Арно, увидев в дверном проёме Валентина, нахмурился и прислонился к стене, протерев ладонью только-только открывшиеся глаза: после крепкого сна ещё немного пошатывало.
— Ты рано.
— Почему? — Придд вошёл, протянув Арно мокрый зонт. Сразу же повеяло холодом и осенней сыростью. — Уже восемь. И я предупреждал тебя в сообщениях.
А. А-а-а...
Прекрасно. Он проспал намного дольше, чем должен был. Тогда всё понятно: Арно периодически слышал вибрацию краем уха, но в какой-то момент так заколебался, что без лишних раздумий вырубил телефон. Его проёб, согласен, но не вслух.
— Блять, ладно, — Арно недовольно поморщился и повесил зонт в ванной. — Можешь пока пойти ко мне, я сейчас закажу что-нибудь, потому что не успел ничего приготовить. Доставку едим? Или твоё тело — храм, все дела?
Валентин посмотрел на него нечитаемым взглядом и проигнорировал, сразу свернув в правильном направлении — было несложно догадаться, кому принадлежала комната с табличкой «потусторонним вход воспрещён». Если честно, Придд выглядел как человек, который за сегодня выпил только сомнительного качества шадди с вокзала, при этом провёл в дороге два дня и заскочил к Арно подремать на полчасика, прежде чем снова отправиться в долгий путь: на лице читалась одна усталость, в движениях — не чёткая грациозность, а какая-то потерянность, и всё, что у него было из вещей — большой чёрный рюкзак и зонт. Практично, пожалуй, но Арно в целом от его вида стало неуютно: притащил тут с собой тучу в их прекрасный безоблачный светлый дом, ага, танцуем танец «спасибо» всей семьёй.
Арно всё же решил заказать пиццу. Он спросил, его совесть чиста, а если Валентин будет недоволен, то всё по классике: рюкзак, вокзал, нахуй.
Когда Арно встал в дверном проёме своей комнаты, Придд к тому моменту уже переоделся в домашнее — спортивки и футболку со сложным приколом про астрономию — и копошился в вещах, усевшись прямо на холодный пол. Арно решил не предлагать ему пересесть на кровать: не маленький уже, сам перелезет, если замёрзнет.
— Спать будешь здесь. Без разрешения ничего моего не трогать, и даже если Ли или Миль скажут, что можно, то им не верь, иди сразу ко мне, — Арно улыбнулся. — Я со всей своей любовью пошлю тебя нахрен.
— Понял, — кивнул Валентин, достав из кармашка сбоку зарядку. — Спасибо.
Арно обиженно покривил губы. Придд, похоже, совсем не был в настроении язвить даже наедине: если Савиньяк правильно понял, то он решил игнорировать его при остальных и отвечать только тогда, когда они оставались одни. Или что-то успело поменяться за эти пять дней?
— Ты не хочешь рассказать, какого хрена тебя сюда принесло и почему ты согласился на моё общество?
— Вообще меня отвозит моя старшая сестра, но в этот раз она не смогла, — заговорил Валентин так, будто отвечал билет на экзамене. — Насчёт второго вопроса скажу, что это была скорее вынужденность, чем выбор. Ещё что интересно?
Арно задумчиво засопел, почесав кончик носа.
— Какого цвета у тебя трусы?
— Я хожу без трусов, — на полном серьёзе заявил Валентин, глядя Арно в глаза. — Сплю тоже.
— Фу, — поморщился он, хотя и не поверил. — Я сожгу постельное бельё после тебя.
Валентин ожидаемо даже не улыбнулся, почему-то продолжив стрёмно пялиться на Арно — тот не выдержал и молча развернулся в сторону кухни. Бр-р, реальный Валентин ещё больше вызывал эффект зловещей долины, чем сан-джуниперовский, надо ж так — а он уже было подумал, что в жизни Придд так сильно не выёбывался, выглядел пореалистичнее, да и вообще на самом деле представлял из себя душку и ходячий бойфренд-нерд матириал. Но пока всё, что делало его душкой, так это едва заметные веснушки на лице, которые он то ли почему-то постоянно убирал с кожи, то ли Арно их раньше не замечал.
Скорее бы Ли с Миллем пришли. Может, Валентин оживёт и перестанет вызывать ощущение призрака в доме, о существовании которого ты в курсе, но вроде как за еду и кровать он тебя убивать не собирается, поэтому пусть пока потусит здесь.
И при этом на всякий случай лучше всего было заныкаться на кухне.
Когда Валентин снова дал о себе знать, Арно серьёзно засел там и копался в телефоне, сделав вид, что искал что-то очень важное. Рядом стоял чайник с открытой крышкой. Типа, «
как заварить чай для гостя голубых кровей, если вы недавно разбили мамин заварочник, пособие для чайников и его обладателей».
— В ванную можно?
— Из сливов в это время обычно вылезают тентакли, но можешь попытать удачу, — без особого вовлечения в диалог ответил Арно, не отрывая взгляд от экрана.
Валентин задумчиво хмыкнул.
— Звучит неплохо. Спасибо.
Арно понял не сразу, а когда понял, то сразу почувствовал, как у него непроизвольно перекосило лицо. Фу.
Фу. Это ужасная, мерзкая, склизкая, пошлая, смешная шутка, и Валентин по ощущениям опять переиграл его словесно.
Спустя время Арно всё же решил сделать себе какао: он не особо особа голубых кровей, у него, во-первых, потемнее, а во-вторых, с примесями розовой и фиолетовой — можно было попить и сладкую порошковую жижу, от которой его через раз высыпало так, что мама не горюй.
У Арно было много странных заёбов: на кухне он, например, часто проговаривал всё, что делал вслух, вперемешку с мурлыканьем песен себе под нос. Со стороны обычно звучало как бред сумасшедшего, но кто сейчас, его, собственно слышал со стороны? Если Валентин и придёт, то не сможет поймать с поличным: он же не букашка, чтобы его не заметить.
—
Never gonna fall for modern love, — Арно выругался, когда кружка чуть не соскочила с полочной решётки, —
Walks beside me modern love, куда снова дели ебаный по-орошок,
gets me to the church on time, church on time...
