***
Потерянный деканом ученик был тем временем в раздевалке. Любовь Фэн Синя к игре была так велика, что он хотел жить в ней! Даже когда его команда не играла, он комментировал матчи других команд. Даже когда ему не нужно переодеваться к матчу, он приходил в раздевалку, чтобы прочувствовать атмосферу предстоящей игры. Фэн Синь не был единственным посторонним в раздевалке. Помимо команд, тут было множество остальных учеников и даже парочка родителей с напутственными словами для своих играющих детей. И во всём этом балагане громче всего была слышна разборка команды Гриффиндора. — Не могу поверить! — в сердцах выдал Пэй Мин. — Меня не было всего пару недель, а ты уже нашёл мне замену в команде?! Как так, Мо Жань, я думал, мы братья! — Я решил, ты наконец осознал, что образование было ошибкой, и выбрал путь вольного жеребца, поэтому, да, я искал тебе замену в команде! — так же эмоционально вторил Мо Жань. — Кто ж знал, что ты вернёшься! — Я ж тебе писал и говорил, когда вернусь! — выкрикнул Пэй Мин, в сердцах захлопнув шкафчик. — Да мало ли, что ты говорил! — всплеснул руками Мо Жань. — Всего одна красивая девушка и ты бы сдал билет на самолёт! Невольно задумавшись, Пэй Мин прислонился спиной к шкафчику и спокойно выдал: — Тут ты прав. Я почти сдал билет ради тех близняшек! Эх, какие же они... — Только не начинай снова! — завязывая шнурки, вмешался Сюэ Мэн. — Мы наслушались достаточно о твоих похождениях! Я уже проблевался вчера вечером, мне больше не нужно! По раздевалке покатилась волна смеха, разряжая накалившуюся обстановку. Не всерьёз Мо Жань и Пэй Мин ругались, хотя в любой момент могли полететь кулаки, тогда на поле уже выходили бы с разбитыми носами. Впрочем, возвращение Пэй Мина ознаменовало не только поток безумных рассказов о курортных романах. Некоторые были рады возвращению Пэй Мина в ряды команды по квиддичу. Например, Вэнь Цин была несказанно рада, что её младший братик не выйдет на поле и не получит травму, а будет просто, красивый такой в форме, сидеть на скамейке запасных. Сфотографировав всю команду, Вэнь Цин поспешила пожелать им удачи и пообещать каждому взбучку, если они не выиграют матч. — Эх, никогда не любил женщин с характером, — решил поделиться с окружающими Пэй Мин, вслед удаляющейся старосте. — Как же я рада, что не в твоём вкусе! — язвительно бросила Вэнь Цин под смешки окружающих. Она уже собиралась, довольная собой, покинуть помещение, как у выхода столкнулась взглядом с капитаном команды Хаффлпаффа. — Удачи, Цзян Чэн, — улыбнулась она, опустив взгляд. — Спасибо, — неловко ответил Цзян Чэн, поправляя воротник. Ничего не могло остаться незамеченным зорким взглядом Пэй Мина. — Ты сейчас классовому врагу удачи пожелала! — взревел он, когда Вэнь Цин его уже не слышала. — Если мы проиграем, это будет на твоей совести! Когда настаёт время матчей, враг однозначно становится врагом, и никаких тебе полутонов. Кипя от ярости, Пэй Мин обернулся и увидел, как милуются Е Ванси и Наньгун Сы. — А ты вообще с классовым врагом ебёшься! Не выпуская девушку из объятий Наньгун Сы закатил глаза и повернулся к однокласснику: — Можно подумать, ты никогда не спал с девушкой с другого факультета. — В преддверии матча — нет! — выкрикнул Пэй Мин. — У меня есть принципы! В раздевалке с командами было хорошо, но перспектива отдать роль комментатора Ша Хуалин Фэн Синю не нравилась. Получив сообщение с известием от Му Цина, парень пожелал удачи обеим командам и покинул раздевалку. До начала матча оставались считанные минуты, посторонние покинули раздевалку друг за другом. Поговорив с каждым своим учеником и дав индивидуальные напутствия, Шэнь Юань присел на скамейку рядом с Ло Бинхэ. — Волнуешься? — Каждый раз, — кивнул Ло Бинхэ. Ученик всегда был с ним отзывчивым и искренним, но в последнее время, казалось, они сблизились как-то по-особому, иначе. Шэнь Юань никогда не хотел в качестве поддержки крепко обнимать своих учеников, чмокать их в щёки и уж точно не хотел взять их ладони в свои руки и крепко сжать, передавая любовь и заботу. А с Ло Бинхэ хотелось. Вокруг было полно народу, и единственное, что он себе позволил — едва заметно накрыть его ладонь, лежащую на скамейке, своей. Привыкший, что в глазах учителя он лишь обычный шкодный мальчишка, Ло Бинхэ обычно легко смотрел Шэнь Юаню в глаза. Горячие пальцы на своей ладони отдались неопределенным жаром, Ло Бинхэ почувствовал что-то новое, после чего уже не мог удерживать взгляд на любимом учителе. — Я ж говорил, что не опоздаем! Вот он. Привет, сын! Услышав громкий бас, Ло Бинхэ просиял и поднялся, чтобы поприветствовать отца. Квиддич у юноши всегда ассоциировался с родителями и дядей, потому что они учили его играть. У Ло Бинхэ была отнюдь не ординарная история жизни. Его родители были очень молоды, горячи и не уверены в завтрашнем будущем, когда узнали, что у них будет ребенок. Ло Бинхэ до сих пор не знал всех нюансов, но так получилось, что отец ушёл от мамы ещё до его рождения, а Су Сиянь, боясь, что не сможет поднять ребенка, будучи вчерашней школьницей