Когда свет погаснет, ты увидишь меня

       Уже на следующее утро на завтраке за столом слизеринцев были ощутимые изменения. Войдя в Большой Зал в гордом одиночестве, Му Цин даже не взглянул на край стола, где сидели его одноклассники, а показательно прошёлся дальше и уселся с первокурсниками.        Пару минут ученики сонно наблюдали за хмурым Фэн Синем, уничтожающим несчастную кашу, и Му Цином, который на другом краю стола накричал на детей за то, что те слишком громко смеялись.        — Вы что, поругались? — наконец, спросила Ша Хуалин.        — Разве они не всё время ругаются? — невинно моргнув, спросил Хуа Чэн, игнорируя уничтожающий взгляд от Фэн Синя, сидящего напротив.        — Ха-ха, нет, конечно, они не ругаются обычно, — поспешил ответить Се Лянь. — Они так разговаривают.        — На их языке колотить друг друга и обзываться — это «приятное дружеское общение», — объяснила новому однокласснику Сун Цютун.        — Я ещё здесь. — напомнил Фэн Синь.        — Лучше бы не было, — ответила ему Ша Хуалин. — Не мог бы ты поменяться местами с Му Цином? Он нам больше нравится.        У самого Фэн Синя от всех этих разговоров напрочь отбило желание завтракать. Отодвинув скамейку со всеми одноклассницами, сидящими на ней, Фэн Синь перебросил ноги и, бурча себе что-то под нос, удалился из столовой.        Хуа Чэн не планировал, чтобы из-за его действий эти двое поругались. Но сейчас думал, что поделом: не стоило опрометчиво себя вести со своими инфантильными, раздутыми угрозами.        Покидая помещение, Фэн Синь чуть не сбил в дверях Ши Цинсюаня. Любой, кто увидел бы рейвенкловца сейчас, понял бы, что сегодня это «он», а не «она».        Когда УЗИ показывает, что у вас будет девочка, а после родов у вас оказывается мальчик — люди обычно не сильно удивляются. Но когда ваша новорожденная дочь через три недели, лёжа дома в своей люльке, превращается в мальчика, у вас возникает много вопросов.        Родители Ши Цинсюаня водили его по всевозможным врачам и знахарям и все они говорили одно: с вашим ребёнком всё в порядке. Никакие лекарства ему не нужны, это не дефект и избавляться от него нет необходимости. Не более чем врожденная особенность, как россыпь родинок или кучерявые волосы, только ваш ребенок иногда девочка, а иногда мальчик.        В детстве Ши Цинсюань очень стыдился себя. В его окружении не было никого с подобными особенностями, ему хотелось быть такой же обычной девочкой, как и все окружающие. Иногда он даже врал родителям, уверяя, что перемены в теле прекратились и теперь к нему нужно обращаться только на «она».        Маленький Ши Цинсюань был уверен, что никто и никогда не примет и не полюбит его таким.        В подростковом возрасте Ши Цинсюань испытывал в два раза больше гормональных всплесков, чем все знакомые ему люди. Наряду с этими трудностями, он научился принятию себя в обоих гендерах. Взял то, что считал своим недостатком, и сделал это своей фишкой.        Пришедший сегодня утром на завтрак Ши Цинсюань сменил вчерашнюю флисовую юбку на штаны, очевидно, купленные в мужском отделе. Форменный жилет уже не был приталенным, как в женской линейке одежды, волосы он собрал в высокий хвост, а вместо форменного галстука повязал на шею бело-голубой платок.        Поздоровавшись с ребятами со своего факультета, Ши Цинсюань отодвинул Линвэнь и сел за стол рядом с Се Лянем.        — Умираю с голоду! — запыхавшись, оповестил окружающих он. — Каждый раз после смены я чувствую себя таким голодным, словно готов сожрать весь этот стол в одиночку, вместе со скамейками.        Призадумавшись, Се Лянь ответил:        — Твой организм тратит огромное количество энергии на перевоплощение. Вот и просит поесть.        — А это больно? — поинтересовалась Сун Цютун. — По шкале от «выпить оборотное зелье» до «пройтись по коже мягким скрабом»?        — Сам процесс не ощущается никак, я ведь не меняюсь на генетическом уровне, — с набитым ртом пробурчал Ши Циньсюань. — Но после него бывает ощущение, будто позанимался вчера спортом и немного ноют мышцы. Смена обычно происходит во сне, а с утра квест «найди мужские штаны» и «какая из моих сумок может считаться унисекс».        В качестве доказательств, что он сталкивается с такой проблемой, Ши Цинсюань принялся показывать Се Ляню свою новую сумку от Versace. Успокоился он только, когда получил подтверждение, что сумка отлично подошла бы и мужчине, и женщине.        — Ты разве не должен бороться с гендерными стереотипами? — строго спросила сидящая рядом Линвэнь.        — Я бы с огромным удовольствием, но у меня правда нет никаких сил, чтобы каждый раз объяснять окружающим, что ко мне сегодня нужно обращаться на «он», невзирая на мини юбку. Почему мужчины вообще отказываются от такого прекрасного предмета одежды?        — Поймав взгляд Сун Цютун, Линвэнь переложила ложку из одной руки в другую, после этого осмелела с вопросом, который давно её мучил:        — Гипотетически, допустим, ты захочешь завести ребенка. И ты вдруг опять станешь мужчиной, то что станет с зародышем внутри тебя?        Прожевав и проглотив булку, Ши Цинсюань спокойно ответил:        — Все лекари говорят, что я не буду меняться на время беременности. Буду с маткой, пока ношу ребенка, а потом — даже не знаю, что будет потом. Но сама перспектива слишком надолго оставаться в одном гендере так удручает.        — Простые смертные так всю жизнь живут, — глубокомысленно объявила Ша Хуалин, и все вновь вернулись к своим завтракам.        Чем больше дней проходило от начала учебного года, тем меньше людей испытывали дискомфорт в присутствии Хуа Чэна. Некоторые до сих пор обсуждали новенького в личных переписках, но, в основном, это были те, кто ни разу за эти дни не сталкивался с ним на занятиях.        Се Лянь был очень благодарен одноклассникам, что они вели дежурную беседу за столом, не косясь каждые три секунды на Хуа Чэна. И был благодарен Саньлану за то, что с каждым днём он показывает всё больше и больше положительных качеств.        Он уже давно был убеждён, что ничто так не рассказывает о человеке, как его отношение к людям, не похожим на всех остальных. А Хуа Чэн, мало того, что не задал за всё утро ни одного бестактного вопроса Ши Цинсюаню, так ещё и во время практического урока по ЗоТИ каждый раз обращался к нему с правильными местоимениями.        