Арно не планировал позорный побег, конечно, но с удовольствием ушёл бы гулять с самого утра, если его не заставят подвезти Валентина — а вероятность была высока. Не близнецы, так мама, которая считала обходительное отношение к гостям святым долгом для всех в этом доме.
Что ж, Арно, исходя из своего собственного мнения, выполнял простейший минимум по воображаемому чек-листу гостеприимства для человека, которого не хотел здесь видеть.
—
It's not really work, it's just the power to charm, — Савиньяк, прямо с найденной банкой какао в руке, немного подвигался в ритм. —
I'm still standing in the wind but I never wave...
Он обернулся на щелчок чайника и чуть не взвизгнул: Валентин сидел за столом, закинув ногу на ногу, и с пребольшим интересом наблюдал за ним.
Как, наверное, обычно наблюдали призраки перед тем, как сожрать. Арно прижал ладонь к внезапно подскочившему к горлу сердцу и вздохнул: ну да, он же у него пока не покормленный.
— Тебе что-то нужно? — выпалил он на одном дыхание, случайно записклявив. Валентину бы стоило извиниться за такие пранки хотя бы из банальной вежливости, но вместо этого он лишь наклонил голову таким движением, будто она у него сейчас отвалилась бы, и объяснил:
— Просто подумал, что было бы не очень правильно с моей стороны запереться в твоей комнате и не выходить из неё до утра.
Зато очень правильно ходить за Арно хвостиком и молчаливо поедать его глазами, ага. Похоже, мем про «не хочешь уединиться — хочу, но ты везде меня находишь» внезапно обернулся против него самого. Как он вообще умудрился не заметить Валентина? Всё из-за того, что он недооценил его умение беспалевно подкрадываться, да?
— Да я бы тебя вполне понял... — Арно немного смутился от осознания того, что он его слышал, и подумал: это по-любому какой-то злодейский план. Сейчас он усыпит бдительность Савиньяка, выведает у него что-нибудь совсем постыдное и будет шантажировать до конца жизни. — Так, давай честно: что ты задумал?
Валентин похлопал глазами.
— Ничего, Арно. Я не строю никаких козней против тебя.
Снова камень в его огород? Арно недоверчиво прищурился и, не спуская с него глаз, налил в кружку кипятка.
— И зачем тогда сидишь здесь и так пялишься?
— Не буду смотреть, если тебе не нравится, — Валентин вдруг послушно отвернулся в сторону окна, подперев подбородок ладонью, и тихо вздохнул. — Можешь даже достать меня разговорами, я разрешаю.
У Арно яд разве что с языка не капал, хотя очень хотелось сказать «нихуя себе, спасибо за оказанное великодушие» — тьфу, а всё Валентин, всё Валентин, никогда так сильно не хотелось язвить в разговоре, как с ним.
Арно подумал, что раз он разрешил сам, то пусть на пощаду даже не рассчитывает, Савиньяк и мёртвого в могиле смог бы доебать болтовнёй — а потом... потом он открыл рот, закрыл. Снова открыл, затем закрыл.
Из головы вдруг повылетало всё, о чём Арно мог разговаривать часами. На некоторое время повисло неловкое молчание, прерываемое одним стуком чайной ложки об стенки кружки.
— Так ты из Васспарда?
Стоило ведь с чего-то начать — возможно, он вспомнит что-нибудь по ходу дела.
— Да.
Арно всё ещё косился на него с непониманием и недоверием. Что ему нужно? Глупо было надеяться на то, что Савиньяк так случайно выдаст ему какую-нибудь державшуюся в строгом секрете от других личную информацию, он же мог выбрать любую тему, от того, почему лягушки так смешно дерутся, до того, почему их школьная система преподавания литературы сосёт. Валентину при этом явно будет плевать, так зачем?
— Не знаю, хочешь расскажи, как тебе там живётся, где больше нравится: здесь или там, — Арно пошёл на хитрость, но при этом честно признался: — Не то чтобы мне интересно, но мне всё ещё кажется, что ты пришёл с какой-то целью.
Арно не думал, что Валентин серьёзно ответит напрямую, поэтому сильно удивился, когда он тихо и вдумчиво заговорил:
— Я не люблю нашу атмосферу. Очень гнетущая. Здесь намного лучше.
Арно хмыкнул. Предположим, пусть диалог потечёт в это русло.
— Не хочешь переехать? Ты же вроде мальчик взрослый, надеюсь, на привязи тебя никто не держит.
Валентин вдруг посмотрел на него очень серьёзно, даже с толикой враждебности.
— Я рад, что ты не знаешь, что такое нездоровая привязанность к семье и чувство долга перед ней, которое заставляет идти вразрез со своими интересами, Арно.
Арно съежился и отвернулся, нервно отхлебнув какао. Сука, какой же он некомфортный — и то, что Савиньяк чувствовал себя в разы уязвимее, чем в Сан-Джуниперо, либо причина, либо следствие этого.
— Эм... — он прочистил горло и решил перевести тему, — так какой тебе чай нравится?
Морщинки между нахмуренных бровей Валентина вдруг разгладились, тон смягчился настолько, насколько это было для него возможным.
— Зелёный без сахара. Ещё на настоящих травах люблю.
Арно подавил смешок. «Настоящих» — это собранных на девственно чистых лугах за тысячи километров от цивилизации бледными нежными ручками прекрасных девиц или юношей? Или Валентин лично бродит по лесам-болотам и собирает? Возникшая в голове картинка Придда в огромных сапогах и трениках очень позабавила, а образ его бледных нежных рук с разными травками для чая Арно как можно скорее отогнал от себя, будто наваждение.
— О, понятно. Я вообще не люблю никакой, кроме холодного из магазина.
Валентин вскинул брови и посмотрел на него даже с некоторой укоризной.
— Правда? Эту приторную химозу, в которой от чая одно название?
Арно гордо вскинул подбородок.
— Да, а что?
— Ничего, — Валентин качнул головой. — Просто осуждаю.
Арно фыркнул, сложив на груди руки.
— Извини, но если тебе твоя семья не разрешает пить холодный химозный чай из магазина, то не нужно завидовать и высказывать свою обиду мне.
