In the grave he put you in, you'll miss him

Вы чувствовали тошноту? Хантера постоянно тошнило. Это было нечто само собой разумеющееся. Тысячи раз он вскакивал со своей кровати во дворце, тяжело дыша после кошмара и сбегал в ванную, где его рвало. Сотни раз он проводил в ванной всю ночь, а наутро наглатывался всевозможных эликсиров, чтобы встать с постели. Десятки раз он сдерживал тошноту, когда уничтожали ещё одну дикую ведьму. Каждый раз, когда дядино проклятье становилось хуже, Хантер чувствовал себя ужасно и было чудо, если его не рвало хоть раз. Хантера часто тошнило. Когда ему было всего пять, он оказался сиротой. Дикие ведьмы разрушили его дом и убили его семью, но к счастью, остался его добрый Дядя. Сам император Белос. Ему разрешили называть дядю Дядей. Ему дали комнату. Ему дали цель. Но замок был таким большим, таким холодным, таким темным, и он совсем не помнил своих родителей… Он склонился над унитазом, и никто не пришёл к нему на помощь. Это не было удивительным. Была ночь, все спали, и он старался быть как можно тише. Никто и не должен был прийти. Затем был ещё этот случай с трупом. Его Дядя отвёл его в подземелье. Там висело тело. Мистер Пренгесвю (он был предателем, он собирался убить Дядю, убить семью Хантера). Хантер поймал его. Он висел совершенно мертвый, не дышавший, невидящий и гниющий. Там пахло. Там воняло. Хантеру было пять. Хантер хотел уйти. Хантер хотел стошнить. Но его Дядя был иного мнения. — Тебе стоит привыкнуть к этому. Ты не можешь каждый раз бояться. Его подтолкнули прямо к трупу Пренгесвю. Мистер смотрел на него своими стеклянными глазами. Мистеру Пренгесвю было тридцать пять. Мистер Пренгесвю был женат, выдающимся бардом и планировал детей. Хантеру было пять. Хантер потерял семью, память и мечтал помочь дяде. Мистера Пренгесвю казнили. Хантера вырвало на труп. Мгновенно темно-зеленая лоза оттолкнула его. Ему высказали все, что нужно было знать, и он больше никогда не смел тошнить перед своим Дядей. Но в целом это не помогло, последующую ночь он провел в ванной. Хантера часто тошнило, но когда его тошнило, никто не приходил к нему. Его не трогали, не помогали, никто даже не слышал. Не должен был слышать. Между замком и домом Дариуса было одно большое отличие. На самом деле, много отличий. Но в тот момент Хантер различал одно существенное. Когда его тошнило, в доме Дариуса его поддерживали сильные руки. Руки, которые не оставляли синяков на плечах, которые не хотели от него силы, нормальные руки, никакого зеленого, болотно-зеленого и красного, зелёного смешивающегося с красным… Ему шептали слова, и если бы он был в замке, он бы рассказал их наизусть. Но в доме Дариуса, он не помнил этих слов. Слов, которые шептались ему, когда его желудок скручивался и освобождался. Но слова не были злобными, ненавидящими, презирающими. И этого было достаточно.