Сердце Се Ляня каждый раз сладко сжималось, когда он видел Хуа Чэна. Разве может человек быть таким умным, старательным, вежливым и заботливым? На выходных Саньлан даже починил дверь в их комнату, которая начала сходить с петель из-за того, что одноклассники очень любят ею хлопать.        Как выяснилось, Хуа Чэну, пока он жил в семье маглов, врачи поставили два диагноза: дислексия и дисграфия, из-за которых у него были трудности с чтением и письмом. И Саньлан очень терпеливо принимал правки Се Ляня, относительно его ведения конспектов.        — И как Саньлан умудрился всю ночь читать книжку по Зельеварению! — восхищенно прошептал Се Лянь на уроке Истории Магии.        — Книжки по зельеварению написаны в виде схем и таблиц, где в основном цифры и мало текста. А ещё много картинок, поэтому читать их приятно, — ответил ему Хуа Чэн.        К концу сдвоенного урока по Истории Магии, по конспекту Хуа Чэна было очень сложно понять, что темой урока были девяностые годы восемнадцатого века. И дело было даже не в том, что он плохо писал, а в том, что он путал просто все иероглифы. И на вопрос, понимает ли он сам свои конспекты, Саньлан, иронично усмехнувшись, ответил: «нет».        Решив, что готовиться к урокам они будут по конспектам Се Ляня, они пошли на следующее занятие.        Се Ляню нравилось сидеть с Хуа Чэном за одной партой, нравилось смотреть, как он морщит нос, пытаясь сосредоточиться на чтении, нравились маленькие косички в его длинных пушистых волосах. Но ему так сильно не хотелось навязываться...        Что если Хуа Чэн хочет проводить иногда время без него, но из вежливости не просит? Вдруг он хочет познакомиться с кем-то ещё из одноклассников? Может, ему хотелось бы после занятий опять пойти в библиотеку и провести время в тишине, в окружении книг?        У него не было ответов на эти вопросы, но, на всякий случай, Се Лянь остался после урока Трансфигурации спросить что-то у профессора, дав Хуа Чэну понять, что он может его не ждать.        Но Хуа Чэн ждал. Он измерял шагами коридор от начала и до конца, и опытным путём узнал, что там ровно сорок два шага от стены до стены. Когда он очередной раз проходил мимо бокового коридора, ведущего вправо, на него оттуда пялились два черных бездонных глаза.        — Ты, селёдка пучеглазая, опять подкарауливаешь! — в сердцах выдал Хуа Чэн. — Неужели так сложно написать сообщение?        — Где моё свидание? — проигнорировав новую кличку, напрямую спросил Хэ Сюань.        — Да будет, будет! — раздражённо ответил Хуа Чэн. — И чего ты заладил с этим свиданием? Сам бы уже давно пригласил её или его на свидание! У него же тут бывший ходит, да? Этот Мэй Ханьсюэ, которого он проклинает каждый раз, когда видит. Вызови его на дуэль, покидай в него ярких цветных вспышек из волшебной палочки, и Ши Цинсюань такой: «Ах, Хэ Сюань, ты мой герой!». И всё!        Хэ Сюань на это представление по ролям только закатил глаза, прислонился к каменной стене и присел на корточки. Приняв это за приглашение на диалог по душам, Хуа Чэн сел с ним рядом, рассматривая светлые пятна на полу, отброшенные солнечными лучами из окна.        — Из какого ты вообще века?        У Хуа Чэна на этих словах остановилось сердце, а перед глазами всё почернело: неужели Хэ Сюань действительно очень много о нём знает. Но Хэ Сюань продолжил спокойно говорить, давая понять, что вопрос исключительно риторический:        — Знаю, есть те, кому такое внимание приятно, но Ши Цинсюань никогда не поддержит подобное проявление токсичной маскулинности. И не позволит кому бы то ни было решать его проблемы со своим бывшим.        Нельзя было не согласиться, что Хэ Сюань очень хорошо разбирается в людях и очень тонко их чувствует. И тут Хуа Чэн задумался: а было бы приятно, например, Се Ляню, если бы кто-то заступился за него перед бывшим?        — Слушай, ты случайно не знаешь, есть ли у вас в школе бывшие Се Ляня? — как бы между строк поинтересовался Хуа Чэн.        — Нет.        — У людей нет вкуса, — оскорбленно выдал Хуа Чэн.        — Возможно, дело в том, что он сам не проявляет ни к кому интерес. Тут в прошлом году была супер кринжовая пьяная вечеринка, где какой-то придурок решил, что будет забавно, если каждый из присутствующих каминаутнеся. Ну, типо, мы тут все свои, все нормально принимаем любой сексуальный интерес друг друга, без ханжества и табуирования...        Хуа Чэну сразу показалось, что Хэ Сюань не зря начал издалека и рассказ этот пошёл после его вопроса про Се Ляня. У него засосало под ложечкой, когда он спросил:        — Что они сделали с моим гэгэ?        — Если в целом, то ничего. Но я более чем уверен, что ему было очень некомфортно при всех говорить, что он не встречал пока в своей жизни никого, кто смог бы пробудить в нём особый интерес.        С одной стороны Хуа Чэну захотелось превратить всю школу в хомяков, посадить их в одну клетку и посмотреть, как они умирают от нелепых смертей, но с другой стороны на его душе осела бесконечная пустота. Се Ляню никто и никогда не нравился? Каковы вообще шансы, что Хуа Чэн сможет занять место в его бесконечно открытом и добром сердце?        — А как же они с Ши Цинсюанем? — поинтересовался ещё Хуа Чэн.        К удивлению спрашивающего, Хэ Сюань выдал что-то наподобие улыбки.        — Типичная ошибка новичка. Они не встречаются и никогда не встречались. Они как супер тактильные сиблинги, которым постоянно надо класть друг другу на плечи головы или ходить, держась за руки. Для них в этом нет ничего особого. Просто способ взаимодействия.        И Хуа Чэн это замечал. Се Лянь действительно из тех, кто рад обниматься с друзьями каждый день, у кого не обжигается рука каждый раз, когда она случайно касается чужой кожи. Он не придаёт никакого значения к случайно касающимся коленям или бёдрам, когда он сидит рядом с кем-то на диване или лавке. Хуа Чэн даже немного завидовал. Наверное, очень круто не испытывать каждый раз прилив тревоги или гнева, когда его трогает неприятный и посторонний человек, и непонятное возбуждение и учащенное сердцебиение, когда это кто-то небезразличный тебе.        Зато Хэ Сюань, грустно обнимающий собственные колени, хорошо понимал Хуа Чэна в этом вопросе. Сегодня он выглядел спокойнее, и не озирался по сторонам, как человек с тревожным расстройством.        — Ну, так что? Когда будет моё свидание?        — Уведомлю тебя по смс, и ни в коем случае не буду караулить тебя в тёмном углу, — очередной раз намекнул Хуа Чэн, поднимаясь на ноги.        Увидев Се Ляня, покидающего кабинет Трансфигурации, Хуа Чэн радостно расплылся в улыбке и забыл, что только что пообещал.        Вспомнил об обещании он только вечером, когда Хэ Сюань прислал ему мем с волком. Учитывая, что он понятия не имел, как можно устроить свидание Хэ Сюаню с Ши Цинсюанем, Хуа Чэн решил пошарить социальные сети в группах Хогвартса на наличие упоминаний классных свиданий. Очень быстро он узнал, что старшекурсникам в специально выделенные дни разрешают посетить соседнюю деревню, населённую полностью волшебниками, Хогсмид. Там пару лет назад построили большой торговый центр, где есть кинотеатр, кафешки, классные магазины с волшебными и обычными вещами в продаже.        Хогсмид показался Хуа Чэну оптимальным местом для свидания, вот только в расписании посещений первый поход был назначен только на середину октября. Готов ли Хэ Сюань столько ждать? И не остановится ли у Хуа Чэна однажды сердце, когда он миллионный раз увидит чёрную тень в лице Хэ Сюаня за углом?        Вспомнив, что директор этой школы как-то сказал ему, что он может приходить в его кабинет когда угодно и просить о чём угодно, Хуа Чэн покинул комнату, оставив Се Ляня одного заниматься уроками.        Он бы взял с собой Се Ляня, если бы не скрывал добрую половину своей личности от него и если бы не хотел устроить сюрприз своему гэгэ.        Кабинет директора встретил его своим необыкновенным величием и отсутствием живых людей. Сегодня большая часть пространства кабинета была заставлена лабиринтом из книжных полок.        — Гу Юнь? — обратился Хуа Чэн в никуда. Не услышав ответ, он повысил голос, подумав, что директор не выпил своё зелье: — Гу Юнь, ты здесь?!        Сначала звучное «Я здесь» долетело до ушей Хуа Чэна, словно издалека, только спустя пару секунд сам Гу Юнь вылез из недр огромных книжных шкафов. Рассмотрев гостя, он воскликнул:        — А! Хуа Чэн, здравствуй! Давно не виделись. Совсем не заходишь, как ты?        Дав вежливый ответ, Хуа Чэн прошёлся между стеллажами и занял директорское кресло, потому что ему сказали чувствовать себя как дома.        — Гу Юнь, можно на ближайших выходных пустить всех в Хогсмид?        Вылезая из полок с книгами, директор подошёл поближе, чтобы прочитать по губам, что у него спрашивают.        — В Хогсмид? — переспросил Гу Юнь. — В Хогсмид только двенадцатого октября. А что, так не терпится кого-то пригласить на свидание?        И хорошо, что Гу Юнь сразу отвернулся и не увидел растерянное от смущения лицо Хуа Чэна. Не дождавшись ответа, директор продолжил:        — Я тут не первый день нахожусь и знаю, что вы зовёте друг друга на свиданки в Хогсмид. Если тебе так к спеху, можете сходить в сад с беседками или на озеро. Что может быть лучше старых добрых пляжных свиданий! Только не заплывайте дальше буйков, иначе я потом не смогу выторговать ваши тела у русалок... Эй, что ты там делаешь?        Пока он разглагольствовал, Хуа Чэн, пользуясь его слабым зрением и слухом, пытался один за другим открывать ящики в директорском столе. Застланный врасплох, он поднял голову и улыбнулся.        — Хм, Гу Юнь, у тебя ведь есть личные дела на всех учеников?        — Разумеется, я ведь стал директором только для того, чтобы вести такие папочки с личными делами, — отшутился Гу Юнь.        — Они в этом нижнем запертом ящике? — Уточнил Хуа Чэн, показательно дёрнув за неподдающуюся открыванию ручку.        — Ящик магически запаролен, — довольный собой, ответил Гу Юнь. — Даже ты без пароля её не откроешь.        — «Чан Гэн», — выдал попытку угадать пароль Хуа Чэн. На лице директора расплылась усмешка, поэтому ученик сделал второе предположение: — Когда там у Чан Гэна день рождения?        Поняв, что уже не отвертится, Гу Юнь сдался:        — Ладно-ладно, просто скажи, кто из учеников тебя интересует, и я расскажу.        — Хэ Сюань.        — Интересный выбор, — оставил комментарий Гу Юнь, прежде чем перейти к делу. — Хэ Сюань вырос в небольшом городке в Мексике. В местных кругах дети показывают талант к магии, случайно смешав в песочнице листики с водой и получив зелье. В их школах не дают такую большую нагрузку по палочковой магии, зато у них очень много Зельеварения. Поэтому, когда Хэ Сюань пришёл к нам в прошлом году, он был на голову выше всех своих одноклассников в этом предмете.        Хуа Чэну этот факт показался занятным: от твоего географического положения зависит, какие волшебные дисциплины тебе даются лучше всего. Получается, что не все волшебники одинаково владеют магией? Это тоже, своего рода, генетическая лотерея: как, например, при всём старании, нет склонности к изучению языков или к математике. Поэтому волшебникам приходится выбирать какое-то комфортное и приятное направление в магии и с головой окунаться в её изучение. В таком случае, многие из них остаются ограниченными в своих умениях в области волшебства?        Хуа Чэн не стал озвучивать свои мысли, но что-то ему подсказывало, что Гу Юнь на это ответит: «Для этого и нужна школа».        Пока Хуа Чэн витал в своих мыслях, Гу Юнь думал, какие ещё есть важные факты в биографии Хэ Сюаня, чтобы можно было их озвучить. Вспомнив кое-что, он оторвался от поиска нужной ему книги на полке и вернулся к ученику:        — А ещё семья Хэ Сюаня долгие годы отмывала деньги для наркокартеля. В последний момент отдав всё своё имущество за долги, они сбежали из страны и оказались здесь. Я не ханжа и принял бы в школу любого волшебника с любым прошлым, поэтому Хэ Сюань в прошлом году оказался в рядах наших учеников. К тому же, здесь ему безопаснее.        Тревожные бегающие глаза и постоянные оборачивания по сторонам — теперь всё встало на свои места! Наверное, Хэ Сюань с детства привык всего на свете бояться и ждать отовсюду подлога. И даже оказавшись вдали от преследователей, его привычки никуда не делись.        На краю сознания у Хуа Чэна появилась мысль: что если Хэ Сюаню всё ещё грозит опасность даже в стенах этой школы? Но эту мысль он быстро убрал на дальнюю полку, решив помучить себя потом.        — Окей, а что ты можешь сказать о Ши Цинсюане?        