Освободители. 𝕿𝖍𝖊 𝕾𝖆𝖛𝖎𝖔𝖗𝖘

      «Есть добро и есть зло, и зло должно быть наказано. Даже перед лицом Армагеддона я не должен нарушать этого. Но столь многие заслуживают воздаяния... И так мало времени»

Цитата из комикса Алана Мура и Дэйва Гиббонса «Хранители»

****

★ГЛАВА 45★

      Ночная засада, с целью пймать кровожадных убийц с поличным на ритуальном капище в лесу, проходила тихо и без неожиданностей, пока не пропал мой лучший друг. Свернув в кусты по нужде, Влад буквально испарился в этой чёртовой роще. С Сергеем и Олегом мы звали его, кричали, но бесполезно; Завьялов просто исчез. — Чёрт возьми! Это всё из-за меня, — в панике я начал винить в пропаже друга себя, тщетно обыскивая с фонарём все кусты и заросли, окутавшие деревья недалеко от тропы. — Макс, вы же были вместе! Куда ты смотрел? — отчитал меня Федорчук. — Серёга, я тебя прошу, не нагнетай! — вступился за меня Олег, — Спокойно. Главное, держаться вместе. — Да... Поздно же я понял, что слишком опасно здесь находится одному даже днём, не то что ночью, — уже ожидая худшего, вздохнул я, но продолжил искать.       Втроём мы внимательно осматривали то место, где мы с Владом разошлись. В свете фонарей никого не было видно, только нескончаемые деревья и полная темнота. Продвинувшись от тропинки дальше в кусты, мы не прекращали звать его: — Влад, ау! Влад! Отзовись!       В голове прокручивались самые страшные мысли, я бесконечно оглядывался, без толку всматриваясь во тьму, а земля под ногами была ватной. — Эй!       Я потёр глаза, думая, что в панике мне уже мерещится голос друга. Но когда Олег и Сергей начали тревожно переглядываться, я понял, что мне вовсе не показалось. — Вы слышали? — спросил Фролов, осматриваясь вокруг. Но Влада мы так и не видели. — Это его голос, — подтвердил Сергей, шаря взглядом меж деревьев. — Влад!? Ты где? — крикнул я. — Эй! Я здесь! Это я, я здесь! — снова послышался голос Завьялова, будто откуда-то снизу, но его самого по-прежнему нигде не было. — По-моему, это оттуда! — сказал Сергей, и метнулся вперёд. Мы с Олегом двинулись за ним.       Голос Влада продолжал звать нас, и слышался всё ближе. Посреди рощи, между деревьев мы обнаружили яму, похожую на люк. — Ядрёна вошь, что это ещё? — выругался Олег, осторожными шагами подходя ближе к яме. Подсвечивая фонарём, мы подошли к открытому люку. Узкий длинный лаз был глубокий, будучи в темноте как чёрная дыра в земле.       И снова прозвучал отчётливый громкий голос Влада с эхом: — Эй! Помогите! Я здесь! — Влад!? Это ты? — я подбежал с самому краю ямы, и направил включённый фонарь вниз. Я выдохнул с облегчением, когда увидел внизу Влада, что закрыл лицо руками от внезапно ударившего света в глаза. — Максим! Вытащи меня! — крикнул он мне, смотря наверх. — Сейчас! — Я в машину, за верёвкой, — ответил Сергей, и бегом рванул в сторону тропы. — Что ты там делаешь? — минуя испуг, спросил Олег. — Фролов, ты как всегда! Глупый вопрос, не считаешь? Провалился я, что, не видишь? — немного нервно крикнул нам в ответ Влад. — Влад, с тобой всё в порядке? — спросил я, — Как это получилось? — Каком к верху, Макс! И ты туда же? — усмешливо крикнул Завьялов, — Всё нормально, вроде. Только тут... Это... — Что? Что случилось? Говори громче! Что там? — спросил я, услышав, что Влад внизу немного замешкался, будто нашёл ещё что-то странное. — Всё хорошо! — уверил он нас.       Пока Сергей бегал за верёвкой, мы с Олегом успели рассмотреть, что ход вниз диаметром в полтора метра был выложен изнутри не кирпичом, как обычный люк, а старинным камнем. Всё это напоминало катакомбы, и я уже начал догадываться, что ход был как-то связано с бункером, который мы обнаружили на днях неподалёку, в этом же лесу. За полминуты Федорчук принёс веревку, чтобы вытащить Влада. — В лесу никого. Надо сваливать, нечего здесь ловить. Ничего сегодня не будет, — уверенно сказал Сергей. Он привязал верёвку к дереву, и сбросил другой её конец вниз. — Эй, подождите! — голос Влада снизу перебил шефа. — Чего? Лезть собираешься, или нет? — спросил Сергей. — Макс! — отозвал меня Завьялов, — Пусть Макс спуститься ко мне! — Я? Зачем? — удивился я, да и Олег с Сергеем не поняли, чего задумал Влад. — Надо! Спустись! — снова крикнул он. — Головой что ли ударился, Завьялов? Ты можешь объяснить, зачем? И вылезай уже сам давай! — строго крикнул Сергей вниз. — Я ничего не скажу, пока кто-нибудь из вас не спуститься! Больше ничего не скажу, — в ответ снизу послышался голос Влада, и я собрался лезть. — Я его знаю. Не скажет, гадёныш. Лучше спуститься, — сказал я, — Вдруг он что-то нашёл, важное для нас? — Ладно, — не хотя согласился на авантюру Сергей, дав добро на спуск, — Только аккуратно! А не как всегда... — Зуб даю, всё будет нормально! — спрятав в карман фонарь и полный заряженный пистолет, я собрался вниз. Крепко схватившись за верёвку, привязанную к толстой сосне, я оттолкнулся от земли и спрыгнул вниз, цепляясь мысками ботинок за каменистую стену ямы, тем самым замедляя спуск.       Спрыгнув вниз, я включил фонарь и осмотрелся ещё раз. Яма была в глубину более метров, и чуть больше обычного люка в ширину. Стены и пол были полностью каменными. В этой каменистой яме эхо слышалось даже от собственного дыхания. — Ну? Я спустился, — сказал я, ожидая, что Влад объяснит мне всё, — Ты что-то нашёл? — Я тебя не узнаю, дружище. Давай хоть обнимемся что ли, — ухмыльнулся Завьялов, хлопая меня по плечу, и напрашиваясь на телячьи нежности, — Вы же испугались, когда я пропал? По глазам вижу... — Да. Прости. Извини, что оставил тебя одного в этом чёртовом месте, — ответил я. — Эй! Чего вы там шушукаетесь? В чём дело? — тревожно крикнул нам сверху Сергей. — Мы сейчас! — крикнул ему Влад. — Правда, в чем дело? — наконец спросил я, сжимаясь от холода в этом дурацком каменистом люке. — Сам посмотри, — ответил Влад, садясь на корточки. В свете фонаря я увидел отверстие в стене, достаточно большое, чтобы человеку пролезть в него. — Что это? Здесь есть ход? — спросил я, рассматривая в свете фонаря небольшой проход дальше. Всё бы ничего, но путь преграждала металлическая решётка, покрытая паутиной и сухой прошлогодней листвой. — Не то что бы ход, это больше похоже на вентиляцию, — ответил Влад, загоревшись новой идеей, — Ну что, Максим, рискнём? — Ты серьёзно? — спросил я, удивляясь, что Владу всегда мало приключений. — Это шанс, Макс. Нам кровь из носа надо узнать, что это за подземные лабиринты. Я уверен, что это как-то связано с тем самым бункером, — принялся он меня уговаривать. — Допустим. Но как ты пролезешь сквозь решётку? — У Серёги в машине наверняка есть отвёртка, — хитро ответил Влад. — Намёк понял.       Я вылез из ямы на минуту, чтобы попросить помощи старших товарищей. — Ну? Что там? — накинулся с расспросами Сергей, — И почему Влад не хочет вылазить? — Мужики, там есть ход, похожий на вентиляцию. Он хочет открыть его, и пролезть дальше, — ответил я. — Ядрёна вошь, — от неожиданности снова выразился Фролов. — Не то слово, Олег. Это уже серьёзно, — ответил Федорчук, думая, стоит ли оно сейчас того. Опасность была слишком велика. — Нам нужна отвёртка. И ещё оружие и гранаты, на всякий случай, — сказал я. — А с чего ты решил, что я разрешил вам лезть туда? — строго спросил Федорчук, умерив мой пыл, — Ну, наглецы... — Извини Серёга, но это шанс всё узнать, — ответил я, и быстро ухватившись за верёвку, спрыгнул вниз, — Жду инструменты! — Эй-эй, куда? Ага, вот так вот значит, да? Перед фактом меня решили поставить? — вниз крикнул мне в след Федорчук, — Ну ты и наглец, Ларин! — Спасибо за комплимент, Серёжа! — усмехнувшись, крикнул я ему, приземляясь на дно люка. — Извините, мы бы взяли вас с собой, но нам тут и вдвоём тесно! — крикнул Влад, предвкушая что-то интересное. Олег ушёл за инструментом к машине, а я и Влад дожидались его внизу. — Ты уверен? — переспросил я Влада, вечно сомневаясь.       Всё это походило на юношеский азарт, хотя мы должны вести дела с взрослым холодным расчётом. Неизвестно, что ждало нас дальше. Да и вообще, я был усталым и хотел спать, а не вновь искать ночных приключений на пятую точку. — Я уже говорил, что не узнаю тебя? — спросил он, немного разочаровавшись в моём отсутствии любопытства, — Всё уже решено.       Сию минуту Сергей и Олег спустили нам несколько обойм запасных патронов и второй фонарь. — Если вас там прикончат, не говорите потом, что мы вас не предупреждали! — сказал Сергей, — Чует моё сердце... Хорошим это вряд ли кончится. — Спокойно, командир! Давай так, если мы не вернёмся через полчаса, то бейте тревогу и поднимайте всех наших, — предложили я, взяв для нас достаточно времени для исследования вентиляционного хода. — Что значит, «если не вернёмся»? — забеспокоился Фролов. — Только попробуйте не вернуться! Я сам ещё с вами разберусь потом! — снова завёлся Федорчук. — Серёга, всё будет нормально! Спасибо за заботу и беспокойство, но мы будем осторожны, правда! — уверил я его.       Тем временем Влад уже открутил решётку, и ход дальше был открыт: — Всё готово. Лезем? — Ни пуха, ни пера, молодёжь! — крикнул нам напоследок Олег. — К чёрту! Ждите нас, — ответил я, — Погнали.       Куда, и зачем мы лезли, я не имел понятия, но цель была всегда одна — узнать то, что было нам интересно, а при встрече с врагом убить тварей как можно больше. Вот только вряд ли я был сегодня на это способен, в силу своей адской усталости.       Пробираясь по этому вентиляционному коридору, я всё также сомневался, и даже сожалел о том, что поддался на уговоры Влада проверить всё прямо здесь и сейчас. Вентиляционный коридор был невелик, и места в нём не хватало на то, чтобы разогнуться. Пробираться, сидя на корточках, через узкий длинный коридор было почти невозможно, и мы двигались ползком, по-пластунски. Держа перед собой фонарь, я полз первым, понятия не имея, сколько метров мы уже прошли, за какое время, и где мы вообще находимся. — Дёрнул же меня чёрт согласиться на твою очередную авантюру, — пробубнил я себе под нос, ползя дальше. Перед глазами был тёмный коридор, и никакого просвета впереди; сплошная чёрная дыра, и замкнутое пространство. — Не трави душу, я уже и сам жалею. Ещё немного, и у меня разовьётся клаустрофобия в этом грёбанном коридоре, — с небольшим сожалением сзади сказал Влад, немного отставая от меня, — По нарыли ходов тут, чёртовы землеройки! И не лень же им было... — Жалеешь? Да ну. Тебя же хлебом не корми, дай приключений поискать. Особенно, когда всё было спокойно, и ничего не предвещало беды. Наверняка ещё наши волнуются... Эй, ты чего отстаёшь? — Батарейки сели. Я запасной фонарь ищу, — шаря по карманам, ответил Завьялов, догоняя меня. — Давай быстрее. Только смотри не застрянь. А то будем с тобой, как Винни-Пух и Пятачок, — усмехнулся я, чтоб хоть как-то разрядить обстановку. — Эй, ты на что это намекаешь? — в ответ Влад шлёпнул меня сзади по ногам. — Ползи уже быстрее, Пух. А то Кролик и Ослик ИА вверху нас не дождутся.       