***
Преподаватели медленно подтягивались на учительское собрание и заполняли тихим гулом помещение. Шэнь Юань чувствовал себя сегодня немного выбитым из колеи, поэтому не принимал участие в разговорах, а продолжал раз за разом перечитывать строки, буквально разрушившие всё его представление об одном человеке. И нет, в Шан Цинхуа он нисколько не был разочарован: он как раз их тех людей, которые с каменным лицом пишут непристойные фанфики о знакомых им людям. А потом с таким же каменным лицом смотрят участникам выдуманной истории в глаза. С Шан Цинхуа уже давно всё было понятно. Под взорвавшим сеть фанфиком с участием Шэнь Юаня и Ло Бинхэ, было много комментариев, где ученики спрашивали у анонимного автора и друг у друга: кто же мог написать этот шедевр. Шэнь Юань же мог распознать любое творчество своего горе-товарища, под каким бы псевдонимом и на какой бы платформе он его ни написал. Про кого-то говорят «талант не подделать», а про Шан Цинхуа так и хотелось сказать: «авторский стиль не пропить». Вот на кого самому Шэнь Юаню после этого фанфика будет сложно смотреть, так это на Ло Бинхэ. То, каким юноша был в строках этого фанфика, не могло не вызывать волнение. Томный взгляд из-под пушистых ресниц, широкие плечи, рельефные мышцы груди и живота, по которым стекают капельки воды — и больше всего во всех этих подробных описаниях ученика Шэнь Юаня интересовало то, что Ло Бинхэ буквально так и выглядел. Ничего из этого не было использовано в тексте для красивого словца или в качестве фигуры речи. В прошлую субботу Ло Бинхэ собрался в жаркий осенний день мыть клетки зверям, и снял для этого футболку. Ту самую каплю воды, стекающую по его шее, груди, животу и убегающую за резинку штанов, Шэнь Юань и без помощи фанфика не мог забыть, а теперь у него есть текст, который не выкинешь из воспоминаний никаким зельем стирающим память. Просить Ло Бинхэ одеться и уйти тогда показалось очень грубым, поэтому Шэнь Юань по-доброму пригласил его в кино. В кино-то уж точно Бинхэ будет сидеть в одежде и никакая соблазнительная капля воды не будет стекать по накаченному торсу юноши. Шэнь Юань понятия не имел, что делать со всем этим в своей голове, а теперь ещё и существовал фанфик, где все его мысли практически слово в слово превращены в текст, который может прочитать кто угодно. Оставалось только надеяться, что Бинхэ это не прочитает. Гу Юнь, привыкший, что покоя ему среди учителей не сыскать, никогда не приходил заранее. Если собрание было назначено на десять утра, он появлялся в кабинете в 10:01. И сегодняшнее собрание не было исключением. Он успел лишь поздороваться и подойти к своему месту, когда Шэнь Цзю задал свой первый вопрос: — Пока вы не начали словоблудить, я напомню о необходимости закупить котлы в кабинет Зельеварения. Примерно поэтому Гу Юнь не любил приходить заранее: ещё собрание не началось, а уже какие-то просьбы и проблемы. — Котлы, конечно, — начал он. — Госпожа Се прислала мне чек специально для кабинета Зельеварения. Он должен быть где-то здесь... Не помню, обналичивал его или... Ах, вот он! — объявил Гу Юнь, найдя среди вороха бумаг на столе чек от родителей Се Ляня на крупную сумму. — Напиши, чего не хватает в кабинете, сегодня же оформлю заказ. — Я принёс вам список тринадцатого июля, — раздражённо процедил Шэнь Цзю. Под пристальным взглядом преподавателя Гу Юнь начал перекладывать многочисленные бумаги на столе в поисках заветного списка и уже был готов просить написать список повторно, когда Шэнь Цзю потянулся и безошибочно из стопки вытянул нужную бумажку. — Ох, вот она! Простите, немного рассеянный сегодня, столько дел, столько дел... — Только сегодня, Цзыси? — иронично отшутился Шэнь И. И Гу Юнь был рад, что далеко не все считают нужным над ним насмехаться. Осмотрев кабинет, полный преподавателей, Гу Юнь глубоко вздохнул и начал тему собрания: — В этом году я хотел бы сместить программу обучения с теории на практику. Сейчас жизнь в магическом обществе кажется спокойной, но в любой момент она может стать опасной, и ученикам стоит уметь защищаться и сражаться. Мы уже поговорили об этом с профессором Чу Ваньнином, — Гу Юнь взглянул на учителя и получил от него одобрительный кивок. — Как бы мы ни хотели уберечь их от всего плохого, может настать день, когда им самим придётся защищать себя и близких, а нас рядом не будет. — Менять программу обучения? — переспросил Му Цинфан, преподаватель по Травологии. — А как же старшекурсники? Им экзамены сдавать, когда всё успеют? — Старшеклассников надо обучить в первую очередь, — твёрдо ответил Гу Юнь. — Я говорил об этом Министру Магии, но он не счёл этот момент важным, поэтому приказа не было. Но в этой школе я главный и я вам говорю, что мы, по мере возможности, будем вводить новый учебный материал. Я