Валентин тоже весь подобрался, выпрямился, от чего показался ещё длиннее, а в его голосе стали проскальзывать знакомые дразнящие нотки.
— Ты тоже не жалуйся, если я украду твою, и она будет носить мне каждый день химозный холодный чай из магазина.
— Не дождёшься, — буркнул Арно, почувствовав, что его начали задевать за живое. Это типа месть за то, что и он случайно полез не туда, куда надо?
— Правда? А мне казалось, что Лионель был бы очень не против махнуться младшими братьями с Джастином.
Как говорилось в том великом анекдоте: «так, слово за слово, Валентин Придд схлопотал по ебалу». Но Арно, во-первых, лез в драку в самых исключительных случаях, а во-вторых, не мог позволить себе сдаться так легко. Поднимать голос он тоже не стал — по его мнению, это бы в той же мере означало поражение.
— А, так ты меня вывести пришёл?
— А ты думал, что не получишь сдачи? — парировал Валентин беззлобно, но с подковыркой.
— Моими же методами против меня, да? — Арно прищурился, грозно уперев руки в бока и понадеявшись, что он не выглядел со стороны как ощетинившийся котёнок. — Только меня ты ничем не сможешь ни задеть, ни смутить.
— Твои методы — это подкаты, — безапелляционно заявил Валентин, и Савиньяк вспыхнул.
— Это не подкаты!
— Я только что смутил тебя и задел твою гордость, с полминуты назад — братские чувства, с минуту — чувства любителя химозного чая из магазина.
Арно потребовалось немного времени, чтобы обработать ответ и попытаться придумать что-нибудь пооригинальнее, чем простое «пошёл нахуй». В конце концов он страдальчески застонал, закрыв ладонями лицо, и сказал:
— Ты такой душнила, просто пиздец.
— Поверь, ты меня тоже очень забавляешь, поэтому вместо плевания в потолок я решил прийти к тебе, — выпалил Валентин, будто бы с какой-то хотя и злорадной, но весёлостью в голосе. Будто бы не подумав. Ого, невероятные вещи происходили у Арно прямо на глазах!
Звучало как внезапное признание из-за того, что у Савиньяка плевание в потолок скорее ассоциировалось с чем-то грустным, тем, от чего хотелось отвлечься, чем со скукой. В любом случае Арно-то конечно больше всех в этом доме походил на циркового клоуна — только вон, Валентина уже согласился принять в гости, а сам свой красный нос забыл.
Арно не успел ничего ответить: в дверь постучали две руки вразнобой. «Ли и Миль — подумал он, — либо кто-то из них отрастил себе ещё одну пару рук».
Ни у кого из них дополнительных конечностей не появилось, конечно, хотя было бы славно, судя по количеству пакетов на двоих. Однако среди всех продуктов единственное, что заинтересовало Арно — это вино.
Очевидно, к пасте, которую он должен был приготовить.
— Я не готовил, — признался он, неловко потерев предплечье, пока Миль одновременно разбирал пакеты и переговаривался с Валентином.
— Я даже и не сомневался, — Арно задохнулся от возмущения и уже хотел было разобидеться вслух, как Миль его прервал, выставив указательный палец вперёд: — Ну-ну, оставь свои оправдания при себе, — а потом крикнул в сторону гостиной: — Ли, мы идём готовить!
Нель выглянул из-за дверного проёма и посмотрел на Арно с ожидаемой укоризной: ему не пришлось ничего объяснять, чтобы он понял, чей был прокол.
— Раз уж нас тут... Валентин, хочешь с нами? — после кивка они обменялись вроде как даже искренними любезностями, и Лионель продолжил: — Раз уж нас тут четыре человека, то можно состряпать и что-нибудь ещё.
— Я пиццу заказывал.
— Хорошо, пусть тоже будет, — Ли кивнул. Так получалось, что негласное лидерство всегда на себя брал он в силу характера и, наверное, рабочей привычки вместе. — Но будто бы ты не в курсе, что одна целая уже уйдёт на Миля.
Арно прекрасно знал последовавшее за этим его выражение лица: «да, я охуевший, а что?»
— Валентин, как у тебя дела с готовкой? — поинтересовался Ли, набирая что-то в телефоне. — В смысле, тебе можно дать что-то посложнее или лучше попроще?
Валентин неопределённо пожал плечами.
— Не то чтобы я часто практикуюсь без необходимости, но с кухней в целом на «ты».
Ну конечно же Валентин Придд ещё и умел готовить. Ну конечно же они с Ли взяли себе что посложнее, а Арно с Милем поручили тупо не спалить макароны. Хотя вообще-то Миль готовил хорошо, просто когда его просили об этом, он либо притворялся мёртвым, либо ломал слезную драму, что у него обычно пригорает даже яичница — в зависимости от того, Ли это или кто-то, кто не знал о его скрытом таланте. Так что на макароны, очевидно, его поставили не только чтобы подъебать по этому поводу, но и чтобы Арно было не так обидно за отсутствие демократии в их семье.
— Почему у меня такое ощущение, что меня никто не спросил?
Лионель вздохнул.
— Арно, зайчик, ты хочешь заниматься мясом с Валентином?
Арно перевёл взгляд на руки Ли, уже измазанные в какой-то жиже, затем на Валентина с ножом, и брезгливо фыркнул.
— Нет.
Но спасибо, что спросили, — теперь можно было вернуться к Милю, включить их самый ужасный семейный плейлист, который они составляли, не сговариваясь, и поворовать что-нибудь вкусное с доски без осуждения со стороны напарника. Ну, со стороны напарника определённо нет — а с другой как всегда придётся повоевать.
— Валентин, я разрешаю бить их по рукам. Чтобы не хуели.
— Извини? — удивлённо влез Миль. — Валентин не ты, чтобы нас бить.
— Вы серьёзно собираетесь бессовестно пользоваться его положением?
