Крепкие семейные узы

      Алан склонился над раковиной в ванной, отчаянно сжимая фаянсовые борта немеющими от напряжения пальцами. Его тошнило второй или третий раз за сутки. Сначала парень списывал тошноту на выкуренную накануне сигарету, но табачное послевкусие давно уже покинуло рот и лёгкие, а желудок всё не унимался, намекая на иной источник проблемы.       Шатаясь и потирая ноющий живот, Хейл добрался до своей комнаты и бессильно рухнул на кровать, закрывая глаза локтем. Он догадывался о причине своего недомогания ещё неделю назад, но отказывался верить довольно очевидным сигналам организма. Рука нашарила лежащую под подушкой, чтобы мама не видела, коробку с вкрадчиво шуршащими таблетками. Упаковка доверительно сообщала об эффективности в 99% и требовала обратиться к врачу в случае, если кое-кто не очень везучий попал в один процент вероятности залететь от собственного отца.       – Ну, приехали… – бесполезная коробка выскользнула из пальцев и беззвучно упала на одеяло, а Алан бездумно уставился в потолок, машинально держа руку на неприятно тянущем животе. Всё, как по учебнику, как раз недавно в школе проходили…       Ни к какому врачу он, естественно, не пойдёт, отец сразу узнает. А если не пойдёт, узнает чуть позже, через неделю. При невероятном везении через пару недель. Если Алана не вырвет при нём сразу.       Хейл вздохнул и повернулся на бок, обдумывая ситуацию, ища выход и способ переиграть сумасшедшего родителя, виноватого во всём произошедшем. В комнату просачивались вкусные запахи, видимо, кто-то уже встал и готовил завтрак. Скорее всего, отец, потому что при всех маминых талантах яичница у неё получалась не ахти. Впрочем, это имело совсем мало значения, когда под тяжёлым взглядом Хартлисса вся еда по вкусу напоминала картон.       Пустой желудок сжался, снова желая извергнуть содержимое, будто одно воспоминание об отце заставляло всё тело Алана болеть. Юный мириад нехотя вытащил себя из кровати, натягивая на ходу одежду. Короткая разведка в коридор выявила смех, голоса и стук посуды с кухни, там были оба родителя, а значит был шанс выскользнуть незамеченным, пока Хартлисс отвлечён на свою ненаглядную «бусинку».       Тихие шаги в носках невозможно было расслышать, но каким-то непостижимым образом родители всегда были в курсе, где находится их сын. Стоило Алану пересечь холл за открытой кухней, чтобы на цыпочках добежать до прихожей, как секунду назад смеявшийся и переворачивавший омлет в сковороде отец скосил холодный, продравший по хребту взгляд, а мать обернулась через плечо, удерживаемая за талию его рукой.       – Дорогой, ты куда? А как же завтрак? – голос Сесилии был певучим и жизнерадостным, ещё более оттеняющим поганую жизнь её собственного сына.       – Гулять с друзьями, – нейтральная формулировка обычно устраивала обоих предков, которым, как подозревал Алан, было всё равно, где и с кем он проводит время.       Сесилия, конечно, посокрушалась, что ребёнок убегает, не поев, но насильно удерживать пятнадцатилетнего парня не стала, лишь взяв с него слово, что тот не забудет о завтраке хотя бы до вечера. На тот момент Алан был готов пообещать найти единорога, если от него отстанут, быстро выскочил из дома и специально обогнул его по дуге, чтобы не попадаться в поле зрения из окна кухни.       Взгляд отца преследовал его, холодный, липкий. Подозревающий. Даже рука, машинально полезшая в карман куртки за телефоном, остановилась на полпути. Изначально Хейл хотел убежать в укромное место и там потерзать интернет на тему беременности у мириад и способов её прерывания, но внезапный приступ паранойи охладил его поспешность. Хартлисс был мудаком и хитрым сукиным сыном, не раз оказывавшимся подозрительно вовремя не в то время и не в том месте, а установить программу отслеживания на чужой телефон было не так уж сложно. Особенно, если установивший её ублюдок прикрывается родительским контролем.       