Калейдоскоп иллюзий

Эдвард сидел дома на диване и гипнотизировал телефонный аппарат, стоявший на тумбочке рядом. Следовало поднять трубку и набрать хорошо знакомый номер, но что-то мешало. Рука отказывалась тянуться в нужную сторону и нажимать кнопки. У его ног свернулась химера и негромко сопела мокрым носом. Ее длинный мохнатый хвост касался босой ступни, согревая. А вокруг клубилась надоевшая тишина. – Автопротезы Рокбелл, – сонно откликнулись на том конце провода, когда Эдвард все же решился позвонить. – Привет, Уинри, – натянуто улыбнулся он, почувствовав, как по спине пробежал холодок. – Прости, что разбудил, но это срочно. – Эд? – растерянно переспросила собеседница, проснувшись окончательно. – Как ты? Как твоя голова? Твоя память вернулась? – В ее голосе слышалось неподдельное беспокойство, вперемешку с надеждой. – Эээ... – Эдвард откровенно опешил от подобного напора и в первую секунду даже растерялся. Зато предположение о том, что Альфонс вернулся в родные пенаты, не оправдалось. Иначе Уинри не задавала бы подобных вопросов. – Вообще-то еще полгода назад... – Эдвард, черт тебя возьми, Элрик, – запальчиво начала она, – и почему же тогда ты соизволил позвонить мне только сейчас?! – Уинри, стоп! – в свою очередь, повысил голос Эдвард, чтобы пресечь предсказуемо начавшийся скандал. – У меня были на то причины! И прекрати, в конце концов, каждый раз так реагировать на мои звонки: я уже давно не ребенок, чтобы перед всеми отчитываться! – Эд... – Прости, – поспешно добавил он, потерев пальцами переносицу. – У меня сейчас просто небольшие проблемы. – То есть, ты впервые позвонил, чтобы просто поговорить? – Нет, мне срочно нужна новая рука, желательно, в ближайшие пару дней. Приехать не могу, так что жду тебя здесь завтра. – Ты хоть представляешь, о чем просишь? Мне же придется всю ночь не спать. – Ничего, потом отоспишься у меня, пока я буду на работе. Главное, приезжай скорее. – А со старой твоей рукой что? Может, ее можно починить? – Ее съели, Уинри, такое не починишь. – Что с ней сделали?.. – Съели. Химеры. – Господи, Эдвард, ты в порядке вообще? – Приезжай, сама все увидишь. – Я с тебя три шкуры спущу! – Желательно, в денежном эквиваленте, а то шкуру и так уже подпортили. – Буду к обеду. Встретишь? – Попрошу Фармана. До встречи, Уинри. И спасибо. *** Кабинет был пуст. Когда Эдвард шагнул через порог, помещение встретило его теплой тишиной и всего одной стопкой не заполненных в последний раз документов. Улыбнувшись в никуда, он устроился за столом, привычно подхватил ручку и открыл первую папку с отчетом. Чтиво было весьма затянутым и муторным, но его это не пугало. За последнее время ему пришлось проглотить и не такое, просто для того, чтобы поставить подпись на финальном листе. Бросив быстрый взгляд на циферблат на стене напротив, Эдвард отвел себе на работу приблизительно полтора часа. Как раз до приезда Уинри. Фарман, разбуженный ранним звонком командира, уже ждал ее на вокзале. Туда же была отправлена служебная машина. Остальная его команда, потрепанная в ночной бойне, отдыхала по домам. Казалось, Эдвард позаботился обо всем, чтобы обеспечить себе полное спокойствие на нынешнее утро. Но забыл лишь об одном: уютный кабинет принадлежал ему не всегда. Когда дверь легко распахнулась без единого скрипа, он даже не поднял глаз. Риза всегда входила тихо и без стука. Однако, мысль о том, что она сейчас лежала в госпитале и попросту физически не могла явиться на службу, немного запоздала. Тогда Эдвард вопросительно покосился в сторону порога. – Не ожидал увидеть тебя за работой в столь ранний час, – в привычной полунасмешливой манере поздоровался Рой и прошел к дивану, сев. – Аналогично, – безэмоционально ответил Эдвард, вновь вернувшись к нудному отчету. – Можешь идти, я вполне справляюсь. – Может, ты забыл, но это все же мой кабинет, – услужливо напомнил Рой, забросив ногу на ногу и устроив одну руку на мягкой спинке, а вторую – на бедре. Он снова был одет в привычную военную форму, как и его собеседник. Им обоим выдали новый комплект взамен изорванного старого на складе за час до начала рабочего дня. Но там они как-то благополучно разминулись. И теперь Рой смотрел на своего подчиненного со странной смесью гордости и сожаления. Правый рукав его кителя, аккуратно застегнутого на все пуговицы, болтался тряпкой вдоль тела, являясь безмолвным подтверждением реальности прошлой безумной ночи. Он не смотрел на вернувшегося с того света начальника, погруженный в чтение. Однако умудрялся