НИИ связей

И снова мир рассыпается в прах. Сяо? Как ты мог? Нет. Я отказываюсь верить в это. Не может такого быть. Но интуиция подсказывает: может. В голове всплыл обрывок разговора с Чжун Ли в тот день. — Эта запись была в моем компьютере, куда не так просто залезть и что-то забрать, но очевидно, что нашлись «отчаянные» люди… У кого еще мог быть доступ в его квартиру? Кто вообще знал о ней? В голове, словно что-то щелкнуло, и паззл сошелся. Но вопрос остается без ответа. — Зачем? — я хочу реветь от несправедливости. Предательские слёзы. Зачем ты это сделал? Почему именно ты? Тот, кому я доверилась. И вот так безжалостно. Я чувствовала себя опустошенной. Его голос казался мне сухим и отстраненным как никогда ранее. — Этому не оправданий. Я это знаю. Но я так сильно ненавижу тебя! — сердце пропустило удар. Но он продолжил и с каждым сказанным словом в сердце словно вгоняли раскаленные иглы. — За то, что не могу выбросить тебя из головы. Не могу перестать думать о тебе. Твой образ преследует меня даже во сне. Ты пришла и разрушила мои цели и стремления. Вместо того, чтобы заниматься важными вещами я слежу за тобой. Ты моё проклятье, Ари! Я не знал о твоей истории. Я хотел… Я просто хотел, чтобы ты ушла из моей жизни. Тебе нет в ней места, — он тяжело вздохнул. С каждой фразой его взгляд становился все более холодным и отстраненным. Он спрятал от меня все чувства. Закрылся. Тьма стала отчетливо проявляться в металлическом блеске глаз. — Я совершил много ошибок. Прости, если я дал тебе какую-то надежду. Я жалею лишь о том, что выбрал такой способ. Прости, я… — Довольно! Это все полная чушь! Как можно испытывать к человеку симпатию и при этом ненавидеть его лишь за то, что он не вписывается в твою жизнь? Я не понимаю этого, прости, и никогда не пойму, наверное. — Я сделала шаг назад. Видела, что ему больно. Сейчас он не прятал эмоций. Да, сожалел. Но этому поступку нет оправдания. Просто нет. И злюсь на него неимоверно и больно будто сердце вынули. — Ты хотел, чтобы я исчезла из твоей жизни? Что ж… Надо было просто сказать раньше. — Опустим тот факт, что я бы не прислушалась к этой просьбе. Но сейчас меня душила горечь обиды. Он не пошел за мной следом. Я услышала звук разорванной упаковочной бумаги, а потом глухой стук. Почему я такая слепая и наивная дура? Почему приняла желаемое за действительное? Почему он сам себе противоречит и отталкивает меня? Вопросы, вопросы и никаких ответов. Обида гложет изнутри. Противиться ей сложно. Телефонный звонок прервал мои размышления. Звонила Люмин. — Ари, у меня плохие новости, придется пользоваться сразу планом Б! Квест отменяется. У них там каких-то тараканов травят в подвале, — голос девушки явно было расстроенным. — Ну ничего. Давай, как договаривались, — я всхлипнула. — Угу. Так. Стоп. Ты что плачешь? — Люмин я не хотела втягивать в свои проблемы. — Нет. Все в порядке. На морозе просто. Холодно, — я поспешила заверить ее в том, что мне не нужна помощь. — Ну, ладно. Давай. Я звоню Мегистус. Итэр должен быть сейчас у профессора Венти. Удачи! — она отключилась. Я заскочила в туалет, освежиться и поправить макияж. Хоть немного отвлекусь от грустных мыслей. Я поспешила найти кафедру искусств. Постучалась, услышав приглашение войти, осторожно открыла дверь. Итэр действительно был у профессора. — Простите профессор, могу я поговорить с Итэром? — О, мы уже закончили. Безусловно, мисс Ибики, — Итэр кивнул профессору, и мы вдвоем вышли в коридор. — Итэр, — я достала из сумки конверт, — с Рождеством! — я обняла парня. Тот с изумлением смотрел на меня. — Ну