Калейдоскоп иллюзий

Голова казалась настолько тяжелой, будто на нее водрузили огромный булыжник. Эдвард с трудом разлепил глаза и осмотрелся. О том, чтобы сесть, даже и не подумал, придавленный жестоким ощущением дежавю. Он лежал в кабинете Роя на почти что родном диване. Последний раз, когда выпал шанс прийти в себя подобным образом, рядом находился сам хозяин помещения, в расстегнутой рубашке и растрёпанных чувствах. На секунду захотелось обернуться и увидеть его, близкого, живого. Но страх разочарования и четкое знание того, что это невозможно, заставили вновь сомкнуть веки и стиснуть зубы. Чересчур реальным и осязаемым остался знакомый запах терпкого одеколона и гари. Повернувшись на бок, Эдвард уткнулся носом в потертую обивку и натужно втянул горький воздух. Из горла вырвался короткий вой, тут же проглоченный вместе с отчаянием и одиночеством. Он попытался сесть, оттолкнувшись рукой от дивана, и ему вполне удалось, несмотря на слабость и ломоту в теле. Очертания кабинета мимолетно качнулись, спешно вернувшись на место. Собрав всю волю в кулак, Эдвард осмотрелся повторно. Обнаружились ранее не замеченные детали. В общем и целом, обстановка не изменилась. Злополучные часы-будильник висели на стене немым укором совести, стол по-прежнему был завален документами, а на спинке стула висел уличный черный плащ. Рой надевал его редко, причем, отнюдь не из-за холода или необходимости, а просто по давней привычке. Да и не надевал толком – лишь набрасывал на плечи. По спине пробежали мурашки, и Эдвард тяжело сглотнул. Такая мелочь, но именно от нее исходил тот самый запах. И она, как ничто другое, буквально кричала о скором возвращении Роя. Которого, впрочем, ждать было глупо и бессмысленно. На миг вернулось ощущение этого самого плаща на собственных плечах, когда под ним заботливо спрятали случайно трансмутированную руку. Однако слез больше не нашлось – они закончились ещё в госпитале. Остановились вместе с сердцем. Пересилив себя, Эдвард поднялся на ноги и неверным шагом, запинаясь о воздух, приблизился к столу. Затылок притупленно ныл и неприятно пульсировал, из-за чего кружилась голова и звенело в ушах. Единственным, что не искажалось от последствий недавнего удара, был запах. Именно он и служил ориентиром. Почти всегда. Едва добравшись до цели, Эдвард рухнул на столешницу локтем, словно кто-то толкнул его в спину. Но он, несмотря ни на что, все же оказался у окна, и ладони, лишенные перчаток, легли на плечи. Жаль, что только плаща. Его шершавая ткань походила на ворох плотного пепла, наподобие того, который осел где-то в душе. Сразу после момента, когда сгорело все внутри. Лишь воспоминания еще неторопливо тлели. Но от них уже не было горько. Впрочем, никогда не было. – Какой же ты идиот, полковник, – прошептал Эдвард, натянуто усмехнувшись и подался вперед, обнимая плащ на спинке стула. Плащ, который больше некому носить. Плащ, который больше никого не согреет. И словно небо упало – так тяжело вдруг стало плечам и тесно в груди. Ребра сдавило несуществовавшими тисками, а горло свело знакомым спазмом. В носу защипало, и Эдвард зажмурился. Он решил, что больше не станет плакать из-за Роя. Хватило. Да и слезами тут не поможешь. Даже не полегчает, как считали многие. В неясном трансе он обошел стул и сел на него, откинув голову. Кресло начальника приняло его в свои объятия охотно, без намека на скрип. И в кабинете словно потеплело. Как если бы в окно светило солнце. Но с неба скалился ломаный полумесяц, объеденный плотными облаками. Его бледный луч отбрасывал длинные тени от мебели. Только своей Эдвард не видел. Высокая спинка отлично скрывала присутствие постороннего. Хотя, был ли он, в самом деле, посторонним, тишина хранила в секрете. Она затаилась повсюду: в темных