Калейдоскоп иллюзий

Бойня закончилась совершенно внезапно. Просто вдруг раздался взрыв, разбросав в разные стороны оглушенных химер, а потом огонь разошелся по кругу, зацепив каждую из них, и за считанные секунды выжег дотла – только пепел остался. Солдаты заозирались по сторонам, да так и замерли, повернувшись к единственному выходу из помещения. В дверях стоял Рой Мустанг, собственной персоной. Вполне живой и невредимый, в непривычной гражданской одежде и вполне обыденных перчатках с печатью огненной алхимии. Перестав плакать, Риза сурово прищурилась и, подхватив с пола пистолет, не целясь, дважды спустила курок. Пули просвистели по обе стороны от головы вошедшего и застряли в стене. Рой даже бровью не повел, быстро осмотрев помещение, однако того, кого он искал, не было. Маэс все-таки сел, на всякий случай потерев глаза у переносицы. Как и Риза, он не особенно удивился чудесному воскрешению друга, потому что не поверил в закрытый гроб на похоронах. Однако, в отличие от нее, успел свыкнуться с мыслью о том, что больше не увидит Роя. А теперь тот стоял прямо напротив и молча хмурился, внимательно изучая помещение. Остальные просто застыли, не поверив в реальность произошедшего. Подчиненные подполковника Хьюза переводили вопросительные взгляды с командира на неожиданного спасителя и обратно. Фарман раскрыл рот от шока. Бреда настойчиво пытался найти подвох. Хавок нервно курил, делая затяжки подряд, одну за одной, не вынимая сигарету. – Где Стальной? – спросил Рой, нарушив тишину, и прошел вглубь просторной комнаты, направившись к Ризе. Та криво усмехнулась и, оперевшись на стену, тяжело поднялась с пола. Подволакивая раненую ногу, почти прыжками, приблизилась к бывшему начальнику и без замаха ударила его тыльной стороной ладони по лицу. На скуле ошалевшего от подобной реакции Роя мгновенно проявился след от костяшек. – Поздравляю, полковник, на этот раз Вы оказались бесполезны, как никогда, – процедила она сквозь плотно сжатые зубы и, привычно отсалютовав старшему по званию, неловко обогнула его и направилась к выходу из подвалов. Рой почувствовал себя так, будто ему плюнули в душу, а не просто отвесили пощечину. Захотелось виновато потупить взгляд и сжать кулаки. Но он остался стоять по-прежнему ровно и прямо с высоко поднятой головой. Подчиненные подполковника Хьюза с его молчаливого разрешения двинулись следом. Двое подхватили Ризу под руки и вывели в коридор, остальные скрылись в проеме сразу после них. Следующим мимо Роя прошел Хавок, бросив под ноги сигарету и затушив ее носком ботинка. – Да уж, полковник, так Вы еще никогда не опаздывали, – произнес он задумчиво и, покачав головой, вышел из просторного помещения. Бреда и Фарман, будто опомнившись, поднялись и поспешили за товарищем, ненадолго приостановившись возле Роя, но так ничего и не сказали, удалившись. – Хочешь что-нибудь добавить? – наигранно безразлично поинтересовался он, посмотрев на лучшего друга. Хьюз неторопливо встал, сделал шаг ему навстречу и сочувственно положил ладонь на плечо. – Я рад, что ты жив, – усмехнулся негромко, опустив глаза. – Но ты, и правда, слишком поздно, – добавил уже шепотом, отступив в сторону и позволив наконец рассмотреть то, что все это время скрывала его спина. Сломанный автопротез, разорванная маленькая форма и прядь светлых волос с частью скальпа. Рой почувствовал, как испуганно подпрыгнуло сердце, застряв на секунду в глотке, а потом рухнуло, будто с обрыва вниз, где разверзлась жадная, голодная пустота. Внутри сразу же стало холодно до дрожи, пальцы сжались в кулаки. Вопрос застрял на слабом вдохе, да так и не сорвался с губ. С пола на Роя с немым укором взирала жестокая правда. Она била больнее, чем Риза и даже сам Эдвард, окажись он здесь. Впрочем, он и был, только частично. Смотреть на жалкие останки того единственного, кто на протяжении долгих лет неизменно выводил его из себя, раскрашивал серые будни аляпистыми