же, открывай. Блондин подчинился. Его ясные глаза округлились, когда он достал из конверта путёвку на горнолыжный курорт Энкамп на 7 дней и авиабилеты. — Ты… Ари… У меня… — он пытался собраться с мыслями, но явно был шокирован. Разумеется, мы с Люмин все тщательно спланировали. Она знала мечту брата покататься на сноуборде где-нибудь в горах, и заодно отдохнуть там от всего. Эта мечта преследовала его с пяти лет, когда их возили туда родители. Но у них все не было времени. Учеба. Учеба. Учеба. Смерть родителей. Наследство. Снова учеба. Итэр должен был стать преемником отца и взять на себя руководство и управление фирмой сразу же после получения диплома. Пока делами занимался поверенный их семьи, который также следил за обучением близнецов. Но мечта никуда не исчезла и сейчас, самый подходящий повод! Парень не мог найти слов. Такой чистой, неподдельной радости я не встречала уже давно. Он сгреб меня в охапку и обнял, едва не прослезившись. — Эй, твой самолет через три часа, надеюсь, ты успеешь собрать вещи, — я воззвала к его разуму, который затмили эмоции радости и счастья. — Да? Ари, я бесконечно благодарен тебе, и обязательно отплачу тем же. Просто дождись меня. — Воу! Притормози. Ты мне ничем не обязан. — Нет. Ты ведь знала? — я пожала плечами и сделала вид, что ничего не знаю. — Хорошо, её я тоже поблагодарю. Счастливого Рождества! — Итэр бросил мне на ходу последнее пожелание и скрылся за поворотом коридора. Как раз звонок от Люмин. — Птичка в клетке, как дела на горизонте? — отчиталась Люмин. Я хихикнула в трубку. — На небе ни облачка, горизонт чист, — в ее манере ответила я, но мы обе прекрасно понимали, что под этим подразумевается. — Прекрасно. Надеюсь, моему брату хватит мозгов, — проворчала девушка. — Я тоже, надеюсь. — Еще раз с Рождеством, Ари. Я надеюсь, ты встретишь его с кем-то особенным для тебя. Пока-пока! — Люмин хихикнула в трубку и отключилась, я услышала смешок Тартальи на заднем фоне. Ну, хоть кого-то я смогла осчастливить в это Рождество. До сих пор помню счастливые глаза Люмин, когда она развернула мой подарок. Она тут же сфоткала его и отправила Чайлду. А потом обнимала меня и прыгала, восхищаясь портретом. Делать мне было нечего, и я стала ходить по коридорам опустевшего университета. Надо же, никто и не попадается. Даже преподаватели вымерли. Почти все разъехались. Подарки я всем уже подарила. С Сяо разобралась. Пустота и боль еще сжимали сердце. Всегда больно терять тех, кто тебе дорог. Тогда я вышла на улицу. Дорожки территории были очищены от снега. Я чувствовала его взгляд и безошибочно посмотрела в окно третьего этажа, где была курилка. Он стоял у окна, прожигал меня взглядом и курил. Зачем он следит за мной? В голове все никак не укладывался его поступок. Неужели он может вот так просто вычеркнуть кого-то из своей жизни? Мне казалось, в последнюю неделю он потеплел как-то. Или я опять принимаю желаемое за действительное. Какой Сяо настоящий? Почему-то мне кажется, что он нарочно хотел избавиться от меня. Ну не мог он вот так взять и все разорвать, после того что между нами было. А разве что-то было? Мне показалось, что да. Тот поцелуй в парке… Он был. Я уверенна. Когда я приходила в больницу в глазах мелькало что-то светлое. Он радовался, а потом опять пытался надеть на себя маску. Я ведь хотела встретить Рождество с ним. Не знаю почему. Просто тянуло и до сих пор тянет. Но нет, я не прощу. Не смогу. Он предал мое доверие. Опять я об этом думаю, но так сложно отпустить и смириться с этим. Я не заметила, как ноги привели меня к его двери. Будто я очнулась от