Когда свет погаснет, ты увидишь меня

       Насколько приятно, по шкале от одного до десяти, просыпаться в субботу утром неизвестно во сколько утра от того, что пришёл курьер с доставкой интернет-заказа? Хуа Чэн скажет: минус тринадцать.        С раскалывающейся головой разлепив глаза, Хуа Чэн сдвинул балдахин, чтобы посмотреть в лицо тому, у кого хватило ума разбудить его в несусветную рань в выходной. На его удивление, перед ним стоял маленький человечек с большими глазами, морщинистым телом и длиннющим носом, кончик которого был похож на перьевую ручку. Одним словом: домовик.        — Попрошу мистера Хуа Чэна поставить подпись здесь, — произнёс высокий голос, протягивая в заспанное лицо дощечку с товарным чеком.        А ручку не протянул. Чем ставить подпись? У Хуа Чэна тоже не было ручки, он вообще пришёл в школу в своей единственной одежде и ничегошеньки с собой не принёс.        — Подпись надо поставить волшебной палочкой, — дружелюбно подсказал ему домовик.        Как будто это облегчало ему работу. Где он оставил вчера палочку? Принёс ли вообще её из кабинета директора? Проверив под подушкой, он потянулся к сложенной на прикроватной тумбочке одежде. Не найдя палочку, Хуа Чэн закинул руку под кровать, пытаясь нащупать длинную тонкую деревяшку. И, казалось бы, всё это ради того, чтобы никто из окружающих, — в данном случае домовик, — не узнал, что ему для колдовства никакие палочки не нужны.        Свесившись с кровати вниз головой, Хуа Чэн не рассчитал, что с утра у него будет кружиться голова, поэтому, потеряв равновесие, он упал. Зато сразу увидел палочку, закатившуюся к дальней ножке кровати.        Обзор на происходящее Се Ляню перекрыли занавески на кровати соседа. Хуа Чэн был рад, что Се Лянь не видел, как он, заспанный и растрепанный, по-глупому запутался в одеяле и позорно упал на пол.        Получив свою подпись, домовик щелкнул пальцем, тем самым позволил горе заказанных вещей появиться в комнате.        Разрешив в Хогвартсе пользоваться телефонами и интернетом, Гу Юнь также заключил юридический договор о доставке с известным маркетплейсом. Грузовик с заказами учеников и учителей приезжал два раза в неделю: в среду и в субботу, в одиннадцать часов утра. Домовики трудолюбиво разбирали заказы и разносили по комнатам.        Когда заказ Хуа Чэна появился в комнате, Се Лянь очень удивился его габаритам.        Се Лянь не любил относиться к людям предвзято, но считал, что достаточно неплохо умеет разбираться в людях. А Хуа Чэн... В общем, он не производил впечатление ребёнка из семьи с достатком. И дело было даже не в видавших виды дырявых штанах и до того въевшейся грязи на белой подошве кед, что не отстирывается ничем, а в том, что у Хуа Чэна не было с собой никаких вещей. Вообще.        Многие считали учёбу в Хогвартсе дорогим удовольствием, тем не менее школа выделяла гранты для детей из малоимущих и многодетных семей. Дети маглов и ребята из детских домов, если обладали способностью к магии, могли получить приглашение в Хогвартс, и никто бы их не выгнал за неуплату годового взноса.        Даже если у тебя вообще ничего нет, кроме способности колдовать, домовики в школе с удовольствием принесут тебе пижаму, старенькую школьную форму, постельное бельё, полотенца, все необходимые средства для личной гигиены, вплоть до зубной щетки. Полный такой набор получил и Хуа Чэн — он ожидал его в ванной комнате.        Увидев вчера всё это и самого Хуа Чэна, Се Лянь решил было, что его сосед как раз из таких ребят на пособии. Не вписывалось в эту картину только одно — абсолютно новый смартфон в его руках. Эта модель вышла в продажу всего пару месяцев назад. У Се Ляня был телефон прошлой модели и он всё ещё считался крутым и дорогим. Сколько стоил телефон Хуа Чэна — можно только загуглить и удивляться количеству нулей.        А сегодня утром сосед получил огромную доставку с кучей вещей. Не заметив Се Ляня, тихо сидящего за рабочим столом, Хуа Чэн начал разбирать свои покупки, проигнорировав утренний туалет.        Ещё до того, как Хуа Чэн открыл коробку, перевязанную огромным изумрудным бантом, Се Лянь знал, что там новенькая школьная форма от известного производителя. Хуа Чэн сразу взял в руки поздравительную открытку, на которой было написано «Поздравляем с поступлением на Слизерин!». На Се Ляня нахлынула ностальгия — когда-то на первом курсе он получил точно такую же коробку с формой, заказанную родителями.        По очереди в руках Хуа Чэна оказывались зауженные черные штаны, классического кроя, черный жилет, две белые рубашки — с коротким и длинным рукавом, изумрудный галстук и, конечно же, черная мантия с изумрудным воротником в тон галстуку. Стандартная школьная форма. При желании можно было купить черный галстук и изумрудный жилет, есть ещё у них красивые двухсторонние мантии — с одной стороны черные, а с другой цвета факультета. У Се Ляня были такие дополнительные предметы одежды. О, а ещё форменные шорты на весну!        — И почему зелёный... — пробубнил Хуа Чэн сам себе.        — В нашей форме подобран очень красивый оттенок под номером 006666. Доброе утро, кстати.        Услышав голос Се Ляня, у Хуа Чэна волосы на руках встали дыбом. Он не умылся, не причесался, стоял посреди комнаты в одних поношенных пижамных штанах. Не совсем в таком виде он хотел предстать перед этим интеллигентным и заботливым юношей. На это утро с него было достаточно позора.        — Доброе... Красивый цвет, да, но совсем не мой. Предпочитаю что-то красное.        Как гордого представителя своего факультета, Се Ляня это немного задело. Слизерин выпускал выдающихся учеников, многие из которых достигали небывалых высот в выбранной карьере. Люди в обществе относятся с большим уважением к тем, кто когда-то в школе носили зелёный галстук. Впрочем, эти слова не были поводом разочаровываться в новом однокурснике.        — Если тебе нравится красный, ты мог попросить Шляпу отправить тебя на Гриффиндор. Она иногда слушает пожелания.        — Я сказал ей: «Хочу за красный стол.», — ответил Хуа Чэн, открывая следующую коробку. — Но она рассмеялась и сказала, что мне там делать нечего.        Во второй коробке оказались чёрные берцы на огромной подошве. Глянцевая черная кожа была изумительно гладкой, а длинные шнурки были туго завязаны в нерукотворный узел. У Хуа Чэна от восторга аж глаза заблестели, так сильно хотелось их надеть, но для начала нужны были носки.        