Лицо повествования: Тид Т.
«Поверить не могу, что это правда произошло…» — подумал я в момент, когда мой брат повысил голос не на абы кого, а на самого Кантемира Спасского, вредного и очень строгого преподавателя, от которого стоит ожидать много неадекватных действий. Дит не вытворял ничего подобного раньше. Он всегда держал свои эмоции, мысли в себе. Это первый раз, когда он проиграл. И его победил Спасский. Пусть характер мистера Кантемира не из лучших, но он не настолько скверный, как у многих других людей, с Дитом которые они имели дело. Но даже они, будучи похуже Спасского, не смогли сломать окончательно психику моего брата. Тогда почему Дит не смог справиться с такой лёгкой задачей? Почему он так быстро сдался? Почему он повёл себя не как обычно? Что с ним происходит? Пускай после этого инцидента всё стало на круги своя: Кантемир продолжил бродить у доски, мимоходом, не замечая, выводил мелом на ней букву за буквой, настолько громоздкие, что пока он писал, он успевал прочитывать из учебника, — держащего в своих руках, —предложение, а предложения были очень объёмными. Одногруппники сменили выражения лица на безразличные, как тогда, когда Дита ещё не было в классе. Это продолжалось целую вечность. Одногруппники, лицезревшие в первый день характер преподавателя, нервничали. Никто не хотел, чтобы с ним произошла такая же ситуация, как и с моим братом. А как же, это очевидно. Никто этого не хочет. Даже Кантемир не хочет, чтобы на него повышали голос. И я нервничал, конечно, не только из-за страшного характера Кантемира, но и из-за своих тревожных мыслей, которые крепко сковывали мой разум. Наверное, так же сильно, как сковывали разум моего брата пару минут назад. Я думал о том, как бы поговорить с Дитом, как бы понять, что происходит внутри его бедной души, как помочь ему. Меня уже долгое время волнует вопрос: чем он занимается в свободное время? Постоянно, из раза в раз, я замечаю, как он вычерчивает нечто на бумаге. Нечто такое, что он не позволяет посмотреть ни мне, ни Мэлу, ни маме, никому. И что это могло бы быть? Дит вечно от нас это скрывает. Вот уже три года как… три года Дит погружён, — как я, можно сказать, предполагаю, — в свои глубокие мысли, не допуская никого в свой мир фантазий. А ведь мой брат был всегда таким, но не настолько, чтобы скрываться даже от нас — близких ему людей. И всё это началось, когда мы переехали сюда, в это место, где тихо, спокойно, и где нет ничего из того, что имелось в нашем прошлом. Жизнь стало другой, то есть, она стала спокойной. Прекратились наши приключения за ответами. Мэл совсем перестал что-либо делать. Из-за пропажи Реи он полностью паник в себя, и не желает продвижение в нашем расследовании пока не найдёт тётушку. Я просто смирился с этой судьбой. Как есть так оно и должно быть, ничего не поделаешь, судьба решает всё за всех нас и именно она создаёт историю. А вот Дит… он совсем, как я уже говорил, стал уходить в мир фантазий, забывая о нас. Наверное, он очень печален исходом таких событий. Ему ведь нравились наши приключения. В конце концов он был первым, кто дал клятву Мэлу, что пойдёт вместе с ним по общей мечте до конца. Дит, пускай и всегда был трусом… Хотя, нет, трусом он был не всегда. Вот, например, в самом конце нашего тогдашнего приключения он осмелился пробраться в одиночку в подземелье под Древним Дубом и забрать оттуда ценный артефакт. Тогда я им очень сильно гордился. Может, именно в подземелье он почувствовал тот самый дух приключений, и он наконец-то стал более смелым? И грустит он потому, что история закончилась сразу же, как он вошёл во вкус? Это одна из моих теорий. Да, есть большая вероятность, что наш Дит скучает по прошлому. Но чем же он стал заниматься таким, что, по его мнению, знать нам отнюдь не положено? Я