***
— Проснулась, красавица? — Венок сессилий короной украсил ее макушку. — В-Венти? Это… — Растерянная, Кроцелл забегала глазами, подскочив с чужих колен, прикоснулась к венку. — Вот… Так делают венки, тебе очень идёт, — Венти безмятежно улыбнулся и непроизвольно улыбнулась девушка. - Тебе идёт белый цвет, моя святая… - Заботливо убирает белые пряди с ее лица и выдает, помолчав с минуту, — Не кажется ли тебе, что сегодня ветер развевает волосы иначе? Он несет аромат цветов и свежесть морского бриза… — Скажи, Барбатос, может ли ветер вернуть юность? — Озирается Кроцелл на знакомый пейзаж, но смотрит другими глазами; так смотрела на мир влюблённая в недосягаемый мир юная валькирия. Трепетно и очарованно. — Ха-ха! Он может принести семена, ароматы и чувства в чужие сердца, но время не его конёк! — Так уж и быть, поверю тебе! — Смеётся девушка, не знающая небесного этикета; попытки сестры вбить в ее макушку статную сдержанность Селестии проходили тщетно. — Море пахнет так солено… Мне нравится! Они лежали на склоне около храма ветров; кажется, прошло пару дней с того, как они были в башне Декарабиана. Цветы вокруг покачивались на ветру, успокаивали. Здесь давно не было людей и никто не срывал их, пока это не сделал главный любитель сессилий. — У меня для тебя ещё один подарок. Не хочешь расслабиться? — Как свящённый грааль, бутылка играла на солнце переливами. Венти гордился трофеем. — Это?! Откуда? Ты. Стоп, нет! — Это было невозможно, хотя бы по времени. Да и вообще вообразить тяжело. Выпаливает Кроцелл и немного по-детски смотрит на барда, что удивляется ее реакции. — Ну, я не редко брал вещи у одного здешнего винокура, могу и там взять! — Но это бутылка вина с Селестии… Просто… Как ты это сделал и когда. — А это важно? — Он подмигнул ей и потянулся за бокалом в рядом лежавшей сумке, — Давай выпьем. В этом мире ты можешь насладиться им тоже. — Он отдал бокал и терпеливо выждал реакции. Кроцелл улыбнулась, — Вкусно? — Я так скучала… — Селестийка не верила, что сможет вкусить родной вкус в этом мире. Она точно ощущала себя живой. — По вину? Хе-хе, а ты любитель тоже? — Скорее по ощущению вкуса… — Она наслаждалась не только вкусом, даже запахами — сессилии дурманяще били в нос своей сладостью. Как чудесно вспомнить такие простые вещи… Как вода из горного родника, так хочется ещё, жадно и ненасытно. Он пил меньше неё, хотел оставить больше девушке: такой счастливой и благодарной. Венти смотрел на неё влюблённо, столь светлый, полностью белоснежный, образ вдохновлял творца на божественную серенаду. Золото и шёлк одежд переливались на солнце, — Кроцелл была как небесный самоцвет, звездой упавший в его руки. Не огранённый тяготами судьбы, девственный и первозданный. Сладкое, вкусное, с послевкусием трав. Такое знакомое, она никогда не думала, что алкоголь будет таким удовольствием. На душе потеплело от поступка Архонта, который зарекся не возвращаться на Селестию, но сделал это ради неё. Ее щеки потеплели от опьянения и переполняющего трепета. — Венти… Кроцелл потянулась к нему, целуя губы в улыбке, почти ведомая. Парень охотно ответил, обнимая ее за талию. Чуть сладкие губы были нежными, желанными, он каждым поцелуем наслаждался сладостью и любимой. Такой благодарной и открытой, что подразнить было особым искушением; зубками прикусить мягкую губу и посасывать. Его руки водили по белому платью, спускались на бёдра. Девушка чуть нависала над Венти, держалась, пока бард не углубил поцелуй, медленно изучал податливый рот, сталкиваясь с ее языком. Туман в голове от переполняющих эмоций подкосил женские руки и Кроцелл отдалась в объятия парня. Будто ждавший этого тысячу лет, Венти крепко прижимает её к себе, боясь, что всё происходящее — сон, который оборвётся в любую секунду. Он не хочет в это верить, хочет лишь думать о ней, и какое приятное и нежное ее тело. Задирая не особо длинную юбку, обнажает ягодицы, впиваясь пальцами и наминая. Грудью она упирается в его, ерзает и почти стянула сама ткань, не замечает, увлечена поцелуем. Бард жалеет, что выбрал свой парадный наряд, не так легко расстегнуть рубашку, дабы ее обнаженная грудь касалась его. Но пока его руки скользят по ее округлым ягодицам — он доволен. Тонкими пальцами оставляет полосы, он не