За телефон Алан всё же взялся, но написал коротко Дрейку с просьбой встретиться у закусочной. Верный пёс никогда не спрашивал, зачем мириад просит его о той или иной вещи, и, несмотря на откровенную собачью глупость антропоморфа, Хейл мог положиться на него и его молчащую пасть.       Ответ, щедро сдобренный дурацкими смайликами в виде пёсьих морд и виляющих хвостов, пришёл почти мгновенно и через полчаса они уже сидели на любимом месте за местной закусочной, куда через стену добивал бесплатный интернет и почти никто не совался, брезгуя соседством с помойкой. Дрейк радостно лопал картошку, рассказывал о чём-то своём забившемуся в угол с его телефоном мириаду, Алан же исправно издавал утвердительные звуки в ответ, напряжённо ища информацию.       Для начала поиск выдал кучу сопливых статей о ценности жизни и быстром вымирании расы мириад. Бесконечные добросердечные идиоты всячески склоняли к тому, чтобы оставить «маленькую звёздочку» и всем быть счастливыми и довольными друг другом и собой, очевидно, не предполагая, что для несчастных вроде Алана подобное решение может погасить обоих. Затем шли рекламы клиник, где делали аборты экзотическим расам, естественно, за баснословные деньги, которые подросток вряд ли мог собрать, пусть даже заберёт все деньги на ланч у всех ботаников и хлюпиков города.       Наконец Хейл набрёл на сугубо медицинский форум, где некто с обрезанным фото, где виднелась только водолазка и медицинский халат, объяснял посетителю, что погасить мириадскую беременность может не только физическое воздействие вроде падения и удара в живот, но и излишняя спортивная активность, а также попадание в полость чужой микрофлоры. Врач рекомендовал всем, чьим постоянным партнёром являлся не мириад, воздержаться от половых контактов до конца беременности ради гарантии успешного вынашивания плода.       Алан параноидально очистил историю в браузере чужого телефона дважды, и сел думать. Конечно, он предпочёл бы получить хороший удар в живот, но, кроме Гатора, никто из знакомых не мог его уложить, а грёбанный аллигатор принципиально отказывался драться с Хейлом, как бы он ни пытался вывести его на агрессию. Связываться с более серьёзным и к тому же незнакомым противником было опасно, к уличным бандам Хейл не лез, это был не его уровень. Падать с лестниц и бегать марафоны, скорее всего, было тратой времени. Значит, оставался последний вариант...       Колени сжались сами собой, прикрывая бесстыдно запульсировавшую промежность. На ум снова упорно лез знакомый крокодил, потихоньку превращающийся в динозавра на глазах у пребывающего в ужасе от таких метаморфоз Хейла, но вариант получить от рептилии сардельку был ещё более фантастичным, чем ввязаться в драку. Впрочем, у Алана был кое-кто поближе и ещё глупее, чем Гатор.       – Дрейк, ты хочешь потрахаться? – Алан отметил, как вздёрнулись уши замолкшего и ошалевше глянувшего на него пса.       – Хочу, конечно! А ты что, нашёл кого? – Дрейк оживился, посмотрел на друга с любопытством.       На секунду внутри что-то сжалось. Предлагаться тупой шавке, как звал его за глаза Алан, казалось кощунством, но времени для переборов и ублажения своих представлений о партнёре не было. Пёс, по крайней мере, молился на Хейла, был ему каким-никаким другом и не стал бы трепаться о том, что отымел гордого мириада, на каждом шагу.       – Да. Меня, – короткое слово далось с трудом, но Алан каким-то образом заставил себя произнести его уверенно.       Глаза Дрейка округлились, картошка замерла в воздухе, не добравшись до открытой пасти, а потом и вовсе шлёпнулась на землю. Друг воззрился на комету с немым изумлением, наклонил голову набок, больше всего походя на удивлённую дворовую псину.       – Ты оглох? Я сказал, трахни меня, – раздражение подхлестнуло решительность Хейла, второй раз дался значительно легче.       