Калейдоскоп иллюзий

Эдвард бежал вдоль домов так быстро, как только мог, словно кто-то толкал его в спину. То и дело не вписывался в повороты, несколько раз уже успев ушибить плечо, и оступался на ровном месте, порвав при падении перчатки и исцарапав ладонь о неровный асфальт. Улицы сменяли друг друга с сумасшедшей скоростью, ориентироваться почти не удавалось – разве что, по памяти – и наконец он совершенно перестал понимать, где находился и куда направлялся. Мыслей в голове не осталось. Обычно они всегда роились там, как пчелы в улье, но теперь, видимо, решили передохнуть. Эдвард не привык к подобной пустоте, но сейчас она стала лучшим подарком. Ничто не грызло изнутри, не бередило душу. Словно ветер вынес с собой все лишнее, когда трепал светлые волосы. И если бы не отличный слух, Эдвард ни за что не свернул с прямой дороги в переулок. Он услышал короткий вскрик, за которым через секунду последовал взрыв. "Неужели, опять?" – испуганно мелькнуло в сознании, и в следующий миг его взору открылась битва. Около десятка химер планомерно загоняли Роя в кольцо, отрезав пути к спасению. Они наступали осторожно, прижавшись к земле почти всем корпусом, в любой момент готовые к прыжку. Приоткрытые пасти скалились острыми клыками, по небольшой площади стелился низкий грудной рык. У некоторых тварей шерсть местами опалилась от недавнего взрыва, но серьезно никто не пострадал. Круг сужался, и у Роя оставалось все меньше возможностей атаковать. Еще немного – и он рисковал сгореть вместе с химерами. – Полковник! – как можно громче позвал Эдвард, чтобы привлечь внимание охотников. Он продолжал бежать с прежней скоростью, не остановившись ни на секунду, даже когда увидел загнанного в угол напарника. – Стальной, не надо! – закричал Рой, заметив подмогу, и в его голосе слышался страх. Причём отнюдь не за себя. Трое химер рванулись на новую жертву, и их место тут же заняли другие, закрыв образовавшуюся брешь в кольце. Эдвард резко вильнул в сторону, уклонившись от атаки, и преобразовал свой автопротез в оружие. Узкий клинок на полной скорости легко вошел одному зверю промеж глаз, и тот тяжело повалился с лап, по инерции пробежав еще пару шагов. Второй напоролся на острие грудью, не сумев изменить направление прыжка. Эдвард мощным пинком перебросил через себя неподъемную тушу и сразу же поспешил откатиться, чтобы увернуться от острых когтей третьего, но совсем немного не успел. Лапа химеры обрушилась на стальное плечо, пригвоздив жертву к асфальту. Тому на миг показалось, что в него врезался поезд – настолько сильным оказался зверь. Клыки мелькнули в опасной близости от лица, но неожиданный взрыв – самый слабый на памяти Эдварда – заставил нападавшего пошатнуться и промахнуться с укусом. Челюсти клацнули рядом, схватив лишь воздух. А в следующее мгновение тварь отлетела далеко в сторону, когда стальная нога ударила в плечо. Кувыркнувшись назад через голову, Элрик ловко встал и, оставив растерянную химеру приходить в себя, побежал к Рою. Он опаздывал на доли секунды, потому что один зверь из оставшихся в кольце уже бросился на намеченную жертву. Решение пришло само, быстро и четко. Хлопнув в ладоши, Эдвард с разбегу упал на бедро, прокатившись по асфальту под нападавшим, и ударил ладонями по обе стороны от себя. Будто от приложенной силы алхимия могла сработать быстрее. Но действительно сработала. Тяжелые пласты под ним вздыбились и отбросили химер в разные стороны. – Бежим! – позвал Эдвард, вскочив с земли, и, потянув ошарашенного Роя за собой, припустил в узкий прогал между домами. Спасенный напарник последовал за ним. У них была совсем крошечная фора, но и она сыграла свою роль. Они смогли вырваться