Арно с Милем переглянулись: ну, вообще-то да. Только это оказалось не так просто, как они думали: Валентин действительно никого по рукам не бил, а просто в нужный момент убирал доску и соскребал всё туда, куда уже чужие руки не могли дотянуться. Паста вообще была плёвым делом, так что они большую часть времени или танцевали, или соревновались в несколько заходов, у кого из них получится украсть что-нибудь у Валентина. Он каждый раз умудрялся их переиграть, но вот что-что, а спиздить немного любимой моцареллы Арно посчитал себя обязанным, поэтому после ещё одной неудачной попытки Миля пошёл ва-банк: прижался к Валентину со спины, крепко обвил руками талию, немного покачавшись с ним в такт песне, — и давай шептать на ухо самые пошлые противные анекдоты.
Арно давно не слышал настолько страдальческих стонов от близнецов, а вот Валентин даже не покраснел — хотя лицо, похоже, стало бледнее на полтона.
— Мальчики, мы вам не мешаем?
— А? Не, можете постоять тут. Правда, Вальхен? — Арно хихикнул ему в ухо и свёл руки посильнее, почувствовав, как под ними размеренно вздымались рёбра. Казалось, что он запросто обовьёт руками его талию раза два — настолько она была худой. — Так вот, а муж ей и говорит...
Арно замолчал, потому что ему в рот всё же сунули кусочек сыра. Пальцы коснулись губ едва-едва, и Савиньяк, если бы ожидал этого, то точно куснул их посильнее — а так Валентин мог снова сходить с такими приколами нахер и прекратить заставлять Арно смущённо отшатываться. Зато Придду тоже явно не понравилось!
А как только Арно увидел бесценное выражение лица Миля, на его собственном засияла ещё более гордая ухмылка.
— Брат, при всё моем уважении, брат, иди нахуй. Так нечестно, — он возмущённо сложил на груди руки и кивнул головой в сторону Валентина. — Ты-то можешь к нему подкатить, а я — нет.
— А ему всё равно поебать, так что... — подыграл Арно, говоря об этом нарочито громко. — Он меня жестко динамит, это его самое любимое хобби.
— Потому что ты приставучий, как репейник, — мимоходом вставил Ли, загремев кастрюлей. — Никакой тактичности, Арно, ни-ка-кой.
Валентин, который до этого не подавал никаких признаков жизни, всё же решил вмешаться:
— Извините, мне, конечно, очень интересно, куда зайдёт ваш разговор без моего непосредственного участия о том, как правильно привлечь моё внимание к себе, но у вас, кажется, переварились макароны.
Как только Лионель перевёл взгляд с кастрюли на Арно и Миля, все Савиньяки спустя мгновение заголосили одновременно, бесконечно перебрасывая ответственность друг на друга — они запросто могли бы ругаться из-за макарон до ночи, если бы не затрещал чей-то телефон.
Лионель жестом попросил всех заткнуться, в том числе выключить музыку — но если он при этом не вышел в другую комнату, то это скорее всего была мама.
— Да, мам, привет. Нет, всё в порядке, — Миль подскочил и попытался прижаться ухом к телефону, чтобы подслушать, но Ли недовольно отпихнул его и отошёл в другой угол. — Да, приехал. Будет спать у Арно, а Арно у тебя. Потом свалит на диван, когда мы уйдем и ты вернёшься. Ладно. Нет. Да. Сейчас... — он вдруг протянул телефон Валентину и шёпотом объяснил: — Не бойся, это наша мама. Хочет поговорить.
Валентин не стал возражать и сразу же исчез в гостиной. Арно так и не понял, зачем, если это их мама, но спихнул всё на привычку и даже не стал подслушивать: вряд ли там будет что-то интересное.
— Скучно-о, — пожаловался Арно, очень быстро устав от повисшей тишины и ожидания, когда Валентин закончит разговаривать. — Может, нам ещё испечь что-нибудь?
Ли бросил на них двоих очень скептичный взгляд, но идею сразу браковать не стал, только предупредил:
— Если просыпете на пол хоть что-нибудь, что мне придется убирать, то сначала я убью всех в этой комнате, а потом себя.
Первым, кстати, муку просыпал Лионель.
Причём Милю на футболку — а это значило только
одно.
— Нет, — Ли попытался увернуться от его руки, но белая щепотка всё равно просыпалась на штаны. — Миль, я сказал нет. Вся власть в моих руках, только я имею право так делать.
Арно лёгким движением руки доказал, что вовсе нет — и тогда мука полетела со всех сторон, заляпывая и пол, и стол, и их самих почти целиком.
Валентин появился в дверном проёме в самый разгар битвы. Савиньяки замерли, Придд поглядывал на них настороженно и с недоумением. То ли думал, что они тупые придурки, то ли хотел спросить, можно ли с ними — Арно так и не понял, но ему мукой футболку тоже на всякий случай заляпал. Валентин, как самый скучный на свете душнила, не оценил, поэтому Миль извинился, Арно
тактично промолчал, а Ли, получив обратно свой телефон, заговорил о
том самом.
— Убира-
— Чур не я!
— Я помогу, — вдруг вызвался Валентин. Лионель посмотрел на него с нескрываемым удивлением и, убедившись, что он абсолютно не шутил, спросил:
— Слушайте, как думаете, как скоро мама заметит, что она живёт не с Арно, а с Валентином? — потом он обратился к Арно и кивнул в сторону двери. — А ты собирайся, твои настоящие родители ждут тебя внизу.
— Очень смешно, — буркнул Арно. — Пусть мама на него хоть колокольчик повесит тогда.
Ага, а то он, в отличие от Валентина, недостаточно покладистый, чтобы быть хорошим сыном.
— Не думал, что ты в том возрасте, чтобы воспринимать эти шутки близко к сердцу.
Возраст не тот, а комплексы откуда-то вылезли именно с появлением Валентина — но Арно, конечно же, об этом говорить не стал.
— Я злой потому, что голодный. Я голодный потому, что мы занимаемся хернёй.
Лионель схватил с раковины мокрую тряпку и торжественно вручил Арно.
— Вот ты хернёй заниматься как раз и не будешь.
— Вообще-то Валентин вызвался, не хочу отнимать у него его право выбора, — он поклонился перед Приддом, одну руку приложив к груди, а вторую, с тряпкой, вытянув вперёд. — Уступаю.
Ли тут же хлопнул его по предплечью.
— Валентин, как самый умный человек на этой кухне, в этом не участвовал, — справедливо подметил он, но Арно зафырчал так, будто всю вину на самом деле спихнули на него. — Извини, но в этом доме существует только иллюзия выбора.
