Королевство. Восхождение

Под солнечным светом. Часть 2. Арена. Королевство Хадел — это монархическое государство, основанное чуть больше 300 лет назад, первым королем Хандэла — Чангюном Великим. До прихода на эти земли Чангюна, часть них была рабовладельческой колонией Нэйрана, что простирается за морем Рэймон, на востоке. А другая часть делилась на маленькие поселения с правящими во главе их лордами. Чангюн Великий путём долгих переговоров, объединил всех лордов под одним знаменем и повёл на войну против Нэйрана, дабы захватить ее колонию. После ожесточённой битвы на заливе Ист, моря Рэймун, силы объеденных лордов одержали победу, заставив всех господ бежать с западного побережья на восток в Нэйран. Рабы же западной колонии, тогда уже принадлежащие Чангюну и лордам, были освобождены, а также наделены собственными землями, где могли заняться земледелием и разводить скот. Именно благодаря их усердию в дальнейшем страна прославится в сельском хозяйстве и станет главным поставщиком продовольственных товаров во всем материке. Решившись объединится в единое государство, лорды избрали Чангюна Великого своим королём. При этом ни один из них не терял своих земель и мог по-прежнему передавать их из поколения в поколения. Королевство было названо Хандэл, а его знаменем Чангюн выбрал льва, символ силы и решимости страны, а также его любимого зверя. По этой же причине свой замок, отстроенный в столице Хандэла Лиинде, прежде бывший рабовладельческой колонией, он назвал Лайенсдэн (Логово льва), на архитектуру и строительство которого ушли долгие 7 лет. Но по итогам замок стал самой величественной и труднодоступной крепостью на западе. *** — Минхёк, мой драгоценный сын, когда меня не станет, только вы с Кихёном будете друг у друга. Поэтому обещай мне всегда защищать и оберегать младшего брата, — говорил нежный голос омеги, чье лицо было трудно разглядеть из-за сияющих лучей вокруг, сравнимых лишь со светом ангелов. — Обещаю пап, но как же ты… — Говорил тонкий детский голос, но его словно не слышали. — Пап, пап подожди! Стой! Не уходи! — Уже срываясь на хрип, кричал мальчик, но силуэт все отдалялся, без чьего света, тьма вокруг начала заполнять все пространство, в итоге оставив мальчика в абсолютно кромешной тьме. Его сердце одолел холод, от полного одиночества. Но вдруг откуда-то раздался чужой, но не менее приятный голос, тихо шепчущий «Все хорошо, слышишь меня Минхёк, все будет хорошо…» — повторял голос, от чего мальчику вдруг стало спокойно. Минхёк почувствовал, как кто-то сжимает его ладонь, когда начал просыпаться. Открыв глаза он увидел перед собой светлые пряди, спадающие ему прямо в лицо. Над Минхёком навис омега, с уже знакомыми альфе серыми, как штормовое небо глазами. — Проснулся, — ласково произнёс Чимин. — Прости, я разбудил тебя, — приподнимаясь в постели сказал альфа. — Нет, ничего страшного, — говорил Чимин, удобно устраиваясь на крепкой груди альфы. — Ты кричал во сне, а когда я попытался разбудить, не просыпался. — Но я слышал твой голос, он привел меня в чувства, — вспоминая как мягкое «Все будет хорошо», стало для него отблеском света, невольно улыбнулся Минхёк. — Даа, ты был слишком встревожен, я не знал, как еще тебе помочь, — пальцами прорисовывая заковыристые рисунки на обнаженном торсе альфы, говорил Чимин. — Тебе снился кошмар? — Приподняв взгляд, спросил он. — Вовсе нет, это одно из моих воспоминаний с детства, — ответил Минхёк, нежно поглаживая волосы омеги, — то малое, что осталось от папы, наша последняя с ним встреча. — Значит, ты рано потерял папу, — грустно вздохнул Чимин, у которого открылись и собственные, еще не до конца зажившие, раны. Может поэтому ему так хотелось помочь этому парню, похожему на беззащитного ребёнка во сне. — Даа, мне было 8, я почти уже ничего о нем не помню, отчетливо не помню даже лица. Только его голос, который я слышу во сне, дает мне знать, о том, что он был, о том что любил меня… — говорил Минхёк, ощущая приятное тепло исходящее от омеги. Впервые ему захотелось с кем-то поделиться о том, что обычно он прятал глубоко в сердце. Даже от брата, самого дорого ему человека. Через решётчатые окна в комнату начал проникать свет. Наступил рассвет, принеся с собой новый день и новые заботы. — Мне пора, — произнёс Минхёк, медленно приподнимаясь с кровати, чтобы резким движением не задеть омегу, который прильнув лежал обнимая его. — Вот как, — телом ужасно хотел его задержать Чимин, хотя бы еще на пару минут, но разумом не готов был даже признаться в этом. Минхёк медленно, протягивая минуты встал с постели, с трудом сопротивляясь