ни репетировали, в реальности всё всегда идёт не так, как хочешь. И это я не беру в расчёт, что имперцы могли узнать про то, что один из наших командующих — ты, бывший архимаг Коллегии Шёпотов, а потому укрепить и этот подступ к Белой Башне. — Вы думаете, в наших рядах есть предатели, генерал? — встревоженно уточнила Эленвен. — Я думаю, в рядах Наследия много тех, кто должен доказать свою верность Альдмерскому Доминиону делом, а не только голословными присягами на стягах. Все вы знаете, что их семьи в своё время отвергли наши знамёна и алинорское гражданство. — Наарифин поднял бесцветный взгляд и окинул им собравшихся, затем задержал его на Сельдурине. — Магистр, ваши бойцы пойдут на штурм по мосту на Главные ворота и будут удерживать там силы и внимание Восьмого легиона столько, сколько понадобится для того, чтобы провести в город достаточно моих верных бойцов для тыловой атаки. Это приказ. — Если бросить их в котёл без подготовки, то под Главными воротами погибнут сотни высоких эльфов, — мрачно предостерёг генерала Сельдурин после недолгого молчания. — Тысячи, — не согласился Наарифин. — Но это справедливая цена. Предательство родителей должно быть оплачено кровью потомков, а не пустым покаянием. Генерал выпрямился и отступил от стола. — Вы все получили приказы. Исполняйте, — скомандовал он. Звякнув бронёй, подчинённые отвесили главнокомандующему положенные церемониалом поклоны и так же шагнули назад. Наарифин вновь зыркнул на Сельдурина. — Кроме вас, магистр. Вас я попрошу остаться. Вскоре Сельдурин и Наарифин остались вдвоём. Конечно, если не брать в расчёт саму Мэв, замершую в тени палатки, как можно дальше от тёмного исполинского силуэта дреморы. — Не смей больше возражать мне, Сельдурин, — холодно произнёс Наарифин, впиваясь взглядом в подчинённого. — Альдмерское Наследие вербовало альтмеров по всей Империи как раз для той цели, для которой я намерен их использовать. Мы не можем рисковать чистокровными алинорцами, представляющих исключительную генетическую ценность для нашей расы. Я не думал, что мне придётся разъяснять тебе очевидные вещи! — Генерал, вы должны понимать, что многие из присягнувших Альдмерскому Наследию юны и неопытны. Но при этом они обладают высоким потенциалом, и использовать их лишь как расходный материал крайне неразумно. Мои бойцы тоже высокие эльфы и преданы Великой Цели не меньше, чем альтмеры, никогда не покидавшие Алинор, — хладнокровно произнёс Сельдурин. — Их массовая гибель на поле боя оставит на репутации Доминиона несмываемое пятно позора. Кто заключит с нами союз, если станет известно, что мы отправляем на смерть тех, кто присягнул нам по своей воле? — Империя веками бросала в самые жаркие котлы сражений легионы из провинций, — спесиво отмахнулся Наарифин. — Тебе ли не знать. — И прямым следствием этой пагубной политики является то, что под стенами их столицы сейчас стоим мы, — твёрдо напомнил Сельдурин и тут же шагнул к Наарифину. — Генерал, вашему взору открыто то, что недоступно остальным. Вы способны узреть расположение сил Восьмого легиона. А после, на основании этих сведений, мы сможем разработать план, который минимизирует потери с нашей стороны. Наарифин скривился. На его длинном бледном лице проступило некое подобие краски. Но Мэв показалось, что за этим генерал скрывал раздражение и злость. — А ещё, Сельдурин, тебе известно, что чем ближе я нахожусь к этому проклятому городу, тем туманнее и путанее становятся мои видения, — прошипел Наарифин, отступая назад, к дреморе и посоху, стоящему около него. — И всё же, генерал, мы не можем рисковать и атаковать вслепую. — Сельдурин упрямо последовал за ним. Он взялся за небольшую сумку на поясе и извлёк оттуда длинный лиловый пузырёк с зельем. — Я приготовил очередную вариацию Апатии для усиления связи с царством Тёмной Госпожи. Наарифин недобро зыркнул на дар подчинённого. — Как вы и просили, я нашёл способ убрать сонные травы. Приняв эликсир, вы сможете впасть в подобие транса, но останетесь при этом в полном сознании, — продолжил вещать Сельдурин, игнорируя болезненное выражение на бледном лице генерала. — У меня не было времени протестировать его, поэтому, если позволите, я попробую сам… — Нет, — почти рыкнул Наарифин, недоверчиво скосив взгляд на своего подчинённого. — Этот союз заключил я. И Предвестники будут говорить лишь со мной. Нехотя Наарифин принял бутылочку из рук Сельдурина. Мимолётно скривившись, он открыл её, а затем выпил содержимое. Сначала ничего не происходило, но спустя пару десятков ударов сердца лицо генерала исказилось словно от спазма. Пошатнувшись, Наарифин выронил пузырёк под ноги и, перешагнув его, пошёл к своему посоху. Мэв следила за ним неотрывно, и на какой-то миг ей показалось, что высокую фигуру генерала будто окутало странное марево. Девушка моргнула, и морок исчез. Подняв руку, Наарифин сорвал покров с круглого навершия, и Мэв выдохнула, попятившись. То, что она приняла за посох, на деле оказалось лишь подставкой для хорошо знакомого ей шара Вермины. Переливаясь лиловыми волнами, даэдрический артефакт начал светиться по мере того, как Наарифин приближал к нему свою бледную и, казалось, почти иссушенную кисть. Сначала ничего не происходило, но потом сама фигура генерала будто пошла странной волной, став на миг полупрозрачной. Мэв вновь моргнула, и иллюзия пропала. Вот только что-то всё равно изменилось. Мэв ощущала это всей своей призрачной кожей — холодок и покалывания. Будто мимо скользнуло что-то жуткое, но неосязаемое. — Проклятый бастард Септимов путает все наши планы, — гулко заговорил Наарифин, и звучание этого голоса показалось Мэв знакомым. Она сильнее прижала книгу к груди, отчего-то вспомнив ту торговку, которая в подворотне этим томом её и снабдила. Та эльфийка говорила так же. — Уже почти двести лет, как умер, но его огонь горит так же жарко, как и в тот день, когда он изгнал из Нирна Мерунеса Дагона. И пока это так, Жатву не свершить. — Я изучал статую в той мере, что была мне дана, — отозвался Сельдурин, подходя к генералу, зачаровано любовавшемуся шаром Вермины, будто ликом возлюбленной. — На первый взгляд Дракон не излучает магику и сделан из обычного камня, но попытки нанести ему урон обычными орудиями и заклинаниями не принесли результата. Лишь укреплённые двемерские инструменты смогли оставить на статуе неглубокие царапины. Но когда я вернулся на следующий день, повреждения