И опыт, сын ошибок трудных

      Знойный август сменился удушливым сентябрем. Лишь ночью некое подобие прохлады накрывало Столицу.       Айро решился на разговор, после того как Зуко впервые вышел с Аими на люди. Инкогнито, конечно. Они вдвоем побывали на международной художественной выставке. — Официальных отношений между юдзё и Хозяином Огня не может быть ни в каком случае, — сообщил Айро. — Это не был официальный визит. И мы оба об этом знаем. И я, и Аими. — Меж тем, отношения между вами есть. — Да. И очень теплые. — Тем не менее, эти отношения обречены. — Увы. Скоромимоходящая красота бренного мира. — Будет больно. — Вне всякого сомнения. Уже. Каждый раз, когда она вынуждена возвращаться туда. Дядя! Сходи к Югири-сан. Урегулируй с ней вопрос о выкупе, она хочет каких-то бешеных денег! — Хорошо, выкуп, а дальше? — А дальше будем думать об образовании. — А потом? — Потом Аими сможет жить, как захочет. А я — нет. Аими говорит, «любовь живет три года». Правда, есть надежда, что меня убьют раньше, при очередном покушении… — Ага, ага. смешно, да, очень. А что если те же повстанцы возьмут ее в заложники?       Зуко отложил перо. Содрогнулся. Поднял глаза на натюрморт — дичь и рыба на снегу, висевший на противоположной стене кабинета. — Мне даже думать об этом страшно. — Тогда что — выделишь ей охрану? — Видимо, да. — Это равно официальному признанию… — Но ты же меня прикроешь? У тебя ведь может быть интрижка с кем угодно? — Ключевое слово здесь «интрижка». Ни у кого из членов семьи Хозяина Огня не может быть официальных отношений с юдзё даже в качестве обычной наложницы. — Ты меня в это втравил! — Именно потому, что никаких отношений не должно и не могло быть! Ладно, за охрану можно платить якудза или вообще найти ямабуси-тэнгу, хотя это и порождает нездоровую зависимось, да и недешево… — Начнем с выкупа, — твердо сказал Зуко. — А ты уже подумал, где Аими станет жить? — смутив Зуко этим вопросом, Айро покинул кабинет.       Душным влажным днем, когда нависшие тучи вжимали Столицу в землю отсыревшим ватным одеялом, Айро отправился в веселый дом Югири-сан. По меркам таю, час был еще совсем ранним, и Югири сидела в обыденном кимоно с небрежно собранными волосами за конторскими книгами, покуривая трубку с длинным мундштуком и прихлебывая кофе. — Ваше Высочество! — Югири присела в изящном полупоклоне, Айро небрежно чмокнул ее в щеку, и упал в кресло, вытирая пот широким платком. — Ну и духота… Скорей бы ветры задули. Я по делу, душа моя. Мы выкупаем Аими. Югири улыбнулась и написала на листочке цифру. Айро взял его, покрутил в пальцах. — Большие деньги, — вздохнул он, — пахнут большой кровью. Я просто таки чувствую, — он единым слитным движением, напрочь лишенным расслабленности, поднял себя из кресла и оказался вплотную рядом с Югири, — как от этого листочка несет дымом пожарища и кровью. Твоей кровью, Югири-тян. А ты мне друг. Мне бы такого не хотелось, — Айро перетек ей за спину, приобнял, взял ее руку с пером в свою, а другой — стиснул шею Югири там, где заканчивали расти волосы, и пальцы его были — как железные тиски. — Очень не хотелось бы, — Айро бережно вынул из руки Югири перо и зачеркнул один ноль. — А потом что? — сказала ему в след Югири, когда Айро был уже в дверях. — Я что-нибудь придумаю… Кстати, — Айро обернулся. — А чего хочет сама девица? Какая у нее мечта? — Дурацкая у нее мечта, — Югири сделала нервную затяжку. — Хочет быть художницей, надо же! — Хм, бывает и хуже, бывает и хуже, — сказал Айро, надевая гэта и спускаясь на садовую дорожку.       Октябрь пришел с дождями и ветрами, грозящимися смести город в море. Квартирка была маленькой, просто крошечной, и под самой крышей — но зато в центре Столицы. И с собственным душем и ватерклозетом, так что Зуко приходилось бегать на площадку, в общий сортир, на один лестничный пролет вниз, совсем редко, когда слабая канализация квартирки вдруг выходила из строя. Случалось это, увы, непредсказуемо, но мрачные типы, ошивающиеся в этом подъезде постоянно, следили, чтобы лишних встреч у сортира с соседями и пустой болтовни, соответственно, не было.       