Валентин не стал спорить, но Арно, если ему не показалось, уловил едва заметную ухмылку, когда тот вернулся к ножу и доске.
Вместе с ним всё вернулось к какой-никакой упорядоченности, если это можно так назвать. Для Арно было привычно всё, что происходило на этой кухне: сделать из готовки мюзикл, выхлебать два бокала вина от скуки на голодный желудок и потом полчаса жаловаться, что ему плохо, что-нибудь испортить, поспорить, побросать едой, извиниться и снова поспорить — можно в любой другой последовательности. Ли с Милле абсолютно привыкли к его выходкам, в некоторых участвовали сами, за некоторые — давали лёгкие подзатыльники, но Арно с них больше смеялся, чем обижался.
То, что для них было чуть не семейной традицией, для Валентина оказалось дикостью.
Он методично выполнял всю порученную работу, выглядел будто бы даже озадаченным, когда его пытались втянуть в очередное бесоёбство, иногда заметно ходил по стеночке, чтобы не задели, сидел, когда все танцевали, молчал с таким видом, словно взаправду не находился, что ответить — Арно сначала всё время казалось, что он их осуждал, но потом он пригляделся и стал замечать, как у него едва заметно шевелились губы на некоторых песнях. Как он сжимал их и прятал улыбку, когда звучала удачная шутка. Как он пугливо оглядывался, когда попробовал еду с ножа или случайно задевал кого-нибудь рукой, будто думал, что его сейчас поругают — но его, конечно, никто и никогда не ругал, и тогда он ещё с минуту смотрел на всех с очень сложным лицом. Арно с одной стороны это забавляло, а с другой... блин, его зашуганность выглядела грустно. Он даже успел подумать о том, что с Джастином ему бы наверняка было бы лучше. Хотя всем им, если честно.
Да, вот уж кого им определённо не хватало.
Его упоминали вскользь и до этого, а во время самого ужина (
очень позднего ужина) по привычке посадили за стол плюшевую розовую акулку — просьба самого Джастина, чтобы «все ощущали моё фантомное присутствие, флюиды любви и осуждения, если кто-то будет обижать моего главного маленького мяу-мяу». Арно, кстати, этим званием очень гордился.
— Валентин, всё в порядке? Или убрать?
— Нет-нет, порядок. Тем более если он сам попросил, — Валентин натянуто улыбнулся и ведь всё равно продолжил пялиться так, будто эта акула сейчас действительно могла превратиться в Джастина.
Если игнорировать усталый вид Валентина (Арно немного сочувствовал каждому интроверту, который провёл в компании Савиньяков несколько часов) и его дотошную манерность, то ужинать было ничуть не скучнее. Они втроём на самом деле больше болтали, пили и громко смеялись — каждый редкая семейная встреча проходила так. Арно обожал ещё и то, что никто никогда не стремился закончить её пораньше: обычно они сидели до победного, соревнуясь в том, кого вырубит последним и кто после пары часов сна будет выглядеть лучше всех рано утром.
— Валентин, хочешь с нами посмотреть что-нибудь?
Он немного замялся и, прежде чем ответить, отложил в сторону столовые приборы.
— Я... схожу в душ и потом побуду в комнате, если позволите. Устал немного с дороги.
Арно пропустил мимо ушей гору любезностей и указаний от близнецов — но при этом посчитал, что не стоило упускать шанс ещё немного понадоедать Валентину. Ли с Милле были здесь, он мог сбежать в любое время — ну, вдруг Придду понравилось вести себя максимально неестественно в присутствии Арно, потому что он смешно пугался. Наверное, это было заметно — отчасти Савиньяк собирался пойти, чтобы доказать и Валентину, и себе, что он его на самом деле ничуть не боялся.
В остальном за этот порыв отвечала интуиция, которая вдруг сказала «
надо» — а кто Арно такой, чтобы ей не доверять?
Как только Валентин прошмыгнул в ванную, он вскочил с места и уже хотел безнаказанно смыться — но его остановил оклик Миля:
— Арно! — поймав вопросительный взгляд, он назидательно предупредил: — Не смей ходить в душ к понравившемуся мальчику без его разрешения.
Арно отвёл глаза, ангельски улыбнувшись.
— Я просто посижу в комнате и приду к вам попозже.
За спиной послышались полные безнадёжности вздохи — а что они потом друг другу сказали, Арно уже не слышал, потому что свернул в сторону своей комнаты.
•••
Валентин стоял в дверном проёме в одних пижамных клетчатых штанах и совершенно беззастенчиво светил своими оголёнными худыми плечами с еле заметными пятнами веснушек, тонкой-звонкой талией и абсолютно плоской, спокойно вздымавшейся грудью. Белая, с оттенком нездоровой бледности кожа местами была красной от горячей воды, волосы вились, особенно кончики кудрей из-за влажности. С носа капнула вода, и Валентин очень тихо чихнул, смешно тряхнув головой, как котёнок, — Создатель, Арно никому бы не пожелал видеть эту зверскую версию Валентина. Пусть все в этом мире оценят его жертву: он был готов смотреть на него всегда один, вместо того, чтобы смотрели все остальные.
— Та футболку, в которой я собирался спать, испачкалась, — равнодушно пояснил Валентин, входя в комнату.
Арно пожал плечами и философским тоном сказал:
— Спи в той, в которой ты не собирался спать. Жизнь полна неприятных неожиданностей, знаешь ли, — Валентин молча откинул одеяло, и, пока по-хозяйски поправлял простыню, поёжился, как будто в упрёк, типа,
смотри, вот, я такой весь раздетый, а это самая холодная комната в вашем доме, так что когда я умру от холода, ты будешь в этом виноват! Арно до футболки додумался не сразу, точнее, собирался её дать изначально, но до того, как его дурная голова подала сигнал к действию, он сначала с обидой подумал про то, что Валентин не заценил его динозавров на постельном, а потом про руки и спину прямо как у настоящего опытного фехтовальщика — уже с лёгким смущением. Кошмар, ему реально стоило бы прикрыться. — Да дам я тебе футболку, дам. Только не трясись.