Носки. Их он тоже заказывал, и они должны были быть где-то среди всех этих коробок и пакетов. Пришлось открывать их все. Чёрные джинсы, пара красных футболок и черных водолазок, черная кожаная куртка — в общем, полный набор повседневной одежды. Носки в итоге нашлись вместе с нижним бельем и полотенцами. Забрав часть из этого и пакет, полный баночек, пузырьков и бутылочек с гигиеническими принадлежностями, Хуа Чэн скрылся в ванной.        Подсознательно Се Лянь надеялся, что личные вещи Хуа Чэна сейчас где-то на середине своего пути в доставке или, например, были потеряны в аэропорту, поэтому их пока не было. Но раз Хуа Чэн заказал из интернета буквально весь гардероб с нуля, значит... У него действительно не было никаких личных вещей. Даже памятной фотографии питомца или уродливого свитера, подаренного двоюродной бабушкой?        «У всех свои секреты», — подумал Се Лянь и вернулся к изучению книжек за рабочим столом.        Многие считали его занудой и душнилой, который по выходным тратит время на учёбу. Но ведь учебный год начался, и в этом году его ждали важнейшие экзамены в жизни. И если летом он позволял себе прокрастинировать, залипая в телефоне, то сейчас времени на игрушки уже не было. Ему нужно было сосредоточиться, вот только звуки хлещущей воды из ванной никак этому не способствовали.        Раскопав среди покупок нужные вещи, Хуа Чэн немедленно скрылся в дверях ванной. Теперь, когда ему не нужно постоянно обжигаться о взгляд умных и выразительных глаз, Хуа Чэн мог привести себя в порядок. И в первую очередь, успокоить колотящееся сердце.        Ему сегодня приснился странный сон, как будто не сон вовсе. Словно воспоминание о минувших днях. Как алые лепестки губ обращаются к нему трепетным «Саньлан», крепкие руки обвивают его шею и податливое тело, сладко извивается под ним.        Втирая в волосы шампунь, Хуа Чэн старался отогнать воспоминание из головы. Видеть мокрые сны и без того неловко. А мокрые сны с участием реального человека, которого, к тому же, ты знаешь буквально пару часов — совсем-совсем неловко. И Хуа Чэн должен был себе признаться, подобное с ним впервые.        Люди. Каждый раз общение с людьми ничем хорошим не заканчивалось. А намного чаще оно хорошо и не начиналось. По некоторым личным причинам Хуа Чэну и не хотелось ни к кому из них привязываться. Но этот юноша был чем-то нереальным. Начиная от ангельской внешности и заканчивая величайшего размера сердцем, полным глубокой, чистой доброты.        Хотелось проводить с ним как можно больше времени, узнать его ближе, выведать о всех его мечтах и сокровенных желаниях, и помочь ему заполучить это! Он заслуживал всего самого наилучшего, что существует на этой проклятой земле!        Приведя себя в порядок, надев чистенькую новую одежду и подведя напоследок черным карандашом глаза, Хуа Чэн вышел из ванной. Вот сейчас ему не было стыдно перед этим неземным созданием.        Теперь он со спокойным сердцем мог разбирать остатки своих пакетов и расставлять всё это в абсолютно новом пустом шкафу в другой части комнаты. Но сначала надо было ответить на сообщения Чан Гэна.        «Я ничего не понял из твоего вчерашнего сообщения, поэтому спросил у Гу Юня. Поздравляю с поступлением на Слизерин! Я там тоже когда-то учился. И, кстати, ты живешь в моей старой комнате. А у твоего соседа есть имя — Се Лянь. Ответственный староста и сильный волшебник. Его семья очень влиятельна в наших кругах, поэтому будь с парнем аккуратнее. Нам не нужны проблемы и огласка. Сам понимаешь.»        Не дождавшись ответа, Чан Гэн написал ему ещё одно сообщение:       «Ничего не бери без спросу — если нужно, я пришлю тебе ещё денег. Старайся не покидать лишний раз стены школы. Если будут трудности или почувствуешь неладное, пиши мне или иди к Гу Юню. Не пытайся справляться со всем самостоятельно, и не впутывай в этой одноклассников.»        Прочитав эти длинные нудные предложения, Хуа Чэн ответил односложно:        «Ок.»        Отложив телефон в сторону, Хуа Чэн вдохновленно посмотрел на пейзаж за окном: ещё зеленые листья на деревьях мерно покачивались от настойчивого ветра, птицы вили гнёзда на их могучих ветвях, а синяя гладь озера едва заметно колыхалась.        Воодушевленный, Хуа Чэн взял в руки волшебную палочку, чтобы открыть створки и впустить в комнату приятную осеннюю прохладу. Но как только окно открылось, перед глазами парня оказалась древняя каменная кладка. Стена.        — Гостиная находится под землёй, — объяснил ему Се Лянь. — Окно заколдовано и показывает вид из окна на первом этаже. Мы же находимся очень глубоко в недрах земли.        Подойдя к окну, Хуа Чэн ещё раз уже руками закрыл его, рассматривая пейзаж, потом открыл, чтобы потрогать шершавые камни своими руками.        — Зачем делать окна, если мы под землёй?        — Когда Му Цин на первом курсе спросил это у старосты, он ответил «Не нравится — пишите претензию на имя создателей школы».        — И где можно найти этих создателей школы? Я, может, реально хотел бы обратиться к ним с парой вопросов.        Хуа Чэн не знал, что такого смешного сказал, что староста так очаровательно захихикал, прикрывая ладошкой рот. Хотелось ещё что-нибудь глупое сказать, чтобы он опять смеялся.        — И что, все гостиные учеников находятся под землёй?        — Плохое архитектурное решение принял только Салазар Слизерин. Гостиная Хаффлпаффа на первом этаже рядом с кухней, а Рейвенкло и Гриффиндор на высоких башнях — вот у них действительно красивый вид из окна.        Се Лянь резко замолк, осознав, что только что дал Хуа Чэну ещё один плюс в копилку к желанному Гриффиндору. А чтобы не ударить лицом в грязь перед новеньким учеником, староста слабо улыбнулся и развернулся обратно к своему рабочему столу разбираться с бумажками и учебниками.        Несколько неловких секунд спустя томный грудной голос возле уха Се Ляня полюбопытствовал:        — А что гэгэ делает?        От неожиданности Се Лянь выронил ручку и полетел следом на пол, чтобы её найти. Да, его называют «гэгэ» двоюродные племянники, первокурсники или случайные детишки в очереди в магазине. Но от них это обращение звучит как обращение ребенка к старшему взрослому, а вот то, как это произнёс Хуа Чэн, отнюдь не было на это похоже. И вообще, с чего новенький решил, что Се Лянь старше?        