***
— Марти… — голос срывается, а пальцы сильнее сжимают телефонную трубку. — Марти, он меня бросил. Ты можешь приехать? Ответом на его вопрос служит какое-то ругательство на том конце трубки, но Гор обещает непременно приехать. Гаан кладет трубку и возводит глаза к потолку, сглатывая слюну. Кадык поднимается вверх и снова опускается, к глазам подступают слезы, которые парень еле пытается сдержать, и это выходит. Пока что выходит, но Дэйв знает, чувствует, что его скоро прорвет, вот-вот прорвет на слезы. Он ждет Гора в прихожей, сев прямо на пол, прислонившись спиной к холодной стене, и уткнувшись себе в колени лбом. В доме тихо. Невыносимо тихо, слышно только лишь прерывистое дыхание Дэйва, и быстрый стук его сердца. Пульс то замедлялся, то мчался со скоростью света, сердце грозилось выпрыгнуть из груди. Да лучше пусть оно выпрыгнет, чем парень так будет страдать. Он до боли сжимает кулаки, да так, что короткие ногти впиваются в ладонь, оставив после себя не глубокие, но заметные красные следы в виде полумесяцев. Да, черт подери, когда уже приедет Мартин? Стоит парню на секунду об этом задуматься, как тут же, словно по его жалобной просьбе, в дверь стучат, и лишь по этому стуку, Гаан узнает, кто это. Он поднимается с пола на трясущихся ногах, опираясь рукой на стену, только бы не упасть, и спустя минуту, открывает дверь, а Мартин, видя убитое моральное состояние друга, тут же его обнимает, крепко прижав к себе так, что казалось, у Дэйва ребра треснут. Да и черт с ними. После того, как Гаан чувствует объятия друга, чувствует, что теперь он в безопасности, его прорывает. Горячие слезы пропитывают черную футболку Гора, оставляя темный след, а Мартин не противится, лишь гладит Гаана по светлым волосам. Успокаивает, что-то говорит, видимо пытаясь отвлечь Гаана от мыслей, и лишь гладит по взъерошенным волосам. — Дэйв… — Гор обрывает себя на полуслове, понимая, что сейчас лучше помолчать. Он знает, что Дэйв никогда не устраивал истерик в те моменты, когда плакал, лишь потому, что считал, что это низко. Сейчас же он просто трясся, как маленький щенок, которого оставили одного на морозе. Едкие слезы жгли глаза, Мартин слышит сначала, очередной тихий всхлип, а затем его футболку комкают пальцы Дэйва. Это, вероятно, было неосознанно, но Мартин прекрасно понял, какую эмоцию его друг выражает через этот жест. Злится. Сам на себя злиться за то, что позволяет себе такую слабость. Он же мужчина, он ведь не должен плакать, словно девчонка, и ведь не объяснишь ему, дурному такому, что парни тоже имеют право на слезы, на громкие рыдания, а не сквозь стиснутые зубы. Но Дэйв всегда был упрям, он был настолько упрям, что если в его голову сто-то вбить, то он уже не поменяет свои взгляды. Не стоит даже пытаться. — Что случилось? — тихо спрашивает Мартин, чуть отстраняя Дэйва от себя. И первое, что он видит — это красные, опухшие глаза друга, что смотрит на него с мольбой. — Он сказал, что… — Гаан пытается прочистить горло, пытается вернуть себе уверенный тон голоса, а не говорить этим робким и дрожащим голосом. Но это не выходит, голос все равно остается до ужаса осипшим и хриплым. — Сказал, что… что запутался, что ему… ему девушки тоже нравятся. Нравится одна, — Дэйв сильно закусывает губу, чтобы вновь не заплакать, кусает практически до крови, но, как бы он старался сдерживаться и не кусать слишком сильно, он все же чувствует металлический вкус на языке. Прокусил все же, но и плевать.***