исчезли. Буквально… заросли. Словно на живом теле. Наарифин повернулся к Сельдурину, и Мэв показалось, что по стальным глазам генерала проскользнула чернильная тень. Её кожа покрылась мурашками, но старый мер либо не заметил этого, либо не придал значения жуткой детали. — Но с новыми инструментами из Алинора мы сможем нарушить целостность статуи и деактивировать барьер, мешающий вам открыть здесь Великие врата в Обливион. — Сельдурин коснулся выступающего подбородка, укрытого седой клинообразной бородкой. — Думаю, достаточно будет отделить голову Дракона от тела. Возможно, на это уйдёт несколько дней, но мы можем использовать сменных рабочих из числа пленных. Если статуя имеет какой-то инструмент защиты, никто из верных не пострадает. Главное — не прерывать процесс и не давать дракону восстанавливать себя. — Цена должна быть уплачена, — глухо отозвался Наарифин, но после его голос вновь изменился, стал обычным. — Нам нужно взять город как можно скорее, Сельдурин. Должны свершить Жатву и выпустить из Великих врат наших союзников. Человечество необходимо искоренить раз и навсегда, будто грибок, заразивший некогда прекрасный сад. Генерал пошатнулся и, чтобы не упасть, обхватил руками деревянную подставку. — В одном ты прав, Сельдурин: сейчас гибнет наша молодёжь. После войны, как бы она ни завершилась, люди восстановят свою численность куда быстрее, чем мы. И получив преимущество, они истребят нас, ибо их природа жестока и деструктивна по своей сути. — Генерал Наарифин, не забывайте об ином, созидательном назначении воинов Альдмерского Наследия. Когда свершится Великая Цель и весь род людской будет изведён под корень, над нашей собственной расой всё ещё будет висеть угроза Вырождения. — На последнем слове Сельдурин понизил голос почти до шёпота, и Мэв едва могла слышать его. Взглянув на неподвижного дремору, она шагнула ближе. Слова о Вырождении стоили любого риска. Ведь они касались как Далемара, так и Иенн. — Может статься, что альтмеры-воины исключительной генетической ценности, которых вы так бережёте, генерал, будут нести куда большую угрозу для будущего нашего народа, чем те, чья кровь… незначительно смешана с иноземной. — Ты предлагаешь одобрить сношения с грязнокровными? Это ересь и мерзость, — сварливо осёк подчинённого Наарифин. — И твоя паранойя с Вырождением сейчас не к месту! Мы должны взять город, потому будем действовать по моему плану. — Высший совет, который стоит над нами всеми, обеспокоен вероятностью эпидемии дурной крови не меньше, чем угрозой, исходящей от людей. — Сельдурин точно отличался упорством. — Метрики воинов Наследия признают пригодными для генетического обогащения, генерал, это лишь дело времени. Да и репродуктивная вербовка альтмерок с захваченных территорий идёт полным ходом. А она требует определённого уровня содействия с обеих сторон. Многие же из тех, кого мы хотим привлечь, имеют родню в наших рядах. — И к слову о родственниках, я распорядился, чтобы мои юстициары проверили связи твоих подчинённых. — Наарифин сгорбился ещё больше, отчего стал напоминать худую чёрную горгулью. — Особенно тех, кто принадлежит к семьям-беженцам, покинувшим Алинор незаконно. — Генерал, я гарантировал безопасность моим бойцам и полную амнистию их родным! — Сельдурин вновь стал неодобрительно прожигать Наарифина взглядом. — И это решение было полностью поддержано высшим руководством Совета! Вы не имеете полномочий действовать вопреки их воле. — Совет сейчас находится в другой части Тамриэля, Сельдурин. А родные твоих подопечных, большинство из которых придерживаются антиалинорских воззрений, здесь, под боком. Наарифин поднял взгляд и вновь всмотрелся в шар, странно дёрнув головой. Мэв упорно казалось, что тот безмолвно общается с кем-то невидимым. А потом Генерал будто окаменел. Его протянутая рука застыла у самых лиловых всполохов, окутавших сферы. Блеск стал отражаться от стен шатра, рисуя мистические силуэты. Сухой лес? Извивавшиеся змеиные тела? Мэв захотелось бежать, но ноги будто приклеились к ковру, застилавшему пол. — Да, я понял, — глухо буркнул Наарифин, обращаясь к невидимому собеседнику. Генерал повернулся к Сельдурину. — План изменился. Я усилю наши стандартные штурмовые отряды воинами твоего Наследия. Но основная их часть, как ты и хотел, присоединится к тем, кто пойдёт на штурм анклава Коллегии. Если удастся провернуть всё без шума, то их знание города будет крайне полезным для тайного передвижения по улицам столицы. В ухе у Мэв противно зазвенело, словно в него залетел назойливый комар. Она скривилась и внезапно услышала: «Джонна… уже рядом. Император тоже движется… Не вижу… Проклятый Дракон распростёр крылья над городом. Его свет не даёт нам видеть. Жжёт, стоит лишь приблизиться». От этого хриплого, едва слышного шепотка по телу прошла волна дрожи. Мэв резко развернулась, но за спиной никого не было. — Командовать наступлением будут мои высшие офицеры, Сельдурин. Твоя забота — деактивация барьера Мартина Септима, который препятствует взору Тёмной Госпожи. — Голос Наарифина вновь изменился и стал особенно гулким. Свечение от шара покачнулось, и тень генерала будто ожила, скользнув в сторону, хотя сам альтмер оставался неподвижным. Сердце Мэв застучало словно бешеное, когда она узрела, как худой и высокий силуэт, отбрасываемый от Наарифина, скукоживается и иссыхает, превращаясь очертаниями в старуху, обряженную в рваное тряпьё. Материализовавшись, зловещая тень скользнула к своему прежнему владельцу. Пять быстрых ударов сердца — и видение прильнуло к альтмеру, почти слившись с его одеянием. Обратилось в уродливый нарост. Даже горб. Так вот что это было за марево — с ужасом поняла Мэв, будто узрев старую знакомую. Она замерла, искренне надеясь, что существо не заметит её. Откуда-то Мэв знала, что это не Вермина, а её… часть? Приспешник. «Предвестник» — слово само пришло на ум. «Дракон… Дракон должен быть изгнан. Его огонь погашен. Мы слышим приказ генерала Джонны. Она хочет взять северный тракт под контроль… Сын ярла Виндхельма скачет по нему во главе отряда. Молодой Медведь. Ульфрик. Он пылок, но горделив, и оттого слаб. Он должен быть схвачен. Должен служить… Сны… Они все должны все видеть сны. Госпожа очень голодна, Наарифин. Насыть её — и ты получишь власть над снами всех своих врагов. Кошмары есть врата разума, а память часть души». — Ульфрик, сын ярла Виндхельма, — прошептал Наарифин, вновь