пятнами, заставлял биться истрепанное сердце, Рой не мог. Но смотрел, потому что не смел отвернуться. Снова отвернуться от него. Как в прошлый раз, когда чудом распахнул глаза в морге, накрытый белой простыней, и решил не возвращаться сразу. У него были причины, несомненно, веские, но ни одна из них не стоила жизни. Его жизни, их обоих. За те полгода, что он провёл, буквально за шкирку выволакивая себя с того света, в доме мадам Кристмас, Эдвард был единственным поводом продолжать бороться, находить силы раз за разом. Даже при должном уходе и под неусыпным присмотром гениального хирурга Аместриса Рой умирал ещё трижды после побега из госпиталя. Ещё трижды его сердце останавливалось, но вновь начинало биться, лишь бы вернуться к тому, ради кого. Судьба распорядилась иначе. Им выпало просто поменяться местами. Со времён Ишварской резни он ненавидел хоронить своих людей. Винил себя за то, что не сумел спасти больше, за то, что с годами забывались их имена и лица. Но одного Рой точно не желал видеть в стиравшемся списке. Однако теперь оно туда попало. И уже останется до последнего. – Пора идти, – произнес Маэс, хранивший уважительное молчание, чуть сильнее сжав плечо друга. – Да, – механически отозвался Рой и, развернувшись, зашагал прочь. Прочь от осколков надежды, прочь от лохмотьев собственной души, прочь от упрямой реальности, прочь от укоризненной тишины. Тяжело вздохнув, Маэс бросил прощальный взгляд на то, что осталось от Эдварда, и, отсалютовав ему в знак уважения раскрытой ладонью, побрёл за Роем. *** На улице шел дождь. Противный, мелкий, не лил даже толком – накрапывал. И эта морось, как ничто другое, идеально вписывалась в состояние всех, кто выбрался из подземелий Центрального Штаба. Каждый был по-своему потрепан и вымотан. Даже Фьюри, который ждал товарищей наверху, проверял частоту связи каждую минуту и кусал губы от волнения. Он же вызвал бригаду врачей из военного госпиталя, когда на поверхность буквально выволокли полубессознательную Ризу. Повязка, сделанная из остатков кителя, насквозь пропиталась кровью, и та продолжала бурым пятном расползаться по бедру. Следом высыпали подчиненные подполковника Хьюза, с наслаждением вдохнув полной грудью свежий воздух. Затем подоспели остальные: Фарман и Бреда о чем-то оживленно спорили, размахивая руками, а шедший рядом Хавок меланхолично курил в своей обычной манере. Последними появились Рой с Маэсом, молчаливые, хмурые. Фьюри заметил их издалека, но сперва не признал бывшего командира в штатском. Когда же сообразил, кто это, то со счастливой улыбкой подскочил к нему и едва не обнял, вовремя остановив неподобавший порыв. – С возвращением, полковник! – поприветствовал он Роя, вытянувшись по стойке "смирно" и вскинув ладонь к виску. – Вольно, сержант, – легко улыбнулся тот, приятельски тронув подчиненного за плечо. – Спасибо за помощь, подполковник Хьюз, – добавил Фьюри, обернувшись ко второму офицеру. – Молодец, что использовал нашу с Роем частоту, – похвалил находчивого связиста Маэс. – А где же майор Элрик? – растерянно спросил он, заглянув за спины собеседников. Из подземелий больше никто не выходил. – Займитесь чем-нибудь полезным, вместо пустой болтовни, сержант, – неожиданно холодно приказал Рой, и Фьюри, подняв на него взгляд, побоялся спорить. – Извините, – буркнул он себе под нос и спешно ретировался к товарищам. – Некоторых даже смерть не исправит, – сказал негромко, когда подошел к Хавоку. – И не говори, дружище, – усмехнулся тот, глядя куда-то в сторону ото всех, задумчиво покусывая фильтр тлевшей во рту сигареты. Его, как и остальных, что-то грызло изнутри, но все поголовно молчали. Даже обычно излишне болтливый Хавок отвечал коротко, скупо, без охоты. Однако, когда мимо прошел Рой, он обронил тихо. – Простите. – Что? – растерянно переспросил тот, остановившись, не уверенный, что не ослышался. – Простите, говорю, – повторил Хавок громче, и остальные замолчали, обернувшись