Падение лазоревой звезды

      Она не рассказала человеку о таинстве мира и сложностях его законов. Убеди она в удаче и безопасности — сможет ли он так же храбро идти вперёд? Правда о проклятии может перевернуть все с ног на голову. Юноше нужно поверить в себя больше; крепче встать на ноги, не озираясь на возможные неудачи со своей верой, а не чужим внушением.              Пусть с улыбкой следует по своему пути, ныне так бурно общаясь у стойки гильдии. Восторг от пережитого приключения и счастливый конец обескураживали слушателей.              Кроцелл прошла мимо, кивнув ему и дождалась около главного фонтана монахиню. Тяжело зевая и держась за раскалывающуюся голову, она пробудилась от затяжного отпуска.              — Мне нужно выпить… — Тяжело протянула Розария, разминая плечи. Чувствуй бы святая запахи, поняла, что ей не стоит пить вовсе. Она вообще просыхала за эту неделю?              — Хорошо, но я не буду, — сдержанно ответила девушка, прикрывая глаза.              — Как знаешь.              Розарии казалось, что она или крайне избирательна и мондштаткий алкоголь ей неприятен, или до жути бережлива, никогда не проставляясь за свой счёт. Хотя, учитывая сколько раз она отдавала купленное монахиней спиртное, — наверное, первое.              — Здесь достаточно интересные коктейли, может быть, тебе понравятся тоже, — неважно заинтересуется она или нет, нужно было скорее зайти в помещение, — О нет…              — Сестра Розария! — Ниже по улице восторженно отозвались авантюристы. — Как ваш день?! Пусть ветра вас благословляют!              — К черту ваши ветра… — утомлённо процедила Розария себе под нос. Чрезмерное внимание после того случая все преследовало её, до жути раздражая. Какие-то идиоты приходили даже на вечерний хор, лишь бы послушать пение монахини. Которая всегда открывает рот, не издавая звуков.              Инферно посмотрела на это безразлично, следуя по лестнице бара. Но спутница остановилась, с подозрением спрашивая наедине:              — …Почему тебя не окликнули? Тебе же тоже досталось? — Присмотрелась к реакции она внимательнее. Впрочем, девушку это не выбило из колеи.              — Забыли.              — Да? А тот бывший командирчик отряда даже приходил по мою душу, искал тебя.              — Но его здесь и не было, — метко парировала святая, — Хотя, через неделю он вряд ли будет тебя доставать. — Как и ожидалось, потребовалось мало времени для тех, кто не проникся должным образом к селестийке, чтобы забыть.              Даже дрогнувшее сердце со временем потухнет и близкий будет перебирать в памяти знакомые имена, не найдя того самого. Что говорить о случайных знакомых, тех, кто вдохновился глупо слухами.              Кроцелл закрыла глаза, стараясь ограничить мысли и эмоции от этого печального для неё факта.              — Пойдём, мне интересно посмотреть другие места города, — спокойно вышла вперёд селестийка, открывая дверь в таверну. Полную котиков внутри, испуганно зашипевших на гостью.              — Чего они? Бешеные какие-то стали, — недовольно сказала Роза под взгляды переполошившихся посетителей.              — Вы пришли пугать их?! — Возмутился маленький бармен за стойкой с распушенным кошачьим хвостом, агрессивно тыкая пальцем в девушек. — Что за чертовщина?!! Мои маленькие, ко мне, идите сюда… А ВЫ!..              Святая среагировала на крики, тут же поняла, что это ее вина, чуть подавляя ауру. Животные не любят быть рядом с ней.              — Ты же знаешь, что они не пугливые, может, ветер всполошил. Форточку закрой, — махнув рукой, непробиваемо ответила Розария, подозревая, что это из-за белой девы. Та неуютно отвела взгляд, когда монахиня обернулась, — Пошли за те столики, — и шепотом добавила, — Сядь ближе к стене, там тебя эта кошечка не будет сверлить взглядом.              