без образования и работы, отдала малыша в приют. Ло Бинхэ очень плохо помнил первые четыре года своей жизни, но с любовью и нежностью его тогда воспитывала чудесная женщина, работавшая прачкой при монастыре. За эти четыре года Су Сиянь и Тяньлан-цзюнь успели обсудить все свои недомолвки, найти жилье и работу, после чего они вернулись за своим сыном, чтобы стать полноценной семьёй. Всю свою сознательную жизнь Ло Бинхэ рос с родителями и как своих опекунов помнил только их, но сами они никогда не забывали, что оставили малыша на попечении посторонних людей и как можно чаще показывали сыну свои любовь, заботу и признательность за то, что не отвернулся от них за подобный поступок. Многие родители даже не знали, что их дети играют в команде по квиддичу в школе, не знали, по каким предметам они сдают экзамены, и не имели понятия, с кем их дети общаются. Семья Ло Бинхэ знала всё. Помимо мамы с папой в жизни Ло Бинхэ очень часто был его дядя Чжучжи, который, по факту, был его двоюродным братом, сыном сестры его отца. Но по возрасту он был значительно старше, и как у малыша Ло Бинхэ повелось звать его дядей, так он и остался для него дядей. В раздевалке появились два высоких мужчины — один стройный, в прекрасном зелёном костюме и в лакированных туфлях, — Чжучжи Лан. А вторым был приковывающий взгляд мужчина с длинными волнистыми волосами, как у Ло Бинхэ, в простых джинсах и в футболке с весьма вызывающей надписью. Шэнь Юань видел Тяньлан-цзюня несколько раз в школе и обменивался с ним несколькими дежурными фразами как учитель и родитель ученика. Но только сегодня Шэнь Юаню стало как-то не по себе, при виде мужчины. Никогда раньше он не обращал на это внимания, но сейчас осознавал, что Ло Бинхэ ростом, телосложением и текстурой волос был очень похож на своего отца. Неужели через лет десять Ло Бинхэ будет таким же шкафом, сметающим всё на своём пути? — Здравствуйте, профессор! — горячо отозвался Тяньлан-цзюнь, взяв руку Шэнь Юаня и начав её потряхивать. — Я благодарен вам за всё, что вы делаете для моего сына. Вы не только его наставник, но и кумир. — Ну что вы, — скромно ответил Шэнь Юань, — мне стоило заботиться о Бинхэ намного лучше. — Вы про тот случай с драконом? — уточнил Тяньлан-цзюнь. — Вам не о чём беспокоиться, у моего Бинхэ иммунитет на встречи с кровожадными дикими тварями. Когда ему было пять, я купил аллигатора — и Бинхэ катался на нём, как на пони! Шэнь Юань перевёл взгляд с родителя своего ученика на Ло Бинхэ. При упоминании аллигатора у юноши перекосилось его красивое лицо — он словно в одночасье вспомнил весь спектр эмоций, который может испытать пятилетний ребенок при встрече с настоящим диким хищником. Разумеется, Шэнь Юань знал об этом. Иногда он думал, что знает о Ло Бинхэ больше, чем обо всех остальных своих учениках. Да и, если честно, остальные не больно изъявляли желание делиться с ним какими-то детскими воспоминаниями или рассказывать о семье. В отличии от Ло Бинхэ. И все равно о Тяньлан-цзюне он знал из рассказов Ло Бинхэ, через призму своего взгляда. В реальности же мужчина несколько отличался от образа, который видел в нём его сын. — Я очень благодарен вам за отзывчивость, — продолжал Тяньлан свою речь. — Вы так честны и благосклонны к моему мальчику! Спасибо, что принимаете его! Чем дальше мужчина говорил, тем более непонятными становились слова и намёки. Зато Ло Бинхэ всё прекрасно понял и поспешил положить руку на плечо отцу, чтобы остановить поток слов, пока не стало слишком поздно. Он не успел ничего сказать, отведя отца в сторону, как Тяньлан-цзюнь сам спросил: — Что я не так сказал? Разве вы с учителем не сошлись? — Нет! — в ужасе выпалил Ло Бинхэ, сгорая от стыда. — Мы не «вместе», у нас ничего нет! С чего ты это вообще взял? — Как же?! А эти милые истории на сайте школы, разве... Покраснев до кончиков ушей, Ло Бинхэ ударил себя по лбу. Неужели отец дорвался до того непристойного фанфика про них с учителем? Что б его, этого автора! Ло Бинхэ несколько раз подавал жалобу на сайте, но модераторы считали, что работа не нарушает вообще никаких правил, поэтому она до сих пор находилась в общем доступе для всех желающих и случайных прохожих! Увидев смятение на лице сына, Тяньлан-цзюнь положил ему руки на плечи и медленно уточнил: — У вас точно ничего нет? А то вы там сидели и держались за ручки... — Не было никаких держаний за руки! Его рука случайно коснулась моей — вот и всё. — А! Понял-понял! У вас тот самый период, когда вы понимаете, что пора перейти на новый этап отношений, но не можете собраться с силами, чтобы поговорить, поэтому... — Нет! — отчаянно оборвал фразу Ло Бинхэ. — У нас ничего нет, не было и не намечается. Мы просто учитель и ученик. Всё! Выслушав тираду, Тяньлан со вздохом ответил: — Ну вот... А я так на тебя надеялся, сын... — Проспорил маме? — уточнил юноша, скрестив руки на груди. — Ага, и мне тоже, — ответил за Тяньлан-цзюня Чжучжи Лан. — Мы с твоей мамой сразу поняли, что читаем абсолютно выдуманную историю с нереалистичным концептом. — Спасибо за веру