Штаб L в Лос-Анджелесе.
18 — 20 октября 2012 года.
Середина октября две тысячи двенадцатого года получилась катастрофически неудачной для большинства ипостасей Ягами Лайта. Кира обнаружил, что на него ведется вполне реальная охота, L потерял находившуюся в распоряжении группы расследования тетрадь смерти, сын Ягами Соитиро с тревогой наблюдал за отцом, столкнувшимся с колоссальным нервным потрясением. Лишь у руководителя информационного отдела японской полиции все по-прежнему было прекрасно — спасибо Набэте-сану. Единственное, что могло порадовать Бога уже почти готового к рождению Нового Мира — у его внезапно объявившегося противника, похоже, в какой-то момент дела тоже пошли неважнецки. Во время очередного сеанса связи внимание Лайта привлекли странные звуки, раздававшиеся где-то на заднем плане. Когда среди них послышался отчетливый звук пистолетного выстрела, он поинтересовался у N, что происходит. – Мы понесли потери, – флегматично отозвался тот, словно речь шла о погоде за окном. Или о шахматных фигурках на доске. – Потери? – Большинство членов СПК только что были убиты. Скорее всего, среди нас был шпион, работавший на похитителей, но сейчас выйти через него на них невозможно. Наверняка они избавились и от него. Возможно, Лайт просто позволил себе выдать желаемое за действительное, но в этот момент он отчетливо смог почувствовать в этом голосе растерянность, которую не удалось скрыть от него ни прибору для искажения голоса, ни ровному, безэмоциональному тону. Только посмотри на себя. И это после того, как ты обвинил японскую полицию и меня лично в полной некомпетентности. А чего добился ты сам, решив поймать Киру? Позволил погибнуть своим людям? Мне даже не пришлось убивать их самому! Широкая ухмылка вернулась на лицо Киры, с успехом прогнав досаду, обосновавшуюся было на нем с момента осознания своего поражения. – Ты остался один… N? – Нет. В СПК были люди, чьих имен преступники не знали. Впрочем, их осталось немного. Я хотел, чтобы они разыскали шпиона, но нас опередили. Думаю, мне стоит проявить любезность и сделать еще один шаг ему навстречу. Он определенно знает об этих преступниках больше меня. У Лайта были все основания так считать. Первые подозрения закрались в его сознание еще в тот момент, когда N решил передать ему командование операцией по обмену. Словно заранее знал, чем все обернется и чего ожидать от их таинственного оппонента. А когда в местное отделение ФБР доставили Ягами Соитиро, руководитель СПК вышел с ним на связь и начал задавать странные вопросы. Например, насчет посторонних шумов, которые шеф японской полиции мог слышать во время разговора с похитителем. И, стоило отцу Лайта сказать, что тот будто бы что-то жевал, моментально последовал новый вопрос: могло ли это «что-то» оказаться плиткой шоколада? Услышав настолько конкретные уточняющие вопросы, Лайт тотчас сделал нужные выводы и предложил N объединить усилия в поисках похитителей. Вот только в ответ получил холодный отказ с не самой лестной характеристикой его последних действий. – Первый L ценой своей жизни смог вплотную приблизиться к личности Киры, – голос, доносившийся из динамиков, звучал сухо и практически механически, но это не мешало каждому слову излучать предельное пренебрежение, больно коловшее слух, сознание и самолюбие Лайта, – а ты только увеличил число преступников, использующих его оружие. А заместитель директора Ягами заявил, что уходит в отставку, и уехал вместе с дочерью. Как я могу полагаться на таких людей? N продолжал говорить нелицеприятную правду, вернее, то, что он считает правдой, Лайту же не оставалось ничего, кроме как слушать. И вот где-то посреди этого монолога, полного презрения и скрытых насмешек, он и услышал, как в штабе СПК начало происходить что-то необычное. Похитители уже знают о тетради и ее свойствах, так что, пожалуй, я могу рассказать об этом и