Немного смеха укоротило наш маршрут по вентиляционной шахте, и вскоре мы упёрлись в точно такую же решётку, как и вначале коридора. — Чего стал? — слегка пнул меня Влад, когда я остановился. — Поздравляю. Есть свет в конце тоннеля, — ответил я, и посветил фонарём сквозь прутья решётки. К сожалению, почти ничего не было видно, но под нами точно было какое-то помещение. — Да ладно, Макс! — обрадовался друг, и подполз ближе, устроившись лежа на животе в шахте на ровне со мной. — Отвёртка у тебя? — спросил я. — Понял, — Влад взял фонарик в зубы, и принялся откручивать вентиляционную решётку, — Интересно, что там вообще? — Было бы интересно, если бы не было так стремно. Понятия не имею, что там. Ничего не видно, — ответил я, пытаясь разглядеть, что было всё-таки за этой решёткой. — Может, там золото партии? — почти закончив с решёткой, усмехнулся Влад. — Ага, Влад... Золото рейха.       Открутив решётку, мы грубо выдрали её из вентиляционного люка, с огромным любопытством, что же под нами. И увидев внизу помещение, куда привела нас шахта, мы едва ли не потеряли дар речи. Находясь в вентиляционной трубе где-то под потолком найденного под землёй помещения, мы в изумлении разглядывали его, осветив лучами фонарей. — Охренеть... Что это?       Перед нами была поразительная картина: внизу было огромная комната, больше похожая на какой-то зал для эзотерических собраний. Потолок этого странного помещения был очень высок, а по всему периметру были расположены каменные балконы с колоннами, как в старых залах театра или филармонии. Все стены и пол, как мы смогли разглядеть, тоже были выложены камнем. И надо отдать должное, этот тёмный и странный зал был очень красив, и манил какой-то своеобразной мистической атмосферой.       Первым продвинувшись на животе к выходу из шахты, я посмотрел вниз. Выход из вентиляции был как раз кстати на балкон. — Влад, давай спустимся, — предложил я, ещё не отойдя от впечатлений здесь увиденного.       Завьялов не ответил, округлёнными глазами вглядываясь вниз, и рассматривая тайный зал в тусклом свете карманного фонарика. Не дождавшись ответа, я сел на корточки, и спрыгнул вниз. Всего метр полёта — и я оказался стоять на одном из длинных балконов, тянущихся вокруг всего зала. Следом за мной спрыгнул и Влад. Я снова был в ступоре, рассматривая подробнее это помещение. Внизу балкона было огромное пространство, и до пола было ещё метра четыре-пять. — Охренеть! — повторился Влад, стоя со мной на каменном балконе, — Надо будет рассказать нашим. Вот они тоже ошалеют...       В ступоре я прошёл дальше, и дойдя примерно до середины зала, обнаружил спуск вниз; каменистую крутую лестницу, с выточенными из камня такими же перилами, что были и на балконах. — Влад, здесь спуск, — коротко сказал я, думая, стоит ли идти вниз. Это было очень странное место, и вернёмся ли мы назад, было одному богу известно. — Рискнём? — спросил он, и мы одновременно шагнули вниз, спускаясь по каменным ступенькам.       Спустившись вниз, в центре зала мы обнаружили ещё одну находку, которую мы не могли в темноте отчётливей рассмотреть сверху, с балкона. Перед нами был точно такой же жертвенный камень, как и в лесу на капище, только другой формы — ровный треугольник. Края его были также искусно выточены, а по бокам можно было разглядеть орнаменты и узоры. На камне, возле каждого угла стояло по свече — большие, чёрные, сантиметров по тридцать в высоту, и очень толстые, явно предназначенные для каких-то обрядов. Влад достал зажигалку, и зажёг одну из свечей, дабы с помощью огня улучшить видимость. Едва заметный прохладный запах сырости сменился запахом воска с добавлением каких-то пряностей.       В центре на поверхности камня мы увидели всё тот же знакомый знак — выточенное всевидящее око, обрамлённое в треугольник. — Чёртов камень. Опять, — сказал я, и обернулся назад, осматривая помещение.       Оглянувшись назад, мы увидели высокую полукруглую дверь, находящиеся прямо под балконом, с которого мы и спустились. — Это вход? — спросил Влад, подняв на дверь немного испуганный взгляд, будто бы сейчас кто-то войдёт. — Я проверю, — достав ствол, я подошёл к двери, и дернул её за круглую позолоченную ручку. Вход в зал был заперт, и я расслабился, но не убрал пистолет. — Макс. Такой же камень был в лесу, только другой формы, и там кого-то убили. И здесь, наверняка тоже... — Ты думаешь, это жертвенник? — спросил я, снова сфокусировав своё внимание на камне. — А что ещё? Макс, оглянись вокруг, куда мы влезли. Это какой-то ритуальный зал для тайных собраний, — ответил друг, обходя камень с другой стороны, — Смотри-ка, здесь что-то написано. Похоже, на латинском. — Где? — я подошёл ближе к камню, рассматривая его поверхность детальнее. — Вот, — указал Влад на ровно выточенную надпись прямо под символикой, — Что здесь написано? — Novus ordo seclorum, — на латыни прочитал я. — Что это значит? Очередной сектантский лозунг? — злостно ухмыльнулся он. — Порядок нового века. Или, можно ещё перевести как «новый мировой порядок», — ответил я, вспоминая свои знания мёртвого языка. — Новый мировой порядок, говоришь? Это нам подходит, — хмыкнул Влад, и задумчиво с злостью сощурился, — А ты-то откуда это всё знаешь? — Ты ещё скажи, что ты в чем-то меня подозреваешь, — недовольно буркнул я. — Ну правда, откуда знаешь? — переспросил Влад, виновато ткнув меня кулаком по плечу. — Далеко не все копы такие уж и тупые... А латынь я изучал ещё в академии, — ответил я. — Короче, всё понятно. Мы попали по верному адресу, — сделав выводы, ответил Влад, снова переводя внимание на жертвенник, — Я уверен, что и здесь...       Влад резко замолчал, уставившись куда-то на пол. — Что? — я с интересом подошёл к другу, желая знать, что он там увидел. — Кого-то того... Убили, — дополнил ответ Завьялов, и в свете фонаря, я увидел на каменном полу достаточно свежие капли крови.       Недавно, эти же слова уже слышал: в прошлый четверг, на капище в лесу. Даже возникало уже чувство чёртового дежавю.

★ГЛАВА 46★

      — Всё повторяется, — вздохнул я, уже не считая такие вещи экстраординарными. Подобное меня больше не удивляло, но всё же было ощущение, что это какой-то страшный сон. Хотелось в один момент проснуться по щелчку, и чтобы всего этого не было...        Влад промолчал, наверняка чувствуя тоже самое, что и я. Я опустил голову, рассматривая на каменистом полу свежие капли крови, алеющие рядом с жертвенным треугольным камнем посреди зала. Людей убивали, прямо у нас под носом, и мы давно знали об этом. Мы не сидели сложа руки, но убийства продолжались.       В этот раз было не так больно и безнадёжно от этой находки, нежели тогда лесу, когда мы нашли ритуальное капище со следами страшного убийства. Было лишь чувство, что мы проиграли... Никогда я ещё не был так близок к тому, чтобы сдаться, как бы меня не учили обратному.       Следы крови вели куда-то от центра помещения. Не долго думая, мы пошли по ним. Пройдя вперёд несколько метров, я осветил фонарём дальнюю часть зала, куда ещё не добрался ни его тусклый свет, ни освещение от маленького пламени зажжённой ритуальной свечи на жертвеннике.       Увиденное возле дальней стены зала заставило нас удивиться опять. Здесь было небольшое возвышение, похожее на трибуну, к которой вели три каменных ступеньки. Вверху был странный высокий стол с пологой поверхностью, напоминающий алтарь. Также как и жертвенник, он был весь выточен из цельного камня; не обошлось и без искусных обрамлений в виде узорных закорючек. — Что это ещё такое, чёрт возьми? — спросил я, поднимаясь на возвышение по ступеням, которые тоже покрывали капли крови, и исследуя это место. — Похоже, как будто здесь сидит их главный, — предполагая, ответил Влад, и я смекнул, что это и в самом деле похоже на какой-то престол, — А там, на балконах, собираются все остальные. Это точно какой-то зал для тайных сотраний и ритуальных жертвоприношений.       Влад обошёл алтарь сзади. За ним было старинное по стилю кресло, больше походившее на трон: кожаное, с металлическими позолоченными ножками и подлокотниками, и очень высокой спинкой. Мы внимательно осмотрели кресло, в надежде найти хоть какие-нибудь инициалы с обратной стороны спинки, чтоб хоть как-то понять, кому именно принадлежит сие место. Но увы...       Далее мы обнаружили на каменном престоле какую-то толстенную книгу. — Что за чтиво? — спросил Завьялов, подсвечивая мне фонарём. Я взял книгу, под заинтригованным взглядом Влада. По всей видимости, в руках я держал сейчас очень интересную вещицу: книга выглядела как старинный артефакт из средневековья. Толстая, тяжелая, в твёрдом переплёте, а на кожаной обложке был вытеснен всё тот же символ всевидящего глаза. — Мне кажется, это то, что нам надо. Похоже на библию, — ответил я, и поспешил открыть её на первой попавшейся странице. Но вот незадача, книга была не на русском, и даже не на любом другом знакомом мне языке. — Облом, — разочарованно выдал Влад, увидев незнакомые причудливые буквы, — Что делать будем?       Я молча захлопнул книгу, прижав её к себе. Что-то подсказывало: это то, что сможет помочь нам лучше узнать про дела этих людей, а значит, предугадывать каждый их шаг, и отсекать любые их сумасшедшие действия. — Эй, ты чего? Думаешь, они не поймут, кто книженцию умыкнул? — увидев, что я что-то задумал, спросил друг, считая, что своровать эту непонятную библию так себе идея. — Влад, нам нужно знать, что в ней написано, и ты это знаешь, — ответил я, засунув книгу в ремень под курткой. — Я не спорю. Только вот если нас прихлопнут из-за того, чего мы вообще не можем прочитать и понять... — Не каркай! — грубо перебил я его, и перед тем как собираться уходить, решил напоследок ещё раз осмотреть престол, обойдя его вокруг.       Мой взгляд остановился на ещё одной незнакомой вещи. За алтарём, почти под креслом, где капель крови было больше всего, на полу стояла какая-то чаша. — Влад, смотри-ка. Это то, что я думаю?       