хочу, чтобы вы научили их использовать защитные заклинания, атакующие заклинания, заклинания оглушения, зелья, помогающие изменить внешность и спрятаться, — Гу Юнь выразительно посмотрел на учителя Зельеварения. — Если ученик хочет стать анимагом, чтобы быть сильнее, я хочу, чтобы ты, Цзыпин, его научил, — Шэнь И тоже получил полагающийся ему требовательный взгляд от директора. — Разрешу одному, придут они все, — закатил глаза Шэнь И. — Как я со зверинцем разберусь? — Профессор Шэнь Юань тебе в помощь, — дружелюбно напомнил Гу Юнь, сразу повернувшись в сторону декана Хаффлпаффа. — Я хочу, чтобы вы научили детей, как приручать драконов. — Для защиты от тёмных сил у нас буквально есть отдельный предмет, — напомнила Ци Цинци. — Нужно ли всем остальным этим заниматься? — Нужно, — настаивал Гу Юнь. — Мне нужно, чтобы они по звёздам могли определить приближение врага, чтобы они по нумерологии могли просчитать верную тактику боя, нужно, чтобы они знали, как по дурацким чаинкам в стакане увидеть лицо врага, зачинившего все бедствия. Это трудно к пониманию? К понимаю, как это устроить — точно не трудно, но многие учителя считали зацикленность на гипотетических врагах за углом исключительно параноидальными мыслями бывшего мракоборца. У детей впереди светлое спокойное будущее, зачем бы им учиться ждать отовсюду врагов? Но Гу Юнь знал, о чём говорил. Все свои годы преподавания он поддерживал учеников, суля им спокойное и доброе будущее, поддерживал учителей и их желании дать детям исключительно полезные бытовые и повседневные навыки. Но сейчас время было неспокойное. В любой момент жизни детей могут стать в опасности и будет лучше, если они без помощи взрослых смогут защитить себя и друг друга. Как бы Гу Юнь не желал каждому из них мирной счастливой жизни, враг был уже за порогом. И вряд ли он посмотрит кто перед ним: взрослый или ребёнок. Друг за другом учителя начали предлагать какие знания и умения они могут преподать своим ученикам по вопросам защиты, тактики и атаки от вооружённых противников. Гу Юнь был рад даже паре уроков, отведённым на подобные темы. В общем, Гу Юнь сказал всё, что хотел на собрании, поэтому собрание очень плавно перетекло в обычное учительское обсуждение всего и вся. — Это вы хорошо придумали, — на всеобщее удивление, положительно откликнулся Шэнь Цзю. — Я тоже считаю, что у учеников слишком много свободного времени, которое они тратят наргл пойми на что. Шэнь Цзю очевидно намекал на милые собрания учеников и те очаровательные фанфики, которые появляются в сети с завидной регулярностью, но Гу Юнь с профессором не был согласен. Это буквально лучшее, чем заняты дети, и именно этим школьники и должны заниматься. — Я верю в человеческую индивидуальность, — ответил на это директор. — Я знаю, что кто-то из них прирождённый спортсмен, кто-то обладает высокими лидерскими качествами, другие из них прекрасные исполнительные бойцы, ещё одни — прирожденные художники, певцы и писатели. И каждый из них, покинув эту школу, обязательно найдёт себе работу по душе. И я очень рад знать, что в свободное от учебы время они пытаются найти себя и занимаются тем, что им нравится. Иногда я думаю, открыть им творческий кружок... — У нас разве нет такого? — пробасил Лю Цингэ. — Нет, — покачал головой Гу Юнь. — Официального точно нет. — А чем тогда Шан Цинхуа занимается? Иногда Гу Юнь забывал, с кем находится: с учениками или учителями. Во всяком случае, ощущал он себя одинаково в компании и тех, и других. — К слову, как в этом году с квиддичем? Какие собрались команды? Какие шансы на зрелищные матчи? — Первый матч в этом году у Гриффиндора и Хаффлпаффа, — ответил директору Лю Цингэ. — У Гриффиндора много новеньких — не знаю, что из этого выйдет. У Хаффа хорошая команда, но они абсолютно не в форме: смена старосты их подкосила, Ло Бинхэ всё время ошивается где-то, но не на поле... — С моими детьми всё в порядке! — авторитетно заявил Шэнь Юань. — Поэтому половина твоего факультета лежит в лазарете, покусанные скорпионами? — патетично уточнила Чэнь Цинсюй. — Ну к матчу они же поправятся? — спросил Гу Юнь, проявляя искреннюю заботу к ученикам, но ни в коем случае не заботясь о судьбе матча. Ничего бы не случилось с учениками, если бы Шэнь Юань не отвлекался на непристойные мысли о Ло Бинхэ и не читал бы очередную пошлую писанину Шан Цинхуа. Покидая учительскую, Шэнь Юань дал себе слово, что добьётся удаления чёртова фанфика из интернета и начнёт смотреть на ученика целомудренным взглядом. И то и другое намерение у него с треском провалилось уже к сегодняшнему вечеру.***
