(Глава находится в стадии переписывания)
Прошлой ночью…
— А ведь я так был близок к своей цели, ну, как к своей, тры-си-си-си! Она далеко не моя. В конце концов я исполняю приказ своих людей, которых считаю братьями. Мы ведь все едины, почти. Я имею ввиду именно рабочих, отнюдь не лидера, вице-лидера или главного среди рабочих. Нет, нет, точно нет. Разве, если мы равны, мы не должны понимать чувства друг друга? Ну или хотя бы положение друг друга? Ты ведь и сам понимаешь, как мне плохо. Вот, только погляди на меня. Я был побеждён так глупо парой каких-то подростков, которые, мало того, что навредили моему здоровью, так они ещё забрали с собой в голове все произошедшие события, о которых им знать от Бога не дано. Они теперь знают намного больше чем раньше могли. Я теперь, лежавший ранее под кучей разъярённых грифов, которые яростно пожирали меня, — представляешь, эти грифы напали на меня, потому что, болван я, смог умудриться поймать на себя рисунок сырого мяса, который передался от очков Фиолетового Квадрата! Он отобразился на моей груди, как дикие птицы, на запах нарисованной еды, показали свои головы из толстых корней Древнего дуба и полетели в атаку на меня, — прошу тебя о пощаде. Только представь, как это быть на моём месте. Ведь я — хранитель этого места. Я хранитель этого дуба. Моё имя хорошо это подсказывает. Именно я отвечаю за охрану этого места. Лица, оказавшиеся здесь, не имеющие дела к нашей группе, должны умереть от моих рук, здесь, на этом же месте, нигде больше, иначе я потеряю не только репутацию, которой добивался веками, но и свою жизнь, которую отберёт у меня лидер организации — наш отец. Я очень привязался к этому месту. Даже после того, как его посетит тот, чьё имя мы боимся говорить, мне будет очень жалко отпускать Древний дуб. К большому сожалению, я смог упустить три личности из этого места. Я не смог выполнить свой долг, я обязан покинуть это место. Я хочу, чтобы меня понизили в должности, и чтоб на моё место поставили именно тебя, Бегемот. Я хочу этого, потому что знаю, что ты справишься с этой задачей куда лучше меня. Мы ведь выросли считай вместе, знаем друг друга с самого рождения. Почему меня нельзя просто выгнать с этого поста? Почему приказ лидера — моя смерть? Я ведь был самым лучшим Секретником по словам лидера из всех, тры-си-си! Даже лучше тебя. Не хочу этим гордиться. Всё-таки я не чувствовал себя таким лучшим просто потому, что я являлся хранителем этих подземелий и самого дуба. Подумаешь… защищать место встречи с НИМ каждый сумеет. Я так заговорился перед концом… Я лишь хочу понять, услышать тебя, Бегемот! Мы ведь равны с тобой по должности. Почему ты не считаешь свой приказ ужасным по отношению ко мне? Почему ты так спокоен к этому? Ответь на мои вопросы, прошу! — лёжа всё на той же земле, где проводилась его битва с грифами, Близ умолял, не сдерживая свои маленькие слезинки, своего товарища по команде, который стоял напротив него. — Художник… — обратился другой Секретник так к Близу. — Ты сделал достаточно для всех нас. Но каждый совершает ошибку, ты должен это понимать. Сейчас я ощущаю очень сильную боль на душе. Я вовсе не желаю делать этого, но это приказ нашего лидера, я обязан выполнить его. — Ответил ему толстый человек, которого Близ называл Бегемотом. Толстяк осматривал лежавшего перед ним в луже собственной крови Секретника и долго не мог подойти к нему ближе и предпринять приказанные меры по отношению к Близу. В подземелье было очень тихо. Вся живность спряталась по углам. Грифы все были расчленённые руками Крашевского и лежали в кровавой куче вокруг их убийцы. Из-за них трава, что росла везде, обрела