Следуя за светом

Пальцы крепко держат красную ткань в тот момент, когда все тело будто окатывают иссиня-черной, как ночь, и ледяной до хруста зубов водой. Люмин чувствует погружение во что-то липкое и мокрое, всасывающее в себя, как болото. Вокруг все сияет яркими кометами в диком водовороте красок — режет, пестрит, оседая на радужке искрами, отпечатываясь по ту сторону век. Земля из-под ног ушла давно. Люмин чувствовала свободное падение куда-то в неизвестность. Она летела сквозь пространство, теряясь в ощущениях собственной беспомощности. Глаза путешественницы непроизвольно закрываются, наливаются свинцом — сознание постепенно уходит куда-то на задворки памяти, а в голове лишь одно желание — чтобы это поскорее закончилось. Кислород вырывается из легких, сжатые ребра давят, царапают. Пальцы непроизвольно разжимаются, она теряет этот клочок ткани — свою опору/спасательный круг во всем этом хаосе — и окончательно тонет. Сознание гаснет. *** — Люмин! Первой приходит боль. Такая красная с разводами серого. Она пропитывает все тело — сгибает позвоночник, дробит и без того слабый хребет и веником погребает в осколках. Воздух при вдохе обжигает ядерным взрывом. Люмин чувствует, будто ее вывернули наизнанку, пару раз встряхнули, как тряпку, и бросили на попечение судьбы. — Твою мать, Люмин, очнись. Она приходит в себя не сразу. Где-то глубоко внутри понимая, что кто-то ее безжалостно трясет за плечи, пытаясь вернуть в реальность. Свет слепит, выжигает радужки, заставляя потянуть онемевшие руки к глазам, чтобы прикрыть их, только тело слушаться не хочет. Ее золотые вновь встречаются с морем. Путешественнице хочется смеяться от чувства дежавю — она все еще чувствует, что тонет. Яркое солнце над головой Тартальи образует нимб, расцветающий на его рыжих волосах. Как жаль, что это лишь иллюзия — одиннадцатый предвестник далеко не ангел. Небо, тяжелое и глубокое, с расплывшимися облаками-полосами, завораживает своим чистым лазурным цветом. Глаза парня горят таким же небесным оттенком. Что в них? Тревога? Люмин моргает, сбрасывая с себя наваждение. Облизывает пересохшие губы и пытается подняться, не обращая внимания на ломящую боль по всему телу. — Тише, не так быстро, — с явным облегчением произносит Чайльд, хватая девушку за руку и помогая принять сидячее положение, — Как ты себя чувствуешь? А у Люмин в мыслях только его руки, сжимающие ее руку. И что пальцы у него горячие-горячие. Она с трудом переводит взгляд с неба обратно на Чайльда. Вид у него обеспокоенный. Он похож на человека, который пребывает в нервном ожидании уже очень долго. Сколько она была в отключке? — Все хорошо, — не отрывая глаз, убеждает и его и себя. «Все хорошо». Эта ложь так легко слетает с губ. «Все в порядке». Когда ты уже, наконец, сдашься, Люмин, и позволишь себе сказать правду? Тарталья щурит глаза. Не верит, наверное. Переворачивает ладонь девушки вверх и рассматривает незажившие раны от ногтей. Она вырывает руку и сжимает в кулак, так, что аж костяшки белеют. Кусает губы. Взгляд ее меняется, но Тарталья успевает что то увидеть. Смятение? Тревога? Боль? Что это было? — Волнуешься? Это все мое очарование. Смена темы и улыбка во все тридцать два. Люмин лишь закатывает глаза, ей кажется что ещё пара минут с Тартальей рядом и ее глаза навечно останутся в закатанном состоянии. — Мир не крутится вокруг тебя одного. Чайльд хмыкает, не отвечая. Отпускает девушку и отходит от нее, погружаясь в собственные мысли. Только сейчас Люмин решила оглядеться, оценить обстановку, и от увиденного ее челюсть, казалось, упала до самой земли. С одной стороны их окружали красные скалы, с разводами жёлтого, серого и черного, осыпающиеся пустынным песком, а