— Значит, вы Вэнь Кэсин, — повторил Чан Гэн, смотря на мужчину, сидящего напротив. — Не расслышал: кем вы приходитесь Чжоу Цзышу? — Я ещё не говорил. Я его муж. Вэнь Кэсин подарил потенциальному начальнику одну из своих вежливых улыбок и поправил мантию. Выбирая утром гардероб, он решил, что розовая мантия — слишком легкомысленная, а красная — слишком нарядная, поэтому выбрал эту темную изумрудную мантию, надеясь показаться достаточно загадочным, чтобы его приняли в Отдел Тайн. Едва Чан Гэн пришёл утром на работу, он получил записку от Чжоу Цзышу, где говорилось, что к нему придёт человек по поводу работы. Даже если бы Чжоу Цзышу не был хорошим человеком и достаточно близком другом Гу Юня, Чан Гэн всё равно не смог бы выгнать человека без должного собеседования. — Ваш супруг предупредил, что вы придёте. — Оу, — удивился Вэнь Кэсин, пообещав себе, что отблагодарит Чжоу Цзышу за помощь, — вы знакомы с моим мужем? — Мы в волшебном сообществе и так все друг с другом знакомы, а здесь, в Министерстве, мы, практически, как в общежитии. Или в Хогвартсе. Вы ведь..? — Ох, нет-нет, — взмахнул рукой Вэнь Кэсин. — Я не местный. Не учился в Хогвартсе... Но имею представление, каково это — знать кучу людей заочно, не будучи знакомыми с ними лично! — Хорошо, — подытожил Чан Гэн. — По поводу работы: уточните, работали ли вы когда-нибудь в спецслужбах? Возможно, в магловских — тоже неплохо. Вэнь Кэсин притворно задумался на несколько секунд, а затем выдал: — Нет, но я действительно очень хорош в том, чтобы годами хранить секреты. — Это очень полезный навык, но должен предупредить, что этого не достаточно, — серьёзно подошёл к делу Чан Гэн. — Если вы сейчас оставите мне анкету, мне придётся разослать письма во все ваши предыдущие места жительства и места работы. Мне придётся достать о вас абсолютно всю информацию: где учились, как учились, кто был вашим нелюбимым учителем, с кем вы впервые поцеловались и тому подобное. Если в младших классах вы воровали в магазине чипсы, то я тоже буду вынужден это узнать, даже если вы мне сами не расскажете. У Вэнь Кэсина дрогнуло сердце. В его биографии действительно были вещи, которые он тщательно скрывал и о которых он не хотел бы оповещать окружающих. Не желая терять лицо, он ответил в своей обычной игривой манере: — В какой позе я люблю трахаться тоже узнаете? — И это тоже. — Не совсем понимаю, как моя личная жизнь, мои вкусы и предпочтения относятся к моей работе? — риторически спросил Вэнь Кэсин, но его сразу осенило: — А, я понял! В этом суть, да? Вы сейчас начнёте рыть на меня информацию, и если ничего не найдёте — это значит, что я хорошо заметаю следы и скрываю секреты, и я подхожу на вашу работу? Если так, то я определенно точно вам подхожу! — Если вы окажетесь тёмной лошадкой, то мы определённо точно вам откажем, — ответил как отрезал Чан Гэн. — И о вас в отделе всё знают? Под проницательным взглядом тёмных глаз, Чан Гэн почти потерял самообладание. У него действительно был один большой секрет, который он носил в сердце долгие годы, и даже на работе никто об этом не знал. — И про меня тоже все всё знают, — ответил Чан Гэн. — господин Вэнь, на Невыразимца учатся почти с пелёнок. В основном здесь работают люди, у которых здесь когда-то работали родители, а у тех работали их родители. Ты со школьных лет должен быть под постоянным присмотром Отдела Тайн, чтобы сразу после учёбы работать здесь. У нас нет личной жизни, нет другого опыта работы, мы всю жизнь посвящаем секретам и тайнам магического мира, только поэтому этот отдел до сих пор существует. Мы умираем, но не раскрываем секреты. Вэнь Кэсин, скажите, вы готовы умереть за свои секреты? И где-то поперёк горла Вэнь Кэсина стоял ответ: «Я уже не раз умирал за них.» Но вместо этого Вэнь Кэсин рассмеялся и перевёл всё на юмор: — Ладно-ладно, я вас понял: чтобы работать у вас надо быть гражданином страны с пелёнок, учиться в школе на одни пятёрки, петь гимн страны каждое утро перед завтраком, быть белым гетеросексуальным мужчиной... — С белым и гетеросексуальным — это вы, конечно, загнули, — усмехнулся Чан Гэн. — Ваши предпочтения не важны. Просто на этой работе они не будут в секрете. — Раз секретов нет, значит вы сможете мне ответить: вы предпочитаете мужчин? — Да, — ответил Чан Гэн. Предугадав, к чему был вопрос, сразу добавил: — Но на работу через постель не беру. Вэнь Кэсин притворно схватился за сердце, словно и не собирался предложить минет в обмен на должность в отделе. — О, нет, неужели все рабочие места для геев заняты? — Мы набираем сотрудников по другим критериям. Понимая, что метод не работает, Вэнь Кэсин зашёл с другой стороны: — Скажите, пожалуйста, а у вас есть возлюбленный? — Нет, — честно соврал Чан Гэн. — Моё сердце не занято. Сказать «да» и запустить механизм падения друг на друга плашек домино — это совсем не то, с чего Чан Гэн собирался начинать рабочий день. Гу Юнь был для него самым особенным с момента их знакомства. Мальчик в предподростковом