Падение лазоревой звезды

      — Письмо..? Мне..? — Кроцелл с недоверием посмотрела на конверт, пока ее руку перевязывали.              — Да. Мне прочитать? — Аккуратно поинтересовалась Верр, перед тем как взять следующий бинт в руки.              — Нет, я знаю эту письменность.              — Хорошо, — Она с толикой печали прощупала чужие пальцы, переживая о их чувствительности. Живущая уже третий месяц на балконе девушка, конечно, была полна загадок, но это… Было слишком.              Голдет поджала губы, тихо вздохнув. Инферно это удивило и она посмотрела на нее: обычно тяжелые, изнуренные вздохи сейчас ощущались пустыми и серыми.              — Спасибо за помощь, — Пусть и не нуждаясь в данной процедуре, селестийка сказала именно это, осмотрев перевязку.              — Не стоит, мне хочется тебе как-то помочь. Это лишь небольшое, что я могу сделать. — Отмахнулась Верр, слабо улыбнувшись. Девушка кивнула ей в ответ; коротая вечера с хозяйкой постоялого двора, она не хотела расстраивать эту женщину, и сейчас немного смущалась доставленных хлопот.              Она опустила взгляд и пробежалась по строкам раскрытого письма.              «Он прибудет завтра? То есть сегодня уже?»       

***

      — Мне нужна… Эм.              — Уважаемый джентльмен! — Воскликнула Верр, встав со стула за стойкой гостиничного холла этим утром.              — Не шуми, — Цыкнул адепт, нахмурившись. Он скованно повел плечом и потупил взгляд в пол, замолчав.              — Так что же Вы… Хотели? — Аккуратнее постаралась спросить девушка, не заставляя адепта чувствовать себя еще более неуютно. Она наблюдала за ним с максимально скрытым удивлением, но то, что он попросил превзошло ее ожидания:              — Вазу.              Верр Голдет пораженно ахнула, подумав, что ослышалась. Не тофу, не бинты, не что-то обыденное, а вазу? Ему?              — Как та. — Указал он пальцем назад, на столик под пергаментной картиной с изображением гор Ли Юэ на стене.              — А… — Потеряно издала звук хозяйка постоялого двора, глупо уставившись на фарфоровое изделие. Они смотрели на вазу, которую не одаривал таким вниманием никто из постояльцев, а адепт так и вовсе не замечал ее существование доселе, и молчали. В один момент Сяо вздохнул, будто не был готов снова повторить сказанное, почти смущенный несвойственной ему просьбой.              Эту тишину пронизанную неловкостью рассек чей-то смех. В утренний час люди только собирались на террасе гостиницы, вяло подбираясь ближе к кухне. Но кто-то уже не спал, ведя беседу немногим дальше холла. Это был знакомый смех, и двое посмотрели туда, откуда он доносился.              — Н-нет же, ха-ха! Допустим я и попала к самой чванливой — Хранительнице, но не она мне руку оторвала! — Инферно сидела на деревянном стуле и со скрипом откинулась на спинку, когда решивший навестить ее экзорцист сгоряча выпалил:              — Инферно! Будь уважительнее! — Он смутился отношению девушки и побоялся, что гнев адептов достигнет ее.       Какое-то несвойственное ей настроение спонсировало в селестийке небывалую радость встречи. А еще то, что человек смог вернуться к ней, не потеряв из памяти события минувших недель. Она загадочно наблюдала за ним, нарочито медленно моргнув, и по итогу сказала в своей уже привычной, спокойной манере:              — Просветленные здешних земель действительно приняли меня без бед. Не волнуйся. А рука… Ты же сам понимаешь, — Говоря, она смотрела на свою кисть, и на последних словах медленно подняла взгляд, остановившись на чужом. — Оно заживет очень быстро.              — Я знаю, но ты… — Чун Юнь стушевался, как-то слишком отчетливо помня всё то, что произошло тогда на болотах. Он обременено вздохнул и убрал со лба челку. — Должна быть осторожнее.              «Инферно, кем бы ты ни была, человеком или инфернальным созданием, в своем отчаянном желании всех спасти, как тогда… Ты сама станешь жертвой когда-то.» — Не смог озвучить юноша, померкнув взглядом.              