желанию, еще хотя бы раз взять этого невыносимо привлекательного омегу. Наконец одевшись, он на последок еще раз взглянул на белоснежное оголённое тело парня, что еще пару часов назад, принадлежало лишь ему. — Этой ночью мне было невероятно хорошо, — искренне говорил Минхек, уже собираясь покинуть покои принца Мирэя. — Нам, было невероятно хорошо, — поправил его улыбаясь Чимин. — Ты всегда можешь воспользоваться тем платком, — добавил он в след уже уходящему альфе. — Обязательно, — выходя за дверь, произнёс Минхёк, еще раз поймав пламенный взгляд омеги. *** Свой 16 день рождения Чангюн встречал уже на рассвете, ведь сегодня должна была состояться самая зрелищная часть всей праздничной программы — традиционные бои. Эта традиция появилась после объединения трех государств в альянсе. Тогда правители держав для того, чтобы укрепить свой союз, решили устроить тренировочные бои между своими сыновьями альфами. Тот, кто в поединке одерживал вверх, получал право женится на любом принце омеге из присутствующих. С тех пор прошло более 150 лет и бои стали неотъемлемой частью любого празднества, в них могли принимать участие все принцы, а также лорды, достигшие 16 лет. Из-за чрезмерно частого провождения таких поединков, принцы омеги перестали быть подарком состязания. Тем не менее, король на чьей территории организовывались битвы мог предложить свой, особый подарок. Так же за организатором оставался выбор оружия поединков, в этом году орудием были выбраны мечи — владение которым было естественно для любого воина. Может любого другого альфу такой расклад бы обрадовал, но не Чангюна. Мечи как орудие он любил меньше всего, предпочитая им лук и стрелы. Причем к мечу прилагались еще и тяжелый щит, и доспехи, что задерживали движение в несколько раз. Как одержать хотя бы одну победу он никакого понятия не имел, а ведь бои были рассчитаны в среднем на 3 раунда. Когда молодой принц опомнился уже стоял в доспехах у порога огромной кругообразной арены, с заполненными зрительскими местами, больше чем в тысяч человек. Наблюдать за зрелищем мог любой житель страны, ведь празднество было и для народа. Для знати же и королей были выделены отдельные места на трибунах, откуда открывался лучший вид на арену. Король Хандэла сидел по середине, на роскошном стуле, подлокотники которого были изготовлены в виде туловища и головы льва. По правую сторону от Гаджуна, сидели правители Иргуна, Мирэя и все их советники, прибывшие с господами, по левую же сторону монарха, сидел его муж Ида, советники и знатные лорды самого Хандэла. Позади них, в менее заметном для зрителей местах, восседали благородные незамужние омеги, сыновья королей и их советников. *** — Чангюн, вспомни все чему я тебя учил, наблюдай за противником, одновременно уклоняйся при нападении. Помни, главное — это не ранить своего противника, главное остаться при этом невредимым самому. И еще, ты умный. Если думаешь, что не справишься, сдавайся, — наставлял брата Хёну, перед выходом Чангюна на арену. — Даа, я понял, — кивнул Гюн, при этом прекрасно осознавая, что сдаться — это роскошь, которую он не может себе позволить. Лучше уж умереть, был уверен он. — И Гюни, отец смотрит, — на последок, когда уже был подан сигнал о выходе бойцов, сказал Хёну. — Знаю, — выходя кинул в ответ Чангюн. — Именно поэтому дышать становится еще тяжелее, — тихо, почти про себя, добавил он. Свои способности Чангюн всегда мог здраво рассудить. В среднем в боевых действиях он был не так уж плох. Мечом пользоваться умел, всем движениям и техникам был обучен. Не раз уже одерживал вверх над придворными стражниками. До идеала, то есть до Хёну, ему конечно было далеко, но за среднего солдата молодой альфа мог сгодиться. Однако все усложнялось в несколько раз, когда за ним наблюдал отец. Стоило Гаджуну прийти, чтобы взглянуть как продвигаются занятия его детей, как навыки Чангюна резко становились хуже, он терял уверенность и забывал все изученное до оснований. Хёну же наоборот, становился более точнее и резче в движениях, словно приобретая большую силу и уверенность. Отец никогда не делал комментариев по поводу способностей детей, не хвалил одного и не ругал второго. Просто наблюдал некоторое время и уходил, но определенно делал свои выводы. Теперь же Чангюн понимал, главным противником на арене ему был не другой альфа, а его потаенный страх, вновь разочаровать отца. Его первым противником, выбранным по жребию, оказался молодой лорд юго-восточного региона Сил. Упитанный альфа, почти в два раза выше самого Чангюна, которого он мысленно сравнил с бурым медведем. Воины