Серебро

- М-м, - Нария с сомнением оглядела небольшую неуютную комнату, больше похожую на зал военных советов, чем на жилое помещение. Обстановка оставляла желать лучшего: стол, два кресла, целая гора пустых бутылок из-под спиртного. Светильники на стенах и потертый ковер на полу. И никакого намека на кровать. А ведь парню, судя по его состоянию, просто необходим отдых в горизонтальном положении. Но, похоже, самого его отсутствие каких-либо удобств в своей комнате совершенно не смущало. Повернувшись к кошке, Диландау холодно кивнул головой, что должно было означать, что ей благодарны, но в ее услугах больше не нуждаются. Нария, уже ожидавшая чего-то подобного, молча поклонилась в ответ, как того требовал устав, и взялась уже за дверную ручку, как вдруг остановилась, услышав его усталый и безжизненный голос: - Эй, ты, Серебро! Ты, это, не выпьешь со мной? Кошка медленно повернулась, словно раздумывая над предложением, и покачала головой: - Спасибо, что-то не хочется. Да и тебе, кажется, уже хватит. Или ты решил таким образом свести счеты с жизнью? - она хотела, чтобы это прозвучало как можно более спокойно и бесстрастно, но все же ее слова были восприняты, как какой-то дерзкий вызов. - Свести счеты с жизнью? - повторил мальчик, с интересом глядя на девушку. - А что, это даже интересно, но… Знаешь, просто я никогда над этим не задумывался. А ведь это так просто: раз - и нет больше никаких мучений, боли, безысходности. Нет больше ощущения ненужности никому, одиночества. Так просто! Но сейчас я не могу, не могу позволить этого себе. Видишь ли, это было бы непростительной слабостью с моей стороны. - О чем ты говоришь? - изумилась кошка. Перед ней сейчас сидел паренек, почти совсем ребенок, мертвецки пьяный, и сетовал о невозможности суицида. Абсурд! Да еще называл свое желание слабостью. - Все просто! - казалось, он понял ее замешательство: - Гораздо проще, чем ты думаешь. Я - боевой командир, хотя, чего греха таить, частенько не подчинялся приказам свыше, переиначивая их так, как мне было удобнее. А значит, как бы мне не было фигово, в первую очередь я должен был всегда помнить не о себе и своих проблемах, а о своей миссии в этой войне и о своих подчиненных. Потому раньше я как-то и не задумывался над этим. Да и теперь не могу: у меня еще осталось одно невыполненное дело. Только после того, как я с ним покончу. - А что это за дело? - конечно, не в характере Нарии было лезть не в свои дела, но, почему-то, сейчас ее заинтересовал этот мальчик. Она понимала его боль и искренне сочувствовала ему: оба они - жертвы этой дурацкой войны, песчинки среди сотен таких же поломанных судеб. И ей хотелось помочь ему, пусть не делом. Дать хотя бы выговориться. По себе она знала, что после того, как поделишься своей болью с кем-то еще, становится легче. И раньше ей было, с кем делиться. У этого же мальчишки никого не было. К тому же сейчас он не в самом лучшем состоянии. Совсем, как она после недавней ссоры с… Нария вдруг с изумлением поняла, что глухая ноющая боль в груди, возникшая во время выяснения отношений с Эрией, и терзавшая ее все это время, куда-то незаметно ушла. Прислушавшись к себе, девушка поняла, что боль все еще здесь, словно затаилась, но стала намного меньше! И... -…Ты меня не слушаешь? Э-эй, Серебро! У тебя такой странный вид. Что-то не так? - юноша осторожно дотронулся до ее руки. Это было так неожиданно, что кошка вздрогнула и, ощерившись, отбросила его руку. Инстинктивно. И тут же поняла, что прослушала суть его проблемы, отвлекаясь на свои собственные переживания. Мало того, она настолько ушла в себя, что не сразу опомнилась и чуть не ударила его. Чувствуя, что краснеет, Нария поспешила неловко извиниться: - Я задумалась. Прости! Я веду себя отвратительно, и ты прав: я, э-э, прослушала. А в чем дело? Мальчик с минуту ошарашено смотрел на нее, а затем вдруг рассмеялся каким-то горьким, безрадостным смехом: - Ничего-ничего! Хм-м. Похоже, что тебе тоже не очень-то весело, да? Девушка просто кивнула: объяснять ему что-то не хотелось. И так ему своих проблем хватает, а тут еще она. Поэтому кошка снова поинтересовалась: - Ты говорил, что тебе сейчас нельзя умирать. Почему? - Я должен отомстить одному человеку, - ответ прозвучал просто и как-то бездушно. Механически, мертвым голосом. Как констатация непреложной истины. Как всемирно известный закон. Почему-то Нария этому не удивилась, и даже догадалась, о ком идет речь. Не мудрено: они ведь во многом похожи и ее в течение многих лет преследовали те же мысли и желания. - Тому, кто убил твоих солдат, да? - Да!