Оставив запрос в гильдии, он не был уверен, что получит ответ о местонахождении новой знакомой, самолично посланной в горы. И не просто за собиранием трав, а к самим адептам, по слухам от которых не возвращались. Ведомый критической ситуацией с кармой, это был единственный вариант, но пока через неделю кто-то не признал в Гавани знакомую по описанию фигуру, юный экзорцист боялся, что послал девушку на верную смерть. Однако сейчас она сидела напротив за столом, как и всегда не притронувшись к еде, и смотрела на него из-под ресниц своим пронзительным взглядом.       «Должна быть осторожнее…» — Повторила Кроцелл сказанное юношей. — «Как часть этого мира, как тот, что не верил, что посмеет возжелать…» — Привыкала к чуждому для себя чувству селестийка, вспоминая чужие слова.              Снежная девушка из высоких гор, где живут те самые адепты, некогда обещала ей то, что селестийка не могла себе позволить:              «Я защищу тебя. Этот мир нужно защищать. И ты часть этого мира. Тебя тоже.»              И тот, кто непременно сдержит свое обещание защиты, обнажил свое имя перед ней, чтобы всегда прийти на помощь:              «Моракс даровал мне имя Сяо. Позови меня, когда снова попадешь в беду, чтобы такого не повторилось. Я приду.»              — …Со мной все будет хорошо. Тем более, если что и случится, теперь у меня есть те, кто меня защитит. — Сказала Инферно по-особенному нежно и с трогательными нотками, словно раскрывала перед юношей что-то тайное.              — В самом деле? Фух… — Он облегченно приложил руку к сердцу.              — М?              — А… Нет, нет. Но я просто… Думаю, что это хорошо.              — Наверное, раньше я бы не смогла бы решиться на такое. — Честно призналась девушка, откинувшись на спинку стула и говоря это в небеса. Она закрыла глаза и открыла; посмотрев перед собой после недолгого молчания, села ровно. — Но пережитое как-то… Заставило меня задуматься, — Инферно пробежалась взглядом по тарелкам и остановилась на чужих руках. Слабо дрожавшие пальцы Чуня сжались в кулаки. Инферно посмотрела на него, продолжив говорить со слабой улыбкой на лице. — Даже просто чувствовать уверенность, что к тебе на помощь придут, пускай к этому и вовсе прибегнуть не придется, не так уж и плохо. Наверное… Этот признательный жест я раньше не осознавала вовсе.              — Но даже так ты так отчаянно защищала всех нас тогда. Ты даже рискнула жизнью! — Потупил взгляд юноша, — Инферно, это благородная черта и не каждый может так, но…              «Так поступают те, кто отчаянно чтит свой долг. Или кому просто нечего терять.» — Нахмурился экзорцист, когда в воспоминаниях всплыли чужие раны на плече. Ныне целые одеяния девушки навлекали ощущение, что это лишь помутнение его памяти. Что ничего не было. Но он посмотрел ей в лицо, читая в этой слабой улыбке странную смесь фальши и тоски?              — Никто не говорил мне, что защитит меня. Я должна защищать себя сама, а меж тем поспевать за всем миром. А те, кто оберегал меня от мира, никогда и не «предлагали» мне защиту. — Остановилась она на мгновение, померкнув взглядом. Воспоминания о сестре, о мнимой защите Небесной Правительницы заставили Кроцелл осечься. Она вздохнула. — Но вот, оставив меня… Я не задумывалась, что на самом деле могу возжелать подобное. Что могу нуждаться в этом.              — ...              — И что буду говорить о подобном вслух тоже не предполагала. — Перевела она взгляд на него, остановившись на чужих голубых глазах.              «Я должна защищать себя сама, как валькирия, как воин, а меж тем поспевать следить за всем миром, защищая всех людей.» — Развернула она сказанное в мыслях, наставляя сама себе закон Небесного Порядка.              И с толикой печали посмотрела на гору позади юноши. Небесный шип сливался с голубым небом и не тревожил божественное сердце хотя бы сейчас.              — Но так или иначе.              — Так или иначе? — Повторил за ней Чунь, желая дослушать чужое признание.              — Не вини себя так сильно в случившемся тогда. — Остро и метко сказала селестийка, а ее белые зрачки сузились в тонкие полоски. Считав в человеческой душе оставшееся волнение, она резанула по больному сердцу экзорциста.              — И-инферно, нет, я… — Смущенно, но не от стыда за сердечную слабость, а из-за того, что хотел не показать это так очевидно, Чун Юнь стушевался.              — Чун, — Обратилась к нему Инферно. Тонкая рука накрыла его пальцы и девушка мягко сказала, — Я не могу сказать, что он уже больше никому не навредит. Он уже распространил свои лозы дальше, опережая меня. Но меж тем и я его ранила. Скоро все будет кончено.              «Люди не так успокаивают, хех.» — Хмыкнул про себя юноша, чувствуя чужое тепло. Горячая рука Инферно не вызывала в нем дисбаланса энергии, а напротив — охлаждала его рассудок. Слова девушки как-никак, но затрагивали то, что юный экзорцист хотел услышать.              — Ты все-таки встретила его снова? — Посмотрел он на нее, а глаза Инферно вздрогнули.              — Да.              Сухо и скомкано прозвучал ответ, что отпечатывал в истории случившуюся с Шэнь Хэ тогда трагедию. Кроцелл вздохнула, нахмурившись.              — Я запустила в него Усмирителя бед со всей силы. Если его не разорвало тогда насмерть, то скорее всего — сейчас он уже додыхает.              — То легендарное копье из легенд?! — В порыве эмоций, юноша выдернул свою руку, воззарившись на Инферно.              — Ну вроде… Да? — Захлопала глазами селестийка.              — Оно было утеряно много веков назад и адепты смогли его отыскать, после того как Моракс запечатал им самого Аждаху?! И отдали тебе для этой миссии?! — Шквалом вопросов Чунь, напредставлявший себе бравадное похождение Инферно в горах, заставил собеседницу немного опешить и почти неловко выдавить:              — …Да я скорее его просто взяла и кинула в Архонта?.. Нет, ну в смысле…! Мне хотели его отдать, но не адепты, но я не взяла, но потом взяла и бросила в бою. Да, так.              «…Сложно.» — Уставился на нее остывший Чунь. Ну почему порой ее красноречие плещет через край, а порой она говорит так сухо и непонятно?              Кроцелл растерялась.              — …В общем, я одолжила его у адептов.              После того раза Усмирителя Бед так и не нашли, потеряв где-то в пространстве бездны. Несчастный, он бы рассказал Кроцелл потом свое недовольство, но ни Хранитель Облаков, ни Шэнь Хэ не вспомнили о пропаже.              — Точнее у девушки, что обучается у адептов… — Дополнила под конец Инферно, на фоне думая, что нужно будет копье-то найти.              — Скажи… Как ее звали? — С осторожностью спросил экзорцист, что, добираясь до постоялого двора, повстречал в горах девушку. Ту самую, о которой старейшины его семьи часто говорят, словно рассказывают грустную легенду, пронизанную уважением.              — Шэнь Хэ. — Отвлеклась от мыслей о потере Инферно, глянув на него и сказав без томительного ожидания.              Его губы вытянулись в тонкую полоску.              — А ты могла бы… Больше рассказать о ней? — Скромно включился Чун Юнь.              — Зачем?              — Просто после твоего посещения нашего дома, я погрузился в тренировки и постигал не только мастерство меча. Но и углубился в теорию. Будто истории, прошедшие сквозь время, плотнее связывали меня с моим мечом. И там же… Ну и старейшины моего клана… В общем, они рассказали о моей дальней родственнице по маминой линии, а она-то знает обо всем больше людей даже!              «Родственница, значит?» — Селестийка изумленно приподняла брови.              — Я бы хотел… На самом деле потренироваться еще больше. Наблюдение за твоим, кхм, «особым экзорцизмом» меня навело на мысль, что техник в мире много. А идущие от самих адептов смогли бы мне помочь. Но адепты меня не примут, а она… Это… — Его мысли и слова становились всё более хаотичными, и девушка сказала:              — Я поняла тебя, — Инферно закрыла глаза, с какой-то гордостью и радостью отметила, — Да, ее экзорцизм тебе пойдет на пользу, да. М, м!              «И общение с людьми, к которым она стремится, ей будет полезным.»              — Ах! — Юноша воссиял после услышанного.              История их с ученицей путешествия была пронизана нежностью, заботой, словно селестийка снова пережила эти недели рядом со своей «младшей сестрой». Познавая тяготы человека, связанного с божественным, проклятого судьбами, из пут которых вырывалась, лишаясь шнуров. Как стремилась Шэнь Хэ к своим скромным желаниям, как рассекала копьем дорогу себе вперед.              Кроцелл вспоминала и поход в город, намекнув юноше, чем бы он мог помочь своей тетушке. Он воспринял это крайне серьезно и чуть ли не был готов записать, чем вызвал улыбку у селестийки от такой умилительной заботы.              «Я надеюсь, что через года встречу тебя снова, Шэнь. И ты будешь окружена такими же замечательными людьми.» — Проследила за улетающими в небо журавлями Кроцелл.              Двое разговаривали за столом и ветер легко покачивал их одежды и светлые волосы. Тепло от пережитых светлых событий окутывало отдаленный столик на террасе постоялого двора.              Их мирная беседа затянулась до краснеющего солнца и новых порций еды для экзорциста. Уже привыкший к странному отношению девушки к еде, Чун Юнь слушал чужое ворчание:              — Заказывай себе, мне тут даже некому отдать свою порцию помимо тебя. Так что давай не будем снова. Вот если бы ты взял того друга с собой, я бы отдала ему. А так не нужно.              — Да-да, твоя капризная диета… — Усмехался он.              — Вот-вот!              Инферно задумалась над словами юного экзорциста в один момент, вспомнив о знаниях, запечатленных в книгах. Это будто вернуло ее в далекий Мондштат, где, терзаясь вопросами, она училась жить. Чунь был удивлен, что в конце их беседы она попросила его посоветовать книги. Более банальные, чем ожидаешь от такого человека. Не какие-то стихи, лиричные сказания и литература высокого уровня, а что-то попроще. Будто бы именно этого «попроще» не хватало девушке и она хватала опыт из текстов. Конечно, у него был тот, кто мог бы ей посоветовать что-то, так ещё и в краску вгонит выбором…               Но скромная радость объяла его, Чунь никак не ожидал, что она согласится отправиться с ним вместе в деревню Цинцэ, дабы найти этого самого ценителя и его коллекцию. Ему казалось, что девушка крепко привязана к этому месту. Или это лишь ощущение? Ощущение того, что это место ее не отпускает, морозом по коже, будто кто-то наблюдает за ними.              Да, она не против отправиться в еще одно недолгое путешествие, пока взгляд золотых глаз тайно провожал ее откуда-то сверху.              — Пока мы будем идти, я расскажу тебе кое-что, что узнал про этого Архонта… — В смятении, и с навязчивым ощущением раздражающих иголок по всему телу от чужой непонятной злости и непринятия такого развития обстоятельств, Чун Юнь заговорил тише.              — Божество какого элемента он? — Посмотрела на него Кроцелл серьезно, переходя мост и по дороге уходя прочь с тростниковых озер.              «Тц.»              Мрачный якша неуютно сидел на крыше. Он наблюдал как медленно белый силуэт растворяется в пейзаже и хмурился, будто настигающие его собственные мысли теснили в нем светлое.              Лучше бы она вернулась. Не шла с тем. Не шла с кем-то другим. Поговорила с ним. Рассказала бы что-то. Улыбнулась. Ему.               Он хотел ей сделать подарок. Хотел выразить ту признательность и подарить цветы, что впитали в себя чистую горную росу и концентрированный воздух. Как то единственное, что может передать реальный аромат и отпечататься в памяти робким воспоминанием. О нём.              Трогательно и старательно собранные туманным утром, пока солнце ещё не встало, белые цветы охапкой стояли на подоконнике в изысканной вазе, но не достались ей. Завяли.              