Конечно, она чувствовала, что на неё смотрели, но обзор достаточно закрывался и это хорошо. Розария флегматично интересовалась как прошли дни Инферно и мало что говорила о своих. Половину проспав, половину пропив, а остаток проводя в компании того, кто жутко бесит деву — рассказывать было нечего.              Святая рассказывала о походе с неудачливым юношей. Монахиня вспомнила этого человека, пару раз увидев в соборе, когда пастор лечила очередную рану. Но за эти дни он не приходил, а значит все прошло удачно. Было даже странно от такой мысли. Барбара много печали на неё выливала о его несчастьях.              — Люди, обладающие даром богов, и правда очень сильны, — Инферно отпила воды, ограничившись только ей. В меню ей было непонятно сочетание некоторых продуктов, а слаймов в себя впихнуть она никому не позволит. — Но я все… Не понимаю, почему некоторые создают «те» вещи.              — Наверное, чтобы быть такими же сильными, как признанные, — очевидно подметила Розария, разбалтывая жидкость в бокале. — Но факт того, что они проворачивают подобное прямо под носом рыцарей поражает. Мало было пропавших людей в городе, добавилась еще одна головная боль, тц… — Она утомлённо прикрыла глаза и отпила коктейль.              — Справятся ли люди сами? — Кроцелл размышляла вслух.              — А кто поможет? Боги? — Это стоило усмешки, но девушка сдержалась, — Пока Барбатос не оскорбится, не поможет.              — Порой я забываю, что сиё молвится устами монахини… — Кроцелл осуждала такие речи в сторону Архонтов.              Розария закатила глаза.              — Буквально недавно нас заново заставляли учить песнь о его достижениях. Она мне напомнила старые мысли... — Вдалась в агностические настроения монахиня, — Почти десять веков назад, от гнёта жестокого Барбатос освободил людей. Пал гадкий клан, слава Анемо-Архонту.              — Десять веков назад… — Задумчиво Кроцелл приложила палец к губам, вспоминая все события, — В Мондштате…              — Пал клан Лоуренсов, жестоким гне-тоЙ-ом мучавший людей.              Пьяно спародированная фраза монахини раздалась внезапно от соседнего столика. Кроцелл не обращала ни на посетителей, ни на нервных животных рядом внимания, смотрела только на собеседницу, но недовольно вклинившийся человек встал рядом с ними. Бахнул кружку на стол, тяжко координируя слова и действия. Селестийка посмотрела на чуть разбрызгавшуюся жидкость и медленно подняла взгляд на девушку с волосами цвета морской пены.              Розария отреагировала безразлично и продолжила вдумчиво свою мысль. Будто рядом не было постороннего:              — Праздник, что он создал, осквернили безнравственные идеи людей. И, конечно, он не мог пройти мимо. А теперь, как думаешь, насколько его касается эта ситуация? Статуи портят только, но не думаю, что это его волнует. Одну вовсе выкрали по легендам. — Договорила она немного лишнего в присутствии чужих ушей, но да неважно.              — Хоть я и пьяна, но мне хватает сил запомнить каждое твоё слово, монашка. Говоришь мне прямо в лиц-цо… — Девушка моргнула, догоняя мысль о том, что она и Архонта не хвалит. Но это не важно.              — М? И что же ты запомнишь? — Хоть алкоголь брал своё, но координировать эмоции у Розарии получалось лучше перепившей.              — Твои слова про клан!              — Так это была цитата строк. С претензиями обращайся к автору, — спокойно глотнула коктейль монахиня.              