Когда свет погаснет, ты увидишь меня

       Се Лянь и Хуа Чэн замучили своими смс-ками и записками Гу Юня настолько, что ему пришлось согласиться отпустить Хуа Чэна в город на выходные. Но с условием, что они исправят свои оценки и закроют все долги, поэтому большую часть внеурочного времени парни провели в кабинете Зельеварения. Заданное ранее зелье, меняющее цвет волос, у них получилось с первого раза, а зелье оживляющее неодушевлённые предметы им пришлось пересдавать трижды, прежде чем Шэнь Цзю смилостивился и поставил им тройки.        Когда настала заветная дата, Гу Юнь с облегчением вздохнул: чем быстрее всё начнётся, тем быстрее закончится.        На опушке возле Хогвартса собралась компания, в ожидании транспорта. Ши Цинсюань пришлось надеть одно из своих старых платьев, за неимением денег на новое: выбрала она то, в котором у нее не было фотографий в инстаграме. Выходить в высший свет дважды в одном и том же наряде — признак дурного тона или пустого счёта в банке.        Выйдя провожать друзей, Хэ Сюань заметил, как ёжится от холода Ши Цинсюань и пытается прогреть собственные руки, поглаживая их: она совсем не предполагала, что будет проводить время на улице и успеет замерзнуть, поэтому не взяла накидку. Не в состоянии больше на это смотреть, Хэ Сюань снял с плеча ветровку и накинул на спину однокласснице.        Се Лянь настоял на том, чтобы Хуа Чэн пришёл в том костюме, который он выберет сам. Заказанный костюм пришёл рано утром в доставке. Парни чуть не опоздали, пытаясь успеть привести себя в порядок.        Зная о любви Хуа Чэна ко всем оттенкам красного, Се Лянь заказал ему бордовый костюм, обшитый бархатом. Длинные выпрямленные волосы ниспадали по спине высокого юноши, и Се Лянь мог только восхищаться — какого сногсшибательного юношу сегодня представит маме!        Вокруг мирно щебечущей парочки уже десятый круг наворачивал Ци Жун, при этом он во всё горло кричал «Долой школу! Чтоб она развалилась!». Тётя попросила Се Ляня его просто привезти, не важно в каком виде и в каком состоянии, поэтому он был здесь.        Поблизости находился Гу Юнь. Передавая школу на попечение заместителя директора, он обращался к Шэнь И.        — Оставляю школу на тебя, — наказал директор. — Надеюсь, к моему возвращению она будет ещё на месте.        — Ты забираешь всех, кто обычно создают трудности, — патетично отметил Шэнь Цзыпин. — Вот если бы ты забрал ещё пару человек, например, Вэй Усяня и..        — Нет-нет, — запротестовал Гу Юнь, — с теми разбирайся сам, мне и этих достаточно!        На горизонте появились очертания чёрного лимузина, и как раз в этот момент двери замка распахнулись, выпуская запыхавшихся, чуть не опоздавших, Фэн Синя и Му Цина.        — Раз уж вы явились, напоминаю, — обратился к ним декан факультета: — ведите себя прилично. Не драться, не ругаться на повышенных тонах, не пить, Фэн Синь.        Поймав возмущенный взгляд ученика, Шэнь И добавил:        — Ты начинаешь бесновать, когда выпьешь. Прошу тебя, не надо позорить наш факультет. Люди подумают, что вы не из школы, а из зоопарка пришли.        Приземлившись на опушке, лимузин порядком помял пока ещё зелёную траву, и Гу Юнь задумался — пора бы уже обустроить где-то площадку для приземления летающего транспорта, а то так никакого газона не насажаешься.        Двери водителя открылись и оттуда вышел высокий мужчина в солнцезащитных очках. Хуа Чэн и сам был в новом костюме, но водитель, казалось, в новейшем костюме — настолько идеально с иголочки он на нём сидел.        — Приветствую молодого господина, — обратился он к Се Ляню с поклоном.        — И вам доброго дня! — увидев знакомое лицо, обрадовался Се Лянь. — Мама вас прислала нас забирать?        — После случившегося недавно, госпожа очень беспокоится о вас. И доверяет теперь только самым приближенным.        В последнем звонке мама уже рассказала Се Ляню, что провела в рядах охраны и обслуживающего персонала серьезную чистку — уволила тех, кто устроился не так давно и кто показался ей не внушающим доверия. И приблизила к семье тех, кто был с ними с самого начала. Ду Чандэ верой и правдой служил семье Сяньлэ задолго до рождения Се Ляня. Ещё когда его мама была школьницей — он был её личным телохранителем.        Открыв пассажирскую дверь, ведущую в большой салон лимузина, Ду Чандэ пропустил Се Ляня вперёд, после чего запустил сына младшей хозяйки — Ци Жуна. Под пристальным взглядом Гу Юня, следующим в салон залез Хуа Чэн, а после, подбирая подол платья, зашла и Ши Цинсюань.        Всё это время Фэн Синь ругался с Шэнь И за своё право пить на внешкольном мероприятии.        — В уставе школы написано, что нельзя пить спиртные напитки в стенах школы! Я буду за многие мили от Хогвартса, а, значит могу пить!        — Ты всё ещё несовершеннолетний, — поспешила напомнить Чэнь Цинсюй.        — Да пара месяцев осталась! — в сердцах выдал Фэн Синь. — Вы не можете меня контролировать отсюда!        Поняв, что диалог с Фэн Синем никогда не достигнет нужной цели, Шэнь И перевел взгляд на Му Цина и попросил:        — Проследи за ним.        — Я ему не нянька, — фыркнул Му Цин. — И не ваш помощник. Даже не староста. Делать мне нечего, чтобы водиться весь день с Фэн Синем. Вот только... Если мы вернёмся к нашему разговору?        Выдержав пронзительный взгляд ученика, Шэнь И что-то нечленораздельно пробубнил себе под нос. Приняв это за «согласен», Му Цин приподнял уголок губ.        — О чём это вы? — не понял Фэн Синь. — Что за секреты у тебя от меня? Я думал мы... Ай, блять!        Фэн Синь не успел договорить фразу, потому что Му Цин, сделав вид, что помогает ему наклониться, чтобы пройти в машину, резко припечатал его лицом в крышу. Ругнувшись и приподнявшись, Фэн Синь прикрыл нос, боясь, как бы кровь не капнула на костюм.        — Ой, я нечаянно, — в качестве извинения выдал Му Цин, пропуская одноклассника в машину и заходя следом.        Наблюдая за картиной, Шэнь И невольно прикрыл лицо рукой: он согласился на сделку с Му Цином и ради чего? Они могут начать драться с Фэн Синем и трезвые!        — Проходите, директор, — придерживая дверь, попросил водитель.        — Можно я рядом с водителем поеду?        Дав понять, что подобный расклад возможен, водитель закрыл дверь в пассажирский салон и поспешил открыть дверь для директора.        Напоследок глянув на провожающую братию, Гу Юнь сказал:        — Надеюсь, к моему приходу школа будет в порядке.        — Надеюсь, ты вернёшься со всеми учениками, — ответил ему на это Шэнь И.        Набирая высоту, лимузин с шумом поднял ветер. Ёжась от холода, Хэ Сюань вспомнил, что оставил свою куртку у Ши Цинсюань.        А в салоне лимузина высоко в небе школьники общими усилиями остановили кровотечение из носа Фэн Синя и приводили его внешний вид в порядок.        Заняв целую сторону длинного дивана, Ци Жун разлегся в полный рост и смотрел на старшекурсников, подперев голову ладонью.        — Круто ты его лицом в машину въебал, — похвалил он Му Цина.        — Я не специально, — оправдался Му Цин.        — Я всё видел, — раздразнивал его Ци Жун.        Ци Жун был двоюродным братом Се Ляня. И хотя Се Лянь был близким другом Му Цина, оба юноши были из очень богатой и знатной семьи, поэтому Му Цин не мог себе позволить грубо заткнуть мелкого паршивца хотя бы словом. О том, чтобы треснуть его кулаком в нос или заколдовать и речи быть не могло. Сопляк пожалуется матери и ничем хорошим это не закончится.        — Что ты видел? Ты сидел в машине, а всё произошло снаружи, — попытался мирно решить ситуацию Му Цин.        — Я видел, как ты...        Прекрасно зная, как брат любит выводить людей из себя, Се Лянь жёстко отрезал:        — Если ты сейчас же не замолчишь, со сломанным носом будешь ты.        Даже Хуа Чэн, недавно познакомившийся с этой семьёй, уже понимал, что Ци Жун уважает в этом мире только Се Ляня. Он ещё не видел, как мальчик относится к указаниям и требованиям матери и тёти, но в школе его усмирить мог только Се Лянь.        Когда Ци Жун срывал уроки и нападал на одноклассников, Гу Юнь не спешил звонить его родителям, а стремительно шёл к его старшему брату.        Матери Ци Жуна и Се Ляня были родными сестрами, они были схожи по внешности и темпераменту, и близко общались друг с другом даже после замужества. Тем не менее их единственные сыновья были как небо и земля. Они оба принадлежали древнейшему и богатейшему роду волшебников, и оба могли вырасти надменными и высокомерными моральными уродами. Но Се Лянь выбрал другой путь.        Когда Хуа Чэн впервые увидел в гостиной факультета Ци Жуна, ему пришлось зажмуриться и распахнуть глаза заново, чтобы удостовериться, что перед ним не сидит Се Лянь. Он перво-наперво подумал, что сосед по комнате выпил зелье омоложения в небольшой дозе, поэтому стал лет на пять младше, до собственного пубертата.        Следом в гостиной появился сам Се Лянь и когда Ци Жун использовал при обращении к нему «старший брат», Хуа Чэн понял, в чём было дело.        Насколько они были похожи внешне, настолько у них были разные характеры. Пока Се Лянь старался в учёбе, уважительно относился ко всем преподавателям, старался не обидеть словом или делом одноклассников, Ци Жун делал всё, чтобы его фотографию вешали на школьную доску позора, если бы такая была в Хогвартсе.        Если за день Ци Жун только грубо и оскорбил одноклассника — можно считать, что в такой день он хорошо себя вёл. В обычные дни он срывал уроки, доводил учителей до истерики и использовал на одноклассниках бог весь какие заклинания, после которых им нужна была срочная медицинская помощь. Устыдить и осадить его мог только Се Лянь.        И многие учителя были всерьез обеспокоены: когда Се Лянь выпустится, кто будет сдерживать Ци Жуна? Хотя Гу Юнь однажды обмолвился перед Хуа Чэном, что, после выпуска Се Ляня, хочет попросить родителей Ци Жуна перевести его в другую школу. И плевать на их деньги.        Получив выговор и строгий взгляд от брата, Ци Жун недовольно скрестил руки на груди и отвернулся к спинке кресла.        Хотя Хуа Чэн считал, что с такой оторвой нужно и по строже, Се Ляню он сказал:        — Гэгэ такой строгий с младшим братом.        Се Лянь лишь успел слабо улыбнуться, поправив выбившуюся прядь за ухо, как Ци Жун обернулся к ним и выдал:        — Мне не нравится Хуа Чэн!        — А мне он нравится! — защитился Се Лянь.        Осознав, что он сейчас сказал, Се Лянь покраснел и готов был включить режим ЧС в машине и выпрыгнуть на аварийном парашюте. Хуа Чэн же, уже привычным жестом, накрыл руку Се Ляня своей и ответил:        — Мне гэгэ тоже очень нравится.        — У-и! Как мило, — взвизгнула Ши Цинсюань.        — Буэ, — выдал Фэн Синь, лаконично показав своё отношение к этому всему.        Му Цин ничего не сказал, лишь очень драматично закатил глаза.        — Му Цин, если ты закатишь глаза ещё раз, я стукну по твоему затылку и ты навсегда останешься с закатанными глазами, — подарив другу милую улыбку, ответил на жест Се Лянь.        — О, давай я за тебя ударю, — оживился Фэн Синь. — А что? Тебе не придётся каждый раз стараться закатывать глаза. Всё равно это твой вечный муд.        За свои слова Фэн Синь получил локтем в живот. За удар Му Цин получил кулаком по бедру. Они чуть не начали полноценную драку, когда Ци Жун очередной раз поделился своим непрошенным мнением:        — Му Цин мне твой тоже не нравится. Фэн Синь мне не нравится с того дня, как я его впервые увидел. Ши Цинсюань... ну она ничего такая, когда женщина, вот когда она парень — тоже хуйня.        — Ноль дней с тех пор, как люди думают, что у меня биполярка, — устало ответила Ши Цинсюань.        — Да мнением Ци Жуна только подтираться, — безразлично бросил Фэн Синь. — Напечатать бы все его высказывания на туалетной бумаге и продавать её.        — Звучит как отличный стартап! — поддержал Се Лянь. — Если откроешь такое дело, я проспонсирую.        — Договорились! — отозвался Фэн Синь, протягивая Се Ляню кулак для дружеской отбивки.        Для Ци Жуна в салоне лимузина словно никого кроме Се Ляня не было. Он поспешил поделиться с братом ещё одной своей мыслью:        — Какие ущербные у тебя друзья. Раньше было три горстки мусора, теперь четыре. Не умеешь ты с нормальными людьми общаться.        Каждый раз, когда что-то вылетало из губ Ци Жуна, безмятежное лицо Се Ляня перекашивалось от гнева. Возможно, он отреагировал бы на эту реплику иначе, скажи Ци Жун это наедине. Но перед всеми ними!        Хуа Чэн был склонен к саморазрушению и говорить подобное ему в лицо — уму не постижимо! Му Цин тоже был очень чувствителен к тому, что ему говорят. Ши Цинсюань временами полностью поглощена самоуничтожающими мыслями. Из них всех Фэн Синь более уравновешен и способен выслушивать критику в лицо, даже объективную. Слова Ци Жуна на объективщину не тянули, но абсолютно никто не заслуживал услышать о себе такое, пускай даже оно не имело никакого отношения к реальным фактам.        — Я общаюсь только с теми, кто похож на меня! — прожигая Ци Жуна взглядом, медленно проговорил Се Лянь. — Называя ущербными их, ты называешь ущербным и меня.        Лицо Ци Жуна переменилось. Обзывая друзей Се Ляня, он никак не думал оскорбить брата. Он не представлял, каким образом ущербность посторонних людей могла быть связана с братом. Но когда кто-то обижал близких Се Ляня, он всегда воспринимал это как атаку на самого себя.        — Я не пытался обидеть братика, — оправдался Ци Жун. — Я хотел сказать, что эти люди рядом с тобой — это бездарные, зашкварные чмошники.        — Тэг ёселф как мнение Ци Жуна, — иронично отозвалась Ши Цинсюань. — Чур я чмошница!        — Буду бездарным, — подхватил цепочку Хуа Чэн.        — Значит, я зашкварный, — пожал плечами Фэн Синь. — А Му Цин...        — В этом не участвует, — договорил Му Цин.        — Му Цин тут самый ущербный, — прыснул Ци Жун. — Нищеброд и грязнокровка...        Если Му Цин не хотел оскорблять Ци Жуна в присутствии Се Ляня, Фэн Синь ничем не гнушался. Услышав мерзопакостное оскорбление, он стиснул кулаки до побелевших костяшек, и подался вперёд. Схватив негодника за грудки, он впечатал его головой в спинку кресла.        — Что ты, блять, сказал?! — прорычал он, брызжа слюной в лицо Ци Жуна.        Брезгливо взяв аккуратно сложенный платочек из кармана Фэн Синя, Ци Жун вытер своё лицо и, надменно смотря на обидчика, ответил:        — Я назвал тот мусор, который сидит рядом с тобой...        Фразу он не договорил, но кулак возле носа увидел. Если бы Се Лянь не вскочил и не остановил руку Фэн Синя, она бы долетела до лица младшего брата.        — Ци Жун, немедленно извинись! — приказал Се Лянь. В голосе звучала сталь.        На отповедь Ци Жун потупил взгляд, но никакого раскаяния в его словах не было:        — Извини, что сказал правду...        — Ах ты!        Всё ещё удерживая Фэн Синя, Се Лянь почувствовал, как напряглись его руки на реплике Ци Жуна. Никакого на него спору не было! Чем больше он говорил, тем хуже делал ситуацию. Поэтому Се Лянь сам обратился к Му Цину:        — Прости, пожалуйста, моего невоспитанного младшего брата. — Сразу после этого он, сурово нахмурив брови, обратился к Ци Жуну: — как только долетим, сразу расскажу маме и тёте о твоём поведении. Посмотрим, разрешат ли они после этого тебе пользоваться волшебной палочкой.        — Они не имеют права ограничивать меня! Я чистокровный волшебник, не то что твои...        Устав от бессмысленного и беспощадного потока брани, Се Лянь достал свою волшебную палочку и наложил на брата заклинание молчания.        — Я не намерен это выслушивать. Расколдую, когда долетим.        Хуа Чэн находился среди волшебников совсем недавно, но в интернете пару раз наталкивался на это ругательство.        Во времена, когда люди гнались за способностью колдовать, до той степени, что были готовы заводить детей от родственников — в надежде, что именно так ребенок обязательно родится волшебником, — это слово достаточно часто использовали в обиходе. Грязнокровками было принято называть волшебников, рожденных от маглов. Даже если один из твоих родителей был волшебником, тебя всё равно клеймили грязнокровкой, потому что почетной считалась только чистая волшебная кровь.        К счастью, времена изменились. Люди научились ставить любовь и взаимопонимание выше предрассудков. Точно также как «пидор» стало оскорбительным для гея, «грязнокровка» было оскорбительным для маглорожденного волшебника.        В приличном обществе не принято называть людей «грязнокровками». А Се Лянь считал свою семью как раз людьми приличными и не зря уважаемыми. А Ци Жун так отвратительно и показательно их позорил! Если мама и тётя узнают, что Ци Жун использовал в адрес кого-то подобное слово — наказания ему не избежать.        Усадив Фэн Синя обратно на место, Се Лянь вернулся на своё, рядом с Хуа Чэном. Он ещё пару раз извинился за поведение двоюродного брата.        Фэн Синю не нужны были извинения за поведение Ци Жуна. Он с раннего детства знал Се Ляня и всю его семью — никто из них никогда не научил бы Ци Жуна подобному. Поведение Ци Жуна было от начала и до конца прихотью самого Ци Жуна. Можно сказать, что этот ребенок воспитал себя сам, игнорируя все старания старших членов семьи.        Поведение Ци Жуна никогда не поощрялось в семье. И тем более его слова о друзьях Се Ляня — ни капли не отражают мнение их влиятельной и знатной семьи о его друзьях. Фэн Синь это полноценно понимал, Ши Цинсюань относительно, а уязвимый в обществе волшебников Му Цин и ничегошеньки не знающий о семье Се Ляня Хуа Чэн — не знали. Поэтому Се Лянь попытался сгладить эти углы и закрыл Ци Жуну рот, чтобы и без того кошмарная ситуация не стала ещё хуже.        Гу Юнь, тактично позволявший воспитывать Ци Жуна, только после этого подал голос, крикнув в сторону салона:        — У вас всё в порядке?        — Да, — ответил Му Цин.        — Отлично! — откликнулась Ши Цинсюань.        — Всё ок, — сказал Хуа Чэн.        — Всё супер, только бы Ци Жуна сбросить за борт, — вполне серьезно сказал Се Лянь, чем вызвал смех друзей.        — Только если ты скажешь его матери, что это сделал ты, — ответил ему Гу Юнь.        — Без вопросов!        Остаток пути прошёл в относительной тишине и спокойствии. С закрытым ртом Ци Жун выглядел как настоящая милашка.        В минибаре нашлись сладости и чипсы, а благодаря подписке на Netflix они смогли выбрать фильм, чтобы смотреть его в пути.        Приземлившись, водитель включил в салоне свет. Ученики сонно потянулись, разминая кости, а следом начали выходить из уже открытой двери.        Оставленная Хэ Сюанем ветровка была приятно нагретой, но никак не вязалась с платьем, поэтому пришлось оставить её в салоне.        — А-Лянь! — послышался снаружи нежный женский голос.        — Здравствуй, мама! — откликнулся Се Лянь, подавшись вперёд для объятий.        Выйдя из машины предпоследним, Хуа Чэн увидел лицо женщины, которую Се Лянь называл мамой. Стройная женщина ростом с самого Се Ляня, крепко обнимала своего сына. Её ухоженные нежные руки, увешанные драгоценными кольцами и браслетами, водили по спине юноши. Как только она перестала зарываться у сына в плече, Хуа Чэн увидел хорошо знакомый ему умный взгляд добрых, проницательных глаз. Се Лянь оказался очень похож на свою маму, разве что не было в нём этой утонченной женственности, которой лучилась его мать.        Женщина ещё пару раз провела ладонью по лицу своего драгоценного сына и спросила всё ли у него в порядке. Получив утвердительный ответ, она, наконец, отвлеклась от Се Ляня и обратилась к пришедшим.        — Му Цин, как ты вырос, дитя! Ши Цинсюань, дорогая, замечательно выглядишь. Фэн Синь, с каждой нашей встречей ты выглядишь всё лучше и лучше! А это, должно быть...        — Саньлан! — представил нового друга Се Лянь.        Все эти знакомства очень плохо давались Хуа Чэну. Он не знал, как выглядит сейчас со стороны, но надеялся, что не слишком позорно — он даже спину поправил и волосы пригладил, надеясь не испортить первое впечатление.        — Очень рад вас видеть, госпожа, — слегка поклонившись, сказал Хуа Чэн. — Вы проделали колоссальную работу, воспитывая сына.        Ну какой матери будет неприятно слышать, что весь её вклад в собственного ребенка не прошёл даром? Хуа Чэну это показалось универсальным комплиментом, к тому же очень искренним. И эффект это возымело — женщина улыбнулась, а в уголках её выразительных глаз собрались довольные ямочки.        — И Саньлану большое спасибо, что помогает А-Ляню с Зельеварением, — ответила комплиментом на комплимент женщина.        — Что вы, гэгэ делает все зелья сам, я лишь как моральная поддержка, — положа руку на сердце, заверил её Хуа Чэн.        — Ах, какой скромный! Чудо. А где А-Жун?        На её вопросе все вспомнили о ещё одном пассажире. Се Лянь поспешил вернуться в лимузин, чтобы разбудить брата. Когда взлохмаченный и недовольный мальчик появился на улице, его тётя спросила:        — Что с тобой... случилось, детка?        В ответ Ци Жун смог только промычать, и Се Лянь поспешил достать волшебную палочку, чтобы снять заклинание молчания. К великому счастью, браниться перед тётей он не стал.        Поздоровавшись и с вышедшим из машины директором, хозяйка вечера объявила:        — Пошли все в зал, здесь холодно.        Госпожа Се взяла за одну руку Се Ляня, а второй схватила продрогшую Ши Цинсюань, и повела вверх по пологим лестницам. Мероприятие должно проходить в закрытом помещении и Хуа Чэну совсем не предоставился шанс рассмотреть двухэтажное здание с множеством белых колонн вокруг фасада.        На том тротуаре, где водитель их высадил, мимо проходили десятки людей и никто, казалось, не замечал, как с неба приземлился лимузин и как Се Лянь достал волшебную палочку, чтобы расколдовать Ци Жуна.        Хуа Чэн долго жил в семье маглов, и когда они не замечали колдовства, он считал, что хорошо скрывается. Но могло ли быть так, что маглы на автомате не замечают всё волшебное? Он только заручился потом спросить об этом у Се Ляня, как они столкнулись с новой неожиданной для него трудностью.        Для того, чтобы улучшить безопасность и исключить попадание в помещение посторонних людей, возле входа стояли охранники и просили всех показать документы, приглашение и самое ужасное — пройти через рамку. Это не была рамка-металлоискатель, как в аэропорту. Это была заколдованная рамка, а цель у неё была одна — убрать любую маскировку внешности, если таковая была на человеке.        С точки зрения безопасности — это был очень продуманный ход. Даже если кто-то украдёт билет и документы приглашённого лица, то рамка раскроет чары по изменению внешности и обман будет раскрыт до его начала. Но у Хуа Чэна всё равно затряслись ноги.        Хуа Чэн вопросительно взглянул на Гу Юня, а тот собирался было раскрыть рот, чтобы попросить пропустить эту процедуру для их компании, но все эти переглядки увидел Се Лянь.        — Я не думаю, что нам нужно проходить через это, — обратился Се Лянь к матери. — Если бы кто-то из моих друзей притворялся не тем человеком, я бы заметил.        — Да, тётя, если бы у этих людей хватало мозгов притворяться, я бы заметил этот талант, — бездушно выдал Ци Жун.        Отругав племянника за невежливый отклик о людях, госпожа Се сжала пальцы на переносице и покачала головой. И была ну очень похожа на Се Ляня пару часов назад.        — Самое главное, что А-Жун у нас настоящий, — попыталась шуткой сгладить это женщина, после чего пропустила всех пришедших из Хогвартса мимо обнаруживающей маскировку арки.        В просторном помещении с высокими потолками к ним подошли два маленьких домовика в чудесных черных костюмах и попросили верхнюю одежду, шляпы и зонты, которые нужно сдать в гардероб.        — Домовики в одежде! — тихо удивился Хуа Чэн, приблизившись к Се Ляню.        — Ага, у нас есть парочка домовиков, которые согласились получать зарплату за свою работу, — гордо ответил Се Лянь. — Правда, домовики склонны ругать своих же, если те берут у хозяев одежду и просят зарплату за работу. Они почти как изгои, но мы стараемся смягчить углы и привлечь всех на сторону отказа от добровольного рабства!        — Они выглядят очень опрятно в этих костюмах! Намного лучше, чем грязная набедренная повязка.        — Согласен, — поддержал его Се Лянь. — Как по мне, намного больше о хозяине говорит то, что его подчиненный чистый, ухоженный и может позволить себе покупки. К слову, из замеченного мной, капитализм на них никак не влияет. Они рады даже самой крошечной зарплате.        К школьникам приблизилась статная фигуристая женщина в облегающем вечернем платье с вырезом на одной ноге. Если мама Се Ляня излучала величественное спокойствие, словно королева, то эта женщина, в большей степени казалось сильной и дерзкой.        Обняв Фэн Синя, она поцеловала его в обе щеки и принялась приводить в порядок платок, торчащий из его кармана. И если бы одноклассник не назвал женщину мамой, Хуа Чэн решил бы, что это его старшая сестра. Выглядела очень молодо и, судя по рельефным рукам, тащилась от качалки не меньше самого Фэн Синя.        Позже, когда они отошли в сторону, Се Лянь решил поделиться с Хуа Чэном небольшой предысторией. Эта женщина не была биологической матерью Фэн Синя. Его мама умерла от неизлечимой болезни, когда сам Фэн Синь был младенцем. После родов болезнь прогрессировала и она «сгорела» за сущие недели.        Через пару лет его отец женился на другой женщине. Мачехи бывают разные, но Фэн Синю в этом повезло — его мачеха не просто относилась к нему, как к родному сыну, а считала его родным сыном. Фактически, другой матери парень никогда не знал, а эту от всего сердца признавал своей.        Поправив складки на костюме Фэн Синя, она сказала:        — Ты что, костюм скомканный в ящике держишь?        — Да, — ответил за него Му Цин.        Рассмотрев высокого юношу, женщина отметила, что его костюм намного дешевле костюма её сына. Но он был настолько чистый, отглаженный и ухоженный, что выглядел значительно лучше, чем абсолютно новый костюм, который Фэн Синь забрал с собой первого сентября в школу.        — Я так понимаю, это и есть твой Му Цин? — обратилась она к Фэн Синю, рассматривая с ног до головы Му Цина. — Это его пятая точка всё лето была в твоих инстаграм-сторис?        Не то, чтобы Фэн Синь специально фоткал жопу Му Цина, просто он не очень любит фоткаться и всегда отворачивался от камеры — вот итог. Все подписчики узнают Му Цина по жопе, а не по лицу.        — Ну мам, — потянул Фэн Синь, желая уйти от темы.        Игнорируя завывания сына, она вновь обратилась к стоящей рядом матери Се Ляня:        — Всё время слышу «Му Цин то, да Му Цин это!» Когда сказал, что хочет поехать к Му Цину на лето, не отказалась, раз уж ему так нравится проводить с ним время.        — Нравится?! — переспросил Фэн Синь.        Не дав договорить, она присмотрелась в лицо Му Цина и заявила:        — Выразительные, длинные брови. Умный взгляд, — повернувшись к Фэн Синю, она отметила: — Понимаю, что ты в нём нашёл. Я вот за твоего отца вышла ради денег.        Чтобы прекратить весь этот позорящий диалог, Фэн Синь увёл мачеху в другую сторону, пытаясь перевести диалог на другую тему. Му Цин поспешил скрыться в толпе, Се Ляня увели за кулисы готовиться к презентации, он схватил Хуа Чэна за руку и потащил его вместе с собой.        За кулисами несколько домовиков завели Се Ляня за ширму, чтобы привести его в надлежащий вид для выступления. Хуа Чэн остался в закулисье, ожидал своего гэгэ на мягком диване.        