в их сторону. – Не уберегли мы шефа. – Он поднял лицо к небу и затянулся на глубоком вдохе. Сигарета в его губах дрогнула, по щеке скатилась крошечная капля. – Чертов дождь, – добавил, прикрыв глаза, а затем отвернулся, чтобы уйти, но так и не ушел. Стиснув зубы, Рой промолчал, продолжив прерванный внезапной репликой путь. Он сам хотел бы извиниться перед ним, перед всеми. Перед всей своей командой, которую подвел. Но слова не шли на язык, встав комом в горле. А тот, кому, действительно, стоило их сказать, уже не нуждался в пустых сожалениях. – Лейтенант, – позвал Рой, когда подошел к машине "Скорой помощи", где Ризе перебинтовывали ногу, чтобы довезти до госпиталя. Она подняла на него блеклые глаза и неожиданно усмехнулась, вновь опустив их. – Он был отличным командиром, – сказала хрипло, уставившись на собственные руки, будто видела впервые. – Даже позаботился о том, чтобы мы все успели прийти в себя после сегодняшнего перед тем, как вернуться на службу: дал нам отгул почти на неделю. – Ладонь сжалась в кулак, который в следующую секунду с грохотом впечатался в стенку кузова машины. – Он знал, что так будет, знал, что мы все останемся целы. Для того и послал нас к другому входу в подземелья. И защищал Бреду – на нем только синяки да царапины. – Он всегда заботился о других больше, чем о себе, – отозвался Рой, отвернувшись в сторону от собеседницы, когда запоздало осознал, что повторил некогда услышанные от Альфонса слова. – Даже о Вас, полковник, – ровно произнесла Риза, положив руку обратно на колено. – Интересно, как Вы будете без него? – спросила отстраненно и без особого интереса, потому что отлично знала ответ. – А как он смог без меня? – вдруг задал встречный вопрос Рой, мимолетно удивившись сам себе. – Никак, – пожала плечами Риза. – Он отказывался хоронить Вас до последнего, держал Ваш плащ на спинке стула в кабинете, где тот и висел. Это был его способ держаться. И он держался за Вас. – Тяжело держаться за призрак, – философски протянул Рой, спрятав руки в карманы темных брюк под пиджаком. – Тяжело, – согласилась Риза, прислонившись спиной к надежно закрепленной каталке. – Зато он научился жить заново. – Жить ли? – фыркнул Рой в пустоту, опустив голову и прикрыв глаза. В свое время, после Ишвара, он тоже думал, что научился жить заново. Но только с появлением в этой жалкой пародии на жизнь Эдварда осознал, насколько ошибался. Насколько серыми были дни. Насколько серым было монотонное существование. Насколько серым и поверхностным был сам. А один мальчишка сумел привнести во все это ярких красок. Алым всполохом то и дело носился по Штабу, смеялся искренне, по-настоящему. И ругался постоянно от души, не щадив посторонних ушей. – Двигайся, ублюдок, твою мать! Вот именно так, громко, на выдохе, с едва уловимой ноткой рычания в ломавшемся с возрастом голосе. "Стоп". Ругань на фоне не прекращалась, хоть порой и становилась тише ненадолго. Рой резко развернулся, как и прочие собравшиеся, остолбенев от представившегося зрелища. Из подземелий вышел Эдвард, растрепанный и злой. Половину лица залила кровь, возле виска явно не хватало куска кожи, и оголившееся мясо влажно блестело в свете уличных фонарей. Из одежды на нем остались только штаны галифе, порванные в нескольких местах, и тяжелые сапоги. В левой руке он нес сломанный протез, которым грубо подгонял незнакомого человека в военной форме. Тот шел неохотно, постоянно оглядывался назад, будто искал пути отступления. Вид у него тоже был весьма помятый, а на лице и вовсе красовался четкий след от жесткого протектора армейской обуви. Чуть поодаль, спрятавшись за спинами двоих военных, нерешительно ступала химера, испуганно смотря на людей вокруг. – Всем убрать оружие! – спохватился Эдвард, помахав в воздухе стальной рукой. – Не стрелять! – И снова от души зарядил сопровождаемому протезом по затылку. – А ты не тормози и греби ластами активнее, дерьма кусок! – Шеф? – первым