***
Вместо процветающей загородной фермы показалось полуразваленное деревянное здание. Использовалось оно как жилое или подсобное помещение, не разобрать. В некоторых местах были треснуты окна, а кое-где и совсем выбиты. Слетевшая с верхней петли дверь накренилась, зазывая прохожих войти внутрь. Темнота внутри вызывала дискомфорт. На лужайке перед постройкой раскидан строительный и бытовой мусор: банки, склянки, гвозди, ржавые железяки, осколки стекла и тому подобные отходы. Пробираясь через эту мини-свалку, Ванесса чувствовала, как ноги её каменеют и постепенно перестают сгибаться. Неужели у Сэма не возникло никаких вопросов, когда он заходил сюда? Уже у порога до них донёсся запах чего-то тухлого — ещё похлеще, чем в квартире старухи. Первым шагнул Сал. Двигался он медленно, потому что стёклышки и пластик то и дело похрустывали под его потёртыми кедами. Здесь было всего три комнаты: одна самая длинная(из неё можно было пройти в остальные комнатушки), максимально загаженная не пойми кем, вторая, примерно в два раза меньше, и самая маленькая, там и двум людям развернуться тяжеловато. Не обнаружив никого и ничего подозрительного в первых двух, Сал и Ванесса скрепя сердце переместились к последней. Ни один из них не решался заглянуть туда. — Нет... — липкие от холодного пота пальцы ухватились за деревянный дверной косяк, набухший из-за непонятной влаги. — Сал... «Сделай что-нибудь». Хотелось добавить, но она не стала. И так парень пошёл на большой риск и оставил лучших друзей, чтобы поехать вместе с Ванессой. Не может же она целиком взвалить на него весь этот груз. Настал её черёд действовать. С окоченевшими конечностями она прошла глубже. — Нет! — рваный крик разлетелся по округе. — Нет! — девушка рухнула на колени возле брата, распластавшегося на спине прямо на грязном полу. Ладонь накрыла его макушку и тут же испачкалась в чём-то теплом, липком и бордовом. Сал опустился рядом. Пока одна рука сжимала плечо Ванессы, вторая набирала номер скорой.***
Больничный свет больно бил по глазам. Непереносимая тяжесть навалилась, сдавливая виски. Девушка упёрлась локтями в колени, без интереса всматриваясь в потрескавшийся кафель. Тошнотворный запах медикаментов проник в ноздри, подталкивая к выходу наружу остатки скудного обеда. Приходили полицейские. Равнодушные лица омрачили накалившуюся обстановку. Не один час двое мужчин мучили и опрашивали Ванессу, которая выдавливала из себя показания с огромным усилием. — Вы прибыли со своим одноклассником по указанному адресу и обнаружили там своего брата, находящегося в бессознательном состоянии, так? — толстобрюхий пожилой коп зашевелил своими чёрными усами, подводя итоги их разговора. — Всё верно. — Что тебя сподвигло отправиться туда? Какие-то личные побуждения? — поинтересовался напарник толстяка, низенький блондинистый дрищ. Она кивнула. Не к чему им знать об успешном взломе и прямых доказательствах виновности Пакертон. По-крайней мере, пока что. Не хватало ещё и Ларри с Эшли впутать в эту кашу, сначала им нужно всё обсудить. Наконец, охранники правопорядка удалились. Родители неверяще переглядывались, придвинувшись близко к друг другу: мамино лицо опухло от безудержных рыданий, отец изредка смахивал подступающую к глазам влагу. Но при этом все молчали. Потеря ещё одного ребёнка окончательно сломит Мистера и Миссис Говард. Если Сэма не станет... Ванесса второй раз за день прибегнула к молитве, в действенности которой уже начинала сомневаться. Врачи оценили состояние парня как крайне тяжёлое. За окном уже сгустились сумерки, а они всё сидели у отделения реанимации в ожидании решающего вердикта. Если до утра Сэм выживет, то дальше риск уменьшится в разы. Каждая секунда ощущалась как сильный физический удар. Сал оставил Ванессу, когда она отправилась в больницу на скорой. Винить Фишера в чём-то будет неправильно, его и о сделанном нужно благодарить. Парамедики оперативно оказали первую помощь и уже загружали пострадавшего в карету скорой, пока Ванесса собиралась с духом. Сзади подошёл Сал. Она почувствовала, как в паре сантиметров от неё замерло другое тело. Шумное дыхание доносилось из-под протеза. — Звони в любое время, если будут