***
— Урза! — радостно вскликнула Хелен, подскочив и принявшись обнять меня. Мне снова пришлось проглотить злость, боль и тошноту, чтобы принять эти мерзкие обнимашки. Пасадж сидел за столом, ещё не притронувшись к овощам и грибам. Едва я увидела этот спелый, блестящий на свету сочный маис, я едва не пустила слюни прямо на соратницу. Мы с ней сели рядом, напротив Пасаджа. — Мы так волновались за тебя! Спасибо тебе огромное, ты буквально спасла мне жизнь! Если бы не ты, я бы точно была разодрана теми… Существами. — Угу. — Кивнула я, смотря на тарелку с едой. Хелен, заметив это, тут же встала из-за стола. — Ой, точно! Местному герою нужна лучшая порция еды! Сейчас принесу! Когда убежищная ушла, я медленно выдохнула. С Пасаджем всё было намного проще — не надо было делать вид дружественности и бояться обидеть кого-то. Чёрт, этого парня можно было послать до Луны, я не уверена, если он даже так отреагирует. — Извини. — Вдруг сказал суровый наёмник, смотря прямо мне в глаза. Я резко растерялась. Что он только что, блять, сказал? Похоже, у меня спеклись мозги от радиации и мои ушные каналы заполнились двухсотлетним картофельным пюре! ОН СКАЗАЛ ЧТО? — Я, ээ, в с-смысле… Ч-чего?! — озадаченно попыталась задать адекватный вопрос я, ерзая на скамейке убежища. — Я ошибался насчёт тебя. — Коротко ответил Пасадж с привычным суровым лицом, но мне точно казалось, что его взгляд стал мягче. Заметив моё усиливающееся недоумение, он вздохнул, и с явной нелюбовью к долгим разговорам, прояснил. — Ты рейдер. Рейдеры неисправимые ублюдки. Я убиваю ублюдков. Но ты спасла чужую жизнь, я ошибался на твой счёт. В моём горле появился огромный ком, который словно мешал мне не то, что говорить, но даже дышать. В ответ я лишь спешно кивнула, и прежде, чем что-либо ещё произошло, Хелен прибежала с подносом, ставя его передо мной. На тарелке было много овощей: маис, тошка, морковь, и всё просто невероятно свежее! Неужели в убежищах выращивали еду? Мне казалось, все двести лет люди тут питаются консервами да землей. — Приятного аппетита!***
Врач не соврал. Уже через час ощущения в теле вернулись, а через полтора — Пасаджу пришлось отнести меня в нашу временную комнату и уложить на кровать, ведь я кусала губы и язык, лишь бы не ныть от боли, тошноты и ощущения, словно внутри был мясной микс из органов. Так как моё положение можно было с натяжкой длинной до Нью-Вегаса назвать «удовлетворительным», а другие мои спутники устали, да и постоянно помогали мне, принося то воду, то лекарства, то мокрые тряпки на лоб или чистые бинты, ночь мы провели в нашей общей комнате, отдыхая. Со временем суток тут вообще была интересная система — каждый день на восемь часов весь свет в жилой части сильно приглушался, давая ощущение темноты. Не знаю, что там считали другие, но как по мне сну это действительно помогало. Жаль только, спать было сложно от ужасного чувства во всём теле. К утру Хелен всё-таки смогла выпросить в медицинском отсеке лёгкое обезболивающее, так что мне стало немного легче. Тогда-то мне и рассказали, что, дескать, мы тут задержимся, пока Смотритель досконально не изучит весь отчёт, который предоставила убежищная. Меня этот вариант вполне устраивал. Хотя в убежище по-прежнему было жутко до чёртиков, по крайней мере, здесь была еда, безопасность и САМАЯ мягкая постель в моей ЖИЗНИ! Будь тут одно окошко на поверхность, можно было бы вообще не выходить. Просто сидеть, смотреть на смерть, чуму и несчастья, поедая свеженький маис. Красота, разве нет? Однако сегодня к Хелен поступило очень неожиданное предложение. Местная преподавательница в школе приглашала нас троих, чтобы рассказать о пустоши. Особенно, конечно, рады будут видеть коренных жителей поверхности. Поначалу я не хотела идти, узнав о том, что такое школа в принципе, но потом Хелен меня таки уговорила. Пасадж, казалось, был готов сделать всё, что попросила бы его дражайшая любовь всей жизни. К слову, было удивительно, что теперь здоровяк действительно помогал мне с недугом. Видимо, он всё-таки был честен и изменил обо мне своё мнение. Единственное, что смущало меня в этой ситуации — а стоило ли менять мнение на мой счёт? Разве я всё ещё не рейдер? Пусть без банды, но рейдер, который хочет отомстить тем мудакам с пушками и силовой бронёй, чёрт дери их в зад трижды! Но времени впадать в раздумья не было. Мы отправились на открытый урок.***