вперед, однако химеры оказались быстрее. Одна из них ухватила Роя за запястье, и он, не задумавшись, щелкнул пальцами свободной руки. Звериная шерсть вспыхнула факелом, челюсти разжались. Только сам Огненный Алхимик не успел отскочить: плащ и синий китель загорелись одновременно с перчаткой. Эдвард подлетел к нему раньше, чем обезумевшая от боли химера, дернул на себя и повалил на землю, сорвав безнадежно погибшую одежду и отбросив ее в сторону. Рубашка лишь немного подкоптилась на рукаве, но в общем уцелела. – Полковник! – позвал напарника Эдвард, но тот лишь перекатился на бок, отвернувшись. – Полковник!.. Рой! – отважившись, еще раз окликнул он раненого товарища, и в этот раз получил ответ. Только совсем иной, нежели рассчитывал. – Беги, – сквозь плотно стиснутые зубы процедил Рой, не пошевелившись. – Ну уж нет, полковник, обойдешься! – запальчиво начал Эдвард, обернувшись на преследователей. Горевшая химера все еще металась между зданиями и мешала пройти остальным. – Мы выберемся отсюда, оба! Живыми! Я тебя здесь не оставлю! – Уходи, Стальной, это приказ! – прикрикнул Рой на нерадивого подчиненного, чуть обернувшись. В темных глазах стояли слезы то ли от боли, то ли от едкого дыма паленой плоти, а губа была прокушена насквозь. – Когда это я слушался приказов? – беззлобно усмехнулся Эдвард и выпрямился во весь рост, вновь соединив ладони. – Я отвлеку их, – сказал он спокойно, замерев на месте в ожидании скорого нападения – огонь постепенно утихал. – Начерти круг и дай мне знак, когда будешь готов – я высеку искру. Сожжем их всех разом. – Ты не успеешь отойти: взрыв заденет и тебя. Я не стану так рисковать. – Ничего со мной не случится – я достаточно быстрый. – А чертить ты мне чем предлагаешь? – Какой же ты, полковник... – покачал головой Эдвард, прикрыв глаза и растянув губы в подобии улыбки. – Печать на доспехах Ала я чертил собственной кровью. Ничего другого под рукой не нашлось, знаешь ли. – Решительный взгляд устремился вперед, плечи медленно опустились, одна нога отступила на шаг назад, приготовившись к толчку. Огонь погас. – Чертите, полковник, – сказал он ровно и ринулся в самый центр толкучки, образовавшейся среди химер, пытавшихся одновременно протиснуться в узкий лаз. Ловко прыгнув на самый верх этой живой кучи, Эдвард коснулся руками стен, тут же скрывшись среди мохнатых тел. Кирпичи будто ожили, последовав за алхимиком. Тяжелые кулаки, вид которых они приняли, пару раз ударили наугад да так и застыли. Блеклые вспышки реакций мелькали снова и снова. То и дело слышалось лязганье металла и яростное рычание на все лады. Чертыхнувшись про себя, Рой мысленно проклял собственную непредусмотрительность и самонадеянность Эдварда. И принялся, как было уговорено, рисовать круг преобразования, зачерпнув левой рукой кровь из небольшой лужи, что собралась возле него, насквозь пропитав ремень штанов и часть рубашки. Правая ладонь, попавшая в пасть химеры, безжизненно лежала на мокром асфальте. Она больше напоминала порванную тряпку. Пара пальцев висела на чудом уцелевшем куске кожи и остатках перчатки, вдавленной в глубокие раны от клыков. Остальные были переломаны, и раздробленные осколки мелких косточек торчали в разные стороны. Из-за болевого шока Рой почти не чувствовал то, что осталось от запястья. Но выше, до самого плеча, руку будто резали на живую. Даже в лопатку отдавало. Однако, несмотря ни на что, кособоко привалившись к стене, он продолжал выводить на ней алхимическую формулу. Страх не успеть подгонял не хуже автоматной очереди в спину. Страх потерять Эдварда, снова, заставлял смахивать с глаз прилипшую ко лбу от выступившей испарины челку и предельно быстро рисовать