- в его глазах зажегся какой-то фанатический огонек, но тут же потух. Он медленно опустился в кресло и протянул руку к стоящей на столе полупустой бутыли, но на секунду замер, словно раздумывая. - Я, честно говоря, выпил бы еще. Ты точно не хочешь со мной выпить? - Диландау смотрел на кошку каким-то пустым невидящим взглядом. Похоже, сейчас ему было уже все равно. Нария покачала головой: ничем помочь она, как видно, уже не сможет. Пить ей тоже не хотелось, было не по себе от всего этого. Вдруг юноша тихо прошептал, словно ни к кому не обращаясь: - Мне сейчас так страшно. Я боюсь, - он поднял на нее свои гранатово-алые прояснившиеся глаза и умоляющим тоном добавил: - Ты только никуда не уходи, ладно? Я… я, может, с ума схожу, но страшно мне одному. А с тобой спокойнее. Можешь не пить, если не хочешь, только… только не бросай меня одного, ладно? Девушка облизнула пересохшие губы и молча кивнула. Ей не нравился его приступ паранойи, но она вполне понимала его причины. К тому же, она и сама не хотела сейчас никуда идти. Как бы то там ни было, но получилось так, что не только Диландау нуждался сейчас в чьем-то сочувствии и обществе, но и она сама не могла остаться сегодня одна. Нария устроилась в соседнем кресле, и некоторое время они просто сидели молча, уставившись в пространство и думая каждый о своем. Молчание немного затянулось и кошка уже начала было подумывать о том, на какую тему было бы безопаснее всего побеседовать, как вдруг Диландау неожиданно обратился к ней: - Ну, обо мне-то ты теперь почти все знаешь, хотя не люблю я о себе рассказывать. Да и не стал бы этого делать никогда, при иных обстоятельствах. А вот ты сама? Расскажи мне о себе, Серебро? Если можно. Я не настаиваю. Просто, мне очень интересно. Кошка вздохнула, собираясь с мыслями. Странный день. Странная просьба. Обычно никто и никогда не спрашивал у нее про ее прежнюю жизнь. Да и чаще всего они с сестрой вели себя так, что всем без исключения сразу становилось понятно, что эта тема запретная. Но почему-то именно сейчас ей вдруг захотелось выговориться, выплеснуть всю носимую годами в себе боль, очиститься от этого нелегкого груза. Тем более, острую потребность в этом она испытывала с самого момента ссоры с сестрой, той единственной, кому она доверяла свои тайны и помыслы. Эрия предала ее. Фолкен предал ее. Он ведь знал, догадывался, что она к нему испытывает, но… Он выбрал для этого эксперимента ее сестру. Эрия всегда была более удачлива, и жребий она тоже сумела вытянуть. Эрия. Золотая… Для Нарии она всегда была маленькой сестренкой, которую нужно охранять и беречь. Любимой сестренкой. Но сейчас, сегодня Нария чувствовала себя так, словно пригрела на своей груди змею. Пытаясь вспомнить подробности всей своей жизни, она вдруг с ужасом поняла, что ее обожаемая, вечно балуемая и опекаемая ею сестра всегда получала то, чего хочет. У нее было просто-таки врожденное везение, обаяние и талант добиваться желаемого. Не считаясь с мнениями и чаяниями других. Эрия очень хорошо знала, кого любит ее сестра-близнец, но Эрия всегда хотела быть рядом с Фолкеном, и вот добилась-таки своего, несмотря на то, что эта ее победа больно ранила ее сестру. А Нария, как всегда, осталась ни с чем. И вот сейчас она сидела в неуютной комнате, рядом с таким же побитым жизнью несчастным, никому не нужным созданием, испытывая к нему невесть откуда взявшиеся в ее опустошенной, почти умершей