в меня, — буркнул Ло Бинхэ, чувствуя, как падает настроение и общий настрой на игру. Теплая изящная рука, мягко коснувшаяся его предплечья, привела его в чувство. — Команды уже собираются на поле, — напомнил Шэнь Юань и сразу обратился ко взрослым: — Идёмте на трибуну, найдём места, откуда лучше видно. Перед уходом Шэнь Юань незаметно сжал пальцы на предплечье ученика ещё раз, намекая на всецелую поддержку. — Я не подведу вас, учитель, — шепнул Ло Бинхэ, выходя следом за участниками команды. Команда, победившая в ежегодном турнире по квиддичу, получает кубок, который весь следующий год должен красоваться в кабинете декана на самом видном месте. Для любого декана почётно, что его ученики не только учатся хорошо, но и имеют спортивные успехи. И чтобы показать, как победа для них важна, учителя часто приходят навестить своих ребят на тренировках и перед матчами. Но Чу Ваньнин в этот раз не пришёл. Мо Жань написал несколько сообщений учителю и уже послал за преподавателем в его кабинет свободных ребят с первого курса. Было уже время для выхода на поле, а декан так и не посетил своих учеников с напутственной речью. И настроение от этого было паршивое, и вовсе не только у капитана команды. Чу Ваньнин был строгим деканом и справедливым учителем, но внутри был застенчивым молодым мужчиной. Он не умел произносить сладострастных речей, не прыгал выше головы и ученикам своим советовал взвешивать свои навыки и опыт прежде чем что-либо делать. Гриффиндорцы не получали от своего декана такого же словесного потока поддержки, как Хаффлпаффцы от Шэнь Юаня. Да им это и не надо было. Чу Ваньнин показывал свою признательность ученикам своими действиями: и одним из этих действий каждый раз было его присутствие рядом с ними перед матчем. Моральная поддержка. Комментаторы уже начали приветственную речь, и Мо Жань выходил на поле, надеясь увидеть учителя хотя бы на трибуне, как вдруг первокурсники, которых он послал за профессором, практически упали ему под ноги, тяжело дыша после бега. — Что случилось? Вы нашли профессора? Мо Жань и вся команда только повернули головы, чтобы посмотреть на тропинку, ведущую к полю прямо от школы. Сдерживая одышку и поправляя наспех надетый плащ, к полю двигался Чу Ваньнин. И самое главное, что было необычного в его образе — он был самим собой, взрослым мужчиной. — Учитель, вы выздоровели! — радостно крикнул Сюэ Мэн подходя ближе. — Прямо к матчу! — Мы думали, вам нездоровится и вы решили отлежаться, — предположил Наньгун Сы. — Разве могу я пропустить ваш матч? — задал риторический вопрос Чу Ваньнин, и команда готова была визжать от радости. Ну теперь, с их живым символом удачи, они точно победят! Кто-то мог сказать, что Мо Жань слишком фамильярничает со своим деканом, но сам он мог честно признаться, что всегда соблюдает с ним субординацию. Не сквернословит в его присутствии, делает вид, что он покладистый и послушный ученик, и уж точно никогда не позволял себе обнимать Чу Ваньнина. Сегодня он нарушил собственное правило, подавшись вперёд и стиснув любимого профессора в объятиях. Он настолько перестарался, что приподнял ослабевшего и похудевшего после болезни учителя, да так, что у того ноги от земли оторвались. — Мо Жань, верни меня обратно, — сказал он сурово, но Мо Жань услышал эту нежную нотку в его голосе. Они виделись каждый день эти пару недель, пока учитель болел, и до уроков, и на парах, и после занятий. Но в груди было незыблемое ощущение, словно они всё это время не виделись. Мо Жань ужасно скучал. Казалось, за лето он так не соскучился по учителю, как соскучился по нему за эти несколько дней, что Чу Ваньнин был рядом, но не был сам собой в полной мере. Опустив по просьбе учителя на зеленый ковёр стадиона, Мо Жань внимательно всмотрелся в его исхудавшее лицо и провалившиеся скулы. Заметив нечто немаловажное, Мо Вэйюй нахмурился, стянул со своей головы шапку и надел её на голову профессору. — Вы только поправились, у вас ослабленный иммунитет. Погода сегодня ветреная, — причитал Мо Жань заматывая свой шарф на шее учителя. Случайно или специально, но он закрыл ему рот, да так, что он не смог ничего ответить. — Я принесу вам победу, — крикнул Мо Жань напоследок, убегая к команде. Освободившись от пут, Чу Ваньнин крикнул: — Ты будешь летать на высокой скорости, тебе шапка нужнее! Но Мо Жань был уже далеко в середине поля, возглавлял ряд своей команды, готовясь разыграть первый мяч. Игроки поднялись в воздух, трибуны взорвались криками, а Чу Ваньнин получше натянул шапку, пытаясь закрыть вспотевшую от бега шею. Мо Жань был его учеником и на несколько лет младше, хотя во многих бытовых вопросах разбирался лучше него. В симптомах его хронической болезни было уменьшение собственного тела до размеров шестилетнего ребенка, но когда дело касалось заботы о себе, взрослый Чу Ваньнин обладал навыками того же шестилетнего ребенка. С утра обнаружив себя в теле взрослого, Чу Ваньнин забегался, приводя себя в порядок, и совсем не подумал, как холодно будет на высокой трибуне. Если бы не шапка и шарф