Столь хрупкие создания, как цветы, походили своими ростками на сущность якши, пробуждающегося от кошмара. Желающего тянуться к свету, но тут же увядающего, когда солнце сменяет луна.              Почему он с такой отдушиной повторяет эту тысячелетнюю каторгу? Будто бы не придумать лучшего места избавиться от этой… Злости? Это чувство… Он ненавидит его. То, как сжимается его сердце, как его мысли блуждают в самых худших местах. Это на него не похоже, и от этого становилось только хуже. Всего пару лет назад его не заботила ни одна смертная жизнь, он был полностью изолирован от людского мира, даже не пытался изучить их обычаи.              Но сейчас всё не так. Потому что внутри его до сих пор терзают неясные эмоции. Тлеющие, тёплые и светящиеся непозволительно белым для такого демонического существа, каким был перепачканный кровью, грязью болот уставший парень. Потому что он до сих пор хотел подарить ей цветы. И отчаянно надеялся, что она вернётся к нему.               Ведь он сам решил, что больше такого не допустит…              ...              Сяо появился на дороге в бамбуковом лесу, тихо осев черным дымом с изумрудными частицами. Лишь явление адепта в свои охотничьи владения потревожило лес, который снова погрузился в тишину. Как будто здесь время замерло, вместе с ветром: листья бамбука не шелестели, о береговые камни не разбивались волны. Не стрекотали даже сверчки; и только дыхание парня, уничтожившего очередных чудовищ, скольких не сосчитать, слышалось тут и там. Как само дыхание смерти в этом лесу, где царила буквальная — мертвая тишина.              Все чудовища были мертвы. Явившийся охотник на демонов не нашел никого, чью жизнь должен был забрать сегодня ночью в этом лесу.       — Что здесь случилось?              Сквозь высокий бамбук виднелось озеро, слабо поблескивая светом луны. Мутные блики привлекли его внимание и он посмотрел туда, пробираясь через высокую траву. Копье в его руке рефлекторно сжалось крепче и адепт замер.              В месте, где ночами пропадают люди и свидетели этому лишь сотни робких светлячков — вдали от берега на камне стояла девушка. Возвышающийся над водой камень сливался с мирной водной гладью, и белый силуэт будто застывал в невесомости на этой по истине инфернальной картине.              Светлый образ заметил адепта, будто только его и ждал, и помахал рукой.              — Что ты здесь делаешь?! Я же сказал, что здесь опасно!… Ты… — Выпалил Сяо, хотя вряд ли его последние слова достигли ее за такое расстояние от берега. Но, кажется, девушка слышала всё прекрасно и отчетливо, повернувшись к нему.              — Заблудилась. — Непроницаемо ответила она. Сказала так спокойно, словно действительно это было так. — Но здесь уже никого нет и безопасно, разве нет?               Инферно наблюдала за адептом и расстояние не было ей преградой. Желая преодолеть его хотя бы словами, чтобы он услышал, она набрала воздуха в легкие, но не успела договорить.              — Нет, не безопасно. — Оборвал он ее слова, явившись вспышкой над водной гладью.              Ее волосы слабо качнулись от ветерка, когда появившийся рядом адепт вонзил копье в камень, бесшумно опустившись на древко. Не позволяя себе встать рядом с ней, он стоял на кончике копья, смотря сверху-вниз.              — Кто это сделал? — Спросил он, сложив руки на груди.              Она смотрела на него, так идеально сохраняющего баланс, и медленно закрыла глаза.              — Не знаю?               Адепт нахмурился и обернулся на лес позади него. Эти тишина была лишь очередным подтверждением, что темной энергии в этом месте нет.              Во всей северной части Ли Юэ от реки Бишуй до каменных врат монстры были уничтожены.              — Все мертвы. Не веришь? — Сказала она так, будто знала о чем адепт думает.              