с другой открывалась огромная пустошь/пустыня, с резкими перепадами высоты. Рельеф был разнообразен: местами был просто сплошной слой песка, местами начинались крутые спуски и подъемы, заканчивающиеся небольшими каменными глыбами, возвышающимися над песчаным морем. Где то был только песчаный камень, обдуваемый ветром, уже давно потрескавшийся от времени и лучей солнца. Вдалеке можно было разглядеть что-то отдаленно похожее на дерево — черный извилистый ствол, с красно-желтыми вставками старости, и ни единого намека на листву — стоило сделать вывод, что оно мертво уже давно. Как и это место, судя по всему. Солнце слепило и нещадно жарило. Воздух, нагретый за день, обжигал лёгкие. Здесь было так жарко. Чертово пекло. — Сразу скажу, что это не Сумеру. Это вообще не Тейват… Это я могу сказать точно, — Чайльд чуть отошел, с опаской вглядываясь в даль, — Портал закрылся сразу же после того, как выбросил тебя, вслед за мной. Только Люмин стоило с трудом подняться на ноги, чувствуя лёгкое головокружение и тошноту, как Тарталья в секунду оказался подле, сильно сжав руки на ее плечах и хорошенько так встряхнув. — О чем ты вообще думала? Зачем ты пошла за мной? Таким злым путешественница его уже давно не видела. Как же быстро у него меняется настроение. От непонятной обеспокоенности до неконтролируемой и неожиданной агрессии. Воздух наэлектризовался. Она перевела взгляд на Чайлда, а с Чайльда на его руки, что с силой вцепились в ее плечи так, что по любому останутся синяки. Плохо соображая, что делает, она принялась отпихивать его руки. Снова все повторяется. Как тогда. Как каждый раз, когда он собирается совершить очередное непоправимое. Снова он впивается когтями в незажившее сердце, убивая любой намек на мораль и принципы. Нет, она не позволит! Быстро сбросив с себя его руки, Люмин отпрыгнула и, материализовав меч из пространства, направила его на Тарталью. — Потому что тебя там не должно было быть. Там, где ты, всегда происходит что то страшное. Ты несёшь в себе опасность, Чайльд. Плечи у Люмин напряжены, осанка прямая. Она буквально вытянута в струну, готовая в любой момент парировать, призвать стихию или атаковать. Парень поднимает руки в примирительно жесте делая шаг назад. — Я там был по указу Царицы, ты и сама это знаешь. А что по поводу опасности… Ну подумаешь пытался разрушить Ли Юэ, у меня же все равно не получилось. Смеётся. Вот только смех у него ненастоящий и такой холодный. Глаза цвета бушующего океана, будто покрылись льдом. Люмин передёргивает от его пробирающего взгляда, и мурашки липко ползут по спине. — Мы застряли здесь, — с тяжёлым вздохом опуская/растворяя меч произнесла путешественница. — Вдвоем. Надо понять где мы и выбраться отсюда. Голос полный решительности. Парень кивает, взгляд его смягчается. От его смен настроения Люмин не по себе. Ей вообще в его присутствии не по себе, а тут она ещё и застряла с ним неизвестно где. Судьба точно решила поиздеваться над ней. — Что это за место? — обводя руками окружение поинтересовался парень. — Нас явно телепортировало в другой мир. Ещё и этот гребанный портал закрылся, запер нас здесь. Как думаешь, здесь кто-то живет? Чайльд наворачивал круги вокруг Люмин, копаясь в голове, в урагане из собственных мыслей, в поиске ответов, которые чудом помогли бы выбраться из этой непростой ситуации. Это какое-то очередное испытание на его голову или шутка? Ему хотелось просто подойти к ближайшей каменной стене и садануть кулаком. Бить до тех пор пока в голове не останется ничего кроме пустоты, а костяшки не сдерутся в кровь. Его просто бесит сам факт того, что он застрял. Что он, одиннадцатый предвестник, не знает что делать. А ещё Люмин… Ну какого