Падение лазоревой звезды

      Они шли с вечера и шли молча. Розария достаточно осведомила напарницу по пути, даже наглядно показала повреждения на статуе около какой-то винокурни. Кроцелл оценила скверно акт вандализма над символами Архонтов, отколотые руки и крылья лежали на земле. Что за безумие в умах людей?              Будто тёмное наваждение приказало осквернять символ своей страны и свободы. Святая прикоснулась к холодному граниту, указав куда пошли бандиты. Вне горного хребта, по реке защищённой Временем.              — Не промокни, — ступала по льдинам на тонком перешейке монахиня. Она подмораживала воду, чтобы Инферно безопасно прошла следом. Девушка с русыми волосами странно посмотрела на реку против течения: где-то впереди был островок Принцессы Салвиндагнира с неудачным Ирминсулем.              — Все-таки эта вода не мёрзнет долго, — вступив на берег, вслух рассуждала святая.              — Это странно, — Розария не задумывалась об этом никогда, хоть и бывала на хребте несколько раз, расчищая лагеря смутьян.              — Считай, что это остаток прошлой эры, — Кроцелл пошла вперёд. Она не помнила почему, но знала, что Время всегда поддерживало цивилизации, подобные этой. — Они здесь были.              — Давай осмотримся.              Напарница кивнула, осмотрев всю территорию в холодных сумерках. По согласию девушки разошлись по площади, Кроцелл интуитивно пошла вверх склона, рассматривая следы и остатки элементов. Костры были давно потушены и лагерь казался брошенным. Чей он вообще?              Холодно: Кроцелл боялась, что Розария в ночи долго не сможет здесь оставаться. И самой Кроцелл не нравилась эта идея. Что-то нервно сдавливало сердце и снова… Кровь за ушными перепонками кипит от раздражения. Совсем как в городе, душа дрожанием и звоном реагировала на смутное присутствие скверны. И не одной…              «Этот дракон…»              Светлый взгляд обратился к мрачным и давящим костям чудовища. Промёрзшие ребра влекли к себе, нагревая ладони. Кроцелл нахмурилась: давно мертвое чудовище, но она чувствует неуловимую людям пульсацию в земле… В уши отдавало тяжелым сердцебиением, но не собственным.       Кроцелл выдохнула пар сквозь крепко сцепленные зубы. Громоподобные удары сердца рвали перепонки, становясь громче и громче. Она шла по их зову, как ведомая, и гигантские кости, режущие белую картину пейзажа, всё больше отбрасывали тень на фигуру. Свирепый взгляд терзал опасность будто Кроцелл была прямо сейчас готова самолично разбить эти кости и перевернуть весь хребет, лишь бы избавиться от останков греха.       Стоило испепелить это греховное создание, когда она впервые оказалась здесь. Может, здесь и сейчас… Все закончить…        Ладони были очень горячие, под кожей просвечивался синий цвет.              — Инферно! — Розария схватила ее за плечо, оттаскивая от темной жидкости перед ногами. Девушка осеклась и посмотрела на чёрную… Кровь? Что это вообще такое? Тонким и густым ручьём по снегу сочится сверху с пещеры.              Кроцелл присмотрелась. О Небо.              — Ты туда не пойдёшь.              — Что?              — Не думала, что подобное осталось после тех событий… — Но приказ на убийство скверны не шёл дальше земель безбожной нации, с этой стороны это не удивительно. — Просто послушай, ежели нет, я тебя остановлю, — Инферно перехватила руку со своего плеча, серьезно смотря в глаза монахини.              — Как иначе мы поймём куда идти дальше? Предлагаешь сидеть и ждать, пока Архонт на ушко нашепчет? Делать мне больше нечего.              — Я придумаю что-то… — Глаза искали что-то в окружении, какие-то следы, хоть что-то… Бестолку.              — Это и так сверхурочно… Но ты понимаешь, что будет, если подобное распространится?              Кроцелл посмотрела на загрязнённую землю и трупы хорьков и птиц рядом. В худшем случае, Розария обратится за помощью других и проблем станет еще больше. В ещё более худшем, пойдёт одна… Святая глянула на неё: нет, не пойдёт. Она уже не в восторге от переработки. Стоит мрачная, скрепит зубами. Задание было разведать и доложить, а не решать.              — Я пойду одна, потом расскажу.              — Так не пойдёт, куда ты пойдёшь? Туда? Мозг промёрз? — Розария отказывалась от этой идеи, раздражённая, — Мне потом сестёр попросить тебе голову полечить?              — Когда я сказала, что у меня есть работа, — тяжёлым эхом голос Кроцелл рассеился в голове, парализуя тело свойственным давлением высшего существа, — Я имела в виду это. Я не ставлю людей под угрозу, вы слишком слабы для присутствия там. Просто. Стой. Здесь.              Она действительно говорила это? Но почему ее губы не двигались? Розария смотрела поражённая и не могла пошевелиться, будто ей приказали свыше, тяжело было даже вздохнуть. Глаза проследили за уходящей вверх белой фигурой, но тело не двинулось.       