возрасте испытывал благоговение перед своим молодым и обаятельным наставником. И уже через пару лет он прекрасно понимал, что это отнюдь не сыновьи чувства. У многих его ровесников была такая же разница в возрасте с их избранниками, но только Чан Гэн не мог рассказать миру о своих чувствах, потому что испытывал их к человеку, который по документам являлся его приёмным отцом. Мальчик стал мужчиной и Гу Юнь не совсем легко, но принял его чувства. Сейчас между ними было полное ощущение взаимного равенства, но как сказать об этом окружающим — они пока не придумали. Ведь для всех вокруг Гу Юнь приходил в Министерство к своему сыну, а Чан Гэн приходил в Хогвартс к своему ифу. — Когда-нибудь и вы встретите свою любовь... — Третьим к вам не пойду. Гу Юнь не простит мне... — начал было Чан Гэн, но сразу добавил: — В смысле, не простит близость с его другом. Они с Чжоу Цзышу хорошо общаются. Очень сильно не хотелось идти к Чжоу Цзышу и говорить ему, что он был прав, но он был прав. Глава Отдела Тайн строгий, принципиальный и ужасно несгибаемый человек. И судя по его ответам, Вэнь Кэсин был не первым, кто предлагал ему пройти на должность через постель. Оставалось загадкой, как он сам тогда на своём рабочем месте оказался. Ещё раз пробежав взглядом по анкете, Чан Гэн предложил: — У вас хорошие навыки и неплохой опыт работы. Думаю, такой человек сможет найти своё место в Министерстве. Но не в моём отделе... Коротко вздохнув, Вэнь Кэсин забрал из рук Чан Гэна свою анкету и сумбурно заявил: — Вы совершенно правы! Эта работа мне не подходит. Спасибо, что уделили мне время! — с этими словами он покинул кабинет и направился прямиком к лифту. На ходу разрывая анкету, Вэнь Кэсин выкинул бумажки в ближайшую урну. Испортилось ли его настроение от неудавшегося собеседования? Да. Собирался ли он из-за этого устраивать трагедию? Возможно да, но только наигранную перед Чжоу Цзышу, чтобы тот погладил и сделал всё, что Вэнь Кэсин от него просит. Возле кабинета с Вэнь Кэсином поздоровался один из подчинённых Чжоу Цзышу: он частенько бывал на работе у мужа и был знаком с некоторыми здешними обитателями. Увидев в дверях Вэнь Кэсина, Чжоу Цзышу отвлёкся от горы бумаг с отчётами, которую ему накидали с утра. — Ну что? — полюбопытствовал он. — Нахуй послали? — Ну почему же? — переспросил Вэнь Кэсин, закрывая за собой дверь. — Я сам отказался! Эта работа мне совсем не подходит! — Нахуй послали? — повторил Чжоу Цзышу, не скрывая улыбку. — Ну да, послали, — сдался Вэнь Кэсин. — Поэтому я пришёл к тебе. Чуть отодвинув кресло, Чжоу Цзышу пригласил Вэнь Кэсина сесть себе на колени. Тот с огромным удовольствием залез на возлюбленного, обнял его обеими руками и зарылся у него в волосах. — Ну и пожалуйста! Я бы всё равно не добрался до пацана через Отдел Тайн, да, А-Сюй? — Он в Хогвартсе сейчас, — ответил Чжоу Цзышу, прижимая возлюбленного к себе. — Туда проникнуть ещё сложнее. — А на работу туда устроиться? — Хогвартс — это школа, — напомнил Чжоу Цзышу. — Кем ты будешь там работать? Вэнь Кэсин недовольно цокнул языком и спросил: — Это я что, по-твоему, не смогу ничему обучить детей? Я воспитывал А-Сян! Чжоу Цзышу решил умолчать, что манеры его воспитанницы оставляют желать лучшего. Вместо этого он спросил: — Мне отправить рекомендательное письмо Гу Юню? — Вот ещё! Я могу устроиться на работу и без твоей помощи! Чжоу Цзышу поддерживающе погладил партнёра по спине и ещё долго слушал его бесконечную болтовню, но когда Вэнь Кэсин ушел, старому другу он всё-таки написал.***
Жизнь Хуа Чэна стремительно приобретала смысл. Ожидая начало очередного урока, Хуа Чэн смотрел на Се Ляня, сидящего рядом. Обернувшись спиной к доске, Се Лянь разговаривал с Фэн Синем, обсуждая последние новости из магического мира. На удивление всех окружающих, Фэн Синь и Му Цин перестали играть в Санту Барбару и в абсолютном спокойствии сидели за одной партой. Что до Хуа Чэна — кажется, эти двое делали вид, что его просто не существует. Это легче, чем признать свою вину. Самому Хуа Чэну же было достаточно того, что он может спокойно проводить время со своим гэгэ. Звуки в классе резко стихли и все ученики расселись по своим местам. Такое поведение можно было бы понять, если бы в кабинете появился профессор, но его не было. Возле доски появился мальчик, на вид лет шести. В Хогвартс не берут детей в таком возрасте, значит, не ученик, а учитывая ещё, что он чем-то похож на Чу Ваньнина, это мог быть его младший брат, племянник или может даже сын. Увидев замешательство на лице Хуа Чэна, Се Лянь чиркнул ему записку: «Это профессор. Потом расскажу.» Однажды на четвёртом курсе одноклассники тоже подумали, что это младший родственник профессора, поэтому вели себя с мальчиком чересчур фривольно: играли, тискали за щёчки, угощали