ему. Вполне может быть, что в ответ я узнаю нечто гораздо более интересное. – Нет смысла препираться, – произнес он, когда голос N, сообщавший о своих потерях, утих. – Можешь вести собственное расследование, это твое право. Но нам стоит обменяться информацией. Я расскажу все, что знаю об оружии Киры и его свойствах, ты же поделишься своими мыслями по поводу того, кто стоит за похищениями. У тебя ведь они есть, не так ли? N ответил не сразу. По мнению Лайта, он молчал слишком уж долго для человека, не имеющего в этом деле какой-либо заинтересованности, за исключением деловой. – Хорошо, второй L, – отозвался, наконец, он. – Я принимаю твое предложение. У меня есть все основания считать, что эти похищения организовал человек, называющий себя «Мелло». «Называющий себя»? Что еще за формулировка? – Я не знаю ни где он сейчас находится, ни чем он занимался в последние годы, ни даже его настоящего имени, – продолжал N, – однако пять лет назад он жил в приюте «Дом Вамми», в Винчестере. Эти слова заставили зашевелиться воспоминания в глубинных отсеках памяти Лайта. Он вспомнил, что под маской Ватари скрывался известный ученый Квилш Вамми, а также то, что этот в высшей степени достойный человек являлся основателем ряда детских приютов во многих странах мира. Если бы в свое время у Миуры Сейго была такая возможность, он, безусловно, рассказал бы Лайту о приюте в Винчестере гораздо больше. Но в те дни Миура испытывал сильнейший временной цейтнот и потому ограничился лишь главной информацией, которую ему удалось получить от главного подручного L. – Я исполнил свою часть сделки, – голос N прервал размышления Киры. – Теперь твоя очередь. И это все? Он что, смеется? Хотя, с другой стороны, не так уж это и мало. По крайней мере, теперь я знаю, в каком направлении двигаться. – Конечно, N, – согласился Лайт. – Как бы невероятно это ни звучало, но оружие Киры — тетрадь. Тетрадь смерти. Если записать в нее имя человека, зная при этом его в лицо, этот человек умирает от сердечного приступа спустя сорок секунд после написания имени. Кроме того, есть и другие правила… Лайт начал перечислять правила тетради, записанные на ее обложке, не забыв упомянуть при этом про два ложных. За все это время N ни разу не перебил его. Похоже, для него не составило труда принять на веру такого рода информацию. – Все эти правила работают? – уточнил он, когда Лайт замолчал. – У нас не возникало причин в этом усомниться, – сухо ответил Лайт. – Как и в том, что эта «тетрадь смерти» действительно способна убивать? Вы ведь проверяли ее в действии? Он хочет знать слишком много для человека, отказавшегося вести совместное расследование. Впрочем, если я сейчас не стану отвечать на его вопросы, он наверняка что-то заподозрит. Эта информация никак не поможет ему в поисках Киры, так что я ничего не теряю, если раскрою ее. – Это не так-то просто было осуществить, учитывая последнее правило, – сказал Лайт. – Тем не менее, мы действительно смогли проверить тетрадь. Я провел эксперимент на двух преступниках, приговоренных к смертной казни. Один записал имя другого, в результате чего погибли оба. Тот, кого записали — через сорок секунд, другой — спустя тринадцать дней. Это действительно было так. Выйдя из-под стражи, Лайту нужно было доказать детективам истинность правила тринадцати дней, обеспечившего ему алиби. Он предложил детективам такой способ проверки и попросил самостоятельно выбрать преступников, так, чтобы он ничего о них не знал. Конечно, потребовалось время, чтобы убедить их в необходимости и, в первую очередь, в допустимости такой проверки. Пришлось напомнить, что именно так в свое время поступил L, использовав Линда Л. Тейлора. Этот довод показался детективам весомым, хотя даже после этого Ягами Соитиро взял самоотвод «по причинам личного характера», так что нелегкий выбор лег на плечи Аизавы. Точнее, так считал сам Аизава