С интересом Хуа Чэн отметил, что Ду Чандэ с момента их выхода из лимузина, по пятам следовал за Се Лянем. И сейчас он сидел на другой стороне дивана.        — А вы... всегда будете ходить за Се Лянем? — попытался начать разговор Хуа Чэн.        — Да, такая работа, — скромно ответил телохранитель.        — Даже если он пойдёт в туалет?        — Даже там.        — А если… он захочет уединиться ?        Поняв, к чему намёк, мужчина спокойно ответил:        — Я не докладываю госпоже о том, чем занимался её сын весь день. Моя работа охранять молодого господина, а чем он занимается — меня не касается. Вы можете считать, что меня тут нет.        У Хуа Чэна в голове не укладывалось, как можно считать, что человека рядом нет, когда он есть. Должно быть, Се Лянь к этому более привыкший, поэтому, выйдя из-за ширмы в одном обтягивающем черном трико, он спросил у Хуа Чэна:        — Как тебе?        У Хуа Чэна тем временем полностью спёрло дыхание. Ему следовало догадаться, что металлический костюм не надевается на голое тело и на обычную одежду. Черная плотная ткань облегала тело юноши от пяток до локтей и шеи. Взгляд Хуа Чэна невольно остановился на острых тазовых косточках, эстетичных лопатках и красивейших ровных ногах. У Се Ляня были очень ровные ноги — сведи он их рядом, костяшки на щиколотках, выступающая часть на икрах и коленки сомкнутся.        Хуа Чэну показалось, словно он видит Се Ляня голым, от этого он полностью растерялся. Ну и как в такой момент делать вид, что охранника и глазастых домовиков рядом нет?        — Гэгэ бесподобен! — вымолвил он.        — Это ещё не всё!        Нажав незаметные кнопочки на ткани, Се Лянь активировал то ли магнит, то ли волшебство. Металлическая броня, сидевшая на манекене, полетела к Се Ляню и облепила его со всех сторон — ножные латы, броня на грудь, потом закрылись руки, а в конце прилетел шлем.        От инерции Се Ляня мотало из стороны в сторону и оставалось только надеяться, что ему не было больно.        На смазанной фотографии, сделанной в попыхах, броня не казалась столь внушительной, как вживую. Между частями иссиня-черной брони виднелись ярко-фиолетовые прожилки цзылюцзиня — словно вены под кожей.        — Как тебе идёт, Се Лянь.        Обернувшись на знакомый голос, Се Лянь просиял:        — Дядя! Рад тебя видеть. Как ты?        Дядей Се Ляня был никто иной как сам Министр Магии. Встретившись взглядом с Цзюнь У, Хуа Чэн готов был провалиться под землю. Он ведь дал этому человеку слово, что будет тихо сидеть в Хогвартсе и слушаться Гу Юня.        — Дядя, хочу тебя познакомить с Хуа Чэном! — объявил Се Лянь, приглашая Хуа Чэна поближе. — Саньлан, это мой дядя Цзюнь У, он Министр Магии.        Се Лянь уже догадывался, что дядя знал о всей истории Хуа Чэна, и сейчас, видя, как они смотрят друг на друга и вежливо делают вид, что знакомятся впервые, его догадка полностью подтвердилась. Уличать их в сокрытии и обмане он не собирался, поэтому, по обыкновению, делал вид, что ничего не замечал.        Мама позвала Се Ляня готовиться к выходу, и юноша оставил Хуа Чэна наедине с Министром Магии. Цзюнь У сбросил маску, когда рядом не было посторонних.        — Прости, что упустили Сюэ Яна. У нас есть его след, Чан Гэн не пришёл, потому что выслеживает его.        — Всё в порядке, спасибо, что стараетесь, — вежливо ответил Хуа Чэн.        — Как тебе Хогвартс? Гу Юнь говорит, ты освоился. Друзей нашёл, — сказал Цзюнь У, показав рукой в сторону стоящего неподалёку Се Ляня. — Племянник очень дружелюбный. Не скажи Гу Юнь, что это желание племянника, я бы, может, не разрешил бы тебе покинуть школу.        Сердце Хуа Чэна дрогнуло, а губы тихо выдали:        — Спасибо.        Слова благодарности были то ли Министру, то ли директору, который это всё устроил, то ли Се Ляню, ради которого Министр Магии смог немного отодвинуть шторку по его заключению в Хогвартсе.        — Гу Юнь заверил меня, что лучше тебя выпустить сегодня, — поделился Цзюнь У. — Чтобы наши враги не подумали, что мы их боимся. Тебе здесь не о чём волноваться. Можешь спокойно проводить время, как все остальные.        Слова Министра Магии сочились спокойствием, доверие так и лезло под кожу, оседая в крови. Один короткий диалог, а Хуа Чэн чувствовал себя значительно комфортнее в месте, полным посторонних людей.        — Пойдёшь в зал или отсюда посмотришь? — напоследок спросил Цзюнь У. — Гу Юнь тебе место занял.        — Благодарю, Министр. Прошу, займите моё место рядом с директором, я побуду тут с Се Лянем.        Цзюнь У не стал спорить или упрашивать, от этого ещё больше казалось, что он уверен в охранниках, стоящих в каждом углу.        Презентация была примерно такая, какую Хуа Чэн и ожидал. Под громкую музыку вышел ведущий, юморил постоянно, под аплодисменты зала по очереди сказали несколько слов технолог, учёный, родители Се Ляня, как спонсоры, и ещё пара человек, имевших отношение к проекту. Потом посмотрели презентацию на голографическом экране. Что-то было напрямую о броне, кто-то говорил в общем о технологиях и магии.        Все люди были в красивой вечерней одежде, с сияющими улыбками, плыли в свете яркой подсветки, шли под грандиозную музыку.        Выход Се Ляня сопровождался столпом искр и волшебного мини-салюта. Зал взорвался от аплодисментов, и из-за кулис Хуа Чэн прекрасно слышал особо громкие крики Фэн Синя.        Фэн Синь Хуа Чэну не очень нравился. Но как друг для Се Ляня он свою функцию хорошо выполнял.        Сама презентация продлилась около двух часов. Пока Се Лянь был рядом за кулисой, он комментировал слова говорящих и разъяснял Хуа Чэну кто есть кто и какое отношение они имеют к созданию брони.        Мужчина пришедший буквально к своему выходу на сцену, оказался родным отцом Се Ляня. Если бы ведущий их не объявил как супругов, Хуа Чэн никогда бы об этом не подумал. Казалось, в генетической лотерее Се Ляню достались исключительно гены матери, ведь в нём не было ни капли от невысокого, грузного отца с таким взглядом, словно он носит на своих плечах тяжесть всего мира.        И это при том, что наследницей миллиардов семьи Сяньлэ была мама Се Ляня! Веками мужчины, женившиеся на наследницах рода, брали их фамилию и полностью мимикрировали в семью Сяньлэ.        Так и отец Се Ляня. Со дня их свадьбы с головой ушёл в дела огромной корпорации. Видимо, от этого и был столь занят, что чуть не опоздал, да и выглядел так, словно несколько суток подряд работал. И сразу после своего выступления покинул помещение, оставив всё на жену и сына.        Сам Се Лянь подобные презентации считал скучными, потому что побывал на десятке таких за семнадцать лет. Но почему-то подумал, что Хуа Чэну оно понравится — и оказался прав. Самая серьезная презентация на которой Хуа Чэн когда-либо был — это день, когда мэр города пришёл выступать в той магловской школе, где он учился. Се Лянь считал это не соизмеримым, ведь школьников не пускают на банкет после официальной части.        