Все замечают этот до ужаса тоскливый и такой грустный взгляд темно-карих глаз Дэйва в студии, когда он сидит на диване, не сводя взгляд с Алана, который настраивал синтезатор. Гаан пытался делать вид, что тоже что-то делает, но Мартин и Эндрю же видели, что это все напоказ, лишь бы Ал ничего не заметил. Уже неделю Алан и Дэйв были молчаливыми просто до дрожи, они старались не перекидываться абсолютно никакими фразами между собой, чем и напрягали своих друзей. Дэйв всю эту неделю был какой-то неловкий, а Алан стал более холодный по отношению ко всему, даже к членам группы. Напряжение витало в воздухе каждый раз, когда они встречались, а в Уайлдере, кажется, уже дыра появилась от взгляда Дэйва, которым он сверлил мужчину каждый раз при встрече. Было непривычно, весьма непривычно, не слышать смех Алана над очередной шуткой Дэйва, было непривычно, что теперь они сидят по разные стороны стола, хотя Дэйв всегда сидел на коленях у Алана. Они могли сидеть так целый час, о чем-то разговаривая. А теперь, после их «расставания», каждый чертов раз, вот так вот поглазев тяжело друг на друга целый день, они оба уходят из студии с тяжелым грузом на сердце, а Дэйв еще и с раной на сердце. Алан стал очень холодно относиться к парню, что очень сильно его ранило, теперь когда Уайлдер уходил, он даже ничего не сказал ему, даже не попрощался, а лишь уронил холодное «пока», на что Дэйв дрожащим голосом ответил так же, и тоскливым взглядом проводил Алана до двери, за которой и скрылся Ал, а потом и Дэйв. В студии остались лишь Мартин и Эндрю. — Ну и что это такое с ними? Что с Аланом? — Эндрю опускается на диван рядом с Мартином, который пытался настроить гитару. Гор пожимает плечами, и говорит, не отрываясь от своего дела. — Не знаю, что между ними произошло там… но, когда я приехал тогда к Дэйву… я его никогда еще таким не видел. Он плакал, Энди. Понимаешь? Наш Дэйв плакал. У него была истерика, которую он сдерживал, чтобы не показать себя слабым. Что с ним сделал Алан… Я знаю, что это такое! Это Джерри — подружка Алана. Он доверился ей, рассказал, что встречается с Дэйвом. А эта сучка влюблена в Уайлдера, вот и запудрила ему мозги, что все это неправильно. На Дэйва смотреть больно последнюю неделю…***
После записи пластинки «A Broken Frame» группа отправилась в тур в поддержку альбома. И все бы хорошо, все концерты проходили отменно, превосходно, если бы у Дэйва однажды не случилась самая настоящая паника перед выступлением. Снова. Такое уже было однажды, но усмирить панику парня смог тогда только Алан. Сейчас Дэйв старался себя успокоить, чувствуя, что паника вновь накатывает его неприятной волной. Он боялся выходить, толпа была огромной, куда больше, чем они собирали на концертах раньше. Ему, конечно, было приятно, что группа пользуется такой популярностью, но он не понимал, откуда берется эта паника перед толпой. Он же по крайней мере певец, можно даже сказать, что артист, а сцены до сих боится, а выступал ведь много раз до этого и все было более-менее нормально. Дэйв себя за это ненавидел, ненавидел себя за эту панику. Уже почти наступило время выступления, Мартин подзывает Дэйва, а тот весь сжался, сидя на диване, да смотрел в одну точку — в стену, а казалось, что в пустоту. Он вздрагивает от голоса Мартина, и качает головой. — Я… я не пойду, я не могу. Я не смогу, нет, — паника накрыла Гаана с головой, он тревожным взглядом окидывает все помещение. — Дэйв, ты чего? Все же нормально, мы… — но Дэйв снова качает головой и, кажется, становится вдвое меньше, да и вообще ему хотелось сжаться до уровня атома или вовсе исчезнуть сейчас. Второй вариант был бы лучше. Мартин обреченно смотрит на Алана, и тот понимает, что только он может спасти положение, кивает, и подходит к Дэйву, присев перед ним на корточки, а после оглядывается на парней. — Оставьте нас? Скоро выступать, идите пока что. — и Мартин с Эндрю выходят за