покачнувшись. — Сельдурин, немедля пошли гонца вдогонку Эленвен. Я изменяю приказ. Она должна схватить его. Молодому Медведю должно сохранить жизнь любой ценой. — Генерал, — отозвался Сельдурин. «Нам нужны сны, Наарифин. Нужны кошмары, боль, воспоминания. Еда». — И пленные, — дрожащим голосом продолжил Наарифин. — Погрузи новых в особый сон перед алтарём Госпожи. — Но прежние жертвы ещё живы, — с сомнением произнёс Сельдурин. — Опустошены, — выдохнул Наарифин, и Мэв замерла. — Добей, они всё равно уже не проснутся, после того как Госпожа их посетила. Дай новым жертвам чистой Апатии. Открой даэдра путь к их душе. Перед битвой нам нужно задобрить наших союзников. «Апатия не бесконечна. В ней есть суть Госпожи. Поглощая тех, кого ты привёл на заклание через зелье, Госпожа получает свои силы обратно, но не более. Нужен тот, кто ценой своей крови будет приводить к маяку Госпожи заблудшие души. Свежие! Сочащиеся болезненными воспоминаниями. Госпоже нужна эта кровь. Особая, редкая кровь». Потусторонний голос зазвучал требовательно, визгливо. Уже не шёпот, а тихое завывание. — Я ищу! — буквально крикнул генерал. «Ты слаб, Наарифин. Твоя душа разорвана на части. Пуста, словно выеденное яйцо. Не уплатишь цену дарованных видений, отправишься на дно Трясины. Госпоже нужна сноходица! Шар… чувствует её. Она рядом». Тень вновь отделилась от сгорбленной фигуры Наарифина. Безликий капюшон предвестника стал медленно поворачиваться к ней, и Мэв в панике стала пятиться. Ошибки быть не могло: иссохшая рука тени указала на неё чёрным узловатым пальцем. «Вот она! Спряталась под тлеющим крылом безголового дракона!» Тут же кошмарный дремора-караульный шагнул в её сторону, скрипнув чёрно-алым даэдрическим доспехом. «Они видят тебя, Мэв из Скайрима! Беги! Беги без оглядки!» Тень заверещала. Завыла голодным волком. Уговаривать Мэв не пришлось — развернувшись, она устремилась прочь и, вылетев из шатра генерала, попала в тёмный мир. Алая дверь резко возникла на её пути. Не обежать, не повернуть назад. Чудом Мэв смогла остановиться и не врезаться в блестящие створки. — Эй! Где же ты? — Она позвала бестелесного мужчину с проникновенным голосом, но тот не отзывался. — Помоги мне выбраться отсюда! Её голос звонким эхом пронёсся во тьме, отражаясь от неё, будто от водной глади. Алая дверь перед ней открылась с тихим скрипом. Мэв хотела попятиться от неё, сбежать, но тело не подчинялось. Моргнув, она, помимо воли, оказалась внутри. Онемение тут же отступило. Мэв быстро осмотрелась. Ни жуткого дреморы, ни вопящей тени здесь, к счастью, не было. Да и палатка была другой — просторной и заставленной ящиками. Где-то три десятка талморцев в чёрной форме разом поднялись с них и повернулись к ней, вытянувшись по струнке. Сначала Мэв ощутила панику, решив, что теперь и они её видят, но уже через секунду прямо сквозь неё прошёл Сельдурин. Остановившись перед подчинёнными, пожилой альтмер указал на выход. — Вы все свободны. Займите свои места в отрядах. Через четверть часа мы штурмуем Коллегию. — Командир. — Невысокая талморка рванулась к Сельдурину. Голос её звучал с нескрываемой тревогой. — Что всё это значит? Я ведь покаялась за связь с тем нордом! А люди генерала сказали, что одних слов мало! Они требуют доказательств, но где мне их взять? Вы обещали, командир… — Нирия, мои обещания в силе, — вкрадчиво пояснил Сельдурин, положив руки на узкие плечи девушки. — После присяги никто не посмеет причинить вред никому из вас. — Но генерал Наарифин… — не отступала талморка. — У нас с генералом возникло временное недопонимание. Оно уже урегулировано. А взятие Коллегии Шёпотов и Главных врат лишь закрепит уверенность в вашей лояльности среди командования. — Невозмутимостью Сельдурина можно было только восхититься. — Мы обговорим случившееся с каждым из вас лично, но после штурма. Времени осталось мало. Переглянувшись, талморцы нестройно отдали честь своему командиру. Выстроившись в цепочку, они начали покидать палатку, когда Сельдурин обернулся. — Гренавил, Далемар, задержитесь на пару слов. Мэв вздрогнула. В этой форме с глухим капюшоном, прикрывающим не только волосы, но и нижнюю часть лица, она даже не узнала своего будущего мужа. Два талморца повернулись на зов и, чеканя шаг, подошли к командиру. Сельдурин заговорил, лишь когда они остались втроём. — Я смог отстоять всех вас перед генералом, — без обиняков начал Сельдурин. — Но с вами двумя возникли некоторые трудности. — Что за трудности, командир? — спросил более высокий талморец. Голос его был Мэв не знаком, а значит, Далемар… Прижав руку к призрачной груди, она посмотрела на второго талморца, стараясь всмотреться в тень, скрывающую лицо будущего мужа. — Ваши родители — беглые алинорцы, — сухо пояснил Сельдурин. — Для генерала и его окружения этот факт оказался особенно болезненным. — Отец увёз меня и мою мать из Алинора против нашей воли, вы знаете это, магистр. — Услышав знакомый голос, Мэв отбросила сомнения. — Вина за предательство лежит целиком и полностью на Лариникано. — Знаю, Далемар, — уверенно согласился Сельдурин, кладя руку на его плечо, совсем как той Нерии. Этот мер явно был хорош в вербовке и управлении толпой. — Но через наши источники в городе люди генерала получили сведения, что твоя мать записалась в ряды целительниц-добровольцев и прямо сейчас лечит наших врагов в храме Кинарет. Это тяжкий проступок для алинорки. — Её заставил Лариникано. — В голосе Далемара Мэв различила яркую злобу. — Иначе и быть не может! Этот предатель должен понести полную кару за свои преступления. — Я указал, что твоя мать действует по принуждению мужа. Но в ответ юстициар генерала предоставила мне доклад о том, что, помимо лечения наших врагов, твоя мать недавно публично выступила на собрании общины. — Сельдурин сокрушённо качнул головой. — Там она высказывалась против текущей политики Алинора. — Мой отец заставил её! — Твой отец на том собрании не присутствовал, — возразил Сельдурин. — И более того, юстициарам генерала стало известно, что он неоднократно предостерегал твою мать от публичных высказываний. — Тогда я не понимаю… — Твоя мать проводила много времени в некоем детском приюте. И там она общалась с беженцами. Из Анвила, Бравила, Скинграда и Кватча. Думаю, это оказало на неё сильное влияние. Вне сомнения. — Есть шанс, что это удастся доказать? — сухо спросил Далемар. — Если захват Имперского города будет