медуза

Валентину казалось, что прошло совсем немного времени с того момента, как он вышел, однако Юстин будто наматывал круги перед столом уже с полчаса, судя по утомлённому виду Савиньяков, которые безуспешно пытались усадить его на место и заверить, что паниковать ещё слишком рано. Валентин мог их понять: успокаивать накрутившего себя Юстина зачастую бывало очень энергозатратным занятием, и иногда приходилось просто ждать, пока проблема не решится сама, если всё возможное уже было сделано. Первым его увидел Арно. Они пересеклись взглядами, потом остальные, заметив это, тоже замолчали, обернулись и вопросительно уставились на Валентина. Тот молча поманил Юстина рукой, и он в три широких шага оказался у лестницы. — Я в порядке! — на всякий случай крикнул Валентин Савиньякам, когда уже стал спускаться обратно вниз. Ответа не последовало, но ему было главное предупредить. — Валь? Валентин не стал останавливаться в коридоре, а отвёл Юстина в его же спальню: это касалось только их двоих, хотя и не было настолько тайным, чтобы закрыть дверь на замок и шептаться в самые уши. Просто... семейно-личное. — Всё нормально, не нужно паниковать. — Я уже было подумал, что тебя увидели! — И везут в лес на допрос и последующий расстрел, ага. Другого я не ждал, — Юстин обиженно фыркнул, отведя глаза в сторону, и Валентин сразу посерьёзнел. Однако этот оттенок серьёзности был скорее мрачным и беспокойным. — Извини. В общем... Ирэна звонила. Скоро шестое же. Юстин сообразил сразу и окончательно выдохнул: всего лишь день рождения. На котором, правда, его впервые не будет, и это... одна из вещей, которые волновали Валентина. — А, я понял. И чего? — Она не сможет ни отвезти меня, ни приехать лично, — тихо пояснил Валентин и стал играться прижатыми к бёдрам руками, сплетая пальцы в немыслимые узлы: обычно ему нужно было чем-то занять их в стрессовой ситуации. — Навещу Элу один, с тем, чтобы добраться самому проблем нет, но так получилось, что мне придется ехать не на день, а ещё и на ночь, потому что билеты только такие были, — Валентин, сделав паузу, едва слышно фыркнул. — Пора бы уже на права сдать, да? «Пизда» — сказал бы Арно, а Валентин слишком воспитанный. Он тянул с тем, чтобы напрямую сказать, в чём было дело. Не мог придумать, как объяснить, и просто надеялся, что Юстин его по обыкновению поймёт, как никто другой. Создатель, как же без него будет сложно. Валентин приедет один, проведет с Элой время один и уедет один. Он привык к одиночеству: жить с ним, в нём, слушать только лишь тишину в квартире и иногда не открывать рот, чтобы что-нибудь сказать, целыми днями. Оно не мешалось, просто ошивалось где-нибудь рядом, обнаруживаясь то в кружке, которая всегда ставилась на стол одна, то мирно дремлющим в углу узкой одноместной кровати, то в маленьком стакане с зубной щёткой — Валентин чувствовал его фантомное присутствие в каждой второй вещи в доме. Только не мешалось оно в основном — а иногда, как демон сонного паралича, садилось на грудь, не давая дышать, или лежало рядом, облепив холодом всё дрожащее тело целиком. Так бывало в тех случаях, когда Валентин снова в полной мере осознавал, какой в их семье творился пиздец, и его накрывало до полного оцепенения, — тогда он всё же находил в себе силы признаться, что ему был необходим кто-то рядом. И Юстин приезжал, всегда приезжал — гулять, готовить, болтать, смотреть кино, помогать с учёбой, просто... просто посидеть в комнате. Полежать. Обнять. Вместо чёрного, холодного, засасывавшего в себя всё хорошее одиночества. А теперь Юстин стоял перед Валентином не живой и не мёртвый, хлопал большими чистыми глазами и даже не представлял, как остро ощущалась его нехватка рядом. В настоящей жизни. Вроде они все худо-бедно общались. Приезжали к Эле, Ирэна иногда звонила Валентину, чтобы спросить про дела в университете, Валентину всучивали младших на время, и те относились к нему, не