заняли свои позиции, надев свои шлемы. Прозвучал гонг, и битва началась. Пока Чангюн раздумывал как обыграть своего противника, молодой лорд пошёл в атаку, размахивая мечом в 3 фута. Удар пришёлся по круглому щиту Чангюна, выкованному специально с учетом его роста и веса. Затем последовал еще удар, и еще, и еще… Чангюн лишь отбивался не в силах сделать хотя бы один выпад в сторону противника. Публика затаившись наблюдала. На арене с тысячами людей, слышался лишь гул проносящегося ветра. Никто из поданных не мог произвести и звука, ведь сражался их принц и он проигрывал. Напряжение росло, наконец Чангюн собрал все силы и решился пойти в нападение. Он уклонился от удара массивного парня и одновременно направил свой меч на него. Вдруг в толпе зрителей раздался крик: «Вперед принц Чангюн!». И за ним кричать стали все, публика словно оживилась, ото всюду раздались возгласы свист и вой, кто-то же болел за лорда Сила. Напряжение в воздухе стало менее ощутимым. Но видимо не для противника Чангюна, на пару секунд большой парень растерялся, словно потеряв сосредоточенность. Воспользовавшись моментом принц пошёл в нападение, впервые он ощутил преимущество своего невысокого роста и легкого веса, благодаря которым мог двигаться в два раза быстрее альфы-медведя, как его мысленно уже стал звать Чангюн. Наконец он подобрался ближе, наклонился и наверняка знал куда нанести последний удар. Лезвием меча он коснулся правой ноги противника, где доспехов было не предусмотрено. Принц, которому до этого ни разу не приходилось не то что убивать, просто ранить людей, пронзив плоть, резко убрал меч, на секунду испугавшись нанести слишком серьезное ранение. Кровь потекла алой струйкой, а лорд Сила не удержав равновесие, упал на одно колено. Чангюн немедля поднёс свой меч к его горлу, после чего, его противник тут же сложил оружие, тем самым признавая поражение. Прозвучал победный гонг в честь принца. Зрители восторженно рукоплескали. Чангюн помог лорду подняться на ноги и вздохнул с облегчением заметив, что рана оказалась не глубокой. Затем немного помедлив, он все же решился взглянуть в сторону трибун где за ним наблюдал его отец-король. «Рад он или зол?» пробегало в мыслях альфы, но ни той не другой эмоции Чангюн не различил во взгляде отца, лишь безжизненное равнодушие. «Не удивительно», тут же подумал он, на что он мог рассчитывать, когда с таким трудом одержал победу. Ему все еще было далеко до того, каким хотел его видеть родитель — далеко до Хёну… Следующим как раз оказался бой Хёну. В противники ему тоже попался лорд, правда более известный своим именем, а также более богатым, обладающим обширными землями. Симпатичный молодой альфа с кудрявыми волосами, одним взглядом мог завоевать любого омегу. По крайней мере именно такой была его репутация. Однако увы, во время боя, ни титул, ни просторные земли не смогли спасти лорда от беспощадного меча молодого принца. На арене Хёну был как никогда сосредоточен, словно для него ничего вокруг не существовало, легко и просто словно пёрышком он размахивал мечом, нанося один удар за другим. Его противник пал стоило с начало битвы пройти пару минут. Безупречный принц одержал победу, даже не приложив особых усилий, при этом невероятно пошатнув авторитет изящного лорда. Зрители были в восторге и с трибун яро стали кричать имя Хёну — имя своего будущего короля. Гаджун же не хлопал, также как не хлопал при победе Чангюна. Но свою улыбку, переполненную гордости, он скрыть не мог. Это заметил и рядом с ним сидящий король Иргуна. — Знакомое чувство, когда радуешься победе сына, больше чем своей, — произнёс правитель Иргуна. — в том ли истинная суть быть родителем, чтобы производить на свет, кого-то превосходящего тебя самого, — улыбаясь глядел он как победивший альфа, сняв шлем с головы, поднял руку, в знак своей силы, заставив публику восклицать еще громче. — Ты прав, наши сыновья — это дар Богов, они будущие мы, — провожая взглядом, покидающего арену сына, произнёс Гаджун. — Нет в этом я с тобой не согласен, не все наши сыновья — это будущие мы, они разные и если есть среди них похожий на нас, то только один, — с уверенностью говорил альфа, с пробивающейся сединой на висках. — Тогда кого из своих сыновей ты видишь похожим на себя, достойным твоего трона? — с интересом спросил правитель Хандэла. — Друг, ты же знаешь в Иргуне мы ставим превыше всего силу. Поэтому для меня не важно, кто из моих сыновей более похож на меня. Моим приемником будет тот, кто окажется сильнее остальных, только так Иргун не изменится и останется верен своим ценностям, — весьма