конфетами, понятия не имея, что делают это с учителем. Никто точно не знал, что это был за недуг или проклятие, но, когда Чу Ваньнин тратил очень большое количество магии, доводя себя до истощения, его организм впадал в, своего рода, спящий режим, превращая его в ребёнка. Тогда, три года назад, Чу Ваньнину было стыдно признаться в этом перед учениками и профессорами, поэтому он почти месяц играл в «младшего брата Чу Ваньнина». В итоге, ещё стыднее потом стало смотреть в глаза всем, кто с ним сюсюкался, как с малышом. Все прекрасно знали, в каких ситуациях профессор становится ребенком, поэтому, увидев профессора, Мо Жань бесцеремонно поднялся со своего места и подошёл к учителю: — Что случилось? Зачем вы себя перетруждали? Неужели нужно было доводить до такого состояния? — Всё в порядке, Мо Жань, — ответил профессор детским голосом. — Мне нужно было помочь с кое-чем директору. — Помочь директору? А не хочет ли он... — Мо Жань! — строго сказал Чу Ваньнин, пока ученик не разразился ругательствами и не поклялся уничтожить директора на дуэли. В подобном уязвимом состоянии Чу Ваньнин не мог колдовать, поэтому Мо Жань сам поставил перед классом стул и помог маленькому профессору подняться на помост. На своё место до конца урока Мо Жань так и не вернулся. — Мы с директором поговорили и решили, что уровень вашего владения магией нужно повысить. На экзамене с вас это не требуется, но я всё же хотел бы вас этому научить. Рассмотрим ситуацию: вы забыли волшебную палочку, или потеряли, или она сломалась — не столь важно, почему вы остались без неё, как факт, что вы остались без неё. На вас нападает человек. Как будете защищаться? — Кулаками, — ответил Мо Жань, сидящий прямо за спиной учителя. — Это хорошо, если вы можете защитить себя грубой силой. К сожалению, не все это умеют, да и, к тому же, умение махать кулаками никак вам не поможет, если ваш противник с волшебной палочкой. Поэтому подвожу к теме урока: что вы знаете о беспалочковой магии? По классу пробежал обеспокоенный гул, за всех решила поинтересоваться Вэнь Цин: — Это ведь сложная магия, которой владеют единицы. Чтобы ей обучиться, мы должны усиленно работать весь учебный год, а может даже не один. Как при такой нагрузке мы подготовимся к выпускному экзамену? Маленький учитель с высоты стула спокойно заявил: — Мы прошли почти всё, с чем вы можете столкнуться на экзаменах. Я более чем уверен, что все мои ученики с лёгкостью справятся с выпускным экзаменом, а владение беспалочковой магией даст в глазах экзаменационной комиссии вам несколько лишних баллов. — Верила бы я в себя так, как в меня верит профессор, — мечтательно шепнула Лю Минъян, но все сидящие рядом согласились. Дав ученикам немного нашушукаться, Чу Ваньнин откашлялся в кулак и продолжил занятие: — До практики нам ещё далеко, до теории тоже, поэтому начнём с предыстории. Кто-нибудь подскажет мне, что отличает волшебника от магла? Несколько рук взлетели в воздух, но Чу Ваньнин дал слово самой первой из них. Линвэнь начала: — Раньше это называли «Золотым ядром» или «Магическим центром», но современные учёные уверены: за то, будет человек обладать способностью к магии или нет, отвечает определённый ген. Учёные очень любят спорить, поэтому точного названия у него пока нет, но все современное общество считает, что склонность к магии передаётся по наследству. — Очень хорошо, что ты сразу подошла к генетике, — похвалил Чу Ваньнин. — Как всем известно, магические способности считаются доминантным признаком, поэтому если родители волшебники, то и ребенок, с огромной вероятностью, тоже будет волшебником. — Есть центры по оплодотворению, где можно сделать себе ребенка от спермы волшебника, — вспомнила Ша Хуалин, рассказывая рядом сидящим одноклассникам. — Думаю, когда-нибудь заглянуть в один из таких. — Не знал, — ответил Фэн Синь. — Надо будет сдать туда свою сперму. — Скажи в какой из центров пойдёшь, чтобы я никогда туда не заходила, — язвительно ответила Ша Хуалин, после чего вернулась к прослушиванию лекции. Чу Ваньнин продолжал: — В редких случаях у волшебников рождается ребенок-сквиб, время от времени в полностью магловской семье рождаются волшебники — значит, где-то в роду у них были волшебники. — Скорее всего, их предки состояли в группе «Белого Лотоса», — вслух напомнил Ло Бинхэ. — Историю Магии вы тоже хорошо знаете, — поддержал Чу Ваньнин. — На протяжении истории не раз были люди, считавшие способность к волшебству проклятием, поэтому добровольно от неё отказывались. К их несчастью, они всё ещё оставались носителями волшебного гена и передавали его, если не своим детям, то внукам. Способность к магии можно блокировать заклинаниями, зельями, специальными духовными практиками и физическими действиями над своим телом, но от него нельзя избавиться