Калейдоскоп иллюзий

Приёмник, усовершенствованный Каином специально для двух командиров, отлично помогал экономить нервы. По крайней мере, Эдвард совершенно не переживал из-за возможной подмены собеседника. Другой вопрос, что подобная уверенность в подлинности человека на другом конце связи, в основном, строилась на невероятно раздражающих доказательствах, которые убивали сэкономленные нервы похлеще паранойи. Рой никогда не позволял надолго расслабляться в разговоре, перемежая мирный диалог неожиданными подколками, всячески провоцируя младшего напарника то на злость, то на смущение, из коего уже выходила откровенная ярость. "С чувством юмора даже после третьей комы у него лучше не стало", — машинально отметил Эдвард про себя, ругаясь тихо после очередной их короткой словесной перепалки. С наушником он не расставался ни на секунду. Только отщёлкивал кнопку, когда посещал уборную, чтобы не провоцировать новую порцию странного юмора. В форму Эдвард переоделся под самый конец дня, ранее нисколько не озаботившись своим неуставным внешним видом, в котором провёл рабочее время. Штаны-галифе норовили свалиться с узких бёдер, а китель вместе с белой рубашкой висели на торсе, как на вешалке. Зато ощущения тепла, уверенности и спокойствия, которые они дарили, с лихвой компенсировали этот небольшой недостаток. Ботинки Эдвард решил пока оставить старые, потому что на армейских была частая шнуровка, не подвластная ему с единственной рукой. Собственное гражданское, в котором пришёл, кривовато сложенное, отправилось в пакет из-под формы, принесённой Джином после обеда. Пришло время передать подписанные документы дальше по бюрократической машине и отправляться отдыхать. Домой, конечно же, Эдвард не собирался, о чём заранее предупредил Ризу, к моменту его появления в прилегающем кабинете отряда уже полностью собранную и готовую ехать в больницу. Распрощавшись с остальными, они вышли на улицу, где их ждала машина, припаркованная с утра у обочины по другую сторону небольшого мостика через ров с водой, отрезавший военный штаб от остальной столицы. Интересная, конечно, задумка, но в целом совершенно бесполезная. Дорога прошла за странным разговором на троих. Эдвард, единственный слышавший обоих своих собеседников, которые не могли общаться напрямую, вынужден был передавать редкие реплики, предназначавшиеся не ему. Впрочем, это не казалось чем-то из ряда вон, так что поездка выдалась мирной. Хотя бы не осталось шанса в очередной раз задуматься о надоевшем дерьме, творившемся последнее время в жизни. Отвлекаться иногда всё же стоило. По пути они завернули в булочную за свежими пирожками для Роя, которые теперь Риза держала в одной руке, второй снова целясь в затылок младшего командира из табельного пистолета. В этот раз при ней во внутреннем кармане кителя было подписанное Эдвардом разрешение убить его в экстренном случае. Оба посетителя, правда, искренне надеялись, что оно не пригодится. Громоздкий аппарат связи остался в коридоре за дверью отделения, но звонок не прервался: специально усиленный сигнал покрывал достаточно большой радиус. Не дожидаясь соответствующей просьбы, Рой поднял руки от кровати, сместив в сторону медленно приблизившегося Эдварда. Тот лишь неопределённо дёрнул плечами в ответ на невысказанный вопрос: зачем нужна была эта проверка, если они до сих пор разговаривали — на всякий случай. Титановые пластины под кожей никуда не делись. Как и лёгкая усмешка на губах Роя. — Ну что, я заслужил свой ужин? — поинтересовался он, многозначительно взглянув на бумажный пакет в руке Ризы, ожидавшей в дверях. — И вот скажи, что не собака, — фыркнул Эдвард беззлобно, обернувшись, чтобы кивнуть их общей подчинённой. Та убрала оружие в кобуру, войдя в палату следом за начальником. — Тоже дрессируешься едой, — пояснил без паузы, вытащив из сумки термос с обещанным чаем, который аккуратно умостил у изголовья