набившие за долгие годы оскомину линии. Непослушные пальцы мелко дрожали, а в мыслях пришпиленной бабочкой билось одно-единственное имя. – Эд! – изо всех сил прокричал его Рой, когда работа была закончена. – Жги, полковник! – отозвался тот за углом и припустил к напарнику, согнувшись пополам и прочертив борозду по асфальту лезвием преобразованной брони. Искры разлетелись во все стороны. Ладонь Роя коснулась алхимического круга – и грянул взрыв. Эдварда бросило вперед, и он буквально вылетел из переулка. Уши заложило, в голове поселился противный писк. Земля неумолимо приближалась, обещая жесткую посадку. Но, вместо ожидаемого удара, последовал резкий рывок в сторону, и его прижали спиной к широкой груди, защитив от потока пламени, который вырвался на небольшую площадь следом за ним. – Полковник?.. – на пробу позвал Эдвард, попытавшись обернуться через плечо, когда отчаянный вой стих, и огонь принялся медленно дожирать тела химер. Не удалось. – Эй, полковник! – попробовал он еще раз, неловко шевельнувшись. Сильные руки, обхватывавшие его поперек талии и груди неспешно опустились ниже, соскользнув на спину, и вдруг исчезли вовсе, оставив по себе лишь волну неожиданно приятных мурашек. Тяжело сглотнув, Эдвард поспешил успокоиться и все же обернулся. – Полковник! – закричал испуганно, за краткое мгновение поняв, что Рой лежал без сознания, рухнув навзничь. – Полковник... – повторил, будто в бреду, коснувшись бледного лица кончиками пальцев. – Пожалуйста, Рой... – прошептал почти умоляюще, почувствовав, как защипало глаза то ли от боли, то ли от едкого дыма паленой плоти. – Только не ты... Рой!.. – взвыл отчаянно, вцепившись в ворот промокшей от крови и пота рубашки напарника, спасителя, друга. Но, так и не получив никакого ответа, бессильно уткнулся лицом в теплую грудь, совсем по-детски расплакавшись. Изнутри рвалась знакомая и столь ненавистная боль, и сквозь психологический барьер разрушительным потоком хлынула память. Как он вот так же звал маму, когда она умерла у него на руках. Как он вот так же отчаянно выкрикивал имя брата, ужаснувшись, что потерял и его. Как он вот так же был готов отдать все, чтобы вернуть родного и несоизмеримо важного для него человека. – Рой... – позвал Эдвард снова, как заклинание. Бесполезно. И вдруг почувствовал две пары рук, которые попытались оттащить его. Не обернувшись, он дернулся в сторону, высвободив один локоть из захвата, и наугад ударил себе за спину. Отвернуться от Роя по-прежнему не было сил. Как и оставить одного на этом холодном грязном асфальте. Но его снова дернули назад. Эдвард упрямо рвался обратно, уже без слез – на одной лишь слепой ярости. Никто не смел так бесцеремонно забирать у него полковника, пусть даже и только бездыханное тело. Поэтому он метался в чужих руках, бил их ногами и звал, звал, звал. Снова и снова повторял одно и то же имя, будто оно могло вернуть Роя. – Прости, шеф... – послышалось за спиной, и в следующую секунду Эдвард почувствовал легкий укол в шею. Мир медленно поплыл, силы оставляли его, а звон в голове стал больше напоминать пронзительный свист. Он рухнул на колени, почувствовав, будто в этот момент сердце сорвалось с места и выпрыгнуло из груди, оставив глухую пустоту внутри. – Рой... – одними губами произнес Эдвард в последний раз и потерял сознание. *** В госпитале царила напряженная тишина. Воздух все еще звенел от недавнего скандала, устроенного юным пациентом. Военные, охранявшие его палату, получили по первое число и поспешно ретировались. Один из них заметно хромал, а второй придерживал предплечье свободной рукой, но оба от медицинской помощи отказались, всю дорогу испуганно оглядываясь. Потом