полностью. А теперь вопрос: если внутри всех нас есть магия, тогда почему мы должны пользоваться волшебными палочками, чтобы колдовать? На удивление Се Ляня, ответил Хуа Чэн, который почти на всех уроках делал вид, что его не существует: — Потому что человеческие способности к магии весьма малы. В таком случае, волшебная палочка или любой другой магический артефакт является усилителем и направителем магических потоков. Раньше люди колдовали чем попало, но потом было решено унифицировать все знания о магии, и уравнять всех волшебников, поэтому создали волшебные палочки — своего рода паспорт волшебника. Вырезаны они обычно из деревьев, выросших на магических местах, в качестве наполнителя в них что-то от природного волшебного создания — в моей, например, перо феникса, — решил уточнить Хуа Чэн. — Всё верно, — улыбнулся Чу Ваньнин, который с недавних пор знал чуточку больше о Хуа Чэне, чем многие его одноклассники. — К сожалению, все магические предметы, без своего первичного носителя, имеют срок годности. Однажды перья фениксов и волосы единорогов в ваших волшебных палочках исчерпают свой запас волшебства, и тогда ваши волшебные палочки сгодятся разве что как палочки для еды. Выдержава паузу, давая всем отсмеяться, Чу Ваньнин продолжил: — Все заклинания рано или поздно выветриваются. В зависимости от силы, вкладываемой волшебником, одно и то же заклинание может иметь разную длительность. Иногда неодушевлённые вещи, наделённые долей магии, становятся независимым живым источником самоисполняющейся магии, но это скорее особенность, чем правило. Чаще всего волшебникам раз за разом приходится накладывать одно и то же заклинание на вещь, чтобы она правильно работала. — Как я задолбался колдовать над магловским мотоциклом, вы даже не представляете, — вспомнил вдруг Наньгун Сы. — Лучше бы сразу волшебный купил. Услышав реплику, которая, кажется, не предназначалась ему, Чу Ваньнин отметил: — Да, любые вещи, созданные по волшебным технологиям, обычно сразу выходят с конвейера с магическим источником внутри него, поэтому не требуют постоянной подзарядки. А ещё волшебники придумали, как использовать магическое ископаемое. На этих словах все посмотрели на Се Ляня, которого в прессе часто называли «Цзылюцзиневым принцем». Залежи цзылюцзиня были лакомым кусочком для всех волшебников. На волшебном топливе работали машины, домашняя техника и даже целые производства. Это было полезное ископаемое, поэтому его можно было сравнить с бензином или углём, как если бы они были способны делать обычные вещи магическими. Но как и другие природные ресурсы, он имел свойство заканчиваться и для работы вещей нужна была дозаправка. — В конечном итоге, единственным бесконечным источником магии являются живые существа: магические животные и, конечно же, люди. И остановить нашу магию может только наша смерть. Поэтому я хотел бы научить вас, как пользоваться вашей магией и как её приумножить. После вдохновляющих речей учителя многие ребята уже не считали себя такими уж безнадёжными, и были готовы приступить к практике. Всеобщего воодушевления не разделял только Хуа Чэн, который от лекции ушел только глубже в свои думы. — Профессор, — начал он громко, — вы сказали, что остановить магию может только смерть, но ведь есть способы заставить магию внутри человека не работать. — Как я ранее говорил, — спокойно ответил Чу Ваньнин, — есть заклинания, из-за которых блокируется ваша способность к магии, зелья с таким же эффектом тоже существуют, но все они имеют временный эффект. Если, например, вас обездвижить классическим «Петрификусом», вы вряд ли возьмёте в руку волшебную палочку, но, если будете способны к беспалочковой магии, то даже обездвиживание вас не остановит. — Это понятно, но я имел в виду вещи, которые делают так, что вы не можете колдовать, вы даже не чувствуете магию внутри себя... Я про... Руки Хуа Чэна потянулись к собственной шее, жестом как бы замыкая руки вокруг горла. Чу Ваньнин достаточно быстро вспомнил об одном древнем приспособлении, но был крайне удивлён, что новый ученик что-то слышал о нём. Все ученики с замиранием сердца слушали безмолвный диалог ученика и учителя. Чу Ваньнин посчитал бы себя трусом, если бы не рассказал детям правду. — Да, был подобный артефакт... Раньше они назывались очень неприятным словосочетанием «Рабское кольцо». Я уже давно ничего о них не слышал в литературе, потому что они были упразднены указом около четырёхсот лет назад. Их использовали в тюрьмах, чтобы ограничивать магию самых злостных волшебников, но в итоге было решено, что это слишком бесчеловечно по отношению даже к преступникам. Если такие ошейники и существуют сейчас, то в нерабочем состоянии в музеях и частных коллекциях. Чу Ваньнин хотел добавить: «Не думаю, что кто-то из вас