очень щедрому на ласку и внимание старшему брату, в отличие от Юстина, довольно благосклонно, — он не то чтобы горел сильным желанием сближаться (это казалось уже безнадёжным занятием, они проебали всё по всем фронтам), но до сих пор было безумно обидно, что он попал именно в такую семью. Тем более когда у него появились Савиньяки, с которыми можно было сравнить, — поэтому сейчас общая картина стала выглядеть ещё тоскливее и тусклее. Валентин прекрасно понимал, что с ним будет, если он съездит совершенно один, и боялся. Пусть будет не Юстин, хорошо, но хотя бы кто-нибудь более менее близкий? Но вариантов больше не было: Ирэна точно не сможет, младших никогда не возили, потому что пока не могли внятно объяснить, почему Эла уже столько лет лечилась в больнице и что болела она не совсем физически, ещё... Юстин каждый раз брал с собой Рокэ, но Валентину не хотелось с ним пересекаться. Он вообще не был уверен, что теперь для него остался смысл навещать Элу, — поэтому об Алве пришлось быстро забыть. Родителей он даже не собирался спрашивать или предупреждать — может, Ирэна предупредила, но Валентину было без разницы. С одной стороны, он понимал, почему Элу оставили в Олларии, когда как они все после смерти Юстина вернулись в Васспард, — это была хорошая клиника, в которой ей действительно оказывали эффективную помощь, — а с другой стороны... если честно, выглядело так, будто её просто бросили. Особенно если учесть то, что родители навестили её раза два за всё это время. И среди них не было ни одного раза после того, как её сильно подкосило из-за Юстина. Ей тоже нужен был кто-то рядом, как и Валентину. Он так хорошо знал, с какой силой могло душить одиночество, и ничего не мог с этим сделать. Не хотел, не хотел пытаться что-то собрать: уже ничего не оставалось, единственного просвета в этой ебучей семье не стало полгода назад — но не мог не сочувствовать остальным — тем, кто тоже оказался здесь не по своей воле и не находил в себе достаточно сил, чтобы изничтожить всю ту погань, которую в них оставил их общий дом. Валентин, опустив глаза, сжал ладони в кулаки так, что ногти впились в кожу. Почему всё так? Почему Юстин, а не он? — Жалко, что один... Но ничего ведь, остановишься в гостинице, да? Валентин замялся, шаркнув ногой по полу. — Да, просто... На несколько секунд повисла тишина. — Одному тяжело? Юстин посмотрел на него с искренним сочувствием, задумчиво прикусил губу и затем с коротким вздохом притянул его к себе за плечи. Валентин легко поддался, ткнувшись лицом в тёплое плечо, и чуть не всхлипнул от полузабытого чувства поддержки и защищённости. — Блин. Вальхен, мне так жаль, правда... — чужая ладонь легла между лопаток и осторожно погладила. — Мы что-нибудь придумаем, хорошо? С веранды раздался голос то ли Лионеля, то ли Эмиля: — Джастин, как у вас дела? — Сейчас придём! — отозвался он в сторону и вдруг замер, больше не гладя спину Валентина. Отпрянув, он взял его за руку и потянул за собой, попутно с заговорщической ноткой в голосе сказав: — Или я уже придумал. Надеюсь, тебе это облегчит поездку. Валентин посмотрел в загоревшиеся глаза и, кажется, примерно понял, что Юстин имел в виду. Сначала хотелось возразить, но потом он спросил себя: а будет ли он вообще против на самом деле? — Мальчики, мои хорошие, мои любимые, мои самые замечательные, прошу минутку внимания, — Юстин встал у лестницы и хлопнул в ладоши, чтобы все перестали разговаривать и посмотрели на него. — У нас, а точнее, у Валентина, — он покосился в его сторону, и тот ничего не сказал, ожидая чужой реакции на пока не прозвучавшее предложение, — произошли кое-какие непредвиденные обстоятельства, и вы, возможно, сможете кое-чем помочь. Ему нужно в Олларию по семейным делам, вписаться буквально на день и на ночь со среды на четверг. Если не можете, то не страшно, но было бы более чем здорово. Валентин ненавидел тревожить людей без