Падение лазоревой звезды

      Хозяин комнатки с легкостью плюхнулся на кровать, довольно потягиваясь; скинул на пол накидку и давящий ребра корсет. Сегодняшний день утомил всех, но бард решил ещё и спеть пару песен, когда выспался. Пережитое приключение разыграло вдохновение. На площади в праздник все суетятся до ночи, танцуют, пьют вина и поют, и в какой-то момент ты вливаешься в этот балаган, чувствуешь веселье, которое выжимает до нитки. А после бессильно падаешь на кровать и засыпаешь, но спать он не хотел.              — Тут недалеко от таверны, — Кроцелл смотрела в окно снятой на пару ночей комнатки. Говорила она с подозрением, — Специально выбирал?              — Не-а, тут дешевле оказалось! Всякие кричат по ночам под окнами, потому сделали скидку.              — А ты один из них, потому и соседи жалуются и вот тебе — скидка. — Тонкая грань осуждения и понимания законов цен, — Как интересно.              — Эй!!              Кроцелл поправила льняные шторы у старого подоконника, нитки цеплялись за грубую древесину. Плотно зашторила окно. Так ему на утро будет темно и бард хорошо выспится. Удовлетворенно оценив, подошла к раскинувшему ноги парню, тот потягивался на мягком матрасе. Она аккуратно присела на край, не мешая. Деньги небольшие, а качество кровати хорошее. Не удивительно, что он рад.              — Ты не устал за последние дни? Активно начал выступать… Почему?              — Просто деньги заканчивались.              — Странно, что Архонтам тут нужны деньги… — Сама селестийка не имела и монеты все это время.              — Ну, тут даже те, кто мору чеканят нуждаются в ней. — Венти пожал плечами. Конечно, Кроцелл тяжко понимала нужду работать в реалиях этого мира, и если иногда и хотела отдыха или еды — находила отдушину на хребте. Или питалась за чужой счёт.              — Мораксу? Хм…              Почему-то Венти вспомнил слова Кроцелл и ее причину придти в этот мир, обещание Небесной Владычице. Бывший Архонт поднялся с подушки и показал своё место девушке, похлопывая.              — Ложись.              — А ты?              — Я тоже.              Она послушалась, забираясь на матрас, и легла по середине. Подняла подушку под спину и облокотилась на деревянное изголовье кровати. Кроцелл знала как бард себя ведёт, когда хочет поговорить и с какой непринужденностью поднимает даже тяжёлые темы. И с такой же легкостью уткнётся затылком ей в рёбра ниже груди, располагаясь как на лучшей подушке Тейвата, и кажется девушка уже смирилась с этой ролью без посторонних мыслей.              — Удобно? — Кроцелл вздохнула.              — Замечательно~ — Его не смущала близость и умиляла забота.              Когда Венти все-таки улегся, начал рассматривать свои мозоли на пальцах. Он вспоминал другого представителя Селестии и думал.              — Скажи, ты с Мораксом так же поступишь, как со мной? После потери Гнозиса, думаю, ты не в восторге.              — Я не думаю, что это хорошо, — Кроцелл смотрела на его пальцы, как он потирает подушечки.              — Но ты меня не судила. — В душе Барбатос не хотел, чтобы кто-то сражался.              — Я никого не в праве судить за это. Это не моя обязанность. Я лишь собираю информацию, как вызвалась, да убиваю нечисть. Но… — голубые глаза прищурились, — Не мне судить…              — И?.. — Венти попытался посмотреть на ее лицо через плечо. Девушка очень сосредоточенно осмысляла что-то.              — Но я не понимаю, почему это вообще допустимо.              А ведь точно. Не первый Архонт потерял принадлежность к Селестии, а может и не двое решились на это.              — И меня смущают поступки Крио-Архонта, — размышляла вслух Кроцелл.              — И методы у них так себе… — Барбатос приложил руку к груди, из которой жестко вырвали «сердце».              — Ах… Решения на Небесах принимают лишь когда случится катастрофа. — С толикой сожаления вспоминала прошлое селестийка. — Нельзя мне такое озвучивать. Судить я имею право лишь осквернённых… И тех, кто выступает прямой угрозой Селестии…              — Тогда есть те, кого лучше тебе повидать в конце своего путешествия, ха-ха… — Парень нервно подумал о той, кто изымал вещи, подаренные Селестией, нарушал порядок. — Просто не каждый «прямая угроза»!              — Например? — Тут же отреагировала селестийка.              — А ты точно туда не пойдёшь?! — Венти аш подорвался, но его уложили на место.              — Не пойду. Я должна знать и хочу узнать твоё мнение.              — Л-ладно… Из тех, кого я знаю хорошо, первых семерых… Моракс вряд ли тебя побеспокоит. Ну… Этот балбес сильный, но что с ним сейчас я знаю плохо. Вообще весь его фарс странный. — На своей волне рассуждал давний друг, но Кроцелл тяжело понимала о чем он, — Хотя… Наверное, нет, я бы так не поступил. Но вот например Архонт из дальних земель за морем — лучше узнай ее попозже. Она хорошая, да и вы похожи. У неё тоже была сестра, кстати!              «Была…» — посланница небес смутилась, предполагая что случилось.              — Но от этого ее взгляды изменились. Я думаю, пришедший Свет изменил ее мнение немного, но она упрямица ещё та! Не хотелось бы, чтобы вы ввязались в драку. Она остров как-то разрубила… Кто ещё… Молоденькую Кусанали я плохо знаю… Ее рождение покрыто тайной, потому-то, наверное, она закрылась в дворце Грёз, храме Сурастаны.              «Свет…?»              — Хорошо, я послушаю. Но про остров — ты думаешь, это аргумент мне туда не идти? — Распознала его запугивание Кроцелл.              — Ну…! Я бы не хотел быть на месте острова! — Нервно засмеялся ветерок.              — Я все равно бессильна против элементов…              — Что? Ты не сильнее нас?              — Я если и сильнее, то в другом.              Почему он не понял этого до сих пор? Она потянулась к его руке и Венти смущенно переплел свои пальцы с ее. Тёплые ладони приятно грели.              — Я не могу навредить не осквернённым, я не могу сражаться против Архонтов, я даже не могу зажечь спичку, Венти.              Меж ладоней что-то тускло засветилось и вспыхнувшее синее пламя охватило их руки, напугало юношу, взвизгнувшего слишком громко. Но разжмурив глаза он понял, что ему совсем не больно. Чуть теплее ладони, касаясь кожи — совсем не жжет.              — Быть может пять сотен лет назад я бы опалила твоё тело, но сейчас ты в порядке, верно? — Смотрела на его миниатюрные руки святая.              — Тепло… Такое красивое пламя…              Всегда слабое и подобно искрам в пожаре других. Сияющих и горящих, совсем других — куда более сильных, чем она.              Кроцелл смутилась комплименту, дрогнув пальцами. Чуть отвела взгляд и была счастлива, что ее покрасневшее лицо не видно парню. Никто не хвалил ее силу.              — Н-но так или иначе… — Выровняла голос девушка, — Если даже не оскверненный Архонт выступит против Селестии, я могу сражаться с ним. Но это ситуативно и по решению Селестии.              — Например, ты, ну представим, не можешь атаковать мое Анемо, я даже не могу его поглотить.              — Да, но ты выступаешь против Небесного порядка. И я принимаю тебя за угрозу, — огонь из переплетенных пальцев потух, — Которую нужно устранить. Небесный суд — фантазм. По разрешению неба я использую свою силу без печатей, в истинной форме и могу сражаться против элементов, как против скверны.              Она отпустила руку и Венти неохотно убрал свою.              — Но может сложиться так, что в битве я не получу благословение. И я останусь так же бессильна. Все зависит от Ее решения.              «Против кого она могла поступить так?» — Анемо-Архонт мысленно перебрал кандидатов в голове, очень быстро сообразил кого же осудит небо. Его взгляд потускнел от мысли, что возможная новая война не за горами, но не Архонтов, а всего мира в целом.              — Я надеюсь, тебе не придётся сражаться… — Тихо сказал парень, который знает боль потери и боится войны.              — Сегодня я видела странные иллюзии, там, в пропасти. Я привязалась душой к той деве и мы вместе застали несколько миров. Часть из них — шёпот других ветвей. А часть — происходит в этом мире. И я поддалась эмоциям, когда застала возможную трагедию, — призналась селестийка, — Мне было страшно, что длань Правительницы коснётся снова этого мира. Ведь это значит, что катастрофа случилась. Это знак, что я должна сражаться и, возможно, отдать жизнь за этот мир, пока иллюзия не воплотилась в реальность.              «Я верю, что решения Асмодей — несут благо, но… Я не хочу, чтобы трагедия повторилась вновь. Я бы осталась здесь, чтобы защитить Мондштат… Так я спасу тысячи жизней. Но события Сумеру… А потеря гнозисов, как же они?»              «Я не знаю, что мне делать.»              Они замолчали. Каждый за пережитое приключение узнал для себя многое, что встрепенуло душу. Раздумывающий о Селестии и встрече Венти заговорил:              — Кроцелл, а много кто похож на тебя? Ну… В плане характера? — Тот острый взгляд из под капюшона произвёл впечатление на Архонта, — Или все отождествляете смиренность и чистоту?              — Все, но скорее «все» и капелькой «исключений». — Неохотно поддержала этот разговор Кроцелл, — Ведаю я одного, кто не подходит на роль небожителя. И Архонта. И вообще на того, кто должен быть в этом мире…              — Даже страшно представить. Хотя, если подумать, он наверное для нашего, — говорил Венти о людском, — мира он нормальный. Это для вас он не в почете.              — Надеюсь, Небо не сведёт вас.              — Ну что ты, я бы познакомился! Странно, что я не встречал его. И тебя, странно… Ты ведь давно живешь?              — Я не та, кто часто бывает там.              Семерых встречали под куполом в главной башне, она же привыкла быть подальше от суеты и этих взглядов. Когда ее сестра ещё не заслужила почёт, возглавив армию, Кроцелл любила не утомившее ее небо. Бескрайние облака и колонны с окружных островов. И никогда не видела семерых.              — Пространство Бездны — хаос, Селестия — Небесный порядок. Хаос — непредсказуемый, будоражит эмоции и может свести с ума, порядок же наоборот полностью ставит желания и чувства под контроль, лишая неопределенности. Тейват сосуществует в этих силах, они неразрывны и зависимы. Из-за чего мы и чтим наши традиции и отречение от эмоций, чтобы все было в балансе. Наши эмоции — грех, но Изначальный тоже имел изъяны. Солнце любило три Луны.              — Но даже ты не напоминаешь «осквернённого» грехами человека, — Венти искренне удивился. Да, она порой импульсивна, немного жестока в методах и многого не понимает в людях. Но сохраняет лик святой хорошо. — Сравнивая тебя с людьми, ты — белая дева. Тебя же так и прозвали в городе.              — Не говори о валькирии, марающей свои руки в крови, как о «чистой». Пока вы не видите, я убиваю скверну. Тот месяц был слишком показным, но я чуть не ежедневно кого-то убиваю, постоянно, это моя рутина. Вы этого просто не видите. Однако. Мне знакомы и людские грехи прекрасно, но я оставила их на небе.              — Да ладно? Ты-то, по-людски?              Где-то внутри он понимал неправоту. Не может он назвать абсолютно бесстрастным человека из своего «сна», когда Кроцелл с белыми волосами — образ ее, как жителя на Селестии. Но то наваждение и не принять за реальность. Быть может, плод фантазии и вовсе не стоит рассматривать за канон.              — А тебя что-то конкретное интересует?              — Д-да нет… — Всё время Венти говорил перед собой, стесняясь посмотреть назад.              Неловкость взяла верх, ему показалось, что разговор зайдёт не в лучшее русло, продолжи он. Она или разозлится, или просто уйдёт.              А ему этого не хотелось.              Парень замолчал, где-то внутри сожалея, что начал. Он смотрел на ее белую обувь и прошитые золотом разводы на ткани. Не следил, что повернулся слишком сильно и смотрел на ее чулки. Кроцелл прослеживала это по его макушке, хоть и не видела глаз. Что те могут так задумчиво разглядывать? Вряд ли стену.              — Я не собираюсь быть «человеком», но не значит, что мне не ведомо в этом мире людское искушение, — спокойствие ее голоса проникало и окутывало все в его голове.              — И любила ты? — Все таки спросил он.              — Нет, не любила. Я была близка к тому мужчине, но я так и не смогла понять тот спектр эмоций, осталась верной долгу. Но моя сестра любила. Как раз того, кого я не выношу.              — К-как иронично… — Он нервно усмехнулся.              — Но мне кажется ее он не любил, хотя дорожил… Но говоря обо мне, если любовь назвать чёрной краской в мою чистоту — на половину.              — И полюбишь ты в этом мире кого-то, тоже так будешь говорить? — Венти не нравилось, что так равнодушно можно говорить о таком прекрасном чувстве.              Кроцелл ответила не сразу. Не видя ее лица, бард не мог понять, почему она молчит.              — Я не полюблю в этом мире никого.              Она говорила это четко и без сомнений. Заверила себя в этом, боясь связать свою жизнь с человеком.              — Ты так уверена? Мне тебе сыграть о том, как люди влюбляются? Сейчас достану лиру, погоди! — Специально завозился бард, а его опять усадили на место.              — Я не хочу связывать свою жизнь с человеком. Споешь мне песню о Фее и ее возлюбленном? А потом подумаешь, чем все закончилось, — трагичная история стала бы решающим аргументом, но Венти не остановился:              — Но есть не только же люди.              Он сказал это так очевидно, что Кроцелл даже опешила.              — Даже не Архонты. В этом мире много бессмертных существ. — Почему-то это открыло глаза сидящей позади святой, которая смотрела на него совершенно растерянно. — Кроц… Ты не думала даже об этом?… — Понял Венти и рассмеялся. — Ахахаха!              — Прекрати..!              — Ахахаха! Нет, серьезно, ты говоришь с Архонтом, а думаешь, что есть только люди?!              — В-все, хватит! — Кроцелл отвернулась в сторону окна.              — Ахаха!              И вроде бы они обсуждали его чувства и она печалилась, что не сможет ответить на них, но думала о нем тогда, как о Венти-барде. Воспринимала его совсем иначе, от чего забыла о сущности.              — Ахах, ветра, мои ветра… Но, ах, если ты почувствуешь что-то к нечеловеку, сделай хоть скидку на бессмертие, — утирал после заливного смеха слёзы с глаз, — И не гони эти чувства.              — И что, если они будут безответны? — Скромно включилась в диалог смущённая.              — Ну, вернёшься ко мне! Ахаха!              — ХВАТИТ СМЕЯТЬСЯ!              Его было не остановить и Кроцелл это ребячество выводило из колеи. Закипая, она не выдержала возню Венти и схватила его за подбородок, оборачивая к себе:              — И что? Если я влюблюсь, тогда не будешь считать меня такой «чистой»?              — …а?              Как она пронзительно смотрела. Парень затерялся в тусклом сиянии ее глаз. Белые зрачки всматривались в его лицо, а он не мог сопротивляться, совершенно забыл, что влюблён в неё. Она так близко.              И такая красивая.              — Тебе так не нравится, когда тебя так воспринимают?.. — Почти выдыхал он.              — Можно называть «святой» мою сущность, но не «чистой» мою жизнь.              Выведенные божественным мастером черты лица, властный взгляд, обрамлённый длинными ресницами. Много кто цеплялся за глаза, где утопало мерцание звезд. И он был таким же. Не мог пошелохнуться, боялся момента, когда она отпустит его подбородок, почти не хотел.              Тишину не прерывали: никто не кричал на улице, таверна закрылась рано, весь город мирно спал, утомленный праздником. Тихое дыхание двоих, чуть сбитое у парня и мерное у девушки.              Они застыли неподвижно.              Кроцелл смотрела на его поведение и не хотела в душе быть жестокой, оставить воспоминания о которых все пожалеют.              — Я разобью тебе сердце, если покажу то, какой я могу быть. Я давно отринула прошлую себя.              — А если нет? — Будто нечего терять говорит он.              — Если мы встретимся вновь. Если я буду с другим, если я полюблю другого. Это тебя ранит. Я не хочу этого.              — Это будет для тебя лучшим выбором. — Кто угодно, но не ветреный Архонт.              — Но ты будешь помнить и тебе будет тяжело.              — Я не собираюсь тебе ничего навязывать. Мои чувства — мои. И я действительно не против увесить свою легкую жизнь ими, когда мое сердце не собирается разбиваться.              — Я не хочу чувствовать себя виноватой перед тобой.              — Если ты встретишь того, кто согреет твоё сердце, то за это не стоит чувствовать вину. Нет ничего плохого… — Его ресницы прикрыли изумрудные зрачки, — В том, чтобы слушать свои желания. Признание, трепет, желание сбежать от проблем. Многое.              — Говоришь по опыту? — Непонятно о чем думала святая. Чуть расслабила пальцы, большим прогладив со скуле юноши. Наблюдала за его податливостью ее прикосновений.              — Может быть.              Он прикрыл глаза. Невесомое поглаживание щеки казалось таким ярким. Ее нежные пальцы прочерчивали одну траекторию по его лицу. Впитывая нечто, схожее ласке, он медленно посмотрел на девушку. Заворожённо и ожидающе.              Кроцелл боролась в душе сама с собой. Не уверенная в правильности их союза, не могла отказаться от сомнений. Но почему-то верила, что ее, неидеальную и неправильную селестийку, может принять только он. Спасти от гнета выбора, куда ей держать путь.              Она может остаться с ним, даже не возвращаясь.              Хрупкий и прекрасный юноша в ее руках робко вдохнул, когда Кроцелл подняла его ближе оборачивая к себе в опаляющей дыханием близости. Проскользила по шее кончиками ногтей и прикоснулась губами к его. Ощутимо целуя, будто долгая разлука прекратилась и их свела судьба. Здесь и сейчас.              И это точно был не сон. И она точно целовала его давно мечтающие об этих прикосновениях губы. Была чуточку настойчивой, пока сердце барда вырывалось из груди птицей. Увлечённый, счастливый, он не скрывал жар своих щёк, и издал чуть жалобный, глухой звук, когда их языки переплелись.              Лёжа у неё на груди боком, Венти был почти неподвижен и руки девушки воспользовались властью, поглаживая через ткань грудь парня и проступающие рёбра. Второй она придерживала его за талию сзади. Водила ногтями, пока не развязала бант на его шее, ухватив ленточку. Он был в свободной одежде и снял корсет, не создавая преград, чтобы расстегнуть пуговицы. Венти согревался о тепло поцелуев, пока бледная кожа реагировала на прохладу в комнате, пустив волну мурашек, и чуть сжав соски.              — М-м-ммх…! — Кроцелл не отпускала от себя, вынуждая юношу порой что-то истомно мычать. Не давала посмотреть ему на собственную грудь, и сама наощупь исследовала массажем мужское тело. От живота пробиралась по центру к ключицам, обрамляла их и спускалась к его соскам, царапнув ногтем под утонувший в поцелуе стон Венти; спиралями шла вниз и поднималась снова.              Вырисовывала невидимые узоры, пока ёрзание барда не стало слишком хаотичным, мешающим их поцелую, а Венти не прикусил ее язык. Пальцы крепко сомкнулись на твёрдом от предвкушения соске, оттягивая.              — Н-ннн-гх… К-Кроцелл…!! — Венти потянулся телом, но, держа рукой, девушка не дала дернуться. В двойном объёме возвращая должок за укус ее языка, вынудила парня пошло высунуть язык. Венти не скрывал похоти в своих эмоциях; голубые глаза наслаждались его пунцовым лицом и туманным взглядом. Небольшой острый язычок коснулся ее губ и Кроцелл начала посасывать его, в дополнение ногтями оттягивая чувствительные соски. Бард извивался, — пытался под крепкой хваткой, — скулил ее имя. — Кр… о… АХ!! Кроцелл…!!              