будет ее царапать, он будет максимально нежен. А Кроцелл не уверена, что сможет, кусая его мочку, влажно посасывая. — Кроц… Кх… Н-нет! — Остро реагирует на прикосновения парень, не подозревая, что чувствителен к тому. А девушка жарко выдыхает ему в ухо: — Я не могу сдержаться, чтобы не услышать твой голос. Натягивая как по струнке его состояние, растягивает до предела и мучает, сводя все ниже пояса. На последней обороне он сдался и простонал, ведь девушка развязала его ворот и начала целовать шею, оставляя засосы. — Аа-ах… Кроцелл… Кх-ааа… Открывая шею, он не может дотянуться до ее бёдер, не желает оставлять любовницу без внимания. В изумрудных глазах играют огоньки, мысль устроить ей ответочку прельщает. Ловкими пальцами сжимает упругую грудь, обходя спиралью, собирает пальцы у соска, переминая. Она напротив него так удачно: жмурясь от покусываний своей бледной кожи, Венти подглядывает как реагирует ответно женское тело. Она податливо тянется за рукой, крепко сжавшей сосок, изгибается в спине. Кроцелл почти жалобно и туманно смотрит на него, просит не мучать: — Н-не нужно… А-а-ах! — После взгляда умоляющего не делать так, парень охотно делает иначе и не может скрыть возбужденную улыбку. Она чертовски милая. Он расцелует ее, не может остановиться в этих прикосновениях, хочет больше, притягивая девушку над особой. Нависая грудью над его лицом, Кроцелл не ожидала оказаться в такой смущающей позе, но ничего не может поделать. Он творит что-то невероятное, вбирает в рот грудь, влажным причмокиванием отпускает, повторяет и хаотично целует; облизывает всем языком, дразняще дует холодным ветерком. Ей только удаётся на него взглянуть, внушая, что не стоит с ней играться, — а он уже посасывает ее соски, сжимая груди вместе. — А-аа-ах… Нггх..! Венти… И нет этому сопротивления, пьянящие женские стоны и возбуждающие, влажные звуки. Он не кажется неопытным, а она даже не задумывалась, был ли у него опыт когда-то… Но думать так тяжело. Алкоголь лишь послужил катализатором, сейчас в голове туман совсем не из-за градуса. Ей жарко, желанно и хорошо, она чувствует себя такой живой и реальной. Ведь, читая, она вспоминала именно такой себя. Поднимаясь над ним, созерцающим свою музу и любовницу, не может устоять, сжигает всю одежду на себе, довольно ухмыляясь. — Н-не знал, что ты так умеешь… — Он не может насмотреться на неё, руками прикасаясь трепетно. О небо, она вся его. Совершенно обнаженная и готовая. Ее руки спешно расстёгивают его блузу, и это тело для неё не менее прекрасно. Бледная кожа и худоба очаровательна, манит оставить пару меток. Пока она одной рукой расстёгивает его ремень, тешится доминированием над расслабленным Архонтом. Он это начал и развязал руки, так пусть насладиться сполна. — Удивляешь, бард. — Не рассматривай т-так… Справившись с пряжкой и тканью, девушка заинтересовано смотрела на возбужденный член парня. Его тело хрупкое, нежное, но есть чем изумить: хоть и длина не войдёт сильно, ей нужно смочь принять в себя такой объём… Кроцелл предвкушено расположила бёдра над мужским пахом, тяжело дышала. Она не хотела закончить все слишком быстро, хотела насладиться чудесным голосом барда, не обделяя своими стонами. Наклоняя член к парню, проскользила по уздечке. Венти томно выдохнул, откидывая голову. — Г-горячий… — Девушка не ожидала как будет желать этого, прикусила губу. Она была так возбуждена его поцелуями и ласками, что, — прикасаясь к себе рукой, — стекает по пальцам. И она не может сдержаться, проводя пальцами по губам парня, дрожью пробирает, когда он охотно принимает их в рот, посасывая. Кроцелл не может удержаться, впивается в его губы своими и в них утопает обоюдный стон, когда член туго входит в неё. Хочется выть от удовольствия в шею парня, пока не опустится до конца, с тяжестью и сопротивлением. — Кр-Кроцелл… Кроцелл! — Венти целует куда дотянется, целует в макушку, заострённое ушко. Дрожит телом и голосом, протяжно стонет и не стесняется ощущать ее насаживания на его член. Не знает сколько сможет выдержать, она такая горячая и тугая, и сводит с ума. Ей хватало ощущений кончить от этого тугого проникновения, а ещё ближе была, когда Венти потянулся снова к ней руками; одной держал за талию, другой за грудь, не отпуская. Он