отвечать ему, не отрываясь от своего занятия. – Да, ты прав, забыл, – произнес негромко и ровно, перелистнув страницу. – Хотя, нет, – протянул задумчиво, облокотившись на стол и возведя взгляд к потолку. – Это, наверное, ты забыл, что умер полгода назад, и теперь кабинет принадлежит мне. – Быстрая ядовитая усмешка скользнула по его губам, когда Эдвард все же мимолетно посмотрел на Роя, прежде чем снова углубиться в работу. – Так что пошел вон, – закончил абсолютно безразлично, поставил подпись на бумаге, закрыл папку и отложил ее в сторону, взяв следующую. – А ты повзрослел, Стальной, – фыркнул Рой, и Эдвард неопределенно пожал плечами, промолчав. – И обнаглел. – Я обнаглел? – сдержанно вознегодовал тот, отвлекшись наконец от документов, и уставился на собеседника широко раскрытыми глазами. – Не тебе говорить о наглости, полковник. Ты исчез на проклятых полгода – ни слуху, ни духу. Мы все считали тебя мертвым, ребята плакали на твоих похоронах! А ты отдыхал себе и в ус не дул! – Он сделал небольшую паузу на длинный выдох, чтобы успокоиться, и продолжил уже вновь тихим и спокойным тоном. – Я, конечно, знал, что ты тот еще эгоист, но никогда не позволял себе даже мысли допустить, что настолько. Ладно, обо мне не подумал – я для тебя, как и ты для меня, всего лишь заноза в заднице. Но мог бы подумать о своих людях. Отдел собирались расформировывать и расформировали бы, не попадись я вовремя на глаза Бредли. Ребята были совершенно разбиты, и мне пришлось занять твое место, во всех смыслах. Заново сплачивать команду, выгребать их из апатии, каждого по-своему. И, при этом, еще заполнять чертовы бумаги, искать сбежавшего брата и пытаться оправдать его. Я уж молчу про наше с тобой расследование, которое тоже свалилось на мою голову. Как будто всего остального было недостаточно! – вспылив, Эдвард хлопнул ладонью по столу, выбросив ручку и вскочив на ноги. Стиснув зубы, он отвернулся и, обойдя стул, встал у окна, ухватившись пальцами за пустой рукав в районе локтя. – Риза переживала сильнее остальных. Ночевала на работе на долбанной раскладушке. Думала, что я не замечаю, а я видел. Она, как брошенная собака, караулила у порога, чтобы услышать, если ты вернешься. А тебя не было, полковник. Ты просто не представляешь, что творилось эти полгода с ними всеми. Они тебе этого, наверное, никогда не скажут, но ты ублюдочный, эгоистичный кусок дерьма. Тебя не было, когда они нуждались в тебе, а теперь ты им больше не нужен. Они привыкли. А ты стал бесполезной декорацией на спинке моего стула. Два месяца назад я выбросил твой плащ, когда в его присутствии здесь отпала необходимость – никто и не заметил. Два месяца, полковник: вот, на сколько ты опоздал. – Глубоко вздохнув, Эдвард сделал шаг назад и вновь оказался лицом к Рою. Тот сидел, ссутулившись, уперевшись локтями в широко расставленные колени и сцепив пальцы в белых перчатках. Голова была опущена, глаза скрывала челка. Он молчал, не находя слов для ответа. Смотреть на него в таком состоянии не хотелось. Эдвард никогда не любил потерянного и пришибленно безмолвного Роя. Всегда старался вывести хотя бы на скандал или как-то утешить. А сейчас стало просто противно. – Чего раскис? – все-таки спросил, почти с улыбкой, почти с искренней. Почти. – Хочешь обратно свое кресло? Забирай, оно твое. Правда, к сожалению, только кресло. Остальное, полковник, ты просрал. – А ты? – ожил вдруг Рой, подняв голову и встретившись взглядом с собеседником. – Что я? – саркастично дернул подбородком тот. – Я молодец. Не дал развалиться тому, что ты строил годами, за жалкие несколько месяцев. Поздравляю, полковник Мустанг, Вы воспитали себе отличного преемника. – Я не об этом, – горько усмехнулся Рой, не сменив позы. – Почему ты ничего не сказал о себе? Обвинил меня за всех остальных, а за себя – ни слова. – Зачем? – меланхолично ответил Эдвард, аккуратно прикрыв папку, над которой еще не начал толком работать. – Разве так не видно? У меня все чудесно. – И, подмигнув Рою, неспешно вышел за дверь, осторожно прикрыв ее за собой. Мягко щелкнул замок, а потом воцарилась тишина. *** Эдвард стоял, прислонившись спиной к двери и пустыми глазами смотрел в пространство. Он много раз представлял себе эту встречу, но совсем не так, как получалось наяву. Ему казалось, что станет легче, и сердце вернется на место. Впрочем, оно вроде бы и вернулось, но каким-то другим. Безразлично и тихо билось в груди, так осторожно и опасливо, словно боялось, что его вновь вырвут прочь и бросят на