Собрав свои канцтовары с пола, Се Лянь вернулся за стол, отвечая на вопрос:        — Разбираю своё расписание уроков. Смотрю по нагрузке, когда и к каким занятиям можно готовиться. А у тебя какое расписание? Может, у нас будут общие занятия?        Неловко почесав затылок, Хуа Чэн ответил:        — У меня пока нет расписания. Гу Юнь сказал как можно скорее выбрать интересующие меня предметы и сообщить ему или тебе, или декану о моём выборе.        — Ты такой сильный волшебник, раз смог идеально трансфигурировать человека в животное, — восхищенно отметил Се Лянь. — По-любому половина наших предметов для тебя как пальцами щёлкать.        При упоминании вчерашнего Хуа Чэну вновь стало стыдно. Он облокотился на край стола, стесняясь смотреть старосте в глаза.        — Об этом. Как тот парень? Ему уже лучше после моего... Перформанса?        — Не Хуайсану? Да, всё в порядке, но Чэнь Цинсюй оставила его в лазарете на ночь, на всякий случай. Если хочешь, можем его проведать?        Ведь точно, когда кто-то болеет, нужно его проведать! И как Хуа Чэн сам до этого не додумался. И с пустыми руками приходить некрасиво, поэтому он сразу ринулся к своим покупкам и выбрал среди них пару шоколадных лягушек с новыми коллекционными карточками, взрывающиеся ириски, мармеладных угорьков. Он резко остановил свои сборы, вспомнив кое о чём.        — Эм... Я пока плохо разбираюсь в школе. Гэгэ не мог бы проводить меня до лазарета? Если, конечно, у него есть свободное время...        — Свободное время? — переспросил Се Лянь, в ужасе думая о своём расписании. — У меня его полно! Идём.        Надев поясную сумку, заколдованную любимым "Заклятием незримого расширения", Се Лянь закинул в неё свои бумажки с расписаниями и предложил Хуа Чэну убрать туда сладости для Не Хуайсана.        Заперев за собой дверь, юноши двинулись вперёд по коридору, чтобы выйти к общей гостиной, где они встретились взглядами с девушками-семикурсницами. Линвэнь показательно от них отвернулась: Се Лянь знал, что она рада знать, что он не превратился за ночь в хорька.        — Не обращай на них внимания, Хуа...        — Саньлан, — прервал его Хуа Чэн. — Гэгэ может звать меня «Саньлан».        Возможно, конечно, в этих обращениях не было ничего особенного, но Се Ляню казалось, что так новый одноклассник показывает своё доверие. Не хотелось заваливать его неудобными вопросами, но староста всё же поинтересовался:        — Саньлан... Ты вырос в большой семье?        — Гэгэ очень проницательный, — похвалил его Хуа Чэн, продолжая подбирать слова. — Когда мне было восемь, меня усыновила магловская семья, в которой, к тому моменту, уже было четверо приёмных детей. Я был третьим по старшинству.        Се Лянь крутил в голове это «восемь», пытаясь опробовать на вкус. Он не был младенцем, брошенным в роддоме. Он должен был бы помнить родную семью...        — Я не помню, что было со мной до усыновления, — словно прочитав его мысли, ответил Хуа Чэн.— Мои первые осознанные воспоминания как раз о моих первых днях в новой семье. Все эти социальные психологи говорили, что мой мозг заблокировал более ранние воспоминания в связи с какой-то травмой.        — Должно быть, они хорошие люди. Твоя приёмная семья.        — Они старались, — вежливо улыбнулся Хуа Чэн, и Се Лянь решил больше на эту тему ничего не спрашивать.        Хуа Чэну пришлось приложить усилия, чтобы, с одной стороны, не начинать знакомство со лжи, а с другой — не предать слово, данное Гу Юню и Чан Гэну.        Его действительно усыновила магловская семья в восемь лет. На момент усыновления он действительно не помнил, что было с ним до попадания в детский дом. Другое, конечно, дело, что воспоминания вернулись в подростковом возрасте, плюс то, что он покинул приёмную семью больше года назад... Но вот это уже было из разряда «не сметь никому рассказывать».        Сначала юноши шли по длинному коридору, затем поднимались вверх по неизвестному количеству ступенек, повернули направо, потом зашли в проём за картиной, только после этого Хуа Чэн узнал просторное помещение, большие двери из которого вели в обеденный зал, где на него надевали злополучную волшебную шляпу.        Чем дольше длился путь до лазарета, тем больше Хуа Чэн всё-таки хотел написать ту претензию архитекторам и строителям этого замка. Это же школа для детей, а не лабиринт смертников!        — Мы пришли, — оповестил Се Лянь, открывая высокие деревянные двери. — Если тебе вдруг понадобится медицинская помощь, теперь ты знаешь дорогу.        На дворе было третье сентября и ещё никто из учеников не успел отравиться самодельным зельем или просроченными сладостями из Хогсмида, поэтому оба ряда коек в просторном светлом лазарете были пусты, а постельное бельё на них было идеально заправлено.        Не найдя никого в больничном помещении, Се Лянь постучался в кабинет лекаря. Двери были не заперты и со скрипом отворились, показывая ученикам обитателей кабинета.        Высокого подтянутого мужчину с короткой модной бородкой Хуа Чэн сразу узнал — это был профессор Трансфигурации, Шэнь И, декан Слизерина. В его объятиях была опрятная женщина в медицинском халате. Лекарь улыбалась, смотря в глаза мужчине, хотя было видно, что такое выражение лица не часто у неё бывает.        И всё верно Хуа Чэн отметил. Как только взрослые увидели учеников, они расцепили объятия, и женщина стала похожа на строгого лекаря, готовая в любую секунду отругать за невыполнение предписаний врача. От влюблённого выражения на её лице ничего не осталось.        — Доброго дня, профессор Шэнь, и вам, мадам Чэнь, — поздоровался Се Лянь. — Не хотели вас беспокоить... Пришли проведать Не Хуайсана.        Чэнь Цинсюй при виде учеников срочно потребовалось перебрать лекарства на полочке. Продолжая выставлять флакончик за флакончиком, она поинтересовалась:        — А, так это и есть тот самый гений трансфигурации? Профессор Шэнь уже предложил тебе участвовать в международных соревнованиях по трансфигурации для школьников?        — Хуа Чэну бы, для начала, выбрать предметы для обучения, — напомнил Шэнь И, взглянув на виновника торжества, — Он же не может посещать только минимум обязательных предметов. Если он выберет углубленное изучение Трансфигурации, вот тогда...        — А я уже выбрал предметы, — ответил Хуа Чэн. — Хочу точно такое же расписание, как у моего старосты.        Се Лянь не понял почему, но у него загорелись уши, когда он это услышал. Идентичное расписание? Они будут ходить на все пары вместе? Можно будет даже сидеть за одной партой!        