Посветив фонарём, Завьялов наклонился и поднял с пола очередную находку. Данная посудина напоминала ритуальную чащу, или кубок для обрядов. Чаша из темного металла, покрытая бронзовыми узорами и завитушками, была похожа на бокал, только гораздый больше по размеру. И заглянув внутрь, мы ни разу не сомневались, что там была человеческая кровь. Её оказалось не много в кубке; кровь только едва прикрыла дно. — Это мы тоже забираем, — решительно сказал я, задумав ещё кое-что интересное. — Макс, это слишком рискованно, — поспешил возразить Влад. — Бери, и идём! — строго приказал я, — Давно я должен был это сделать. — Что? — Взять кровь для анализа. Я должен был это сделать ещё тогда, когда мы нашли капище в лесу. Тогда, с испугу, во мне умер криминалист, но впредь я буду умнее, — ответил я. — Хорошо. Но чашу мы забрать не можем, — упёрся Завьялов, — Две пропажи, Максим... Это слишком! — Допустим, ты прав. Тогда что ты предлагаешь?       Молча Влад быстро нашёл решение, достав из кармана пустую коробку от леденцов. Мы решили перелить в неё остатки крови из чаши, не рискуя забрать эту ритуальную посудину с собой. На всякий случай Влад стёр с неё отпечатки пальцев, и поставил чашу на место. — Отлично, — я надёжно спрятал образец крови во внутренний карман куртки, признав идею Влада гениальной.       После мы обошли и осмотрели весь зал, дабы найти ещё хоть что-то. Но на первый взгляд, больше это огромное прохладное каменное помещение в себе ничего не скрывало. Прихватив с собой только книгу на непонятном языке, я быстро поднимался по ступеням на верхний балкон зала, где был выход в вентиляционную шахту. — Влад, валим отсюда. У меня нехорошее предчувствие, — сказал я, непроизвольно ускорившись. — По-моему, у тебя просто сдают нервы. У меня, кстати, тоже, — ответил он, залезая за мной в вентиляционный коридор.       Быстрым ползком мы добрались по шахте к выходу в люк, и поднявшись по верёвке вверх, очутились вновь в ночном лесу, где нас ждали Олег и Сергей. — Ну наконец-то! Где вас черти носили? Задержались бы ещё на пять минут, и мы точно подняли бы всех наших! — отчитал нас Федорчук, как только мы вылезли из каменистой ямы. — Серёга, не ори ты так. С нами всё нормально, видишь? Мы целы, — успокоил его Влад, отвязывая верёвку от близстоящего дерева. По виду он был вымотан, да и у меня тоже не укладывалось в голове, как где-то под лесом на окраине города могли быть такие тайные подземные ходы и помещения. — Ну? Что там? Где вы были? Не молчите, — принялся расспрашивать Олег, с тревогой рассматривая нас, вымотанных и усталых. — Там такое... Короче, шахта вывела нас в какую-то огромную комнату, похожую на зал для тайных собраний и ритуалов. Там был жертвенный камень, почти как тогда в лесу на поляне, и там же мы нашли чашу с остатками человеческой крови, — рассказал я, идя по тропе в сторону дороги, где была машина Сергея.       Олег и Сергей слушали меня с удивленным и жутко любопытным взглядом. — Это что, ещё одно место, где они проводят ритуальные убийства? — спросил Олег, принимая очередную порцию дурацких новостей. — Нет сомнений, — коротко ответил я.       Моё настроение в данный момент находилось на очень тонкой грани между отчаянием и надеждой. Вспоминая все эпизоды, которых, по нашим подсчётам, быть не должно, я взял себя в руки, не утратив сил продолжать бороться. — Кровь Макс взял на анализ. Хотя, сомневаюсь, что это что-то даст, но криминалистам виднее, — досказал за меня Влад, — И ещё мы нашли какую-то странную книгу. Мы взяли её с собой. — Какую ещё книгу? — заинтересованно и удивленно спросил Сергей. — Что-то вроде библии. Наверное, — ответил я. Устало развалившись на заднем сиденье машины, я достал из под куртки книгу, и отдал её Сергею. — Ничего не понятно, — первым взяв находку, сказал Фролов, открыв книгу на незнакомом языке. — Ну ничего, разберёмся, — сказал Сергей и захлопнул книгу, — Возможно, из неё мы узнаем хоть какую-то закономерность всего того, о чём мы говорили. — Мне тоже кажется, что разгадка всех деталей убийств кроется где-то рядом, — согласился Влад. — Разберёмся. Но завтра, — зевнув, Федорчук пресёк всевозможные версии и доводы, и завёл машину. — Серёга, отвези меня домой, — снова зевнув, попросил я, — Иначе, я засну прямо здесь. — Конечно, поехали. Оставаться тут нам бессмысленно.       Оказавшись дома за полночь, меня поглотила получасовая домашняя рутина, перед тем, как отправиться в кровать. Я сделал лёгкий перекус перед сном, и по дороге из душа, меня отвлёк назойливый звонок в дверь. В дверном глазке я увидел Якова, и поначалу удивился, с усталости сразу не вспомнив, что он живёт уже несколько дней у меня. Я открыл дверь, и встретил довольную, расплывшуюся в улыбке физиономию Бондаря, сопутствующую алкогольным амбре. — Час ночи почти. Почему ты не дома? — отчитывая его, я пропустил шатающегося Якова в квартиру.       Таким я его никогда не видел. Почти каждый день Бондарь ходил в качалку и придерживался правильного образа жизни, но в последнее время своей депрессии связи с потерей друга, он шёл по наклонной. Я переживал за него, как за младшего брата, и кажется, пришло время серьёзного разговора, который я запланировал на завтрашнее утро. — А ты почему это дома? — развязно спросил он, раскидав свои ботинки в прихожей. — Что? В смысле? — Вы же в засаде должны быть, — возразил Яков, будто не рад мне. — Ах, да. Ну извини, что вернулся раньше, — рявкнул я в ответ, устав от всего. На сегодня мне не хватало ещё выходок выпившего друга, следить за которым я считал должным. — Макс, что случилось? — потерев глаза, спросил Бондарь, будто протрезвев на секунду. — Потом расскажу, — недовольно отмахнулся я, провожая Якова в гостиную. Войдя в комнату, он бросил куртку на пол, и плюхнулся на диван прямо в одежде. — Макс, извини... Такого больше не повториться, — несвязно промямлил он, натягивая на себя плед. — Чёрт, Яша, где ты так надрался!? — нервно спросил я, всё же решив помочь ему раздеться. — Извини, мы в гараже просто решили отметить присоединение Стаса. С почином его поздравить, — расслабленно ответил он, засыпая на ходу. — Понятно, — я уложил Якова спать, по-быстрому накрыв пледом, — Как с маленьким, ей-богу...       В час ночи я отправился к себе в спальню, не думая ни о чём перед сном. Я так устал, что сил не было даже на то, чтобы без конца мыслить и вспоминать, что случилось сегодня в засаде.       Оказавшись в кровати, я не помнил, как заснул.       Ночь пролетела как пуля, и сквозь сон я услышал звон будильника. Не желая просыпаться, я отключил его с закрытыми глазами, решив поспать ещё минут пять. — Макс, вставай. Опоздаешь! — голос Якова вновь разбудил меня.       Я проснулся, и потягиваясь, уловил запах свежей выпечки, доносящийся из приоткрытой двери комнаты. — Отстань, я с тобой не разговариваю, — огрызнулся я, вспоминая вчерашнее. Потирая спросонья глаза, я доковылял до кухни. — Я уже кажется извинился. Но могу ещё раз, — виновато сказал он, идя за мной до кухни. — Это что, искупление? — удивился я, когда обнаружил на кухонном столе румяный яблочный пирог, и крепкий сваренный кофе. — Нет. Это всего лишь шарлотка, — опустив взгляд, ответил Бондарь. — Яша, что с тобой происходит? — спросил я, садясь за стол, и начиная запланированный разговор. — Ничего. Всё в порядке. Извини за вчерашнее, больше в таком виде ты меня не увидишь, потому что это не повторится, — твёрдо сказал он, и на первый раз я поверил на слово, — Надеюсь, извинений достаточно? — И сегодня ты идёшь со мной в зал. Влад и Алексей давно звали, а я всё никак. Пора возвращаться к прежней жизни, хватит! — строго поставил я условие. — Замётано, если успеем. Наверняка сегодня вечером Серёга опять всех соберёт, потому что дело пахнет жареным. — Ты уже знаешь? — спросил я, вспоминая события ночи. — Да. С утра Влад звонил. Он мне всё рассказал о том, что вы нашли. — И как тебе история? — Полная жесть. Хотел бы и я увидеть этот тайный зал. Хотя, уже не уверен, что хотел бы, — вздыхая, ответил он, озадаченно потерев ладонью лоб, — Макс, убийства продолжаются?       Я не ответил, но моё молчание было знаком согласия.       Наш очередной разговор с Бондарем на этой же самой кухне повторялся уже в который раз. На этом же самом месте мы говорили, что разберёмся, и надеялись, что всё действительно будет хорошо. Снова повторяется всё по кругу. И на душе снова становилось так тошно, от упоминания обо всём этом. — Всё будет нормально. Мы всё сделаем, чтобы этого больше не было, — допив кофе, наконец ответил я, но был уже сам не уверен в своих же словах.       Я повторился, в очередной раз. Такие пустые слова, сказанные лишь для того, чтобы успокоить его, и попытаться убедить себя, что всё не так плохо. Но себя-то не обманешь... — Как? Что мы можем сделать? — спросил Бондарь. — У меня на сегодня есть кое-какие планы, чтобы понять некоторые детали, — ответил я, выйдя в прихожую, — Мне пора. И запомни: всё будет хорошо. — Это было сказано каждым из нас столько раз... Но ничего к лучшему не меняется. А наоборот, всё только становится хуже и запутанней, — безнадёжно сказал Яков.       Перегородив мне путь к выходу, он стоял на пороге квартиры, не желая оставаться с этим настроением безысходности один на один. — Вот сразу видно, что ты давно с Алексеем не общался. Он бы вернул тебе тягу к жизни, — ответил я, напоследок уговаривая Бондаря пойти сегодня в зал на тренировку. — Да, сходим мы сегодня в качалку, заодно и к Лехе с Пашей заглянем. Обещаю, — ответил Яков, — Только моё настроение тут совершенно не причём... — Как-раз таки наоборот, Бонд. Если не можешь изменить ситуацию, то измени своё отношение к ней, — ответил я, желая хоть как-то приободрить друга. — Терпеть не могу это выражение, — поморщив курносый нос, недовольно буркнул Яков, — Я что, должен радоваться тому, что в этом чёртовом городе людей мочат? — Нет конечно. Знаешь, Яша, просто в мире есть такие вещи, особенные. Нечто в душе. До этого им не добраться, и этого никому не отнять. Это твоё, — ответил я, прибегнув к психологии. — О чём это ты? — с интересом уточнил Бондарь. — О надежде, брат, о надежде. Вера и надежда — это всё, что нам осталось. И в наших условиях эти вещи станут железными. Этого им в нас не сломить. — Да... Всё так. В этом даже что-то есть, — вдумавшись в мои слова, согласился Яков, — Не знал, что ты ещё и философ. Видимо, уроки Алексея Константиновича тебе пошли на пользу. — Ещё бы, — ухмыльнулся я, вспоминая, что автором всех правильных слов и цитат, которые заставляли жить, был наш общий бывший тренер Воеводин. — Спасибо, — Яков поблагодарил за минутку психотерапии, провожая меня на работу, — Удачи. — До вечера, Бонд. И не вешай нос.       