углах за шкафами, под белыми плитами потолка, расстелилась лохматым ковром по полу. Казалась загадочной, издевательской, насмешливой. Такой, какой умел ее делать Рой, когда делился своим уединением. Их тишина никогда не давила на уши, не мешала думать, успокаивала нервы и позволяла расслабиться в блаженной полудреме. Ее, как плеск воды или треск поленьев в костре, Эдвард мог слушать вечно. Казалось бы, ей следовало пропасть, исчезнуть, уйти вместе с источником, однако она осталась. Просто спряталась от лишних глаз, чтобы не нашли, не почувствовали. Именно это сейчас и было необходимо. Собраться и решить образовавшуюся головоломку. Во-первых, следовало понять, как и почему именно он, Эдвард, очутился здесь. Угадать, куда пропал Альфонс и где его искать. Во-вторых, забыть наконец о Рое и сосредоточиться на реальных проблемах. Проследить цепочку более ранних событий и выдернуть из запутанного клубка заветную нить, ведшую к истине. И в-третьих... Додумать Эдвард не успел, потому что взгляд случайно упал на папки, слишком аккуратно разложенные на столе. К горлу снова подступила горечь. С одного из листов на него смотрел он сам. Еще того времени, когда в груди горел зажженный Роем огонь надежды, отражавшийся в глазах. Когда на губах умела играть мягкая улыбка, удивлявшая искренностью. Когда на руках не засохло и половины теперешней чужой крови, и они были ощутимо легче. Когда Эдвард Элрик еще числился среди живых. Осознание полного фиаско запоздало, но явилось. Он потерял всех, кого любил. Пока пытался успеть к одному – забыл про другого. В итоге опоздал на обоих фронтах. И остался в полном, безраздельном, голодном одиночестве. Без шансов и выходов. "Как и Рой когда-то", – промелькнула мысль в голове, представ чересчур откровенной и безразличной. Она почти напугала его, но, к сожалению, только "почти". Вместо страха пришла злость. На Роя за его безалаберность, на брата – за глупость и поспешность в решениях и действиях, на себя – за эгоизм, излишнюю холодность, слепоту в отношениях с близкими людьми. Рывком вскочив со стула, Эдвард бросил на собственную фотографию яростный взгляд и, обогнув стол, вылетел из кабинета. Только плащ остался по-прежнему ровно висеть на широкой спинке, освещаемый рваной луной. *** Коридоры не заканчивались, вытягиваясь с каждым шагом все больше вперед. Эдвард едва переставлял ноги, боясь то ли упасть на ровном месте, то ли дойти до пункта назначения. Он возвращался в кабинет Роя совершенно опустошенным и выбитым из колеи. Мысли путались, но голова давно не болела, предпочтя по возможности не напоминать о своем существовании. Очередной поворот остался позади, и вдалеке стала видна заветная дверь. За ней хотелось спрятаться раз и навсегда, чтобы никто не достал. Ведь там до сих пор явствено ощущалось присутствие Роя. Оно успокаивало и дарило чувство защищенности. Раньше. Теперь же внутри была оборудована персональная тюрьма для Эдварда, нового хозяина осиротевшего кабинета. – Доброе утро, майор! Он вздрогнул и обернулся в сторону складного хора знакомых голосов. Вся команда Мустанга собралась здесь, на своих рабочих местах, намного раньше положенного времени. В Штабе еще почти никого не было, и Эдвард надеялся, что успеет взять себя в руки до их появления. Не успел. Снова. – Доброе утро, – слабо кивнул он и протянул Ризе бумагу, которую умудрился даже не помять, пока нес. – Пусть он будет у Вас. – Хорошо, сэр, – отозвалась она ровно, словно перед ней стоял полковник. Только ему адресовывались подобные фразы, вымуштрованным деловым тоном. Внутри неприятно кольнуло совестью, и Эдвард, сильнее сжав второй рукой пакет, чересчур поспешно скрылся за спасительной дверью. И только теперь выдохнул. Поднял глаза на заваленный документами стол напротив и стиснул