досталось персоналу. Недавно приступившие к обязанностям санитары, еще не знакомые с норовом Государственных Алхимиков, недолго пытались держать оборону палаты интенсивной терапии, но с треском провалились. Причем, буквально, аж до подземного гаража. Внезапно под ними разверзлась глубокая пропасть, которая тут же закрылась, как только они исчезли в ее недрах. Эдвард пытался попасть к Рою любыми способами. Лечащий врач, их общий, тот самый толстяк, что помог ему восстановиться после тяжелой черепно-мозговой травмы, попросту не успел предупредить остальных о привилегиях двоих конкретных пациентов. Но сейчас это не имело ровным счетом никакого значения. Эдвард стоял возле широкой больничной постели и виновато смотрел в пол, кусая губы. Альфонс, пытавшийся утихомирить разошедшегося брата, благоразумно остался снаружи, чтобы больше никто не попался под горячую стальную руку. – Полковник... – едва слышно произнес Эдвард, сделав последний шаг и замерев у кровати Роя. – Простите меня... – прошептал он и осторожно коснулся здоровой ладони. Собеседник – если точнее, слушатель – не ответил. Он находился в некоем подобии комы. Приборы рядом попеременно пищали, выводили на мониторы полученные данные и ненадолго замолкали. Правая рука Роя была крепко перебинтована. Часть волос с той же стороны отсутствовала. Судя по всему, сгорела, когда он закрыл собой Эдварда от дикого пламени. Но следа от ожога на коже не осталось, значит, они могли отрасти заново. В целом, дела обстояли не настолько плохо, как боялся Эдвард. Травмы Роя ограничивались сильной кровопотерей и множественными переломами кисти. Пара порванных сухожилий и вывих плеча – не в счет. До свадьбы, как говаривали, заживет. – Прости меня, Рой, – вновь повторил Эдвард и погладил прохладную широкую ладонь начальника. Неожиданно пальцы на ней коротко дрогнули – и приборы поспешили сообщить об этом внеочередным писком. Грудная клетка поднялась выше обычного, послышался глубокий вдох. Темные глаза медленно открылись, и Эдвард почувствовал, как его собственное сердце, будто вернувшись на положенное место, забилось быстрее. – Тебя послушать, так только ты во всем виноват, – слабым хрипловатым голосом ответил Рой, по-доброму усмехнувшись. – Ты... Вы... – задохнулся от смеси негодования и радости напарник, не найдя нужных слов. Хотелось от души врезать полковнику, чтобы тот перестал издеваться, но рука не поднималась. Откуда-то взялась злость и обида, правда, скорее, на себя, чем на очнувшегося собеседника. – Да я это, я, Стальной, – лениво подтвердил тот, вновь сомкнув веки, не привыкшие к яркому свету палаты. И вдруг почувствовал, как на него упало что-то тяжелое. Тихо охнув от удивления, Рой неверяще распахнул глаза и увидел на груди светловолосую макушку. Аккуратные руки неуверенно обняли его, и он почувствовал, как внутри от этого незамысловатого жеста разлилось тягучее тепло. На лице появилась тихая, почти нежная улыбка, и здоровая рука легла на чужую спину, обняв в ответ. Под ладонью отчетливо ощущался переход от автопротеза к живой плоти. Почему-то показалось важным подвинуть запястье чуть выше, чтобы его можно было почувствовать через тонкую ткань больничной одежды. – Ты такой придурок, полковник!.. – выдал Эдвард почти зло и негромко всхлипнул, удобнее устроив голову на уже знакомом месте на груди Роя. – Запретил мне умирать, а сам что делаешь? – Я не специально, мамочка, – повинным тоном ответил тот, едва сдержав смешок. И тут же получил слабый пинок в бедро за неуместную шутку. – Вдруг новый начальник относился бы к тебе лучше, чем я? – попробовал он подойти с другой стороны, но реакция осталась прежней. – А меня ты спросил?! – взвился