какого-то транса. Ну, раз уж пришла. Постучалась. Сердце почему-то отбивало чечётку. Черт, и что я ему скажу? Здравствуй, я тут решила поздравить тебя с Рождеством? Хотя в сумке лежал его подарок, да и он вроде как приглашал меня, но я сомневалась. — И долго ты будешь вести внутри себя этот напряженный диалог? — я вздрогнула от неожиданности. Оказывается он уже минуты две стоял и смотрел, как я задумчиво пытаюсь решить правильно ли поступаю. И как он узнал, что я… — Ари, у тебя на лице все написано, заходи, — только зайдя в квартиру, я заметила, что на нем был фартук. Он что, готовит? Я прервала его? А может, он не один? — Я один и я ждал тебя, — ответил мне голос из кухни. Он точно не телепат? Запах на кухне витал умопомрачительный. Я тут же вспомнила, что за сегодня мне удалось только позавтракать с Кэ Цин, прежде чем она уехала к родственникам на каникулы. Сейчас мой желудок спел арию кита, чем вогнал меня в краску, а у Чжун Ли вызвал легкую улыбку. — Голодна? Что ж, я почти вовремя. Потерпишь полчаса? — он внимательно следил за моей реакцией. Я только кивнула, подарив ему тоже улыбку. Разумеется, я потерплю. Я ради такой картины могу и вообще голодной остаться. Он был в легком черном свитере и джинсах. А поверх этого белый фартук в цветочках. Это настолько бросалось в глаза, но при этом, он выглядел так по-домашнему уютно. Волосы он привычно собрал в низкий хвост. Какие же они длинные и выглядят такими ухоженными. Мне так хотелось потрогать их. Я никак не могла переступить через этот барьер и относиться к нему как к взрослому мужчине, а не преподавателю и наставнику. Но наши отношения уже никак нельзя назвать официальными, как у учителя и ученицы. И, кажется, это становится заметно всем. Не то чтобы меня это волновало, просто я и так обзавелась «прекрасной» репутацией. Плодить лишние слухи не хочется. — Ари? — он щелкнул меня по носу слегка. Я тут же пришла в себя. Опять задумалась. — Прости, я задумалась. — И о чем же? — он открыл духовку, чтобы проверить утку, а потом достал бутылку вина, пряности и специи, корицу. — Да так, — я отмахнулась. Ну не буду же я ему в самом деле рассказывать, что думаю о наших отношениях. Или буду? — Это глинтвейн? — я как завороженная смотрела на его волшебные руки, что ловко готовили глинтвейн, словно он заправский бармен. Я очень любила этот напиток. Особенно в Рождество. Это была наша традиция с Ху Тао: каждое Рождество варить глинтвейн и наряжать ёлку. Кстати, я вот не заметила, чтобы у него была ёлка. — Да, — спокойно ответил Чжун Ли, помешивая вино в кастрюле и добавляя туда специи. — Кстати, а почему у тебя нет ёлки? Какое же Рождество без ёлки? — он только развернулся и исчез в недрах квартиры. Я услышала грохот со стороны балкона, а через минут пять вернулся. Я пока помешивала вино, чтобы не вскипело раньше времени и не убежало никуда. — Как раз хотел предложить тебе нарядить ёлку. Она в гостиной. Игрушки и гирлянда там же. Меня не пришлось уговаривать дважды. Взвизгнув от счастья, я помчалась в гостиную. Оттуда уже доносился запах хвои. Кстати я не была раньше в его квартире дальше ванной и кухни. Также у него имелась спальня и гостиная, напоминавшая кабинет. Огромный книжный шкаф во всю стену. У окна письменный стол с ноутбуком. На столе конечно куча бумаг, тетрадей, книг. Стандартный преподавательский беспорядок. Гостиная уютная, в бежевых тонах с белым диванчиком у стены и такими же креслами рядом. Телевизора не было. С одной стороны от диванчика стоял журнальный столик. На нем я обнаружила игрушки и самый настоящий патефон! И кажется, рабочий. Под