Мо Жаня, он непременно завтра слёг бы с простудой. Оставалось только надеяться, что у самого ученика иммунитет лучше. Оказывается, не один он опоздал к началу матча. На лестнице он столкнулся с Вэнь Кэсином, который шёл в сопровождении мужчины в темно-синей мантии. — Здравствуйте, — быстро бросил Чу Ваньнин, перегоняя мужчин и отрываясь вперёд. — Здравствуйте, — машинально ответил Вэнь Кэсин. — Это кто? — праздно поинтересовался Чжоу Цзышу, когда Чу Ваньнин был уже далеко наверху. — Без понятия, — пожал плечами Вэнь Кэсин. — В школе к этому привыкаешь: каждый день с тобой здороваются сотни учеников и мало кого из них ты вообще знаешь. Неспешно поднимаясь по ступенькам, Вэнь Кэсин взял своего возлюбленного за руку, радуясь, что они наконец проводят досуг в компании друг друга. Раз уж в школу сегодня мог прийти кто угодно, так почему не позвать своего парня? Из-за большой нагрузки в школе Вэнь Кэсин в последнее время не часто возвращался домой, из-за чего очень скучал по тому, как раньше они много времени проводили с Чжоу Цзышу. У него накопились некоторые вопросы, которые сейчас, в уютной обстановке башенной лестницы, он решил уточнить: — А этот твой Гу Юнь весьма неординарная личность. Не совсем понимаю, в чём прикол носить монокль, когда можно купить нормальные очки. Стиль такой? Цокнув зубами, Чжоу Цзышу улыбнулся и медленно объяснил: — После ранения он полностью ослеп на один глаз и оглох на одно ухо. Нормальные очки ему ни к чему. — Оу, — потянул Вэнь Кэсин, — это многое объясняет. — Да, у него есть зелье, которые временно восстанавливает и слух, и зрение, но если его не выпить, он слышит лишь отголоски и шорохи одним ухом и видит размытое пятно одним глазом. Между слуховым аппаратом и моноклем он выбирает второе, чтобы читать по губам собеседника. Когда с Гу Юнем случилась беда, навсегда разделившая его жизнь на «до» и «после», Чжоу Цзышу был одним из немногих его приближённых, которые, можно сказать, проходили это вместе с ним, поэтому он знал некоторые нюансы. — Хмм, — задумался Вэнь Кэсин. Раз уж начал тему, стоило уточнить: — Сейчас же делают отличные операции по восстановлению слуха и зрения, почему бы ему не попробовать? — А вот это уже точно не наше с тобой дело, — закрыл тему Чжоу Цзышу и всё равно в конце добавил: — Я предполагаю, из-за того, что ранение было от волшебной бомбы, даже самая высококлассная дорогостоящая операция ему не поможет. Но это не точно. Поднявшись на трибуну, свои обсуждения парочка прекратила. Мужчины выискивали свободные места, и такие как раз нашлись по правую сторону от Гу Юня. Слева от директора сидел Чан Гэн. Подняв голову, он увидел представителя Министерства, поэтому не мог не спросить: — Привет, коллега. Не помню, чтобы на матч звали мракоборцев... — Здравствуй, коллега, — поздоровался Чжоу Цзышу, садясь на своё место. — Меня не звали, я сам пришёл. — Я его позвал, — в один голос ответили Чан Гэну Гу Юнь и Вэнь Кэсин. — А говоришь, тебя не звали, — съязвил Чан Гэн. Чжоу Цзышу нашелся что ответить: — Как мракоборца не звали, а как друга — да. Если быть честным, то иногда Чан Гэн очень хотел бы, чтобы в его дело был вовлечен весь Мракоборческий отдел, а сейчас он бы хотел, чтобы Чжоу Цзышу вместе с ним высматривал подозрительных личностей рядом с Хуа Чэном. Но раз это всё оставалось тайной, Чан Гэн вернулся к своей работе, а остальные продолжили свою праздную беседу. — А чего с моноклем? — активно артикулируя, спросил Чжоу Цзышу у Гу Юня. — Игра же — как ты слова комментатора услышишь? Зелье ещё помогает? — Он специально, — не удержался Чан Гэн от вмешательства в диалог. — Я не хочу слушать шум и как матерится на всю округу Фэн Синь, — ответил от себя Гу Юнь. Словно специально, именно в этот момент Пэй Мин подрезал Цзян Чэна и Фэн Синь в микрофон назвал это «Пиздецом». Все вопросы Чжоу Цзышу отпали сами собой. Временами ему тоже хотелось некоторые вещи не слышать. Игра тем временем шла полным ходом. К великому сожалению, новенькая на воротах Гриффиндора не успела привыкнуть к своему амплуа и пропустила уже три гола от Хаффлпаффа. При этом, как бы хороши ни были выучены передачи и подачи у охотников команды Гриффиндора, кольцевые ворота Хаффлпаффа были под надёжной защитой Ло Бинхэ. Мо Жань, понимавший, что вратарь совсем не справляется, начал кричать команде, что нужно прилагать все усилия, чтобы мяч в руках противника вообще не долетал до ворот. К сожалению, вышибалы поняли всё буквально и довели ситуацию уже до двух штрафных пенальти в свои ворота — оба пенальти успешные. Решив, что Ло Бинхэ может пропустить мяч, пущенный в пенальти, Мо Жань пошёл на отчаянный трюк и довёл ситуацию до того, что штрафной пенальти били они. Мо Жань сдаваться не собирался. Он знал, как закинуть крученый, направленный влево, но который в итоге полетит в правое кольцо. Обычно вратарь летел отбивать мяч у левого кольца и забывал про правое. Этот трюк Мо Жаню казался идеальным голом. К моменту этого пенальти счёт был пять - два в пользу Хаффлпаффа. — Бинхэ, вперёд! — кричал