Эдвард, подняв лицо, чтобы посмотреть в глаза напротив. – Мне не нужен другой начальник! "Мне нужен ты!" – не договорил он, но его и так поняли, без лишних слов. И не нашлись с ответом, растеряно моргнув. После ни один из них не мог понять, как это вышло, и оба старались не вспоминать, по крайней мере, вслух. Как Рой неожиданно, под влиянием момента, чуть подался вперед и коснулся упрямо поджатых губ Эдварда целомудренным поцелуем, легким, почти невесомым. Как эти самые губы расслабились и удивленно приоткрылись на выдохе. Как в груди потянуло негой, когда они ответили, теснее прижавшись к другим, сухим и теплым, настоящим и таким пьяняще живым. Как рухнула последняя грань разумности происходившего, и Рой мягко углубил поцелуй, практически полностью уложив Эдварда на себя. Как тот податливо потянулся следом и прикрыл глаза, осторожно высвободив одну руку, чтобы обхватить неуверенной ладонью чужую шею. Как все еще немного онемевшие пальцы зарылись в светлые волосы на его затылке и притянули ближе. Как бешено пищали рядом приборы, едва успевавшие обновлять поступавшие данные. Как выстрелом раздался стук в дверь и следом – голос Альфонса, звавшего брата. Как Эдвард вскочил с постели и, не попрощавшись, вылетел прочь из палаты. И как Рой, откинувшись обратно на подушку, разочарованно выдохнул и нарочито медленно облизнул губы. А на них потом еще долго ощущался неповторимый вкус других, невыразимо мягких и, как оказалось на проверку, невозможно желанных. *** – Вызывали, полковник? – непривычно вежливо осведомился Эдвард, аккуратно притворив за собой дверь, в которую даже предварительно постучался. – Да, хотел обсудить с тобой кое-что, – отстраненно кивнул Рой, так и не оторвавшись от бумаг. – Я Вас слушаю, – сдержанно произнес вошедший, не сдвинувшись с места. Последнее время он чувствовал себя в этом кабинете неуютно. Все, так или иначе, напоминало о произошедшем в госпитале. Вернее, обнажало предпосылки, которые ни один из них не соизволил вовремя заметить и пресечь. Сбоку стоял диван. Тот самый злополучный диван, на котором зачастую мирно дремал Эдвард, заботливо укрытый плащом Роя. Тот самый, на котором однажды они проснулись вместе, раненые и едва одетые. Рядом примостился стол, за которым работал младший из напарников. Тот самый, над которым он как-то наклонился, а, обернувшись после, поймал на себе расфокусированный взгляд начальника. Напротив двери располагалось место полковника, или, как его прозвали подчиненные, "документальная могила". Та самая, возле которой они беззлобно подшучивали друг над другом, будто давние друзья. И, собственно, дверь, у которой Эдвард стоял, когда Рой срывал на нем злость, а под ней прятал искреннее волнение. От подобных воспоминаний становилось не по себе, и возникало желание поскорее уйти. Но, вопреки любой логике, куда сильнее хотелось остаться. Чтобы, возможно, вновь ощутить мягкие прикосновения ставших не просто знакомыми – необходимыми – рук. Тех, что ласково трепали светлые волосы и крепко держали в момент опасности, боясь отпустить. Тех, что могли одним щелчком сжечь весь Аместрис и бережно сжать протянутую ладонь. Чтобы посмотреть в темные глаза и вновь увидеть в них игривую улыбку, вперемешку с нежностью. Но здравый смысл твердил, что этим мечтам не суждено было сбыться. И становилось неловко от собственных мыслей. – Проходи, садись, – пригласил его Рой, жестом указав в сторону злополучного дивана. С усилием проглотив слова отказа, Эдвард послушно опустился на знакомое место. – Я Вас слушаю, полковник, – с едва различимым нажимом в голосе повторил он, даже не откинувшись на спинку по привычке. – Собственно, я позвал тебя потому, что последнее