хера он застрял здесь именно с ней? Она же как ваниль, приправленная корицей, вся такая пряная, что блевать тянет. Вот только характер не сахарная пудра. — Чайльд, посмотри. Из раздумий его вывел голос Люмин, она стояла на краю их небольшого уединённого островка, местами объятого тенью, благодаря скалам, что были прямо позади них. Возвышающиеся неприступной стеной. — Посмотри внимательно, — продолжила она. — Все это вокруг. Все эти скалы и песок. Ничего тебе не напоминает? Он подходит ближе, чуть прикрывая глаза ладонью от солнца, и пытается понять, на что именно намекает девушка, внимательно осматривая периметр. Все такое яркое и одновременно мрачное. Мертвая земля, без единого намека на жизнь. Без единого намека на воду. Осознание лампочкой загорается в голове. — Хм, это похоже на русло огромной реки. — Или морское дно. — Так здесь жили какие-то водные существа? — Нет, здесь жило море. Нервный выдох коснулся волос девушки. Чайльд перевел взгляд на Люмин и смотрел на нее минуты две, пытаясь переварить только что ей сказанное. — Ты хочешь сказать, что… — Что миров очень много. Форм жизни еще больше, — В глазах девушки читалась такая огромная и необъятная печаль, что к сердцу Тартальи медленно начала подбираться тревога, заставляя того с трудом проглотить ком в горле. — Многие разумны — и куда более разумны, чем люди. Впрочем, даже это не останавливает их от того, чтобы вычерпать все ресурсы своего мира. До последней капли. Люмин смотрит вдаль и чувствует, что крошится. Разрывает свою вселенную и все, что остается — звездная пыль. Борется с желанием прижаться к твердой груди. Пускай ее сердце разрывается, гулко стонет под ребрами. Пускай ее нервная медленно отмирает по атомам. Она уже не знает, чего хочет. Застряла где-то между плоскостью очередной правды. Может пора забыть? — Отлично, значит, мы тут можем встретить каких-то пустынных созданий, которые истощили и разрушили этот мир. Совсем не о чем переживать, — делает такой беззаботный вид, будто фиолетово. А ее это задевает не по-детски. Почему не копнуть глубже? — Давай подумаем. Нам надо понять, в каком направлении двигаться дальше, — Люмин хмурит брови. Неизвестность раздражает, как укус жука, что зудом разноситься по телу. — Стоять на месте бессмысленно. — Предлагаю дойти до того дерева, а там решим, — безэмоционально произносит Тартатья, ловко начиная спуск вниз. Люмин ничего не остается как следовать за ним. Идя навстречу неизбежному будущему. С каждым следующим шагом идти становится все труднее. Губы сохнут, а ком в горле от скоро настигшей жажды цепляется на стенки, но скатываться не желает. Царапает до крови — не отхаркать. Весь этот мир душит путешественницу палящими лучами и горькой правдой. Магии тут практически не осталось. Люмин чувствует слабые потоки энергии, растворяющиеся где-то под землей и что-то еще. Что-то глубоко под слоями песка и камня. Солнце как по щелчку пальцев резко начало клониться к горизонту, освещая все вокруг алым закатом. День стремился к завершению, отдавая свое место сумеркам. Путешественница и не заметила как быстро прошло время, казалось идти было совсем ничего. Это они шли так долго или время тут текло иначе? Весь путь проходил в загробном молчании. Создавалась совершенно неловкая тишина, которая кошками скребла по душе Люмин. Ей так не хватало вечно неугомонной и неумолкающей Паймон. Девушка только сейчас осознала, насколько сильно она скучает по своей лучшей подруге. Как она там, возможно за миллионы световых лет отсюда, в Тейвате? Скучает ли? Вопросы в голове Люмин остались без ответа. Кожа покрылась мурашками от прохладного ветерка, пришедшего вместе с вечером. Он принес с собой влажный запах озона, от