Переменившись в лице, Гу Юнь восторженно хлопнул в ладоши, отвечая:        — Ой, моя любимая девочка-дефис-мальчик! Чаще вижу её, но бывает и он. Невероятная артистичность, суперхаризма, творческое восприятие мира! Вот увидишь, наша звёздочка будет сиять со всех экранов через пару лет!        С этим Хуа Чэн мог согласиться. Именно такое впечатление Ши Цинсюань и производил, когда ты находишься рядом с ним. К тому же, Ши Цинсюань близкий друг Се Ляня и постоянно рассказывает что-то о себе, поэтому для Хуа Чэна этот человек был практически как открытая книга, которую даже с дислексией можно прочесть.        — И кого из них ты хочешь пригласить на свидание? — поинтересовался Гу Юнь.        Хуа Чэн опешил:        — Никого, разумеется. Они не в моём вкусе.        Ответ Гу Юня не убедил. Он чувствовал, что Хуа Чэн хотел спросить что-то ещё, поэтому решил ему помочь.        — Что насчёт Се Ляня? Ты уже несколько дней живёшь с ним в одной комнате: хочешь узнать о нём что-то?        При упоминании имени гэгэ, у Хуа Чэна участилось сердцебиение. Он опустил глаза и был рад, что Гу Юнь сейчас плохо видит.        — Всё, что нужно, он мне сам расскажет.        — Сошлись характерами? — довольно улыбнулся Гу Юнь. — Очень этому рад. Самое главное, чтобы ты ему случайно ничего лишнего не рассказал.        Гу Юнь подмигнул Хуа Чэну глазом из-за монокля, намекая на один из их прошлых разговоров. К великому сожалению, в Хогвартсе очень много существ, обладающих разным уровнем сознания, и которые очень легко могут передавать друг другу разные слухи. Поэтому одним из условий учебы Хуа Чэна в Хогвартсе было то, что даже они с Гу Юнем не могут называть вещи своими именами и свободно обсуждать происхождение Хуа Чэна.        Шикнув на один из портретов, человек с которого навострил уши на их диалог, Гу Юнь, найдя нужную книгу на полках, взмахом волшебной палочки отправил лабиринт из книжных шкафов в нишу в стене. Теперь на обозрении у окружающих был только один шкаф.        — А фэнцины как? Не пристают?        Сначала Хуа Чэну показалось, что Гу Юнь перепутал имя Фэн Синя. Но потом он понял, что это была не оговорка. Директор реально объединил их имена...        — Как ты их назвал?        — Фэнцины. Общее название для их тандема. Если будут плохо себя вести, можешь мне не стукачить. Скажи сразу своему старосте, он их легко на место поставит.        Хуа Чэн решил не рассказывать, что справился без Гу Юня и Се Ляня в этом вопросе.        Оперевшись на стол, Гу Юнь поправил монокль, чтобы внимательно рассмотреть своего подопечного. Одет он был уже опрятнее, волосы причесал, от мешков под глазами почти ничего не осталось.        — Тебе уже лучше спится? — заботливо спросил директор. — Помогает зелье?        — Да, кошмаров больше нет, — выдохнул Хуа Чэн. — Хотя я бы предпочел спать без снов вовсе, чем...        — А-а, — понимающе потянул Гу Юнь. — Снятся слишком хорошие сны, да так, что потом трудно обжигаться о суровую действительность? Могу дать тебе другое зелье.        Зелье, которое Гу Юнь дал Хуа Чэну неделю назад, оказывало разный эффект на всех людей и работало по принципу уравновешивания. Чем больше негативных эмоций ты испытываешь в реальном мире, тем приятнее и позитивнее будут твои сны. Гу Юнь знал, что юноша перед ним в своей жизни проходил через многие ужасные вещи, с которыми мало кто из взрослых сталкивался. Но если ему снятся настолько хорошие сны, что после них комфортная и безопасная школа вызывает диссонанс...        Гу Юнь не имел никакого понятия, что именно снилось Хуа Чэну, но решил дать ему другое зелье. Проверив все полочки в маленькой аптечке на соседней стене, Гу Юнь нашёл нужную бутылочку и протянул её Хуа Чэну.        — Рецепт тот же: только одну каплю в стакан воды перед сном. И будешь спать всю ночь без каких бы то ни было снов.        Убрав пузырёк в карман, Хуа Чэн пронзительно взглянул на директора и попытал счастье ещё раз:        — Так что, Хогсмид на этих выходных?        И как за пару дней угрюмый и закрытый мальчишка превратился в этого шкодника с пытливой ухмылкой? Были ли тому причиной позитивные сны? Может, новые друзья? Или на юношу так влияет общая смена обстановки?        Что бы там ни было, Гу Юнь был так рад видеть в нём не неизвестное чудовище, а обычного подростка со своими желаниями и стремлениями, что не смог ему отказать.        В одиннадцать вечера в группе школы появилось объявление, что в эту субботу всех пустят в Хогсмид.        Ажиотаж был такой, что всю неделю на переменах и уроках обсуждали только планы на субботний выход в город. Шень И уже по горло был сыт обсуждениями предстоящей премьеры фильма. Поэтому в субботу очень быстро, не проверяя разрешения на подделку родительских подписей, собирал их в кипу и отпускал учеников в Хогсмид.        Бумажку из рук Се Ляня учитель быстро выхватил, но когда своё разрешение протянул ему Хуа Чэн, Шень И решил внимательно его прочесть:        — «Я, Гу Юнь, разрешаю моему ребенку...», — Шень И пробежался глазами до конца справки и внизу увидел короткую, но дерзкую подпись директора. Это не было подделкой. — Гу Юнь подписал тебе разрешение? Разрешение должны подписывать родители или опекуны.        — Он вроде как сейчас исполняющий эти обязанности, — пожал плечами Хуа Чэн.        — Нужна подпись не человека, исполняющего обязанности, а законного опекуна. Чтобы была печать на официальном документе.        — Эти разрешения заполняются для Гу Юня. Ему всё равно, чья подпись на моём заявлении. В случае чего, он сам же возьмёт всю ответственность.        Прекраснейшей осенней субботой возле школы было полно старшекурсников в своих самых красивых нарядах, готовых пойти в Хогсмид. Лань Цижэнь забрал разрешения у своих учеников ещё второго сентября, поэтому Ши Цинсюань вышел из школы и направилась сразу к Се Ляню, с которым они планировали провести выходной.        Увидев милую троицу в лице Се Ляня, Хуа Чэна и Ши Цинсюаня, Шень И покачал головой и пригрозил им:        — Чтобы никаких «В случае чего» не было! Никакого колдовства вне Хогвартса, не уходить за территорию Хогсмида. Се Лянь, я на тебя рассчитываю!        Пообещав декану, что ему не о чём беспокоиться, Се Лянь пошёл вслед за ведущим его вперёд Ши Цинсюанем.        — Быстрее! — зазывал его Ши Цинсюань. — Сегодня четыре сеанса, один мы уже пропустили. Надо успеть на следующий!        — Подожди Саньлана!        