Кроцелл наблюдала за перебранкой людей отстранённо, раздумывая. События десять веков назад удивили даже Селестию: явление выспавшегося Барбатоса было подобно чуду. С того момента предвзятость его заботы о людях разделила мнения на несколько лагерей. Кто-то хотел выдвинуть на небесный трон другого, кто-то говорил, что людям не нужна чрезмерная забота, а третьи молчали. Но схожа ли сейчас ситуация? Что хуже… Селестийка понимала, что вмешаться нужно куда более высшим в подобные дела людей, пресекая. Дабы трагедия пятивековой давности не повторилась.              Подошедшая ударила кулаком по столу и светлые глаза посмотрели на это. Кроцелл все не могла понять, что так сильно выбесило эту девушку?              — Кем вы являетесь? — Убирая руку от лица и выходя из размышлений, святая включилась в беседу. Она говорила мягко и честно, немного недоумевая.              — Что? Не знаешь? Такое стои-ит припомнить…              — Она иностранка, конечно она не знает, — пьяно подначивала Роза.              Девушка перед ними расправила плечи и жест ее руки был столь грациозен:              — Я потомок клана аристократов, дорогой друг. Рыцарь Морская пена Эола Лоуренс. — Выученные строгим воспитанием манеры в представлении брали своё. Даже нетрезвая голова не мешала отчеканенным словам звучать гордо и утончённо.              — Приятно познакомиться, Эола, — всё встало на свои места. Кроцелл посмотрела на одинокий столик девушки позади. И перевела взгляд на аристократку, — Инферно.              — Что?.. — Эола на секунду замерла и смущенно глянула куда-то. Что за странное поведение незнакомки… Но нет. Враги всегда ждут робости. Эола собралась, нахмурившись, — Пытаешься ввести меня в заблуждение? Я не против выделить отдельную страницу, чтобы выписать все твои проступки.              — Мои проступки?..              — Столь приветливое представление. От тебя так и разит… Эм… — Замялась она посмотрев на совершенно спокойное лицо девушки. Взгляд Инферно был такой мягкий и понимающий, что задержись ещё на секунду, Лоуренс бы выпалила несусветную глупость.              — Мне тяжело понять людской склад ума, но ты можешь сесть рядом и объяснить мне, — стакан с водой в ее руках мягко опустился на стол и Кроцелл отсела ближе к стене.              — Почему ты…? Я же преступница, — говорила прямо девушка, увязая в своей растерянности перед Инферно, — Потомок клана… Ты была в городе достаточно, чтобы быть наслышанной! Я тебя видела и припомнила, как ты в саду около ордена ночами сидишь. Не делай вид, что не знаешь отношение к Лоуренсам!              Розария молча наблюдала за мирным поведением сидящей напротив. Конечно, она не местная и не обязана потакать взглядам мондштатцев на прошлые обиды. Но ее толерантное отношение к клеймлённым удивляло. Сейчас.              — Я вспоминала события Мондштата тех веков. — Объяснила своё долгое молчание при перебранке Розы и Эолы святая. — И знаю ключевых личностей тех событий, помню Барку Лоуренса у которого Барбатос отобрал мяч. Но мне абсолютно нет дела до чьей-то плетущейся вражды.              Столь давно забытое имя встрепенуло Эолу. Сейчас мало кто вспомнит о нем, не называя просто «лордёныш»!              — Так же я могу сказать о других регионах. И где-то тоже люди будут ссориться, но зачем мне, — В ее глазах проскользнуло сомнение в озвучивании собственного имени, — Знать. О их ссорах и враждах. Я, конечно, вспомнила, что Архонт застал смуту. Но… Мне казалось те воспоминания уже поблекли.              Святая указала на место рядом, убедившись, что Роза не против.              — Зачем ты играешь передо мной злодейку?              «Ведь сильно тебя не волнует честь Лоуренсов.»              Подошедшая, одиноко коротавшая вечер, хотела просто немного говорить. Даже если разговор будет обыденной ссорой по пьяни, нужно было зацепиться за глупость. И тогда она не просидит всеми забытая до утра. Без ругани, в прошлом, Кроцелл поступала так же.       Но сейчас трое вели светский разговор и кажется, этот вечер Эола не забудет.       