Шэнь И же со смехом, но скептично ответил:        — Как у Се Ляня? Ты хорошо подумал? У твоего старосты достаточно большая нагрузка по предметам. Особенно ЗоТИ, Трансфигурация, Зельеварение...        — Я справлюсь, — заверил его ученик. — Мне это подходит. Вы передадите директору или я сам?        — Да, я скажу Гу Юню, что ты выбрал. Пришлём тебе расписание и список учебников сегодня вечером.        Разговор подошёл к логическому завершению, своих целей в лазарете ребята не достигли, и Се Лянь уже было разворачивался к выходу, как Хуа Чэн ещё раз обратился к учителю:        — Профессор, а как же сто баллов для факультета? Вы же сами сказали, что дадите сто баллов тому, кто превратит одноклассника в енота...        Поднос с пустыми пробирками чуть не упал из рук лекаря, когда она это услышала.        — Ты пообещал что?! Я не знаю, как ещё этих учеников убедить не колдовать лишний раз и не использовать на себе всякие некачественные зелья, сваренные в подсобке, а ты предлагаешь баллы за нарушение правил?        — Дорогая, я же пошутил, — принялся её успокаивать Шэнь И. — Я и не думал, что хоть кто-то в моём классе способен на такое...        — Звучало это как обещание, — напомнил Хуа Чэн, притворно-невинно сцепив пальцы за спиной и покачиваясь с пятки на носок.        Их взгляды с Се Лянем соприкоснулись, и староста, решив подыграть, взглянул на учителя с таким же вопрошающим взглядом. Сто факультетских баллов на дороге не валялись. Теперь уже три человека в помещении хотели знать: заслуживает такое колдовство баллов или нет?        Что-то подсказывало Се Ляню: не будь здесь Чэнь Цинсюй, Шэнь И бы, не раздумывая, сдержал своё слов и махнул бы рукой на дурацкие правила.        — Это была шутка, к тому же, прозвучала она уже после звонка с урока. Это также не было внеклассным домашним заданием, поэтому у меня нет никаких оснований давать баллы за нарушение правил. Простите, ребята, у Хуа Чэна будет ещё много возможностей заработать баллы на уроке — обещаю!        Напоследок ученики только спросили, куда Не Хуайсан с Мо Жанем отправились, и оставили молодых супругов проводить время в компании друг друга.        Ожидаемо, Мо Жань собирался в кабинет Чу Ваньнина, и Не Хуайсана пошёл туда вместе с ним. Кабинет Защиты от Тёмных Искусств находился аж на восьмом этаже, а в этом время суток тайный проход Тигра не работал. Се Ляню ничего не оставалось, как повести Хуа Чэна по движущимся ступеням в главном холле.        В ту бессонную ночь Хуа Чэн забредал в это огромное помещение, потолка которого не было видно. Лестницы сами по себе летали от пролёта к пролёту, останавливаясь на разных этажах в произвольном порядке. Ещё тогда Хуа Чэну показалось это чересчур хаотичным, но Се Лянь, очевидно, знал, на какую лестницу надо ступать.        Забравшись на самую длинную лестницу, Се Лянь не стал ждать, что она поднимет его наверх, подобно эскалатору в метро. Вместе с движением самой лестницы в воздухе, нужно было ещё и бежать по ступенькам, чтобы успеть в нужный момент перескочить на другую лестницу. Юноши перескочили так уже на третью лестницу, когда в один момент ступенька, на которую собирался наступить Се Лянь, просто исчезла под его ногой.        — Гэгэ, — в ужасе воскликнул Хуа Чэн, схватив старосту за руку, и притянул к себе.        Се Лянь не до конца понял из-за чего у него подкосились ноги: из-за исчезнувшей лестницы или от того, как Саньлан крепко обвил его талию, прижимая к себе. Двое в объятиях стояли на краю и смотрели на бесконечное количество пролётов внизу.        — Гэгэ мог упасть с такой высоты...        — Саньлану не стоит переживать, — улыбнулся Се Лянь. — Ходят слухи, если упасть с этой лестницы, перед глазами всё потемнеет, а потом ты окажешься на последнем чекпоинте. Как в видеоигре.        — Слухи? — голова Се Ляня всё ещё была прижата к его груди, поэтому староста слышал, как возмущенно барабанит сердце Хуа Чэна по ребрами. — А если серьёзно?        — А если серьёзно, я думаю, ты просто сломаешь шею, и никакое зелье уже не поможет, — вновь улыбнулся Се Лянь, и Хуа Чэн мог только удивляться его беспечности.        Когда пришло время перепрыгивать на другую лестницу, юноши объятия расцепили, но ладони их остались переплетены.        — Ещё один пункт, который стоит отметить в претензии к создателям этой школы...        — Саньлан должен знать, что за сотни лет существования в этой школе завелось так много самостоятельных независимых волшебных существ, что контролировать их практически невозможно.        Только когда их ноги коснулись восьмого этажа, Се Лянь благодарно взглянул на Хуа Чэна и попытался расцепить их ладони. Хуа Чэн не понял попытки, поэтому Се Лянь подумал, что не так уж и плохо держаться за руки. В молчании идти стало неловко. Он продолжил тему:        — До Гу Юня тут было много разных директоров, и большинству из них было плевать на безопасность учеников. Но сейчас, могу смело тебе сказать, Хогвартс стал наименее травмоопасным местом. Директор здесь контролирует почти всё.        — Страшно представить, что здесь было до Гу Юня, если сейчас это "наименее травмоопасное место".        Пообещав рассказать историю, которая приключилась с его матерью когда-то в стенах этой школы, Се Лянь забрал свою руку у Хуа Чэна, чтобы открыть дверь в кабинет ЗоТИ.        Кабинет Трансфигурации вчера показался Хуа Чэну абсолютно обычным кабинетом. Словно он вновь вернулся в магловскую школу и пришёл на математику: на стенах стенды и плакаты с формулами, на полках стояли разнообразные обычные вещи с подписями — из чего это было превращено и кем. Как поделки учеников.        Кабинет по Защите от Тёмных Искусств уже больше был похож на кабинет, где обучают волшебному предмету! Здесь вся стена была усыпана разного вида предметами, которые двигались, крутились, вертелись, звякали, звенели, меняли свой цвет сами по себе. На каждой из них хотелось заострить внимание и спросить, для чего это предназначается. И таких полок с предметами было аж до самого высоченного потолка, на котором вместо обычного потолка была стеклянная крыша! Полный восторг! И это не считая крохотных синеньких крылатых пикси, которые кружили в воздухе: парочка из них дрались за возможность кататься на люстре как на качелях.        Яркие лучи полуденного солнца бросались на пол, стены, парты и в этих же лучах купалась прекрасная юная звезда его сердца, Се Лянь. Хуа Чэну хотелось задать миллиард вопросов и он знал, что на большую часть из них его гэгэ ответит, вот только в кабинете они были не одни.        