— Дети, познакомьтесь, это мисс Урза и мистер Пасадж. — С улыбкой представила стоящих перед классом жителей пустоши, пока Хелен хмуро сидела за последней партой с лицом, вроде «ну да, ну да, пошла я к херам». — Вы правда с пустоши?! Но там же так опасно! — воскликнула одна девочка, и другой ребёнок, мальчик, её поддержал. — Да! Как вы там выживаете?! Это правда, что вы не умете даже читать?! Пасадж стоял молча. Казалось, он специально не хотел ничего говорить, чтобы не ранить присутствующих. Воцарилась короткая тишина. Десятки заинтересованных, сияющих глаз смотрели на меня. Это напомнило мне мою банду. Старую банду, ещё до Ночных Удильщиков. Мы называли себя Кровавая Сталь. Огромная группа рейдеров, самая крупная из местных. После хорошей вылазки мы всегда отмечали это, собираясь вместе в большом зале бывшего завода. И там был он. Мужик по имени Карстер, душа компании. Каждый раз он рассказывал потрясающие истории из его жизни, и казалось, даже самое ужасное и печальное событие он рассказывал с юмором и иронией, что гогот поднимался до самой комнаты Шейдера! И я любила слушать его. Все эти завороженные взгляды… Неужели и Карстер их видел? Он всегда повторял после доброй бутылки бурбона — «Нельзя разочаровывать слушателя». Нельзя. Я должна попытаться. — Э-э… — я нарушила тишину, собираясь с силами и мыслями. — Да! В смысле… У нас там очень, очень опасно… Чёрт, один раз я видела человека с тремя руками, который смог убить ОГРОМНОГО радскорпиона! Лишь это взорвало умы детей и они восторженно стали слушать. К ужасу или радости учительницы, они слышали почти правду. Я рассказала им о том, что радиация обычно копится лишь в определённых местах, и если туда просто зайти, то можно расплавиться заживо. Я рассказала им о перестрелках, которые были обычной колыбельной на ночь для любого человека. Я рассказала им о громадных чудищах, которых обходили стороной — яо-гаи, радскорпионы, легендарные когти смерти, что единственным ударом могли разрубить человека пополам! Даже Пасадж вскоре подключился, в основном напирая на то, как в пустошах опасно, но все эти истории, казалось, не пугали, а вдохновляли детей. Даже учительница в конце концов прониклась этим, что было довольно… Странно. — А как же бандиты?! — восхищенно спрашивает вдруг рыжий мальчик, держа в руке игрушечный бластер. — Вот когда я выйду из убежища, всех бандитов убью! Тут моё сердце упало. Он ведь говорил о рейдерах, да? Чёрт, а ведь это была правда! Рейдеры, мародёры, охотники за головами, воры… Сколько же грязи было на пустошах. Пожалуй, это было основной их проблемой. — Ммм… Видишь ли… — заметив, что Пасадж смотрит на меня, я неловко попыталась объяснить ситуацию. Три пули мне в лоб, всё было бы проще, не будь рядом громилы и Хелен! — Не всегда бандитами становятся по собственной воле… Когда ты один, ты всегда в опасности, а в банде есть хотя бы шанс выжить… — Но они причиняют вред людям! Они монстры! — возразил зеленоглазый шатен, а рыжий мальчик поднял пистолет, вставая. — Я их всех лично убью и стану первым героем пустошей! — Вот и нет, я! — хихикнула девочка, обняв плюшевую обезьяну в скафандре. — Я и Мистер Лунышка! Их стали поддерживать и другие дети. Все они кричали, что избавят мир от грязи и спасут невинных. Я чувствовала, что моё сердце словно сжали в кулак. Неужели это правда? Неужели рейдеры даже в моём рассказе звучали монстрами? Но ведь не все рейдеры монстры… И не все торговцы и поселенцы — белые овечки… Разве нет?