столиком виднелась коллекция виниловых пластинок. Но в первую очередь в глаза бросалась красавица-ёлка. Настоящая! Живая! Я даже слышала треск шишек. Ёлочка была невысокой. Высотой наверное с Чжун Ли. Но откуда? Как он… Он ждал меня? Иначе откуда бы он знал про глинтвейн? Вряд ли бы приготовил и ужин, и ёлку, и игрушки. Выходит он действительно надеялся, что я приду и все это… для меня? Я вдохнула запах хвои и принялась украшать ёлку. Этот процесс настолько захватил меня, что я не заметила, как пролетели полчаса. Он вернулся из кухни уже без фартука, а я как раз положила под ёлку приготовленный подарок. Он найдет его позже. Едва я попробовала запеченную им утку, то решила, что умру от удовольствия! Готовил он потрясающе вкусно! Мама готовила также. Когда я была маленькой, она готовила на рождество именно утку. Мой желудок был благодарен и успокоился. Мы говорили о всякой ерунде за ужином. И я поймала себя на мысли, что перестала его стесняться. Перестала опасаться. С самого начала он не вызывал у меня паники и приступов панических атак. Он умный мужчина, начитанный. Умеет увлечь разговором. Обаятельный и красивый. Интересно, сколько девушек готовы продать душу за то, чтобы сейчас оказаться на моем месте? Уверенна, что немало. Из кухни мы переместились в гостиную. Чжун Ли поставил пластинку Фрэнка Синатры и тихие, знакомые мелодии окутали нас, погружая в атмосферу настоящего Рождества! Я пила горячий глинтвейн, и чувствовала себя такой счастливой! И Чжун Ли смотрел на меня с такой теплотой и заботой. И тут же я вспомнила ненавидящий и полный боли взгляд Сяо. Настроение тут же испарилось. — Ты как-то сникла, все в порядке? — я не могу противиться этой заботе. Я так хочу верить в его искренность. — Да, не обращай внимания, — я попыталась натянуть улыбку. Но он присел передо мной на корточки, аккуратно взял у меня из рук опустевшую чашку с глинтвейном и отставил на письменный стол. А потом взял мои руки в свои большие ладони и посмотрел прямо в глаза. Честно, открыто, прямо. — Не лги мне. Я чувствую, что тебя что-то гложет. Ты полна сомнений. Позволишь мне развеять их? — он ждал моего ответа. Я не могу выдержать этот взгляд карих глаз. Мне стало жарко от алкоголя или от того как он смотрит? Он ведь так близко. — Я уже доверилась и горько пожалела, — улыбка вышла нервной. Ком обиды и горечи тут же подкатил к горлу. Праздничная дымка волшебства медленно таяла, оставляя меня с пустотой. — Ты же знал, что это он, да? — я боялась услышать «да». Мои опасения подтвердились, но он промолчал и на секунду отвел взгляд. Я опустила голову. — Я узнал в тот же вечер. Как и всю твою историю, Ари. Я знаю. И вот что я тебе скажу, — он нежно провел ладонью по щеке. — Иногда жизнь преподносит нам неприятные сюрпризы, и мы получаем боль и рваные раны в душе. А порой и вовсе чувствуем себя полностью разбитыми. И все, что мы хотим в этот момент: просто, чтобы все было как раньше. Но это невозможно. Если чашка разбилась на осколки, ты не можешь склеить ее, не оставив трещин. Но ты можешь украсить эти трещины, выделить их и сделать частью истории, а не концом. Мы не можем стереть или удалить какие-то события нашей жизни. Мы не можем сделать вид, что этого никогда не было. Но мы можем посмотреть на эти трещины и сделать их частью истории. Понять, что благодаря им, мы стали теми, кто мы есть и в этом наша сила и уникальность. Я пыталась осмыслить сказанное им. Ведь действительно, сколько бы я ни пыталась, я не могу забыть того, что со мной было. Не знаю, в какой момент я оказалась в его теплых объятиях. — Ты