***
Каждый мой день начинается одинаково, хотя разве тут сменяется день ночью? Сбор камней, река, бег за вытьем неизвестных, отчаяние, провал в памяти, река, сбор камней. Камни! Нужно найти как можно больше камней! Должен же быть от этой реки хоть какой-то толк. И почему в этой реке нету рыб? Я бы наловил их и съел. Начинаю чувствовать голод. Рыбешку или уже таракашку — неважно. Голоден. У меня мало сил. Силы. Кажется, я начинаю сходить с ума… Пытаюсь хоть немного прийти в себя, оперевшись о дерево. Слышу вдали скрип веток. Там кто-то есть. Точно кто-то есть! Бегу на звук уже без всякой надежды — мне не в первый раз гоняться за призрачной надеждой. Выбегаю к совершено идентичному месту, где был раннее, но здесь я не один. Моя гончая? Смотрит на меня выжидая — делаю шаг к ней. Собака уходит прочь. Я иду следом. Разум проясняется. Удивительно как хоть одна живая душа, может вылечить мое нарастающие безумие. Моя верная подруга вывела меня к… тюрбе? Её здесь раньше не было. — Зачем ты меня сюда привела, милая? Собака не смотрит на меня, только выжидает, что пойду следом, что я и делаю. Заходя во внутрь, подмечаю, что здесь куда больше красок, чем снаружи. Вижу черноволосого мужчину и плачущую на его плече девушку. Он ведет себя отстранено, словно всё это его касается. Девушка, растерявшись отстраняется, вытирая слёзы. Лале? Не секунды не задумываясь подбегаю к ней, касаюсь её щек, но она только поежилась, даже не взглянув. Выглядит болезненно, лицо бледное, глаза опухшие, что произошло? Я всё еще стоял рядом, но не понимал, почему она меня игнорирует. Она меня не видит? Наверное, я просто опять ею брежу во сне, однако сомневаюсь, что я настолько свихнулся, чтобы её представлять в чужих руках. — Он был прекрасным человеком, самый добрый и честный из тех, которых я встречала. — Судя по вашим рассказам — это действительно так. Наверное, впервые за всю мою жизнь, мне жаль османа. — холодно выпалил брюнет. Лале передёрнуло от таких слов. Ну конечно, теперь я понял кто он. Валашский принц, которого должны были доставить, вместе с его младшим братом. — Вам стоит быть осторожнее с высказываниями. Ещё как стоит. Будь это всё в заправду — высек бы его за такое неуважение. С такими как он только так. Если младшему можно привить к нам верность, то этот всегда будет ненавидеть. — Прошу прощение, если обидел вас, я не со зла. К вам у меня пока что неприязни нету. — Да кто ты такой, что так разговариваешь с ней?! — кричу я на него глядя в упор и конечно же меня никто не слышит. — Пока что? Меня обидеть не так-то и просто, тем не менее, другие во дворце… могут посчитать, что вы себе слишком много позволяете, в вашем-то положении. Она изменилась. Холодная, отстранённая и готова напасть на кого угодно, кто на неё замахнется. Повзрослела. — А вы не так проста, как мне сначала показалось на первый взгляд. Ты даже себе не представляешь насколько. — Приходиться. — очевидно не желая дальше продолжать этот разговор, Лале поспешно вышла. Нет, нет, нет! Только не это! — Лале, стой! Лале! — пытаюсь ухватиться за неё, за что угодно, но она не реагирует, — Лале! Постой, умоляю тебя, — случайно хватаюсь за её горло, в этот раз я чувствую её. Девушка замирает. Чувствую тепло, много тепла. Словно какая-то невиданная мне энергия переходит от неё. Я не в силах отпустить её. Не хочу. Обнимаю второй рукой, чувствую её запах. Она тяжело дышит. Мне давно не было так хорошо. Прижимаюсь как можно ближе. Мне нужно ещё! Как же приятно. По телу пробегают мурашки, чувствую, как по моим венам с бешеной силой циркулирует кровь. Держу крепко за талию, буквально впиваясь пальцами. Услышь же меня, увидь меня. — Взгляни на меня… Ну же! Посмотри мне в глаза! — Лале покорно медленно поворачивается. — Лале-хатун, вы в порядке? — спрашивает валах Карие глаза наполняются ужасом, без того бледное лицо, становится синим, как у мертвеца, я улыбаюсь ей, придавливая еще ближе к себе, она пытается что-то сказать, но изо рта хлыщет кровь. — Пойдем со мной, любимая, — говорю я ей, наплевав на то что это всего лишь ведение, — мы будем навсегда вместе.***