успешен, то к нам прислушаются, — отозвался Сельдурин, осматривая обоих талморцев. — Необходимо показать не только свою лояльность, но и принести Доминиону реальную пользу. Это важно в особенности для вас двоих. И для ваших родных. Откройте городские врата, а остальное сделаю я сам. Сельдурин приосанился. Мэв опасливо осмотрелась и, не заметив ничего подозрительного, немного успокоилась, отметив, что старому альтмеру роль генерала к лицу куда больше, чем болезненному и истеричному Наарифину. — Гренавил, как и оговаривали, ты будешь главным над воинами Наследия во время этой миссии. Хотя командование возложено на офицеров генерала, но мы будем составлять большинство и твоё слово де-факто будет решающим. Придерживаемся плана С. Остальные уже знают. — Высокий альтмер кивнул. Сельдурин повернулся к Далемару. — Никто не знает катакомбы под Коллегией Шёпотов лучше тебя, Далемар. Несомненно, имперцы могли установить ловушки или завалить проходы, как они поступили с канализацией. Но я заблаговременно уничтожил схемы старых путей. Про них знали лишь некроманты Леланда, и они до сих пор должны быть свободны. Нужно любой ценой добраться до Главных врат скрытно и подать сигнал для синхронизации атаки. Столица должна пасть. Сегодня. — Значит она падёт, — уверенно отозвался Гренавил. Далемар лишь кивнул, продолжая хранить молчание. — Ты знаешь, что нужно делать, Гренавил. Иди. — Сельдурин отослал подчинённого. Когда за талморцем хлопнул полог, прикрывающий вход в шатёр, Далемар глухо спросил: — С мамой всё плохо? — Её обвиняют в разглашении государственной тайны, — сурово и без обиняков ответил Сельдурин. — Какой тайны? — возмутился Далемар. — Она была совсем девчонкой, когда нас увезли из Алинора! — Её единокровный брат занимает высокую должность в эмиссариате. Одно упоминание его имени на территории Империи — уже преступление. Но твоя мать пошла дальше. — Сельдурин нахмурился. — Эльвени Улькарин обвинила членов Высшего совета Доминиона в планомерном репродуктивном насилии над алинорками. Заявила, что после захвата города мы будем игнорировать семейные узы и увозить женщин и детей на острова, дабы, цитирую, «сделать из дочерей, жён, сестёр и матерей племенных коров для восполнения своих потерь. А из наших детей будут растить верных псов на страже режима». И это слова высокородной алинорки, заявившей, что знает о порочности наших элит не понаслышке. Нужно ли говорить, что многие прежде нейтральные альтмеры ей поверили? — Проклятье! — Голос Далемара звучал очень нервно. Он переступил с ноги на ногу. Мэв почувствовала, что он не хочет говорить то, что должно. — Моя мать нездорова, наставник. Ещё в юношестве я замечал, что порой её поступки становились… странными. Она тайно отдавалась во власть безумных идей. Теряла связь с реальностью. Опомнившись, мама всегда жалела о своих поступках, но… Наставник, я не могу допустить, чтобы её судили! Только не генерал Наарифин… Далемар не договорил, но Сельдурин кивнул. — Его Жатва требует жертв. И он одержим искуплением кровью. — Я пролью её столько, сколько он захочет! — жарко произнёс Далемар, сжав кулаки. — Возьмусь за самую грязную работу. Высокородные чураются выкручивать кишки? Я не стану строить из себя чистюлю! — Боюсь, это будет мало, Далемар. Наарифин в тайне от меня приказал составить досье на каждого офицера Наследия. Он знает про твою помолвку. Сельдурин нахмурился. Далемар продолжал молчать, нервно сжимая и разжимая кулак в чёрной перчатке. — Если ты хочешь, чтобы Наарифин выслушал тебя, то должен делом доказать, что считаешь ту свою связь с человеком ошибкой. — Сельдурину, кажется, было неприятно говорить это. — Пока я изучал собранные на вас досье, то попутно сделал несколько запросов у нашей разведки. Почти все Клинки эвакуировали свои семьи из города. Но не Марий Риан. Причины я не знаю, но Риэлия Риан должна быть до сих пор в столице. Мэв хотела бы увидеть лицо Далемара, но не могла. Он застыл. — Жатва Генерала потребует много жертв, ты прав, — глухо пояснил Сельдурин. — И если ты приведёшь Риэлию на алтарь сам, то это сделает твоё слово куда весомей. В шатре повисло молчание. Сельдурин не торопил, ожидая, пока Далемар примет роковое решение. Мэв тоже внимательно следила за ним, хотя и знала, что случится в конце концов. Она буквально почувствовала момент, когда он сломался. Далемар опустил голову, поник, будто на него разом взвалили непосильный груз. Впрочем, именно так оно и было. — Жизнь моей матери в обмен на жизнь бывшей невесты? — Голос Далемара прозвучал глухо, надтреснуто. — Цена справедлива. Уплачу. И Мэв знала, что по-другому он просто и не мог ответить тогда. «Значит, на убийство Риэлии он пошёл, чтобы спасти мать, а не ради мести, — поняла она с тоской. — Но мне он в том и перед лицом смерти не признался. Очернил себя нарочно. Но почему? Боялся, что я приму это за оправдания?» Это было в духе Далемара. Страх показать свою слабость всегда руководил им похлеще гнева. Это осознание отдало горечью на языке. — Будь готов к тому, что Наарифин потребует от тебя свершить жертвоприношение Риэлии лично, — мрачно предупредил Сельдурин. — У генерала не должно возникнуть сомнений в твоей преданности. Только тогда он тебя выслушает. Далемар просто кивнул, но головы так и не поднял.***
Жар, крики, запах крови и опалённой плоти дыхнули Мэв в лицо. Треск молний и вспышки ослепили её. Она перенеслась в самый центр сражения так неожиданно, что опешила. Присев, Мэв прикрыла голову руками. Прямо сквозь неё пронёсся охваченный пламенем человек. А может, мер? Или зверолюд? Сложно было различить хоть что-то, ведь незнакомец скорее напоминал вопящий факел. «Я вернулась на войну», — с ужасом осознала Мэв, поднимаясь на ноги, когда поняла, что никто здесь не мог нанести ей вреда. Она осмотрелась и узнала двор Коллегии Шёпотов. Маги и ученики в панике пытались дать отпор талморцам, выстроившимся в единую линию и неистово атаковавшим противников магией. Силы уже были неравны, а новые солдаты всё выбегали и выбегали из распахнутой двери бывшего логова Леланда. — Не сдержим! Сообщите легиону! — громко скомандовала женщина со стороны магов. — Они будут прорываться через мост! Нужно наглухо перекрыть врата Денд… Руки одного из юстициаров вспыхнули бордовым, и мимо Мэв пронеслась трещащая прямая линия. — Мастер Барисель! — тонко завопил кто-то за её спиной. — Нет, нет! Очнитесь! Повернувшись, Мэв