Черная башня

Для погружения в атмосферу рекомендую к прочтению балладу Саути «Радигер» или ее русскую адаптацию в переводе Жуковского «Адельстан» Баллада о черном и белом лебеде Я буду петь о далеких днях, Растаял чей след вдали В поросших вереском полях – Балладу Древней Земли. Два брата родились - поет нам стих, - Крещеные оба луной, Но черен, как ночь, был один из них, И светел, как день, был другой. Был мудр закон, нерушим и свят Для всех - будь ты бог иль герой, - Магией жизни владел Черный Брат, Обычным же был Другой. Но был и третий, - кто ссоре рад, - И черной ночной порой Пал жертвою зависти старший брат, Ему подчинился второй. Закат пылал, и во тьме гремел Басовой струной небосвод, Творил свою магию младший брат Плачевным её был исход. Когда встало солнце, к воротам пришел Тот, кто вернул покой, Стал Черный лебедь - один из них, А Белый лебедь - другой. Времен ушедших гласит молва – Башня есть где-то вдали Там и живет до сих пор младший брат, готовя месть остальным... Запомни, путник, мои слова – Башню ту обходи стороной! Кто к нему забредал, не вернулся назад, и ты не нарушь покой.       ( адаптировано из стихотворения Владимира Фокаса «Баллада о двух братьях»)       Когда всему двору было объявлено о долгожданной беременности иноземной королевы, все до единой повивальные бабки в королевстве начали спорить о предстоящем времени родоразрешения. Одни говорили, что ребенок родится аккурат к началу уборки урожая, другие же, более дряхлые и глубже сведущие, пророчили рождение королевского первенца на предстоящий праздник Самхейна.       С их точки зрения, это было не лучшим предзнаменованием для королевства. И весь двор, от мала до велика, ожидал предстоящего события с настороженностью. Иноземка королева не была обласкана любовью своих новых подданных. Придворные дамы осуждали её за излишнюю красоту, словно подаренную ей дьяволом на крестины. Слуги не понимали её приказов, отдаваемых на неведомом им языке. И к тому же, молодой король не пожелал следовать традициям предков-во время свадебного пира не открыл ворота замка для простолюдинов. Словом, все с самого начала шло не так. И Святой Престол, доселе смотрящий сквозь пальцы на чудачества молодого короля, не на шутку забеспокоился.       Среди простого народа уже давно гуляла баллада, непонятно каким менестрелем занесенная в эти края, повествующая о двух младенцах мужеского пола, рожденных при полной луне. Дескать, ребенок рожденный вторым наделяется дьявольским даром к колдовству. Посему, в балладе отец приносил ребенка в жертву богам, дабы они даровали его семье долгие года процветания. Иноземная королева не знала такой баллады. Свои дни, полные печального безмолвия она проводила в покоях, и лишь изредка, ночью поднималась на смотровую площадку одной из дворцовых башен, чтобы посмотреть на серебряную луну, так напоминавшую ей о доме. До замужества, у себя в замке, она тоже частенько любовалась серебром ночного светила из окон девичьей спальни.       В ночь, когда дитя из её чрева начало проситься на божий свет, крестьяне действительно отмечали Самхейн. Лекари и повивальные бабки, вызванные Его Величеством, толпились вокруг постели роженицы, готовясь встретить появление наследника. Серебряный лунный свет, проникающий сквозь высокие окна освещал огромное ложе, устланное дорогими песцовыми мехами, где раскрасневшаяся и покрывшаяся испариной девушка, еще совсем юная, готовилась стать матерью. Едва красный и сморщенный ребенок был принят в руки самой старой и знающей повивальной бабки, её ученицам стало понятно что роды не окончены. Вскоре родится и второй принц. В момент, когда показалась головка младенца, лунный свет пропал. Покои освещались лишь жарко затопленным камином, но лунный свет-исчез! Часть лекарей и бабок тот час бросились к окну. Там, высоко в небе, на луну находила большая и черная тень. Это было затмение. Придворные астрономы не предупреждали о настолько дурном знаке! В темной комнате, освещаемой лишь красным светом камина раздался пронзительный детский плач. Второй принц родился. И тот час же, ему завторил первый. Так, под пронзительные крики младенцев, шумное дыхание их матери и причитания повивальных бабок, королевство вступало в новую эпоху…       Время шло. Мальчики росли крепкими и полными жизненной силы. От отца они унаследовали стойкость и несгибаемую волю. От матери же им достался дар иноземной внешности, так и не ставшей привычной при дворе. Придворные шептались между собой-мол, где это видано, чтоб в два года дети уже говорили на двух языках! Королева же, начавшая обживаться в неизвестной ей стране-лишь тепло улыбалась двум очаровательным принцам, так любившим играть друг с другом и никогда не прислушивалась к перешептываниям у себя за спиной.       