время дело о серийных убийствах мы вели вместе, – начал Рой издалека. – Твой вклад в расследование оказался куда больше, чем мне хотелось бы думать. Поэтому я решил, что будет справедливо отплатить тебе. Медаль, конечно, не вручу – не дорос еще, – но зато могу продлить твой отпуск, к слову, оплачиваемый. Деньги уже переведены на твой счет: можешь использовать их хоть сейчас. Полагаю, тебе это будет на руку, учитывая ваши с братом поиски. – Благодарю Вас, полковник, – сухо отреагировал Эдвард, почувствовав как внутри что-то надломилось от услышанных слов. Рой практически прямыми текстом просил его уехать как можно скорее. Видимо, чтобы не мозолил глаза надоевшим присутствием рядом. – Могу я идти? – спросил негромко и тут же недовольно нахмурился, когда услышал дрожь в собственном голосе. – Да, Стальной, ты свободен, – отпустил его Рой, вернувшись к бумагам. – Только сообщи, куда вы направитесь, когда купите билеты. – Есть, сэр, – отсалютовал ему раскрытой ладонью Эдвард, обернувшись у двери, и тихо покинул кабинет. Едва ступив за порог и услышав щелчок замка, он сорвался на бег, покинув здание штаба в рекордные несколько секунд. – Что это с ними обоими? – удивленно поинтересовался Фьюри, задумчиво поправив очки на носу. – Да уж, шеф стал до тошноты дисциплинирован после выписки из госпиталя, – поддержал тему Хавок, перегнав незажженную сигарету из одного угла рта в другой. – Может, это из-за того твоего укола, Джин? – насмешливо предположил Бреда, легко качнувшись на стуле, который стоял всего на двух задних ножках. – Да это было всего-то успокоительное! – возмутился несправедливо обвинённый, нахмурившись. – Ну вот он и успокоился, – рассмеялся его собеседник и едва не опрокинулся на спину, когда сзади бесшумно подошла Риза и пнула его импровизированные качели. – Прекратите нести чепуху, – строго приказала она, сильнее сжав в пальцах новую порцию документов для полковника. – Это не вашего ума дело. – Лейтенант, но это же влияет на всех нас, – неожиданно возразил Фьюри, и остальные согласно закивали. – Вот именно, – тут же подхватил Хавок. – Не то чтобы я жаловался, но нам совсем не осталось работы. Со всеми документами полковник теперь разбирается сам, ничего нам не поручает, словно вообще забыл о нашем существовании. – Даже не кричит ни на кого, что бы ни произошло, – подтвердил Бреда, почесав затылок. – И вид у него всегда такой измотанный, будто он целыми днями товарные вагоны разгружает, а не на стуле сидит. – Мне кажется, это из-за того, что полковник едва не умер тогда на руках у Эдварда, – вдруг высказался молчавший до этого Фарман. Все синхронно повернулись в его сторону в ожидании продолжения. – На них ведь тогда напали. Полковник спас его, и Эдвард теперь чувствует себя виноватым перед ним, вот и ведет себя так странно. – А с полковником-то тогда что? – задал логичный вопрос Хавок, растерянно моргнув. – Думаю, он тоже чувствует вину перед Эдвардом, только не знает, что со всем этим делать, вот и изматывает себя. – Действительно... – задумчиво протянул Фьюри, уставившись на пустой стол перед собой. – Ведь, если подумать, в прошлый раз полковник тоже чувствовал себя виноватым, когда Эдварда чуть не убили. – Да уж, – покачал головой Бреда. – Вот только в тот раз он нашел выход: взял шефа к себе, чтобы охранять, и вроде как искупил вину. А теперь что-то изменилось. – Я, наверное, неясно выразилась, – вновь прервала их беседу Риза. – Это не вашего ума дело. – Ладно-ладно, командир, мы поняли и уже заткнулись, – поспешно отозвался Хавок, подняв раскрытые ладони на уровень лица. – Вот и отлично, – кивнула она и, незаметно тяжело вздохнув, вошла в кабинет полковника Роя Мустанга.