очень сильно хочу знать, что же это такое, и когда-нибудь, это уж точно, я смогу это узнать. Насильно, не насильно, неважно. Также, хочу ещё упомянуть тот самый случай, когда он плохо отозвался о моём шарфе. Дит, правду вам скажу, никогда не был откровенным, пускай, да, я право принял тот факт, что шарф действительно плох, но слышать это из уст брата было за гранью понимания. Несмотря на то, что шарф был некрасив, я не горел желанием его поскорее выбросить, нет, никак нет, такой мысли не возникло бы, пока Дит не сказал об этом напрямую. Честно, это было странное чувство, очень резкое и гнусное, когда я безжалостно снял подаренную мне когда-то от брата вещь и выбросил её в угол комнаты. Даже сейчас, я не испытываю жалости, я полностью начал забывать шарф, я забываю его так же, как стал забывать Дита. Я сидел за стулом всё ещё в том же кабинете математики, всё с теми же одногруппниками и злобным преподавателем, который по-прежнему стоял у доски и что-то там говорил про свой предмет, а я не слышал, я задумался. Первый день в университете, а уже это место ассоциируется с плохими мыслями, которые в будущем будут досаждать меня как несчастные воспоминания, от которых не сбежишь. Стены университета пропитаются этими событиями и каждый раз, как я буду бродить по коридорам, голова будет забита сплошной мутью черноты. И избавиться от этого затруднительно, но можно — нужно лишь покинуть это место, что сделать в данный момент, вроде можно, но по меркам приличия — нельзя. И это досаждает. А всего-то потребовалось так мало действий для столь масштабной психологической проблемы. На этом и строится жизнь. Рассуждая, я невольно рассматривал кабинет и людей, сидящих рядом. Они все попадались мне на глаза (я сидел на самой последней парте, так что мне было видно абсолютно всех). И в этот момент я заметил, что на первой парте сидят те самые два забавных парня, которые встретились мне с Дитом у входа в университет. Это был сутулый Камаль и пухлый малый друг его, имя которого мне было пока неизвестно. Они что-то бурчали друг другу, несмотря на то, что сидели прямо под взглядом Кантемира. Но почему-то Кантемир не хотел обращать на них внимания, наверное, потому, что даже в классе друг Камаля до сих пор носил свои воображаемые усы белого цвета. Этим он кажется и отпугивал преподавателя. Несмотря на то, что я был очень далеко от них, я прекрасно слышал их диалог: — Говорю тебе: чай — это кровь бога, дарованная нам! Это же божественный напиток! Почему бы не создать религию, которая будет связанна с чаепитием? — говорил усатый парень. — Слушай, это неплохая идея. Думаю, у тебя получится, — поддержал мысль друга Камаль, записывая мимоходом под корявую дикцию остроносого старика у доски, не смотря в тетрадь, записи. «Непростые у них темы для разговоров, — подумал я про себя, ухмыляясь такому размышлению своего одногруппника. — Этот молодой человек очень любознательный, и кажется, он заразил меня этой своей особенностью. Это хоть и звучало смешно — «религия чаепития», но сильно привлекало. А правда, что бы такая религия представляла собой? И кто бы был богом данной религии? И что олицетворял бы чай в этой религии? Впрочем, в чём суть этой религии?». Я усилил слух и продолжил выслушивать. — А какой смысл ты бы хотел внести в эту религию? — спросил Камаль. — Ну смотри, — начал его друг, — обычно, когда я пью чай, а ты знаешь, как я обожаю чай, особенно чёрный, я расслабляюсь и хочу делать что-то творческое. Так вот, думаю, главное правило этой религии могло быть — моральное и физическое развитие человека. Пей чай и развивайся! Согласись, это же круто! — Хм… а что ещё? — спросил его Камаль. — Ещё? А… ну… если ты насчёт какого-нибудь бога, то он бы олицетворял силу чая. Эта религия не имела бы понятия бога, как создателя