искренне ответил король Иргуна. — В таком случае, Боги сопутствуют тебе, — увидев, как теперь на поединок выходят двое братьев, сказал Гаджун. — Как раз сейчас на арене определится сильнейший среди твоих младших сыновей. Король Иргуна, который не ожидал увидеть в бою противников с одной страны, тем более кровных братьев, был слегка удивлён. Но заметив, приободрившись еще больше, произнёс: — Верно, вовсе не мы все решаем, все решают их клинки. *** — Чонгук, дорогой брат, я беспокоюсь за тебя, еще не поздно передумать, я не буду на тебя сердиться если ты сдашься прямо сейчас, — любил провоцировать людей, особенно младшего, сквернословием Чонсу. — Ну что ж, шути пока можешь, потому, что во время битвы ты не то, что шутить, ты даже рот открыть не сможешь, — пылали глаза Чонгука. В этом поединке он видел свой шанс, наконец отомстить брату, за предательство, за то, что тот поступил так низко, выдав отцу о его тайной помолвке. Однако разногласия между братьями существовали не первый день, корнями они уходили в глубокое детство. Еще с ранних лет Чонсу и Чонгук на дух не переносили друг друга, вечно что-то не делили и постоянно ссорились. Все придворные слуги прекрасно были осведомлены, если откуда-то исходят вой и крики, то скорее всего братья вновь что-то не поделили. Не смотря на то, что альфы были от разных пап, растили их вместе, не делая одному или другому каких-либо привилегий. Разница в возрасте у них тоже была не велика, чуть больше года, тем не менее Чонсу всегда ставил это главным аргументом в спорах братьев: «Я старше», — говорил он, — «поэтому ты должен мне уступать». Однако Чонгука такие слова больше злили, он не понимал по каким это законом он должен был уступать тому, кого считал слабее себя, и он с вызовом отвечал брату: «Сначала победи меня!», тогда Чонгук действительно бы уступил брату, но за все эти годы Чонсу так и не удалось ни разу победить младшего в честном бою. Шли годы, братьев пытались усмирить многие, начиная от придворных слуг и их наставников, кончая старшими принцами и самим королем. Все тщетно, ни один из них не готов был уступать, до последнего настаивая на своем. — Ну попытайся, братик, может тебя похвалят за старания, — не мог, не оставить последнее слово за собой Чонсу. Прозвучал очередной гонг, два брата одновременно ринулись в бой. Мечи со звоном бились друг о друга, посылая искры во все стороны. Несколько минут так и продолжалось, никто по силе пока не уступал. — А ты улучшил свои навыки, признаю, — произнёс Чонгук, когда их клинки снова схлестнулись в бою. — А ты все еще наивно полагаешь, что я буду поддаваться тебе, как в детстве, — не теряя гордости, говорил Чонсу. — Не мели чепухи ты никогда не был способен идти на уступки. И твоего небольшого прогресса все еще не достаточно, — сказал Чонгук подкравшись ближе и ловко ударив брата прямо в плечо, в промежность, между доспехами. Чонсу быстро среагировал, успев отойти назад, так, что меч Чонгука задел только кольчугу. — Проклятье, — разозлился Чонгук. — Тебя так легко вывести из себя, — весело произнёс Чонсу. Он сделал выпад, но Чонгук тут же удержал его меч своим, не позволяя продвинуться дальше. — Знаешь, что братик, на самом деле, я знаю, куда ты отправил свою шлюшку, — когда они оказались близко, тихо произнёс старший. — Как там его звали? — специально, действуя на нервы Чонгука, сделал затяжную паузу он, — ах даа, точно, Тэхён, как же я мог забыть, — отскочив назад, добавил он. Его надменную ухмылку Чонгук чувствовал даже не видя лица за шлемом. Это еще больше вывело его из себя. — Не смей говорить о нем! — Крикнул он набросившись на брата. — А то что? — Все еще был весел тот. — Знаешь, — протянул Чонсу, — мне очень интересно каков этот омега на вкус, такой сладкий, манящий аромат исходил от него. Слишком не честно, что он достался тебе одному, ты так не считаешь? — всегда приносило огромное наслаждение альфе, выводить Чонгука из себя. Еще с девства Чонсу получал особое наслаждение, отнимая у брата то что тому приглянулось. Когда Чонгук находил интересную себе игрушку, Чонсу прилагал все усилия, отнять это у младшего. Не важно какими методами, будь то подстава слуг в поломке, или таинственное исчезновение вещи, Чонсу просто нравилось видеть негодование, грусть и злость от потери брата. О тайных же отношениях Чонгука он знал давно, как и многие, но в них не было ничего сверх необычного, позабавился со слугой с кем не бывает, в конце концов каждый второй лорд в их стране промышлял таким. Но помолвка — это уже серьезный повод, ведь принцы не могли брать кого попало в мужья, тем