зубы. Отныне именно ему предстояло разбираться со всем этим. Не потому, что он сам так захотел, а потому, что больше некому. Фюрер ясно дал понять сию простую истину. Без полковника отдел собирались расформировать, и почти подготовили приказ, но Эдвард удивительно вовремя столкнулся с Кингом Бредли в одном из коридоров. Тот как раз планировал отправиться домой, подписав злополучную бумагу. Разговор в кабинете фюрера вышел тяжелым и долгим. В нем были и соболезнования, и объяснения, и предложение выбора. Либо Эдвард официально заступает на службу и занимает место Роя Мустанга, либо переходит под командование другого старшего офицера. И он выбрал. Не только из-за нежелания подчиняться кому-то еще, но и из чувства ответственности за судьбы других людей. Ему не хотелось, чтобы по его вине распалась сплоченная команда. К тому же, они стали друзьями за годы службы бок о бок. Да и побег Альфонса не сулил ничего хорошего. Однако, Кинг Бредли в благодарность за избавление от лишних проблем с перераспределением отдела Мустанга позволил Эдварду самому возглавить поиски брата. Это оказалось основной причиной, по которой он дал согласие на зачисление в ряды аместрийской армии. По крайней мере, таким образом, жизнь Альфонса была в безопасности. Военные не ослушаются приказа и не тронут его, когда найдут. Подобная мелочь хоть немного, да успокаивала. То же, что собственная цепь отныне укоротилась до предела, не имело значения. Он сам надел ее на шею четыре года назад, и сейчас затянул до упора. Опять же, сам – ведь у него был выбор. Пусть и лишь видимость. "Рой поступил бы так же", – успокоил себя Эдвард и, тряхнув головой, подошел к родному дивану. Вытащил из пакета ненавистную синюю форму, быстро переоделся. Взгляд зацепился за яркое пятно красного плаща среди кучи черных вещей – и в голове что-то щелкнуло. Губы тронула легкая улыбка. Подхватив его, Эдвард встряхнул алую ткань, взметнувшуюся огненным всполохом, и со страной смесью горечи и удовлетворения повесил на спинку стула. Прямо поверх черного френча Роя. Убирать этот своеобразный символ он даже не думал. Пусть хотя бы так, но полковник будет рядом. Запахом одеколона и гари, немой поддержкой в смутном и явно тяжелом будущем. Поправив белые перчатки, скрывавшие ладони, Эдвард решительно вышел из кабинета к ныне своим подчиненным. Те мгновенно обернулись к нему, ожидая неизвестно чего. Он обвел их задумчивым взглядом и склонил голову, проговорив куда-то в пол: – Простите, что накричал на вас в госпитале. Больше такого не повторится. Первым предсказуемо отозвался Хавок. – Да ладно Вам, шеф, мы все понимаем, – произнес, улыбнувшись, и остальные заметно расслабились. Выпрямившись, Эдвард спрятал руки в карманы и благодарно кивнул ему. – Всем нам будет нелегко без полковника, – сказал твердо, проглотив надоевшие слова сожаления. – Но у нас все еще есть работа, которую за нас никто не сделает. Поэтому, лейтенант Хавок, прошу Вас лично собрать и возглавить отряд для поисков Альфонса. – Будет сделано, шеф. – Сержант Фьюри, соберите все бумаги, которые найдете, что подписывал полковник Мустанг за последний месяц. – Есть, сэр. – Лейтенант Хоукай, зайдите, пожалуйста, в мой кабинет – у меня к Вам будет личная просьба. Остальные могут заниматься своими делами, чтобы не стопорилась работа отдела. – Есть, сэр! – дружно откликнулись те, отсалютовав новому начальнику раскрытыми ладонями. – Прошу Вас, лейтенант. – Эдвард отступил на шаг в сторону, освободив дорогу, и жестом указал Ризе на открытую дверь за своей спиной. Когда они оба переступили порог, она мягко и бесшумно притворилась за ними. *** – Вы что-то хотели, майор? – мягко, но официально спросила Риза, когда Эдвард прошел мимо нее и медленно опустился на стул, словно опасался