кровати. Не горячий уже, конечно, но всё ещё немного тёплый. — Не только я, — многозначительно прищурился Рой, приподнявшись на локтях, чтобы забрать его на колени, поправить подушку и сесть. Эдвард примолк, помимо воли вспомнив их скромные, но вкусные домашние ужины на кухне давно сгоревшей квартиры. — И не только едой, — добавил собеседник тем же тоном, получив от приблизившейся Ризы заветный пакет. — Ой, заткнись уже и жри свои пирожки, — буркнул Эдвард, отвернувшись якобы проверить капельницу. Весьма кстати, потому что её уже можно было менять, чем он решил заняться немедленно. Лишь бы не давать лишних поводов для шуток. Но просчитался, словно забыл, с кем имел дело. — Между прочим, отличные очки, — нашёл, за что зацепиться, Рой, зашуршав бумагой, пока доставал ещё тёплый ужин. — Тебе к лицу. Даже выглядишь старше. Прямо серьёзный офицер. — Я же просил заткнуться, — обречённо выдохнул Эдвард, взглянув на оппонента с нехорошей ухмылкой. — Или мне отобрать у тебя пирожки? Оценив ответ, тот коротко дёрнул уголком рта в намёке на одобрительную улыбку, но промолчал, взявшись наконец за еду. Обернулся к Ризе, тенью стоявшей у изголовья больничной кровати с другой стороны. Приветственно кивнул, запоздало заметив промашку. Эдвард, проследив краем глаза за его действиями, неторопливо поменял капельницу, выбросив израсходованный пакет из-под раствора в мусорку неподалёку, чтобы не вмешиваться в чужой завязавшийся разговор. Осмотрелся вокруг, теперь сумев наконец увидеть обстановку. В палате, помимо Роя, находились ещё пятеро человек без сознания. Их жизни поддерживали исключительно аппараты, пищавшие вразнобой с одинаковыми интервалами. Кровати стояли в ряд, разделённые между собой ширмами и приборами, чтобы пациенты не увидели друг друга, если очнутся. Окон в помещении не наблюдалось, а весь свет исходил исключительно от флуоресцентных ламп высоко наверху. Рассеянный, неяркий, он не заставлял напрягать глаза, чтобы всё видеть, но и не бил по ним. Идеальный баланс. Ощущение чужого пристального взгляда в спину отвлекло Эдварда. Под рёбрами спиралью свернулось холодное волнение, подозрительно знакомое. Но, вместо того, чтобы обернуться, он застыл на месте как вкопанный, прислушавшись к себе. Нечто подобное уже было в прошлом, и чувство схожести совершенно не радовало. Слишком напоминало опять злополучные подвалы, даже нереальный затхлый запах ударил по ноздрям. Светлые брови сошлись на переносице — наконец чётко выделился нужный момент. Точно так же Эдвард ощущал себя, когда к нему в каменный мешок приходил поддельный Рой. Стоял подолгу на пороге, смотрел, не отрываясь, а лопатки буквально горели от пристального внимания. Это ощущение невозможно было забыть. Оно словно ржавым ножом осталось вырезано на подкорке, противно засаднив, как старая рана, давно не подававшая признаков болезни. Медленно выдохнув, Эдвард заставил себя успокоиться, прежде чем поворачиваться. Сейчас он находился здесь, по крайней мере, не один, значит паниковать не стоило. Очки действительно спасали, потому что снова видеть всё чётко и ясно было просто необходимо. Однако увиденное ему совершенно не понравилось. Сзади, за дверью в коридоре суетились врачи с медсёстрами, негромко обсуждая нового поступившего пациента. Не обострись до предела слух, Эдвард бы не услышал. Среди всей толпы трудно было различить человека, который недавно смотрел ему в спину. Зато выделить единственного молчавшего удалось намного проще. Значит, не показалось. "Плохо, — отрешённо констатировал Эдвард про себя, вскользь удивившись воцарившемуся в голове порядку. — Если я прав, и тот ублюдок не просто оказался удачно похож на полковника, а умеет менять облик по желанию, то нельзя оставлять Роя здесь без защиты". А ещё им нужно было поговорить. Теперь, когда за ночь удалось вытряхнуть пережитое прошлое, чтобы оно перестало занимать слишком много мыслей, мозг