— О Аллах! Что с госпожой? Лекарей скорее! — спрашивает меня служанка, в ужасе глядя на девицу, что сейчас покоится на моих руках. Я передал Лале слугам. Она дышит, а это сейчас самое главное. — Я не знаю. Она просто упала, когда мы были в гробнице её кузена. Когда я пытался её привести в чувства увидел кровь. Может ваша какая-то здешняя хворь? Женщина оскорблённо посмотрела на меня и ушла вслед за остальными. Да, может, маленькая госпожа права — мне пора бы начать следить за своей речью, а ей стоит следить за тем, что она пьет и есть. Не знаю, кому эта девушка перешла дорогу, но это очень похоже на то, что, её кто-то отравил. Я бы списал обморок на скорбь, но от горя — кровь со рта не течёт, а вот от яда вполне.***
Тело ватное, словно всё затекло в один момент, мне страшно открывать глаза. Слышу знакомые голоса, набравшись смелости, всё же делаю первые движение веками. В глаза ударяет яркий свет, сначала не осмысляю, что происходит, передо мной дядя, наставница и… Мехмед? Он стоял позади всех. Все разом облегченно вздыхают, кроме моего новоиспечённого кузена, он смотрел с полным равнодушием. Но заговорил первым: — Моя дорогая кузина, мы так рады, что вы очнулись! — не единой эмоции, он словно каменный. Дорогая? Ты со мной впервые заговорил, за этот месяц. — Лале, как так вышло? — спрашивает обеспокоено дядя. Силюсь выдавить из себя хоть звук, но выходит только шипение, в горле всё буквально пересохло, чувствую, что всё-таки я не парализована, пробую привстать, чтобы найти воды, вески ударяет, так словно с двух сторон воткнули кинжалы. Шахи-хатун сразу подала мне чашу воды. Жадно глотаю жидкость. — С…пасибо, — допивая последнею каплю выдавливаю я, — можно мне ещё? — Конечно, милая, сейчас принесу! — поспешно протараторила наставница. Но преграждает ей путь лекарь, которого я до этого не замечала, осматриваясь обнаруживаю ещё трех. — Нельзя перебарщивать с жидкостью, если ещё попросит — дайте только через некоторое время. — Но как же?! Если человек хочет воды, она, итак, сутки пролежала, едва живая! — возмущенно машет руками Шахи-хатун. — Шахи-хатун, делай как говорят лекари. — устало говорит султан. Смотря на него, сейчас не уверена, кто из нас должен лежать в больничной койке. Поняв мои мысли, он лишь слегка улыбнулся, давая безмолвный ответ: «оба». После сказал: — Как ты себя чувствуешь? — Лучше, голова немного болит. — принимаю полусидящее положение, в знак доказательства. — Вы нас очень напугали, — скаля улыбку, говорит шехзаде, — осторожнее нужно быть, если склоны терять сознание. — Что? — с непониманием оглядываю всех, — склона терять сознание? Ничего подобного. В жизни я не падала в обмороки. — Да, милая, я рассказала лекарем, что у тебя такое бывает. — вмешивается наставница. Перевожу взгляд на неё. Зачем она лжет? Она знает, что я видела? — Ладно, тебе нужен отдых, завтра мы ещё тебя навестим, Шахи-хатун останется неподалеку, на всякий случай. — поглаживая меня заботливо по волосам, сказал дядя. Я же только сейчас ощутила повязку на голову — видимо ударилась, когда упала. Как же неловко вышло перед Владом. Лучше первого знакомства и не придумаешь. Спасение гончей бывшего потенциального жениха и прогулка к его тюрбе, где я падаю в обморок от ужаса. Точно меня десятой дорогой обходить станет. — Поправляйтесь, Лале-хатун. Без вас во дворце становится уныло. — уже направляясь к выходу молвил Мехмед. Павлин напыщенный, какая ему вообще разница, во дворце я или нет? Мы с ним даже не пересекались всё это время, а если и виделись, то с далека. И то он делал вид, что меня не замечает. Мысли о ненависти, совершено мне безразличного человека, вытолкнули главную проблему и причину, по которой я сейчас в окружении лекарей. Семь ночей я не могла сомкнуть глаз, засыпала, только на рассвете, боялась увидеть вновь когтистую лапу на своей шее и оскаленную улыбку, зовущую с собой. Я долго просилась перевести меня в свои покои, на своей территории, тревога бы ушла, но мне поблажек, никто не давал, хоть и чувствовала себя гораздо лучше. Только на девятый день мне разрешили вернуться.***