новости. — если бы он встал чуть дальше, то Ванесса и не обратила бы внимания на его слова. — Мне нужно вернуться к Эшли. Ответа не последовало. Бригада «скорой», поинтересовавшись, кем приходятся подростки пострадавшему, забрали сестру с собой. Шок и непонимание. Отрицание. Неужели всё это действительно происходит с ней? Как будто сюжет дешёвого детективного сериала. Только вой сирены и блики проблесковых маячков ещё удерживали Ванессу в этой реальности. Кто-нибудь, выключите её. Она не готова переживать всё это здесь и сейчас. Внутри всё разрывалось на мельчайшие кусочки от волнения и чувства неизвестности. Ванесса прекрасно помнила, каково это — ощущать смерть совсем близко, практически за собственной спиной. И вот, в очередной раз она подкралась исподтишка, огрев хомутом по голове Говардов. — Мам... — голос, осипший от слёз, которые никак не могли вырваться и потечь обильными струйками по веснушчатым щекам, уцепился за край ускользающего осознания. Безэмоциональные глаза устремились на неё. И девушка в миг забыла о том, что хотела сказать. — прости... Безутешно всхлипнув, постаревшая всего за пару часов женщина уткнулась носом в плечо ошарашенного мужа. — Папа! Мама! Подскользнувшись на повороте, в коридор влетел Томас. Вот и явился спаситель. Надежда промелькнула сквозь плотно затянувшиеся тучи. Только рядом со старшим братом Ванесса могла расслабиться, хотя бы чуть-чуть. — Несс! — парень грохнулся на колени перед родственниками, взирая на всех троих снизу вверх. Его внешний вид оставлял желать лучшего: потрёпанный, вымотанный и не выспавшийся юноша сидел перед Ванессой. Очень протиречиво, учитывая, что раньше он тщательно следил за собой. На все безмолвные вопросы девушка шептала: «потом», то и дело оглядываясь на дверь палаты. Ну когда уже оттуда покажется врач или медсестра. Для стороннего наблюдателя прошло бы каких-то пятнадцать минут, а для Говардов протянулась целая вечность прежде, чем вышел врач со слишком серьезным выражением лица. Он уткнулся в свои бумажки, вычитывая в них не пойми для чего нужную информацию. — Ну как он? — первой подскочила мать. Тут же пошатнулась и села обратно. Стресс отнимает много сил. Произошла заминка. Доктор буркнул что-то себе под нос, всё ещё шелестя бумажками, и спустя минуты две оторвался от этого занятия. — Должен быть честен, прогнозы не самые радужные. — обрулив коленопреклоненного Томаса, он остановился с задумчивым видом, словно фильтруя свою дальнейшую речь. — Открытая черепно мозговая травма и наркотические вещества, которые мы обнаружили в крови Сэма — не лучшее сочетание Старуха накачала Сэма наркотиками! А родители теперь не то подумают, приняв родного сына за зависимого торчка. Хотелось сгрызть свои же пальцы. Если бы только не ответственность перед фриками, чтоб их чёрт дёрнул, Ванесса сразу же бы выложила родителям всю правду. А пока приходилось защелкнуть язык за зубами. — В лучшем случае он частично лишится зрения. — побарабанив пальцем по строке документа, продолжил доктор — мужчина средних лет с козлиной бородкой каштанового цвета. — о худшем исходе пока говорить рано. Худший исход озвучивать и не требовалось, ровно как и его вероятность. Всем и так всё известно. Миссис Говард совсем расклеилась, отвернувшись и спрятавшись от несправедливого мира в объятиях потерянного мужа. Соблюдая тактичность, доктор предпочёл оставить родственников пострадавшего в компании друг друга. — Выйдем? — Ванесса и не сразу поняла, что Томас обратился к ней. Её взор беспомощно цеплялся за лицо парня, не пытаясь даже сконцентрироваться на одной его части. Не без помощи брата девушка поднялась со скамьи. Руки, ноги — всё затекло спустя несколько часов, проведённых в положении креветки. Вечерняя прохлада после спёртого больничного воздуха придавала сил и энергии. Слабый ветерок бил в лицо, обдувая раскрасневшиеся, но до сих пор сухие щёки. Дворик клиники пустовал — все пациенты давно сидели в своих палатах, мечтая о наискорейшей выписке. Молодые люди шли и молчали. Ванесса не могла(или не хотела) первой начинать этот разговор. Чего-чего, а перед старшим братом мужества почерпнуть неоткуда. — Мне нужно знать абсолютно всё. — ладони ненадолго