надобности, но сейчас с сожалением думал, что для него это была именно надобность. Он же не собирался особо мешаться, ему бы только чтобы кто-то, к кому он хоть немного относился с теплотой, был рядом и отвлекал его от полного выпадения из реального мира просто своим присутствием. И Савиньяки вообще-то звучали как очень неплохой выбор: Валентину с ними нравилось. Он надеялся, что им — старшим, в смысле, — с ним тоже. Близнецы похлопали глазами, а затем дружно посмотрели на Арно. — У нас можно, — первым подал голос Эмиль и указал большим пальцем на младшего. — У Арно с мамой, точнее. Валентин замер. — Подождите, в смысле? — Почему нет? Это же будет среда, у неё ночная. Она разрешит, — объяснил ему Эмиль, а затем снова обратился к Валентину. — Серьёзно, ты можешь приехать. Арно смотрел на него так, будто испуганно молил об отказе. В Валентине вдруг на пару секунд проснулось желание как бы ненамеренно «сподлить» в ответ, которое он с раздражавшей периодичностью всё ещё испытывал рядом с Арно, но себе он объяснил соглашение тем, что это было лучше, чем ничего. — Если Арно согласится, — поправка: если Арно не захочет его придушить. — Много места не занимаю, приставать без лишней надобности не люблю. Валентин никак не выдал себя: не то чтобы он сказал это специально, может, если только совсем чуть-чуть, — так, чтобы камень в свой огород понял один Арно. Выражение его лица было бесценно: сначала он недовольно нахмурился, испепелив Валентина взглядом, а затем сделал вид, будто бы всё просто замечательно, и с неестественным дружелюбием сказал: — Хорошо. Во сколько приедешь? — К восьми вечера. — О, класс, — снова вмешался Эмиль. — Тогда мы к вам попозже постараемся заглянуть. Валентин выдохнул: стоило признать, что с одним Арно могло быть сложновато. Особенно если он, как Валентин и думал, собирался докапываться до него и дальше. Несмотря на подтвердившиеся подозрения, он всё равно оказался немного... раздосадован, что ли. В любом другом случае, кроме конфронтации, было бы проще — но раз так, то другого выбора у него не было: только пассивно бороться. Уйти невозможно, Валентин не рассматривал этот вариант не из нежелания гнуть дальше свою линию и в конце концов утереть нос Арно, а из сильной привязанности к Юстину. Пусть достаёт, если хочется. У Валентина было больше терпения и способов ведения пассивно-агрессивной войны, чем у Арно его твердолобости и идей, как довести человека до белого каления. Но в этот раз он скорее не то что использует терпение, а просто не сможет найти в себе силы отвечать в шутливой флиртующе-издевательской манере: вряд ли Арно будет его занимать так сильно, как извечная рефлексия на тему семьи. — Номерок оставишь? Арно неопределённо фыркнул, без лишних церемоний дёрнул на себя вытянутую руку Валентина и вывел чёрным маркером номер телефона. — Напиши мне потом, — нехотя пояснил он. — Скину адрес. Валентин прижал руку к себе, и, вглядываясь в неаккуратные цифры, отозвался как можно более спокойно, но с оттенком искренности: — Спасибо. Арно ничего не ответил, хотя, судя по тому, что он ненадолго застопорился, слово было воспринято за настоящую благодарность. Но надолго его это не смутило — и Валентин сейчас не мог сказать точно, к сожалению или к счастью. Юстин сталкивал их по сценарию — и Арно, с недовольным фырчаньем и непонятными взглядами в сторону Валентина, развивал конфликт между их персонажам всё дальше и дальше, так, что Придд уже не мог отвертеться от прямого столкновения. Валентин начинал в голове маленькую репетицию разговора с Элой — Арно тут же выдёргивал его из мыслей сто пятым вызовом на дуэль. Валентин уходил в себя — Арно тут же оперативно принимался творить невесть что, и Придду приходилось влезать, чтобы унять его хаотичность принятых решений и объяснить, что так они всё развалят. Валентин опускал глаза на номер телефона, сомневаясь, правильно ли будет приехать, — Арно раздражающе