В ожидании, когда Се Лянь переоденется и вернётся к нему, Хуа Чэн стоял в сторонке и осматривал высокие прозрачные потолки. К сожалению, не успел Се Лянь выйти, как его со всех сторон облепили репортеры.        Не зная, сколько это продлится, Хуа Чэн очень обрадовался, когда увидел единственное знакомое лицо в этой суматохе. Ши Цинсюань была не одна. Высокого юношу с серьёзным лицом она представила, как своего брата. Это был тот самый «Уду-гэ», который позвонил сестре и объявил, что оставит её без денег на неопределенный срок. Как ни кстати, именно об этом сиблинги разговаривали.        — Извини, А-Сюань, моё желание тут не имеет никакого веса, — говорил Ши Уду. — Родители так решили. Только они могут активировать твои счета и переслать тебе денег.        — А ты можешь прислать мне денег со своего счёта? — повиснув на шее брата, умоляла Ши Цинсюань. — У тебя не убудет, ты себе ещё можешь накинуть. Обещаю, родители не узнают! Я буду продолжать им говорить, что страдаю в безденежье!        — Я посмотрю, что можно сделать, — выдохнул Ши Уду.        И звучал скорее так, словно он хотел заткнуть сестру, чем реально хотел ей помочь в этом вопросе. Но Ши Цинсюань, казалось, этого не замечала. Или не хотела замечать. Она чмокнула брата в щеку и назвала самым лучшим на свете. Ещё более вероятно, что она это делала, чтобы надавить на совесть и заставить Ши Уду действительно заняться её вопросом. У Хуа Чэна было время, чтобы заметить, что Ши Цинсюань не столь проста, как могло казаться.        А Се Лянь тем временем был со всех сторон окружен камерами и микрофонами. Вопросы о цзылюцзиневой броне у репортеров быстро закончились и они начали спрашивать у него вопросы, на которые он даже сам себе не хотел бы отвечать.        — Как вы себя чувствуете после попытки похищения? И что вы думаете по поводу того, что министерство упустило человека, который хотел вас похитить?        — Слышал, вы собираетесь поступать в Мракоборцы. Как ваша семья относится к тому, что вы не будете продолжать дело семьи? Кому тогда оно перейдет? Вашему двоюродному брату? Вы уже обсуждали это с семьёй?        — Тот юноша, с которым вы провели всю презентацию за кулисами — это ваш молодой человек? Неужели ваше сердце занято? Вы можете сказать его имя для нашей газеты?        Один вопрос хуже другого! Хорошо, что Се Лянь понимал, что не обязан отвечать, если не хочет. Не ответит — не будет очередной тупой статьи о нём.        — Интервью окончено, мне пора идти, — натянуто улыбаясь, ответил Се Лянь.        Растолкав журналистов, он потянул руку к стоящему неподалёку Хуа Чэну. Увидев ладонь, юноша смело за неё схватился перед объективами камер и позволил увести себя в другой коридор, в который журналистов уже не пускали.        Закрыв за назойливыми репортерами двери, Ду Чандэ повернулся к своему господину и направил на него заклинание. Слабая дымка окутала Се Ляня с ног до головы.        — Для чего это? — с сомнением спросил Хуа Чэн.        — Заклинание обнаружения, — ответил ему Се Лянь. — Если кто-то в толпе подкинул мне жучок или прикрепил камеру, заклинание это обнаружит. Всё чисто? — обратился он к телохранителю.        Получив подтверждение, что всё в полном порядке, Се Лянь подошёл к зеркальным стенам, чтобы поправить костюм и волосы, а рядом стоящая Ши Цинсюань подправляла макияж.        Рассматривая отражение своего гэгэ, Хуа Чэн не мог не думать о вопросах, что звучали пять минут назад.        — Надеюсь гэгэ простит меня за фривольность, — понурив голову, сказал Хуа Чэн. — Мне не следовало приближаться столь близко к тебе, теперь журналисты будут писать непотребства про гэгэ.        Поняв, о чём разговор, у Се Ляня кольнуло сердце — Саньлан не хотел, чтобы кто-то думал, что они встречаются? Не подав виду, Се Лянь махнул рукой и успокоил его:        — Они всегда что-то придумывают. Одно время они писали, что мы с Фэн Синем встречаемся.        — Ага, а после нашего совместного отпуска на море, они говорили, что мы с Се Лянем вместе, — подтвердила Ши Цинсюань.        — А вы... не встречались? — с сомнением спросил Ши Уду.        — Нет, — в унисон отрезали друзья. И Се Лянь добавил для Хуа Чэна: — С Фэн Синем тоже нет. Просто им хочется раздувать интриги и страсти на пустом месте.        Из соседнего зала уже слышался аромат еды, и ребята, цокая каблуками, поспешили на трапезу — последний раз они что-то ели ещё в лимузине!        В центре праздничного зала выступала группа гимнасток в ярких одеждах под звучную музыку. Вокруг сцены, по периметру помещения, были столы, за которыми сидели особые приглашённые гости и вкушали лучшую еду от самых известных поваров мира.        Пропустив учеников вперёд, Ду Чандэ едва заметно кивнул в сторону стола, где сидели Министр Магии, директор школы Хогвартс и госпожа Сяньлэ.        По одну сторону от хозяйки вечера сидела её сестра, напротив брат и директор. С другой стороны от себя она усадила Му Цина и настоятельно рекомендовала юноше попробовать те или иные блюда.        — Здесь мясо крокодила в кисло-сладком соусе, — объясняла мама Се Ляня. — Если не ешь мясо, то попробуй это отборное тофу — на вкус как мясо, но это стопроцентная растительность. И овощное рагу наложи. И рис! Это самый вкусный и рассыпчатый рис, что ты когда-либо пробовал. Как твоя учеба? Как квиддич?        Посмотрев на свою переполненную тарелку, Му Цин поблагодарил женщину за заботу:        — Спасибо, обязательно попробую. С учёбой всё хорошо. С квиддичем — в этом году пока не играли, но скоро матч. Ваш племянник с этого года в составе команды, вы тоже можете прийти на игру.        — Да, А-Жун говорил и очень рад этому! — поддержала разговор женщина. — Посмотрим, как пойдут дела и будем ли мы заняты. Может быть, придем к вам посмотреть игру.        Подойдя к столу, Хуа Чэн и Се Лянь заняли места со стороны директора, а сиблинги Ши сели рядом с Му Цином. Глянув на тарелку Му Цина, Ши Цинсюань воскликнула:        — Божественный запах! Мне всё то же самое, что есть на тарелке Му Цина!        — А-Жун разве не с вами? — осмотрев детей, спросила у Се Ляня тётя.        — Я думал, что он с вами...        Сёстры переглянулись. Отсутствие Ци Жуна перед глазами было предзнаменованием чего-то очень плохого.        Раз уж все друг друга ищут, Се Лянь спросил у Му Цина:        — Где Фэн Синь?        Не дожидаясь, пока он дожует, Ши Цинсюань жестом показала в сторону стола с другой стороны зала, где Фэн Синь сидел рядом со своим отцом и пил по его указке уже которую рюмку...        — Я его не знаю, — оповестил окружающих Му Цин.        — И я тоже, — поделился Гу Юнь.        