которого заломило в висках и закружило голову. И где-то в этом терпком запахе крылось что-то необратимое. — Не нравится мне это, — нарушил тишину Тарталья, напряженно вышагивающий рядом, — Будто что-то приближается. — Или кто-то, — кивнула Люмин, скорее самой себе. Темнота слишком быстро настигла их. Смазанные линии, стертые недостатки. Черно-серый мир окутал одиноких путников плотно защелкивая пасть. Какой-то детский страх неизвестности подкрался к сердцу Люмин, прибив необъяснимое желание встать к предвестнику поближе. До конца пути оставалось меньше километра, в тот момент, когда землю окутал холодный, издаваемый синее свечение, туман. Он рассеял тьму, наполняя собой свободное пространство. Местность, до этого казавшаяся озлобленной и мрачной, засияла новыми красками. Из-под песка, искрящиеся светом, начали всплывать разного вида водные жители. Большие, маленькие, удивляющие своим разносторонним внешним видом. Все они издавали свой собственный свет. Какие-то стаи проплывающих в воздухе рыб издавали желтое свечение, другие красное, синее, зеленое. Неожиданно из-под земли выпрыгнул огромный синий кит, поражающий своими размерами. Он всплыл, ударив огромным хвостом, расплескав голубой туман вокруг себя. Но все они были лишь прозрачными оболочками/духами, легко проходящими сквозь Люмин и Чайльда. Девушка всем своим существом ощущала дикий восторг от открывшейся красоты. И странный трепет, пробирающий откуда-то изнутри, пульсируя адреналином по разветвленным венам, при каждом прохождении сквозь нее летящего водного существа. Она смотрит на Чайльда, в глазах которого свой собственный океан, отражающий все происходящее вокруг. И видит нескрываемую детскую радость обычного мальчишки, плескающуюся в неоновых радужках. Радость мальчика, который на самом деле побывал на дне океана. И может чуть-чуть, самую малость, но топится небольшой кусок льда, сковавший его сердце, заставляя верить, что может еще не все потерянно. Их взгляды пересекаются. Тарталья видит в глазах Люмин звёзды, миллионы созвездий и сотни планет. Он видит в них целую вселенную. Как человек может источать столько света? Столько радости? Сердце парня начинает биться быстрее, разгоняя застывшую кровь. Поделись со мной своим светом, Люмин, прошу, мне это нужно. От странного взгляда Чайльда щеки у Люмин наливаются алым, дыхание чуть перехватывает. Так некстати. Она отворачивается обратно к невероятному происходящему, и пытается успокоиться. Когда он начал так действовать на нее? Видение исчезло так же быстро, как и появилось, оставив путников в ночной тишине. Звезды и отблески других планет взошли на небосвод. Продолжив путь, Люмин отметила про себя, что тут нет луны, как в Тейвате. И хотя яркие звезды хорошо освещали дорогу, это было не то. Сам мир был не тем. Он не казался дружелюбным и уж тем более живым. Только призраки, оживающие на пару мгновений, хранили память о былом величии. Путь до странного и единственного на всю округу, охватываемую взором, дерева занял слишком много времени. Его корни, черные как смоль и выпирающие из-под песка, уходили далеко вглубь в жалких попытках добраться хотя бы до какого-нибудь источника воды. Само дерево, изначально росшее вверх, будто под тяжестью, со временем начало клониться к земле. Жуткие и корявые ветви образовывали над землей некое подобие арки. Необычная энергетика заставила Люмин прикоснуться к жухлой и все еще нагретой солнцем коре древа. — Я что-то чувствую, не могу объяснить. С каждой секундой что-то будто наполняется внутри него и… Земля содрогнулась. Путешественница от неожиданного подземного удара отпрыгнула от ствола дерева. Переглянувшись с Тартальей, она попыталась прислушаться. Под