Шахи-хатун суетилась и пыталась меня накормить моими любимыми блюдами. Я благодарна ей, и чтобы её не расстраивать, старалась понемногу есть. Бедная женщина не отдыхала с самого моего обморока. Я не стала её донимать вопросами, почему она тогда солгала, пока что. В покои зашла служанка, держащая в руках накрытую платком корзину. — Вам попросили передать, Лале-хатун. — слегка хромая ставит на прикроватный столик плетушку. Бедняжка, была наказана ни за что. Султан Мурад, никогда не был так жесток с наложницами и ценил их труд, в отличии от его сына. Мехмед, явно позабыл, что его мать была такой же безродной служанкой, как и Хатидже. Странно это всё выходит. Хасан, у которого мать была голубых кровей — был добрейшим человеком, а Мехмед — рожденный от простолюдинки, измывается над слабыми. — Спасибо, а что там? — интересуюсь я, приподымаясь с постели, чтобы разглядеть. Девушка бережно снимает платок и передо мной красуются свежие айвы. Аслан… Только ему я говорила о своей любви к этим фруктам, не считая конечно дяди и наставницы, но они бы спросили: принести мне их или нет. Я ещё раз в благодарность киваю. Хатидже уже собиралась уходить, однако я, не выдержав окликнула её: — Хатидже, мне жаль, что так вышло и прости, что не вмешалась. Я не могла… Мне стыдно. Был бы это приказ дяди, я могла вымолить прощение для них, но к Мехмеду я идти не посмела. Девушка опустила стыдливо взгляд ответила: — Не корите себя, Лале-хатун. Я всего лишь рабыня и должна была беспрекословно выполнять приказ, мы с Айсу заслужили наказания. Это не её слова. — В любом случае, пойди к нашим лекарям и попроси всё что нужно для заживления ран. — Госпожа, всё в порядке правда. — перебирая подолол платья, протараторила Хатидже. — Не в порядке, вы должны быть здоровы, не хватало ещё, чтобы заражение было и возьмите отдых, если кто-то будет возражать, скажи, что Лале-хатун приказала. Она хотела, что-то возразить, однако поняла, что это бесполезно. — Благодарю, дай Аллах, вам здоровья. — девушка поспешно вышла из покоев, несмотря на хромоту. Шахи-хатун следящая за этим разговор, всё-таки решилась заговорить: — Ты бы о своем здоровье сначала пеклась, а не о чужом. — былые нотки нравоучение, от которых я уже даже успела отвыкнуть, вновь властвуют, над этой женщиной. — Для этого у меня есть ты. — улыбаюсь я ей, в знак благодарности. Пусть Шахи-хатун иногда и пытается быть строгой, но она для меня самый близкий человек. После смерти мамы она стремилась всеми способами меня воспитать и никогда не силилась, занять её место в сердце, за что я признательна. — Думаю тебе нужен свежий воздух, да и твой друг по тебе очень соскучился. Не отставал от меня с вопросами о твоем состоянии. — утомлённо говорит она, уже начиная подготавливать для меня наряд.***
Через, наверное, вечность, пока меня собирала наставница и несколько слуг в помощь — я уже сидела в саду, надеясь увидеть рыжую копну волос. У него как раз сейчас должна была закончиться тренировка и я знаю наверняка, что он будет идти, через эту часть сада. Ведь это наше любимое место. Что может быть лучше скрытой от всех местности деревьями и высокими кустами, усыпанной на удивление ярко зеленой травой, чуть ли не во все сезоны годы. Мы часто тут прятались от всех, сплетничали, делились секретами, я показывала неудавшиеся рисунки, от чего Аслан, часто смеялся, он в свою очередь рассказывал об успехах на тренировках, даже пытался научить меня на палках, как управляться с мечом. Получалось