начал думать заметно быстрее и легче. Словно от состава поезда отцепили тяжеловесные грузовые вагоны. Окинув напоследок беглым взглядом консилиум медиков, Эдвард машинально отметил нехватку одного человека — того самого, кто не участвовал в общей беседе — и, недовольно поджав губы, вернулся обратно к кровати Роя. Вроде бы от неё до мусорки была всего пара шагов, а уже удалось узнать не особенно приятный факт: за ними продолжали следить. Неявно, конечно, продуманно, но обострившееся после плена чутьё не оставило наблюдателя без внимания. Это было, пожалуй, хорошо. Возможно, собачий нюх на неприятности поможет в будущем избежать старых проблем. * * * Когда Риза ушла, а отделение реанимации закрыли на ночь, Эдвард блаженно потянулся на стуле, взятом из местной ординаторской. Там же, на столе перед дежурными врачами, оставил письменное заключение психотерапевта о своём стабильном состоянии, заодно устно добавив, что из-за некоторых событий, повлиявших на него в недавнем прошлом, ему необходимо как можно больше времени проводить с одним их конкретным пациентом. К тому же, больному по логике полагалась охрана, которую визитёр даже с одной рукой мог обеспечить лучше, чем весь персонал больницы, вместе взятый. Спорить с юным военным почему-то не стали, хотя скепсиса во взглядах тяжело было не заметить. Тем не менее, остаться разрешили, упомянув про некий испытательный срок. За последние дни эта оговорка звучала чересчур уж часто, но Эдвард лишь согласно кивнул на выдвинутое условие, стащил удобный стул с мягкими подушками на сиденье со спинкой и устроился на нём у изножья нужной кровати. Просидел так почти без движения около десяти минут, осмотрелся по сторонам, а потом, разувшись, залез на в меру жёсткий матрас. — Подвинься, — попросил ровно, несильно стукнув Роя по ближайшему колену, чтобы тот освободил побольше места. — Это уже наглость, Стальной, — фыркнул он беззлобно, но ноги всё-таки убрал. — Кровать рассчитана на одного. — Я в своё время уже наспался из-за тебя на стуле — хватило, — пояснил Эдвард, устроившись по-турецки на краю, откинувшись спиной на металлическое заграждение. — К тому же, я предупреждал, что переночую сегодня здесь. Мог бы догадаться, что тебе придётся потесниться, — пожал плечами, накрыв свои скрещенные ноги чужим одеялом, чтоб не замерзнуть. Из-за жёсткого холодного протеза, правда, всё равно было не очень удобно, но всяко лучше, чем сидеть на стуле, в самом деле. — Ну много места ты всё равно не занима-ауч! — Договорить Рою не дал ощутимый пинок стальной ступнёй под колено, весьма, к слову, болезненный. — Я не мелкий! — возмутился Эдвард, недовольно нахохлившись. — Ты компактный, — не удержался от очередной шпильки собеседник, за что получил повторно, но уже ожидаемо, поэтому лишь поморщился от удара, не проронив ни звука. — Считаешь, что я тебя не трону, раз ты тут весь такой больной валяешься, скотина?! — угрожающе прищурился Эдвард, сжав кулак на бедре. — Нет, но всё равно не могу остановиться, — развёл руками Рой в ненатурально покаянном жесте. — Ты, когда злишься, на воробья похож, — добавил, рассмеявшись, заранее подобрав пострадавшее колено, чтобы следующий выпад собеседника пролетел мимо, но не рассчитал, что тот совсем выпрямит ногу, достав уже намного выше — хорошо, всё ещё сбоку. — Прекрати звать меня мелким, бесполезная ты задница! — рявкнул он, глубоко вздохнув в попытке успокоиться. — Как раз эту задницу ты только что отбил, — шутливо пожаловался Рой, потерев ушибленное место через одеяло. — Вот и поделом, — усмехнулся Эдвард, вновь устроившись поудобнее, скрестив ноги и чуть съехав вниз по кровати, оставшись в полулежачем положении. — Ты меня вообще однажды выпорол ремнём прямо в коридоре Штаба, так что имею право, — поставил он точку в несерьёзном споре, по привычке попытавшись скрестить руки на груди, но запоздало вспомнил, что сейчас рука у него была