отошел от шока Хавок, который раз за один безумный день выронив сигарету изо рта. – Привет, лейтенант! – отозвался Эдвард с улыбкой, быстро осмотревшись. – Все живы? – Да, сэр, – ответил за товарища Бреда, сделав шаг вперед и по форме поприветствовав командира. – Отлично! Вы просто молодцы! Подполковник Хьюз! – окликнул он Маэса, который скептически протирал очки полой кителя неподалеку. Тот неторопливо водрузил их обратно на нос, убедился, что перед ним не галлюцинация, и тепло улыбнулся. – Заберите это убожество к себе, пожалуйста, – добавил Эдвард, еще раз приложив конвоируемого стальной рукой по затылку. – Он обвинен в незаконных экспериментах над людьми, сокрытии факта смерти полковника Лэшера, подлоге документов и так далее. Полный список передам Вам лично завтра утром. – Хорошо, майор, считайте, что он в надежных руках, – приятельски подмигнул ему Маэс, дав знак своим людям заковать преступника в наручники и доставить в следственный изолятор усиленного наблюдения. – Так и считаю, подполковник, – весело откликнулся Эдвард, забросив бесполезную теперь автоброню на плечо. – Иначе не просил бы Вас об этом. – Майор, можно Вас на секунду? – раздался над ухом ровный голос Фармана, и юный начальник обернулся к подчиненному. – Что такое?.. – спросил было он, но оказался зажат в крепких объятиях друзей. Они словно пытались задушить его, передавая из рук в руки, как трофей. Говорили наперебой, как испугались, что потеряли второго замечательного командира, как рады снова видеть его. Эдвард, поначалу растерявшийся, светло рассмеялся, приобнял Бреду, потрепал по волосам Фьюри, выбросил окурок Хавока, отвесив ему легкий подзатыльник, и похлопал по плечу Фармана. Рой, стоявший в стороне, беззвучно усмехнулся. Его возвращению они так не радовались. Возможно, он, и в самом деле, слишком сильно опоздал. Возможно, вовсе не стоило возвращаться. Эдвард занял важное место не только в его сердце, но и в сердцах остальных. Практически сам стал сердцем их команды. Таким небольшим, прытким, непоседливым сердцем, без которого мир грозился вновь окраситься в черно-белый. Задумавшись, Рой не заметил, когда начал улыбаться, тепло и открыто. Риза поблизости понимающе хмыкнула, но она видела и не такое за долгие годы службы бок о бок. Остальные же смотрели только на Эдварда. Словно на солнце, взошедшее среди ночи. И тогда в мыслях наконец нашелся ответ на собственный недавний риторический вопрос: "Да, он научился жить заново". *** – Лейтенант, – с улыбкой поздоровался Эдвард, когда добрался до машины "Скорой". – Майор, – кивнула ему Риза, улыбнувшись в ответ. – Рада, что Вы живы. – Взаимно, – усмехнулся он, забросив стальную руку в кузов, чтобы не мешала. Взял бутылку воды, открутил зубами крышку и, сделав несколько глубоких глотков, вылил остатки себе на голову, где к открытой ране прилипли волосы. Тихо зашипел от боли, поставил на место пустую тару, медленно зачесал пряди назад. – Вы не могли бы заплести мне заново косу? – попросил негромко, повернувшись спиной к собеседнице. – Конечно, – отозвалась та и, перехватив жесткие пряди, предельно аккуратно принялась за дело. – Знаете, лейтенант, – задумчиво начал Эдвард, покосившись на стоявшего рядом Роя. – После этой вылазки в подвалы я, кажется, совсем сошел с ума. – Почему? – удивленно спросила Риза, закрепив кончик светлых волос обрывком бинта, нашедшегося поблизости. – У меня бывало такое раньше, что я видел полковника, но только во сне, – признался он, присев рядом и чуть ссутулив плечи. – А теперь вот вроде не сплю, но все равно вижу. – Эдвард поднял глаза на Роя, мертвые, лишившиеся прежней задорной искорки. От этой пустоты взгляд его заметно потяжелел и стал на десятки лет старше. – Сгинь, а? – попросил без особой надежды, чуть наклонив голову к плечу. – Майор, – окликнула Риза, растерянно моргнув. – Но полковник, в самом деле, здесь. Он живой. – Да ладно? – с сомнением протянул Эдвард, вложив