так себе, конечно, но он меня оправдывал тем, что палка кривая, а не мои руки. С собой я захватила ту самую корзину, чтобы поделится фруктами и в добавок вынесла сладостей. Знаю, что кормят его скверно, а он вкусно покушать любит. В детстве, даже спрашивала у него: «не из-за пахлавы ли он со мной дружит?». На что он обижено отвечал: «За кого ты меня принимаешь? Ради пахлавы с тобой дружбу вести? Лучше ревнуй к халве». Я, безусловно, тогда треснула его, но он лишь посмеялся и накинулся на меня с объятиями перестающую в щекотку, да бы не одному ему было смешно. От воспоминаний щеки накрыл румянец, а внутри стало разливаться тепло. Поглощенная своими мыслями, даже не обратила внимание как в мою сторону идет Аслан, бодро улыбаясь и в упор смотрящий на меня Влад. Не уж, то подружились? Аслан обвел взглядом сад проверяя, нету ли посторонних глаз, а после обхватил меня руками скрестив за спиной, я ответила другу тем же самым приемом. После недолгого нашего приветствие Аслан выпустил меня из объятий и заговорил: — Ты изрядно меня напугала, как ты себя чувствуешь? — спросил, смерив меня беспокойным взглядом. — Полна сил, спасибо, — ответила ему я, переводя взгляд на иноземного принц, — Благодарю, что оказали мне помощь, я у вас в долгу. — Я просто отнес вас слугам. — взъерошив волосы, ответил Влад. Он заставил меня опешить, снова, беру себя быстро в руки и перевожу тему: — Смотрю вы подружились. — жестом руки указываю на Аслана. — Да после того, как я узнал, кто тебя без сознания принес, он меня безусловно заинтересовал, а там уже уроки борьбы на мечах, слово за слово, немного нытья, что не может меня победить и вот мы уже друзья. Влад лишь закатил глаза на замечание о его провале. — Не расстраивайся, Аслан — один из лучших бойцов, среди янычар, придет время и будете сражаться на равных, если постараешься конечно. — говорю я с гордостью смотря в зеленые глаза своего бойца. — Так вы друзья? — ели слышно спросил Влад. — Он мне как родной, — начиная ерошить рыжие волосы, ответила я. Тот чуть ли не замурлыкал и опустил голову пониже, позволяя мне продолжить, но я отстранилась, увидя непонимающие физиономию Басараба, — ладно, думаю хватит на сегодня приветствий. Я принесла много сладостей — хватит на всех. Аслану дважды повторять не пришлось, и он сразу достал халву, Влад же стоял в стороне не двигаясь. Я без лишних слов поняла, что он стесняется. — Угощайся пожалуйста. — протягиваю я ему кусочек халвы. Влад, немного помедлив взял предложенное. — Спасибо. — откусывая кусочек, сказал он. Мы уселись на траву, и я принялась доставать айву, вспомнив, что забыла поблагодарить друга за его гостинец. — Аслан, спасибо большое, что достал их для меня, ты меня очень порадовал. — крутя в руках фрукт, говорю я. Он посмотрел на меня вопросительно, отложив пищу. — Лале, это не я их тебе прислал. — тихо пробормотал он, всё ещё с набитым ртом. Влад не секунды не колеблясь, подскакивает, выхватывая у меня с рук фрукт и выбрасывает. — Ты что творишь?! — вскипев кричу на него. Аслан тоже поднимается, не понимая, что ему делать. Только смотрит на брюнета, выжидая объяснений. — Ты правда не понимаешь, что с тобой тогда случилось?! — воскликнул Влад, в крайнем раздражении, — тебя отравили Лале-хатун. Я, ничего не отвечая, перевожу взгляд на Аслана, тот нырнул в свои мысли, хаотично водя глазами, о чем-то думая. После будто что-то уже для себя решил обратился ко мне: — Кто ещё мог знать, что ты с самого детства любишь айву? Кто этим мог воспользоваться? Ничего не могу ответить зарываюсь пальцами в волосы, до боли сжимая их, отворачиваясь от своих спутников, опуская взгляд в землю, чтобы привести мысли в порядок. Снова начинает пульсировать в висках. Поднимаю взгляд, чтобы сконцентрироваться на чем-то ещё и моё внимание привлекает силуэт, наблюдающий за мной в конце сада. Холодок пробежался от пят до самого затылка. Мехмед