Выйдя из прокуренного подъезда, я свернул в арку. Глубоко вдохнув свежий утренний весенний воздух, я попытался освободить голову от всяких мерзких дум.       Из-за угла двора, на меня чуть ли не вылетела машина Стаса, неожиданно застав меня врасплох. — С ума сошёл!? — Я за тобой. Доброе утро, Максим, — из открытого окна сказал Свирин, затормозив в арке. — Доброе? По тебе не скажешь, майор. Может, лучше я поведу? — предложил я. — Да справлюсь, запрыгивай. — Бодун не мучает? — хмыкнул я, представляя события этой ночи по ту сторону баррикад, после которых Яков пришёл домой, мягко говоря, подшофе. — Не язви, Ларин. Или ты недоволен, что вчера без вас начали? Не вопрос, можем повторить. — Обязательно повторим, и не раз. Но потом, — ответил я, садясь в машину Свирина. — Что-то случилось? — спросил Стас, увидев мой негативный настрой с самого утра. — Я теперь буду тебя называть майор очевидность, Стас. Да, случилось. — Мне Серёга уже рассказал, что вы нашли подземный ход в какой-то каменный зал. Остальное, он сказал, я узнаю от тебя, — ответил он, и мы выехали из двора. — Поясняю, это не просто зал, а ритуальный зал. Мысль улавливаешь? — интригующе спросил я. — Мысль улавливаю. А смысл нет. — Чёрт, Стас, может тебе пивка купить? Неужели непонятно? — нервно спросил я, вспоминая увиденное сегодняшней ночью. — Не кипятись ты так, Макс. Давай по порядку, что произошло? — Там внизу тоже был жертвенный камень, и его использовали по назначению. Так понятнее? — объяснил я, и моё настроение испортилось ещё больше. — По назначению... Хм... Вы нашли следы убийства? — наконец дошло до Стаса. — Вот. Это кровь. Нужно провести экспертизу, — ответил я, и достал из кармана куртки коробку из-под леденцов «Тик-так», в которую Влад догадался поместить немного крови из ритуальной чаши, найденной в подземелье, — Сможешь? — Хорошо, я всё сделаю, — коротко ответил Свирин, и поняв, что меня сейчас лучше не трогать, не стал задавать прочие вопросы: например, где конкретно мы нашли кровь, и почему она именно в коробке из-под конфет. — Да, и поставь себе дворники в салон, — съязвил я напоследок. — Зачем? — Стас странно взглянул на меня через зеркало дальнего вида. — Окна потеют. — Ты сегодня в ударе, Макс, — улыбнулся Свирин. — Что есть, то есть, — зевнув, ответил я, и с закрытыми глазами запрокинул голову на подголовник сиденья, желая подремать минут десять.       Остальной наш путь до работы прошёл в тишине.       Придя в управление раньше положенного, мы услышали случайный разговор двух сонных дежурных сержантов за вахтой: — Серый, гляди, что пишут. Представляешь, Пахомова грохнули. — А кто это? — Ну ты даёшь, Серый. Всё управление знает, а ты нет. Это урод один. Он девчонку изнасиловал, или хотел, а его богатенький батек суд подкупил. Наши опера до этого Пахомова добраться всё никак не могли. — Ничего себе. А кто это его так? — Да хрен его знает. Но по-моему, это справедливо. А как ещё с такими? — Ну да.       Услышав разговор из дежурной части, Свирин напрягся, а мне стало вновь неудобно: это я вынудил Стаса на этот шаг. Теперь об этом убийстве пишут в ежедневных газетах и говорят все.       Подойдя к вахте, мы взяли у дежурного ключи от нашей лаборатории. Нам нужно будет провести экспертизу, пока никого ещё не было на работе. Заодно я прихватил и свежую газету. Шагая по пустому коридору, я даже и не знал, что сказать майору. — Стас, я... — Молчи, ничего не спрашивай, — заткнул меня майор. — Я не собираюсь ничего спрашивать, я лучше прочту, — с небольшой иронией ответил я, на ходу разворачивая газету. Раздел с криминальной хроникой пестрил заголовками: «В своей квартире убит сын влиятельного бизнесмена Пахомова. Следствие в тупике». — И что там? — Поздравляю, ты спец. Никаких следов и свидетелей. Пресса уже окрестила это убийство громким глухарём. — Выкинь ты эту газету к чёртовой матери! И давай вообще всё это забудем, — не долго нервничая, предложил Свирин, — И не смотри на меня так, Макс, ты здесь не причём. Это я так решил. Ты знаешь, не в первый же раз таким занимаюсь, прости Господи... Пахомов и без твоего условия заслуживал это наказание. — И всё-таки, я признаю, это был слишком рискованный способ доказать всем, что ты с нами, — виновато сказал я, — Я бы даже сказал, дебильный способ. — Давай не будем об этом. Было и было, — спокойно ответил Стас. — Ладно, проехали. Тем более, у нас есть проблемы понасущнее, — согласился я, ключом отпирая дверь лаборатории.       Заняв кабинет криминалиста, Свирин сел за стол и приготовил микроскоп и стёкла для анализа крови. — Давай быстрее. У нас всего полчаса, — торопил я майора, запирая ключом дверь кабинета изнутри.       Я отдал ему образец. Приступив к делу, Стас поместил каплю крови на стекло, положив его на предметный столик микроскопа, и принялся настраивать окуляры. — Что мы сможем узнать из этого? Кто жертва? Кому принадлежит кровь? — спросил я, принявшись нервно расхаживать по кабинету туда-сюда. — Не мельтеши, Ларин. Мне бы и самому хотелось бы знать, чья это кровь, но максимум, что я могу сделать, это определить пол, — ответил Свирин, и его словами я был конкретно недоволен: — Пол? И всё? — У нас просто нет оборудования для полного анализа. Большего я вряд ли смогу сказать. И ДНК выделить могут только в центре судебной экспертизы, — ответил Стас, найдя среди кучи лабораторных колб и пробирок на столе камеру Горяева – прибор для подсчёта количества клеток. — А возраст? Можно определить возраст жертвы по крови? — в надежде спросил я. — Точный возраст вряд ли. Но например, детская кровь отличается от крови взрослых по молекулярному составу, и я это увижу. — Откуда ты всё это знаешь? — немного удивился я. — Просто в своё время я не прогуливал биологию. И не мешай, Макс, — отмахнулся от меня Стас, всматриваясь в окуляры микроскопа.       Пока Свирин проводил экспертизу, я погрузился в нагнетающие мысли. Свирин упомянул детскую кровь, и это упоминание натолкнуло меня на догадки, что сие имеет место быть; от сумасшедших ублюдков можно ожидать ещё и не такое. Я просто молился, чтобы моё новое предположение оказалось неверным.       Не мешая Стасу, я полностью ушёл в себя, рассматривая стеллаж с лабораторной посудой и массой приборов, точных названий которых я не знал. Через некоторое время майор наконец оторвался от микроскопа, и что-то черканул на листке бумаги. — Ну, что там? — нетерпеливо спросил я. — Общее количество лимфоцитов снижено до сорока восьми процентов, а эритроциты в пределах трёх целых, двух десятых, — ответил Стас, и помрачнел, устало потирая глаза. — А по-русски? — переспросил я, ничего не понимая в этих биологических терминах.       Отвечать Свирин не торопился, и лишь подавленно прятал от меня взгляд. — Стас, лучше говори, — пригрозил я ему, опёршись о стол.       Я почти насквозь видел состояние Свирина, и где-то внутри догорала последняя надежда, что моя версия будет неверна. — Ну? — настоял я. — Судя по соотношению клеток, кровь принадлежит человеку со средним возрастом семь лет, — под моим напором заговорил Стас, минуя своё желание скрыть от меня горькую правду.       Все надежды рухнули... — Чёрт... Я так и знал! — я был обозлён и гнев овладевал мной, когда дело касалось детей, — Вот суки...       Свирин поник, закурив прямо в лаборатории. — Мрази! Детоубийцы! Сукины дети! Да чтоб вам в аду гореть, конченные ублюдки! — я разбушевался, готовый крушить всё в этом чёртовом кабинете. — Макс, успокойся. Послушай, я не могу ничего точно утверждать! Ну может, жертва вовсе и не ребёнок. Пойми же, показатели в крови могут быть занижены у разных людей, и не я это придумал! Может, жертва была больна анемией, в конце концов, — сказал Свирин, что было маловероятно. Я видел, он это говорит, лишь чтобы успокоить меня. — Хватит! Всё всем уже итак понятно. Да и вообще, какая к чёрту разница!? Они убивают людей! И не имеет значения, детей или взрослых, понимаешь? — взорвался я, — Стас, не успокаивай меня! Не надо, я не слепой. Я всё понял. — Максим, послушай. Успокойся... — Стас встал из-за стола, и начал говорить, взяв меня за плечи. — Заткнись! Не надо, я сказал, меня успокаивать! — перебил я его, грубо стряхивая с себя руки майора. — Товарищ капитан! — вскрикнул Стас, приводя меня в чувство, — Соберись! Ты чего нюни распустил, офицер? Соберись, мать твою. Это приказ! — Что здесь происходит? — неожиданно в лабораторию вошёл полковник Ширяев, застав нас обоих практически в истерике. — Ничего! — огрызнулся я, выйдя за дверь. — Всё в порядке, Евгений Николаевич. Просто Ларин сегодня в ударе, — успокоились, повторился за сегодня Свирин, и вышел в коридор следом за мной: — Ларин, стой! Ну что ты как... — Как кто? Зато ты, я смотрю, подозрительно спокоен. Они убивают детей, Стас. Они взялись за детей, понимаешь? — продолжал нервничать я, шагая по коридору к нашему кабинету. — Да тише ты! Этого никто не должен слышать, — цыкнул на меня Свирин, отпирая дверь нашего общего кабинета. — Ладно... Я спокоен, — убедил я себя, пытаясь прийти в себя после такой аморальной новости. Успокоится было непросто: хотелось просто закричать, разнести всю канцелярию, или по бросаться предметами, попавшими под руку.       Мастерски я сумел удержать себя в руках, и мы вошли в кабинет. Евгений зашёл почти следом, догнав нас. — Женя, лучше не спрашивай сейчас ничего! Давай потом, — едва уловив спокойствие, вздохнул я, и неуклюже сел за своё рабочее место. — Я не собирался ничего спрашивать, потому что всё знаю, — с мрачным видом ответил Евгений. — Откуда? Влад рассказал? — В кои-то веки он решил мне что-то рассказать. Пришёл за полночь, говорит, что вы с ним нашли ещё одно место, где происходят ритуальные убийства. Это правда? — переспросил Ширяев, в надежде, что это не так. — Да. Но ты не всё знаешь, — поспешил я «обрадовать» полковника. — Произошло что-то ещё? — встревоженно спросил Ширяев. — Мы только что выяснили, что кровь с места нового убийства принадлежит ребёнку, — ответил Свирин за меня, зная, что мне очень тяжело об этом говорить.