***

      Монахиня же сдержалась от колкой фразы до того момента, пока они не остались с Инферно наедине. Не спеша поднимаясь к собору, Роза обратилась чуть иронично:              — А бедного одноглазого ты готова была похоронить прямо в таверне.              — О чём ты? — Сопровождая рядом, Кроцелл остановилась и нахмурилась.              — Тебя не волнует кто плохой, кто хороший. Но только Кейя оказался для тебя ужасным.              Святая мрачно посмотрела на девушку. Не стоит ставить в сравнение эти ситуации.              — Это разные вещи.              — Да ладно? — Протянула Розария с недоверием.              «Это разные вещи…» — Оправдывала себя Кроцелл. Но на деле это была такая же ненависть к потомкам, именно от чего страдала Эола. Ненависть к невинным людям, кем и был Кейя, рождённый с тяжёлым бременем, которому сам не рад. Кроцелл знала, понимала хорошо, но не признавала, что он простой человек, что заслуживает милосердия. Он грешник, потомок нации, что разрушила весь баланс мира, а потому будет для неё ужасным.              — Я говорю серьезно, — ревностно отстаивала свои взгляды святая. — Это разный масштаб и пояснять это я не буду.              — Докажи.              Подмахнула к себе Роза, вызывая на бой. В банде, где она выросла, всегда решалось именно так. Грубо, пьяно и на ножах.              — Мне неохотно чесать языком. Докажи таким способом свою решимость, а не пускай на ветер.              — Здесь?              — Нет, давай на крыше, чтобы никто не заметил, — сказала монахиня, что звала портить черепицу на крыше собора в хорошем настроении после бара.              — Хах.              Розария была права. Говоря одному человеку подобное, селестийка упускала собственную ненависть к нации без богов. Были ли ее слова до конца правдивы Эоле? Были.              Кроцелл изящно переступила на несколько черепиц, без труда уклоняясь от древкового оружия.              Она честно не испытывала ненависть к Лоуренсам, даже если бы прожила эти события когда-то вместе.              Рука девы проскользила по древку, мягко перехватывая, и Роза с силой вырвала обратно. Перенимая в другую руку копье, холодным выпадом с морозными лепестками настигая.              Кроцелл запоминала глобальные события истории и ключевых личностей хорошо. Но не имела большой любви к ведению подробной исторической сводки. Передаваемая информация меж богами давала четкое понимание важности. И вряд ли кровные обиды Мондштата в них входили. Она наблюдала в то время за другими людьми, в других регионах. Потому проникнуться этой болью святая не могла, сейчас обесценивая. Но когда ты своими глазами застаёшь мировую трагедию…              С одиночной целью удары девушки приходили метко в нужные места. Взмах ноги был нацелен на обезоруживание Розы, с последующей атакой. Кроцелл резко прокрутилась на носочках и ударила в защиту рук, перехватила Розарию за запястье, разворачивая и дезориентируя. Она не вкладывала силу, чтобы не дай бог не ранить человека. Ее парирование учило Розарию шустрее реагировать на врага.              Она не проиграет, чтобы доказать, что кровавые слёзы ее сестры достаточная причина ненавидеть грешных потомков.       Последним штрихом изящно отобранное копье площадью древка прошло боковыми ударами по рукам и рёбрам монахини, приводя бой к концу. Со свистом прокрутив в руке, Кроцелл вонзила лезвие в черепицу и помогла девушке встать ровнее.              — Ты не использовала пламя. И оружие.              — На людей оно не действует, а оружия у меня нет, — спокойно призналась Кроцелл.              — Но сражаешься хорошо, — приложила руку ко лбу монахиня, сосредотачивая взгляд.              — А ты пьяна, потому в следующий раз будешь драться серьезно, — ей понравилось такое. Напоминало тренировки в прошлом меж бойцами.              — Будешь меня учить? — Розария усмехнулась.              — Принесёшь мне какую-то палку или что-то такое, чем тебе бы хотелось попрактиковать с врагом.