Она заставит его выть, чтобы более он не считал ее такой невинной, принял свою святую. Исцелует до красноты опухших губ, измучает тело до восторга, оставляя следы ногтей на груди. Доведёт до того, когда кожа будет гореть под жаром прикосновений, проявит тускло сияющие, бирюзовые татуировки на его груди. Пульсирующие часто — как бьется его сердце, ломая от эмоций рёбра.              Он растворялся в ее власти и был безумно покорным, ее прикосновения дурманили сильнее самого крепкого алкоголя. Пока она играет с его языком, он пускает слюни по подбородку, капая ей на одежду. Глаза непроизвольно жмурятся, когда налитые кровью соски она выкручивает и тянет так сильно, что он стонет в голос. Почти не может удержать дрожащие ноги от ноющего члена, смазкой уже пропитавшего белье и шорты. Мокрый развод как знак о его мольбе «прикоснись к нему, я так хочу этого!»              Женская рука по ключицам поднимается выше, за подбородок поворачивает Архонта на себя. Его радужки такие темные… А хочется, чтобы он почти плакал от своих желаний.              Пуговицу расстегнуть и ослабить пытку давящих тканей. С задумчивостью осматривая, будто дежавю, Кроцелл из-за сбитого дыхания шепчет:              — Удивляешь, Архонт…              — Н-не… Ах… Не г-говори так снова…              «Снова?»              Ее пальцы обхватили ствол болезненно налившегося кровью члена, прошли еле смыкающимся кольцом из-за большого объёма вверх. И намокли в его смазке, гладкими прикосновениями по нежной коже доставляя нереальное удовольствие. Влажно смазав головку накрытым кулаком, девушка умело прокрутила спиралью по ней, до громкого стона доводя Венти. И опустила руку вниз, повторила; специально держала так, чтобы большой акцентом давил на уздечку.              Венти хотел куда-то деть руки, почти бессознательно хватал одеяло, хватал Кроцелл за ноги, цеплялся за чулки на них. Был в любой момент готов кончить и даже не оттягивал — не мог. Порывался наклониться вперёд, пока лежал у неё на груди спиной, хаотично головой вжимался ей в шею. Слишком тяжело дышал, каждым выдохом издавая протяжные стоны. Она видела его состояние, пыталась удержать его за живот; держалась сама, сглатывая, дабы от градуса происходящего не сбить темп. В голове лишь рассеивающие мысли его стоны.              — В-Венти… — Нежно она поцеловала хаотичного парня в висок, которому было слишком хорошо, чтобы он мог ответить на поцелуй. И ее рука поднялась с его живота выше, — Ты не кончишь раньше срока.              Он бы посмотрел на неё, умолял словами пожалеть, хотя бы взглядом, но не мог. Девушка сжала его шею и слегка придушила, вжимая в свою грудь дрожащего парня.              — Агх…! Х-х-х…              — См-мотри.              Она держала его за шею, чтобы он не отворачивался, в слезах, но смотрел как она дрочит его член и доводит до оргазма. Сжимает специально у основания, ловя момент, задерживается и снова обхватом ладони, скользит вверх-вниз. Натирает головку и стимулирует вместе с этим борозду с уздечкой. Снова сдерживает оргазм и не даёт дышать в это мгновение.              — Умхх… Умол-яю!! — Вырывается Венти, прогинаясь в спине, пока горячая сперма пульсацией бьет в ладонь Кроцелл, накрывающую член. Слёзы и слюни, проступивший пот — он весь мокрый и испачкал спермой не только ее руку, но и свою одежду. Болезненно не может отдышаться, почти задыхается и кашляет, от чего только сильнее слёзы текут по щекам. Он ожидал чего угодно, но не то, что она доведёт его до такого оргазма, что он готов потерять сознание или расстаться с жизнью. В прошлый раз было ярко, а сейчас… А сейчас он не может пошевелиться, цепляясь за женское тело, дабы не упасть.              «Испачканную» руку Кроцелл подняла ближе. Слабый спазм сковал пальцы и она перебрала костяшками, капая на Венти и по запястью пачкая себя. Он не был в состоянии понять ее эмоции. Где-то эхом чувствовал удовлетворение святой, видел, что она такая же красная и вспотевшая. Но больше… Не мог.              Пара мокрых пальцев прошла по его губам до щеки, размазывая сперму. Он не брезговал, не противился. Туманно смотрел и принял бы ее любой поступок.