громко щёлкал пальцами прямо перед его лицом и ворчал, что он заколебал пропускать сюжетные куски. При этом когда все говорили, что он слишком очевидно жаждал внимания Валентина через его персонажа, Арно непременно уверял, что «персона герцога Придда его ничуть не интересовала». Валентин каждый раз сдерживал даже слабую ухмылку: ну да, именно ради того, чтобы сказать это, он (его персонаж) решил проскакать полстраны? Но Придд его в это носом не тыкал, он был всем доволен: Арно очень навряд ли понимал, что скорее делал для Валентина хорошо, чем плохо. — Найдите себе отдельную комнату, я серьёзно! Ему всё ещё было смешно: придумает ли Арно какую-нибудь глупость, чтобы ночью занять его так, что он не проспит и часа? Заболтает? Предложит пари? О, Валентин мастерски умел не спать всю ночь и на утро выглядеть вполне ничего — он не знал, насколько хороша была выдержка Арно в плане сна, но какое удовольствие ему бы доставил вид заспанного и смешно фырчащего на него Савиньяка. — Как мастер ты, конечно, можешь использовать клише «в комнате была только одна кровать», но как мой друг — определённо нет. — Сейчас моя социальная роль — мастер, так что мне очень жаль, Арно, так жаль... Или даст выспаться, но при этом разбудит вылитым на голову стаканом ледяной воды? Или решится бесстыдствовать назло, как несколько часов назад в кино? — Не перед нашим салатом, мальчики, только не перед нашим салатом. Может, сделает самый ужасный на свете завтрак, чтобы Валентин с самым невозмутимым лицом говорил, что обожает шадди с солью? — Прошу виконта Сэ выйти, чтобы я мог переодеться. — А вам есть чего стесняться, герцог? Станет крутиться рядом везде и всегда в попытке хоть немного смутить Валентина? — Знайте, что я наблюдаю за вами из Рассветных Садов, и всё, что вы делаете, это полное безобразие. Попросится посидеть на стиралке в душе, чтобы докучать ему и там? — Ты не можешь так сделать по правилам. — Валентин, не душни, а? Тин сказал, что можно, — значит можно. Стащит из рюкзака его единственные вещи, чтобы потом выдать ему свою футболку с надписью вроде «душнила» цветными буковками и с ухмылкой сказать оставить себе, потому что Валентину подходит больше? — Хочу взять Валентина за руку и утащить за дверь. — Фу. Даже Ли и Джастин не настолько невыносимые. — Чтобы поговорить, дурак, — Арно перевёл хитрющий взгляд с Эмиля на Валентина, подпёр кулаком щёку и состроил ему глазки. — А там посмотрим. Сожмёт в объятиях при встрече так сильно, что хрустнут торчащие рёбра? Скажет, что придется спать вдвоём, и нагло, с наигранным злодейским смехом залезет на Валентина с руками и ногами, чтобы он никогда из-под него не выбрался? Воспользуется положением и распустит руки, забравшись пальцами под собственную футболку, которую отдал Валентину, только чтобы тот не выдержал холода, щекотки или банально нахальнейшего нарушения личного пространства и спихнул его с кровати? — ...и очень бережно, но ловко, заматываю рану, иногда случайно задевая пальцами открытые части бёдер. — Бля-ять, я больше никогда не буду играть с вами двоими, понятно? Рискнёт ли так же бесстыже, как сегодня, трогать настоящего живого Валентина, лишь бы его спокойствие дало существенную трещину? — Потом обязательно мне расскажете, как всё прошло! Они чуть ли не хором ответили «конечно», Валентин опустил голову, чтобы снова проверить, правильно ли он запомнил номер, а затем на несколько мгновений пересёкся взглядами с Арно. — Спасибо за игру. Хотя твоя холодность и достигла невероятных масштабов, я бы всё равно хотел попробовать в следующий раз растопить её снова. Не в смысле стать другом, а довести их отношения до точки кипения, ага — Валентин так и понял. Он ничего не ответил, лишь покосившись в сторону склонившегося рядом Арно, который очень довольно улыбался и озорно блестел чёрными глазами. Интересно, насколько смелым и далеко готовым зайти он всё же окажется в жизни?