Тяньлан-цзюнь, увеличив громкость своего голоса купленным заранее волшебным рупором. — Если Ло Бинхэ отобьёт этот мяч, я дам Хаффлпаффу сотню баллов, — не удержался от громкой поддержки Шэнь Юань. Хаффлпаффцы до этого и так счастливо скандировавшие имя вратаря, теперь кричали и визжали ещё громче. Дополнительные факультетские баллы на полу не валялись! На поле всё происходило так быстро. Затягивались приготовления к ударам, а всё остальное пролетало белой пеленой. Секунда и — трибуны взрываются, когда понимают, что Ло Бинхэ отбил мяч. — Сто баллов Хаффлпаффу! — крикнул Шэнь Юань, заставляя и без того довольных учеников визжать громче. Присаживаясь на своё место, Шэнь Юань столкнулся с вопрошающим взглядом сидящего рядом Шан Цинхуа. — Что? Мой ученик — хочу и даю ему! — Это то понятно, а факультетские баллы тут причём? За то, что исковеркал невинно брошенную фразу, Шан Цинхуа получил металлической термо-кружкой по лбу. И, между прочим, Шэнь Юань ещё не поднимал разговор о том самом фанфике, который написал (не) Шан Цинхуа. А стоило бы! Чем дальше шла игра, тем больше было ясно, что по голам Гриффиндору никак не выйти вперёд. Вся надежда была на то, что Мин Фань поймает снитч. И чем быстрее он это сделает, тем меньше будет разрыв по очкам у победителя и проигравшего. Мо Жань счёл бы личным позором, если бы снитч поймал ловец их команды, но выиграли бы всё равно соперники, потому что голов у них значительно больше. После перерыва Мин Фань ясно понял свою задачу и принялся выискивать снитч повсюду. Его соперник по ловле мяча, Мэй Ханьсюэ, казалось, съел таблетку флегматизма, иначе почему бы ему так бесстрастно летать в стороне и даже не пытаться повлиять на исход матча? Поймай он снитч, Хаффлпафф уйдёт по турнирной таблице далеко вперёд. А команды Слизерина и Рейвенкло относительно равны — по голам у них не будет большой разницы, исход их матча решат только ловцы. Примерно это сейчас озвучивал в микрофон Фэн Синь: — У Хаффлпаффа огромный шанс, чтобы перегнать всех уже после первой игры и сразу выйти в финал. Если Мэй Ханьсюэ проявит немного усилий и поймает снитч! — Я тебя умоляю, Мэй Ханьсюэ умеет только разочаровывать, — сказала Ши Цинсюань и быстро прикрыла микрофон ладошкой. Она думала, что его выключила, прежде чем сказать. К сожалению, это услышал весь стадион и все игроки, в том числе и Мэй Ханьсюэ. Какие бы правила ни придумывались, чтобы комментаторы не были предвзяты, они всё равно получаются очень предвзяты, имеют своих фаворитов и антипатии. Уже пятеро игроков Гриффиндора получили от Фэн Синя нелестные комментарии. Он буквально назвал Мо Жаня единственным нормальным игроком в их команде. Хорошо что Гу Юнь этого не слышал. С каждой минутой становилось всё холоднее, а смотреть на то, как бедняжке Цинь Ваньюэ раз за разом прилетают голы отличной слаженной игры Е Ванси, Цзян Чэна и Оуяна Цзычжэня — стало просто жалко, и весь стадион просто надеялся, что ловцы разберутся со снитчем и её мучения прекратятся. В какой-то момент бессилие так надоело Пэй Мину, что он запустил бладжер со всей силы прямо в Е Ванси. И если бы Наньгун Сы не подоспел и не отбил мяч, девушка не обошлась бы без перелома. И вместо того, чтобы кричать на Пэй Мин, Пэй Мин накричал на него первый: — Ты совсем ебанулся?! Защищаешь врагов? А я говорил, что ваши «отношения» до добра не доведут! — Это ты ебанулся! Это против правил! Тебе нужен фол? Дисквалификация? Обычно на поле ругаются представители разных команд, но в этот раз два загонщика Гриффиндора сцепились так, что чуть не сбили друг друга с мётел. Свисток Лю Цингэ надрывался уже которую минуту, а эти двое не слышали, что обоим надо спуститься на землю. Дело попахивало реальной дисквалификацией, техническим поражением или банальной минусовкой факультетских баллов. Все трибуны были так увлечены потасовкой, что не заметили, как Мин Фань спустился к земле со снитчем в руке. Деканы спустились на землю, чтобы узнать решение судьи: засчитывать победу Гриффиндора или нет. Затаив дыхание, комментаторы тихо вещали в микрофоны и тут зал разразился криками: победа Гриффиндору засчитана. Со счётом 220:200 выиграл Гриффиндор! Стоило объявить о победе, трибуны посыпались вниз: ученики поздравить одноклассников и порадоваться за факультет, родители поздравить детей, а репортеры, чтобы взять интервью у команд, пока они ещё не покинули поле. Раньше Чан Гэн очень любил квиддич и даже играл в школьной сборной, теперь же все его мысли были в работе, да так, что весь матч он сидел на иголках и пропустил почти всю игру. В этой суматохе Чан Гэн потерял Хуа Чэна из виду. Скорее всего, разумеется, он вместе с толпой покинул трибуну и сейчас мирно спускался по лестнице, чтобы потом по общеизвестной освещаемой фонарями тропинке дойти до школы. Но Чан Гэн не работал бы там, где работает, если бы не был склонен считать, что всё не так просто, как хотелось бы. «Я потерял его», — написал Чан Гэн пальцем на ладони Гу Юня. Отвлекшись от беседы с Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсином, Гу Юнь повернулся к Чан Гэну, чтобы прочитать по губам остальную фразу. — Пойду искать их. — Кого искать? — встрепенулся Чжоу Цзышу. — Давай помогу! Слова едва долетели до Чан Гэна, скрывшегося в толпе людей.***