★ГЛАВА 47★

      Услышав новые подробности наших дел, Евгений был растерян и недоумевал: — Стоп. Вы хотите сказать, что... — Да. Они начали убивать детей, — сказал я, находясь в не меньшем замешательстве.       Свирин тоже был в полной растерянности, опустив взгляд. Немного придя в себя, Евгений прошёлся по кабинету, и что-то быстро сообразил. — Мне нужно идти. У меня есть кое-какие соображения по вашему делу, — задумчиво сказал он наконец, почесав висок. — Какие? — Некогда объяснять. Лучше зайдите ко мне после обеда, — быстро ответил он, направившись к выходу, — Да, и сделайте попроще лица, а то по вам видно, что вы не рабочими делами так заморочены.       Полковник скрылся за дверью, и мы остались одни. Разозлившись, Свирин сквозь зубы процедил: — Клянусь, я замочу их собственными руками...       Наши с ним желания совпадали, и меня снова грызло чувство несправедливости, злости, и даже вины. Как ни крути, мы проигрывали. Но как говорил Сергей, война ещё не окончена. Это внушало хоть какую-то крохотную надежду. Заметив мою подавленность, Стас подошёл ко мне, присев на мой стол: — Макс, ты постоянно киснешь. Так нельзя. Я уверен, Ширяев что-нибудь придумает. — Надо же ещё нашим рассказать. Чёрт, я больше не могу об этом думать, — я совсем расклеился, теряя самообладание.       Свирин переживал не меньше, хоть и выражал свои эмоции более спокойно, в отличии от меня. Однако, ему тоже было не сладко, и это было видно. — Не думай об этом. У нас с тобой много дел, капитан, — Стас взял с моего стола папку со делом, которое мы вели, — Давай за работу, надо же как-то уложиться в план по раскрываемости.       Служебное расследование нового дела об организованной банде, занимающихся некрупным рэкетом, отвлекало меня от скверных мыслей о нашем частном расследовании, муках совести и воспоминаний о ночных приключениях.       Об убийстве Пахомова, который вообще не имел отношения ко всем нашим делам, мы больше не говорили. Мы договорились со Стасом забыть об этом раз и навсегда, хоть это было отнюдь непросто: за смерть этого мажора я с себя всё же вины не снимал. Ведь именно я закрутил эту интригу: перевёл на Пахомова стрелку, заставил Стаса убить его, чтобы тем самым доказать, что Свирин может занимать место мстителя в нашей так называемой банде.       День продолжался, и мотаясь по городу по рабочим делам, я на время почти забыл об этом, но только не о детоубийцах, тайном зале и кровавых ритуалах. Отвлечься одним дерьмом от другого у меня не очень получилось. Да, я считал свою работу дерьмом. Однако, в этом нужно копаться, ибо оно того стоило: после всегда наступает час правосудия. Ну, или почти всегда...       Вернувшись в отдел один, пока Стас был занят своими рабочими делами, у меня образовалась совсем кроха свободного времени. Вспомнив, что Ширяев утром просил нас зайти к нему, я поднялся на этаж, где был кабинет Евгения.       Идя по коридору, я издалека увидел Сергея. Поначалу подумав, что меня глючит от нервов и усталости, я не поверил своим глазам. Но подойдя ближе, я удивился ещё больше, поскольку это действительно был он. Где-где, а здесь я увидеть его никак не ожидал. С начала наших дел Федорчук предпочитал скрываться от всех, а особенно от людей в погонах. — Серёга? Что ты здесь делаешь? — спросил я, подойдя к Сергею, который просто стоял в коридоре, держа в руках какую-то папку.       Мимо нас по коридору прошёл незнакомый мне сержант и несколько дежурных. Подозрительно оглянувшись в их сторону, Федорчук наконец сказал: — Молодой человек, вы меня с кем-то путаете. Я вас не знаю.       И тут я совсем растерялся: — Серёжа, ты чего?       Я ничего не понимал, что здесь происходит, и чтобы мне разъяснить это, Сергей открыл дверь курилки, убедившись, что там никого нет. Он схватил меня за руку, втянул внутрь, и быстро захлопнул дверь. — Какой я тебе на хрен Серёжа!? — возмутился он, когда мы были наедине. — Что происходит? — по-прежнему я недоумевал, каким боком его сюда принесло. — Запомни, что отныне я для всех теперь Виктор! Виктор Романович Крынин, — ответил он, назвавшись именем из своих поддельных документов. — Это мне хочется спросить: какой на хрен Виктор? Что ты вообще здесь делаешь? — Меня ваш Евгений устраивает на работу. В оперативно-розыскной отдел, — объяснил он мне, — Восстановление в должности, и прочие привилегии. — О таких вещах заранее предупреждать надо, — не довольствовал я. — Всё очень быстро получилось. Я просто банально не успел всё рассказать. — Подожди. Тебе вообще разве можно светиться? — Сергею нельзя, а Виктору можно, — усмехнулся Федорчук, — Пора выбираться в свет. Кто знал меня в лицо, уже давно мертвы. Здесь меня никто не знает, и моего настоящего имени тоже. — Смотри, так и до раздвоения личности недалеко, — подшутил я. — Я здесь не просто так, Максим. В эти стены меня занесло исключительно по нашему делу, — сказал Сергей, и помрачнел, закурив сигарету. — Это понятно, просто так ты бы рисковать не стал. Вы что-то выяснили? — Выяснили. Тоже, что и вы со Стасом сегодня утром. Мне ваш полковник всё рассказал. И сошлись, сука, у нас концы с концами... — Я тебя слушаю. — Ту книгу, что вы в подземелье нашли, Саша сегодня стал переводить. Кстати, очень во время вы её нашли, она нам здорово помогла. Ковальский выяснил закономерность, когда и как происходят ритуальные убийства. Точнее, у них это называется мессой. — Какая закономерность? — Я и подробностей сам не знаю, но Поляк говорит, что всё что он выяснил, это точно. Месса происходит в строго определённые дни, и жертвами обязательно являются дети. Это какой же надо быть мразью... Всё куда серьёзнее. Раньше мы думали, что имеем дело с сектантскими отморозками, но это настоящий тайный культ, со своей религией и устоями, — ответил Сергей, — Так вот, мне нужно будет поднять все архивы о пропавших без вести детях в нашем городе, и не только. Поэтому я здесь. Буду работать без отрыва от производства, так сказать. — Ничего себе. А как Саша это выяснил? И перевёл эту книгу? Она же фиг поймёшь на каком языке. — Не знаю, вечером мы встретимся, и поговорим. Как только они с Владом за эту книгу взялись, сразу всех поставили на уши. Мне звонит Завьялов и говорит, что его дядя подготовил для меня место, и в розыск срочно нужен свой человек. Вот уж не думал, что когда-нибудь вернусь в органы, — рассказал Федорчук. — Каким бы не был отвратительный повод для твоего возвращения в милицию, я рад, что мы снова работаем вместе, — сказал я, как есть. — Спасибо, Максим, — Сергей похлопал меня по плечу, и обнял, — Но ты прав, лучше бы этого повода вообще не было...       В курилку вошёл Евгений, прервав нашу дружескую идиллию: — Вот вы где. Сергей... Тьфу, ты. Виктор, я тебя везде ищу. Зайди в отдел кадров, — сказал Ширяев, и Сергей засобирался. — Макс, мне пора. Встречаемся сегодня в семь у Ковальского дома, — напоследок сказал он, захватив папку, и направившись к выходу из курилки. — Замётано, Серёга. То есть, Виктор, — поправил я себя, — Чёрт, я никогда к этому не привыкну... — Привыкай, Ларин. До вечера, — попрощался Федорчук, и скрылся за дверью. — Ну что? Как вы? — тоже будучи не в духе, спросил Ширяев, когда мы остались с ним вдвоём. — Хреново, полковник, сам видишь, — ответил я, и на меня снова налетело полное уныние. — Да, ситуация – сюр, — согласился Евгений, и озадаченно закурил папиросу. — Однако, есть положительный момент. Это Серёга. Надеюсь, он вернётся к нормальной жизни, и выйдет из тени наконец. А то живёт почти месяц в подполье, как аскет, — сказал я, найдя хоть что-то во всём этом хорошее. — Я давно хотел его пристроить, Влад очень просил. Но он предупредил, что Сергей бы просто так не согласился, но причина нашлась, чёрт бы её... Влад рассказывал, он неплохой следователь? — Да, он профессионал. Наш розыскной отдел обрёл очень хорошего специалиста, — ответил я полковнику. — Только мне показалось, что сам он не рад, что вернулся в милицию. — Понимаешь, Женя, всё несколько поменялось. Ещё недавно работа была для него всем. Но потом, появились другие дела, мы собрали свою своих людей, и то, чем мы вынуждены заниматься, стало делом всей его жизни. Тогда всё повернулось с ног на голову, и той жизни, как прежде, уже не будет не у кого из нас, — ответил я.       И как бы грустно не звучало мои слова о переменах, лично я не жалел ни о чём, и больше беспокоился о Сергее. — Но ведь одно другому не мешает, верно? — спросил Евгений. — Будем надеяться. Но пока я не разглядел в нём прежнего рвения к работе. Думаю, ему нужно время, чтобы свыкнуться, и вести двойную жизнь, как я, — ответил я, желая помочь Сергею вернуться в привычный ритм, и работать вместе, как это было раньше. — Ладно. Будут проблемы – обращайся. Мне пора, нужно съездить в управление ФСБ. — Сегодня? Это по нашему делу? — Да. Будут опять песочить. Из отчётности мне нечего им предоставить, кроме того, что якобы у нас нет ничего на ваше ОПГ, наше следствие в тупике, и дело патовое. Я задницей чую, они нам не доверяют. Они что-то копают по своим каналам, и я постараюсь узнать, что именно, — ответил Евгений, в спешке докуривая, — Макс, я вас прошу, будьте осторожны. Федералы могут нагрянуть к нам в любой момент. И если выяснится, что мы не ведём это дело, у нас будут очень большие проблемы. Они поймут, кто мы такие, и тогда нам всем будет крышка. — Да, я понимаю. Но так же не может длится вечно, — ответил я, и мы вышли из курилки, — Когда-нибудь, они либо выведут нас на чистую воду, либо докопаются сами... — Сплюнь, Ларин. Следствие может длится годами. И всё же, я надеюсь, что дело приостановят, и положат в дальний ящик, за отсутствием лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых. И плевать, что с нас из-за этого могут звёзды снять. Лишь бы все живы остались, — ответил Ширяев. — И то верно, Николаевич, — согласился я, проводив Евгения до лестницы.       Вернувшись к себе в кабинет, мы со Свириным продолжали заниматься рабочими делами. Я рассказал Стасу о возвращении Сергея в милицию, и это тоже вселило ему надежду, что наше частное расследование ритуальных убийств принесёт хоть какие-то плоды. Служебные заботы меня больше не отвлекали от моих скверных мыслей о том, что рассказал Сергей про странную книгу и вычисленную закономерность убийств.       Продолжая корпеть над делом, я еле сдерживался, чтобы не закурить с нервов, а в голову лезли самые поганые представления. Свирин молчал, с угрюмым видом заполняя протоколы и постановления.       Внезапно затрезвонил наш рабочий телефон, и Стас поднял трубку: — Майор Свирин, УБОП.       После нескольких секунд телефонного разговора он резко встал, с встревоженным видом. — Понял. Всё сделаем, — наконец сказал он, и нервно положил телефонную трубку.       