более слуг, это стало бы позором и осквернило бы весь королевский род. Поэтому Чонсу поторопился поделиться с отцом, как он после выразился «Дабы предостеречь брата от ужасной ошибки» и естественно был услышан. Младшего брата, Чонсу конечно «предостерег», но вместе с этим навлёк на себя самый большой гнев, который он только видел у Чонгука. Видимо в этот раз он потерял, что-то большее, чем просто игрушку… Тем не менее Чонсу ликовал, ведь он победил, не важно каким способом, но он сумел и был горд собой. — Я убью тебя! — прорычал Чонгук, и со всех сил атаковал старшего, разрубая воздух между ними, словно жаждая также разрубить на кусочки и брата. Чонсу начал отходить назад, не в силах отбиваться от теперь ставших более быстрыми и резкими ударами меча противника. Его начал окутывать страх за собственную жизнь, когда он почувствовал, полыхающий с каждой секундой яростнее, гнев в движениях брата. Чонсу не ожидал, что его слова станут лезвием копья, что пронзит Чонгука так глубоко. Теперь же младший, словно раненый зверь, готов был уничтожить любое препятствие на своем пути. Чонсу почувствовал, как поединок из тренировочного боя превратился в бой настоящий, не на жизнь, а на смерть. Он уклонялся как мог и стал неуверенно отходить назад, но заплетаясь в своих ногах, споткнулся и упал на песок. Охваченный страхом, что уже затуманил его разум, Чонсу увидев, замахивающегося Чонгука, отчаянно выкрикнул: — Пощади прошу! Чонгук медленно поднёс меч к горлу старшего брата и возвышаясь над поверженным противником, произнёс: — Чонсу теперь ты сам убедился, ты ничто без своих уловок. Я сильнее тебя! И если ты еще хоть раз посмеешь взглянуть в сторону, того, что принадлежит мне, будешь разрублен этим же мечом, ты понял меня?! — Сказал альфа, и в той же манере как у Чонсу, добавил. — Дорогой братик. Бой окончился единогласной победой Чонгука. Публика довольная зрелищем, громко аплодировала. Чонгук, сняв шлем и немного покрасовавшись перед зрителями ушел с арены. Лишь после того как он оказался в комнате отдыха, он заметил небольшую рану на тыльной стороне ладони правой руки, которую видимо получил пока оборонялся от ударов брата. В прочем, это была всего лишь царапина для Чонгука, главное было то, что он отомстил Чонсу, как того и жаждал. *** Тренировочные бои продолжались, сменяя на арене одних воинов на других. Одни оставляли за собой кровавые следы, другие уходили с поля боя почти без единой раны, так или иначе скучать публике не приходилось. И вот последний поединок в первом цикле, после которого следовал небольшой перерыв, оказался между двумя представителями побочных ветвей королевских родословных, чей титул все же отличался — между лордом Минхёком и принцем Юнги. Однако, когда бойцы вышли на поле боя, люди недоумевали, почему на одном из соревнующихся полностью отсутствовала броня и даже щит. — Почему на вас нет доспехов? — заметив противника сразу же задал вопрос Минхёк. — В такую погоду, в ней слишком жарко, — спокойно отвечал Юнги. — И вправду, — взглянув на ослепляющий желтый диск над головой, сказал Минхёк. — Пожалуй броня будет только мешать, — улыбнулся он, взявшись снимать и свои доспехи. — Вы не обязаны, — вовсе не горящий желанием, чтобы с него брали пример, сказал мирэец, но увы, не был услышан. «Обязан конечно» про себя подумал Минхёк. Для любого воина сражаться с противником имея преимущество, считалось высшей степени унижением, по крайней мере в Хандэле. Минхёк такой репутации себя уж точно не готов был позволить. Тем более в этих поединках он намеревался, если и не победить, то хотя бы показать себя, как достойного воина. В правилах не было запрета сражаться без брони, однако все вокруг прекрасно осознавали, что такой экстремальный подход к борьбе на настоящих мечах может привести к глубоко печальным последствиям. Что само собой вызывало еще больше интереса. — Ну что ж удачи, — сказал улыбнувшись Минхёк оппоненту в нескольких секундах до начала боя. — Не стоит, она мне не понадобиться, — равнодушно бросил Юнги. Прозвучал очередной сигнал о начале боя и Минхёк сразу же двинулся в нападение. Он был точен, но аккуратен в движениях, целясь в менее опасные для жизни точки, надеясь не наносить серьезных ран противнику. Юнги же просто и бесчувственно уклонялся, даже не используя для защиты свой меч. Словно его блестящее под лучами солнца орудие было слишком драгоценным, чтобы им отбиваться. На лице же его играло выражение абсолютного безразличия и скуки, будто все эти бои для него детские забавы. Минхёка такое совсем не устраивало. Он не считал себя великолепным бойцом