только одна, поэтому жест вышел смазанным. — Чёрт, даже не вздумай комментировать, — предупредил на опережение, ткнув в собеседника пальцем. Тот лишь приподнял ладони на уровень лица, усмехнувшись краешком губ, и действительно промолчал. — Вообще у меня к тебе разговор был, чего я пришёл-то сегодня, собственно, — произнёс уже тише, опустив руку обратно на бедро. — Мы тогда правы были насчёт слежки. Только она выходила далеко за пределы Штаба, — начал почти без предисловий, стряхнув с одеяла невидимые пылинки. — И до сих пор выходит. Я сегодня заметил одного подозрительного человека среди врачей. Что-то мне подсказывает — не просто так он здесь ошивался. — Ты запомнил, как он выглядел? — переключившись на серьёзный тон, уточнил Рой, заставив собеседника нечитаемо усмехнуться. — Даже не станешь говорить, что у меня паранойя, и мне могло показаться? — спросил он иронично, чуть склонив голову к плечу. — Твоё чутьё ещё никогда не подводило, — ровно пожал плечами Рой и, повторив недавнее действие Эдварда, немного сполз по подушке, откровенно устав сидеть. — Да и, учитывая обстоятельства, лучше мы оба окажемся параноиками, зато живыми параноиками, — резонно отметил он, вытянув ноги в сторону, чтобы случайно не задеть холодный протез. — Верно мыслишь, полковник, — одобрительно хмыкнул Эдвард, завозившись на месте. Жёсткое заграждение кровати неприятно врезалось в лопатки, заставляя, к тому же, сильно сгибать позвоночник под неправильным углом. Подушка здесь явно не помешала бы, хоть какая-нибудь. Отчаявшись найти удобное положение, говоривший сел, выпрямившись. Поправил очки на носу, отбросил с лица чёлку. — В общем вот, что я подумал. И Эдвард вкратце изложил собственные мысли, довольно обстоятельно объяснив, как именно пришёл к озвученным выводам. Рассказал о предположительном оборотне, в теории — идеальном шпионе, благополучно приписав его к подпольным экспериментам армии. Упомянул снова приобретённую паранойю, заставлявшую каждую минуту держать ухо востро, причём, не зря, как показала практика. Подвёл ниточки к их давнему расследованию, с которого всё началось, прочно связав это со своим похищением. Ведь пленника не пытались убить — лишь всячески сломать психологически, свести с ума, чтобы потом, возможно, целенаправленно натравить на Роя. Факты слишком уж хорошо подходили один к одному, и Эдварду не нравилось, какую картину они рисовали. Впрочем, не только ему. — Хочешь сказать, изначальной целью была моя смерть? — уточнил Рой, уже окончательно улёгшись на спину. Сцепленные на животе пальцы его были напряжены, а брови сосредоточенно нахмурены. — Подумай, всё же логично, — чуть громче шёпота ответил Эдвард, подавшись вперёд, облокотившись на стальное колено. — Ты возглавлял расследование, которое привело тебя к чему-то большему, нежели просто к серийному убийце. То, что мы обнаружили, однозначно происходило с согласия армейской верхушки. Они просто не могли не знать. Вспомни, как удачно посыпались письма с жалобами на тебя, когда расследование зашло в тупик в первый раз. Ты даже сам тогда решил, что тебя специально хотели сместить с должности, причём, обоснованно. — Не так легко копать под героя Ишвара с безупречной репутацией убийцы, — криво усмехнулся Рой, неожиданно ощутив прикосновение узкой ладони к своим. — Прекрати, — жёстко, в противовес мягко сжавшимся пальцам, попросил Эдвард. — Ты не виноват в том, что выполнял приказы, чёрт возьми. Уложи уже это в своей тупой башке. — Да знаю я, — выдохнул Рой, заметно расслабившись. Осторожно дотронулся до чужих сбитых костяшек большим пальцем, невесомо погладив. Запястье, лежавшее поверх его двух, инстинктивно дёрнулось в попытке отстраниться, но всё-таки осталось на месте. — Продолжай мысль, я тебя перебил, — напомнил немного виноватым тоном, позволив себе повторить невинное прикосновение. — Да, — напряжённо откликнулся Эдвард, внимательно прислушиваясь