и другие полицейские. Но только не Лайт. Он отлично знал, что запись в тетради смерти не сработает только в том случае, если указать в ней заведомо невыполнимые условия, либо если попытаться заставить жертву сделать что-то, о чем она не имеет понятия на момент выполнения условия. В иных же ситуациях события твердо соответствуют заданному сценарию, а там, где сценарий не прописан, идут по наиболее логичному пути. Этого знания было вполне достаточно для осуществления своего плана. Дождавшись момента, когда Аизава уже согласился выбрать жертву, но еще наверняка не определился с выбором, Лайт сделал свой единственный ход, которого, впрочем, оказалось достаточно. Абэ Хироки, сердечный приступ. Двадцать третьего июля 2007 года заключит сделку с полицейским управлением Японии. Двадцать четвертого июля осуществит свою часть сделки. Умрет шестого августа, спустя ровно 312 часов после этого. Прежде Лайту не доводилось экспериментировать с тетрадью в этом направлении, но он нисколько не сомневался, что его план сработает. В иной ситуации между полицией и приговоренным к смертной казни преступником, конечно, не могло возникнуть никаких сделок, так что Абэ, скорее всего, умер бы почти мгновенно. Но теперь, когда решение о сделке уже было принято, запись должна была сработать в обратную сторону, фактически предопределив выбор Аизавы. Разумеется, нельзя было сбрасывать со счетов вероятность того, что даже силы тетради недостаточно, чтобы оказывать столь сильное влияние на волю посторонних, не записанных в нее людей. Но Лайт предусмотрел и это. Он неслучайно выбрал именно Абэ Хироки. Этот человек услышал свой приговор еще полтора года назад, но все еще ожидал, пока его приведут в исполнение, неустанно отправляя во всевозможные инстанции апелляции и прошения о пересмотре дела. Небывалое долгожительство с момента появления Киры. В действительности, конечно, Лайт держал Абэ в резерве, как и многих других преступников. Но со стороны Аизавы было вполне логично предположить, что, раз этот преступник до сих пор жив, значит, Кира по каким-то причинам не может его убить. А если так, то и в эксперимент по проверке тетради он вмешаться не смог бы. Конечно, Абэ был не единственным подобным экземпляром в мире, но в Японии среди приговоренных к смерти таковых действительно больше не наблюдалось. Но чтобы получить возможность использовать иностранца, нужно было задействовать влияние L, что в свою очередь было невозможно, так как сделать это мог только Лайт. При этом сам Абэ являлся достаточно отталкивающей личностью, а преступления его были достаточно серьезны, чтобы как минимум ослабить этические трудности полицейского. Так или иначе, выбор Аизавы пал на Абэ Хироки. Неважно, имела ли к этому отношение запись в тетради смерти — когда решение было принято, она уже совершенно точно вступила в дело. Встреча полиции с заключенным произошла в указанный срок, и в указанный же срок Абэ сделал то, что ему предложили в обмен на помилование. Третья дата, разумеется, тоже нашла свое отражение в реальности, полностью подтверждая невиновность Ягами Лайта и Миуры Сейго. Как и было запланировано. Впрочем, сообщать обо всем этом загадочному руководителю СПК Лайт не спешил. Тот и сам не стал пытаться выяснить подробности, видимо, понимая, что не добьется желаемого. Вместо этого N задал другой вопрос. – Как эта тетрадь оказалась у японской полиции? Лайт удивленно поднял брови. Самоуверенность этого типа превышала все возможные пределы. – Этот вопрос не имеет отношения к тетради, как таковой, – заметил он. – Я выполнил свою часть сделки. И, учитывая, что ты отказался от сотрудничества, мне странно слышать нечто подобное. – Да, возможно, я хочу слишком многого, – согласился N. – Тогда я просто озвучу свое предположение. Вы получили тетрадь после смерти Такады Киеми, которая была ее предыдущей владелицей? У Лайта перехватило дыхание. Это были последние слова, которые он ожидал услышать. Пальцы рук судорожно вцепились в подлокотники кресла. Как он узнал? И что еще ему известно? Кто он вообще такой? – Можешь не отвечать, – невозмутимо произнес N. – Мне достаточно той информации, которую я уже успел получить. В следующее мгновение связь прервалась.***