и не был одним из горделивых, но не мог не оскорбиться отношением своего противника. Словно сочли не достойным, а его осторожность приняли за слабость. И как можно было одержать вверх над тем, кто не желал даже сражаться? После нескольких минут бессмысленных маханий мечом, Минхёк уже не скрывая своего недовольства произнёс: — По всему материку ходит молва, о том, что в Мирэе лучшее образование по боевым дисциплинам, не уж то вас учат лишь сбегать?! — Нас учат, не тратить сил на безнадежные битвы, — спокойно и с тем же безразличием отвечал Юнги. — Таковым вы видите наш бой? — спросил Минхёк, усмиряя свой гнев. Он не был обижен, лишь пытался выявить свою ошибку. — В таком случае моя задача убедить вас в обратном, — добавил он, размышляя несколько секунд и решаясь сменить тактику осторожного подхода. — Вы можете попытаться, — с той же отреченностью, но без доли насмешки, произнес Юнги. Минхёк с новыми силами бросился в атаку, теперь он больше не осторожничал, направляя лезвие меча в жизненно важные органы противника. «Ты ведь этого ждал?», мысленно обратился он к Юнги. Принц уклонился еще несколь раз, но в итоге, когда меч Минхёка оказался в дюйме от его лица, вынужден был воспользоваться своим оружием. Тут же тишину пронзил резкий звон от столкновения двух железных материй. — Ээх, а я так не хотел будить Лиссу[1], — разочарованно произнёс миреец, смотря на свой меч. — Ну раз уж ты ее разбудил, пока не прольет кровь она не успокоиться, — обратился он к Минхёку, слегка оскалив зубы в широкой, далеко не дружелюбной улыбке. Впервые с начала боя, жизнью блеснули его серо-голубые глаза. Но изменился Юнги не только во взгляде, изменилась и аура, исходящая от него, словно дремлющий дьявол пробудился с глубин его сердца, блещущий нетерпением попробовать плоти, добавив красок бледному желтоватому песку. Немного разминувшись, словно бой только начинается, принц наконец двинулся в бой. Медленными и плавными размахами, он направил тонкий мирэйский меч, на Минхёка, который на несколько секунд застыл в ожидании. Молодой лорд Эрлэнда, начал отбиваться, он добился своего, словно разбудив спящего до этого Юнги, но отчего-то радости это не прибавило, разве, что больше опасности. Тем временем, непринуждённо и уверено, мирэец стал надвигаться с большей скоростью, и более резкими взмахами. При этом шаги его не были даже слышны, словно он вовсе не сражался на этой арене, а танцевал, парил на ней. Минхёк, увидев столь необычный, но в тоже время изящный стиль боя, был действительно восхищён мастерством Юнги. В месте с тем он также осознал — только играя по правилам Юнги у него будет шанс одержать вверх в этом поединке. На свою удачу учился он довольно быстро, поэтому сразу же смог перенять стиль противника, который заключался в том, чтобы сражаться без раздумий, спонтанно, доверившись своим инстинктам и мечу. Юнги заметив изменившегося Минхёка, как во взгляде, так и в движениях, был слегка удивлен, тому как тот быстро сумел адаптироваться. — А вы быстро учитесь, — наконец начиная получать удовольствие от боя произнёс он. — Я был обучен, быстро учиться, — такой же веселый ответил ему Минхёк. Зрители были уже не в силах уследить за тем, что происходит на поле. Такими быстрыми стали движения двух бойцов, лишённых страха и рассудительности. Тем не менее все понимали, что один неверный шаг, может оказаться последним. Это понимал и Минхёк. Он начал чувствовать усталость и осознал, что долго не сможет сохранять такой быстрый темп. Поэтому он решился наконец привести к завершению этот не совсем простой для него бой. Минхёк не стал уклонятся от очередного взмаха Юнги, а наоборот нырнул под надвигающееся лезвие мирэйского меча. Это был рисковый шаг, ведь не будь он на пару секунд быстрее, мог остаться и без головы. Но острие успело коснуться лишь его щеки, оставив за собой алый горизонтальный след, а сам он сумел нанести удар по правой руке Юнги, тем самым отбив его меч. Орудие в руках принца, с оглушённым звоном выпало на песок. На пару секунд на трибунах вдруг стало невероятно тихо, никто толком не мог разобрать, что именно произошло. Однако стоило прозвучать победному гонгу, как громкие возгласы прорезались сквозь тишину. Лорда Эрлэнда объявили победителем, однако радоваться он не торопился. Может Минхёк позволил бы себе насладится вкусом победы, если бы наверняка не знал, что Юнги в последний момент ослабил руку, позволив лорду отбить свой меч. Одно Минхёк понял наверняка, в этом бою его способности уступали мастерству Юнги. — Не делай такое лицо рыжик, — подняв с земли свой меч произнёс брюнет, — ты