На этом порешав, все вернулись к мирному разговору за ужином. Выступая в роли матери для всех, мама Се Ляня спрашивала детей про учёбу. Се Лянь поспешил поделиться, как они всю неделю закрывали долги и исправляли оценки по Зельеварению по указке Гу Юня. Неприятно было узнать, что только они с Хуа Чэном мучились, а Ши Цинсюань, Му Цин и Фэн Синь провели неделю в обычном режиме.        — Фэн Синь и Му Цин — спортсмены, — ответил на это Гу Юнь. — У них особая льгота.        — Ши Цинсюань не спортсменка! — с претензией напомнил Хуа Чэн.        — Она школьная активистка.        — А Се Лянь староста! — напомнил Хуа Чэн. — К нему тоже должны быть особые льготы.        — Именно поэтому он и должен учиться лучше остальных, — оправдался Гу Юнь и больше ему никто не возражал.        После гимнасток уже выступили девушки с танцем живота, звеня многочисленными монетками на юбках. После них красивый светловолосый парень спел душевную песню о любви, потом дрессировщик выступил со своими прыгающими кошечками. Каждое новое выступление было красивее предыдущего. И когда очередь дошла до фокусника, достающего кролика из шляпы, Хуа Чэн решил спросить:        — Гэгэ, тут же все волшебники. Кого удивишь таким простым заклинанием?        — В этих фокусах нет магии, — шепнул Се Лянь ему на ухо. — Я тебе больше скажу: этот фокусник магл и не в курсе, что выступает среди волшебников. В этом и прелесть — он создаёт магию, будучи не способным колдовать!        У Хуа Чэна в голове не укладывалось. Когда он, ребенком, жил среди маглов, и видел фокусы по телевизору, он искренне считал, что кролика засовывают в шляпу за кадром. Когда стал старше и узнал, что может колдовать — начал думать, что все эти фокусы выполняют волшебники, чтобы дурить маглов. А теперь оно вон как оказывается...        — А где тогда сидел кролик? — недоумевал юноша.        — В рукаве? — предположил Се Лянь, пожав плечами. Увидев неподдельный восторг на лице Хуа Чэна, он добавил: — Согласен, маглы удивительные!        Спустя ещё несколько выступлений диджей объявил начало дискотеки. Свет выключился, дискошар и цветные фонари начали кидаться цветными лучами по полу и стенам.        Объявив, что нужно растрясти съеденное, Ши Цинсюань вышла из-за стола и потянула за собой брата и Се Ляня. Се Лянь, в свою очередь, схватил за руку Хуа Чэна.        — Но я не умею танцевать, — запротестовал Хуа Чэн, будучи уже в центре танцпола.        — Я тоже! — обрадовал его Се Лянь. — Здесь никто не умеет, просто делай, что тебе кажется подходящим.        Скованность прошла, когда их со всех сторон облепили трясующиеся люди. Умел ли кто-то из них реально танцевать — нет? Но попадали ли все хотя бы в такт песне? Тоже нет. К тому же рядом был счастливый и абсолютно безмятежный гэгэ, и этого было достаточно.        Все эти счастливые на пустом месте люди раздражали Му Цина. Он был рад, что выключили свет и никто не видел, как он пресмыкался возле столов и выискивал ещё не пустые пакеты с соком, чтобы попробовать все вкусы. Томатный всё ещё фаворит.        Сильные руки, внезапно схватившие его за талию, заставили Му Цина вздрогнуть. Развернув юношу к себе лицом, Фэн Синь еле вытянул:        — Ты... пиздец...        — Спасибо, ты тоже разочарование всей моей жизни, — язвительно ответил Му Цин.        — Пиздец какой красивый, — заплетающимся языком закончил фразу Фэн Синь.        От услышанного у Му Цина загорелись уши. Фэн Синь тем не менее не растерялся и схватился одной рукой за жопу Му Цина, крепко её стискивая. Он не стал бы себя так развязно вести на людях, если только...        — Ты бухой?! — выпалил Му Цин, пытаясь вырваться из крепкой хватки. — Тут толпа народу, твоя семья! Фэн Синь, отпусти меня, живо!        Когда это Фэн Синь был послушным? К рассудку не удалось добраться, вместо этого Фэн Синь клюнул Му Цина в уголок губ. И всё это на глазах у десятков людей!        — Не соблазняй меня, — томно выдохнул Фэн Синь ему в ухо.        — Я, блять, просто стоял! — возмутился Му Цин.        — Соблазнительно стоял!        Не говори Фэн Синь ничего, Му Цин бы по жестам понял, к чему все эти приставания.        Подвыпивший Фэн Синь всегда приставал к Му Цину, но раньше это были драки. То, что их отношения порядком изменились, изменило и его бессознательное отношение к Му Цину.        Воспользовавшись тем, что Фэн Синя шатает из стороны в сторону, Му Цин вырвался из хватки, взял его за шкирку и повёл подальше от людей — в туалет.        Доведя парня до раковины, Му Цин включил холодную воду, нагнул Фэн Синя и плеснул ему в лицо охапку воды. Сматерившись от неожиданности, парень довольно приоткрыл рот и облизал струю воды, текущую из крана.        — Вода — это хорошо, — оповестил он. — Но лучше бы ты так кончил мне на лицо.        Проигнорировав недвусмысленный флирт, Му Цин плеснул ему в лицо ещё воды. Подняв парня за волосы, Му Цин шлёпнул Фэн Синя по щекам, надеясь, что хоть это его отрезвит.        Ощутив пальцы, пытающиеся стянуть с него штаны, Му Цин возмущённо треснул Фэн Синя по пальцам.        — Ну дай отсосу! — взмолился Фэн Синь.        В отличие от невозмутимого Фэн Синя, Му Цин думал о том, что в любой из кабинок может оказаться кто-то посторонний. Поэтому ответил он понизив голос:        — Мы же утром ебались! Ведёшь себя как неоттраханная псина.        — А ты для меня как сучка с течкой. Хочу вылизывать тебе до потери пульса, чтобы ты умолял меня прекратить!        Не разделяя его воодушевления, Му Цин выдал:        — Когда там уже твоя подписка на канал с фурри порно закончится!        Руки Фэн Синя полетели в свободное плавание по телу Му Цина. Он потрогал уже со всех сторон и не выпускал парня из крепких объятий. А слова его только больше обезоруживали Му Цина.        Вспоминая этот момент в будущем, Му Цин удивлялся собственной реакции — когда дверь случайно распахнулась и в туалет ввалились красные и потные после танцев Хуа Чэн и Се Лянь, Му Цин резво перехватил руки Фэн Синя у него за спиной и впечатал его в стену, предварительно успев засунуть ему галстук в рот.        — Что у вас тут..? — потерявшись в пространстве, спросил Се Лянь.        — Се Лянь, помогай, — попросил Му Цин. — Фэн Синь бухой в хлам.        Тряхнув головой, чтобы прийти в чувства, Се Лянь глубоко вздохнул и заявил:        — Ни слова больше! Скоро буду. Саньлан, помоги Му Цину сдерживать Фэн Синя.        С исчезновением Се Ляня, ноги и руки Му Цина стали как ватные. Выбравшись из ослабевшей хватки, Фэн Синь развернулся и вытащил галстук изо рта. Не стесняясь Хуа Чэна, он опять потянулся к Му Цину в объятия и показательно сжал его жопу, смотря из-за плеча на постороннего:        — Завидуй, у тебя такого нет и не будет.        Не то, чтобы Хуа Чэн собирался серьёзно относиться к словам пьяного человека, но позабавиться он был не против.        — Я не расстроен. Му Цин не в моём вкусе, — подперев стену, блуждая взглядом по стене, безразлично ответил Хуа Чэн.        Пьяный Фэн Синь воспринял это как личное оскорбление. Выпустив Му Цина, он нахмурился и медленно подошёл к Хуа Чэну, стараясь не шататься.        — Му Цин — золото, — серьёзно заявил парень. — Се Лянь тоже замечательный. И ни одного из них ты не заслуживаешь! Снял нас на камеру в крысу. Мерзко и низко! Я не хочу, чтобы такой человек, как ты, находился рядом с Се Лянем.        Кто бы мог подумать, что слова пьяного в стельку Фэн Синя могли хоть как-то задеть Хуа Чэна. Он был уверен, что и трезвый Фэн Синь не способен на что-то столь меткое и глубоко ранящее. Весь образ тупого качка, которого придерживался Фэн Синь, трещал по швам.        — Ух, я вовремя! — залетая в туалет, оповестил Се Лянь. — Фэн Синь, пей.        Не дождавшись, пока друг принюхается и спросит, что это, Се Лянь откупорил крышечку маленькой бутылочки и практически вылил Фэн Синю в глотку. Парень попятился и начал откашливаться. Му Цин поймал его как раз в тот момент, когда зелье подействовало и вслед за опьянением наступила фаза отходняка.        — Бошка! Блять! — взвыл Фэн Синь.        На этот запрос Се Лянь протянул другу обычную таблетку аспирина и бутылочку минералки, которую тот выдул за несколько секунд.        Голова, конечно, болела, зато ноги перестали подкашиваться, мир вокруг перестал кружиться, а мозг, кажется, начал соображать.        — Отрезвляющее зелье, — рассказал Се Лянь Хуа Чэну. — Выпьешь его и сразу как будто проснулся после пьянки. То, что происходит обычно за несколько часов, происходит за пару секунд.        Теперь уже сам Фэн Синь хотел окунуться с головой в хлещущую из крана воду, и даже попытался просунуть голову прямо под кран, чтобы вода лилась ему в рот.        Му Цин тем временем радовался, что в Хогвартс Фэн Синь вернётся трезвый, не учинивший никаких происшествий — а это означало, что договор с Шэнь И оставался актуален.        Но рано Му Цин радовался, что их вылазка из школы прошла без происшествий. Вход в туалет вновь открылся и Ши Цинсюань возмущенно воскликнула:        — Парни, вы куда пропали вообще? Тут такое происходит! Ци Жун чуть не спалил кухню!        И действительно, в банкетном зале всё ещё стоял не густой дым. Оставшиеся на вечере гости столпились возле входа в кухню, откуда и валил этот дым. Ци Жуну вечер показался скучный и он включил газ, закрыв при этом все датчики газа и дыма, после чего маленькой искры было достаточно, чтобы произошла вспышка. Благо, в помещении было множество квалифицированных волшебников, поэтому огонь быстро потушили.        Намного больше ужаса люди испытали, услышав хлопок — многие подумали о теракте, и это несмотря на усиленную безопасность. Это был тот случай, когда выходка Ци Жуна была более преемлемой, чем другие варианты.        Тем не менее, Ци Жун из этого сухим и чистым не вышел. Его мама и тётя решили, что в качестве воспитательных мер, мальчика хорошо бы отлучить на время от волшебной палочки — раз он не умеет с мудростью использовать магические способности. Решив, что при этом не имеет смысла отправлять мальчика в волшебную школу, глубокой ночью в лимузин друг за другом заходили все приехавшие ученики, кроме Ци Жуна.        Прощаясь с сестрой на улице, Ши Уду предложил ей свою куртку, чтобы она не замерзла.        — Спасибо, у меня есть куртка в машине, — отмахнулась от заботы Ши Цинсюань.        Весь день она старалась быть максимально милой с братом, несколько раз напомнила ему что надо как-то, в обход родителей, перевести ей денег на существование. И она очень надеялась, что все её старания не пройдут даром.        Опять обняв старшего брата, Ши Цинсюань отстранилась, услышав уведомление на телефоне. Не поверив своим глазам, девушка взвигнула и вновь упала на шею брата, расцеловывая его в обе щеки.        — Спасибо! Спасибо! Спасибо! Ты лучший братик на свете!        — Ты самая лучшая сестра, но за что спасибо-то? — не понял Ши Уду.        Ши Цинсюань многозначительно подмигнула, отвечая:        — Всё верно! Ты ничего не делал, мне не за что тебя благодарить, я просто говорю спасибо, что ты мой брат!        Сотый раз попрощавшись с родственниками и друзьями, ученики, наконец, расселись по разным углам лимузина и расслабленно выдохнули. Трудный вышел денёк.        Вновь надев куртку Хэ Сюаня, Ши Цинсюань радостно включила экран смартфона и увидела заветное сообщение! Желая поделиться радостью, она позвонила по видеосвязи Хэ Сюаню. Буквально после первого гудка, парень принял звонок и на экране телефона высветился немного заспанный, уютный и домашний Хэ Сюань.        — Хэ-Сюн, ты не представляешь! Уду скинул мне денег! Я больше не нищая!        — Поздравляю, подруга, — откликнулся Хуа Чэн, сидящий рядом. — Твои труды не прошли даром.        Хэ Сюань не считал, что Ши Цинсюань становится лучше или хуже, имея или не имея на счету деньги, но если ей это было важно, то ему не трудно сказать ей «Я рад за тебя».        — А ты чем весь день занимался? — спросила Ши Цинсюань.        — Ну...        — Весь день просидел в компе! — воскликнул Вэй Усянь, внезапно появившись по ту сторону экрана. — С утра до ночи это «тык-тык-тык-тык» по клавиатуре! Думал, он книгу пишет, а когда подошёл ближе, оказалось, что что-то кодит. Ещё и ноут закрывает, чтобы я не видел, что он пентагон взламывает!        — Да я не... — скромно начал оправдываться Хэ Сюань.        Вэй Усянь не дал ему что-то добавить.        — Я чуть с ума не сошел от стука клавиатуры!        — Надел бы беруши, — безэмоционально ответил Хэ Сюань. — Мне приходится спать с берушами, живя с вами в одной комнате. Потерпите и вы.        Хэ Сюань показался Ши Цинсюань таким грустным. Наверное, жить в комнате с Вэй Усянем и Лань Ванцзи и вправду трудно, и почему она никогда об этом не думала..? Вэй Усянь, тем временем, с экрана телефона продолжал рассказывать:        — Тут сегодня такое было! Настоящий митинг, восстание! Нет, клянусь, гриффиндорцы сняли со стен факелы и двинулись сжигать кабинет директора!        — Что?! — крикнул Гу Юнь со своего места и развернулся в сторону салона.        — Ничего такого не было, — опроверг слова одноклассника Хэ Сюань.        — Ты откуда знаешь? Ты из комнаты весь день не выходил.        — Выходил, и я знаю, что ты утрируешь. — Хэ Сюань развернулся к ноутбуку и рассказал столпившимся со всех сторон одноклассникам по ту сторону экрана: — Посмотрев на ваши сторис в инстаграме, многим не понравилось, что вы там развлекаетесь, а мы тут тухнем без развлечений.        — И как Цзыпин с этим справился? — со своего места крикнул Гу Юнь.        — Он никак.        Договорил за Хэ Сюаня Вэй Усянь:        — Но Вэнь Кэсин собрал всех в большом зале и попросил проголосовать, какое мероприятие они хотели бы провести в школе.        — Ага, — поддакнул Хэ Сюань. — Так что сильно не расслабляйтесь, скоро у нас осенний бал.        Машина поднялась высоко в небо, связь прервалась и звонок оборвался. Гу Юнь тем временем задумался, что заместителя директора пора бы поменять.