Опасения Чан Гэна были абсолютно напрасны. За время матча Хуа Чэн и Се Лянь успели серьезно продрогнуть, несмотря на теплый плед. Как только объявили о финале матча, они спустились вместе со всеми, чтобы как можно быстрее добраться до Большого Зала на сытный горячий ужин. Чтобы сократить путь, Се Лянь предложил пройтись под трибунами, а не через поле. Холодные проржавевшие металлические конструкции окружали юношей со всех сторон. Один раз коснувшись балки, Хуа Чэн решил дурашливо спросить: — Как гэгэ считает: это металл пахнет как кровь или кровь на вкус как металл? — Вопрос из разряда «что появилось раньше: яйцо или курица?» — вопросом на вопрос ответил Се Лянь. — Очевидно же, что изначально было мутировавшее яйца динозавра, из которого вылупилась первая курица. И лицо у Хуа Чэна при этом было такое странное: не поймёшь, то ли шутит, то ли серьёзно так считает. Впрочем, Се Лянь привык, что Хуа Чэн почти всегда так разговаривает, и почти всегда это означает, что он шутит, но если что — готов к полушуточной дискуссии. В расслабленной атмосфере и выдавая вслух едва ли серьёзные размышления, Хуа Чэн подумал, что звук шагов за спиной — очередной школьник, пожелавший сократить путь. Идущий под боком Се Лянь с упоением слушал его бессмысленную болтовню, как вдруг гэгэ со всей силы оттолкнул его и повалил на пол. — Не двигайся, иначе сверну ему шею. Хуа Чэн не успел поднять голову, но этот слащавый, вызывающий раздражение голос заставил все его внутренности перевернуться. Даже если бы он хотел сейчас подняться, он бы не смог это сделать из-за слабости в ногах. После того, как Чан Гэн вызволил его из плена, он очень долго вымаливал из Хуа Чэна хоть какую-то информацию о людях, которые его пленили, но парень не помнил вообще ничего, кроме ощущения отчаяния, голода и абсолютной немощности. Не различал голосов и лица, поэтому не мог помочь Чан Гэну в его расследовании абсолютно ничем. Но сейчас этот голос за спиной... Это был тот самый голос. Именно этот человек пришёл в дом к его приёмным родителям-маглам, наплёл им страшилок о том, какой Хуа Чэн мерзкий фрик-волшебник и предложил им за большие деньги отдать его в цирк уродов. Поэтому подсознание Хуа Чэна отказывалось вспоминать его лицо и голос. Этот человек уничтожил всю его предыдущую жизнь. Поднявшись на коленях, Хуа Чэн сплюнул кровь, которая скопилась в уголке его губ после удара об металлическую балку. — Сюэ Ян, — прошипел юноша, поднимая лицо, чтобы взглянуть этой падали в глаза ещё раз. Ещё мгновение назад он собирался отбросить скрытность и показать обидчику всю мощь его волшебных сил, но его руки опустились в тот момент, когда он увидел, что Сюэ Ян удерживает Се Ляня так, что маленькое движение руки — и Се Ляню свернут шею. Он не мог рисковать Се Лянем. Юноша, очевидно, уже был парализован — не мог ни двигаться, ни говорить самостоятельно. Как игрушка в руках человека, у которого нет ни совести, ни моральных принципов. Что для него убийство случайной жертвы на пути к успеху? А успех для него — это Хуа Чэн. Сейчас в заложниках должен был быть именно он. И если бы Се Лянь не среагировал и не отбросил Хуа Чэна, то ему это бы удалось. Хуа Чэн не мог в такой момент улыбаться, но едва заметно благодарно кивнул своему гэгэ. Эти непонятные переглядки Сюэ Яну не понравились. Его план и так уже свернул куда-то не туда, поэтому он достал из-за пазухи хорошо знакомый Хуа Чэну металлический ошейник и бросил парню под ноги. — Надевай по-хорошему, иди за мной и я оставлю мальчишку здесь. Если повезёт, его до заката найдут люди, а не волки. Хуа Чэн в ужасе не мог пошевелиться. От мысли об ошейнике, блокирующем магию, у него затряслись ноги и руки. От мысли, что при этом он пойдет опять в клетку, а Се Ляня оставят здесь на съедение волкам — становилось ещё хуже. В ступоре Хуа Чэн полностью оцепенел и не мог ни сказать ничего, ни сделать. Одно дело отдаться на съедение самому, но отдать в неизвестность гэгэ — уму не постижимо! Даже если Хуа Чэну не дано жить долго и счастливо вместе со своим гэгэ, то Се Лянь абсолютно точно должен жить долго и счастливо, пускай даже без него. Магию ему не заблокировали, но он чувствовал себя абсолютно беспомощным. Долгие годы, в обеих своих предыдущих жизнях Хуа Чэн считал себя самым неудачливым человеком на свете. Но последняя его жизнь — какой-то необъятный праздник золотого дождя удачи. Хуа Чэн не понял, как это сделал, но Сюэ Ян отлетел на несколько метров от Се Ляня и безвольный, заколдованный юноша начал падать. Всё ещё не в состоянии подняться на ноги, Хуа Чэн подполз и поймал своего гэгэ. В объятиях под шумок он снял заклятие обездвиживания. Наконец почувствовав руки и ноги, Се Лянь поднялся и помог Хуа Чэну встать. И тут чьи-то руки накрыли их обоих тем самым пледом, выпавшим из рук Хуа Чэна при падении. — Смотрите на меня. Всё