к собственным ощущениям, пока говорил. — Так вот, когда с подставным расследованием не вышло, тебя решили убить. В твою первую смерть, кстати, никто не поверил: за мной продолжали следить все полгода, что тебя не было. А потом, видимо, решили использовать уже непосредственно меня, чтобы избавиться от тебя. Это позволило самим организаторам остаться в тени. — Ничего ещё не закончилось, значит, — понимающе кивнул Рой, почувствовав, как не по-детски уже сильные пальцы ободряюще сжались вокруг его собственных. На этот раз — без лишнего оттенка волнения. — Есть мысли, откуда ноги растут? — Фюрер, — без тени сомнения озвучил недавний вывод Эдвард. — Смело, — нервно усмехнулся Рой, приподняв на секунду брови. — Не объяснишь? — Эксперименты под Центральным штабом, порученное тебе расследование, отказ в повышении посмертно, слежка внутри самого охраняемого здания в столице, — без запинки перечислил собеседник. — Этого разве мало? — Его постоянное личное вмешательство в расследование, — продолжил вдруг Рой, привычно подхватив мысль, — неявные угрозы лично мне, когда ты пропал, множественные попытки задержать тебя в столице. Чёрт, сходится же. — Я боялся, ты спорить начнёшь, — признался Эдвард, облегчённо вздохнув, и на его губах появилась тёплая улыбка. — Здорово, что ты мне веришь. — Кому ещё мне верить, если не тебе? — риторически поинтересовался собеседник, со значением взглянув в светлые глаза напротив. — Действительно, — с шутливым пренебрежением повёл подбородком Эдвард, смотря в ответ прямо и спокойно. — Правильно мыслишь, полковник, продолжай в том же духе. — Рад, что ты оценил, — в тон отозвался Рой, аккуратно щёлкнув по его костяшкам большим пальцем. — Кстати, я же принёс тебе кое-что, — вспомнил Эдвард, резво слетев с кровати. Босиком по холодному полу прошлёпал к собственной сумке, ловко выудив едва ли не с самого дна белые перчатки с алым кругом преобразования, которые, развернувшись, протянул собеседнику. — Это на случай, если никого не будет рядом, когда по твою душу опять придут, — пояснил, не дожидаясь вопроса. Впрочем, в свете недавнего разговора лишних слов не требовалось вовсе. — Спасибо за заботу, Стальной, — мягко улыбнулся Рой, потянувшись забрать собственное оружие из тёплой руки. На мгновение их пальцы вновь ощутимо соприкоснулись, но ни один не поспешил убрать ладонь. — Я уже говорил тебе, тупица: мне не нужен другой начальник, — весомо напомнил Эдвард, обхватив широкое запястье в немного странном рукопожатии, на которое ему незамедлительно ответили. — Когда-нибудь я обязательно это запомню, — несерьёзно пообещал Рой, и оба знали подоплёку последних двух фраз: пока они вместе — им всё по плечу. * * * Оставшееся время до утра, помимо воли, Рой снова провёл без сна. Они с Эдвардом поговорили ещё немного, пока в отделении не погасили свет, который, впрочем, был совершенно не обязателен при наличии вокруг огромного количества аппаратуры, снабжённой мониторами, отлично выполнявшими роль своеобразных ночников. Немного мрачноватых, отбрасывавших зеленоватые блики на ближайшие объекты, но позволявших без труда рассмотреть просторное помещение целиком. Сообщив о своём намерении попытаться вздремнуть, Эдвард переоделся в сторонке в то, что взял из дома, аккуратно развесил военную форму на стуле, чтобы не помялась. Щёлкнул заколкой, распустив неровные волосы, встрепав их у корней пальцами, положил её вместе с очками на тумбочку рядом с отставленным туда же накануне термосом и залез обратно в изножье кровати, завернувшись в край одеяла. Рой смотрел на напарника сейчас и понимал, насколько был прав, назвав его недавно компактным. Действительно, далеко не каждый сумел бы занять не больше четверти матраса, к слову, одноместного. Но Эдвард сумел, причём, за несколько прошедших часов ни разу не задев чужие ноги рядом, хотя вертелся с боку на бок довольно часто. Как настоящий сторожевой