Зуко ехал верхом и промок насквозь, вода потоками стекала по его плащу, в сапоги, на лестницу, и даже ворох корреспонденции, который он вытащил из почтового ящика на первом этаже, успел отсыреть. — Держи, твое! Их поцелуй с Аими пах мокрой бумагой. Пока Зуко пил горячий шоколад с перцем, Аими просмотрела письма и журналы. — Зуко, взгляни! Это, наверное, — изменившимся голосом сказала Аими, — какая-то шутка? Розыгрыш? Мошенничество? Я не посылала никуда никаких работ…       Зуко быстро проглядел письмо, извещавшее, что Аими стала лауреатом международного молодежного конкурса и таким образом, имеет право на стипендию и обучение на факультете изящных искусств Университета Ба Синг Се, и сразу всё понял. — Нет… не думаю, — медленно сказал он. — Мы проверим, конечно, но… не думаю. Работы мог послать, например, твой издатель. А это — настоящий шанс. Ты станешь студенткой факультета изящных искусств, и, кажется, это неплохое образование… — О Небо! — Аими прикрыла рот. — Но как… Благое Небо! — Тебе ведь этого хочется? — Очень! — воскликнула Аими, и осеклась, — но как же ты… Так далеко… — О-о, я очень рад за тебя, — сказал Зуко, и скулы у него свело. — Очень умно, — сказал Зуко, бросая письмо на стол Айро. — Надо же, какая удача! — просмотрел его Айро. — Стипендия, и вполне приличная… — Только скажи мне: без обмана?! Она же не узнает, приехав в Ба Синг Се, что все это фикция?! — Нет, Зуко! Всё абсолютно честно. Работы были отправлены на конкурс, и я почти не вмешивался. Ну разве что самую малость повлиял на жюри. — Айро умолчал о том, что организовать именно международный конкурс университетское начальство пришлось убеждать силами Белого Лотоса. — Изящно, — голос у Зуко дрожал, — и с хорошим расчетом, ты же понял, что я не смогу ее не отпустить, для Аими это самая что ни на есть золотая мечта, и Ба Синг Се! Я понимаю, но… позже… совсем чуть-чуть позже… ты не мог…       Айро встал из-за стола и обнял Зуко. — Позже было бы еще больнее, — вздохнул он. — Со мной была похожая история. Азулон разобрался… — Могу себе представить, — всхлипывал Зуко, — Могу себе представить, как он разобрался… Что с ней… что он с ней сделал?! — Отправил в монастырь. Спустя несколько лет я смог связаться, думал сделать ее жизнь комфортнее… но она уже обрела умиротворение, а сейчас, гм, я бы сказал, близка к просветлению. — Вы видитесь? Переписываетесь? — Переписываемся. Виделись пару раз. Первая любовь, Зуко… Страшная вещь. Страшная. Терпи. Пройдет. Ей понравится в Ба Синг Се, и Аими талантлива. Она пробьется. Встретитесь когда-нибудь. — Всё правильно… но так быстро! — Два месяца, Зуко. Два с хвостиком. Это неплохо. Неплохо. Зуко купил Аими билеты на дирижабль. Не доверял кораблям. — Каюта первого класса… слишком роскошно, Зуко! — сказала Аими, пока они ждали сигнала к посадке в очищенной для них комнате матери и ребенка. — Будет о чем вспомнить на своем чердаке длинными голодными вечерами, — усмехнулся Зуко. — Ты говорил, что стипендия не такая уж и маленькая. — исходя из тех цен, что я помнил. Можно было бы каждый день столоваться в нашей чайной. Но ведь художник должен быть голодным? — Художник никому ничего не должен, — улыбнулась Аими. — А вот я тебе должна… — Глупости. Когда ты наконец-то станешь приличным мазилой, я куплю у тебя еще одну картину для кабинета. Посимпатичнее. — Ты сказал… — Приедешь с выставкой в Столицу… Свожу на нее жену и детей. Познакомимся семьями. — Я не собираюсь замуж! — А зря. — Зуко погладил ее по лицу. — Не… Решай сама, но… Время пройдет, и всё изменится. — Ты повзрослел. — Снова. — Можно будет тебе писать? — Да. Вот, смотри, я тут написал тебе начало. Так должно начинаться письмо, чтобы пройти ко мне через всех секретарей. И дядю. Само собой, подписано оно должно быть чужим именем. Попросишь подружку отправить. И. обещай мне. Если тебе нужна будет помощь. Любая. Деньги. Защита. Наемный убийца, я не знаю, адвокат, сообщи мне. Я сделаю. И сейчас, и через десять лет, и через пятьдесят! Тебе и твоим детям. Даже если просто кому-то морду набить! — Я не планирую там никого убивать, — Аими прижалась к Зуко всем телом. Она тоже плакала. — Они там… знают, что я… имею к тебе отношение? — Только пара человек из Белого Лотоса. С ними ты не пересечешься, если всё будет в порядке. Дай Ли могут проявить интерес, чуть больший, чем к другим иностранным студентам, потому что ты огненная, но у тебя хорошие документы и надежная легенда… Да и не решатся они лезть…       Они еще о чем-то говорили, а потом вызвали на посадку, и Зуко спешно ушел, сел в экипаж, сжимая виски, и уже зная, что приступ мигрени будет тяжелый, тяжелее, чем за весь прошедший месяц, а может, и за всю жизнь… Хотя нет, конечно, не за всю жизнь.       Ведь он всё сделал правильно. Ведь так?