Кустик мяты 2

Утро бубновой масти начинается в восемь часов, когда из блока выбежали уже даже запыхавшиеся и вечно опаздывающие червовые. Габри просыпается и она единственная, кто догадывается наконец открыть шторы и впустить в комнату немного света. Пару минут она задумчиво наблюдает за птичками за окном и пытается понять их щебетание, что конечно у нее не получается. После чего ушастая зевает и начинает лениво выбирать одежду. Сегодня ее выбор пал на белую блузку и коричневое платье на широких шлейках, которое она одела поверх помятой блузки. Длинные лохматые волосы в очередной раз выглядят как последствия урагана, так что Габри спокойно топает в спальню парней в поисках своего личного парикмахера. Альвийка вошла без стука, однако первым делом сунула в щель двери свой любопытный нос и мило дернула ушками. - Доброе утро? - спросила она, осматривая комнату. И как оказалось, не зря, ведь ответа не последовало, а кровать философа пустовала, комок из одеяла и примятая подушка как бы грустно взирали на Габри. Тогда девушка решила поискать красного во втором его любимом месте после уютной кровати. Что удивительно, это не диван в гостинной и даже не обеденный стол на кухне. Это был их балкон, отделанный старыми и уже слегка подгнившими досками. Габри отодвинула полупрозрачную длинную тюль панорамного окна, осторожно открыла стеклянную дверцу и на нее тут же подул свежий утренний ветерок. На красном тонком коврике для йоги Данте сидел в позе лотоса и медитировал, наслаждаясь неочень свежим городским воздухом. Машины внизу уже во всю начали свое движение и активно дымили, то же самое делали и заводы на окраине города, их густой дым бросался в глаза даже отсюда - из центра. Тихий скрип двери не мог не привлечь внимание философа и он медленно открыл глаза, повернулся на ушастую. - Доброе утро, мой друг. - он тепло улыбнулся, немного прикрыв глаза. - Доброе утро, Данте. - ответила Габри и бросила взгляд на сумочку с принадлежностями для причёсок. Красный понял без слов и похлопал по ковру впереди себя, намекая сесть. Что альвийка сразу выполнила, передав Данте сумочку. Расчесывание длинных карамельных волос заняло привычные пятнадцать минут, однако прежде чем пофантазировать над прической, философ достал толстый, но несъедобный мягкий бублик из сумки и сделал Габри пышную гульку, закрепив всё это невидимками. Ушастая же, сразу после этого уже привычно подала Данте его телефон в старом красном резиновом чехле. Стекло было покрыто парой трещин не имея защитного, но философа это мало волновало. Он немного покопался в телефоне, пока Габри разворачивала рядом точно такой же, но коричневый тонкий коврик. Через пару минут по балкону разлилась спокойная и расслабляющая мелодия флейты из телефона Данте, его владелец же, встал на ноги и стал медленно выпрямлять спину и расправлять плечи, при этом держа руки по швам, а ноги вместе, шатенка повторяла. Последующие несколько минут бубновые вместе занимались йогой вплоть до сложных поз, вроде тех когда человек буквально завязывает свое тело в узел. Атмосфера была спокойной и расслабляющей, разве что иногда прерывалась вопросами Габри: "А я правильно делаю? Вот так, да? Данте! Ты ведь не смотришь!". Хотя они делают одни и те же упражнения каждое утро. Как только успокаивающая мелодия смолкла, бубновые наконец снова выпрямились, йога у них заняла минут двадцать. Данте полил из стоящего здесь стакана свое деревце бонсай в коричневом горшочке с красным ромбом, отрезал маникюрными ножницами пару сухих листочков, пока ушастая внимательно наблюдала за его движениями. После чего он нежно поцеловал альвийку в губы и ушел на кухню, Габри дернула ушками, улыбнувшись уголками губ и пошла за ним. А пока красный ждал пока закипит чайник и насыпал новую заварку в свой маленький китайский чайничек, ушастая спокойно нарезала овощи для салата. В блоке царила тишина, которую ни одному из пары не хотелось прерывать. Балкон остался открытым и из-за стеклянной двери в комнату проникал прохладный ветерок, бегал по ногам и