Возле стола учителя копошился ученик. Хуа Чэн знал, что это не Не Хуайсан, и абсолютно точно не учитель. Мо Жань толкал к окну огромный запертый сундук, из которого что-то пыталось вылезти.        — Завали, — сказал ей Мо Жань, стукнув кулаком по крышке. — Я тебя еле поймал. Ещё и вздумала форму менять, тварь?        Мо Жань отвлёкся от своей работы и увидел в кабинете посторонних. К Се Ляню он сразу обратился с предъявой:        — Учитель сегодня занят. Даже не пытайся отнять его время.        Хуа Чэн готов был уже спросить, за что такая дерзость, как Се Лянь примирительно поднял руки и ответил:        — Нет-нет, я не собираюсь сегодня отвлекать учителя Чу Ваньнина. Мы не к нему пришли, а к тебе.        Лицо Мо Жаня сразу посветлело. Он свободно выдохнул, отряхнул штаны и уселся на крышку сундука с неизвестной тварью внутри.        — Слушаю.        — Чэнь Цинсюй сказала, что Не Хуайсан с тобой ушёл из лазарета. Мы его проведать хотели.        — Да, он пошёл со мной, но по дороге он получил смс, сказал, что ему нужно в кабинет Зельеварения, и ушёл. Вы разминулись.        Хуа Чэн и Се Лянь вновь переглянулись. Кабинет Зельеварения был в подземелье, недалеко от гостиной Слизерина. И если бы Се Лянь знал эту информацию раньше, он бы не повёл Хуа Чэна подниматься на восьмой этаж без надобности.        Понятия не имея, что у одноклассников в головах, Мо Жань протянул руку Хуа Чэну:        — Мы не знакомы. Я Мо Жань. Староста Гриффиндора, капитан команды по квиддичу, Охотник.        Вновь сорвав с лица Хуа Чэна непонимающий взгляд человека, выросшего среди маглов, Се Лянь поставил себе внутреннюю галочку — рассказать Хуа Чэну про квиддич.        Дружелюбно приняв рукопожатие, Хуа Чэн отметил, что у старосты Гриффиндора очень крепкая рука.        — Ты вчера был хорош! — просиял Мо Жань. — Я в восторге! Офигенная магия. Я бы не сотню баллов за такое отсыпал, а тысячу.        — Если бы, — огорчённо протянул Хуа Чэн. — Шэнь И сказал, что не даст баллы, потому что давать баллы за нарушение правил — это несправедливо.        — Несправедливо обещать баллы и не давать их! — в сердцах сказал Мо Жань, и Хуа Чэн понял, что этот парень знает толк в справедливости. — Учитель, вы бы так поступили?        Мо Жань сидел спиной к доске и двери, ведущей в личные покои профессора, но почувствовал, как Чу Ваньнин вошёл в кабинет и оказался за его спиной? Если бы гриффиндорец не обратился к учителю, слизеринцы даже не узнали бы, что он здесь.        У профессора по Защите от Тёмных Искусств было изящное строгое лицо и одет он был в белые одежды, накинув сверху такую же белоснежную мантию. Раскосые глаза феникса прожигали спину Мо Жаня. Слова, что вылетали из уст ученика, его мало волновали.        — Прекрати паясничать. Тебе ещё столько всего надо сделать! — сухо напомнил он Мо Жаню.        — Нет-нет, учитель, вот вы скажите, пожалуйста, — повернулся гриффиндорец лицом к Чу Ваньнину. — Вы бы не дали баллы, если их пообещали?        — Обещаю их не отнимать, если ты сейчас же вернёшься к работе.        Вскакивая с сундука, Мо Жань улыбался. Он подлетел к профессору практически вплотную. Приблизившись к его лицу, он словно собирался чмокнуть Чу Ваньнина в нос, но вместо этого забрал из его рук одну из коробок, помогая перетаскивать.        — Учитель, а давайте Хуа Чэна к нам на Гриффиндор заберём! — восторженно предложил Мо Жань.        — В Хогватсе нельзя менять факультет, Мо Жань.        — Да ну, учитель, когда хоть какие-то правила были проблемой для Гу Юня? Хуа Чэн сильный волшебник и поможет заработать нам много баллов! В ваших же интересах, чтобы факультет выиграл кубок в этом году.        — В моих интересах, чтобы мои ученики умели справиться с любой напастью, которая может встретиться им на пути. И они не смогут этому научиться, если ты не перенесешь эти коробки наверх.        Мо Жань улыбался так, словно его только что не ругали, а хвалили. Взяв подмышки по две коробки, он поплёлся вверх по лестнице, оставляя учителя с одноклассниками.        — Вы выбрали мой предмет для обучения? — обратился Чу Ваньнин к Хуа Чэну.        Хуа Чэн так засмотрелся на сцену перед собой, что встрепенулся от обращения. Он уже и забыл, что его видят окружающие и что он вообще существует.        — Да, у нас с Саньланом одинаковое расписание, — ответил за него Се Лянь.        — Гу Юнь говорил, что вы волшебник с особыми способностями. Но мой опыт говорит, что врожденных данных недостаточно в ЗоТИ. Нужно много практики и усердия. — Чу Ваньнин строго посмотрел раскосыми глазами на нового ученика, выдержав паузу. — Буду рад видеть вас на своих уроках. И имейте в виду: на моих занятиях баллы за нарушение правил не получают.        В кабинете вновь появился Мо Жань. С порога он начал выводить учителя из себя, хотя с его стороны это больше было похоже на флирт. Слизеринцы под шумок тактично покинули помещение.        Кабинет Зельеварения совсем не то место, которое Се Ляню хотелось бы посещать без особой надобности. Но Хуа Чэн так искренне хотел извиниться перед одноклассником... И как Се Лянь мог ему отказать?        Чем меньше оставалось расстояния до кабинета, тем сильнее билось его сердце. Се Ляню так хотелось получить поддержку от Хуа Чэна в виде его теплой ладони, сжимающей его, Се Ляня, руку, но просить об этом неловко... А притворно падать на пустом месте было бы слишком драматично. Поэтому он просто шёл и молил судьбу, чтобы профессора не было на месте.        Кабинет Зельеварения произвел на Хуа Чэна не меньший вау-эффект, чем кабинет по ЗоТИ. Здесь не было высоких потолков и моря света, зато были полки, уставленные баночками и колбочками с цветной бурлящей жидкостью. На каждой баночке была маленькая записочка на веревочке с названием зелья. Вот зелье для неудержимого смеха, а вот для неудержимой блевоты, а вот на этом ярко-красном зелье было написано «для неудержимой эрекции». Решив, что ему и без этого зелья с утра нормально, Хуа Чэн вернул пузырек на место.        В кабинете витал какой-то непонятный для Хуа Чэна уют, ощущение, будто он находился в давно забытом, но таком родном месте. И больше всего этому способствовал запах. Не сразу он осознал, что чувствует запах маминого травяного супа. Сколько столетий он его не ел?        