скрылись в заднем кармане брюк. Через пару секунд пыхнул огонёк и начала тлеть сигарета. — Не утаивай от меня ничего, прошу. Поморщившись то ли от ещё свежих воспоминаний, то ли от запаха табака, она принялась разглядывать носки своих кроссовок. — Сестрёнка. Я всё пойму. Но мне нужно знать правду, какой бы она ни была. — свободной рукой он сжал её плечо. Невероятно сильный мужчина. Держит на плаву всю семью. Пройдя ещё шагов десять, они остановились у неработающего фонтанчика. Парень присел на каменную плиту, оформленную под мрамор, и стряхнул пепел на землю. Гнетущее молчание царило ещё несколько минут. — Хорошо. — он резко посмотрел на Ванессу. — Тебя что-то тревожит, но при этом ты заставляешь себя держать рот на замке. Тогда позволь сначала мне рассказать тебе одну серьёзную вещь. Она шмыгнула носом и села рядом. Плохое предчувствие закрадывалось откуда-то издали. — Как только мы переехали в Нокфелл... О, после такой фразы можно ожидать всё, что угодно: попал в компанию бандитов? Задолжал компании бандитов? Начал употреблять? Начал воровать? Преступил через закон? —...я познакомился с прекрасной девушкой. — горькая усмешка слетела с его губ, когда он столкнулся с удивлением сестры. — Что, не думала, что твоему старику может понравиться девчонка? Позитив в непростых ситуациях несколько упрощал и успокаивал происходящее, за что Ванесса бесконечно благодарила судьбу за посланного ей свыше идеального брата. — Мы с ней много общались. И в ноябре начали встречаться. Но потом случилось кое-что... Уже из внутреннего кармана кожанки Томас выудил какую-то бумажку. Это была фотография из фото-будки, которая стояла в городском парке. Дрожь и холодок побежали по телу, а следом и жар, когда лучи фонарного света упали на малюсенькую карточку. Приступ тошноты сковал девушку, и слёзы с безудержными рыданиями вырвались наружу. Ванесса припала к плечу брата, в поисках утешения хаотично ощупывая его торс. Сигарета полетела вниз и затухла, когда мужская нога затоптала её. Бедный, бедный Томас. Эти белоснежные локоны. Эта улыбка. Эти глаза. Эта родинка. Она узнает их из тысячи. И теперь, кажется, они будут преследовать её до конца жизни. — Я не знаю, где она сейчас находится... — полностью растерявшийся парень продолжал свой рассказ, горько шепча. — И не готов потерять и брата. — Изабелла... — громкий всхлип прорезал густые сумерки. Оживление, словно от удара током, прошибло зажатого парня. Его руки, поглаживающие спину девушки, резко замерли, и весь он обратился в слух. — Что? Несс, ты её знаешь?! Ванесса активно замотала головой из стороны в сторону. Неосушаемые потоки слёз поддерживались яркой картинкой забрызганного скальпа в морозильнике старухи. И как сказать родному человеку, что его любимую девушку пустили на колбасу? — Условно... условно знала. — с выраженной беспомощностью она подняла голову вверх.***
— Мне с фриками стало интересно, из чего делают колбасу в столовке... С замиранием сердца парень внимал каждому её слову. В глазах застыла влажная пелена. — Перед тем, как поехать к Пакертон, я встретилась с Сэмом... Показалась блондинистая макушка. Юноша не понимал, как эти два события связаны, но готовился услышать ужасные новости. — Он поехал помогать старухе разгружать мясо для колбасы на ферме... Вся его фигура погрузилась в каменное напряжение. Каждое слово непроизвольно приносило ему неимоверную боль. — Мы посчитали это отличным шансом и взломали квартиру... Ни осуждения, ни шока. Ничего. Он по-тихоньку смирился и заранее готовился к тому, что должен был услышать далее. — Она делает колбасу нихера не из мяса животных, Томас! — голос сорвался на истерический вскрик, и рыдания возобновились. — Все те подростки, которые начали пропадать в последнее время — она их всех убила! Он что-то прошептал, но так и не посмотрел на сестру, почти свернувшись калачиком. — Я видела... Часть её тела... Лицо. — Нет! — парень молниеносно распрямился, крутанувшись вокруг своей оси. — Нет! Ванесса, нет! — рухнул обратно, вцепившись в плечи девушки и тряся её с такой силой, что мир поплыл. — Скажи мне, что это неправда! Скажи же! Но всё, что было в остатках её сил — это плакать и извиняться множество раз.