Отставший на пару шагов Хуа Чэн высматривал в дверях школы Хэ Сюаня. Встретившись с Хуа Чэном взглядями, Хэ Сюань расправил плечи и пошёл прямо в их сторону.        Оделся он сегодня очень стильно: чёрные лакированные ботинки, чёрные штаны клёш и черная футболка с золотыми цветочными узорами, в тон к длинным серёжками-кисточкам. Словно не в кино, а на подиум собрался.        — Вы же не против, если Хэ Сюань пойдёт с нами? — спросил Хуа Чэн.        — Друзья Саньлана — мои друзья, — подмигнув, ответил Се Лянь.        Ши Цинсюань же, внимательно сощурив глаза, подошел ближе к их неожиданному компаньону и требовательно попросил:        — Закрой глаза.        — Мятное дыхание на своём лице выбило у Хэ Сюаня землю из-под ног, и он послушно прикрыл глаза, всецело доверяя.        — Офигенный мейк! — рассмотрев закрытые веки, выпалил Ши Цинсюань. — Научи меня как-нибудь.        Не став заострять на знакомстве внимание, Ши Цинсюань начал торопить всех вперёд в кинотеатр. Дождавшись, когда Ши Цинсюань и Се Лянь окажутся впереди, Хэ Сюань одёрнул Хуа Чэна:        — Ши Цинсюань вообще в курсе, что у нас с ним свидание?        — Гэгэ тоже не в курсе, что у нас с ним свидание, — попытался оправдаться Хуа Чэн.        — У нас парное свидание, а наши партнёры не в курсе?        — Ловко это я придумал, да?        На это Хэ Сюань только покорно выдохнул: он и не надеялся на большее. Того, что они будут сидеть в одном ряду в кино или за одним столом в кафе, ему, для начала, было достаточно. Вряд ли он бы получил это без помощи Хуа Чэна и его связи с Се Лянем.        Когда ребята добежали до торгового центра, до следующего сеанса оставалось целых сорок минут. Стукнув кредитной картой по столешнице у кассира перед носом, Ши Цинсюань, тяжело дыша от бега, выпалил:        — Четыре билета на «Барби», пожалуйста.        Купив попкорн и газировку, юноши сидели за круглым столиком возле кинозала и разговаривали. Точнее, разговаривали Се Лянь и Ши Циньсюань, а двое остальных просто слушали их милые щебетания.        Друг за другом в кинотеатре начали появляться другие подростки, так кассир предположил, что это ученики из Хогвартса.        — Как мило со стороны директора отпустить вас в Хогсмид в день премьеры.        И никто из присутствующих не знал, что сегодня у них выходной, потому что Се Лянь хотел посмотреть этот фильм, а у Хуа Чэна были рычаги давления на директора.        Трудности начались, когда зрителей пустили в зал и ребятам нужно было сесть в один ряд, да так, чтобы Хуа Чэн обязательно сидел рядом с Се Лянем, при этом Се Ляня нельзя было разлучать с Ши Цинсюанем, а ещё у Ши Цинсюаня как бы свидание с Хэ Сюанем — поэтому и они должны были сидеть рядом. Но Ши Цинсюань не был в курсе, что у него свидание с Хэ Сюанем, поэтому настаивал, чтобы друзья, в лице Хэ Сюаня и Хуа Чэна, сели вместе.        Спустя три минуты непонятных перепалок, Хэ Сюань сказал, что сядет с краю, рядом с Ши Цинсюанем и подержит для него попкорн.        Так весь сеанс Хэ Сюань проработал бесплатным держателем для попкорна, колы, куртки, сумки, в какой-то момент пришлось подержать платок... Впрочем, не очень-то он был против.        После сеанса, обсуждая фильм, ребята двинулись в сторону кафешки, где подавали известное в этих кругах сливочное пиво. Се Лянь очень настаивал, чтобы Саньлан его попробовал. Пенные усы были самой большой проблемой, создаваемой этим пивом, поэтому с недавних пор к бокалам с напиткам в придачу давали соломенные трубочки. Но Се Лянь не заметил их на подносе и пригубил бокал сразу. В итоге он единственный за столом сидел с пенными усами, что Хуа Чэн счёл безумно очаровательным.        Весь уютно отделанный под старину ресторанчик был усыпан учениками из Хогвартса. Звонкий смех Ши Цинсюаня долетел до ушей Вэнь Цин, сидящей через три стола от их компании, и девушка на несколько секунд заострила внимание на неожиданной четвёрке.        — Как думаете, у них парное свидание?        Развернувшись, Лю Минъян сощурилась и лопнула маленький пузырик из жвачки.        — Зависит от того, кого из них в паре с кем ты видишь.        — Се Лянь и Ши Циньсюань — милейшая пара, — ответила ей Вэнь Цин. — а мутный новенький и другой мутный новенький с прошлого года — отлично смотрятся вместе.        — Нет-нет-нет, — запротестовала Лю Минъян. — Как ты вообще это рассмотрела? Здесь же всё очевидно: Хэ Сюань влюблён в Ши Цинсюаня с того момента, как появился в школе. Это вроде у меня плохое зрение, но достаточно сложно не увидеть, как Се Лянь привязался к Хуа Чэну.        Вэнь Цин развернулась к их столику ещё раз. Если присмотреться повнимательнее, то видно, как робко улыбается Хэ Сюань, когда разговаривает Ши Цинсюань, и как неотрывно друг другу в глаза смотрят Се Лянь и Хуа Чэн. У последних двоих кажется даже кисти рук, лежащие на столе, почти касаются друг друга. Ещё немного и они возьмутся за руки, и тогда это будет уже не "как свидание", а реальное свидание.        Линвэнь эта сладкая картина до ужаса не нравилась. Она скрестила руки на груди и фыркнула, прожигая Хуа Чэна взглядом:        — Ничего Фэн Синю доверить нельзя! Сказал мне: «Не очкуй, я прослежу, чтобы этот не ошивался возле Се Ляня», а это что тогда?!        Помешивая пенку в стакане трубочкой, Лю Минъян глубокомысленно поинтересовалась:        — И почему ты так против любви?        Линвэнь опешила и встретилась взглядами с Вэнь Цин. Кто угодно мог сказать ей подобное и она не поколебалась бы, но Лю Минъян... Это было совсем не тем, что хотелось услышать от девушки, которая тебе нравится, поэтому Линвэнь поспешила оправдаться:        — Я совсем не против любви и отношений. Какие бы монстры друг друга ни любили, мне всё равно, как они это делают. Я даже Фэн Синю и Му Цину ничего не сказала...        — О, так они встречаются? — оживилась Лю Минъян. — А я говорила!        — Ты говорила это в прошлом году. Но когда они ругались в прошлом году, они просто кричали громче и вкладывали в удары больше силы, а в начале недели голубки так поссорились, что Фэн Синь спал в гостиной! Хотя в среду он пришёл к нам и попросился спать у нас на коврике.        — Он ночевал у вас на коврике? — переспросила Вэнь Цин.        — Нет конечно! Пока он скулил, Ша Хуалин наколдовала знак "собакам вход воспрещён" и приклеила его на дверь.        