этого мира и теории о сотворении мира тоже не имела бы! Главное правило — это развитие человека. А также быть всегда в силах, в хорошем настроении для стремления к осуществлению своих планов, а этому поможет, как ты понимаешь, священный напиток — чай! — ответил друг. — А почему именно чай? — подёргивая свои короткие усы, спросил Камаль. — Ну я же тебе сказал: чай — это кровь бога! — уже сердито ответил друг. — Ну я бы тут поспорил. Газировка намного вкуснее чая твоего. — Чего?! Какая газировка?! Ты вообще меня слушал?! Тут дело не во вкусе, а в эффекте от напитка! — стукнув кулаком по парте, сказал друг. — Да я только благодаря газировки такой жизнеспособный. Только благодаря эффективности газировки я создал компьютер из картона. Во, ты всё ещё им пользуешься, — ответил Камаль, приведя неплохой пример. — Да это другое совсем! Ты ведь инженер, тебе такое сделать — раз плюнуть! С газировкой в этом плане ты преувеличиваешь! Камаль, ну сам посуди, газировка — это не так круто, как чай. Люди пьют чай веками, а газировку не так много времени. Так что преимущество исключительно только у чая! — сказал друг, уже полностью отвлёкшись от урока. Он развернулся к Камалю для более удобного выяснения отношений. — Неважно, когда что появилось. Газировка тоже способна на многое, стоит лишь хлебнуть пару пятилитровых банок, — продолжал утверждать Камаль. — Ну да ладно. Знаешь, сама идея религии неплоха. И это мне напомнило буддизм. — Буддизм? — удивился друг. — Да. В буддизме примерно всё также. Нет никакой сущности, называемая богом. Да и суть в ней схожа с твоей выдуманной религией. Самое главное: развивайся и самосовершенствуйся. — Откуда тебе это всё известно? — спросил его друг, словно задаёт он этот вопрос не впервые. — Ну-с, я же читаю достаточно литературы, чтобы отвечать на все твои вопросы, — подмигивая, ответил тот. Друг Камаля нахмурился, видимо немного завидуя своему товарищу в том, что тот намного лучше знает ту или иную информацию. Поправляя салфетку, имитирующую усы под губами, друг хотел ещё о чём-то спросить высокого парня, но тот, начал первый, и всё же казалось, что он заметил, как случайно перебил товарища, но не остановился, в итоге начал первый: — Помню, Будда, тот, кто является основателем буддизма, утверждал, что даже самый разумный человек будет допускать ошибки, если он не будет самосовершенствоваться. Я это вычитал из книг будучи ещё школьником! Его дружище как-то заметно погрустней. Видимо он очень сильно завидовал ему. Но Камаль вовремя это заметил и сказал: — Не переживай, Илья, — тут я впервые услышал имя его малого товарища, — развивай эту религию. Всё же, согласиться смею, что развиваться и, при этом, пить чай, это самое лучшее, что можно только придумать. Главное, попробуй это хотя-бы развить в жизни, а не только у себя в голове! Короче, пей чая побольше, чтобы наверняка получилось. — Сказал он, погладив того по голове, ещё сильнее взъерошив волосы. За их речью и манерами было очень интересно наблюдать. Камаль был человек совершенно непростой. С виду раздолбай, но внутри очень образованный. Это легко можно было определить по его речи и увлечениям — чтение литературы. Ему было важно тренировать мозги, а внешность всё дальше отходит назад. Илья тоже имеет много особенностей. Его мысли забиты не учёбой, а своими заурядными мыслями, которые он любит развивать и превращать из них в нечто большее, чем было раньше, но, как я понял из услышанного, он стремится каждую свою мысль реализовать в жизнь, но у него это не всегда выходит. Парень он с причудами, как и сам Камаль. Они оба как чудаки, но очень интересные люди, с которыми я желаю найти общий язык как можно скорее, дабы не сгнить в одиночку в этих узких стенах университета как мой брат.
Конец главы.
Продолжение следует...