уникальна, Ари. Такой силы духа я не видел ни у одного человека. Люди ломались и сыпались и от меньшего. Ты выдержала это и заслужила быть счастливой. Я восхищаюсь тобой! А потом я почувствовала его губы на своих. Он целовал меня нежно, словно я хрупкий цветок, который надо оберегать. Во рту еще чувствовался вкус глинтвейна, а его уникальный запах бергамота сейчас пьянил меня еще больше. Я словно попала в какой-то водоворот и не хотела вырываться. Нежный и медленный поцелуй постепенно перерастал в нечто большее. Он мягко покусывал губы и играл с языком. Я никогда раньше не испытывала ничего подобного. Да, поцелуи были, но вот такой, чтобы мне было мало, я не помню. Я даже прикусила его нижнюю губу, а его руки плавно спустились на талию. Стало невыносимо жарко. Я плавилась в его умелых руках, как воск свечи. Внутри всё горело, а по венам вместо крови текла лава. Никогда бы не подумала, что поцелуи могут быть такими возбуждающими и желанными. Эта невысказанная страсть захватила меня до кончиков пальцев. — Ари, — его голос стал хриплым от возбуждения. Он с трудом заставил себя прекратить, — останови меня, иначе я за себя не ручаюсь. Я стянула резинку с его волос и наконец-то провела по ним рукой. Мягкие как шелк. Янтарные глаза горят страстью и желанием. — Не буду. — Я не хочу сделать что-то, чего бы ты не хотела, — он тяжело дышал, нависая надо мной сверху на диванчике. Я видела, как он хочет меня сейчас. — Но я хочу, — выдыхаю ему это прямо в губы и сама тянусь за поцелуем. Он издает что-то похожее на рычание, подхватывает меня на руки и несет в спальню, а я не могу оторваться от него. Мне мало поцелуев. Его руки кажется везде. И я тону в этой ласке и страсти. Он гладил мою спину, путался пальцами в волосах и тяжело дышал в шею, жадно наполняя свои легкие моим запахом. А мне хотелось прижаться к нему еще сильнее, утонуть в его сильных руках, в той ауре надежности, заботы и теплоты, которую я чувствовала рядом с ним. Его пальцы уверенно выводили немыслимые узоры по коже, исследуя каждый ее миллиметр, а затем язык повторял то же самое, сводя меня с ума. Я не знала, что значит нежность. Я не знала, что значит любовь. Я не чувствовала возбуждения, которое может довести до безумия. Наша одежда слетела как все ненужное, все страхи, сомнения, мысли. Я осталась один на один со страстью, с удовольствием, с желанием быть любимой. И эта откровенная близость и эта сводящая с ума ласка заставляли меня чувствовать неведомые ранее ощущения. И они явно мне нравились. Словно раньше была другая Ария, а теперь, сгорев в этом пламени, возродилась новая. Прикосновения, поцелуи, толчки, рваное дыхание, взгляд. Внутри все скрутило в тугой шар удовольствия. Волосы стали мокрыми от пота, шлепки тел звучали громче, я сдерживала стоны, боясь, что нас услышат. — Не сдерживайся, — прошептал он мне на ухо и тут же прикусил кожу на шее. И я просто взорвалась внутри фейерверком. Я кричала его имя, а ногти впились в его плечи. Он издал глухой стон, делая размашистый толчок во всю длину, наполняя собой, заставив меня сжаться внутри. Сердце отбивало чечётку, внутри меня ощущалась приятная наполненность. Моё тело налилось дикой усталостью. Проваливаясь в сон, я чувствовала, что Чжун Ли сгрёб меня в охапку и придвинул к себе, накрывая рукой, словно закрывая от всего мира. — Спасибо, — это короткое слово благодарности не могло выразить всех моих чувств в тот момент, но на большее я просто не способна. Сейчас я не в состоянии осмысливать произошедшее, поэтому воспользуюсь советом любимой героини Скарлетт: «Я подумаю об этом завтра».