землей что-то ползало, как крот выгрызая себе путь. И это что-то было не одно. Не успела Люмин призвать меч, как из-под земли на нее выпрыгнуло чудовище, два метра ростом, отдаленно похожее на паука. На месте лица у него было десять рядов острых клыков, с большой скоростью вращающихся по кругу. Ноги были снабжены колючими шипами, а из спины торчали огромные клещи. Монстр придавил Люмин к земле, приближаясь уродливой пастью к ее лицу, так и норовя в любой момент накинуться и разодрать девушку в клочья. Призвав на помощь водные клинки, Тарталья в один удар разрезал пополам паука, спася Люмин от незавидной участи. Неприятные ощущения сковали парня при использовании стихии. На создание клинков ушло слишком много энергии, которая покидала его тело слишком быстро. Практически отсутствие магии в этом мире давало о себе знать. Земля раскололась и оттуда полезло с дюжину таких же тварей. Люмин призвала меч и прыгнула. Блеснула сталь. Зелено-черная липкая кровь брызнула на, казавшийся серым в ночи, песок. Тарталья бился рядом, натянув на лицо красную маску. В свете чужих звезд, во всеми забытом мире, то и дело мелькали вспышки молний, подбадриваемые всплеском водного копья. Электричество текло по венам Тартальи, разнося кровь/адреналин по всему телу, отдавая приторной горечью его сумасшествия. У предвестника по кровеносной безумие прямиком в битое-перебитое сердце, очерненное глазом порчи, и боль отпечатана разветвлениями шрамов-ожогов на теле и изнанке ребер. Пахнет озоном, сталью и кровью. Кровью в большей степени. Люмин спина к спине с Тартальей отличная команда. Она анемо рассеиванием его электричество, вперемешку с водой, сразу по всем врагам. Она с рваными вздохами бьет ураганом и дрожью земли, раскидывая монстров от себя и от напарника, успевая при этом наотмашь рассекать плоть верным мечом. Плечо, пробитое острыми когтями, горит, мешая быстро поднимать руку. Сердце бьется в диком танце, готовое выпрыгнуть в любой момент из хрупких ребер. Белое платье быстро пропиталось черной кровью, слегка вперемешку с ее красной. Земля вновь содрогается, наполняясь неведомой силой. Путешественница переводит взгляд на начавшее светиться синим дерево. Так вот, что за энергию она чувствовала. В миг, в месте, где ветви образовывали собой арку, появляется портал. Такой же, как тогда, в разломе. Несущий в себе неизвестную сильную магию. Он, наполненный звездами, светится переливами зеленого, золотого и синего. Чайльд хватает Люмин за руку и бежит к порталу. Она только и успевает вовремя отбрасывать врагов, прорывая путь. Это их шанс на спасение. Пауков становилось все больше, они лезли из-под земли, прыгали со всех сторон. — Быстрее, Люмин. Голос тонет среди воя и крика монстров, рассекающих воздух клешнями в сантиметрах от человеческой кожи. Мир, казавшийся абсолютно пустым и заброшенным, был полон опасностей, как минимум в виде страшных тварей. Какие еще таились секреты в нем, узнавать совсем не хотелось. Отбросив молнией врага, стоящего перед порталом, и все еще крепко сжимая руку Люмин, Тарталья прыгает в очередную неизвестность, поздно понимая, что прыгнул один. Рука девушки за секунду до побега выскальзывает из крепкой хватки предвестника, когда острые клыки, впившись ей в ногу, плотно сжимают челюсти. Адская боль пронзает тело, до звездочек перед глазами. Люмин кричит и падает на землю. Кровь на губах отдает солью. В слепой ярости, на кону жизни и смерти, окруженная полчищем злобных тварей, она успевает вонзить меч прямо в пасть паука, освобождая тем самым ногу. Ток нескончаемой боли по нервам прошивает резко и отрезвляет разум. Люмин, подгоняемая волей к жизни, успевает прыгнуть в портал, прежде чем он закрывается.