Арно с показной ленцой спрыгнул с подоконника, прошмыгнул мимо Валентина и распахнул дверцы шкафа, откуда высыпалось несколько пар носков. Их он кое-как затолкал на самую нижнюю полку ногами, пока копался в домашней одежде и думал, дать ему что-то поприличнее или, например, с тем мемом «сына, найди себе девушку». Арно пораскинул мозгами ещё несколько секунд и решил, что, вероятно, к валентиновым предпочтениям, о которых он так до конца и не знал, стоило проявить какое-никакое уважение — так что пришлось достать футболку с картинками «hehe»-кота на груди и «not hehe»-кота на спине. Смешных котят любили все, но если Валентин и здесь отличится, то Арно больше в жизни с ним никогда не заговорит.
Правда, Валентин на этот счёт ничего не сказал. Только сухо поблагодарил и буквально в два лёгких движения накинул на себя футболку, которая повисла на нём, как на вешалке. После этого Арно перестал пялиться, но скорее не потому, что Валентин на себя что-то надел, а потом, что он лёг в кровать и завернулся в одеяло.
— Спать? Так рано?
— Пока нет.
Он достал из стоявшего между кроватью и шкафом рюкзака электронную книжку и — внезапно — очешник.
— А ты типа... не носишь линзы?
— Носил одно время, — Валентин коротко посмотрел на него из-под очков, и глаза показались Арно ещё больше, чем были на самом деле. — Но мне они не нужны были постоянно, а с ними многовато мороки, так что я решил оставить очки.
Арно и сам не понял, хотел он его уболтать или... правда послушать, что Валентин скажет. Тем более он сам разрешил донимать его болтовнёй.
— Джастин же тоже при жизни носил, да? — Арно, особо не задумываясь, прикрыл дверь: Ли и Милле вдруг решили пошуметь в гостиной. — Он говорил.
— Тебя это правда так волнует?
Если честно, нет. Арно не знал, почему спрашивал об этом, но спихнул всё на любопытство: может, так могло бы получиться разузнать, зачем он приехал. Ну, если по загадочным
семейным делам.
Хотя, судя по настроению Валентина, он делиться и изливать душу так просто не был намерен.
— О чём ты думаешь? — как бы невзначай спросил Арно, взявшись за лейку.
— О тебе, — легко отозвался Валентин, не оторвав взгляда от читалки. — Твой уровень ребячества меня настолько поражает, что я после каждой выходки не могу думать ни о чём другом.
— Понимаю, — Арно улыбнулся и заговорил так мечтательно, будто о своём возлюбленном: — Тоже никак не могу выбросить тебя и твою дурацкую рожу из головы. Так и хочется со всей любовью проехаться по ней ладонью.
— Ты ж проехался уже.
— О, ты бы знал, какой я ненасытный.
Валентин фыркнул.
— А ещё кринжовый.
— Не без этого.
Арно помолчал, Валентин и подавно не хотел снова заводить разговор. Как-то было бы очень обидно не воспользоваться шансом заебать его по прямому разрешению, поэтому Арно, быстро обведя комнату взглядом, оживлённо предложил:
— Хочешь послушать непопулярное мнение о самом популярном альбоме моей любимой группы? Неважно, короче, слушай, я разберу каждую песню построчно...
С того момента Арно понесло: через альбом, через каждую песню, потом через несуществующий блог, в котором он бы выкладывал двухчасовые видео-эссе, чтобы наговориться вдоволь, — Валентин иногда даже вставлял свои едкие комментарии, но без особого энтузиазма. Потом Арно, наверное, минут десять вёл злой монолог из разряда «накипело» о том, как ненавидел вступительные в творческие университеты, всё ещё периодически уточняя у Валентина, слушал ли он, на что получал неизменное «да, милый, я слушаю».
— И о чём я сейчас говорил?
— О том, как ты злишься на мастера, который до тебя докопался и не пустил дальше.
— Ладно, на этот раз тебе повезло.
Когда пошёл поток анекдотов такого разряда, Арно не сразу заметил, что Валентин вообще перестал издавать какие-либо звуки, и уже хотел было обиженно пофырчать за тотальный игнор, но, обернувшись, увидел его заснувшим и так и замер на несколько секунд с открытым ртом, не сказав ни слова. На первый взгляд было не совсем похоже, что он спал: поза казалась неудобной, очки Валентин не снял, напротив его лица полулежала читалка с погасшим экраном, слегка завалившись между кроватью и матрасом, — только по ней и закрытыми глазам Арно сразу догадался, в чём дело.
Первым порывом было выключить свет и оставить всё как было, вторым — подойти. Арно, особо не раздумывая, интуитивно подчинился второму и особо не пожалел: Валентин... хорошо выполнял декоративную функцию, когда молчал и не бесил своей чопорностью, честно говоря. Лицо казалось более расслабленным и мягким, с очками так вообще безобиднее некуда — но их бы, наверное, стоило снять. Просто потому, что Арно не настолько вредный, чтобы оставлять человека спать в очках. Он ещё немного поколебался, кое-как наклонился, уперевшись ладонью в пустую половину кровати — Валентин прижался к самой стенке так, что Арно рядом бы точно хватило места — и стянул очки за мостик между линзами, заодно забрав и читалку. Последнюю он просто положил рядом с подушкой, а очки осторожно пристроил на тумбочке рядом с телефоном Валентина в сложенном виде: бля, не приведи Создатель такие разбить, сейчас никакая пара очков не стоила дешёво, а уж Придд, для которого практичность и надёжность были на первом месте, тем более вряд ли поскупился на необходимые для нормального существования в человеческом обличии стёклышки. Ну, как в сказке: «а на самом деле он не человек, он гриб» — только Валентин скорее не гриб, а коралл, если брать что-то такое же неподвижное, но более цветастое и твёрдое...
Арно не знал, почему до сих пор задерживался здесь.
Когда он наклонялся, то заметил, как всё-таки велика была Валентину чужая футболка, в которой он просто-напросто утопал очаровательнейшим образом, и вспомнил, что его испачканную нужно было бы кинуть в машинку, если он оставил её в ванной. Ну нахер, ещё мама утром найдёт и отругает, что никто этим не занялся...