Тупой собачий антропоморф ещё несколько секунд сидел, молча и неподвижно таращась на друга, будто тот у него на глазах отрастил вторую голову, затем Хейл услышал ритмичный стук. Быстрый взгляд вниз показал, что Дрейк вовсю виляет хвостом, всё быстрее и быстрее, пока не вскочил на четвереньки, размахивая им в воздухе.       – Ой, Алан! – дурацкий радостный восклик как-то не вязался с ситуацией, но подумать мириаду не дали, тут же засунув пахучий собачий язык в рот.       Обалдевший от такой прыти Хейл даже позволил пару раз лизнуть внутренность своего рта, прежде чем отстранил пыхтящего и подпрыгивающего на месте друга, казалось, готового завалить его прямо здесь, на асфальте за закусочной.       – Воу-воу-воу, мужик, полегче! Только секс, никаких поцелуев и прочей сопливой мути! – Алан старался звучать уверенно и резко, но внезапная прыть друга оставила его в непонятном смятении, будто всё пошло не по плану.       Дрейк отстранился и даже опустил уши, виновато поглядывая на мириада исподлобья, как делал всегда, когда делал какую-то несусветную глупость, подводя товарища. Несколько секунд прошли в молчании, затем антропоморф отвёл взгляд в сторону, неловко потирая плечо.       – Знаешь… а у меня дома сейчас никого нет… и не будет до вечера, – пёс скользнул по другу взглядом, словно облизал худое тело кометы под мятой футболкой, и тут же снова отвёл его в сторону, сглотнув шумно и жадно.       Алан тоже исподтишка оглядел сидящего на асфальте антропоморфа и с удивлением обнаружил, что его джинсы нехило натянулись в районе паха. Видимо, предположение о сексе за закусочной было недалеко от правды.       – Ну, значит, пойдём, – Хейл встал, отряхнул пыльный зад, затем, помедлив, снял с себя куртку и протянул её другу, получив в ответ стыдливый и благодарный кивок.              Дорога до дома Дрейка прошла в молчании, пёс несколько раз делал попытки коснуться Алана, но тот был занят своими мыслями. Живот внизу немного ныл, хотя, может, он сам себя уже накрутил до такой степени, что появились фантомные боли… Но больше всего Хейл жалел, что не согласился перепихнуться у закусочной. Единственной опасностью была не очень большая возможность быть застуканными, зато закончили бы они много раньше, чем дошли до дома нервно комкающего обёрнутую вокруг бёдер куртку Дрейка.       Пройдя мимо стилизованного под будку почтового ящика, Алан, как всегда, закатил глаза. Дурацкий юмор антропоморфов всегда его бесил, а конкретно сейчас его бесило абсолютно всё. Даже тот факт, что дома у предков Дрейка, таких же антропоморфов, как и он, была самая настоящая собака, лениво гавкнувшая на вторженца с заднего двора.       – Пойдём, – Дрейк свернул с дорожки, ведущей ко входной двери, огибая дом справа.       – Опять под домашним арестом? – безошибочно угадал Алан, следуя за другом к навесу, взобравшись на который, легко было дойти до открытого окна в комнату пса.       Антропоморф только пожал плечами в ответ, ловко взлетая на гремучую жесть навеса. Комментарии были излишни и неинтересны, им предстояло заняться чем-то куда более увлекательным, чем выяснение на какой мелочи попался пёс в этот раз.       Пустая комната встретила их сонной тишиной и кучей раскиданных вещей. На месте хозяина Алан использовал бы маленькую, узкую комнату с большей рациональностью, но стыда от того, что топчет одну из футболок пса, не испытывал. Тем более, что тот удосужился с виноватым бормотанием поскидывать свои шмотки с маленькой односпальной кровати, на которой они ещё на прошлой неделе жрали чипсы и играли в приставку. А сейчас собирались потрахаться.       – Ну, и… – Дрейк встал, переминаясь с пятки на носок, поболтал неловко ненужным руками и сцепил их за спиной. – С чего мы начнём? Раз уж целовать тебя нельзя…       Последнее прозвучало немного обиженно и Хейл хмыкнул, одним движением сдёргивая с бёдер друга куртку. Стояк никуда не делся, всё ещё упрямо натягивая штаны пса и пачкая их предсеменем. Не так бурно, как это делается у мириад, но, по мнению Хейла, то, что надо.       – Спускай штаны, доставай хер и ложись, – Алан подпихнул друга для пущей прыти и хохотнул, видя его смущение. – Давай-давай. И не думай, что я тебе, придурку, дам рулить. Ещё повредишь мне там что-нибудь, придётся уши тебе оторвать, чтобы неповадно было.       На самом деле, Алана больше всего интересовало именно повреждение уже случившегося, но Дрейку этого знать не стоило. Пёс послушно улёгся на спину и, помедлив, будто застеснялся вдруг внимательного взгляда Алана, спустил штаны и мокрые насквозь трусы, позволив каменно-твёрдому члену буквально выпрыгнуть из-под резинки. Несдержанное впечатлённое присвистывание кометы заставило антропоморфа снова завилять хвостом, правильно расценив удивление Хейла.       О членах других рас Алан знал только примерные, общие для всех факты. Что они не гнутся и не двигаются, что не выделяют много смазки, что у аллигаторов они маленькие… Но ярко-красная влажная штуковина с уплотнением в основании, стоящая гордо и прямо в ожидании того, что Алан на неё сядет, выглядела как нехеровый комплимент ему лично. Хейл даже засомневался немного, что это в него поместится, но отступить и не подумал, стаскивая собственные штаны полностью, чтобы не путаться в штанинах как последний придурок. Эта роль была отведена пыхтящему от волнения Дрейку.       Кеды Хейл снимать не стал, так и встал на кровать, перекинув ногу через послушно лежащего пса, возвышаясь над ним, уперев руки в боки, и разглядывая волнующегося антропоморфа. Тот тоже разглядывал диковинную для него половую систему кометы, вылезшее щупальце, бесстыдно капающее на живот пса, бархатные, усыпанные звёздами створки, закрывающие колеоризу, похожую на влагалище его вида.        Судя по тому, как жарко дышал открытой пастью разволновавшийся пёс и как быстро его хвост шуршал по покрывалу, зрелище ему нравилось. Значит, можно было приступать к самому действу.       – Руки держи при себе, понял? Я всё сделаю, – мириаду не впервой было указывать туповатому дружку, что делать.       Опыта у Алана, кроме насильных соитий с отцом, не было, но он старался вести себя как можно увереннее, опустившись на колени, чтобы осторожно погладить странный орган, от прикосновения поджавший пушистые яйца. Член Дрейка на ощупь был горячим и влажным, появившееся вновь чувство неправильности происходящего пришлось быстро послать к чёрту, чтобы пёс ничего не заметил.       Алан провёл по горячей красной штуковине ещё пару раз и придержал её за основание, переступая коленями по покрывалу, чтобы опуститься на заострённый кончик. От выражения слюнявого восторга на морде Дрейка тошнило, пришлось зажмуриться и сосредоточиться на ощущениях.       Головка собачьего члена раздвинула влажные от выделений створки и после мягкого нажима скользнула внутрь, заставив Алана вздрогнуть от неожиданных новых ощущений. Мириад опустился до самого низа, издав короткий удивлённый звук, когда уплотнение в основании, большое до дискомфорта, оказалось в нём.       – Интересно… – собственный голос звучал хрипло, Хейл наконец открыл глаза, чтобы увидеть текущий слюнями на футболку вываленный язык Дрейка.       Пёс был настолько поражён своим первым опытом, что, казалось, ничего не соображал, лишь таращился на оседлавшего его друга. Зрелище было даже забавным, Алан хмыкнул, приподнимаясь, чувствуя рельеф чужого члена, и снова опустился, тихо застонав, только лишь наполовину играя в достоверность.       Кровать у Дрейка была старой и скрипучей, что только добавляло интимности процессу, сопровождающемуся провокационным ритмичным скрипом. Алан быстро освоился и почувствовал, как тело захватывает жар от его первого добровольного полового акта. К счастью, пёс больше не пытался лапать его или что-то говорить, до треска вцепившись в покрывало обеими руками и тихо подвывая в такт движениям кометы.       Двигаться на ком-то самостоятельно было приятно, сжимать чужую футболку руками тоже, но приятнее всего было ощущать в себе что-то отличное от щупальца, неровное, с толстым основанием, на которое так здорово было насаживаться. Алан двигался всё быстрее, сжимал в себе чужой орган, наслаждаясь несдержанными собачьими завываниями, и сам стонал, забыв о своей проблеме.       – Ал, я сейчас… подожди, я же сейчас… – Дрейк задыхался и не мог внятно сформулировать, от чего предостерегал друга, но комета его отлично понял и лишь ускорил темп, целенаправленно доводя глупого пса до оргазма, чтобы тот заполнил его до упора.       – Нет… ты нужен… мне… весь… – Алан опустился до конца и сильно сжал в себе собачий член так, как любил его отец, с довольной улыбкой услышав резанувший по ушам вой.       Выгнувшегося на кровати Дрейка едва удалось удержать на месте, пёс вцепился в бледные бёдра, оставляя на них короткие царапины от когтей и кончая в горячую полость ощутимо больше, чем мириад. А ещё после акта щупальце у мириад скукоживалось, уменьшалось в размерах и довольно уныло выпадало из колеоризы. По ощущениям, у Дрейка ничего не сдулось и не опало, и, когда Хейл самонадеянно попытался встать, у него это не получилось. Что-то неприятно распирало его внутри, не давая сняться со ставшего ненужным члена друга и умотать восвояси, чтобы избавиться от объяснений и неловких разговоров.       – Какого хрена?! – ещё одна попытка встать вызвала боль и Алан недоумённо уставился вниз, подозревая, что собственные органы его подвели, каким-то образом прилипнув к дурному псу.       – Это… это узел… – едва отдышавшийся Дрейк попытался свести глаза к единому знаменателю, но тут же махнул на это рукой и откинулся обратно на кровать.       – Какой ещё узел?! – мириад едва не взвизгнул от возмущения, снова пытаясь сняться с чужого члена. – Дрейк, какого хрена?! Мы что, сцепились как собаки на дороге?!       Яркое воспоминание о том, как они всей бандой гоняли смешно семенящих жопа к жопе пару собак, всплыло в сознании Алана, заставив издать отчаянный стон. Комета оставил попытки высвободиться и покорно сел, свесив голову.       – Я думал, ты знаешь, – голос у Дрейка был до того виноватым, что даже бить его расхотелось.       – Заткнись, – устало откликнулся Хейл и, подумав, осторожно улёгся поверх всё ещё горячего пса.       Судя по увиденному им на дороге, ждать им придётся не меньше получаса прежде чем от уплотнения отольёт кровь и оно уменьшится. Зато точно всё останется внутри и подействует как надо, эта мысль немного успокаивала раздражение Алана на себя и глупого пса, незаметно, как он думал, приобнявшего мириада за талию.       – Эй, Алан, – осторожно подал голос пёс спустя минут десять надутого молчания кометы. – А теперь можно тебя поцеловать?       – Валяй, – после паузы лениво откликнулся Хейл, понимая, что глупый и упрямый Дрейк от него не отстанет со своими поцелуями.       Антропоморф обрадованно запыхтел, ловко переворачиваясь вместе с приклеенным к нему телом, подмял удивлённого Хейла под себя и осторожно запустил язык в послушно приоткрытый рот. Строение собачьей пасти не располагало к поцелуям, но Дрейк делал всё, что мог, медленно и чувственно вылизывая чужой рот. И Алан наконец понял, что вызывало у него отторжение и щемящее сердце чувство неправильности происходящего.       Не сделать ничего в данной ситуации казалось менее жестоким, чем прямо объяснить псу, что ничего не было и быть не может, поэтому Хейл позволил ему целовать себя, обнимать, осторожно ласкать оказавшееся наконец в лапах тело. Может быть они перепихнутся ещё пару раз, прежде, чем Алан замнёт это дело, сославшись на появившуюся подружку или ещё какую подходящую хрень, в надежде, что всё вернётся в прежнее русло дружбы и совместного избиения кустов палками.       Хейл тяжело вздохнул и обнял друга, чтобы тот не видел как мучительно скривилось лицо мириада, столкнувшегося со слишком многим в своём юном возрасте.              Живот болел ещё несколько часов, испачканное бельё пришлось выкинуть, но, кажется, всё получилось так, как надо. В тот вечер впервые за несколько лет Алан пошёл прямиком к матери, чтобы крепко её обнять.