Кажется, случилось что-то ещё. Я поднял на Стаса вопросительный взгляд. — У нас проблемы, — сказал мне Стас, быстро набросил пальто, и захватил табельное оружие, — Собирайся. Быстро! — Что случилось? — я выбежал следом за Стасом в коридор, абы как накинув куртку. — Олег. Он снова попался. Только что звонил Евгений, который только что из ФСБ. Федералы уже выехали за Фроловым, — ответил он, быстро шагая по лестнице.       В панике мои мысли путались: — Что... Как!? Где Олег? — На какой-то стройке, на Профсоюзной. Ширяев сказал собрать наряд и ехать туда. Нам нужно будет оказаться там раньше, чем ФСБ смогут взять его. — Чёрт, как так-то... Давай быстрее!       Спустившись вниз, мы взяли вооружённый оперативный наряд из дежурной части, быстро погрузились в газель, и выехали на место. Не соблюдая никаких правил дорожного движения, служебная газель неслась по улицам города, сопровождаясь рёвом сирены.       Некогда было думать о том, как это всё получилось, и как занесло Фролова на какую-то стройку. Он снова влип, и если мы не успеем, то будет настоящая беда. В дороге, которая, казалось, тянулась мучительно долго, я жутко нервничал и прокручивал слова Свирина в голове: «Нам нужно будет оказаться там раньше, чем ФСБ смогут взять его».       Только бы успеть... — Прибыли, товарищ майор, — сказал Свирину водитель, когда газель съехала с одной из окраинных улиц в новый незнакомый район, и затормозила возле недостроенной многоэтажки.       Опергруппа выгрузилась, и мы подошли к открытым воротам стройки, где в оцеплении стояла патрульная машина и несколько ППС-ников. — Пропусти, сержант. Свои, — показав удостоверение, приказал им Стас, и мы зашли на территорию стройки. — Поступил сигнал, что здесь находится разыскиваемый гражданин. Ваш клиент? — встречая нашу группу, сказал один из патрульных, и протянул нам распечатанную ориентировку с фотографией Фролова. — Где он? — спросил я, обыскивая взглядом почти безлюдную территорию стройки. — Да где-то здесь был, — поправив форменную шапку, легкомысленно ответил сержант, и показал в сторону недостроенной высотки. — Бардак, — нервно проворчав, я быстрым шагом направился к недострою, и для вида достал свой табельный. — Да не волнуйтесь вы так, господин полицейский. Здесь забор кругом, колючая проволока. Никуда он не денется! — прокричал мне в след патрульный.       Понятия не имея, где искать Олега, я направился к зданию. Стас пошёл за мной, приказав остальной группе оставаться на улице, дабы не спугнуть «преступника». — Стас, что будем делать? Какие есть варианты развития событий, если возьмём его мы? А если мы вообще его здесь не найдём? — остановившись на голом бетоном полу первого этажа недостроя, я принялся обдумывать наши дальнейшие действия. Чёткого плана не было, и пришлось действовать очень быстро, придумывая тактику на ходу. — Спокойно, Макс. Если возьмём его мы, то устроим побег, и сделаем вид, что упустили. Если его не найдёт никто, значит он сбежит сам, и рано ли поздно даст о себе знать. — Как он сбежит сам, если он не знает, что за ним выехали? — начало было паниковать я, — И что мы будем делать, если его всё-таки примут ФСБ? — ФСБ... — настороженно, даже с долей страха повторил Свирин, и я услышал вой ещё одной приближающейся сирены.       К воротам стройки подъехал служебный тонированный микроавтобус с мигалкой, полный силовиков. — Чёрт побери. Спецназ. Это серьёзно,— думая, что нам теперь делать, мы с майором пошли нежданных гостей встречать. — Что-нибудь придумаем. Только не паникуй! — ответил Стас, и нам на встречу вышел молодой человек в штатском, сопровождающий группу бойцов. — Старший лейтенант службы безопасности Анциферов. Кто такие? Что здесь делаете? — размахивая служебной ксивой, спросил он нас, и группа силовиков подняла стволы в нашу сторону.       Я смекнул, что придётся ещё и объясняться, каким образом мы здесь оказались. Как известно, милиция с чекистами конкурировала, и вряд ли федералам понравиться, что мы оказались здесь раньше, да и не было конкретно у нас такого приказа. Однозначно, наше скорое появление на стройке выглядело очень подозрительно, и я боялся, что нас в чем-то заподозрят. Ведь было же за что; мы сюда друга приехали спасать, а не преступника из опаснейшей ОПГ брать. — Майор Свирин, главное управление по борьбе с организованной преступностью, — Стас достал своё удостоверение. — Капитан Ларин, оттуда же, — представился я, и старлей Анциферов из ФСБ приказал спецназу опустить автоматы. — Между прочим, мы с вами над одним делом работаем, товарищ старший лейтенант, — сказал ему Стас, и соврал:— Нам звонок поступил в дежурную часть, что находящийся в розыске гражданин Фролов сейчас здесь. — Странно, — подозрительно хмыкнул чекист, и приказал вооружённым силовикам осмотреть здание.       Перезарядив служебные пистолеты, мы осторожно пошли следом. Группа спецназа прошла на первый этаж здания, будучи пустующий, и поднялась на второй, по голой бетонной лестнице. — Чисто! — доложил один из спецназовцев, осмотрев второй этаж новостройки.       На верхние этажи лестницы не было, и подняться вверх на своих двоих без спецтехники было невозможно. С приездом полиции и спецназа, все рабочие и несколько патрульных столпились внизу на улице. Со второго этажа я мельком осмотрел всю стройплощадку в поисках Олега, но его нигде не было. Я надеялся, что заметив этот кипишь, он немедленно скрылся отсюда. Поняв, что в недострое его нет, все направились обратно. — Товарищи полицейские! Сюда! Он здесь, — нам крикнул один из патрульных, когда мы уже выходили на улицу. Все двинулись к толпе собравшихся рабочих и ППС-ников, что окружили подножье строительного крана. — В кабине, — сказал сержант, подняв голову наверх.       Там, наверху, я разглядел два человеческих силуэта за стеклом кабины, что находилась в метрах двадцати от земли. Дожидаясь приказа лейтенанта Анциферова стрелять на поражение, силовики приготовились к штурму, взводя заряженные автоматы наверх. Казалось, это всё... Конец. Но я верил, что Фролов прибегнет к своей смекалке. — Стойте! Не стреляйте, у него заложник! У него заложник, Гоша, крановщик наш! — крикнул один из рабочих.       Я снова поднял голову вверх, и сквозь солнечные лучи увидел в кабине Фролова. Он находился позади крановщика, используя его, как живой щит, а у его виска блеснула сталь боевого пистолета. — Не стрелять! — строго крикнул я, увидев, что происходит в кабине.       Спецназ нашим приказам не подчинялся, и силовики опустили оружие только тогда, когда приказ повторил лейтенант ФСБ, и дополнил, что Фролова приказано брать живым. Всё это время я не спускал глаз с башенного крана, и увидел, что Олег перевёл ствол на всех нас, целясь вниз, прямо через стекло кабины. Хлопнул выстрел, и куча песка, что была рядом с нами, разлетелась, и всех обдало песчаной пылью. — Ёлки-моталки, что он творит? — выругался кто-то из рабочих, отскакивая от выстрела, — Совсем спятил, мужик! — Отойти всем! — приказал Анциферов, и мы отошли дальше от опоры крана. — Плохи дела, старлей. Ещё немного, и он откроет огонь, куда не попадя. Боюсь, у нас нет выбора, — сделал вывод Стас. — Это невозможно! Нельзя позволить ему уйти, — нервничал ФСБ-шник после несостоявшегося задержания. — А вы бы хотели, чтобы погибли невиновные люди? — ответил ему Свирин, будто припоминая всю циничность и безразличие, свойственное почти всем чекистам. — Тогда, может предложите свои варианты? — надменно спросил лейтенант.       Не успели мы ничего возразить, как стрела крана начала движение над нашими головами. Рабочие разбежались кто куда. Милицейские сторонились, с испугом наблюдая за движением подъёмника.       Крючок подцепил что-то на крыше недостроенной высотки, и стал стремительно двигаться на нас. Не по себе стало даже нам со Стасом, ведь мы не знали, что задумал Олег. — Ё-мое! Неужели он прихлопнет всех нас бетонной плитой!? — запаниковал один из патрульных, когда все разбегались в разные стороны, из под движущийся стрелы.       Грузом подъёмника действительно была связка бетонных плит, которые весили не один десяток тонн. — Бежим! — крикнул Свирин, и кто-то из рабочих метнулся к воротам, за территорию. Спецназовцы не теряли профессиональной хватки, и отступая, попытались стрелять без приказа, прямо на ходу, ловко убегая от движущегося крана.       Началась паника. Лейтенант Анциферов кричал «отставить!», но уже выпущенные пули летели в сторону кабины, и с искрами оббивались о металлические конструкции стрелы. Груз стремительно опускался вниз. Последняя пуля повредила тяговые канаты крана. Тросы порвались, и со скрипом стрела стала стремительно падать, да ещё и с многотонным весом на крюке.       Все добежали за ворота, и позади послышался ужасный, отвратительный грохот, бьющий по ушным перепонкам. Во время грохота, многие сели на корточки, закрыв уши и голову руками.       Я оглянулся. Судя по тому, какой смрад и туман стоял на стройплощадке, кран упал в то место, где была огромная куча песка. Вихрем и столбами взвивалась пыль, и за всей пеленой песчаной мглы из виду была потеряна кабина крановщика. Я догадывался, что Фролов сам нарывался на случившиеся, дабы спровоцировать отряд на стрельбу и повредить кран. Тем самым он сделал отвлекающий манёвр, дабы сбить всех с толку и незаметно сбежать, и поняв это, я выдохнул с облегчением. Но как только вспомнил, что кроме ворот, рядом с которыми мы и были, выхода со стройки нет, я заволновался снова.       Спустя пару мгновений шум утих, а песчаный вихрь успокоился. Все стали приходить в себя, решаясь вернуться к эпицентру. — Чёрт... — сквозь зубы выругался лейтенант, вставая и отряхиваясь от песка и пыли. — За мной! — крикнул он нам, кажется, что-то смекнув.       Мы снова прошли на стройплощадку. В кабине крана никого не было, кроме напуганного крановщика; он уже слазил к нам вниз, по покосившейся лестнице упавшего крана.       И самое смешное в этой ситуации было падение бетонных плит прямо на микроавтобус спецназа. Под прессом упавшего груза он превратился просто в груду хлама; нарочно и не придумаешь. — Похоже, сбежал ваш Фролов, — с сожалением констатировал факт патрульный сержант, поправляя форменную кепку, на козырьке которой осела песчаная пыль. — Прочесать весь периметр, живо! Сержант, бери машину, и за периметр, быстро! — приказал ФСБ-шник Анциферов, и перевёл свой табельный в боевую готовность. — Есть, — быстро ответил патрульный, и побежал за ворота.       Ворота оцепили полосатой лентой, а рабочих вывели за оцепление. Сам лейтенант направился в сторону недостроя со своей группой спецназа. Взяв нашу опергруппу, мы со Стасом разделились, и осмотрели весь периметр. Обойдя по кругу глухой высокий забор с колючей проволокой, ничего странного мы не обнаружили. Я изо всех сил пытался не показывать свою тревожность остальным, но в глубине души молился и надеялся, что Олег успел сбежать отсюда, да подальше.