красный цвет в определённом месте. Тут раньше всегда царила атмосфера полного счастья. Зверушки всегда бегали по полю, резвились, прыгали; грифы огибали потолок этой пещеры и прятались меж корней дуба, который охватывал все стены. Дуб всегда светил голубым сиянием и оберегал никому неизвестный каменный куб с посланием на неизвестном никому языке. Но когда сюда пришла пара людей и устроила переполох — наступил конец спокойствию. Это место потеряло ту атмосферу и обрела тёмную атмосферу. Здесь было неуютно находиться. Было тошно самому хранителю дуба — Близу Крашевскому. Художник, не меняя свою позицию, продолжал лежать в крови, ожидая следующие действия своего приятеля Бегемота. Но Бегемот решил обменяться с ним разговором: — Мне очень приятны твои слова насчёт твоего отношения ко мне. Знаешь, не все способны мне такое говорить. Ведь я толстый Бегемот, очень-очень большой и толстый Бегемот. А ведь я нахожусь в теле человека, представь только как я выгляжу в своём привычном образе! Я всегда напоминаю, что являюсь родным сыном демона Behemoth. Я восхволяю своего отца в своей церкви и имею связь с ним, очень большую. Благодаря ему я был рождён в теле человека и доставлен в руки нашему лидеру на Землю. Именно это моё достоинство и преимущество над другими, и ты, Художник, ценишь это, а я ценю твоё достоинство — твоя способность превращать нарисованное что-либо в реальность — очаровательна, — искренне, от всего сердца говорил Бегемот своему товарищу, гладя при этом свой огромный живот. Глядя на Близа жалостно, он сказал последнее: — Я обязан устранить тебя за невыполненный долг. Отец мой вездесущий, демон обжорства! Даруй мне временную силу устранить своего товарища по приказу моего лидера! Ave Behemoth! Hail Behemoth! Толстый человек поднял над собой руки. Из-за тёмной ризы, которую он носил на себе, сделала его будто в разы больше его самого благодаря поднявшиеся материи. Вокруг него летал сильный ветер, как торнадо. Behemoth приносил ему духовные силы. Близ наблюдал за этим с полным моральным опущением. Он уже ничего не хотел. Он просто ждал смерти. Историк закрыл глаза, расслабился и застыл в каменной улыбке. Вот, Бегемот уже стал приближаться к Художнику. Руки его превратились в страшные пухлые лапы с колючими когтями. Он шёл пороть товарища. Внутри себя он был полон слёз, снаружи он выглядел в точности как его отец. Такой же страшный, уродливый и злой Бегемот. Ничего не поделаешь, приказ лидера — закон для всех Секретников. Бегемот наступил тяжёлой ногой на грудь Художника и сильно надавил. Близ скорчился от сильной боли. Тот уже наступил на него второй ногой и уже стоял на нём. Своим весом он сломал ему все рёбра. Историк закашлял кровью, из-за неё он захлёбывался и не мог выдавить из себя ни единого звука. Он был полностью в отчаянии. Затем, Бегемот приготовился пустить в ход когти, но вдруг его остановили слова, доносившиеся за его спиной: — Папа, слезьте с него. Бегемот послушался, ведь это был знакомый не только для него, но и для всей команды голос. Его остановил вице-лидер. Он пришёл лично к ним в подземелье для важной передачи приказа. — Отпусти его, — приказал вице-лидер. — Он свободен — приказ лидера. Бегемот по началу удивился, подняв бровь. Он быстренько слез с бедного человечка и уточнил: — Но почему? — Приказ лидера, — окончательно повторил он. — Но как? Я почти добил его. Он еле дышит, — сказал Бегемот. — Это дело взял на себя лидер. Ты свободен, Папа. — Слушаюсь. Они ушли из подземелья, оставив Близа наедине с самим с собой. Близ, воспользовавшись моментом, пополз к выходу из пещеры о котором знает только он сам.Конец главы
Продолжение следует…