На то, чтобы прийти в себя, Лайту потребовалось несколько минут. Непозволительно много. Лайт объяснил это тем, что в последние годы успел отвыкнуть от столь интенсивной игры. Это же, по его мнению, послужило причиной сокрушительного поражения в партии против похитителей. Я недооценил их и допустил ряд ошибок. Конечно, я должен был предвидеть похищение Саю. Другим промахом было решение не сообщать о ее похищении. Из-за этого я лишился возможности убить ее, чтобы сорвать сделку. Я думал, что смогу обойтись и без крайних мер, но они слишком хорошо подготовились. С другой стороны, возможно, это даже пойдет мне на пользу. По крайней мере, теперь я по-настоящему возьмусь за дело. Вернув способность логически рассуждать, Лайт первым делом попытался объяснить себе, как N смог узнать о Такаде, и как много ему известно о ее роли в этом деле. Помимо группы расследования, о Такаде знал Такимура. Если похитители узнали о тетради от него, возникала вероятность, что они могли выбить из него и остальное. Правда, это означало бы, что N как-то связан с таинственным Мелло. Убийство большинства членов СПК говорило об обратном. Впрочем, я знаю об этом только с его слов. Он вполне мог ввести меня в заблуждение. Не совсем понятно, зачем, но сбрасывать такую версию со счетов я не могу. Возможно, похитители и СПК вообще работают вместе. Уж слишком подозрительным выглядит то, что у них все прошло так гладко. К тому же, они где-то обзавелись ракетой, что само по себе намекает на связь как минимум с вооруженными силами США, а то и с правительством. Как бы то ни было, у Лайта была одна ниточка, за которую он потянул, не теряя времени. Вызвав Аизаву и Мацуду, он отправил их в Винчестер, чтобы узнать больше об этом Мелло и о его возможной связи с основателем приюта. После этого он связался с Миурой, сообщив ему, что отправит в Японию Моги, чтобы тот заменил его в штабе. Лайту показалось, что Сейго отреагировал без особого энтузиазма, но он решил не придавать этому большого значения. У него и так было слишком много забот. В кратчайшие сроки погиб целый ряд преступников, так или иначе связанных с мафиозными кланами из разных частей Америки. Многих из них Лайту в свое время убить не удалось, и этот факт наводил его на мысль, что тот, кто сейчас пользуется тетрадью, сам вращается в этих кругах и потому знает об этих людях больше — включая и их настоящие имена. Получается, что он решил устранить конкурентов? Если так, то мне это только на руку. Я смогу определить, кому выгодны эти смерти и рано или поздно выйду на него. Если я не сделаю это раньше, благодаря информации, которую получат Аизава и Мацуда. Мало ли что им удастся разузнать. На выполнение задания у детективов ушло два дня, немалую часть которых заняли перелеты в Великобританию и обратно. Но, выслушав их доклад, Лайт убедился, что дело того стоило. – Это был не обычный приют, – с порога заявил Аизава. – Там воспитывались самые способные дети из других приютов, основанных Ватари. И растили их только для того, чтобы один из них занял место L, если с тем что-то случится. Лайт почувствовал, как некое подобие электрического разряда проходит по его телу. Упоминание поверженного противника в корне меняло ситуацию. – Директор приюта все нам рассказал, – подхватил Мацуда. – Но даже он ничего не знал о своих воспитанниках. Их личные дела уничтожались перед переездом, и в Винчестере их знали только по псевдонимам. Конечно, трудно поверить в то, что он действительно не знал, как их зовут. Возможно, с помощью тетради я смогу узнать от