Вопреки устоявшимся традициям королевства, она не пожелала отдалять от себя принцев и отдавать их бесчисленному количеству нянек, кормилец и гувернеров. Она, в меру своих возможностей старалась кормить и учить детей, не единожды самолично вставая ночью к младенческой люльке, к вящему ужасу полногрудых кормилец.       Событие, изменившее абсолютно все-произошло на исходе второго года жизни наследников. Едва только поднявшись на этаж, где находились покои принцев, Королева ощутила нарастающую тревогу и ускорила шаг, едва не переходя на бег. У дверей в детскую толпились нянюшки, с придыханием о чем-то между собой перешёптываясь. Не обратив ни малейшего внимания на учтивые поклоны со стороны прислуги, мать вбежала в комнату к своим детям, да так и застыла на пороге. Королева словно очутилась в одной из тех сказочных иллюстраций на гобеленах украшавших покои принцев. Сотни ярких светлячков кружились по комнате, а в самом её центре, над коробкой с писчими инструментами сидели оба принца, с ног до головы перемазанные тушью и заливисто смеясь, пытались изловить проворных насекомых своими пухлыми детскими ручонками. И пока королева застывшая на пороге, с удивлением наблюдала за близнецами, один из них, более второго перемазанный тушью, смеясь, с силой хлопнул обеими ручонками по луже чернил, поднимая брызги. Поднявшиеся в воздух капли сперва засветились серебряным, неземным светом, а затем начали подниматься все выше и выше к потолку, уже принимая образ светящихся насекомых. Пораженная красотой такой простой магии, мать стояла, не зная как объяснить происходящее нянечкам, толпившимся в ожидании за дверью. Инцидент точно надо было скрыть, не допустить придания огласке проснувшиеся способности младшего из близнецов. И пока она, застывшая в раздумьях, размышляла, двери за ее спиной с шумом распахнулись. На пороге стоял сам Его Величество Король. Он выглядел настолько грозным и яростным, что оба ребенка разрыдались, стоило их взглядам пересечься с отцовским. Сотни оживших чернильных капель дрогнули и дождем хлынули вниз, окрашивая и мебель, и стены, и Короля с Королевой в черное.       Тогда, впервые за все время супружества, Его Величество поднял руку на свою жену. Ярость и неверие, смешавшиеся в его взгляде выплеснулись на женщину, оставив на ее скуле красный отпечаток королевской ладони.       Уже многим позже, когда инцидент с чернилами был улажен, Королева узнала, что часть присутствовавших в тот момент нянечек была выслана из королевства, а вторя часть, менее сговорчивая- обезглавлена в темницах. Она же сама была представлена пред закрытым от посторонних глаз малом собрании старейшин Святого престола, где дряхлые священники обследовали ее тело на предмет «метки диавола», должной было проявиться на ее теле в момент родов. Метки обнаружено не было. Щедростью королевской казны и могуществом рода ее супруга, честь королевской семьи была спасена.       С того дня воспитание близнецов было полностью передано в руки гувернеров и слуг. Матери дозволялось видеть сыновей дважды в день-на церемонии приветствия просящих и на вечернем обходе, чтобы благословить их сон. Во избежание повторения инцидента с магией, мальчики отныне воспитывались порознь…       Годы шли. Старший из близнецов никогда не проявлял магических способностей, тогда как младший все чаще и чаще демонстрировал свое волшебство. Пусть неосознанно, с целью лишь позабавится, он ненадолго мог оживить картинки на гобеленах или заигравшись, подчинял себе животных во дворе, заставляя их выделывать всяческие трюки. Прислуга шепталась, однако, за пределы узкого круга воспитателей, слухи никогда не распространялись. Родители же, боялись своего ребенка. Король был твердо уверен, что с возрастом сила мальчишки будет только расти и тогда они уже не смогут прятать сына-колдуна за высокими стенами замка от железной хватки Святого Престола или гнева напуганных крестьян.       К тому же, случались и довольно неприятные инциденты. Стоило кому-то прервать творимую им магию, ребенок впадал в безумие. Все его эмоции тут же отзывались стихийным выплеском разрушения, за которым следовал мощнейший магический откат, наносивший юному принцу раны и увечья. Справиться не могли ни лекари, тайно приглашенные со всех уголков страны, ни ведуны, ни бабки-знахарки. Впрочем, все они частенько упоминали некое пророчество о лунных детях и сходились в мыслях, что ребенка следовало принести в жертву еще во младенчестве. Слыша столь неутешительные выводы, король становился молчалив и нелюдим, а Королева, теперь уже полноценно освоившаяся в королевстве, продолжала посылать за новыми иноземными ведунами.