"Мне б коснуться рукой тебя, Жалко только нет в ней тепла. Ты забрал мою жизнь будто вовсе Не бесценной она была. И в потемках пустых коридоров, Где веками гуляет Тьма, Я разбита была на осколках — Потеряла саму себя. И теперь больше нет мне прощенья, Больше нет дороги назад. Я теперь лишь ищу искупление, Хоть душа моя так же чиста."
Холод пробирал до костей. Посреди темного леса, на белоснежном снегу алым пятном кровь растекалась словно лужа, окропив собой землю и нетронутый до этого белый снег. Время нещадно держало полночь, не упуская ее ни на секунду, а тьма, навалившаяся на село Диканька укрывала собою всё, будто намеренно пыталась прогнать лучи света, расстворить их в кромешной темноте. А кровь лилась, и даже на Рождество, когда люди праздновали рождение Господа. Они не знали, какая тьма стояла за их спинами, сливаясь с едва различимыми тенями, следуя за ними по пятам. В мире Нави люди не отличались ничем от людей мира Яви, просто здесь, в наполненном магией мире, кажется, всё было иначе, но только не люди. В этом мире книги оживали, будто бы все они — вовсе не книги, а жизнь, прожитая веками назад... А ей хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть раствориться наконец-то в пучине того страха, который с каждым мгновением захватывал ее больше и больше, проникая в самые потайные двери души. А ведь действительно — было страшно. А он стоял. Просто так, не обращая ни на что внимания, просто стоял и... Смотрел. Смотрел так, будто перед ним было что-то необычное, что-то, чего здесь быть не должно. Он видел, как дрожали ее руки, которые так трепетно прижимали к груди меч, как испуганные, полные страха глаза смотрели на него так, будто он — та самая Смерть, которая пришла по ее душу. Хотя на самом деле так и было. Отступать было некуда, за исключением тропы, ведущей в деревню, но до Диканьки было далеко и сил добежать у нее вряд-ли хватит. В темноте девушка видела, как пустые, практически безжизненные глаза смотрели, кажется, ей прямо в душу своим горящим синим пламенем. Страх вдвойне окатил девушку. Плюнув на всё, Сеня решила бежать. Другого варианта она не видела. Поговорить? Судя по состоянию его меча — говорить он вряд-ли станет, скорее замахнется и к чертям отрубит ту же голову. Единственным спасением были камушки, которые все ещё покоились в кармане шубы. И то, Баюн была не уверена, что хоть какая-то польза будет от них. Небольшой сгусток огня против свирепого черного рыцаря? Да он ее тут же после таких фокусов четвертует! Нет, бежать — определенно лучший вариант. Только вот... Не успела она сдвинуться с места, как острие меча тут же коснулось шеи, буквально прожигая слои одежды и заставляя кожу пылать. Ощущение, будто тебе сжали шею веревкой, не отпускало. Кажется, что невидимые оковы оковали ее, заставляя буквально задыхаться в неприятных ощущениях. А он смотрел... И, чёрт возьми, его глаза пылали. Сейчас, когда рыцарь преодолел расстояние между ними, оставив буквально сантиметров двадцать, Сеня была готова провалиться сквозь землю от страха. Не в силах даже пошевелиться, она пыталась хоть как-то отрезвить себя, но синие глаза будто завораживали. Омуты, в которых, кажется, был целый океан, манили. В синеве Сеня заметила вкрапления тёмно-синих узоров, которые, кажется, были точно такими же, как и мороз рисует на окнах... Такие глубокие глаза и такие знакомые... Это и привело ее в чувства. Слегка мотнув головой, девушка делает едва заметный шаг назад, а после осторожно кладет ладонь в карман, сжимая в руках пару камушков. Не сводя глаз с синих омутов, Сеня поджидает нужного момента, дабы в следующий момент резко вытянуть руку в сторону рыцаря и выкрикнуть заветные слова : — Огонёк сверкает в поле, как и солнце на просторе! — мгновение, и камни вспыхивают в ладонях, которыми она тут же отталкивает рыцаря в грудь. Не теряя ни секунды, Сеня срывается с места, слыша за спиной ругательства в ее адрес. Пока она бежала, рыцарь раздражённо смахивал с доспехов волшебный огонь, который так просто исчезать не собирался. Он провел взглядом убегающий силуэт и зло оскалился сквозь шлем. Упустил, а бегать за ней по всей Диканьке он не собирался. Все равно далеко не убежит. Когда он уже собирался последовать в деревню, сбоку раздался смех, а силуэт, одетый