Лю Минъян как раз выдувала новый большой пузырь из жвачки и напустила в него много воздуха, резко рассмеявшись. Пузырь из жвачки, купленной в магазине волшебных лакомств, не лопнул и не слетел с губ, а стал только больше. И чем старательнее Лю Минъян хотела от неё избавиться, тем больше становился пузырь. Ей пришлось выйти из-за стола, когда пузырь стал больше её головы, а затем её ноги и вовсе оторвались от пола и она полетела под действием волшебства к высокому потолку, ведомая пузырём.        Собеседницы осознали что к чему достаточно поздно. Когда Линвэнь начала прыгать, чтобы достать до ноги одноклассницы и спустить её — Лю Минъян уже была вне зоны досягаемости её руки.        Пока девчонки кооперировались и ставили друг на друга стулья, в кафе появился Мо Жань в сопровождении Цзян Чэна. Безэмоционально проходясь между рядами, они поздоровались с несколькими одноклассниками. Увидев гору стульев, суетящихся девчонок и Лю Минъян, летящую под потолком на чистой силе жвачки, Мо Жань поставил одну ногу на стул, и, вытянув руку, схватился за лодыжку девушки и опустил её на пол.        Пока Вэнь Цин и Линвэнь её держали, Лю Минъян достала жвачку изо рта, завязала её на манер воздушного шара и пустила обратно к потолку, только на этот раз в одиночестве.        — Спасибо, — поблагодарила она Мо Жаня, занявшего место за их столом.        Подошедшая к столику официантка, поинтересовалась:        — Что принести молодым людям?        — Алкогольное пиво есть? — напрямую спросил Мо Жань.        — А документы, подтверждающие, что вам восемнадцать — есть?        — Спасибо, ничего не надо, — ответил за них обоих Цзян Чэн. — Мы только что из пельменной.        — Вы были в пельменной? — переспросила Лю Минъян. — Вы не ходили на «Барби»?        — Мы стояли в очереди со всеми, но Цзян Чэн передумал брать билеты, когда увидел, что мы будем в одном зале с Лань Ванци и Вэй Усянем.        — Соболезную всем, кто находится с ними в одном помещении добровольно, — подтвердил слова Мо Жаня Цзян Чэн. — Мы пойдём на следующий сеанс.        Оказавшаяся прямо напротив него, Вэнь Цин неосознанно стала теребить локон длинных волос. Линвэнь даже пришлось ущипнуть подругу, чтобы она перестала пялиться и поддержала диалог.        — Хм, не думала, что ты смотришь такие фильмы.        — Не смотрю, — быстро откликнулся Цзян Чэн, приятно удивленный тем, что девушка хорошо понимает его натуру. — Но мне не хочется опять несколько месяцев понятия не иметь, о чём все говорят и не понимать мемы.        В последнее время Мо Жань стал замечать симпатии людей друг к другу. Искру между Цзян Чэном и Вэнь Цин он заметил ещё на вечере старост, а после сегодняшней её кокетливой улыбочки, адресованной Цзян Чэну, Мо Жань определённо точно дожмёт свою напарницу-старосту с соответствующими вопросами.        Одно дело понимать чувства других, совсем другое — решать личные вопросы. Прервав беседу Линвэнь и Лю Минъян, Мо Жань обратился к последней:        — Прочитал я твои фанфики.        — Да, и как тебе? — оживилась Лю Минъян.        — Мне кажется, ты не совсем понимаешь учителя, как человека. Он у тебя какой-то слишком суровый и холодный... Он никогда не избил бы меня плёткой.        — А если бы ты попросил?        — Только если бы я попросил, — Если бы Мо Жань умел стесняться и краснеть, он бы сейчас это сделал. Тем не менее, он решил продолжить критику художеств одноклассницы: — И потом, я совершенно не понимаю, зачем так много описаний моего члена? Это же должна быть эротика, а не порно.        — Я бы с огромным удовольствием не описывала так детально твой член, но, к сожалению, я и вся школа знаем в мельчайших подробностях, как он выглядит. Появился спрос, вот я и создаю предложение.        Мо Жань устало выдохнул. В конце пятого курса, когда он осознал свои настоящие чувства к Чу Ваньнину, он предложил перестать видеться своему тогдашнему приятелю по дружескому сексу. По крайней мере, сам Мо Жань воспринимал их отношения только так и много раз говорил Цзю, что их связывает только любовь к физической близости. Тем не менее, когда Мо Жань инициировал прекращение всего этого, Цзю, в порыве гнева, выложил в сеть все интимные фото и видео, что Мо Жань когда-либо ему скидывал.        — Цзю — мудак, — озвучила мысли собравшихся Линвэнь. — Только самая последняя мерзость поступила бы так со своим бывшим.        — Да я тоже был хоро́ш... — начал было Мо Жань, но Вэнь Цин его прервала:        — По крайней мере, ты не слил на всеобщее обозрение личную информацию, которую он тебе сообщал из доверия.        Лю Минъян решила честно признаться:        — Когда я увидела те видео, я ожидала, что на следующий день в интернете появятся похожие видео с Цзю, ну или хотя бы скрины из личных переписок, но ты не опустился до его уровня.        — Не опустился, конечно, — присоединился к диалогу Цзян Чэн. — Но выпускной ты ему подпортил достойно!        Девчонки рассмеялись, вспоминая тот эпичный выпускной два года назад. Точнее, как здорово у Цзю повылезали волосы, попадали зубы и покрылась угрями кожа, когда он стоял на помосте и получал свой диплом на глазах у сотен учеников и родителей.        Это было всего лишь хорошее волшебство и уже на следующий день с ним всё было в порядке, но напугался он знатно! И со сцены убегал в слезах тоже забавно. Хотя Мо Жань никогда бы не смеялся над чем-то подобным, если бы это, например, приключилось с кем-то из ребят, сидящих с ним сейчас за одним столом.        — Это был не я, — честно ответил Мо Жань.        — Да брось, — цокнула языком Вэнь Цин. — Кому он ещё мог настолько насолить, что отмщение могло быть только вот настолько ужасным?        Мо Жань не знал, кто это сделал, но точно знал, что это был не он. Обычно, если человек ужасен, то он делает плохо абсолютно всем. Значит, выместить на нём злость мог кто-то другой. А может даже этот кто-то за одно и отомстил за Мо Жаня?        Для самого Мо Жаня было достаточно того, что Цзю опозорился перед всеми и ушел из школы, и больше не мозолит ему глаза.        Намного больше его интересовало, как добиться расположения Чу Ваньнина и как сказать ему о своих чувствах. В фанфиках Лю Минъян всё очень просто: Мо Жань говорит о свои чувствах, а Чу Ваньнин словами его прогоняет, но в мыслях хочет ответить взаимностью. Мо Жань считал, что в реальности ничего даже близко к этому ему не светит: на признание он ответит, что его ученик забивает голову всякой ерундой, и закидает его работой, но даже на секунду не задумается о гипотетической взаимности, которую мог бы ему дать. Зачем задумываться о взаимности к человеку, который ничего для тебя не значит?        