Хуа Чэн готов был от грусти и блаженства стряхнуть слезу, как запах в помещении превратился в едва знакомый, но безумно приятный запах, который напомнил ему Се Ляня. Да, точно, это был запах шампуня от волос Се Ляня: ему довелось познакомиться с этим ароматом около получаса назад, когда они обнимались на лестнице. И как тонкий шлейф от волос смог заполонить комнату настолько, что Хуа Чэн слышал его, когда сам Се Лянь стоял в совсем другом углу кабинета?        В огромном чугунном котле бурлила и кипятилась жижа, цвет которой постоянно менялся с синего на зеленый, с зеленого на красный, с красного на розовый и так далее всеми известными человечеству оттенками. Се Лянь, блаженно вдыхая аромат, облокотился на края котла, норовя то ли упасть внутрь, то ли перевернуть котёл и вылить всё зелье на каменный пол.        — Попрошу вас отойти от котла с Амортенцией, — отрезал резкий голос, отрезвляя потерявшихся в неописуемых ароматах учеников.        Услышав профессора Шэнь Цзю, Се Лянь сделал шаг назад и посмотрел на свои руки: если бы он удерживал горячий котёл ещё несколько секунд, получил бы серьёзный ожог.        Игнорируя существование учеников, Шень Цзю подошёл к своему котлу и взмахом руки заставил ковш помешивать зелье.        — Здравствуйте, профессор.        — Здравствуй, Се Лянь, — не смотря на слизеринца, выдавил профессор. — Слышал, в вашем поместье этим летом был взрыв. Ты решил без присмотра подойти к котлу с зельями?        От стыда Се Лянь залился краской и опустил голову, делая вид, что рассматривает камни в полу. Ему искренне было стыдно, что единственным предметом, который у него не получается от слова «совсем», был урок Зельеварения. Он очень старался летом нагнать свои навыки по этому предмету, поэтому попытался смешать простейшее зелье, но...        Да, тот магический взрыв в его доме, про который писали во всех новостях, был по его вине. Из-за него родителям пришлось крупно вложиться в ремонт целой комнаты и половины крыши. Зачем напоминать об этом лишний раз?        Шэнь Цзю мало волновало, что чувствуют окружающие по поводу его слов. Сюсюкаться с учениками, как с детсадовцами, он был не намерен. Поэтому увидев нового ученика, он напрямую спросил:        — Какие основные ингредиенты в зелье «Жидкого отчаяния»?        От неожиданности Хуа Чэн проглотил язык. Ожидая поддержки от нового друга, он глянул на Се Ляня, но тот только растерянно пожал плечи.        Хуа Чэн не то, чтобы не знал, какие ингредиенты в этом зелье, он буквально пять минут назад узнал, что можно смешивать в котле всякую бурду и она станет волшебной. То есть не просто суп на обед, а настоящее концентрированное жидкое волшебство! Он не мог не признать гениальность изобретения, но ответа на вопрос профессора он не знал.        — Понятно, — без тени эмоций ответил Шэнь Цзю. — Ещё один двоечник. За одной партой на моих уроках сидеть не будете. Я так понимаю, вы не свои нулёвые знания показывать пришли, а что-то вам нужно? Тоже хотите зелье «Расслабления»?        Хуа Чэн не знал, что за зелье такое, но звучало так, словно именно это сейчас ему было нужно.        — Не Хуайсан попросил у вас зелье «Расслабления»? — переспросил Се Лянь. — Вы не знаете, зачем ему?        — Не моё дело спрашивать, чем себя травят мои ученики. Забрал и сказал, что пойдёт к А-Юаню.        Получив информацию, Се Лянь быстро поблагодарил и, схватив Хуа Чэна за запястье, потащил его к выходу.        Пять минут наедине с преподавателем показались незыблемой вечностью. Как такой, очевидно занятный, предмет мог преподавать столь нетактичный и грубый человек? Хуа Чэн в шоке спросил у идущего рядом Се Ляня:        — И много у гэгэ... У нас в расписании Зельеварения?        — Угу, — промычал Се Лянь. — Саньлан ещё хочет такое же расписание, как у меня?        — Я не оставлю гэгэ одного в беде, — поддерживающе ответил Хуа Чэн, мягко сжав его ладонь.        Холодный ужас быстро превратился в то самое неловкое желание разжать ладони и продолжить свой путь за интересными разговорами.        Се Лянь с большой радостью рассказал Хуа Чэну о своих планах на поступление в Аврорат в Министерстве магии. Они были уже на зелёной опушке возле леса, когда Хуа Чэн спросил:        — Гэгэ ходит на уроки по Уходу за Магическими Существами. Неужели для поступления в Мракоборцы нужен этот предмет?        — Саньлан верно подметил, для поступления сдавать экзамен по предмету не нужно. Но с Шэнь Юанем уроки по уходу за магическими существами больше похожи на уроки по защите от магических существ. А подобные навыки в будущей работе мне бы пригодились!        Этот лес тоже был хорошей штукой, которую можно упомянуть в претензии к создателям школы. Сколько времени они шли по натоптанной тропинке? И с каждым шагом лес становился всё гуще, а кроны деревьев закрывали светлое небо с бо́льшим упрямством. Как только Хуа Чэну показалось, что они потерялись в немыслимой чащобе, как стволы и деревья резко закончились.        То, что предстало их глазам, на первый взгляд показалось Хуа Чэну зоопарком. Огромное свободное пространство, заполненное вольерами разных размеров и высот. Но стоило подойти поближе, как оказалось, что в вольере, тянущемся высоко в небо, были не орлы, а жар-птицы. В ближайшем ко входу вольере были не львы, а мантикоры, а в следующем после него вольере были не утконосы, а нюхлеры.        Десятки волшебных созданий сидели в своих просторных вольерах и издавали какофонию разнообразных звуков — от робкого писка до громогласных рыков. Хуа Чэн растерянно озирался по сторонам, пытаясь выгадать, сколько здесь запертых в неволе существ.        — Приветствую моих учеников! — крикнул радостный голос, подходя ближе.        Рассмотрев человека, Хуа Чэн сделал шаг назад, чтобы поравняться с Се Лянем.        — Препод по Зельеварению? Как он оказался здесь раньше нас?        — Это не Шэнь Цзю, — успокоил его Се Лянь. — Это Шэнь Юань, брат-близнец Шэнь Цзю. И он ведёт у нас Уход за Магическими Существами.        И действительно, когда Хуа Чэн присмотрелся, он понял, что лицо, рост и телосложение похожи на Шэнь Цзю, но походка и выражение на лице выдавали в нём совсем другого человека.        — Пришли посмотреть на жар-птицу? — азартно полюбопытствовал Шэнь Юань, когда подошёл ближе. — Она просто потрясающая! Размах крыльев — семь метров! Мне пришлось пойти на крупную авантюру, чтобы заполучить эту красавицу! — Шэнь Юань приложил ладонь ко рту, как бы рассказывая ученикам секрет, понизив голос: — Под авантюрой я имею ввиду сдачу контрабандиста правоохранительным органам и крупную взятку таможенным работникам.        