столкнётся с этим», но решил оставить это при себе. Хуа Чэн уже не раз показывал себя как весьма неординарного ученика, теперь же он с очевидным знанием дела рассказывал о буквально древнем артефакте, что не могло натолкнуть на разного рода мысли. — Хуа Чэн, если хочешь, можешь сделать презентацию на эту тему, — предложил профессор. — Уверен, в Запретной секции библиотеки будет что-то об этом. Я подпишу тебе разрешение на посещение Запретной секции. Услышав «подпишу разрешение», ученики друг за другом проявили инициативу подготовить презентацию о средневековых орудиях пыток волшебников. Чу Ваньнин подписал им бумаги, взяв слово, что каждый из них должен будет выйти из секции библиотеки с материалом для презентации, а не провести там недели в изучении не самой легальной литературы. — И почему она называется «Запретная» секция, — недоумевал Фэн Синь. — Там даже порно нет. — Описания пыток и откровенная жестокость тебя не волнуют? — поинтересовалась Ша Хуалин. — Да что там того может быть описано, чего не делал со мной батя, — вполне серьезно ответил Фэн Синь, и Ша Хуалин решила ничего не добавлять. Остаток урока мини-профессор Чу Ваньнин давал ученикам конспект по теории, и только надеялся, чтобы его силы побыстрее восстановились и он смог бы показать ученикам беспалочковую магию на практике.***
Оказалось, до Хогвартса добраться не так-то просто. Из общедоступных способов был только поезд Хогвартс-экспресс, который ходил туда и обратно всего дважды день. И когда Вэнь Кэсин вышел на конечной остановке в Хогсмиде, он внезапно обнаружил, что никакого Хогварста в помине не существует. Не существует в том плане, что его не видно. Он был спрятан за сотнями разных заклинаний, и их было так много, что сквозь их дымку ничего не было видно не только маглам, но и волшебникам. Вэнь Кэсин шёл по тропинке, ведущей в школу, на которую ему показал прохожий, и в её конце он увидел только большую опушку и тихое озеро. По одну сторону был зелёный лес, а по другую — ничего. Вообще ничего. Пришлось достать волшебную палочку и попробовать снять хотя бы часть заклинаний вручную, но всё было без толку. Огромный древний замок с возвышающимися высоко в небо башнями появился из ниоткуда. Если бы Гу Юнь не получил письмо от Чжоу Цзышу, он принял бы человека на радарах за случайно забредшего туриста. По просьбе Гу Юня домовики убрали все защитные заклинания и проводили Вэнь Кэсина в кабинет директора. Снаружи замок выглядел огромным, а изнутри он казался ещё больше. Высокие крыши, огромные витражные окна, стены, усыпанные картинами с волшебными шевелящимися персонажами. Двигающиеся лестницы, меняющиеся проходы, исчезающие коридоры — одним словом, Вэнь Кэсин был в восторге! В такой школе каждый день учишься выживать в тяжёлых условиях, ещё и занятия пропускать нельзя! Теперь понятно, почему, когда они только познакомились, в свои тридцать Чжоу Цзышу уже хотел сдохнуть. И детей в школе было много: среди них была бегающая мелкотня с писклявыми голосами и уже созревшие молодые ребята, которые были усладой для глаз. У самого входа Вэнь Кэсин увидел группу ребят в красной форме, идущую наперевес с метлами в руках. Где-то на четвёртом этаже ему встретилась чудесная обнимающаяся парочка из юношей в синей школьной форме. А прямо перед кабинетом директора он чуть не врезался в с виду сурового парня в спортивках с тремя полосками — возможно, он был учителем по физической культуре, но это не точно. На всех фотографиях, которые Вэнь Кэсин видел в Министерстве Магии, Гу Юнь выглядел как слегка высокомерный баловень родителей, чрезмерно уверенный в себе. В живую же Гу Юнь выглядел как максимально дружелюбный и отзывчивый свой в доску человек, которому в пору не директором школы быть, а заводилой на какой-то ЛГБТ сходке. Вэнь Кэсин ещё подумал, что на него могла повлиять смена работы. И если смена работы может так изменить человека, может и Чжоу Цзышу стоит уволиться из этого проклятого Министерства? Пока Гу Юнь отходил готовить чай, Вэнь Кэсин рассматривал что-то, что он мог бы назвать памятным стендом. Прикрепленные к стене фотографии и колдографии с учениками: здесь, очевидно, на выпускном, а здесь на какой-то квир-вечеринке, где все рисовали прайд-флаги себе на щёках. Были между фотографиями рисунки, с изображением учеников с директором и подписями вроде «Любимому директору на память!» и «Самый лучший директор на свете!» И как Чан Гэн, проведший половину жизни под опекой этого человека, мог быть таким серьёзным? Ну, хотя бы не страдает от внутренней гомофобии, и, наверное, это уже неплохо. — Простите, что заставил ждать, присаживайтесь, — пригласил Гу Юнь своего гостя, устраиваясь по другую сторону директорского стола. — Сто лет не общался с Цзышу, а тут он вдруг мне написал и сказал принять