сломать. – Да, – выдохнул тот, совершенно по-детски почесав затылок. – Лейтенант, Вы же столько лет помогали полковнику со всем, верно? – Верно, – кивнула она в ответ, чуть прищурившись. – Тогда Вы наверняка должны знать, как правильно заполнять эти бумажки? – Эдвард, насколько мог правдиво, изобразил смущенную улыбку, немного виновато смотря из-под ресниц. – Конечно, – в свою очередь, улыбнулась Риза, и в её тоне слышались нотки облегчения. – Я покажу. – Спасибо. Только, могу я сперва кое-что спросить у Вас насчет полковника? – Конечно. – Кого он оставил без отпуска в этом году? Риза пораженно вздрогнула. Такого вопроса она точно не ожидала. Пожалуй, поэтому так и не смогла найтись с ответом. – Лейтенант? – окликнул ее Эдвард, когда пауза затянулась. Он чуть подался вперед, облокотившись на стол и положив подбородок на сцепленные пальцы, как обычно делал Рой, готовый к любым словам, кроме правды. Его взгляд становился цепким и пытливым, будто добирался до самого нутра и насквозь видел готовую сорваться с языка собеседника ложь. А потом лишь усмехался по мере ее нагромождения. Риза оказалась не готова к подобному натиску, хоть и привыкла к нему за долгие годы службы. Но сейчас перед ней сидел совершенно другой и, в то же время, такой же человек. Уже не просто похожий, который в будущем мог бы составить достойную конкуренцию самому полковнику Мустангу, а точная копия. Вот только копией как таковой Эдвард не был. Он всего-навсего вырос. Очень быстро и неожиданно сильно, под влиянием обстоятельств, что имели силу сломать любого. Но его не сломали – подтолкнули. И теперь стало более чем очевидно, насколько эти двое, на самом деле, походили друг на друга. – Лейтенант Хоукай, – вновь обратился к собеседнице Эдвард, склонив голову чуть в бок. – Я все еще жду ответ. Чей отпуск полковник отдал мне? – Ваш, майор, – чересчур неуверенно произнесла Риза и услышала знакомую усмешку. – Я так и думал, что Вы не скажете, – отозвался Эдвард, откинувшись на спинку и уложив руки на подлокотники, – поэтому попросил Фьюри собрать документы, подписанные полковником в прошлом месяце. Я так или иначе это узнаю, лейтенант, поэтому, пожалуйста, скажите мне сами. И, на этот раз, честно. Чей отпуск отдал мне полковник? Ведь мне как не числившемуся в рядах военных офицеру он не полагался. – Полковник хотел дать вам возможность спокойно отдохнуть и выздороветь... – Дважды? – Да. – И поэтому?.. – И поэтому переписал на вас свои отпуска за прошлый и нынешний год. – Кретин, – беззлобно констатировал Эдвард, покачав головой. – Почему я не удивлен? Риза промолчала, не посчитав нужным отвечать. Повисло неуютное молчание, которое вскоре нарушил тихий голос ее собеседника. – Сперва он переписал на меня свой прошлогодний отпуск, потом взял к себе жить, пока я не вспомнил хотя бы собственное имя, защищал, помогал, а в итоге, что? Пожертвовал еще один отпуск, чтобы не подпустить меня к реальной опасности. Разве не идиот? – Майор... – Нет, я не виню себя за его глупость, – перебил Ризу Эдвард раньше, чем та успела закончить фразу. Банальное и набившее оскомину "ты не виноват" он слышать не хотел. – Да и сомневаюсь, что это была именно глупость, а не его обычный хитрый расчет. Он показал мне столько за то время, что мы жили под одной крышей, сколько никогда не узнать, просто работая вместе. Он многому меня научил, хоть и понял я это только теперь. Возможно, этот лис с самого начала хотел подстраховаться, чтобы его люди не остались сами по себе. Вот и готовил себе замену. По-моему идеальный вариант: самолично воспитать достойного преемника. – Эдвард тяжело вздохнул, посмотрев на стол, и захлопнул открытую папку с собственным личным делом. А потом попросил, так и не подняв глаз. – Помогите мне с документами, лейтенант.