в чёрную мантию, появился сквозь деревья, но все же оставался в тени. Злобный ворон закричал, будто бы завидев свою добычу, и тут же метнулся к силуэту, приземляясь тому на плечо. — Не ожидал, что ты потеряешь хватку, Старик, — рыцарь и бровью не повел, наблюдая за тропой. Он знал того, кто посмел нарушить его покой и усмехался. Что-что, а "Старик" тут явно не он, — Девчонку то упустил. — Я ничего и никогда не упускаю, — низким баритоном ответил рыцарь, наконец-то обращая внимание на нарушителя. — Ну-ну, — усмехнувшись, силуэт оттолкнулся от дерева, подходя к застывшему рыцарю, — Она не так проста, как кажется. Рыцарь усмехнулся. О да! Его горящие доспехи это подтверждали. Теперь для него это было делом принципа — поймать девчонку. И впредь он ее не отпустит. — Тебе-то что? Ты просто наблюдатель, — незнакомец рассмеялся, останавливаясь в паре метров от рыцаря. — Верно, я просто Сказочник, мой драгоценный Страж,— и подмигнул, он исчез, оставляя после себя лишь крик ворона и разбросанные на окровавленном снегу черные перья...***
Сердце отбивались в ушах и, кажется, его стук был слышен за километр. Уставшая от длительного и быстрого бега, Сеня едва ли добежал до дома, плотно закрыв за собой дверь. В голове была полная неразбериха, а рука все также сжимала остальные камушки в кармане шубы. Отдыхавший на печи, Кот Баюн лениво приоткрыл левый глаз, осматривая внезапно ворвавшуюся в избу гостью. Ухмылка, появившаяся на его лице была действительно ехидной, и Сене пришлось приложить немало усилий, чтобы не съязвить. Что-что, а ее характер с появлением Фагота слегка испортился. — К чему такая спешка? Ворвалась в избу, будто Лешего увидела, — усмехнувшись, Кот прикрывает глаза и складывает лапки у груди. — Увидела, только рыцаря в сверкающих доспехах, — закрывая дверь на засов, девушка наконец-то облегчённо выдыхает, прислоняясь лбом к двери. — Не бойся его, он хоть и несёт Смерть, но просто так никого не убивает, он на то и Страж, что в мире нашем баланс Тьмы и Света сохраняет, — проговаривает Кот, поджимая хвост под себя, — Ты же ничего не натворила? Нарушителей он приводит к Кощею, а тот, в свою очередь, приводит наказание в действие. Я бы рассказал тебе, да сейчас ни час, ни место для разговоров и историй. Сеня ничего не ответила. Она лишь огляделась, подмечая, что кроме нее и Кота Баюна нет никого. Слегка поежившись, она вернула взгляд на Кота, который, кажется, рассматривал ее своими пристальными золотыми глазами. — А где все? — переводя тему, девушка присаживается рядом с печкой и наконец-то ладонь, которая сжимала волшебные камни, разжимается. — Нет их, Ядвига Петровна забрала, а в особенности твоего Фагота, — ехидно заметил Кот, усмехаясь, когда Сеню слегка передёрнуло. — Он не мой, — резко отвечает девушка, отчего улыбка на физиономии Баюна стала лишь шире. Загадочно поведя бровями, Кот удобнее уместился на печи, подперев лапой щеку, слегка задевая усы. — Ну, да! Право! — восклицает Кот, будто бы говоря самую верную вещь в мире, — Право, Арсения Николаевна, Вы совершенно правы! Холодное сердце Рыцаря Мессира Воланда никто не способен растопить, разве что прекрасная Царевна, чей характер ужасно скверный, а Душа — сгоревшая до тла, — ехидно смеётся Кот, явно замечая, как эмоции на лице девушки резко сменяют друг друга. — Вы о чем? — сведя брови, Сеня в глубине Души надеялась, что Кот все же расскажет ей об этом поподробнее. Конечно, она догадывалась, что он говорил о Мирослава, но говорить ему, что знает, она, конечно, не собиралась. Кот слегка удивлённо приподнял брови. — Разве ты не знаешь? — Баюн пристально вгляделся в глаза девушки, после чего слегка расслабился, — Я думаю, что подобное нам с тобой обсуждать не стоит, но... — Кот слегка осмотрелся по сторонам и почему-то тяжко вздохнул, будто бы сейчас решалось что-то очень важное и тайное, а после заговорчески продолжил, — Пожалуй, сегодня я всё-таки расскажу тебе одну сказку...***