на собеседование своего близкого человека, как он выразился. Кем вы ему приходитесь? Брат? Друг? — Я его муж, — улыбнулся Вэнь Кэсин, пригубив чашку. — Муж?! — переспросил Гу Юнь, чуть не выплюнув чай. — Чжоу Цзышу женился и даже не пригласил меня? Вот ж... Я даже не знал, что у него парень есть! — Мы не праздновали свадьбу и не расписывались, — защитил своего возлюбленного от дружеской кары Вэнь Кэсин. — Да и, на самом деле, долго не афишировали отношения, поэтому вы не в курсе, что мы вместе. Не ругайте А-Сюя, это моя работа. Гу Юнь на это искренне рассмеялся. Они обменялись всего парой фраз, а Вэнь Кэсин уже чувствовал, что сможет поладить с этим человеком. — Может какую-то анкету заполнить? — Не нужно, — отмахнулся Гу Юнь. — Мне не столь важен ваш педагогический стаж, сколько ваши навыки в предмете. Правда... Сейчас у нас нет открытых вакансий. Не знаю, зачем вы проделали весь этот путь, я мог сказать об этом Чжоу Цзышу и в письме. — Совсем-совсем никаких вакансий? Я очень хорош в любых заклинаниях или, например, мог бы вести Защиту от Тёмных сил. — У меня замечательный преподаватель по ЗоТИ, — поспешил ответить Гу Юнь. — Сильный волшебник и внимательный учитель. Ученики его очень любят. Если он покинет наш преподавательский состав — это будет трагедия. — А История Магии? — не оставлял надежду Вэнь Кэсин. — Я очень в этом хорош! Я знаю больше, чем есть в современных учебниках. — Когда я стал директором Хогвартса, я уволил почти всех здешних преподавателей. И только двоих преподавателей я оставил. Одним из них был Лань Цижэнь. Он строг с детьми, но свой предмет знает. Их семья долгие годы буквально была символом факультета Рейвенкло. И Лань Цижэнь сказал, что не покинет школу, пока все его племянники не выпустятся. На данный момент в школе трое его племянников — двое младших учатся на третьем курсе. Если вы готовы столько ждать, то должность ваша. Это совсем не вписывалось в планы Вэнь Кэсина. Узнать правду о том юноше ему нужно было прямо сейчас, а по возрасту ему было около шестнадцати лет. Если он станет учителем через четыре года, то никогда не сможет узнать, прав ли он насчёт того парнишки. Кто знает, куда Отдел Тайн спрячет его после школы... — Я мог бы... Быть учителем на замену! Вдруг кто-то из ваших учителей заболеет или уйдёт в отпуск? Я выйду их заменять! Я справлюсь с любым предметом, я очень многопрофильный. Подойдёт работа на полставки, даже на четверть ставки. Можете даже не выделять мне комнату, я буду по вечерам возвращаться к себе домой. Впервые за весь диалог Гу Юнь на самом деле задумался, чтобы взять его на работу. У учителей и без того сильная нагрузка, и в случае отсутствия одного из них, начинается тотальная катастрофа. А внезапные окна в расписании никак не идут на пользу образованию учеников. — Я мог бы преподавать какие-то базовые магловские предметы, которые могут быть полезны для общего развития, — не унимался Вэнь Кэсин. — Не думаю, что кому-то из учеников в будущем потребуется высшая математика, — справедливо отметил Гу Юнь, но сразу добавил: — Но ученики у нас очень творческие, и в свободное от уроков время их творчество хорошо бы организовывать, ну и, конечно, поддерживать. Как у вас с музыкой? Рисованием? Бисероплетение? Фотография? — Я умею играть на флейте. — Здорово! Я тоже! Наслышанный, как хороша игра Гу Юня на инструменте, Вэнь Кэсин был благодарен, что тот не решил продемонстрировать сейчас свой талант. С другой стороны, говоря об игре на флейте, Вэнь Кэсин всегда вспоминал кое-что другое и точно был уверен, что этому учить детей не стоит. — Я неплохо пою, читаю стихи, готов обсудить хорошую литературу. Если вам нужно, могу помогать с мелкими поручениями по школе. — Будете заведующим по внеклассной работе, — заключил Гу Юнь, обрадовавшись, что всё решено. Конечно, было не самое лучшее время, чтобы впускать в школу посторонних. Но человек, за которого Чжоу Цзышу может поручиться, не может считаться посторонним. Придя к такому выводу, Гу Юнь начал обсуждать условия работы и трудоустройства. Обсуждение рабочих моментов плавно перетекло в обсуждение общих знакомых, в лице Чжоу Цзышу, и личных интересов. Разговор прервал стук в дверь. — Гу Юнь, можно? — увидев постороннего в кабинете директора, Хуа Чэн добавил: — У тебя гости, ну я тогда позже зайду. — Нет-нет, заходи, — подозвал его Гу Юнь. — Это ваш новый учитель, Вэнь Кэсин. Будет заниматься с вами, когда от вас устанут все остальные преподаватели. А это мой новый подопечный, Хуа Чэн. Вэнь Кэсин замер, услышав имя. Он почти месяц пытался хоть что-то разузнать об этом юноше, а, оказывается, всего-то надо было познакомиться с Гу Юнем, чтобы он это устроил. — Рад знакомству, — улыбнулся Вэнь Кэсин, и Хуа Чэн понятия не имел, насколько искренними были эти слова.