увидела лишь незнакомую ученицу-босмерку, трясущую альтмерку в белой мантии. Грудь высокой эльфийки была разорвана. Нечто срезало плоть, обнажив рёбра. Что за заклятие могло так обратить кожу и мясо в кровавые ошмётки, Мэв не знала. И не хотела знать. Новая бордовая линия попала в руку босмерки — и конечность просто отвалилась от плеча, будто от удара невидимого мясницкого топора. Девушка завопила и упала на мёртвую наставницу. — Никто не должен уйти! Услышав в этой какофонии знакомый голос, Мэв развернулась и побежала на звук. У врат звенело оружие. Три стражника, два мага и три талморца уже лежали на земле. И лишь один из них, стражник-имперец, подавал признаки жизни. На ногах оставались трое. Юстициар, вооружённый разом двумя мечами — обычным и призрачным, простой воин Доминиона и ещё один стражник. Обманный финт юстициара эльфийским клинком — и стражник лишился головы от молниеносного удара вторым — призванным — клинком в левой руке. На юстициаре всё ещё были надеты капюшон и маска, но Мэв узнала будущего мужа. Хват на рукояти полупрозрачного меча был приметным. Именно ему он её и учил когда-то. Боец Доминиона, прикрывавший Далемара со спины, тонким копьём добил последнего живого стражника, с рыком попытавшегося подняться с земли, когда голова товарища прокатилась мимо. Треск молнии оглушил Мэв, но Далемар успел сотворить оберег рукой, в которой ещё миг назад был зажат призванный клинок. Бойцу-альтмеру повезло меньше. Он рухнул и стал биться в конвульсиях. Молнии непрерывным потоком окутали его тело. Палёным мясом запахло сильнее. Плоть под доспехами поджаривалась, будто на сковороде, а молнии становились лишь ярче. Эльф затих через несколько мгновений. Заклятие оборвалось. Убрав оберег, Далемар выпрямился и посмотрел куда-то за спину Мэв. Почти тут же он отточенным движением убрал эльфийский клинок в ножны на поясе. — С дороги! Быстро взглянув на кричащего, Мэв узнала данмера Ариса. Вокруг его кистей клубились молнии, убившие бойца-мера. Далемар спустил маску. Торжества на его лице не было, лишь холодная решимость. — Ты? — с ненавистью выдохнул Арис. — Предатель! — Глава отделения Коллегии Чейдинхола здесь? Почему? — Барисель нас призвала, пока северный маршрут был открыт. Всех, кого успела! Она знала, что вы попрётесь через Коллегию, но имперцы ей не поверили! Думали, что завалив проходы в катакомбы, решат проблему. — Известные проходы, — холодно произнёс Далемар. — Ловушки на подступах к Коллегии — тоже задумка Барисель? Арис не ответил, молнии в его руках стали гуще. — Отойди, Далемар! Мы не можем сдать город Наарифину. Ради блага твоих родных, пропусти меня! Ответом Арису было отрицательное покачивание головой. Руки Далемара тоже окутали молнии. Краем глаза Мэв увидела, как несколько доминионцев, отделившись от общей шеренги, побежали к ним. — Ничего не выйдет, Арис. Данмер атаковал сразу же. Выпустил разряды с обеих рук. Вместо того, чтобы прикрыться оберегом, Далемар ответил своими молниями. Столкнувшись, потоки затрещали так, что уши заложило. Переплетение враждебной магии показалось Мэв жутким и слепящим. Оно змеилось, наполняло воздух запахом озона, который перебивал даже смрад гари. Арис внезапно погасил свои молнии и прикрылся оберегом. Словно лишившись опоры, Далемар полетел вперёд. Устоял он чудом, но тут же в его руках блеснул лиловый призванный меч. Им он рассёк воздух рядом с собой. Казалось, призрачный клинок поразил пустоту, но почти в конце замаха клинок затормозил и окрасился алым. Пелена невидимости пала, а вместе с ней и каджит М’рико рухнул на траву с глубокой раной в боку. — Думали, я не замечу? — В голосе Далемара буквально на миг проскользнула нотка азарта. — Старые друзья всё ещё действуют сообща. — Подонок! — крикнул Арис. Забыв о необходимости защищаться, данмер разом выпустил несколько разрядов. Как Далемар успел откатиться от большинства из них, Мэв не поняла. Но один всё же достиг его и повалил на траву. Заставил затрястись в знакомых конвульсиях. Тут же Арис со всей прыти побежал вперёд. Но не к М’рико — к вратам. Вот только он не успел. Его настиг разряд молний, выпущенный невысокой талморкой, возглавлявшей подкрепление. Медленный и слабый, но коварно пущенный на опережение, он повалил данмера на землю, а дальше дело довершили три стрелы. Одна попала в шею, и в тот миг Мэв уже знала, что Арис — труп. Жалость сдавила сердце. Отчаянный крик М’рико только вторил этому гнетущему чувству. Подкрепление доминионцев достигло врат. Эльфы выстроились в единый живой щит, проскользнуть мимо которого не смог бы и невидимка. Мэв оглянулась и поняла, что вскоре всех магов перебьют. Это было жестоко, но так знакомо. Один из лучников положил стрелу на тетиву и шагнул к раненому каджиту, верно, с твёрдым намерением добить того. — Нет, — рявкнул Далемар. Пошатываясь, он поднялся на ноги. Его руки окутывали неровные всполохи целительных чар. — Я сам. Когда он шёл к трясущемуся М’рико, каджит смотрел на него как на лютого врага. Редко Мэв доводилось видеть такую концентрацию ненависти. Далемар склонился над бывшим приятелем. — Где Нартилий? — Иди в зад, Хмырь! — прохрипел М’рико. Кое-как собравшись с силам, он ухитрился плюнуть и запятнать слюной тёмные ремни на груди Далемара. — Нарт никогда бы не стал твоим другом просто так! Только из-за посоха замарался! Сам говорил! Понял? Но теперь тебе не достать его! — Почему? — Больше я тебе ничего не скажу! — рыкнул М’рико. — Верю, — глухо отозвался Далемар. Достав из ножен кинжал, он вонзил тот каджиту под подбородок знакомым мясницким приёмом. Дёрнувшись всем телом, М’рико тут же обмяк. Быстрая смерть, признала Мэв, обняв себя за плечи. Она ощутила тень облегчения от того, что Далемар хотя бы не пытал врагов нарочно. Смотря, как он вытирает клинок о мантию М’рико, Мэв уже знала, что увидит следующим. И как же ей этого не хотелось!***