★ГЛАВА 48★

      Спустя время все встретились в центре стройплощадки, и сделали выводы, что Фролов сбежал, в очередной раз. Анциферов сдержанно негодовал, но судя по его выражению лица, он готов был рвать и метать. Ну а я и Стас сдерживали радость, что Олег не попался, однако радоваться было пока рано: пришлось вызвать подкрепление и ещё один штат сотрудников патруля, чтобы прочёсывать весь район.       Начались привычные следственные мероприятия: опрос свидетелей. Прораб, который прибыл на стройку после всего случившегося, утверждал, что принял на работу Олега вчера, и ничего не знает о его статусе опасного преступника. Кто сообщил о местонахождении Фролова, я не понимал до сих пор.       Лейтенант допрашивал Гошу — простого рабочего мужика-крановщика в каске и робе, которого Фролов взял в заложники. Они стояли возле пыльного уазика в воротах, а Свирин записывал показания крановщика под протокол. — Я ничего плохого не хотел. Он угрожал мне! Он хотел меня убить. А у меня дома семья, дети ждут, понимаете? — говорил Гоша, — Он приказал мне спустить груз, но потом, стрела стала падать. Аварийная кнопка не работала, а этот ваш Фролов слинял куда-то. Теперь вы арестуете меня? — Учитывая ваши обстоятельства, вряд ли. Вы видели, куда конкретно побежал Фролов? — спросил лейтенант. — Нет. Я не видел. Всё так быстро произошло. Извините, я не видел. — Понятно. Распишитесь, и можете пока быть свободны, — сказал ФСБ-шник, и Гоша расписался в документах.       Анциферов засобирался с места, садясь в новую затонированную газель, которая приехала за ФСБ-шниками. — Поиски не прекращать. Объявляйте план-перехват. Жду все отчёты о работе, товарищи полицейские. Передайте полковнику Ширяеву, чтобы докладывал любую информацию незамедлительно. Честь имею, — напоследок сказал он, и машина тронулась.       Газель ФСБ уехал за оцепление. Свирин остался возиться с протоколами возле милицейского уазика, что стоял с вооруженными патрульными у ворот, на случай, если Фролов объявиться. Воспроизводя картину произошедшего, Стас заполнял бумаги, при помощи патрульного: сержант показывал рукой в сторону крана, вспоминая, как всё было. — Чёрт... Не пишет, — расписывая шариковую ручку, нервно выругался Стас, с зажатой в зубах сигаретой, — Я сейчас.       Майор скрылся за оцепление, направляясь к нашей газели. — Пс-с, полицай! — тихонько меня окликнул чей-то шёпот. Я оглянулся. Позади меня стоял Гоша, спрятавшись за уазиком.       Я отошёл за машину: — Это вы мне? — Тебе-тебе. Ты же ведь Ларин? — уточнил крановщик, подозрительно бегая глазами по сторонам. — Я. Чего ещё? — Фролов просил найти только капитана Ларина. Чем докажешь, что ты – это он? — недоверчиво спросил крановщик.       Я показал Гоше удостоверение, и только тогда он мне поверил. — Олег, он мой давний знакомый... Но это не суть, — сбивчиво начал рассказывать Гоша, — Он ранен, его спецназовец из калаша зацепил, но он успел уйти. Я не знаю, что у него там за дела с тобой, и не хочу знать... Весь этот спектакль с краном был не взаправду. Ещё Олег просил передать, чтобы вы его не искали. Он сам вас найдёт. — С ним всё нормально? Он точно сможет? — заволновался я, услышав о том, что Фролова ранили. — Должен. Его ранило в плечо. Похоже, сквозное, — ответил он. — Я тебя понял, — быстро ответил я, пребывая снова на нервах, — Спасибо, Гоша. — И ещё... Кто это с тобой? — Со мной? — переспросил я, и мои мысли путались, после всей информации, — Напарник мой, майор Свирин. А причём здесь... — Держись от него подальше, — чётко ответил Гоша, — И не говори ему ничего о нашем разговоре. Олег очень просил. — Это Олег такое просил передать? — удивился я, услышав про Свирина. — Да, — быстро ответил он, и увидев кого-то за моей спиной, он направился быстрым шагом на другой конец стройплощадки, к вагончику для рабочих.       В микрорайоне был объявлен план-перехват; через каждые пятьдесят метров стояли вооружённые патрули. Дожидаясь прибытия второй опергруппы для поисков беглеца, мы со Стасом сидели в милицейском уазике на соседней улице, заставленной аварийными двухэтажками под снос. Ничего толком не понимая, я был потерян. Наблюдая за Свириным, я не понимал, почему Олег не доверяет ему.       Меня мучали сомнения, почему я должен верить Гоше, которого вижу впервые. Но видимо, должен; крановщик устроил побег Олегу, а вот как Фролова вообще нашли на этой чёртовой стройке в богом забытом окраинном районе — вот это действительно был вопрос.       Оставшись со Стасом наедине, я ничего не рассказал ему, как меня и просили. Я решил быть осторожен, пока сам лично не увижу Олега, и всё сам не выясню.       Я очень нервничал: — Нет, я не могу просто сидеть в машине, сложа руки, и тупо ждать, когда Олега повяжут!       Стас, как мог, успокаивал меня: — Макс, успокойся! Он успел уйти, я уверен. А все эти поиски это так, формальность. Для отвода глаз. — Успел? Не факт! Кстати, откуда вообще ФСБ стало известно, что он здесь? — решил я задать наводящий вопрос Свирину, уже начав в чем-то подозревать его. — Я не знаю. Я сам ничего не понимаю. Главное, вести себя естественно. И искать хорошо...       Стас нервно курил, без конца посматривая за окно ментовского уазика. Похоже, майор переживал не меньше моего. Но после слов Гоши я больше ни в ком не был уверен.       Спустя несколько минут прибыла ещё одна опергруппа, и мы преступили к поискам. Мы с майором разделились, взяв по нескольку человек из сержантов. — Макс, не переживай. Я уверен, он успел. Всё будет хорошо, — напоследок тихонько сказал мне Стас, и его слова звучали абсолютно искренне. Я бы не поверил, что он как-то замешан в случившемся. Но я решил, что пока сам во всём не разберусь, мне следует быть с ним на чеку.       Обходя весь район, мы бродили по старым переулкам и грязным дворам ветхих двухэтажек, заглядывая в каждый закоулок и закуток. И отчего-то вдруг, в голове вертелась песня: «Сейчас бы просто по сто грамм, и не мотаться по дворам, но рановато расслабляться операм...»       Господи, как же я хотел забыться! И не испытывать ежедневно это изнуряющее чувства страха и вечной боязни быть пойманными. — Товарищ капитан, приём! Это первая опергруппа. Всё чисто, в третьем четвёртом квадрате сбежавшего не обнаружено. Как слышите? Приём. Докладывайте обстановку, — послышался голос Стаса в служебной рации, отвлёкший меня. — Приём, это группа два. Услышал тебя, майор. Докладываю: в первом и втором квадрате чисто. — Понял. Тогда сворачиваемся потихоньку, — в рацию ответил Свирин, — Только ещё раз всё осмотрите, и встречаемся на том же месте через двадцать минут. — Понял-принял. — Конец связи.       Патрульные, с которыми я был, стали расходиться по своим машинам, что дежурили по всему району. Я один шагал по грязному незнакомому переулку, направляясь к стройплощадке.       Сил больше не было терпеть неизвестность; спотыкаясь, я сбивчиво шёл, прокручивая в голове сотни самых дурных мыслей. Внезапно зазвонил мой мобильник, сбивая меня с толку. Звонил Завьялов.       Я поднял трубку: — Влад, прости, мне сейчас не до тебя. — Стой ты! Олег нашёлся, Макс. — Что!? Где? С ним всё в порядке? — накинулся я с вопросами. — Всё хорошо. Мы тут в соседнем районе, на Строительном переулке. Приезжай скорее. Он хочет тебе что-то сказать, — ответил Влад, — Олег настоятельно просит, чтобы ты был один. И внимательнее, чтоб хвост к нам не привёл. Ты сможешь сейчас? — Да, конечно! Я всё понял, уже бегу.       Убедившись, что я на улице совершенно один, я почти бегом направился обратно через переулок. Покинув тихий убогий квартал, я выбежал к шумной улице, и поймал попутку.       Через десять минут я уже был по указанному адресу, на другом конце соседнего промышленного района. Пешком я шёл по проулку, мимо каких-то складских помещений и ангаров. Никого из людей здесь не было. В конце улицы я увидел джип Влада, и тут же подбежал к нему.       Усевшись в машину, я бросил взгляд назад: — Боже, Олег!       На заднем сиденье сидел усталый, грязный и вымотанный Фролов. Его окровавленная куртка и использованный шприц из-под лекарства лежали рядом, а он сам бинтовал себе раненое плечо. Но сколько слоёв марли он не накладывал, сквозь белый бинт почти тут же просачивались ярко-красные пятна крови. — Макс, не волнуйся, всё в порядке, — сказал он мне ослабленным голосом. — Какое в порядке? Ты ранен! — возразил я, тревожась за товарища. — Пустяки, жить буду. Зато я теперь могу гордиться, что меня чуть ли не «Альфа» брал, — сквозь боль улыбнулся Фролов. — Дурак! Дурак ты, Олег! — вырвалось у меня на его шуточки, — Прости. Извини... — Серьёзно, «Альфа»? — немного удивлённо спросил Завьялов. — Практически; спецназ ФСБ, — ответил я. — Да, Фролов. Сильно ты нас всех напугал, — согласился Влад. — Как там обстановка? Ищут меня? — спросил Фролов, завязывая бинт на плече. — Ищут... Да менты весь район оцепили! Так себе обстановочка... — Успокойся, Макс. И не ори ты так, башка итак кругом идёт... Я успел удрать, видишь? Всё нормально, не нервничай. — Я не нервничаю! Да я просто чуть не поседел! — снова взорвался я. — Успокойся, Максим! — рявкнул Фролов, — Или тебе что, тоже промедольчику ширнуть? — Фролов, чтобы с тобой успокоиться, надо пустырник жрать, причём прямо с корнем! — подшутил Влад. — Макс, иди сюда, давай хоть обнимемся, — позвал меня Олег, и я покорно перелез на заднее сиденье джипа. — Ох, горе ты наше, Олежка... Объясни, как тебя на эту чёртову стройку занесло? — спросил я, обнимая Олега, — Тебя же могли там запросто убить. — Жена бы убила меня раньше, если я бы не работал. Работа нужна, вот я и пошёл на стройку, — ответил Фролов, держась рукой за больное плечо, которое я неосторожно задел. — Лучше б она тебя убила, честное слово, — съязвил Влад, и устало положил голову на руль, — Олег, ты давал нам слово, что будешь осторожен. — Я был осторожен! С меня даже паспорт не требовали, когда я на эту стройку устраивался. У них там полный бардак, и незарегистрированные гастарбайтеры, — ответил Олег. — Тогда как ты попался? — спросил Влад Фролова. — Я не знаю, но у меня есть определённые мысли по этому поводу. — Не верю, что мы оторвались. Там столько ментов, — устало вздохнул Влад, приходя в себя, — До сих пор удивляюсь, как ты проскочил через патрули... — Гоша помог, — ответил Фролов, и выдержал небольшую паузу.       Влад непонятливо посмотрел на нас, не зная, о ком речь, и внимательно слушал. — Гоша? Это ещё кто? — нахмурившись, спросил Завьялов. — Это мой давний знакомый, мы в шараге вместе учились. Представляете, сегодня на работе его и встретил! Гоша у меня был в долгу, до сегодняшнего дня. Но это другая история: короче, по молодости там у нас было всякое, я ему помог очень когда-то, и ... — Да ты короче давай, — перебил я Олега, зная его многословность и умение не во время вспоминать всякие истории. — Так вот, пришлось сделать вид, что я его в заложники взял. Трюк с краном получился конечно феерический, — усмехнулся Олег, вспоминая события на стройплощадке, — А сам я сбежал в это время, через чёрный ход. Там заслонка в заборе есть, через неё стройматериалы со стройки тырят. Ну, а там дворами прятался, отсиделся в подвале какого-то полузаброшенного дома, и позвонил Владу.       Закончив рассказ, Олег достал свою любимую фляжку и пригубил немного. — Да, мужики... История – хоть боевик снимай! Жаль меня на этой стройке не было, — хихикнул Влад. — Кому что, — хмыкнул я, вспоминая Владу его любовь к подобным авантюрным приключениям. — И всё-таки я никак понять не могу, как федералы нашли тебя? — спросил Завьялов. — Я думаю, меня сдал кто-то со всеми потрохами, — подозрительно ответил Олег, и тут я вспомнил слова Гоши про Стаса. — Кто? — напряженно спросил Влад. — А я даже знаю, кто. Это Стас ваш. Да. Это Свирин крыса, — ответил Фролов. — Олежек, а ты знаешь, что водку с промедолом нельзя смешивать? Бред может появиться, — колко ответил Влад на его обвинения, — С чего ты это взял вообще? Свирин же с нами. — Паша говорил, что Стас может быть с нами, но при этом никогда не быть одним из нас. И не надо иронии, Владик! Я прекрасно понимаю, о чём говорю, — серьёзно ответил Олег. — Тогда давай с этого места поподробнее. И с аргументами, — попросил я. — Сейчас всё расскажу. В общем, дело было так: сегодня ночью, когда мы вернулись из засады, я в гараж пошёл. Я там забыл кое-что... — Я даже знаю, что, Олег, — снова съязвил Влад, припоминая Фролову, что его всегда чрезмерно тянет в места, где алкоголь и безудержное веселье. — Это не суть! Просто посидели немного, отметили присоединение вашего Свирина. И я рассказал о своих планах, что нашёл работу, и сегодня собираюсь на ту стройку. — И в чём криминал? — не понял Завьялов. — Он слил меня! — Почему именно Стас? Ты же с ним не один там был, правильно? — уточнил я. — О-па, заступничек нашёлся! Ларин, неужели ты думаешь, что меня слил Яша? Или Поляк? Это Свирин! Больше некому, — принялся спорить Олег, — Дело в том, что о новой работе я рассказал только ему. Никто не знал об этом, а ФСБ просто так не нашли бы меня там, у чёрта на куличках. Факт остаётся фактом! — Только ему? Чёрт... Неужели, правда? — занервничал Влад, — Стас стукач? — Стукачи в детском саду. А это предательство, — жёстко сказал Олег. — Ну знаешь, это надо ещё доказать, — слегка возмутился я, — Ваши обвинения необоснованные. — Ты так на работе в ментовке своей разговаривай. Тебе этого всего мало что ли, Макс? Ты разве не видишь? Или надо, что бы случилось благодаря Свирину что-то ещё? И только тогда ты поверишь в это!? — на повышенных тонах сказал мне Фролов, — Он просто использует всех нас. А в самую первую очередь тебя. Как ты этого не видишь? — Я вижу, что ты ни в чём не разобрался, а уже бросаешься такими обвинениями. Это очень серьёзный приговор, Олег, — спокойно возразил я, — Ведь если он и в самом деле предатель, то нам придётся применить высшие меры. Надеюсь, ты понимаешь о чём я, да? — Олег, правда, ты перегибаешь. Один эпизод ничего не доказывает. Может, это просто совпадение, — задумчиво сказал Завьялов. — А вам значит, нужно, чтобы благодаря ему кого-нибудь ещё из нас поймали? — не унимался Фролов, — Попомнишь, Ларин, мои слова, да поздно будет! — Учитывая твоё состояние, я из принципа с тобой спорить не буду. Я просто вернусь на работу, и спокойно всё выясню: кто тебя обнаружил, и по чьей наводке прибыли федералы, — ответил я, уже собираясь идти. — Давай-давай, иди уже, адвокат хренов, — сонно пробурчал Фролов, ложась на задние сиденья.       Похоже, снотворное действие промедола настало, и Олег задремал, сняв очки. — Не обращай внимания, это ж Фролов... Давай, удачи, Макс. Извини, подвезти не могу, сам понимаешь, — сказал Влад. — Разберусь. А ты вези этого болезного домой, ему явно отдохнуть нужно, — ответил я, выходя из машины. — Есть, сэр. У нас кстати сегодня сходка, там не очень хорошие новости есть по той книженции из подземелья. Мы с Ковальским над ней целый день сидели, — рассказал Влад. — Я уже в курсе. Вечером и поговорим, а сейчас некогда. Вы лучше быстрее уезжайте отсюда, пока целы. — Да, конечно. Бывай, — махнул рукой Влад, но задержал меня: — И да, я не думаю, что Стас крыса. Он нормальный мужик вроде. Но я могу ошибаться. Поэтому, проверь всё досконально, и я дядю подключу. А то и в правду мутная это какая-то история... — Да, хорошо. И я очень надеюсь, что ты не ошибаешься. До встречи, — я попрощался с другом, и пешком направился к выходу из грязного промышленного квартала к городской улице.