дверь, оставив Дэйва и Алана одних. — Хэй… Дэйв, посмотри на меня, — Дэйв мелко вздрагивает, услышав за все время такой теплый и нежный голос бывшего возлюбленного. Хочется плакать. Дэйв сжимает до боли, до скрежета, зубы так, что этот звук слышит даже Алан. Он все понимает. — Я не пойду, Алан, — качает Гаан головой, отводит от Уайлдера взгляд, но чувствует, как его коленей касаются ладони Алана, а потом он садится рядом с Дэйвом на диван, и пальцами поворачивает парня за подбородок к себе. Алан видит в этих глазах, любимых темно-карих глазах многое: страх, панику, невыносимую боль, и Уайлдер знает, что в той боли виноват он сам, он причинил своему маленькому столько боли. Но как же Джерри… — Послушай, Дэйв… успокойся. Все хорошо, просто дыши. Там твои фанаты, они тебя любят. Там мы: Эндрю, я, Мартин. Мы с тобой. Все в порядке, ты чего? — Ал видит, что Дэйв и правда вроде бы успокоился немного, но боль из его взгляда никуда не делась от слова совсем. — Ты меня не любишь, — боль в глазах парня блеснула с двойной силой, от которой Алан чуть ли не задохнулся, этот взгляд просто выбил почву из-под его ног. И что-то такое движет Аланом, что он вдруг наклоняется к Дэйву ближе, а тот, пользуясь моментом, касается его губ своими. — Маленький… — Уайлдер подхватывает Дэйва под колени, поддерживая за ягодицы, встает с дивана, и возобновляет поцелуй. Гаан так отчаянно цеплялся за Алана, он дрожал, ловя каждый вдох любимого своими губами. Все нутро Уайлдера кричало о том, чтобы сказать ему все сейчас: как он скучает, как хочет вернуться, как хочет вот так вот, как и сейчас, прижимать этого маленького мальчика к себе. Но Джерри… — Чего они там делают? Выходить скоро! — фыркает Энди, дождавшись, пока придет с разведки Мартин, в которую Флетчер посылал друга. Мартин улыбается. — Целуются. Теперь все должно быть хорошо. Но ничего хорошего после этого не было. стало только в разы хуже. Алан всего лишь поддержал Дэйва тогда на концерте, а Дэйв снова низко и больно пал. В нем уже успела зародиться надежда на то, что Алан снова к нему вернется. Ведь он так чувственно, так нежно тогда целовал его, как и делал это в их отношениях, но после концерта, когда Дэйв, такой довольный после выступления в гримерной подошел к Алану, чтобы сказать «спасибо» за то, что успокоил его тогда, получил всего лишь холодное «пожалуйста» и снова этот холодный взгляд. Когда Ал так смотрел, Дэйву казалось, что его словно окатили из ушата ледяной водой. Мартин и Эндрю навсегда запомнили тогда, что произошло в гримерной. У Дэйва случилась истерика, он устал от такого Алана — надменного и холодного. Гаан кричал на него, кидался всем, что только попадало под руку. И Гор с Флетчем его понимали. Они, конечно, не очень всегда одобряли то, что эти двое были вместе, а когда первый раз застали их за поцелуем, при чем весьма нежным, выпали в осадок. Но сейчас… даже если парни и были против данного союза, у обоих чесались кулаки набить Алу морду. Он уничтожал Дэйва, парень цеплялся за него, словно за воздух, а он обрубал все на корню. Они помнили, как Уайлдер трепетно относился к Дэйву, так, словно Гаан был хрупким цветком, который может сломаться из-за сильно ветра. Дэйв это чувствовал, ему нравилось ощущать силу и заботу Уайлдера, нравилось носить его куртку, когда Алан заставлял его теплее одеваться из-за плохой погоды. Нравилось, когда они ужинали всегда где-нибудь вместе, будь то ресторан или кафе, даже самое простое. Ему нравилось всё. Все в группе видели, что парень был очень влюблен, хотя этого изначально они и боялись. Боялись, что Дэйв привяжется, а потом его резко и больно сбросят с небес на землю, растоптав его любовь. Так и случилось.