Особняки в Эльфийских садах выглядели куда скромнее, чем их старшие собратья на Мартин Плаза. Тот, перед которым они остановились, представлял собой аккуратное белое строение без колонн, но с двумя небольшими балкончиками, напоминавшими прищуренные глаза на квадратном улыбчивом лице. Старая яблоня с первой завязью плодов кренилась к одной из стен, будто к доброму приятелю. «Красивое место», — с грустью подумала Мэв, взирая на некогда ухоженный садик, ныне отданный во власть сорняков. Да и понятно, кто будет заниматься цветами во время осады? Шум сражения остался позади, но, глядя на столбы дыма, поднимавшегося над внутренней стеной, Мэв знала, что это затишье долго не продлится. Войска Доминиона вошли в город и принесли с собой разграбление и террор. Их Мэв видела своими глазами, когда шла за Далемаром. Особенно ярко перед глазами стояла казнь альтмера в имперской форме: окружив, талморцы изрубили его на куски. Неспешно, нарочито затягивая пытку, они начали с кистей и ступней, а голову оставили напоследок. Вопль несчастного ещё звенел в её ушах, хоть Далемар и прошёл мимо, даже не остановившись. Спеша сюда, он не посмотрел на купол родительского дома, видневшийся на другом конце широкой улицы. Перед этим тот, другой талморец, Гренавил, пытался его остановить, сказав, что Наарифин должен увидеть их у колеса, открывающего врата. Но Далемар не послушал товарища. Едва крики и шум остались позади, как он перешёл на бег. Имперцы всё ещё удерживали врата, поэтому он окутал себя чарами невидимости и проскользнул мимо них с потоком отступающих. Если бы не нить, Мэв бы тоже потеряла его, когда Далемар свернул с главной улицы и начал петлять меж домов. Добравшись до особняка, он сбросил иллюзию, привалился плечом к белой стене «улыбчивого» дома, прижал руку к плечу и направил в него целительные чары. Этой раной в пылу сражения его наградил имперец у подъёмного колеса. Мэв до сих не понимала, как Далемар мог пропустить тот удар. О чём он думал? Легионер ведь даже не прятался, а атаковал прямо и с боевым кличем на устах. Прикусив губу, Мэв осознала, что сегодня Далемару досталось очень сильно. Маска повисла, обнажив нижнюю часть лица и розовеющий порез, идущий вдоль скулы до переносицы. Грудь пересекал продольный удар секирой, которая за малым не проломила ему рёбра. Оборванная пола мундира на бедре напоминала исполосованную тряпицу. И Далемар припадал на эту ногу, когда думал, что его никто не видит. Но Мэв-то всё время была рядом. Она не знала, изматывал ли он себя нарочно. Почему не прикрывался даже тогда, когда мог? Искал смерти? Эта мысль не отступала. Заставляла сердце сжиматься. Мэв жаждала бы выскочить в ту реальность и просто обнять его, сказать, что и она сама не понимает, как можно было поступить иначе. Но Мэв лишь бессильно наблюдала. И ни покровительство безголового дракона, ни особая кровь сноходицы не могли ничего изменить: это просто было не её время. Далемар проверил, как шевелится рука, оборвал целебные чары и замер. А дальше он просто ждал, будто наверняка зная или чувствуя, что Нартилий придёт. Вскоре пошатывавшаяся фигура в красной военной тунике показалась на дальнем конце пустынной улицы. Призрачное сердце Мэв застучало в груди гулким набатом. Нартилий склонил голову и даже не заметил Далемара, пока между ними не осталось около десяти ярдов. Мер оттолкнулся от стены и сам сделал шаг навстречу. Вскинув испачканное в копоти и крови лицо, имперец замер. — Какого скампа ты здесь оказался? — рыкнул Нартилий, призвав в руки два огненных шара. — Отбился от своих? Посмотрев на бывшего друга из тени капюшона, Далемар промолчал. Нартилий не сделал пламя жарче. Почему-то имперец тоже медлил. — Я не хочу сражаться, — вновь заговорил Нартилий, когда понял, что противник не проявляет враждебности. — Разойдёмся. Всё равно никто этого не увидит. Вместо ответа Далемар медленно откинул капюшон. Волосы его оказались острижены почти под корень, неровно и куце, и оттого он выглядел неопрятным и даже измождённым. Под глазами пролегли круги, ставшие более яркими на солнце. Взглянув на Нартилия, Мэв поняла, что тот и правда не узнал друга. Да и не мудрено: застывшее бледное лицо Далемара напоминало посмертную маску. — Здравствуй, Нарт. Имперец пошатнулся и тут же погасил огонь. — Дэл? Ты? Но как? — Окинув взглядом мундир Далемара, Нартилий нахмурил густые брови. — Значит, это правда. Ты уехал в Алинор тогда? — Я вернулся на родину, — глухо поправил Далемар. — Родину, значит. — Подняв руку к волосам, Нартилий запустил пальцы в тёмные кудри, чтобы почесаться в своей манере, но почти тут же грустно улыбнулся и опустил кисть. Верно, он вспомнил, что раньше эта привычка раздражала бывшего друга. — Но хотя бы жив. Мы опасались, что ты сгинул вместе с теми сектантами. — Кто это «мы»? — Все, Дэл! — звонко пояснил Нартилий, шагая вперёд, но Далемар знаком велел ему оставаться на месте. Имперец подчинился, но радости в голосе не погасил. — Я, наши друзья. И Рил… Она в особенности. — Имперец качнул головой и с надеждой посмотрел на Далемара. — Наши перекрыли город наглухо. Подорвали каждый путь через канализацию, но вы всё равно прошли. Как? — Зачем тебе это знать? — Нужно уходить, Дэл! — Нартилий указал на дым за стеной, который валил всё гуще и гуще. — Талос Плаза… Я видел, что творят там ваши. Когда дойдут сюда, станут ещё злее. — Поздно, Нарт. Бежать надо было раньше. — Да не могли мы! — Нартилий сжал кулаки. — Жрицы запретили Рил даже вставать… Но я понесу её на руках! И в Обливион всех! Будь что будет! На милость Доминиону я не сдамся. И всё же если вы как-то смогли войти в город, то… — Тот путь перекрыт. — Есть ещё один. — Нартилий нахмурился сильнее. — Отец говорил о нём: Старый Путь, которым Клинки выводили императора из города в случае опасности. Северо-восточный выход из канализации был под нашим контролем до последнего. Возможно, его не завалили… А если и… Я лучше попытаю удачу в гоблинских туннелях. Вместе с тобой у меня точно будет шанс уберечь сестру! — С чего ты решил, что я помогу тебе? — Ты здесь. И ты здесь один, — просто ответил Нартилий и улыбнулся. — Плевать на былое, Далемар. На всё! Город наполнен множеством обугленных тел. Если ты исчезнешь, никто не… — Я пришёл убить тебя. — В этот раз Далемар шагнул вперёд сам. Нартилий замер с открытым ртом. Удивления на его лице не было. Скорее обречённость и тень печали. — Это решено. Выбирай: магия или меч? — Магия. — Нартилий быстро собрался. Встал в боевую стойку. — Тот, кто учил меня ей, вложил в это душу, — добавил он без тени усмешки, а Мэв вспомнила, что чарам его учил сам Далемар. — Как был дураком, так и остался. Но отговаривать тебя я не стану. Руки Далемара окутало пламя, а не привычные молнии. Нартилий ответил тотчас тем же. Мэв отвернулась. Она взглянула на них, лишь когда гарь заполнила ноздри. Рухнувший на колени Нартилий пылал, не издавая и звука. Мэв знала, что тот уже мёртв: вынести