Ее спокойный и умиротворяющий голос встретился с тревогой защитника Ли Юэ, обернувшегося на нее. Его сомнения гасли рядом с ней, но прожженная тысячами лет душа не находила покоя в столь чуждом для него явлении.              Сяо поджал губы и потупил взгляд в камень, видя остроносые туфли девушки. Инферно подловила его тревоги, еще нежнее прошептав:              — Проверь, я тебя подожду.              Всё, что успел адепт сделать до того, как исчезнуть черной вспышкой — бросить на нее обескураженный взгляд, но его долг защитника тут же смирил мимолетную кротость. Раз, два, три, четыре…              Белые концы ее волос вновь качнул ветер и девушка улыбнулась.              …Пять.              Она говорила правду.              А он мог лишь беспомощно молчать, не зная как ему поступить или подступиться. Адепт балансировал на древке копья, но его постигало чувство, будто стоит он на лезвии. И вовсе не на той стороне, которая сточена, а самой острой; влево-вправо и он пропал. Ту самую безопасную часть отдавая той, кого ранить бы не смог. Ни за что не захотел бы того сам.              — Твой долг на сегодня окончен, адепт. — Улыбнулась та, кто лишил охотника на демонов работы по пути из деревни Цинцэ. Она говорила правду, шла за ним по пятам или позволяла Сяо наступать ей на пятки, но в любом из всех случаев, оттесняющих всё темное в голове мнительного адепта…              Она не оставляла его.              Сяо никогда бы не признался, но чувство, которое он испытывает, когда ее глаза смело смотрят в его глаза, — это нечто потустороннее, божественное. Мир вокруг словно тает, и это ощущается почти так, будто его душа никогда не была запятнана прошлыми грехами.       Он не решится сказать это вслух, но считает эту девушку одной из самых храбрых людей, которых он когда-либо встречал. По сравнению с его нерешительным, избегающим взглядом, взгляд светлый полон безусловной веры, что это правильно, что он заслуживает этого больше, чем кто-либо другой.              Когда он полон сомнений, когда его разум изводят постоянные голоса, напоминающие ему о том, что он сделал, когда он пойман в ловушку своих собственных мыслей, чужое инфернальное существование — единственное, что может вытащить его из его пренебрежительного тумана.              — Знаешь… — Повела взглядом она по древку копья, остановившись на острие, что рассекло камень.              — Что? — Подал голос адепт, подхватывая ее слова.              — Шея болит.              — …Что? — Обескураженно переспросил он.              — Смотреть на тебя снизу вверх тяжело долго. Ты поможешь мне выбраться?              — Зачем ты сюда вообще заплыла? — Нахмурился он, привычно складывая руки на груди.              — Хм… — Она задумалась, что в общем-то и не заплывала сюда. Иначе как бы ее одежда была сухой или сколько бы она должна была тут стоять, чтобы высохнуть… Но ее взгляд рассеялся на воде и она задумчиво обернулась, посмотрев на ночной пейзаж.              Адепт посмотрел туда же, погруженный в вопросы, на которые ему вряд ли дадут ответ.              Почему она здесь? Почему все монстры мертвы? Кто это сделал?              Золотой взгляд застыл на ночной воде.              Ее сюда загнали монстры? Укрылась, чтобы не достали, ведь они не любят воду? А кто тогда всех убил? Она же не ранена? Она цела?              — Сяо.              Вздрогнул адепт, заслышав своё имя, столь непривычное из чужих уст. Он заторможенно посмотрел на нее, будто не мог разглядеть и всё перед его глазами сливалось. Медленно возвращалась четкость и он не сразу осознал, что чехарда его мыслей уперлась, как и его взгляд, в чужое присутствие.              Если она на камне застряла, то не заставлять же ее плыть самой? Тут глубоко? Да. А что ему делать? Что она хочет от него?              Помочь выбраться… Тогда… Он должен ей помочь? А это значит…              — …С-я-о. — Тягуче повторила она, вытягивая остолбеневшего адепта из своего оцепенения. Дарованное якше имя великим Мораксом обычно никто не произносил. Лишь единицы, которым он смог его доверить. И слышать его действительно — ощущать как мурашки бегут по всему телу.              