Шэнь Юань громко заразительно рассмеялся, а вот Хуа Чэну всё это забавным не казалось. Подойдя к вольеру, он протянул руку через прутья.        — Осторожно с ней! Она горячая! — встрепенулся преподаватель, но, увидев реакцию магического существа, заинтересованно засмотрелся. — А вы ей нравитесь.        Жар-птица до этого аккуратно вычесывавшая перья, медленно доковыляла до Хуа Чэна и потёрлась лицом о протянутую руку. Шэнь Юаня очень заинтересовало, что юноша даже не вздрогнул от соприкосновения с горящими перьями.        — Она на сносях, — отметил Хуа Чэн.        — Верно! В этом году будем учиться справляться с новорожденными жар-птицами.        Жар-птица взмахнула крыльями, разбрызгивая пламенные капли, и взлетела на большую ветку высоко на дереве. Хуа Чэн проводил её взглядом, после чего побежал проверять других существ в остальных вольерах.        — Какой кошмар! Как их здесь много!        — Да, очень много! — гордо заявил Шэнь Юань. — Арахнофобы, трипофобы, пирофобы и все остальные -фобы смогут найти себе тварь по вкусу! Даже гомофобы смогут найти здесь меня! Ха-ха!        — Они же взаперти! — не оценив юмор, в сердцах крикнул Хуа Чэн, вернувшись к учителю и однокласснику. — Вы держите их в клетках, а они свободные создания, нуждающиеся в особых жизненных условиях. Вы просто забираете их из стай, и ради чего? Ради коллекции?        Се Лянь сделал пару шагов навстречу Хуа Чэну и успокаивающе положил ладони ему на предплечье. Шэнь Юань же убрал это восторженное выражение со своего лица и с полным уважением взглянул на проницательного ученика:        — Каждое существо здесь не часть коллекции, а часть семьи. Никого из них я не вырывал из дома ради "пополнения коллекции". Акромантула мы нашли в Запретном лесу: вся его семья была уничтожена, когда индивидуальные предприниматели решили снести часть леса ради торгового центра. Грифона я украл из зоопарка, где он сидел в крошечном вольере, не имея возможности даже крылья расправить — у меня он спокойно летает над Хогвартсом, а вечером возвращается домой. А Жар-птица, которой ты так понравился, без моего вмешательства была бы выпотрошена на перья для волшебных палочек, а что сделали бы с её птенцом... Даже думать не хочу.        Всё ещё ощущая поглаживания Се Ляня, Хуа Чэн ещё раз повернулся к огненной птице: её перья горели полноценным огнём, она не выглядела изможденной отсутствием пищи и воды. У неё было свито готовое гнездо на большущем дереве. Возможно, грустное выражение её лица было потому что ей трудно вынашивать потомство, и не более?        Он благодарно накрыл ладонь Се Ляня своей и ещё раз посмотрел на учителя. Нет, он не выглядел как злодей.        — Простите...        — Ты не первый ученик, который говорит мне подобное. Ребята из кружка эко-активистов и зоозащитников часто помогают мне во внеурочное время с существами. Ты можешь к ним присоединиться, если это для тебя так важно. В конце концов, разве не самое важное в этой жизни для каждого из нас — это найти что-то своё важное? — Шэнь Юань ещё раз покрутил в голове фразу, которая должна была звучать как мудрое изречение, а получилось всё как всегда. — «Важное — это важное»? Ну да, я не так хорош, как братец Самолёт в словоизречении... Сходить к нему что ли на чай? Хотя там сейчас много народу. Эх, вот не подождал меня Не Хуайсан.        — Не Хуайсан был у вас? — в унисон спросили Хуа Чэн и Се Лянь.        — Да, заходил. Попросил пузырёк единорожьей пыльцы и ушёл в башню к Шан Цинхуа.        Ученики рассыпались благодарностями и прощаниями, а Шэнь Юань, узнав, что они идут к учителю Прорицаний, зачем-то подсунул им в руки по бутылочке с пыльцой единорога.        — Я раньше тоже расстраивался, когда видел животных в клетках, — оставшись наедине, сказал Се Лянь.        — Всю жизнь ненавидел зоопарки.        — У Саньлана доброе сердце. Но большинству из этих существ лучше тут, чем в одиночестве и без навыков выживания в дикой природе. Здесь они доживут до глубокой старости, а там... Не проживут и пару лет.        Хуа Чэн утвердительно хмыкнул, и оставшуюся дорогу до башни прорицаний они обсуждали, что самый большой промах создателей Хогвартса — это невыносимо огромное количество ступенек повсюду. Неужели сложно было разориться на парочку лифтов?        Дойдя до последнего уровня башни Прорицаний, Се Лянь откинул деревянную дверь в потолке, залезая в злополучный кабинет одного из самых неприятных для него уроков.        Для послеполуденной субботы здесь было слишком много народу.        — Се Лянь? — удивилась Ши Цинсюань, подходя к другу. — Ты... Вы на сессию?        Каждая затычка в бочке знала, что на первом курсе, рассмотрев натальную карту Се Ляня, Шан Цинхуа заключил, что у мальчика несчастливая судьба. Что всё у него в жизни будет падать из рук, ничего желанного он никогда не добьется. Страдания на страданиях. С тех пор Се Лянь по возможности избегал и профессора Прорицаний и его уроки тоже.        Неудивительно, что Ши Цинсюань несколько раз осмотрела его с ног до головы и спросила, хорошо ли он себя чувствует. Что ещё больше её удивило — Хуа Чэн под боком у друга.        — Профессор говорил, что я сегодня столкнусь с очень странными вещами. Я знаю, что ты не любишь, когда он прав, но он прав. Ваш тандем в этом кабинете — это действительно странно.        — Мы здесь по стечению ряда обстоятельств, не зависящих от нас, — туманно ответил Се Лянь.        — То есть вы не на сессию с погружением в подсознание? — С недоверием переспросила девушка.        — Абсолютно точно нет, — кивнул Се Лянь. — Мы к Не Хуайсану.        Ши Цинсюань показала рукой на одноклассника в толпе, и Се Лянь наконец за последние пару часов выдохнул. Как же хорошо, что Не Хуайсану не вздумалось сейчас пойти, например, в столовую или на дно озера собирать ракушки!        — Привет! — жизнерадостно поздоровался Се Лянь. — Мы с Саньланом пришли тебя проведать в лазарет, но тебя там не оказалось, и мы пошли к Мо Жаню, но у него тебя тоже не оказалось, и мы спустились к Шэнь Цзю, а потом и к Шэнь Юаню и... Вот ты здесь!        Се Лянь достал из сумки сладости, которые Хуа Чэн хотел передать прихворавшему однокласснику.        — Это тебе, — протянул Хуа Чэн гостинцы в руки однокласснику. — И прости за вчерашнее. Я не хотел делать тебе больно.        — О, нет, мне не было больно! Это было даже интересно: никогда в жизни так сильно не хотелось украсть что-нибудь блестящее, — хихикнул Не Хуайсан, прикрыв рот веером. — Вы прошли всю школу вдоль и поперек, чтобы проведать меня? Се Лянь, ты же мог мне просто написать, и я бы сказал, что буду на сессии с погружением в башне Прорицаний.        Не Хуайсан снова скрыл улыбку за веером, а Хуа Чэн с Се Лянем переглянулись: почему они не додумались просто написать и спросить, где можно проведать Не Хуайсана? Им бы может и не пришлось бы быть сейчас в душной башне экстрасенсов.        Увидев их замешательство, Не Хуайсан продолжил:        — Для сессии нужны расслабляющее зелье и пыльца единорога — зашёл к учителям по пути, чтобы забрать. Вижу, у вас есть пыльца, а зелья у меня много. Раз пришли, присоединяйтесь.        В помещении погас свет и из-за ширмы появился силуэт учителя. Убегать уже не было возможности, поэтому Се Лянь сел на коврик прямо за Не Хуайсаном, надеясь, что за спиной одноклассника его не будет видно. Хуа Чэн занял свободный коврик слева от Се Ляня.        — Замедлитесь. Расслабьте конечности, почувствуйте, как из кончиков пальцев уходит тяжесть мирских забот. Отпустите мысли, позвольте себе улететь, — медленно проговаривал каждое слово Шан Цинхуа.        После фразы про полёт, Хуа Чэн понял, почему Шэнь Юань назвал его «братец Самолёт». Крыша у него, очевидно, давно улетела. Се Лянь подтвердил это, когда едва заметно для окружающих покрутил пальцем у виска. Преподаватель продолжал заливать о расслаблении, и чем дальше, тем больше Хуа Чэну хотелось смеяться. Забавнее его слов была только выразительная мимика Се Ляня.        — Теперь сделайте по глотку зелья. Не больше одного глотка.        Выпив из флакончика, Не Хуайсан развернулся и передал его Се Ляню. Делать было нечего: пришлось пить и передавать Хуа Чэну.        — Очень хорошо. Теперь ложитесь на спину, руки вдоль туловища, ноги расслаблены.        — Профессор, а зачем пыльца? — спросил кто-то нетерпеливый из учеников.        — Флакончик с пыльцой единорога нужно открыть и поставить над своим левым ухом. Вот так. Прямо на пол.        Когда все улеглись, расслабились и закрыли глаза, Шан Цинхуа убаюкивающим голосом начал рассказывать, что нужно представлять: вот они стоят возле двери, нужно запомнить, как она выглядит, какой у нее размер, стиль, и насколько легко она должна открываться. За той самой дверью должно было находиться их будущее — собственно, для этого и была эта сессия, чтобы ученики проникли в своё подсознание и получили какие-то подсказки из своего будущего.        Все лежали с закрытыми глазами, поэтому были не в курсе, что пыльца в воздухе над каждым из них вырисовывается в разные формы и фигуры, помогая учителю узнать что-то про ауру и потенциал своих учеников. Он не удивился, что над Се Лянем не летало вообще ничего, то ли дело новенький...        Шан Цинхуа потребовалось много сил, чтобы его голос продолжал оставаться спокойным и равномерными, потому что глаза его в ужасе рассматривали тот бушующий вихрь, что устроила в кабинете пыльца над Хуа Чэном. Гу Юнь предупреждал, что это не совсем обычный ученик, но Шан Цинхуа никогда не видел ни у одного человека настолько мощной ауры.        Когда сессия подошла к финалу, Шан Цинхуа включил свет, попросил всех открыть глаза, подняться и похлопать себе и друг другу.        — Теперь можете поделиться увиденным или написать длинный тред в твиттере!        Некоторые и впрямь остались в кабинете, чтобы поделиться друг с другом и с учителем своим полётом в подсознание, но Се Лянь и Хуа Чэн, едва столкнулись взглядами, решили как можно быстрее свалить из помещения.        Зевая, Се Лянь произнес:        — Чушь какая-то, но надо признать под голос Шан Цинхуа приятно засыпать.        — Ты ничего не видел?        — Нет, я уснул, — в качестве доказательства Се Лянь ещё раз сильно зевнул, прикрыв рот ладонью. — А ты что-нибудь видел?        Видел ли Хуа Чэн что-нибудь? Он не знал, что должен был увидеть, пройдя в ту дверь в своём воображении, но его мозг решил выдать ему продолжение сегодняшнего мокрого сна. Как он сцеловывал томные вздохи с губ своего гэгэ, как длинные пальцы с короткими ногтями оставляют красные следы на спине Хуа Чэна, как чужой горячий член касается его живота, подрагивая в конвульсиях...        — Да, фигня какая-то привиделась, — отмахнулся Хуа Чэн от ответа.        — Ага. Пошли на обед. Ты же не завтракал...        Хуа Чэн был рад, что его новые джинсы были очень узкими с тугой ширинкой — он не мог успокоиться вплоть до попадания в Большой Зал, и штаны скрыли это от всех посторонних.        На обеденное время отводилось три часа — с двенадцати до трёх дня. В это время любой ученик или учитель мог прийти в Большой зал и поесть горячую свежую еду, приготовленную с любовью домовиками. Когда Се Лянь и Хуа Чэн пришли, они были почти одни за столом под зелёным знаменем.        — Вот на столовую я жаловаться создателям Хогвартса не буду, — с набитым ртом оповестил Хуа Чэн — Потрясающе вкусно, потрясающе умно!        В Большом Зале появился Чу Ваньнин в сопровождении Мо Жаня. Увидев одноклассников, староста дружелюбно помахал им рукой. Хуа Чэн улыбнулся ему с набитым ртом.        А у Се Ляня опять земля ушла из-под ног. Он думал об этом весь день. И как бы трудно ему ни было, и как бы горько ни было терять рядом с собой такого приятного, искреннего и заботливого человека, он не мог заставлять его быть там, где ему плохо.        — Саньлан может перейти на Гриффиндор, — мешая пюре вилкой, пробубнил Се Лянь. — Нет, правда, всё в порядке. Я понимаю, ты любишь красный цвет, Мо Жань замечательный староста, Чу Ваньнин честный декан, и гостиная у них высоко в красивой башне. Если тебе там по душе, то Гу Юнь не будет сопротивляться и переведёт туда, невзирая на выбор Шляпы...        — О чём это гэгэ говорит? — прожевав, удивился Хуа Чэн. — Может Мо Жань и хороший староста, но мой гэгэ намного лучше. Я не хочу в гостиную к Гриффиндору, мне нравится быть соседом по комнате моего гэгэ. А красный цвет? Ну, подумаешь! — Хуа Чэн пожал плечами и достал из заднего кармана волшебную палочку. Лёгкий взмах и красная футболка превратилась в зелёную. — Благородный оттенок под номером 006666. Мне идёт?        — Саньлану всё к лицу! — просиял Се Лянь и со спокойной душой наложил себе в тарелку ещё котлет.