такую боль без крика было невозможно. Всё было кончено, но Далемар всё ещё стоял над телом и не прерывал потока пламени с обеих рук. Почерневшая кожа с тихим шкварчанием лопнула, плоть под ней обуглилась. Истончились даже кости. Пепельный скукожившийся силуэт — вот и всё, что осталось, когда, обессилев, Далемар рухнул на колени напротив. Достав из-за пазухи небольшой синий пузырёк, мер выпил его, поднялся и толчком ноги повалил труп Нартилия на землю. С тихим хрустом тот распался, будто и правда состоял из хрупкого древесного угля. Мэв неподвижно наблюдала за тем, как Далемар обращает остатки бывшего друга в труху. Пламенем, сапогами… Молча и методично. «Нартилий хотел, чтобы его тело не досталось на поживу червям. Мечтал о сожжении», — внезапно вспомнила Мэв, когда, закончив, Далемар вновь рухнул на колени поверх чёрного пятна посередине улицы. Несколько костей и часть черепа всё же не поддались жару. Потянувшись к ним, Далемар посмотрел на яблоню.***
Она могла не идти за ним дальше? Остановиться? Выбрать иную дверь? Ведь всё и так было ясно. Да, могла. Но Мэв пошла. Обхватив себя за плечи, она смотрела на залитую слезами Риэлию, но почти не слышала её сбивчивых слов. Уверений в любви, полных отчаянья, а оттого тонущих в животном ужасе. А дальше были мольбы сохранить жизнь ребёнку. Затем, в конце: угрозы мужем, отцом, братом — всё как он и рассказывал. В точности. Почти. Далемар не задушил Риэлию, а просто свернул шею. Жизнь в синих глазах с покрасневшими от слёз белками угасла мгновенно, но Далемар долго не убирал рук с её шеи. Нарочно оставлял следы, которые могли сделать его слово в защиту матери весомей. Это могло послужить доказательством того, что он убивал Риэлию «жестоко, долго и в приступе гнева». Вот только на лице Далемара не было ничего. Закончив, он просто сел рядом с её распластанным телом и уставился в пустоту. В какой-то миг Мэв казалось, что он глядит прямо на неё. Потому, когда Далемар заговорил, она вздрогнула от неожиданности. — Я, наверное, мог бы сказать, что мне не оставили выбора, но опять бы солгал, ведь выбор есть всегда. Пусть он и лежит между двумя совершенно ужасными исходами. Ты пойми, моя мама алинорка — ей бы лёгкую смерть не даровали. А тебе… Знаешь, лучше так, чем отправить твою душу прямиком в Обливион. — Далемар сокрушенно качнул головой. — Сказал бы мне кто-нибудь вначале, что вместо Великой Цели мы будем служить даэдра… Хотя какая уже разница? Кому, как и зачем. В Этериус не попадёт никто из нас. А вот ты — да. Мэв уже открыла рот, когда он вновь посмотрел на Риэлию. — Что? Нарт? Его я должен был убить раньше, чем тебя. Не хотел, чтобы он знал про мой выбор. Он ведь и сам говорил, что сделает ради своей матери всё. Много раз повторял это. Но тебя… Нет, он бы не понял. И смотрел бы на меня с такой же ненавистью, как и остальные. Твою смерть он бы мне точно не простил. А вот свою — да. Жуткая мысль, что он помешался, вспыхнула в сознании, и Мэв коснулась рукой горла, нащупав призрачный шрам. Далемар повернулся к Риэлии и потянулся к ней. Замер, а потом просто дотронулся до цепочки, поблескивающей поверх почерневшей кожи на шее. Сапфировое колье, которое он сам ей и подарил, с грустью поняла Мэв, когда он достал украшение из-под воротника её домашнего платья. Когда Далемар уставился на него, Мэв замерла. Она ожидала, что сейчас его начнёт трясти в нервном припадке. Но время шло, а он оставался неподвижным, лишь судорожно сжимая пальцами крупный драгоценный камень. В конце концов Далемар просто опустил украшение и вновь бессильно свесил голову. — Вот же дерьмо, — выдохнул Далемар, касаясь лица перепачканными в саже руками, растирая по коже чёрные полосы. — Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! Я думал, что убить вас будет трудно… Настолько, что не смогу. Но смог. Нарта, тебя, да и, знаешь, себя самого я тоже убил. Я мёртв, Рил. Теперь уже по-настоящему ничего не чувствую. Ничегошеньки, Рил! Даже заплакать не могу. Взбеситься. Просто начинаю идти к цели и не могу остановиться, пока её не достигну. И ладно. Раз так, то и не остановлюсь, пока не сдохну и не провалюсь в пекло. Только там мне теперь и место.***
Костёр горел прямо посередине улицы. Бойцы Доминиона бросали туда мебель, картины, книги, одежду. Но перед этим подносили всё к важному талморцу с толстым томом в руках, который внимательно осматривал вещи, а потом указывал либо на костёр, либо на одну из крытых телег, стоявших в стороне от пламени. Если пополнялась телега, то талморец вносил аккуратную запись в свою книгу — и так по кругу. Методично, рутинно, без спешки, словно всех их впереди ждала безоблачная вечность, а под ногами не хлюпала ещё тёплая кровь. Мэв взглянула на три тела, через которые, кряхтя, перешагивали солдаты, вытаскивая из распахнутых дверей антикварного вида комод. Имперец даже после смерти прикрывал телом жену и грудного ребёнка. Увы, от копий их это не спасло. Причина расправы была понятна без слов: из-под рыжих, как пламя, прядок молодой босмерки торчало непозволительно острое ухо. Ярче выглядело только алое пятно, расползающееся по белоснежной ткани пелёнки. «А кровь-то у нас одинакового цвета, как ни смешивай», — почему-то подумалось Мэв. К горлу раз за разом подкатывала тошнота, но всё слабее и слабее. Среди этого хаоса и ужаса Мэв явственно ощущала, как все её чувства притупляются. Она как будто вернулась на ту далёкую войну, которая лишь ждала этот мир в будущем. Всё было таким знакомым, словно он сама участвовала в этой бойне. Поднимала лук и чувствовала, как с каждой стрелой милосердие истекает из души, будто жизнь из открытой раны. Что там сказал Далемар трупу Риэлии? Убивая кого-то — убиваешь и себя самого. Теряешь что-то безвозвратно. И ради чего? Мэв качнула головой. Не этот вопрос должен был волновать её сейчас. «Нить», — вспомнила Мэв, взглянув на запястье. Та была на месте, а значит, нужно было уходить. Впереди ждало последнее видение, хотя его суть Мэв уже поняла. И для этого ей не нужно было идти в этот тёмный мир, а просто закрыть глаза и вспомнить, с каким ужасом она сама взирала на того… первого, чью жизнь оборвала её стрела. А ведь она никогда не убивала кого-то знакомого. С кем перебросилась бы хотя бы парой слов. Распила бы мёд или посмеялась вместе над чьей-нибудь неловкой шуткой. Для неё те имперцы были просто кричащими безликими силуэтами, прущими на неё с поднятым