***

      — Тц…              Сердце.              Живое.              Какая жажда к жизни.              Впервые эмоции на лице святой были столь мрачные, что сливались с темной атмосферой в пещере. Вены на лице пульсировали от ярости, несправедливости существования такого чудовища в этом мире. Багровое порванное сердце хлюпало черной кровью, пропитывая землю с уродливыми цветами. Кроцелл черство посмотрела вбок. А вот у этих трупов жажды к жизни нет.              Она присела рядом, аккуратно переворачивая мертвеца рядом с сердцем лицом вверх. Сгнившая кожа сползала с костей, из глазниц выпало нечто, что когда-то было глазом. Чёрная кровь шипела на пальцах святой, постепенно запуская регенерацию. Игнорируя это, мрачная Кроцелл продолжила осмотр человека.              Что он здесь делал? Зачем здесь какие-то… Канистры? Бочки с непонятным глазастым узором? Разбив их ногой, на землю потекла новая порция черной мерзости.              — Вы… Собирали это?…              Жалость к почившему сразу исчезла. Девушка жестоко толкнула труп к луже, чтобы он растворился полностью. Так проще будет потом сжечь. Она обернулась к ране в мертвородящем органе.              — Сердце порвали не они… Откуда что-то вышло? — Она потянулась рукой, но осеклась, — Кто-то?.. Что за бред… — Такого не стоит касаться, лучше уйти от этой чертовщины, вернуться потом.              Но как же…              Как же, блять, хочется это все сжечь.              — Ха…              Она тяжело набрала спертый воздух в легкие. И медленно выдохнула.              — Не могу без приказа…              Сжала кулаки, выпаливая искры.              — Не сейчас…              Но она обязательно вернётся сюда и прекратит существование этого отродья, некогда сгубившего ее близких в войне. Ошибочные твари, тщеславие мерзких грешников Каэнриах. Она помнит жестокую просьбу близкого окончить страдания умирающего от увечий этих существ. И это выжигает в сердце любую жалость к людям, так чудовищно пошатнувших Небесный порядок.       

***

      — Там валялись.              Кроцелл презрительно сбросила тело мужчины к ногам оцепеневшей Розарии. Та отшатнулась, выйдя из паралича. Труп у ее ног зловонно ударил по носу, прихватив живот.              — Ты в порядке так кидать мертвецов?              Кроцелл не ответила, безучастно смотря в сторону. Ее настроение поменялось и Розарии было странно видеть настолько холодную приятельницу. Она бдительно посмотрела на неё, присаживаясь к телу, и прошлась руками по одежде мужчины.              — Что он там делал? — В верхних карманах было пусто, она прошлась по мундиру и полезла во внутренние.              — Они. Все мертвы. Собирали это. Этот видимо тащил коробки на выходе, но тоже умер.              — Что за коробки? — Розария что-то нащупала на цепочке, потянув за собой.              — …Дар Богов? — Кроцелл мрачно посмотрела на нечто, похоже на глаз Бога.              Розария же критически отрезала:              — Нет, это не он. Не похож на мой или твой.              — Мой? — Кроцелл нахмурилась. Когда она решила, что у неё есть подобное. Ей он ни к чему. Ее судьба не прописана на небе.              — Да, но… Что было в коробке? Можешь принести? — Что-то ей подсказывало, что наполнение их не обрадует.              Кроцелл поставила рядом с телом и коробку. Смахнув налипший снег, — видимо так они лежат день или больше, — внутри действительно было неутешительное.              — Хм…              — Хм……              — Ты знаешь зачем люди это делают? — Кроцелл не понимала взаимосвязь пустых болванок и черной крови, столкнувшись с подобным впервые. Как люди могут такое проворачивать, скрываясь от взора Неба…              — Не совсем… — Монахиня держала металлическими когтями будто погасшие глаза Бога. Лунных свет призмой проходил через стекло. — Но тут есть ещё… — Она отложила первый и достала из партии заряженный. Обычный глаз Бога. — Эм?              Не стоило ожидать, что все люди честны и несут мир. Что будут сохранять срок, отведённый этому миру. И так осталось мало времени. Обида за такое пренебрежение и оскорбление высшего порядка в глазах божества непозволительно. Ей хотелось найти виновных, а ещё сильнее хотелось уничтожить это отродье в пещере. Но печати подло осаждали ее рвение: так хотелось лишиться всех и просто, просто…              — Инфа?.. — Монахиня взяла ее за руку. Та, горячая, плавила вокруг кровавый снег. — Успокойся.              Кроцелл посмотрела на девушку растерянно. Эмоции, захлестнувшие непозволительно сердце, взяли верх.              — Я зря тебя взяла с собой, — Розария виновато накрыла ее руку своей; холодный металл кастетов чувствовался на коже.              Все-таки это её работа.              В одиночку убирать всю грязь. Совершать свои грязные подвиги, никогда не придавать их огласке. Ее долг не как ночные скакания по крышам Полуночного героя или деяния рыцарей Фавония, но от бледно-алого взгляда Венца милосердия не ускользал ни один подозрительный тип. Перестраховаться, догнать, допросить, убедиться в безопасности и идти работать дальше. В противном случае — пытать, убить, делать всё тихо и без свидетелей. А не просить помощи, поддавшись странной, располагающей ауре белой девы. Поддаться тайному желанию разделить долг с подобной, будто она поймёт.              — Нет. — Смущённая своей агрессией даже в сторону невиновной, Кроцелл ответно положила руку, грея человеческие. Она как никто подходила на роль напарника. — Мне так спокойнее, что ты цела. Ты не пострадала. Тебе нельзя было бы входить в то место.              Уголки губ монахини немного дрогнули. Все-таки, — всего лишь предположение, — когда твои проблемы решает кто-то другой — это приятно.              — …Но что за последний был? Настоящий глаз Бога? — Кроцелл вернулась к теме расследования. Если это так, то им необычайно повезло.              — Да, похож по крайней мере. Но зачем кому-то его оставлять?              Селестийка довольно осмотрела подлинник.              — Ты знала, что, лишаясь его, люди теряют себя?              — Что?              — Но. Что важнее, я могу найти владельца, — сжала в кулак ниточку в разгадке святая.