него больше, но не стоит делать это без крайней необходимости, ведь в случае его смерти, какой бы она ни была, подозрение сразу же падет на меня. – Среди всех этих ребят лидировал мальчик по прозвищу Ниа, – многозначительным тоном добавил Аизава. Лайт моментально понял, чем вызван подобный тон — ему и самому не составило труда понять, что первая буква этого прозвища соответствует той, которую использовал в качестве самоназвания руководитель СПК. – А Мелло был на втором месте и постоянно соперничал с ним за право называться лучшим, – сказал Мацуда. – Роджер, директор этого приюта, сказал, что сообщение о смерти L пришло в начале июля, – подытожил Аизава. – Поскольку сам L не успел определиться с наследником, он предложил Мелло и Ниа вместе взяться за дело Киры. Но Мелло отказался и покинул приют. На этом оба детектива замолчали. Лайт сделал глубокий вдох, насыщая мозг кислородом. Хотя ему не нужно было прикладывать дополнительных умственных усилий, чтобы сделать необходимые выводы. Если этот Роджер так быстро узнал о смерти L, значит, между ними была какая-то связь, о которой я не знал. Записывая в тетрадь имя L, я приказал ему уничтожить все имевшиеся у него данные по делу Киры, но что если он успел передать какую-то их часть по этому каналу? В таком случае, становится понятно, что именно N, если Ниа — это действительно он, узнал про оружие Киры. Группа расследования получила тетрадь уже после смерти L, но, возможно, Ниа смог об этом догадаться благодаря собранной L информации. А так как в его штабе был шпион Мелло, об оружии узнал и он, потому и похитил Такимуру. И уже тогда тот рассказал ему, что оно из себя представляет. Фрагменты мозаики складывались перед Лайтом воедино. Аизава же между тем выложил на стол два сложенных вчетверо листа и аккуратно расправил их. – Никаких фотографий ни того ни другого не осталось, – сказал он, – но одна девочка, воспитывавшаяся в том же приюте, нарисовала их портреты. Роджер подтвердил сходство. Лайт бросил короткий взгляд на листы. Внешность этих двоих совершенно его не интересовала. Главное, что они продолжали дело L. Он подавил в себе желание улыбнуться — детективам эта улыбка показалась бы странной. Да он и сам бы с ними согласился. Если эти двое его наследники, значит, я все еще продолжаю сражаться с ним. L… Кажется, от этих новостей у меня даже сердце стало биться чаще. В этот момент из динамиков раздался звук, оповещавший о звонке, поступившем на телефон Ягами Соитиро. Лайт встревоженно развернулся и прибавил громкость. Перед тем, как поехать в Лос-Анджелес, его отец сменил номер для бытовых и рабочих звонков. То, что ему позвонили на старый номер, означало… – Ягами слушает. – Доброе утро, Ягами, – произнес знакомый насмешливый голос. – Как у вас дела? Я вот успел поэкспериментировать с вашей тетрадью. Отличное орудие убийства. Долю секунды Лайт недоумевал, зачем Мелло позвонил отцу сейчас, когда уже добился своего. Но уже в следующее мгновение в сознании всплыло напоминание о том, что получение тетради было для него всего лишь средством, а никак не целью. В области живота похолодело от нехорошего предчувствия. – Но до меня дошли сведения, что Кире для убийства достаточно только знать жертву в лицо, – продолжал Мелло. – Как ему удается совершать убийства, если он не знает имени своей жертвы? – Заместитель директора включил свой ноутбук, – донесся из-за спины Лайта голос Аизавы. Это для того, чтобы у меня была возможность передать ему свои указания. Но пока мне нечего ему написать. Группа расследования ничего не знает о богах смерти, равно как и об их глазах. В свое время я позволил им прийти к выводу, что Укита погиб, потому что Кире было известно его имя, так что он просто опознал его, когда тот приехал к зданию студии «Сакура-ТВ». – Это всего лишь наша теория, – искренне ответил Ягами Соитиро. – К тому же мы уже довольно давно