смотрел на ее раскрасневшееся лицо, пьяные глаза и изредка жмурился сильно, дабы оттянуть момент. Но это чертовски приятно: каждый раз девушка шлепком опускалась до конца, выбивая рассудок. Хлюпаньем все накалялось, стенки влагалища плотно сжимали член, он ощущал, что она близка. Но сам оказался ближе, прогибаясь в спине и отпуская ее талию, почти бессильно упал на спину. Кроцелл хватала воздух ртом, нахмурилась. Схватила Венти за запястье, притягивая обессиленного на себя. — Б-бард, — ее взгляд четко был на его руки, и намёк был понятен, но Венти измученно простонал. Она даже не дала ему отдышаться. Его член все ещё находился внутри и слабо пульсировал, Кроцелл не хотела подниматься — даже обмякший, он чувствовался. — Ах, моя святая… Ее взгляд точно запомнится ему навсегда… Как и каждый поцелуй, он запомнит каждое ее прикосновение и все в мельчайших деталях. Ведь как можно забыть ее дрожь от прикосновений рук музыканта, ловко направляющих удовольствие. — Ах, Венти… Ещё-ё… Прошу… Приятно, — она кусала губы и рукой держалась за его плечо, не находила себе места. — Ааах…! Это возбуждало, так сильно, что он снова чувствовал, как наливается кровью член, твердея все ещё в ней. Она пульсировала внутри и сокращалась, от чего он четко понял, что готов снова. А она уже почти, хаотично утыкаясь ему в плечо, пока не укусит, лишь бы не потерять рассудок. Но это ни к чему… Ведь она блаженно поглощается судорогой, обмякая. И он позаботиться о ней… Уложит на бархатную накидку, наблюдая сверху. Он не готов упустить свой шанс, входя вновь в неё с томным вдохом девушки. Он насладиться ей до конца этого чудесного сна. Ловя каждый вдох и стон. Поцелует и так эгоистично не захочет выпускать… Но не Анемо-Архонту ли не знать, как ужасно жить в клетке? — Я тебя… Хех… Нет, отдыхай, — Поцелует любовно он в руку девушку, смотря той в глаза. — Ты замечательный… — И ты, — его улыбка будет медленно плыть. То ли в слезах, то ли в тумане. Как тяжело понять… — Я так счастлива, что встретила тебя, мой бард.«Вот ты какая была, значит… Как же мир мир изменил тебя.» «Но что-то — неизменное.» «Пылающая, горишь и искришься, но ты все так же не чувствуешь любви ко мне? Что ж, нечто постоянное в этом мире есть… Любовь и страсть легко спутать, даже если ты божество. Однако же я играю на струнах твоей души аппассионату.» «Но, Кроцелл...» «Ты… Все так же дорожишь мной. Я хотел увидеть тебя изначальную, чтобы понять, не возвращаясь к вопросу. Действительно ли наш путь обречён с самого начала? И понял, что «обречён» — глупость моя, да не более.» «Я ничем не обречён.» «Я думал, что мои чувства к тебе — разобьют мое сердце. Но я действительно не против увесить свою легкую жизнь ими, когда мое сердце не собирается разбиваться. Чувствовать себя живым, даже не касаясь. Не это ли я говорил в самом начале?» «Я слишком ветреный и совсем тебе не подхожу, я собью тебя с пути и тогда мы оба будем несчастны.» «Твой смех и юная улыбка будет моим маяком, что сколько бы не прошло времени, как бы не менялась наша жизнь, есть нечто неизменное. Твоё отношение ко мне, твоя доброта и наша близость душ.» «Я люблю тебя.» ***
— Проснулась, красавица? — Парень уже давно бодрствовал на ее коленках, будто сна и не было вовсе. — Ты… Ах? Я спала..? — Кроцелл приложила руку ко лбу, не понимая реальность. — Ну вроде бы. Что-то снилось? — Он улыбался. — Нет… Не помню… Странно… Мои сны связаны пространством с сестрой. А тут ничего. Странно… — Кроцелл нахмурилась, но расслабила лицо и кратко, сдержанно вздохнула. — Вот как. Но чувствуешь себя бодро? — Махом Венти поднялся с ее колен и они сравнялись взглядами. Его непринужденность не вызвала подозрений. — «Ну вроде бы.» Но я не хотела спать. Мое людское тело даёт сбои? — Ну может организму нужно было, это не плохо, да и я выспался, так что хорошо, оба отдохнули! — Сладко потягиваясь, Венти продолжал казаться нормальным. — Это хорошо. Наверное… Казаться нормальным было лучше всего, когда вмешиваешься во время. Для других вряд ли что-то изменилось. Она уснула, когда в настоящем он ещё не уснул. Опережая время, он выкроил небольшой мир, который отмотался до самого начала, оставив лишь флёр загадочного сна. Бард напишет о своей магии песню, но посвящена будет лишь девушке.