В конце концов Арно, не сводя с Валентина взгляда, отошёл к выключателю. Пол был жутко холодным, он поёжился, затем снова посмотрел на полураскрытого Придда — нет, он ему не станет поправлять одеяльце, конечно, но... Савиньяк тихо вздохнул, плюнул и непонятно на кого направленным раздражением достал из шкафа плед, бросив на кровать прямо так, не разложенным, — если что скажет, что это подарок от монстра под кроватью. Который передавал Арно, что сначала хотел сожрать Валентина, но потом подумал, что он слишком костлявый, и пожалел.
Арно торопливо вырубил свет, чтобы из-за вида Придда ему в голову больше не пришла никакая придурочная мысль, — правда, она и так пришла, но он решил на этот счёт уже не заморачиваться: посмотреть с братьями какой-нибудь старый боевичок ночью — это ещё одна их святая и неприкосновенная традиция с давних времён. Хватит с него аукциона невиданной щедрости, которого Валентин даже не оценит.
С одной стороны, зато у Арно наверняка прибавилось пару плюсиков в карму, а с другой... ай, пошёл Валентин всё-таки нахрен. Савиньяк был сегодня просто добрым, вот.
•••
Арно из школьного курса физики хорошо помнил, что на каждое действие приходится своё противодействие, поэтому утром вчерашняя странного рода забота обернулась новой идеей для заёба Валентина. Ну так, для сохранения мирового баланса.
— Так куда мы всё-таки поедем? — попытался перекричать шум воды Арно. Он сидел на стиралке, болтая ногами, пока Валентин мылся в душе, и мастерски делал вид, что так и должно было быть.
Вообще он не планировал врываться, но когда увидел, что дверь в ванную была почему-то не заперта, в голове что-то моментально щёлкнуло. Опять один стоп-кран переебало — а всё из-за Валентина, который внезапно забыл запереть дверь в ванную. Звучало очень подозрительно, но Арно объяснил себе это тем, что Придда сейчас мало заботили настолько приземлённые вопросы вроде закрытой щеколды в душе или, эм, присутствия Савиньяка совсем рядом, на стиралке, стоявшей к ванной почти впритык, — видимо, только поэтому его ещё не выгнали взашей.
— Мы? — недоуменно уточнил Валентин.
— Да. Мама сказала, чтобы тебя отвёз я.
Он немного помолчал.
— Я и сам могу добраться, спасибо.
— Да что ты, мне совсем несложно, — с приторным дружелюбием сказал Арно, но вообще-то он не врал: катать и кататься ему нравилось, а Ли позволял брать машину не так часто, поэтому Савиньяк определённо намеревался воспользоваться такой балдёжной возможностью, каким бы там ни было мнение Валентина на этот счёт.
А ещё его всё-таки заставила мама.
Но Валентин — что даже жалко — сдался почти сразу и после продолжительной паузы наконец ответил на изначальный вопрос:
— Нам нужно в психиатрическую клинику.
Сначала Арно от непонимания хотел уточнить маркировку тона, но потом решил, что всё-таки его где-то наёбывали. Либо недоговаривали. Арно бы легко мог доконать Валентина вопросами, но интуиция почему-то подсказала ему, что лучше не надо. Ну, может быть в принятии решения немного поучаствовал здравый смысл: пока всё, что ему было известно о семье Приддов, он узнавал против своей воли, и быть в курсе каких-либо подробностей ему хотелось меньше всего.
— Ладно уж, храни свои секреты.
Валентин ему не ответил. Арно стал от скуки разглядывать себя в зеркало напротив, изредка кидая взгляд в сторону, на очертания худого длинного тела, которые едва угадывались за шторкой, и думал о феномене нахождения Валентина Придда в его доме.
Призрак был задобрен достаточно, чтобы не сожрать Арно.
А Арно был почему-то не очень этим доволен, если честно. Он бы с удовольствием ещё подрался с Валентином вместо того, чтобы чуть ли не укрывать его пледиком и таскать горячий чай в кровать, — однако обстоятельства были... такими, какими были, короче. Сложными.
А это временно, потом пройдёт ведь — и Валентин перестанет слоняться со скорбным полумёртвым лицом и вынуждать Арно проявлять какую-то типа э-э-э... ну да, всё-таки заботу. По всем признакам она, по мнению Савиньяка — ему бы стопроцентно не пришлось этим заниматься, если бы Джастин не умер. Вот же ж аспид, Арно, между прочим, его здесь тоже сильно не хватало!
Вода перестала шуметь, но шторка отодвинулась не сразу. Арно сначала подумал, что сейчас Валентин или попросит дать полотенце, или всё же вежливо выставит его за дверь — поэтому когда Придд вылез из ванны прямо так, без всего, и пошлёпал босыми мокрыми ногами по полу в сторону вешалки, он смутился явно больше, чем должен был.
— Тебе не кажется, что мы торопим события? — Арно отвёл взгляд, неловко засмеявшись, при этом продолжая убеждать себя в том, что смотреть — нормально, ничего нового на теле Валентина он для себя не обнаружит. ??Но ему по ощущению хватало видеть краем глаза спину. — Вчера я тебя видел без верха, сегодня вообще без всего...
— Вам есть чего стесняться,
виконт Сэ?
Арно, до этого вдохнувший полной грудью, замер на выдохе. Против него его же фразами? Серьёзно?
— Да нет, — ответил он, собрав все свои остатки нахальства, и всё-таки повернул голову, резко выдохнув — хорошо, если это было больше похоже на фырчанье, а не... что-нибудь другое. Более подозрительное и странное. Нет, ну, в принципе Арно видел Валентина таким вчера: с красными пятнами на белой коже, стрёмно выпирающими костями, каплями воды на теле и завивающимися от влаги на концах волосами, — но не... совсем без одежды же. Пока Придд обтирался, Арно уставился на гладкую худую грудь, стараясь как можно беспалевнее опустить взгляд вниз: а вдруг у него там щупальце вместо...
— Мои глаза выше, — вдруг холодно отрезал Валентин и, не дав ничего ответить резко поднявшему на него глаза Арно, предупредил: — Выходим через полчаса. Будь добр, соберись к этому времени.