после этого предательства душе жалость и сочувствие. Почти забыв о своем собственном горе. И даже, как это ни странно, готовая рассказать ему все о своей бесхитростной жизни, с самого момента своего рождения. Кошка криво усмехнулась: ну, надо же, парадокс! Затем глубоко вздохнула и начала: - Как я тебеуже говорила, зовут меня Нария. Нарбалэ. Серебро… …Рассказывать Нария умела. Долго и увлекательно. Она и сама не подозревала о своем таланте рассказчика. Альбатоу сидел и внимательно слушал ее, весь подавшись вперед, широко открыв свои глаза, и не сводя с нее завороженного взора. Временами он что-то заинтересованно переспрашивал, временами задумчиво кусал пальчик в бронированной перчатке. Он искренне возмутился, когда Нария рассказала ему про то, какую бойню устроили в ее поселке и как погибли ее родители. - Такое могли сделать только звери! - тихим и твердым голосом произнес он. - Я не могу оправдать их действий. Потому что и сам не лучше их, но, знаешь, Серебро, я ведь всего лишь - грубый солдат, и убивал только врагов Империи и только в военное время, а эти скоты, только потому, что вы, э-э, нелюди! М-м… Не все люди такие, как ты думаешь. Не все люди - твои враги и предатели. Хотя, сам я таких очень редко встречал, но поверь мне! Нария мрачно закусила губу: для нее привычнее и удобнее было думать, что весь мир враждебен, и вокруг - только бездушные монстры. Но спорить она не стала. Только продолжила рассказ, чувствуя, что ей постепенно на душе становится все легче и спокойнее. "Странно, выходит, и мне нужно было выговориться!"- подумала девушка, потихоньку успокаиваясь и забывая свои проблемы. Когда рассказ дошел до ее жизни на Вионе, она деликатно постаралась избегать темы взаимоотношений с Главным Стратегом, но тут вдруг поняла, что и скрывать-то нечего. Так как ничего и не было. Были ее обожающие взгляды, повиновение приказам, готовность с радостью ринуться в бой, ночные мечтания перед сном, короткие взгляды украдкой и ВСЕ. Больше ничего. НИЧЕГО НЕ БЫЛО, как это обидно не звучит. Была любовь, но безответная. Лишь с ее стороны. Он же ни жестом, ни взглядом не показал ей, что она - та его единственная. Только чисто дружеская поддержка и обращение, как к равной, но не любимой. С досадой хмыкнув, пораженная в самое сердце своим нечаянным открытием, Нария замолчала и с пару минут сидела, приходя в себя от таких мыслей. Потом вдруг, спохватившись, повернулась к Диландау, запоздало жалея, что опять отвлеклась, и обнаружила, что мальчик крепко спит, сидя в кресле. Голова его опустилась на грудь, густые черные ресницы были плотно закрыты. Личико мальчика было просветленным и спокойным. И необыкновенно красивым. Он спал здоровым сном сильно усталого человека, и Нария невольно улыбнулась: пусть хоть так, но ей удалось на время отвлечь его от мрачных мыслей и избавить от страданий. Завтра его "призраки" снова вернутся, но, по крайней мере , сейчас он счастлив. А значит, свою миссию на сегодня она выполнила. Девушка хотела встать и уйти, но передумала. Снова перед глазами встало его искаженное душевными страданиями лицо. "Не уходи, ладно? Мне… просто страшно." Нет, она не уйдет. Как верный пес, будет охранять покой и сон этого сломленного войной ребенка и, в случае необходимости, поможет, прогонит его боль прочь. Потому что она НУЖНА ему. Хуже только то, что ее боль некому прогнать. Теперь. Хрустальные мечты о любви разбиты и втоптаны в грязь дорогим ей человеком. Получилось так, что двое самых близких ей существ предали ее, получилось, что она никому не нужна. Получилось так, что на ее чувство не ответили. Но она же еще молода. И кто сказал, что она никогда никого не сможет полюбить? "Не все люди плохие, Серебро!.." Правильно! Она сможет забыть свою боль, она почти забыла ее, доверившись, открыв свою душу этому ребенку. Она нужна! Она больше не одна! И она обязательно исцелится и полюбит вновь… Кошка грустно улыбнулась, вслушиваясь в тихий сонный шепот драконоборца: -Серебро, не уходи… пожалуйста!