в порядке? Руки, ноги на месте? — голос Гу Юня прямо под ухом словно разбудил Хуа Чэна. Свернуть шею только что обещали Се Ляню, а бледным и едва стоящим на ногах был Хуа Чэн. Гу Юнь был рад, что они пришли как раз вовремя, прежде чем случилось что-то непоправимое. Директору пришлось даже легонько ударить ученика по щеке, чтобы он пришёл в себя. — Вэнь Кэсин отведёт вас в комнату, — объяснил он юношам, передавая растерянных мальчишек на попечение учителю. Хуа Чэн чувствовал, как трудно ему передвигать ногами. Если бы они с Се Лянем не обнимались, он, вероятно, давно бы упал. А за спиной слышались отголоски задержания. Не без боя, но Сюэ Ян оказался на коленях и в наручниках. Когда мужчины пришли, они видели, как некто посторонний удерживал в хватке именно Се Ляня. Се Лянь же был наследником богатейшего рода, от чего становился лакомым кусочком для любителей воровать детей и просить у их родителей выкуп. Чжоу Цзышу рассудил, что именно за Се Лянем Чан Гэн и присматривал на трибунах. — Спасибо за помощь, — поблагодарил Чан Гэн коллегу. — Не дайте ему уйти. — Я уже вызвал своих людей, — отозвался Чжоу Цзышу, подавив попытку Сюэ Яна подняться на ноги. — Заберём его и сразу на допрос. Чан Гэн и Гу Юнь переглянулись. На допросе Сюэ Ян мог сболтнуть чего лишнего. Чан Гэн уже, под шумок, поднял с земли запрещённый артефакт и спрятал во внутреннем кармане куртки. Это, конечно, весомая улика, да и несколько лишних лет в Азкабане за неё можно было добавить похитителю. Вот только Чан Гэн искренне считал, что это будет ниточкой, ведущей к Хуа Чэну и к событиям августа этого года — это было под грифом «Секретно». — Что-то мне подсказывает, что лучше допросом заняться моим людям, — туманно произнёс Чан Гэн. — Не доверяешь моим людям? — неприятно улыбнулся Чжоу Цзышу. — Скорее, не доверяю ему. — Я всё скажу, мне нечего скрывать, — тошнотворно улыбнулся Сюэ Ян, подняв голову на представителей закона. Чан Гэн уже хотел было закрыть ему рот каким-нибудь заклинанием, но Сюэ Ян, всё так же притворно-невинно улыбаясь, сказал: — Мне нужен был наследник Сяньлэ. Хотел потребовать выкуп. Вы же знаете, какую большую сумму они могут выложить за своего ребенка? Со стороны Хогсмида уже мчался отряд мракоборцев. Подоспев, они забрали пленного под руки и закрыли его в тюремной машине. — Спасибо за матч, — напоследок поблагодарил Чжоу Цзышу Гу Юня. — Был рад увидеться! Пойду, пожалуй, разбираться с этим мусором. Работа. Оставшись наедине, Гу Юнь и Чан Гэн не могли не выказать беспокойства. Только что на их глазах человек сознался в преступлении, которое он не собирался делать. Одной лишь фразой он из «крайне опасного преступника высшей категории» сместил себя на уровень рядового любителя азартных денег. Чан Гэн готов был поклясться, что он из людей Их Дорогого Друга. И придумав себе другое преступление он оборвал все нити, ведущие к своему боссу. А он хоро́ш! То, что преступник подыграл им всем, было очень на руку Гу Юню и Чан Гэну. Как бы ни хотелось держать всё в тайне, уже через два часа несколько печатных и веб изданий выдали статью на тему «Попытка покушения на наследника Сяньлэ». Собрав репортеров и журналистов, которые всё ещё пребывали в школе, Гу Юнь дал небольшое интервью на тему, используя исключительно Се Ляня, как фигуру, ради которой преступник проник в школу. Имени Хуа Чэна не было ни в одной из статей, не было даже упоминания «друга», с которым Се Лянь был, когда его поймали. Часть изданий при этом назвали Гу Юня халатным директором, допустившим проникновение постороннего. Другие же сочли его наоборот продуманным, ведь он позвал главу Мракоборческого отдела на матч, чтобы он следил за порядком. Чтобы подкрепить эту идею для журналистов, Гу Юнь отдал Чжоу Цзышу все лавры за поимку Сюэ Яна. Когда все журналисты и родители покинули школу, Гу Юнь и Чан Гэн вернулись в кабинет директора, где, как оказалось, их ждал Хуа Чэн. Юноша сидел в директорском кресле и аккуратно оттяпывал от ластика кусочки канцелярским ножом. — Я вспомнил, — не поднимая головы, оповестил он. Чан Гэн метнулся к столу и сел за кресло напротив, показывая всем видом, что внимательно его слушает. — Его зовут... Сюэ Ян, — продолжая копошиться в кусочках стёрки и опилках от карандаша, сказал Хуа Чэн. — Это он забрал меня у маглов. Он у них что-то вроде начальника. Его все слушались. — Странно, что он делает всю грязную работу сам, — удивился Гу Юнь. — Не доверяет подчинённым, — предположил Чан Гэн. — Из тех, кто считает, что лучше сделать всё самому, чем довериться другим. Он тебя не ранил? — Сегодня нет. Эти односложные фразы, избегающий взгляд... Хуа Чэн был похож на себя месяц назад. В голосе такая обречённость. Чан Гэн только начал радоваться, что с мальчиком всё хорошо, а тут откат до первоначального состояния. Обойдя стол, Гу Юнь аккуратно положил руку на плечо Хуа Чэну. Юноша не дёрнулся, но и не подался вперёд. Поправив монокль, директор опустил голову, чтобы посмотреть на творение ученика. Со стороны казалось, что Хуа Чэн пытается совладать с эмоциями