шуршал занавесками. Кнопка электрического чайника щёлкнула и Данте залил кипяток в свой заварник, выждал минут пять. После этого он достал из шкафчика чашки и налил довольно крепкий чай. Габри поставила на стол сахарницу и миски с салатом, а также вилки и села на свой стул. Красный сел рядом и они приступили к трапезе. - Карамелька, я давно хотел тебя спросить… - М? - альвийка заинтересованно дернула острыми ушками и повернулась на Данте, заглядывая в глаза. - И что же ты хотел узнать? - Почему ты не ешь мясо? - спросил он как то отстраненно. Габри дернула ушами и непонимающе хлопнула ресницами на философа. - Точнее… я знаю почему. Но почему ты перестала его есть именно когда ты переехала в город? Я помню как в лесу, когда мы еще были детьми, ты лично пристрелила пару кроликов, мы их пожарили и вместе съели. Так почему же сейчас…? Что изменилось? - Данте с интересом склонил голову к плечу. - Оу, ну… - девушка замялась и опустила ушки. - На самом деле это очень грустно, то, как городские люди едят животных… Понимаешь ли, они ведь для этого их специально выращивают, откармливают, держат в неволе, чем то пичкают… и всё это для того чтобы потом съесть какую нибудь птичку, свинку или корову. Красный с интересом прищурился, пережевывая свой салат. - Люди держат животных в рабстве. У них нет выбора - остаться ли им ли им в живых или быть съеденными. У лесных зверей есть этот выбор. Они умирают потому что попались на глаза хорошему охотнику, это происходит случайно и не всегда, хотя и часто. А здесь… я не хочу иметь дело с этим, понимаешь? - ушастая погрустнела и замерла с вилкой в руке, глядя в свою тарелку. Данте молчал, подбирая что сказать, наверно, перебирая в голове разные цитаты от отца и из книг. - У вас очень интересная идеалогия, Карамелька. Что то вроде… Любишь кататься люби и саночки возить, да? Любишь мясо - умей охотиться… - парень улыбнулся и мягко погладил Габри по голове, осторожно провел по острому уху и они оба тут же натопырились, краснея вместе со щеками своей обладательницы. Габрина тут же хитро улыбнулась и повернулась к своему возлюбленному, наклонилась и поцеловала его, тут же проникая языком в чужой рот и обшаривая там каждый уголок. Данте не сопротивлялся, а наоборот подавался вперед и позволял ей вести, его рука прошлась по коленке под юбкой и альвийка сразу отстранилась. - Данте, ну я же просила… мой отец сказал, что убьет меня если у меня будут дети от человека в таком возрасте, я ведь еще не совершеннолетняя… - Габри опустила уши и голову, теребя подол юбки. - А кто сказал, что у нас будут дети? К тому же кто сказал, что ты несовершеннолетняя? Тебе ведь уже есть восемнадцать. - настаивал на своем красный. - Но у эльфов и альвов два совершеннолетия и второе в сто тридцать лет… - буркнула Габри. - Но я ведь просто не проживу столько! - Данте мигом растерял всё своё спокойствие от мысли, что умрет девственником. - Я знаю, Клубничка, поэтому отец после долгих уговоров разрешил нам и после двадцати… Философ закатил глаза и фыркнул. Отец Габри и ее резко объявившаяся боязнь нарушить древние традиции его уже конкретно подбешивали. И хотя Данте был не согласен с таким раскладом, игривое настроение уже все равно пропало, поэтому он выдохнул и отодвинул от себя пустую миску с салатом, взял в руки чашку с уже достаточно остывшим чаем и медленно вдохнул его аромат, сделал первый глоток. Чай с клубникой и мелиссой для него был лучшим началом дня, особенно если каждую из его добавок он лично собирал и засушивал, а сам чай доставляет раз в год далёкий родственник из Китая со своей чайной плантации. Разговор на этом был окончен, так что через пару минут чаепития в тишине альвийка ушла в ванную чистить зубы и умываться, а Данте остался мыть посуду. Через еще пару минут он нагнал Габри и стал приводить в порядок прическу и густые брови, причесывая их по своему, не забывая также умыться и почистить зубы. Вышли из блока бубновые часов в девять, а прибыли на место и того в полдесятого. Неловкий разговор забылся как то быстро…