в два коротких слова столько сарказма, что хватило бы на целую роту. Задумчиво посмотрел на Роя, отметив жженый шрам у виска, белые полосы на шее, оставшиеся от швов, которые накладывали, чтобы закрыть рваную рану. А потом неожиданно пнул его протезом под колено, ни на грамм не изменившись в лице. Тот сдавленно охнул, инстинктивно поджав ногу и отступив на минимально безопасное расстояние. – Ух ты, а ведь, и правда, настоящий, – опешив, констатировал Эдвард, спрыгнув на мокрый от противной мороси асфальт. – Рад, что ты так быстро это понял, – издевательски фыркнул Рой, проследив, как узкая ладонь по-прежнему недоверчиво касалась его плеча, шеи, груди. Ненадолго замерла и опасливо тронула свежую рану на голове, с силой надавив. Эдвард снова зашипел от боли, зажмурив один глаз, вторым неотрывно следя за запоздало воскресшим призраком. Чересчур материальным, чтобы по-настоящему являться этим самым призраком. – Ну охренеть теперь, – выдал он с нервным смешком и встал к Рою спиной. – Вы все тоже его видите? – спросил для верности, окончательно растерявшись, когда люди согласно закивали. Задумчиво почесал затылок, замер ненадолго и наконец пожал плечами. – Отлично, – обронил сухо и вдруг, подпрыгнув, с разворота пнул Роя в грудь. Точно туда, где мерно стучало сердце. Он вложил в этот удар всю ту злость, обиду, боль и отчаяние, что копились внутри долгими одинокими месяцами. Приложил мощно, со всей дури, не пожалев ни амортизаторов собственной ноги, которые устало скрипнули, ни чужих ребер, которые легко могли треснуть по старым переломам. Когда Рой предсказуемо опрокинулся на спину, отлетев на добрых пару метров назад, и стал, хрипя, хватать воздух ртом, Эдвард подошел к нему и медленно опустился на корточки возле широких плеч. Посмотрел пытливо, изучающе, придавив сверху ладонью, чтобы не позволить встать. – Не спеши, полковник, – ледяным тоном, пробирающим до костей, произнес он, – прислушайся. Чувствуешь? Как от резонанса после удара остановилось сердце? А ты вроде все равно живой, пытаешься дышать, глотаешь воздух, как рыба на берегу, а толку нет. – Эдвард внимательно заглянул в широко распахнутые темные глаза, глубоко, в самую душу, и не без мстительного удовлетворения заметил, как Рой замер под давлением его слов. – Чувствуешь? Как пусто внутри, когда оттуда все вышибло? – И, не дождавшись ответа, с размаху уронил кулак точно на место недавнего пинка. Тут же последовал глубокий вдох и рваный кашель. Эдвард зло ухмыльнулся, подтянув слушателя ближе к себе за ворот рубашки, и прошипел в побледневшее от асфиксии лицо. – Вот так я живу уже полгода. Добро пожаловать в мой Ад. – После чего с силой отбросил Роя обратно на асфальт, скривившись от отвращения, и резко поднялся на ноги, зашагав прочь. Химера, стоявшая на приличном расстоянии от людей, в два прыжка нагнала его и неторопливо пошла рядом, изредка испуганно оборачиваясь. – Эй, приятель, ты жив? – первым подоспел Маэс, едва оправившийся от охватившего всех жуткого оцепенения. Подошел к другу и присел на одно колено подле него, осмотрев на видимые повреждения. – Не уверен, – слабо отозвался тот, сморгнув слезы, выступившие от резкой боли за грудиной, которая, к тому же, отдавалась эхом в левую лопатку. Заторможенно он сообразил, что Эдвард только что двумя точными ударами остановил и вновь запустил его сердце, а теперь оно возмущенно кололо изнутри. Рой отлично помнил это ощущение, которое теперь испытал в пятый раз. Будто под ребрами включился мощный насос, куда затягивало все, находившееся поблизости. Воздух не проталкивался дальше рта, проглотить его было невозможно, нечем и не за чем. И только мозг цеплялся за реальность, заставлял бороться, дышать, жить, в конце концов. Одно Рой знал наверняка: если этот момент длился слишком долго – человек неизбежно умирал. Горько усмехнувшись сравнению, он произнес, смежив веки. – Зато уверен в другом: я, действительно, опоздал.