этими хаотичными отрываниями кусочков, ещё и целый карандаш обточил до крошечного. Но с этой стороны стола была видна полная картина. На белом листе бумаги юноша сложил из мусора картину: зелёные опилки от карандаша были зелёной одеждой, загнутые скрепки превратились в ботинки, а крошечные кусочки стёрки обрисовывали лицо. Гу Юнь собирался оставить комплимент этому юному дарованию, как Хуа Чэн жёстко отрезал: — Отойди. Гу Юнь не послушался и Хуа Чэн добавил: — Я сейчас взорвусь, отойди быстрее! Решив, что под «взорвусь» Хуа Чэн имел ввиду подростковую истерику, Гу Юнь не сдвинулся с места. В одно мгновение Хуа Чэн бросил свою работу, схватился за голову и, вопреки ожиданиям директора, он буквально взорвался. Там, где сидел Хуа Чэн, образовался белый, ослепляющий поток энергии. Чан Гэн обхватил его за талию и отвёл в сторону. Наблюдая за свечением со стороны, Гу Юнь начал различать, что оно становится всё рассеяннее, а в какой то момент он рассмотрел в белом пролетающем мимо шарике порхающую бабочку. Бабочки были повсюду: они заполонили весь кабинет, сидели на столе, часах, шкафах, на книгах, на полу и одна даже умудрилась сесть Гу Юню на ухо и заставить ёжиться от щекотки. Чем дальше бабочки разбредались, тем лучше было видно Хуа Чэна, всё так же сидевшего за директорским столом. — Это... Что-то типо патронуса? — спросил Гу Юнь. — Вы это так называете, — ответил Хуа Чэн и в его голосе уже не было подступающей истерики. — Судя по описанию на уроках по ЗОтИ, по ощущениям очень похоже на патронус. С бабочками я чувствую себя защищённым. Чан Гэн собирался ещё расспросить Хуа Чэна о Сюэ Яне, но его состояние совсем не располагало к обсуждению старой травмы, поэтому он предложил парню проводить его в комнату. По всем видимым параметрам, Хуа Чэн не был из тех людей, которым в тотальном одиночестве становилось хоть сколько-то лучше. Как показал опыт, лучше ему становится в компании Се Ляня, поэтому нужно было как можно скорее отвезти Хуа Чэна к своему человеку. Пару часов назад Вэнь Кэсин довёл юношей до их комнаты, проверил, что в ней нет посторонних, только после этого ушёл. Хуа Чэн, не выдержав напора эмоций и не зная, что сказать Се Ляню, просто сорвался и побежал куда глаза глядят. Так он и очутился в кабинете директора. Когда открылась дверь в комнату, на Хуа Чэна и Чан Гэна уставились несколько человек. Се Лянь сидел на своей кровати, поджав ноги, и обнимал подушку. Рядом сидела Ши Цинсюань и крепко его обнимала. На другом краю кровати сидел Фэн Синь и, кажется, до того, как сюда вошли люди, пообещал натравить банду кентов своего отца на людей, покушавшихся на Се Ляня. На кровати Хуа Чэна, как бедный родственник, сидел Хэ Сюань. Второй бедный родственник — Му Цин — сидел на диване, недовольно скрестив руки на груди. Линвэнь сидела рядом и зачитывала вслух цитаты из журналов, повествующих о сегодняшних событиях. — Все по комнатам, — скомандовал Чан Гэн. — Се Ляню надо отдохнуть, — добавил он, помогая легенде, в которой Хуа Чэн даже не фигурировал. — Ох, да, у меня сегодня дежурство в школе, — вспомнила Ши Цинсюань, поднимаясь с кровати. — Никаких дежурств сегодня, — отчеканил Чан Гэн. — Сегодня школу осматривают только учителя. Давай провожу тебя до гостиной. — Спасибо, меня Хэ-сюн проводит! — отказалась Ши Цинсюань, потянув Хэ Сюаня за запястье и уволакивая из комнаты. — Не бойся, Сюань-гэ, я спасу тебя от злодеев! — Меня незачем воровать, у моей семьи нет денег на выкуп, — пожал плечами Хэ Сюань. — Это я тебя буду спасать. — Я нищая, — напомнила девушка. — А твои родители — нет, — в качестве аргумента использовал Хэ Сюань. Покачав головой и закатив глаза, Чан Гэн закрыл дверь за последним ушедшим Фэн Синем и оставил обитателей комнаты вместе. Для Се Ляня сегодняшний день выглядел как «на него было покушение, а Хуа Чэн малодушно убежал и оставил его в одиночестве в такой трудный момент». И почему-то Хуа Чэн был уверен, что Се Лянь не захочет его сейчас видеть и не простит ему подобный поступок. Но как только они остались наедине, Се Лянь раскрыл руки для объятий и пригласил Хуа Чэна к себе на кровать. — Всё хорошо, — тихо шептал Се Лянь Хуа Чэну на ушко. — Всё в порядке. Тебе не о чём беспокоиться. Его поймали, ты же сам видел, да? Никто больше не придёт за... мной. При выключенном свете Се Лянь не мог видеть лица Хуа Чэна. Не видел, как он зарывается ему в грудь и как слезинка сползла по его щеке. В темноте и тишине, Се Лянь молча перебирал длинные локоны Хуа Чэна между пальцев, убаюкивая его этим жестом. Отец часто говорил Се Ляню, что он слишком молод, отчего многих вещей не понимает. Но сейчас он абсолютно точно понимал, что этот человек пришёл в Хогвартс не для того, чтобы похитить его, а чтобы забрать Хуа Чэна. Почему кто-то хочет сделать больно Се Ляню, ему было понятно. Имеющих популярность, власть и деньги многие не любят и не без причин. А почему кто-то желал зла Саньлану — это Се Ляню предстояло узнать. Узнать и использовать все возможные ресурсы, чтобы эти люди никогда не добились успеха.