Больше этого Мо Жаня расстраивало только то, что у Ло Бинхэ с профессором Шэнь Юанем прогресс, очевидно, больше! Они даже сегодня вместе в кино ходили! Гриффиндорец даже представить себе не мог, чтобы пригласить своего декана в кино в выходной день...        Цзян Чэн вывел друга из пучины раздумий, напомнив, что скоро начнётся их сеанс. Переглянувшись, девушки решили, что им особо нечего делать до конца дня, поэтому решили пойти на фильм ещё раз. Вся компания шумно вышла из кафе, освобождая столик. Не успела официантка убрать стаканы и протереть столешницу, как в кафе вошла ещё одна группа учеников Хогвартса.        Увидев бывшего среди вошедших, Ши Цинсюань резко прекратил свой рассказ о летних каникулах в Италии. Проводив Мэй Ханьсюэ в компании шестикурсников взглядом, Ши Цинсюань обиженно спросил:        — Почему его не отменили?        Ши Цинсюаня это справедливо злило. Мэй Ханьсюэ мог вести себя как угодно и всё равно при этом у него останутся друзья? И что это вообще были за ребята в его компании? С каких пор Мэй Ханьсюэ с ними общался?        У Ши Цинсюаня закружилась голова. Неужели все эти месяцы Мэй Ханьсюэ старательно его обманывал, скрывал свою личность и свои интересы? Или раньше он был с ним искренним, только резко поменял всех своих друзей и всю свою жизнь, поэтому в ней не было места Ши Цинсюаню? Но тогда в чем была сложность, сказать об этом прямо?        Утонув в размышлениях, Ши Цинсюань наблюдал, как радостно и беззаботно Мэй Ханьсюэ общается и улыбается в приятельской компании, и у парня от этого вида зачесались руки.        — Я ведь себя не на помойке нашёл, да? — риторически спросил Ши Цинсюань, ожидая поддержку от друга.        — Нет, это я тебя на помойке нашёл три года назад в... А, ой, ты не про тот случай, — Се Лянь прервал ответ, прикрыв ладошкой рот, выдающий ненужные вещи. — Конечно, нет! Ты замечательный и заслуживаешь всего самого наилучшего!        Подвинув Се Ляня, Ши Цинсюань вылез из-за стола и, громко топая каблуками, добрался до Мэй Ханьсюэ.        — Мэй-Мэй не хочет познакомить меня со своими новыми друзьями? — язвительно спросил Ши Цинсюань. — О, или может среди них есть твой новый парень?        — Ши... Ши Цинсюань, — тихо произнёс Мэй Ханьсюэ, но от этого парень только больше взорвался.        — Теперь ты меня ещё и полным именем называешь, словно мы друг другу чужие?!        В примирительном жесте подняв ладони, Мэй Ханьсюэ спокойно ответил:        — Я уже извинялся и могу попросить прощения ещё раз. Что бы я ни сделал, прошу простить меня, я не хотел.        Хотя Мэй Ханьсюэ старательно подбирал слова, Ши Цинсюань от каждой новой фразы только больше кипятился.        — Ты даже не в курсе, что плохого ты сделал?! Я и не думал, что ты мудак такого уровня, когда начинал с тобой встречаться! Почему ты говоришь какие-то слова, а я слышу только «Ква-ква-ква»?        Глубоко вздохнув, Мэй Ханьсюэ обдумал, как попробовать извиниться ещё раз, но так, чтобы извинения засчитались. Виновато смотря в светлые суровые глаза, мечущие искры, он открыл рот, но вместо слов у него получились только звуки, похожие на кваканье лягушки.        Уже на втором кваканье Ши Цинсюань понял, что бывший не притворяется — его заколдовали, и это точно был не он сам. Обернувшись на стол с товарищами, Ши Цинсюань увидел поддерживающий кивок от Се Ляня, не достававшего сегодня палочку из кармана. Хуа Чэн сидел, подперев щеку ладошкой и скучающе наблюдал за картиной — но и он сидел без палочки и значит не мог колдовать. Зато рядом с ним сидел Хэ Сюань. Глаза его смотрели в окно, но рука аккуратно прятала волшебную палочку в рукаве.        Необъятное чувство уверенности в себе и благодарности разлилось в груди Ши Цинсюаня. И становилось всё больше от каждого кваканья бывшего и от смеха всех собравшихся в кафе. Мэй Ханьсюэ был, очевидно, самым обычным дураком, который не умеет ценить своё счастье, не умеет быть благодарным и не способен принимать собственные ошибки. И такой человек Ши Цинсюаню был не нужен.        Ши Цинсюань со своей компанией уже покинули кафе и шли по дороге вдоль полей, ведущих к школе, когда юноша решил спросить у Се Ляня:        — Я был не слишком груб с ним?        — Ты был слишком мягок.        Ответил ему не голос Се Ляня. Повернувшись, Ши Цинсюань понял, что всё это время рядом с ним шёл не Се Лянь, а Хэ Сюань. И он до сих пор держал в руках его куртку.        — А где..?        В качестве ответа Хэ Сюань неопределённо махнул рукой, говоря, что Хуа Чэн и Се Лянь шли за ними, но в какой-то момент затерялись в высокой траве фермерских полей.        А застряли они ещё на выходе из города, когда Се Лянь увидел красивую клумбу и решил рассмотреть разноцветные цветы. Хуа Чэну это показалось очень милым и он достал телефон, чтобы снять сторис с подписью «гэгэ нюхает цветочки».        Следом появились короткие видео, на которых изображен Се Лянь, а на фоне голос Хуа Чэна говорит: «гэгэ идёт по тропинке», «гэгэ вытянул ножку» и «не ешь птицу, гэгэ! Не ешь!!». На самом деле на последнем из видео Се Лянь попытался поцеловать дружелюбного птенца, который сел ему на плечо. Хуа Чэну легко было выкладывать в интернет такие личные видео, потому что у него был закрытый аккаунт и четыре подписчика.        Они гуляли вдоль дорожки, и Хуа Чэн держал своего гэгэ за руку, пока он ступает по высокому бордюру. Съели по стаканчику мороженого, абсолютно случайно решили войти в дверь без каких-либо вывесок и оказались в магазине для взрослых. Со смехом убежав оттуда, они добрели до Хогвартса, а затем вернулись обратно в Хогсмид.        Хуа Чэн и Се Лянь вспомнили, что покидали утром Хогвартс они не вдвоём, когда на отшибе возле заброшенного дома встретили Хэ Сюаня и Ши Цинсюаня.        — О, Хуа Чэн, — подняв глаза от телефона, воскликнул Ши Цинсюань. — Хэ Сюань сказал, что ты в покемонов играешь. Здесь классный покестоп!        Се Лянь с улыбкой наблюдал, как Ши Цинсюань и Хуа Чэн, включив игру на телефонах, обсуждали покемонов и ивенты. Он и сам иногда играет в какие-то игры, но его никогда не хватало на долго.        