камни. Эдвард недоверчиво прижал ладонь к ребрам, внимательно прислушавшись к собственным ощущениям. Вроде живой, но пустота не исчезла полностью. Усмехнувшись, он отошел к большому столу, за которым работала обычно его команда. Сейчас тот пустовал – у ребят были заслуженные несколько дней отгула. В очередной раз решив, что поступил правильно, Эдвард краем глаза заметил приоткрытую дверь подсобной кухоньки, которую они все вместе обставили около четырех месяцев назад. Там всегда имелся стратегический запас еды на случай затянувшегося рабочего дня и годовая норма кофе. Сахар покупался сугубо для юного начальника, который никак не мог привыкнуть к мерзкому, чересчур горькому привкусу порошкообразной отравы. Улыбнувшись, он зашел внутрь, включил свет и поставил кипятиться чайник. Достал кружку, сперва одну, а после, подумав немного, вторую. Эдвард не собирался враждовать с Роем. Теперь, вывалив на него все, что накопилось, он почувствовал себя чуточку свободнее. Словно дышать стало легче, потому что гора ответственности за все и всех с грохотом рухнула с его плеч на другие, более привычные к подобному. Но, побывав на месте командира, столкнувшись с такими проблемами, о которых раньше и не подозревал, Эдвард не хотел усложнять Рою жизнь. Даже, наверное, наоборот, подумывал помочь. Ведь это, по сути, не являлось чем-то запредельным – поделить одни обязанности на двоих. К тому же, привычка засыпать и просыпаться на документах, выработанная за последние полгода, позволяла неплохо отвлечься от переживаний за младшего брата, которого теперь предстояло найти хотя бы из принципа. Когда закипел чайник, Эдвард уже все для себя решил. И, коротко обернувшись на дверь кабинета, с улыбкой заварил отвратительный кофе. *** Рой снова чувствовал себя так, будто ему дали под дых. Каждое слово Эдварда било по живому, как несколько часов назад пинало в грудь, и на каждый удар сердце порывалось остановиться. Но не могло этого сделать: ведь главная причина продолжать метаться под ребрами стояла рядом и говорила. Он даже не обвинял – не видел смысла. Просто констатировал факты, рассказывал о произошедшем, словно зачитывал сводки новостей. Или приговор. Сухо, сдержанно, отрешенно. Рой слушал. Слушал молча, не перебивая, и осознавал, насколько провинился перед всеми. Извинения, пусть и самые искренние, уже не могли ничего изменить. Это был его равноценный обмен. Достойная плата за спокойное выздоровление и решение важных проблем. Он успел распутать клубок собственных, найти способ удержаться в Централе, помочь Альфонсу и сделать ещё очень многое. Только не предусмотрел, что и цена окажется очень высока. Пусть и с опозданием, но ему пришлось ответить за собственный эгоизм. Здесь Эдвард был абсолютно прав. Как и Риза, когда отвесила ему хлесткую пощечину. "Что ж, на войне, как на войне", – решил Рой, проведя ладонями по лицу, чтобы перестать расклеиваться и взять себя в руки. В первую очередь, он являлся солдатом, привыкшим к неминуемым потерям. Правда, терять настолько близких людей было в разы тяжелее. – Будешь кофе? – спросил вдруг Эдвард, заглянув в приоткрывшуюся дверь. – Что? – растерянно переспросил Рой, глупо моргнув, чем вызвал у собеседника беззлобную усмешку. – Ну и рожа у тебя, полковник, – сказал он между делом и повторил предыдущую фразу. – Кофе, спрашиваю, будешь? – Да, – осторожно ответил тот, все еще не до конца поняв, что именно от него хотели. – Ну тогда хватит там сидеть! Поднимай свой зад и иди помоги мне! – Зачем? – По-моему, кто-то воскрес не весь. Мозг точно до сих пор в коме, видимо, – задумчиво выдал Эдвард и коротко рассмеялся. – У меня сейчас всего одна рука, забыл? А кружки две. Так что, если все-таки хочешь кофе, то возьми и принеси его сам, а я тебе дверь открою. Еще идиотские вопросы будут? – Как же ты без меня справлялся? – в тон собеседнику отозвался Рой, поднявшись с дивана и направившись к выходу из кабинета. – Запросто: Риза приносила мне кофе каждое утро, пока я досыпал на документах, – улыбнулся Эдвард, обернувшись через плечо. – Весь в меня пошел, – насмешливо гордо вздернул подбородок Рой, получив слабый возмущенный тычок под ребра. – Даже не надейся! – фыркнул тот, и оба запоздало рассмеялись. Но легче не стало. Атмосфера между ними по-прежнему была напряженной, несмотря на наладившееся самую малость общение. Они слишком сильно изменились за минувшие полгода, чтобы хотя бы попытаться поверить пустым словам с наигранными интонациями. Слишком мало доверия – слишком много фальши.