считаем ее ошибочной. Кира по-прежнему не может убить тех преступников, чьи настоящие имена неизвестны. Так и есть. Избавившись от группы расследования, я планировал передать тетрадь Рюука кому-нибудь из моих сторонников, кто согласился бы пойти на сделку с шинигами, но это останется невозможным, пока я не верну вторую тетрадь. – И правда, – голос на мгновение замолчал, и в эфире послышался звук, очень похожий на шелест фольги. – Что ж, тогда следующий вопрос. Кого вы назначили на место L, когда тот погиб? Лайт вздрогнул. Сзади доносились встревоженные голоса полицейских, но он не мог разобрать, что те говорят. Уши заложило, словно он внезапно оказался под водой. – Отвечайте, Ягами, – из голоса Мелло пропала насмешка, теперь он звучал жестко, и, пожалуй, даже угрожающе. – Вам придется ответить, если вам важна жизнь вашей дочери. Отец никогда не выдаст меня… Но если на кону жизнь Саю… Остановившимся взглядом Лайт уставился на монотонно мигавший на экране курсор, судорожно пытаясь что-то придумать. Он даже не сразу понял, что происходит, когда чьи-то руки возникли слева от него и развернули ноутбук в сторону. – Мацуда? – удивленно произнес он, глядя на потянувшегося к клавиатуре полицейского. – Что ты делаешь? Мацуда не ответил, лишь сжал губы так плотно, что те побелели, и принялся набирать текст. – Ну что же вы, Ягами? – с нажимом спросил Мелло. – Я хорошо помню лицо вашей дочери и знаю ее имя. Отвечайте. На несколько секунд установилась тишина, нарушавшаяся только перестуком клавиш. В динамике вновь послышался шелест, теперь он звучал более резко и как-то агрессивно. Наконец, шеф Ягами заговорил. – Один из следователей, Мацуда Тота, – сдавленно произнес он, и Лайт понял, что слова даются ему с трудом. – Но мы просто говорим ему, что делать. Все решения принимает группа. – Так я и думал, – в голос Мелло вновь вернулись насмешливые нотки. – Новый L совершенно некомпетентен. Даже убивать его нет смысла. Что ж, Ягами, на сегодня это все. До связи. Послышался короткий писк: Мелло отключился. Детективы ошеломленно смотрели на Мацуду и не обращали внимания на нахмурившегося, погрузившегося в собственные мысли Лайта. – Зачем ты это сделал? – выразил, наконец, общее недоумение Идэ. – Ну… Я просто подумал... – имевшая место быть минуту назад решимость враз слетела с лица Мацуды, который теперь выглядел крайне смущенно. – Если бы мы ничего не предприняли, шеф бы наверняка назвал себя. А если бы Мелло хотел убить нового L… – Нашел время геройствовать, – проворчал Аизава и поспешно отвел глаза. Мелло думает, что L не представляет для него опасности. Моя недооценка привела к тому, что теперь уже он недооценивает меня. Это хорошо. Теперь у меня появится время, чтобы проанализировать данные о погибших членах мафиозных группировок и выйти на ту, в которой состоит он сам. А дальше все просто. Моей власти хватит, чтобы использовать американские спецслужбы. Да, Ниа сказал, что ФБР и ЦРУ подчиняются приказам СПК, но если Мелло действительно устранил большую часть этой организации, ее влияние должно было упасть. В крайнем случае, я выйду непосредственно на президента. От имени Киры, если это потребуется. Из размышлений Лайта вывел телефонный звонок. Дотронувшись до внутреннего кармана пиджака, он понял, что звонок исходит от его собственного мобильника. Вытащив телефон из кармана, он удивленно отметил, что номер его потенциального собеседника не определился. Поколебавшись мгновение, он жестом попросил детективов отследить звонок. – Я слушаю, – произнес он. – Меня слушаете только вы, или другие детективы тоже? – голос собеседника искажался механически, но отличался от голоса N. – Только я, – удивленно произнес Лайт. – Ответ неверный, – холодно отозвался голос. – Я наблюдаю за вами, Ягами Лайт, и поверьте, в ваших интересах обеспечить конфиденциальность нашего разговора. Дело в том, что я — Кира.