И пока фриссон доходит до поясницы, копье исчезает по частицам; воздушный адепт ведомо опустился на камень, на расстоянии вытянутой руки.       Белая девушка смотрела на пейзаж с привычной ей улыбкой и он интуитивно посмотрел туда же.              — Здесь красиво. Мне нравится как все отражается в воде. С берега вид не тот. — Отметила она со свойственной ей легкостью, но так, что открыло перед адептом ту самую простую суть, которую он так любит не замечать.              — Ах…              Вид точно такой же, как во сне. Мирная гладь воды, но не закат отражается в ней, а чарующая ночь.              И вот та, кто показал ему, что даже в тысячелетней жизни может быть что-то, что разбавляет выедающую тьмой ночь светлыми красками. Смотрит на него нежно и вдумчиво — потому что на Сяо только так и смотреть, — и не сдерживает улыбку, когда спустя несколько месяцев смогла доказать упрямому адепту кое-что важное.              Как во сне, как каждый раз наяву. Так улыбалась она только ему. Он верил, что только ему. Потому что никогда не видел, присматривая на постоялом дворе, чтобы она наклонялась к кому-то и шептала на ухо, теплом обдавая кожу:              — Теперь-то ты мне веришь?               — Что?.. — Холодные мурашки сменились жаром, и адепт вскинул недоуменный взгляд на нее.              Это тепло, жар… Разливается по телу. Он даже не знает, где оно отчетливее. Но от этих слов он чувствует — на руках. Потому что так он не акцентируется на своих горящих щеках. Она держала его подушечки пальцев своими, аккуратно, осторожно.              — Ты..! — Сяо ахнул. Все тело как по рефлексу пробило дрожью с острым желанием отдернуть руку. И в душе адепт взмолился, чтобы это было не взаправду, ведь иначе…              — Сяо, — Вновь отрезвила его она, опустив взгляд на их пальцы.              И тогда он понял, что не может убрать руку. То непередаваемое мучительное удовольствие, что он испытывал сейчас, настолько захватило одинокого якшу, что он не мог так просто оттолкнуть её, даже зная, что это прикосновение может сулить смерть.              Сяо стиснул зубы, чтобы успокоить себя, и наклонился ближе и, прежде чем сдаться и поступить так, как никогда бы себе не позволил, заглянул в глаза напротив. В них — свет и доверие, такое прозрачное и чистое, что на собственных руках будто скверна ощущается. Но ее стирают, большим пальцем поглаживая тыльную сторону ладони. Смахивают все грехи и не боятся. Потому что растянутые минуты, которых хватает на убийство любого смертного, не оканчиваются трагедией.              Она говорила правду. Эта простая истина, эти мысли о светлом, которые так упрямо любит не замечать адепт — всё это было правдой.              Адепт расслабил плечи и робко, с превеликой осторожностью, как если бы касался самой хрупкой вещи в этом мире, сжал чужие пальцы. Всё внутри твердило о въевшихся в саму душу страхах, но он чувствовал чужое тепло даже через свои перчатки; и только сейчас адепт понял, как он попал, ведь, даже если бы захотел, во второй раз исчезнуть на месте он не смог бы. Сейчас ему нечем защищаться, чтобы сбежать.       «Ах, Сяо…»              Девушка прикрыла глаза, заметив мнимое присутствие улыбки на мужском лице. Странная совокупность эмоций как будто собиралась разорваться в ее груди, и Кроцелл не знала, как сделать так, чтобы это осталось там. Боль в сердце странно колола, тягуче приятно, но одновременно осаждая божественную душу.              «Как ни посмотри, а твое сердце на самом деле для меня закрыто.» — Тускло посмотрела она на того, кого желала очистить, ведомая истинным сердцем.              Но вместе с тем, она вздохнула и ее взгляд прояснился. Ведь в этом моменте, скромно признанным долгожданным, она чувствовала себя от чего-то счастливой.              — Давай вместе вернёмся на постоялый двор. — Попросила она того, чью руку не хотела отпускать.              — Да.