Анастасия Валерьевна измеряла комнату шагами. Нехорошее предчувствие разлилось рекой по ее венам, но, видимо, не только у нее. Азазелло сидел рядом. Его лицо не выдавало ничего, кроме напряжение и безразличия, однако она чувствовала, как он настороженно оглядывался на зеркало. — Где же он? Время уже прошло, он должен был прийти получаса назад, — зарываясь ладонями в волосы, женщина жмурится, тем самым сбрасывая ладони демона безводной пустыни с плеч, — Никогда и ни при каких обстоятельствах не смей касаться меня! Демон усмехнулся, вновь касаясь ее плеч. Он слишком хорошо ее знал и сейчас она была не только раздражена, но и взволнованна одновременно. А эти два чувства всегда брали верх над ней, делая из женщины настоящую фурию. — С тобой всегда слишком трудно, — он отпускает ее, подходя к столу. Янтарная жидкость заманчиво блестит в полутьме комнаты, привлекая внимание демона. Бросив небольшую дольку лимона в коньячницу, Азазелло залпом выпивает коньяк, косо смотря на ведьму, — Не зазнавайся, Настен, кто ты, а кто я, моя милая Ведьмочка. Она шипит. Ей не нравится, что у них слишком много общего. Ей не нравится, что для неё этот демон стал чем-то большим, чем даже тот самый Петрович. И ее это немыслимо злило. — Неужели? — она ехидно и игриво поправляет рыжую прядь волос, слегка прикусывая нижнюю губу, — Сейчас предо мной стоит только мужчина, которого я бы с удовольствием лишила души в сию же секунду, мой милый Азазелло, — она хватает его за горло, наваливаясь на него всем телом. Ее глаза горят, тем самым оставляя едва заметный ожог на его коже, где оставались ее касания, — Ты весь горишь, а я, чёрт возьми, сгораю. Азазелло оставался пустым. На его лице не дрогнула ни одна эмоция, однако ненадолго. Схватив женщину за бедра, он тут же припечатал ее к стене, резко развернувшись. Икона, стоявшая в углу, с громким стуком упала, но внимания на нее так и не обратили. — Ошибаешься, — его глаза буравят ее, а губы тут же находят ее, целуя с неистовой силой и всей страстью, на которую он только был способен, — Я уже сгорел. Протест Настены он тут же заглушил новым поцелуем, таким же жарким и горячим. Практически на грани укуса. Руки лихорадочно отпускают бедра, поднимаясь выше, очертив талию, они тут же разрывают корсет, отбрасывая уже разорванную вещи в сторону, полностью оголяя женщину. Она в долгу не остаётся. Уже сжавшись и отвечая на его поцелуи с такой же страстью, женщина рвет его вещи, прижимаясь к мужчине всем своим телом. Ее руки зарываются в его волосы, оттягивая и сжимая их, тем самым вызывая из груди демона рык, а в следующий момент резкий укус приходится в не нижнюю губу, заставляя женщину застонать и отстраниться. Но он не позволяет, лишь сильнее прижимая ту к стене и слизывая алые капли крови. — Великолепна, — он усмехается, припадая поцелуями к шее. Новый стон вырвался из груди Настены, тем самым заставляя демона буквально урчать от удовольствия, одновременно кусая и посасывая приглянувшиеся ему участки нежной кожи, — Ненавижу, когда ты такая красива, — вдыхая ее аромат, он опускается ниже, припадая к груди, — Так и хочется сделать тебя своей. — Так в чем же проблема? — возвращая его лицо обратно, Анастасия тут же припадает к его губам, кусая. Она громко стонет сквозь поцелуй, когда его пальцы резко входят в нее. Он смеётся, начиная ритмично двигаться ими внутри, другой рукой сжимая ее грудь. — Скажи мне, — его голос охрип, а низкий баритон буквально сводит с ума, — Что ты хочешь? Она вновь стонет, когда он набирает темп. Ещё немного и ее ждёт развязка, однако его пальцы тут же выходят из нее. Ее разочарованный вздох вызывает ухмылку, а он, облизывая пальцы, вновь приближается, обхватывая ее бедра руками. — Скажи мне, — Азазелло хрипит, едва ли касаясь ее губ, — Скажи... — Тебя... Ее прерывает ее же вскрик. Он входит так резко, полностью, буквально насаживая ее на себя. Она обнимает его за плечи, чувствуя, как быстро он начинает двигаться, а он сжимает его, оставляя на спине демона яркие следы от ногтей. Он рычит, ускоряясь ещё быстрее, наращивая с каждой секундой темп. Стоны разносятся по всей комнате, в которой внезапно стадо невыносимо жарко. — Не смей больше перечить мне, — наматывая на кулак рыжие волосы, Азазелло откидывает голову возлюбленной, открывая новые участки кожи, — Я всегда прав. Она не отвечает, лишь сильнее отдается ему, прижимаясь. Наслаждение накрывает их двоих с головой, а она смеётся, в порыве страсти сжигая собою стоявший рядом комод. — Ненавижу тебя. — Взаимно. В свете луны двое неприятелей отдавались страсти, сгорая в друг друге до тла.