пёс, спавший вполуха, чтобы при малейшем подозрении об опасности мгновенно вскинуться, а до тех пор мирно ютившийся рядом, чтобы не потревожить лишней вознёй. Впрочем, спал ли он на самом деле, сказать было тяжело. Его дыхание никогда не звучало особенно ровно, насколько помнил Рой ещё со времён их вынужденного совместного проживания. Впрочем, они оба тогда не отдыхали нормально, так что судить наверняка не получалось. Да и когда им наконец это удастся, тоже оставалось загадкой. Повернувшись на бок, осторожно, чтобы случайно не подтолкнуть Эдварда, он смотрел на растрепавшиеся по одеялу и простыни светлые волосы, старательно давя порывы дотронуться. Снова ощутить под пальцами жестковатые прядки, провести ладонью от макушки до неровных кончиков. Позволить себе признаться уже в том, что вот таких простых прикосновений без намёка или подтекста порой жутко не хватало. Но, стоило крамольной мысли едва возникнуть в голове, как память услужливо подбросила излишне яркую картинку момента, когда напарники едва не убили друг друга. Когда довелось увидеть однозначные кровавые разводы на чужих обнажённых бёдрах, прикрытых сверху намотанным на манер кривой повязки синим кителем. Как будто остальных травм было недостаточно. Сразу пришла догадка, откуда они взялись, а совсем недавно, благодаря их с Эдвардом откровенному разговору прошлой ночью, прояснилась ещё более важная вещь: это сделал некто с его, Роя, внешностью. Поэтому теперь любые физические контакты попали под негласный запрет. Даже мало сведущему в психологии человеку было понятно, какую реакцию они могли вызвать. Однако самому Эдварду ничто не мешало инициировать физический контакт первым. Собственно, он вполне успешно это делал при любой удобной возможности. Будто пытался привыкнуть ко всему заново, перешагнуть через страх и отвращение, осознать, что теперь перед ним другой, настоящий, который не причинит вреда. Рой не собирался давить или настаивать — молча принимал любое решение пострадавшего напарника, готовый в будущем вообще держаться подальше, если потребуется. Хотя, вопреки логике, где-то внутри блёклым угольком тлела надежда, что не потребуется. Впрочем, даже не безосновательная. Зачем бы иначе Эдварду постоянно держаться на связи, искать возможности увидеться, дотронуться. Он словно проверял себя на прочность, старался даже не отстраняться от мимолётных прикосновений самого Роя, когда тот аккуратно прощупывал границы между ними. А сейчас, едва вернувшись к относительной стабильности рассудка, вовсе умостился спать рядом. Словно в ответ на мысли соседа, тот снова завозился у его ног, шмыгнув носом и накрывшись одеялом с головой. На виду теперь остались только пушистые пряди светлых волос, будто нарочно от движения скользнувшие по вытянутой руке Роя. Он бессознательно улыбнулся, всё-таки не сдержав порыв мягко зарыться в них пальцами. Запястье мгновенно перехватили, вскинувшись на кровати, посмотрели с прищуром из-под спутанной чёлки, странно, внимательно, долго. Цепкие пальцы ловко скользнули по ладони, привычно уже надавив на титановые пластины под кожей. Тишину, помимо ровного писка медицинских приборов, нарушил длинный выдох. А потом Эдвард, сместившись, выпрямился в полный рост, вытянувшись вдоль Роя лицом к лицу. Уже сам подлез головой под тёплую ладонь, прикрыв глаза. — Ноги затекли, — пожаловался шёпотом, словно оправдав неожиданную наглость. Удобно устроился рядом, не встретив протеста, прижался почти вплотную, чтобы не соскользнуть с края, спрятал лицо на знакомой груди, глубоко вздохнув, и наконец расслабился. Сосед, воспользовавшись немым разрешением, осторожно, на пробу, погладил светлую макушку. Эдвард даже бровью не повёл, продолжив спокойно лежать, уперевшись ногами в стальное ограждение кровати. Казалось, в этот раз он действительно заснул. А уголёк надежды, тихо тлевший у Роя где-то под рёбрами, разгорелся чуточку ярче.