достойно сражался и даже сумел пробудить мой интерес. — Как вы могли предать свой драгоценный меч, упустив его из рук? — с холодной полуулыбкой произнёс Минхёк. — Вовсе нет, у Лиссы уже пропало желание сражаться, когда она получила порцию желаемого, — сказал Юнги, бросая взгляд на красную струйку, стекающую с острия его клинка, и тут же засыхавшую на прогретой земле. — Я слышал, что в Мирэе полагается давать имена своим мечам, но не знал, что у них бывает еще и своя воля, — усмехнулся молодой лорд. — У всего есть своя воля, если хорошо приглянуться и прислушаться, — пожал плечами принц. — Боюсь, шаманство не по моей части, — шире улыбнулся Минхёк. — О даа, уверен ваш талант в другом, — также весело говорил Юнги, подходя ближе. — Например ночные прогулки в гостевом крыле замка, — совсем тихо, почти в самое ушко лорда, произносил брюнет. — Не понимаю, о чем вы? — сохраняя полное самообладание, говорил Минхёк. — Я проникся вами милорд, и поэтому дам один совет, — положив руку на лордово плечо, сказал альфа. — Не посещайте больше покои, по соседству с моими. Томящийся там человек, принадлежит лишь мне, — отчетливо произнес он, перед тем как быстро и незаметно скрыться в тени купольных проходов под трибунами, покинув своего оппонента, в объятиях ликующей публики. Минхёк оставшись с негодованием в сердце, но совершенно непринужденной улыбкой на лице, помахав и поклонившись своим новоиспеченным поклонникам, последовал следом за скользким принцем. Однако увы, за полем уже не оставалось и следа Юнги. — Дьявол, — раздраженно, произнёс Минхёк. Откуда вообще Юнги прознал про их связь с Чимином? Но даже этот вопрос мерк перед следующей загадкой, что именно он имел ввиду под «Принадлежит лишь мне»? *** — Ваш племянник так здорово орудует мечом, видимо школа боевых искусств Мирэя, не потеряла старой закалки, — улыбался Король Ильсун, испивая доставленного из далёкого юга сиропа из тамариндов. — Благодарю, мы придерживаемся старинных методов обучения, которые безотказно показывали лучший результат последние сотни лет, — отвечал рядом сидящий король Вирэн. — Однако совсем непривычно видеть мирэйца, поступающего столь рискованно, отказываясь от брони. Разве это больше не похоже на нас иргунов? — Раздался разливистый хохот массивного альфы. — Тем более для вашего наследника и будущего короля, — добавил он, уже более серьезным тоном. — Я все еще не понимаю, что на уме этого мальчишки, — наблюдая с балкона, как Юнги незаметно что-то шепчет своему оппоненту, говорил альфа с длинными светлыми волосами, — однако он всегда знает, что делает. — Не сомневаюсь, — слегка улыбнулся Ильсун. — А как поживает ваш сын? Ему наверняка было не легко принять решение по отречение от его законного престола в пользу побочной ветви родословной. — Совсем наоборот, он с легкостью подписал отречения, полностью доверив страну своим старшим братьям. — Верно, не гоже омеге править страной, только если не сидя на троне мужа, — уверенный, в том, что его мнение о роли омегах, единственно верное во всем мире, говорил король Иргуна. — Наша страна никогда не придерживалась таких рамок, просто мой сын в действительности не создан для правления. Да и сейчас он весь в заботах о папе… — слегка задумавшись, в привычном спокойном тоне отвечал мирэец. *** — Вы слышали, — говорил один из благородных парней, сидящих на менее заметной части трибун для незамужних омег. — Как король Гаджун на этой же арене чуть больше 20 лет назад, одержад победу на турнире и последовав древним обычаям, попросил у короля Иргуна руку и сердце его младшего, самого любимого сына омеги — принца Иды. — Говорят, — поддержал разговор другой лорд, — что король Гаджун был без ума от принца и только ради него отчаянно сражался и победил. — Как романтично, — добавил мечтательно третий. — Это история самой настоящей и крепкой любви. — Господа, как вы считаете, а кто самый достойный на сегодняшнем турнире? — Открыл новую тему, для еще более бурных обсуждений один из омег. — Я считаю — это принц Чонгук, он так яро сражался за победу, не смотря на то, что его противником был собственный брат. Вот это настоящая преданность честной битве! — Не в силах сдержать свое восхищение говорил он. — По мне привлекательнее всего лорд Минхёк. Он такой харизматичный и благородный, снял всю браню, уважая выбор противника, — восклицал другой. — Да нет же, мы не о благородстве и красоте говорим, а о боевых навыках. — Поспешил исправить сидевшего рядом, следующий омега. — Я считаю самый сильнейший — это лорд без знамени. Простолюдин он или благородных кровей, никому не