оружием. Несколько выстрелов — и они падали. А она отступала и находила новую цель, и так раз за разом. Битва проходила, и каждый раз… Мэв боялась, что радость, сострадание, все светлые чувства уже не вернутся. И каждый раз, засыпая, она жаждала, чтобы однажды так и случилось, ведь в ночных кошмарах раскаяние пожирало её, будто невидимый монстр. Мэв шагнула к повозкам. Прошла между ними и свернула к разорённому храму Кинарет. На знакомых ступенях грудами лежали тела тех, кто искал здесь исцеления, но нашёл лишь смерть, после того как внутрь ворвались бойцы Доминиона. Трупы даже некому было прикрыть окровавленной льняной тканью, которая валялась то тут, то там. Жрицы Кинарет лежали здесь же, их свалили в отдельную кучу. И лишь три альтмерки покачивались в петлях, венчая эту жуткую композицию своими искорёженными телами. Крюки, на которых закрепили их верёвки, были вбиты в стену прямо над входом в храм. Босые ступни женщин почти касались пола. Верно, их казнили показательно и особо жестоко, заставляя до последнего биться за жизнь. Мэв знала, что Эльвени среди них нет, но всё равно с содроганием разглядывала перекошенные лица. Неестественно выпученные глаза, прокушенные языки, с которых всё ещё вяло капала кровь. Верно, казнь совершили совсем недавно. — Эй, что ты там забыл! — Окрик заставил её обернуться к высокому зданию, на котором развевались обрывки полусожжёных знамён. Она узнала его — будущее талморское посольство. Туда же вела её и красная нить. Она перешагнула сорванный стяг с клинками, завернула за повозки и увидела караульного, наблюдавшего за талморцем, нервно открывавшим ящики. Мундир на нём был совсем новым. Раньше она не разбиралась в рангах доминионцев, но теперь без труда определила, что перед ней один из палачей. Капюшон был накинут на лицо, но натянутая нить не оставляла сомнений, кто перед ней. — Я задал вопрос, младший дознаватель! — не унимался караульный. — Это особые запасы! У тебя нет к ним доступа! Слышишь? Я позову старшего офицера, если не отойдёшь! Далемар и правда будто не слышал. Он сорвал крышку с очередного ящика и достал оттуда узкий лиловый пузырёк. Отряхнул его от соломы. Караульный замер. — Эй, слышишь, парень? — Голос его теперь звучал глуше и встревоженней. — Не смей, скума для чёртовых котов, а не для нас! Подсядешь с одной дозы — и слезть не сможешь, пока не умрёшь! Далемар и тогда промолчал. Достал пробку из флакона и поднёс его к губам. — Предательницы-жрицы? Это была твоя первая казнь? — спросил караульный и, не дожидаясь ответа, добавил печально: — Не пей, не поможет. Память ничем не заглушить. Едва караульный это произнёс, как всё замерло. Само время будто остановилось. Мэв вздрогнула, ощутив прикосновение чужой руки к своему плечу. — Это правда, — прошептала Брит прямо ей на ухо. — От памяти нет спасения. Она яд, что отравляет любую душу. И его душу в особенности. Всё вокруг померкло. Отдалилось. Исчезли очертания, звуки и запахи. Из пылающего города она перенеслась в темноту. Но та не была пуста. Прямо перед Мэв предстала чаша, похожая на исполинское бьющееся сердце. Гладь воды в ней то и дело переливалась, будто кто-то плеснул туда чернил и сейчас неспешно перемешивал незримым черпаком. — Сноходцы лечат душу, забирая воспоминания о горе, потерях, стыде, униженных и самых неприглядных поступках, которые, как миазмы, заражают всё вокруг. Не дают обрести покой. — Брит погладила её плечи, но, скосив взгляд, Мэв увидела, что у «сестры» чёрные руки с острыми когтями. Жуткие, крупные, нечеловеческие. Всего на миг, а потом всё вокруг пошло волнами, и побелевшие широкие ладони покрылись знакомыми мозолями. Спокойствие окутало её, подобно силкам. Мэв чувствовала, что это неправильно, но… Новая волна заставила её покачнуться. Голос Брит зазвучал как никогда проникновенно и ласково. — Так ты можешь исцелить его, забрав причину боли. Ты проделала долгий путь, чтобы прийти сюда, к купели его памяти. Ты видела всё сама, так забери, освободи его. — Как? — Ты в сосредоточении всего, и его разум открыт перед тобой, как книга. Так протяни руку и пожелай. Вели отдать тебе мучительные воспоминания. Он исполнит. Не сможет отказать. Просто не захочет противиться. — А потом? — Отдай его кошмары тьме. Раствори их в ней. Рассей без следа. Подари ему покой. — Брит коснулась её волос. Ласково пригладила их. — Или он утонет в раскаянии и уничтожит себя окончательно. Только ты одна можешь спасти его от себя самого. — Как странно. Кажется, я пришла сюда, чтобы осознать то, о чём догадалась уже давно: злейший враг Далемара — сам Далемар. Голова закружилась сильнее, чернила в развёрнутом сердце перед ней стали гуще, складываясь в сменяющиеся картины, слишком быстрые, чтобы она могла их разобрать. Но Мэв чувствовала, что и правда может протянуть руку и остановить их. Там, где пожелает. Вот она истина, которую она так жаждала познать. — Столько вопросов, которые я желала задать, но молчала, потому что не могла поверить ему. Любит ли он меня по-настоящему? Почему забрал нас с Иенн? Задание Талмора или что-то иное послужило тому причиной? И знаешь, Брит, в то, что это могла быть просто… его искренняя любовь к нам. Почему-то мне было страшно в это поверить. Пальцы сестры так бережно перебирали её пряди, что Мэв смежила веки. — Когда он очистится от яда боли, ты уже не будешь сомневаться. Все препоны падут, потому что не будет причины возводить стены. Покой, Мэв, он заслуживает его. И ты тоже. Мэв распахнула глаза. — А ведь моё неверие началось с тебя, Брит, знаешь? Именно ты стала той самой первой и самой высокой стеной, которую я возвела в своей душе. Ответь: это он убил тебя? — Сестра, к чему эти вопросы? Они уже не имеют значения. — Голос Брит зазвучал твёрже: — Сверши то, зачем пришла. Исцели его дух так, как-то делают Сноходцы. Не для того ли в тебе пробудилась дремлющая сила особой крови? — А вдруг я так никогда и не узнаю? — печально спросила Мэв. Но поняла, что задала этот вопрос вовсе не сестре, а себе самой. — Если рассею, он и сам позабудет, убивал или нет. И я никогда не буду уверена наверняка. — Нет, сестра! Помни, зачем ты привела меня сюда! Исполни своё предназначение! — Брит больно дёрнула её за волосы. Но Мэв всё равно протянула руку. Иначе не могла. Довольно червь сомнений точил её изнутри. Она и правда далеко зашла. — Я хочу узнать правду, — прошептала Мэв, взирая на игру теней в купели.