Хуа Чэну показалось подозрительным, что Хэ Сюань молча в стороне стоял и смотрел, как Ши Цинсюань получает ништяки с покестопа. Раз уж он сегодня был свахой, он решил помочь новому знакомому:        — У вас в школе на главном покестопе постоянно есть жирные покемоны какого-то чела...        — Как я его ненавижу! — в сердцах выпалил Ши Цинсюань. — ставит своего этого Снорлакса с десятью тысячами XP, которого невозможно сместить! Ещё и имя дурацкое — «Magikarp»! Нулевая фантазия, в качестве юзернейма в покемонах ставить имя покемона!        Судя по кислой мине Хэ Сюаня, он всё это уже слышал до их прихода. Теперь было понятно, почему он делал вид, что ничего не знает о Pokémon Go. Хуа Чэн чуть от смеха не лопнул, и еле сдержал свой порыв рассмеяться.        Как это обычно происходит, совсем не вовремя Се Ляню пришло оповещение на телефон. А это означало, что время без пятнадцати восемь — у них оставалось всего пятнадцать минут, чтобы успеть вернуться в школу и не получить за это наказание.        Утром Ши Цинсюань торопил компанию, чтобы успеть в Хогсмид, но на обратном пути он предложил всем идти медленнее, чтобы он смог сформулировать свои мысли.        — Гэ мне часто говорил, что я общаюсь только с мудаками, — Ши Цинсюань поспешил уточнить: — О, нет, Лянь-Лянь, Уду тебя очень любит и считает моим единственным нормальным другом. Ему обычно не нравились все мои бывшие. Наверное, поэтому они сейчас бывшие. Между мудаками и ботанами мне стоит начать выбирать ботанов.        — Это ты сейчас Хуа Чэна ботаном назвал? — оскорбился Се Лянь, но поняв, как это звучит, добавил: — Саньлан очень умный, но можно ли его приписать к ботанам?        Остаток дороги до школы ребята разбирали определение «ботан» и кто может им считаться. Звонко смеясь, школьники пришли к выводу, что они все тут эталонные ботаны, и это ничуть не оскорбление!        В холле школы их встретил дежурный преподаватель.        — Мы пришли вовремя, — отметил Се Лянь, показывая Шэнь И часы, показывающие без двух минут восемь вечера.        — И день прошёл без казусов? — язвительно переспросил Шэнь И.        — Да, — в один голос ответили Хуа Чэн и Се Лянь, не сразу понявшие, что говорили не о них.        — Это был не я, — в свою защиту произнёс Ши Цинсюань.        — Свидетели говорят другое.        — Свидетели? Имеете ввиду стукачей? А я только собрался не иметь больше дела с мудаками!        — Это ты скажешь своему декану. Он ждёт тебя в своём кабинете.        Ши Цинсюань томно вздохнул, обнял на прощание Се Ляня, а второй рукой уже набирал сообщение Лань Ванцзи.        Рейвенкловцы отошли от преподавателя всего на пару шагов, когда Хэ Сюань сказал:        — Я возьму вину на себя.        — Ты не будешь этого делать! — приказал ему Ши Цинсюань.        — Но это же был...        — Тсс, — шикнул Ши Цинсюань, приложив палец ко рту говорившего. — Ты ничего не делал и я ничего не делал. Никто из нас не будет больше страдать из-за мудаков!        Ши Цинсюань, наконец, заметил, что Хэ Сюань весь день носил на сгибе локтя его куртку. С благодарностью забрав её, юноша отметил, что она в абсолютно идеальном состоянии, несмотря на то, что они за день успели и по заброшенным домам полазить и по фермерским политым грядкам походить. Если бы Ши Цинсюань, как обычно, отдал куртку Се Ляню, то она бы точно потерялась в его бездонных карманах!        Хэ Сюань производил впечатление надежного человека. Немногословен, но умён и внимателен.        Ещё раз взглянув на выразительные глаза, подчеркнутые ярким мейком, Ши Цинсюань схватил Хэ Сюаня за запястье и потащил вверх по лестнице.        — Чем быстрее это начнётся, тем быстрее кончится. А потом покажешь мне, что у тебя за волшебная палетка теней!

***

       Встретившись в дверях гостиной с Фэн Синем, Хуа Чэн получил чувствительный удар плечом. Не показав виду перед Се Лянем, Хуа Чэн вежливо улыбнулся, придерживая дверь для своего гэгэ.        Только за ними закрылась дверь их комнаты, как Се Лянь подал голос:        — Думаю, у них получилось хорошее свидание!        — У меня бы не получилось оставить их наедине, если бы гэгэ не подыграл и не остался у той клумбы, — поблагодарил Хуа Чэн. — Ты ведь не против, что я устроил свидание твоему другу? Хэ Сюань так просил...        — Я счастлив, когда Цинсюань счастлив. И когда Саньлан счастлив тоже. И я очень рад, что у тебя появился друг!        Назвать Хэ Сюаня своим другом Хуа Чэн пока не мог. Скорее, это была вынужденная взаимопомощь...        Решив, что Се Лянь первый идёт в ванную, Хуа Чэн лёг на кровать в одежде и залип в телефон. Первым делом он открыл сообщение от Хэ Сюаня. Иногда казалось, что у него в телефоне нет клавиатуры, потому что вместо текста он присылал мемы. Открыв картинку с изображением волка и надписью «Волк не говорит спасибо, волк говорит А-у-у-у», Хуа Чэн фыркнул и начал набирать ответ.        «Теперь мы квиты», — нет, это совсем не подходило. Следом он набрал: «Я тебе больше ничего не должен», и тоже удалил. Ещё минуту подумав, он написал «Всегда пожалуйста» и отправил.        Следом Хуа Чэн открыл инстаграм, чтобы пересмотреть свои сторисы с гэгэ. Какой он был в каждом кадре очаровательный, грациозный, светлый, словно самое чистейшее существо на планете! Его пальцы, трогающие лепесток цветка, его губы, желающие поцеловать птенца в лоб, и эта лучезарная улыбка, которой он смотрел в камеру. Хуа Чэн три раза проверил, точно ли видео сохранились в памяти телефона, потому что он собирался пересматривать их ещё миллион раз.        Зайдя в ДМ, он обнаружил комментарии от Гу Юня под каждым видео. «Какая прелесть!», «Ахахаха», «Не уверен, что вам можно туда заходить, но я сделаю вид, что не видел». Причем отвечал он почти сразу после публикации, поэтому Хуа Чэн написал:        Лучше бы тоже в город выбрался. Весь день в башне просидел?        Просидел. И не зря. Есть новости для тебя. Если хочешь — можешь прийти, — сразу поступил ответ от директора.        Отложив телефон, Хуа Чэн закинул руки за голову и задумался: а так ли всё это было важно? Вся его жизнь, всё его прошлое, то, кем он является на самом деле — зачем продолжать бояться этого, убегать и скрываться, когда можно забыть об этом и жить абсолютно новую жизнь рядом с гэгэ?        Завтра приду, — ответил Хуа Чэн, решив, что сегодня хороший день и омрачать его чем-то он не намерен.