известно, ведь он не разу не показал лица за весь поединок. Однако он так хорошо сражался, был непоколебим, как в настоящем бою. Если он победит на турнире мы наконец увидим, кто скрывается за железной маской, — ехидно хихикнул он. — Знаете парни, я в вас разочарован, — вмешался в разговор трех, другой омега. — Очевидно же, что победит принц Хёну. Он самый сильный, красивый и благородный, тем более на родной арене, он обязательно одержит вверх, чего бы это ему не стоило. — В этом есть правда, — согласилась с ним тройка. — А когда принц Хёну победит, он не применено, повторит судьбу короля Гаджуна и в качестве награды попросит руки принца Намджуна, — поглядывая в сторону где сидит принц Иргуна шептались омежки. Тем не менее, их слова прекрасно доходили до ушей Намджуна, который услышав последнее, сразу же опустил взгляд. — Что за непристойные речи лорды, вы смущайте принца, — укоризненно бросил Кихён в сторону сплетников. — Простите нас милорд, — вмиг замолкли омеги. Возразить они конечно не могли, ведь по статусу уступали ему. — Не опускайте голову принц, вам не за что чувствовать неловкость, — смотря прямо в ореховые темно-коричные глаза сидящего рядом сказал Кихён. — Вы не должны выходить за принца, если вы того не желаете. — Что вы, как я могу, — торопился опровергнуть принц. — Просто… Я не уверен, что достоин этого. Для любого это огромная честь и мечта стать мужем такого достойного альфы как принц Хёну, стать следящим королем и вместе с мужем править самым большим государством на западе, любой омега наверняка был бы счастлив на моем месте, но знаете… Я чувствую, что не создан для того, чтобы править. Все что должен превосходно уметь каждый омега дается мне из рук вон плохо, шитья, танцы, игра на музыкальных инструментах и многое другое. Поэтому я не достоин этого брака, этого титула, этого принца… — Знаете принц Намджун, — положив свою руку поверх руки Намджуна, медленно произнес Кихён, — Все что вы сказали сейчас, не будет иметь никакого значения если вы полюбите его. Не важно хотите вы быть королем или жить простой жизнью, все для вас перестанет иметь значение, ведь вы будете готовы на все ради любимого. Если же нет, то вы продолжите искать оправдания своему отказу. — Милорд, а я не знал, что вы так хорошо разбираетесь в любви. Неужели у вас уже есть дорогой вашему сердцу человек? — изумленно посмотрел принц в золотисто-зеленые глаза, словно заглядывая в душу. — О чем вы? — резко отвел взгляд Кихён. — Я просто хорошо разбираюсь в людях, — пробормотал он, залившимися румяной щеками. Намджун тихо засмеялся, за смущав лорда еще больше. — Кстати вы не знаете где принц Чимин, его не видно здесь с самого утра, — тут же решил сменить тему Кихён. — Даа, я слышал ему стало нехорошо, и он отлучился в свои покои. — Вот как, надеюсь с ним все в порядке… *** — Чимин, что ты здесь делаешь? — Раздался хрипловатый голос позади омеги. — Развлекаюсь, как и всегда, — широко улыбаясь, обернулся он лицом к собеседнику. — Если я скажу остановится, ты ведь все равно не послушаешь, — вздохнул альфа, что скрестив руки, стоял, опираясь на одну из громоздких колон. — Ты ведь знаешь, что приехать сюда преодолев такой путь, лишь ради того, чтобы отсиживаться на скамье незамужних омег, выкрикивая имя возлюбленного альфы, при этом еще и сплетничая о нем с другими, совсем не в моем стиле, — усмехнулся светловолосый парень. — Ээх а я то поверил, что ты вырос из детских забав, — с подлинной грустью произнес альфа. — Думаешь выросту когда-нибудь, — ехидно улыбнулся Чимин, смотря прямо в светящиеся в тени глаза, своего собеседника. — Придется, боюсь уже очень скоро… Ладно, так уж и быть развлекайся, только будь осторожен, если попадёшься, даже я не смогу тебя вытащить, — оттолкнулся от колонны альфа, собираясь уже покинуть полупустое помещение. — Так ведь намного интересней, — весело ответил Чимин. — Подожди, — сделал шаг в сторону уходящего альфы он, от чего эхом разнеслись тяжелые звуки его металлического одеяния, — что ты сказал тому рыжеволосому лорду, с которым у тебя был бой, может и не заметно, но он изменился в лице. — Я сказал ему лишь правду Чимин, с тебя хватит и одной забавы, — обернувшись уже стоя на пороге ответил брюнет. — Ну вот испортил все в самый интересный момент, и какой ты после этого брат, — капризно произнёс Чимин. — Все было бы гораздо проще, будь мы просто братьями… — на долю секунду столкнувшись с братом глазами, Юнги нежно улыбнулся. Затем также незаметно, как и вошёл, он покинул комнату для учащихся в турнире. [1] Лисса — древнегреческой мифологии божество безумия.