Савиньяк прохлопал момент, когда остался в ванной один, но быстро опомнился — лишь бы Валентин не надумал себе лишнего — и, выключив свет, крикнул:
— Завтрак на столе, дорогой!
— Спасибо, милый, — более сухо отозвался Придд из ведущего на кухню коридора. Арно пошёл за ним. — Надеюсь, как всегда отравлен?
— Для тебя всё самое лучшее, любовь моя, — Савиньяк послал ему воздушный поцелуй и остался, чтобы домыть за собой посуду, которую бросил ради... более интересного занятия.
На Валентина он будто уже физически не мог не бросать взгляды через плечо хотя бы иногда. И сейчас тот почему-то медлил, прежде чем попробовать панкейк, — Арно запоздало подумал о том, что надо было бы сначала уточнить, ест ли он такое вообще или любит что-нибудь попретенциознее, но Валентин вдруг попросил:
— Можно нож, пожалуйста?
— Ты... ты собираешься есть их ножом?
Арно мог бы рассмеяться вслух от проскочившей на секунду мысли — «
да, забери вилку, все Придды едят с ножа» — но ему было больше непонятно, чем весело.
— Да. Что-то не так?
Арно вздохнул и, решив, что Валентин и вправду безнадёжен, протянул ему совсем недавно вымытый нож.
— Извини, десертного нет, — или каким там пользовались в этом случае? — В основном обходимся одним.
Валентин пропустил колкость мимо ушей, поблагодарил его и серьёзно отрезал кусочек панкейка ножом. Арно ждал вердикта, но так и не дождался: Придд лишь немного подумал, видимо, оценивая своё состояние — ну там, не першило ли в горле, не жгло ли внутренности, не немели ли конечности — и продолжил молча есть, педантично орудуя ножом и вилкой. Невкусно, что ли? Хотя в таком случае он, может, и не стал бы завтракать — сказал бы что-нибудь неправдоподобно вежливое в оправдание и ушёл. А вообще, Арно пёк лучшие панкейки в этом доме (хотя и редко, только по особым случаям), даже мама это признавала — Валентин мог хотя бы ограничиться одним спасибо. Не за панкейки, так за гостеприимство Арно, который наставил на стол и сахара, и молока, и сливок, и сиропов, и джемов — по доброте душевной.
Опять. Аукцион невиданной щедрости ни к чему второй день подряд по причине
какой?
Арно снова бросил взгляд на опущенные плечи, вслушиваясь в унылый звон приборов по тарелке.
Да пусть хоть скажет, что это самое худшее, что он когда-либо пробовал в жизни, ну... Арно наигранно оскорбится, они по-идиотски расшутятся — но Валентин выглядел так, будто больше никогда в жизни не собирался отвечать на тычки Савиньяка. С одной стороны, радуйся, человек, которого ты ненавидишь, разбит и подавлен, а с другой... да ну, Валентин одним своим видом такую тоску наводил, что Арно начинал ей невольно заражаться. Нехорошо. Не нравилось. Не хотелось.
Может, Валентин был здесь таким всегда?
Арно не мог отрицать того, что в жизни всё могло слишком сильно отличаться от Сан-Джуниперо. От мысли,
чего он мог его лишить, резко окатило холодом, и Савиньяк всё же упрямо попытался переключиться на более утешительную версию: Валентина просто расстраивала поездка. И Арно не должно было быть до этого никакого дела: персона Валентина Придда его до сих пор не интересовала в дружеском (и всём, что входило в это понятие) ключе, вот так.
— Спасибо, — Валентин, как-то совсем неестественно выпрямившись, встал из-за стола и обернулся. — Посуду помыть или оставить?
— Оставь.
Валентин, вручив Арно тарелку и кружку, не стал задерживаться ни секунды больше и вышел, снова оставив его одного. Савиньяк торопливо домыл посуду, чтобы лишний раз не задумываться о своих ощущениях насчёт реального Придда и успеть собраться самому.
•••
Арно всё никак не мог перестать коситься на подарочный пакет на заднем сидении и охуевать с того факта, что они реально ехали в психушку. Нет, ну, он ожидал, конечно, что сможет довести Валентина, но не до такого состояния же...
А если серьёзно, то молчание между ними стало напрягать уже спустя пять минут поездки.
Атмосфера давила — её даже не удалось разрядить музыкой — и сам Валентин казался не то что бледнее обычного, а скорее каким-то вообще бесцветным, будто ехал не к родне, а на похороны. Единственная попытка пошутить — Арно, который никак не мог избавиться от этой ассоциации, включил похоронный марш — была ожидаемо проигнорирована, и Савиньяк даже на несколько мгновений почувствовал себя пристыженным, уловив в чужом молчании укоризну.
— Ты
точно хочешь туда поехать? — спросил Арно, стараясь звучать как можно более небрежно, хотя серьёзно считал, что это ненормально. Что там могло быть настолько плохого? — Выглядишь так, будто грохнешься в обморок, как только выйдешь из машины. Я мог бы... отвезти тебя в библиотеку, например? Парк аттракционов не предлагаю, вряд ли ты обычно веселишься там.
— Не могу не поехать, — несколько нехотя ответил Валентин, не отрывая взгляд от вида из окна. Хотя откровенно говоря смотреть там было не на что, но, наверное, все обожали смотреть в окно под грустную музыку («Carry on Wayward Son» — это до слёз грустно, по мнению Арно), и даже Придд не составлял исключения.
— Слушай, ты свободный человек, и можешь принимать...
— Арно.
Не злое одёргивание, а скорее просьба. Ну и пожалуйста, не надо — значит не надо, Арно вроде как хотел как лучше.
Больше он не сказал ему ни слова до того, как они приехали.
— Тебя ждать?
— Нет, поезжай, — ответил Валентин не раздумывая и покачал головой, которая явно была и так забита под завязку чем-то другим. — Я буду не скоро.
Арно смотрел ему в спину до тех пор, пока он не скрылся за дверями больницы, и после этого особо долго не раздумывал по поводу того, останется он или нет.
Естественно, указание Валентина он выполнять не собирался просто чтобы побесить его, и никакого двойного дна в этом не было.