★ГЛАВА 49★

      По дороге на попутке я всё думал о сложившейся ситуации. Покоя не давал вопрос, кто такой этот Стас на самом деле. Ломать себе голову тем, не предатель ли он, было бессмысленно, пока я всё не выясню. Против моей воли в памяти возникали воспоминания, как Свирин пытался поддерживать меня, помочь в решении наших теперь общих дел. И это будет настоящий плевок в душу, если подозрения Фролова окажутся верными. Вспомнился и наш с майором разговор; я говорил, что способен на многое, если мне сделают больно. Что убью его, если он окажется крысой.       От последней мысли становилось особенно не по себе; одно дело, мочить сумасшедших убийц, которых ты даже не знаешь, а другое — выносить приговор человеку, к которому ты уже привязался, который успел стать своим, но в тоже время вёл двойную игру за спиной. Вдвойне мерзко...       Помнится, Стас говорил, что если хотел бы нас сдать, то давно бы это сделал. Логично, конечно, но может, он хитрее, и хочет лучше втереться в доверие, а только потом сдать нас со всеми потрохами?       Чёрт, чего только не лезло в голову... Кое-как я прекратил себя нагнетать, хотя, это больше Фролов меня накрутил.       Я вернулся в управление позже остальных оперов. Собравшись с мыслями, я поднялся на этаж, и прошёл в наш кабинет. Сделав лицо попроще, я решил, что ничего не скажу Свирину про все детали побега Олега, пока не буду уверен, что Стас не крыса.       Майор нервно ходил по кабинету, с сигаретой в руке. — Макс, так же нельзя! — сказал он, увидев меня, — Ты куда исчез? Я тебе звоню, ты не отвечаешь. — Стас, что случилось? — поначалу не понял я его переживаний. — Олег неизвестно где, потом и ты сам пропал. С чего бы мне быть спокойным? Кстати, Фролов не нашёлся? — Нет, как сквозь землю провалился, — соврал я, и продолжил сочинять: — И там патрульные наши намутили, пришлось разобраться. Хотели взять мужика, случайного прохожего, который на Фролова похож, представляешь? Я чуть не поседел. — А где же он сам? — задумчиво спросил Свирин, озадаченно потерев переносицу. Не было похоже, что переживания майора наигранные, но я также держал рот на замке. — Да, Макс, на тебе просто лица нет, — с жалостью сказал Свирин, подняв на меня взгляд, — Не надо так, дружище. Найдётся он, я уверен. Это же Олег. Он не из таких передряг выберется. Всё будет хорошо. — Спасибо за поддержку, — выдавил я из себя. — Я тебя умоляю, о чём ты, — ответил Стас, и потушил окурок в пепельнице.       Позже он приготовил для меня персональный кофе, и сел за работу. Стас постоянно отвлекался, нервничал, не мог сосредоточиться, и без конца курил.       Погрязнуть в служебных делах, дабы отвлечься от дурных мыслей, не получалось и у меня, тем более, всё своё внимание я переключил на Свирина. Невозмутимо попивая кофе, идеально приготовленный Стасом, я стал следить за ним; исподтишка, но нагло и пристально. Изучая его, я пытался найти хоть какой-то подвох в его переживаниях, которые казались по-настоящему искренними. И всматриваясь в каждый его жест, я не видел ничего, что могло бы выдать предателя.       Позже, как только Евгений вернулся с совещания из управления ФСБ, я сорвался наверх, чтобы всё узнать, иначе паранойя скоро просто сожрёт меня. — Евгений Николаевич! — я догнал Ширяева в коридоре, когда он входил в свой кабинет. — Ты очень во время. Заходи, — он пропустил меря внутрь, и захлопнул дверь, — Я в курсе, зачем пожаловал. Это насчёт Свирина? Вы ведь его подозреваете? — Женя, ты экстрасенсом заделался что ли? — усмехнулся я, плюхнувшись на диван в кабинете полковника. — Мне Влад только что звонил, обрисовал картину в двух словах. Очень жаль, капитан Ларин, что вы сейчас зашли ко мне для того, чтобы наговаривать на моих лучших кадров. Нет бы просто так в гости зайти, чайку попить, или что покрепче, — с ухмылкой сказал Евгений, садясь за свой стол. — Ты мне зубы не заговаривай, начальник, — как можно мягче ответил я. — Эх вы, честного человека крысой назвать... Ай-ай-ай, хлопцы! — снова усмехнулся Ширяев. — Женя, вот совсем не до шуток! Это у вас семейное что ли? — вскипел я. — Спокойно. Не Стас это, не Стас! Никто вашего Фролова никому не сдавал, — успокоил меня Евгений. — Хоть что-то хорошее... То есть, Стас не причём? — допёрло до меня, и с души будто камень упал. — Ну, наконец-то дошло! Даже априори Свирин вряд ли может быть предателем. — Почему? — Я слишком давно его знаю. Это человек чести, — с уверенностью ответил полковник. — Тогда кто? — спросил я, — Ты знаешь? — Случайный человек, абсолютно случайный. Увидел розыскную листовку с фотографией Фролова в метро, потом на стройке проследил. Вот так. Всё чисто, всё проверено. — В метро? — Федералы весь город оклеили этими листовками, мы и не знали. Предупреди Олега, чтобы впредь такого не повторялось, — ответил Евгений, — Кстати, как он? Не сильно пострадал? — Отделался испугом и дыркой в плече от калаша. Но для него это сущие пустяки, — ответил я. — Больше ущерба вы принесли застройщику. Там же абы кто, никого не проверяют. И Олега бы никто в жизни не нашёл, если бы не чрезмерная наблюдательность наших граждан, будь она не ладна. Стройку теперь миграционные службы шерстят, — рассказал Евгений, и достал какой-то документ. — А также, ущерб был нанесён в виде сломанного башенного крана, а дело кончилось порчей государственного имущества: новый спецназовский минивэн Фольксваген был раздавлен всмятку бетонной плитой, — зачитал он акт, — Хоть пострадавших нет, и том спасибо.       Я невольно рассмеялся. Звучал акт действительно комично. — Это ж надо, а... Нарочно не придумаешь! — Евгения тоже пробило на смех, — Скинуть на кого-нибудь бетонную плиту – это целиком в вашем репертуаре. Весело, я гляжу, у вас там было! — Да уж, весело, это точно. Нам теперь влетит? — Кому это, «вам»? Главный виновник торжества сбежал. — И хорошо, а то мне и этих приключений по самое не хочу хватило, — вздохнул я, радуясь, что всё кончилось более менее хорошо, — А в управлении там как?       После моего вопроса настроение начальника резко переменилось. — Да никак. Вначале отчитали как мальчишку, что нет никаких результатов в расследовании, а потом кипишь с Фроловым начался, и федералам было уже не до меня, понимаешь? — рассказал Ширяев, — Ох, слишком плотно они вцепились в вас, слишком плотно. И не слезут же ведь. Олега хотят объявить чуть ли не в федеральный розыск. — Понятно всё. Знаешь, когда ФСБ-шники работали с нами, мы хоть знали, что они замышляют. Они были всегда на ладони. Мы всегда могли опередить их, знали почти их каждый шаг. А теперь... Как на минном поле живём. Теперь они нас, а не наоборот, — недовольно сказал я, как и есть.       Я намекал на то, чтобы продолжить следить за федералами с помощью подслушивающих устройств, и готов был это предложить Евгению, но он перебил меня. — Я подумал о том же, и всё уже решено, — хитро ответил Евгений, и подмигнул мне. — Серьёзно? — приятно удивился я. — Да. Серьёзно. Ты думаешь, я с пустыми руками туда приехал? Но ты не волнуйся: меня, если что, вряд ли заподозрят, потому что через тот кабинет сотни людей каждый день проходят. А все технические вопросы по этому поводу также, к Владу, — ответил Евгений, почти признавшись, что установил прослушки в управлении ФСБ, — Да уж, нам с племяшкой в пору своё агентство сыщиков-Пинкертонов открывать... — Вот за это спасибочки от всей нашей дружной банды. Знаешь, у гениев мысли сходятся... — А знаешь, у кого ещё сходятся? — ухмыльнулся Евгений. — Вы слишком самокритичны, дорогой мой начальник! Ну ты просто гений... Это я дурак, что сразу об этом не подумал. Короче, респект тебе, Жень! — обрадовался я, уже собираясь уходить. — Да ладно, сочтёмся, — ответил Ширяев, — Иди уже, гений. А то мне ещё с отчётами возиться...       Рабочий день подходил к концу, когда я спустился к себе. Встретившись с майором Свириным возле кабинета, я не решался сказать о том, что всё уже нормально. Я чувствовал вину за то, что смог подозревать Стаса, ведь он ко мне относится со всей душой. Как говорится, лучше подумать о человеке плохо, и потом ошибиться, чем подумать хорошо, и очень обжечься. — Эй, Макс, с тобой всё в порядке? — спросил Свирин, когда мы столкнулись в коридоре, и молчание затянулось. — Да. Там это... Олег просто нашёлся, — сказал я, собравшись с мыслями. — Нашёлся? Я же говорил. Он в безопасности? С ним всё в порядке? — Стас напал с вопросами; он был рад, но всё ещё встревожен.       Мы прошли к себе в кабинет, дабы наш разговор никто не мог услышать. — Всё хорошо, только его ранило. — Надеюсь, не серьёзно? — спросил Стас, и с облегчением закурил. — Огнестрел. Пуля прошла на вылет. Жить будет, — ответил я, и устало сел на стол, вздыхая, — Если бы весь город не был оклеен розыскными листовками с фоткой Фролова, ничего бы не случилось... — Весь город оклеен? — удивился Стас. — Да. И разве жизнь это? Когда шагу ступить не можешь, когда заклеймили опасным преступником, и все узнают тебя, — ответил я, задумавшись о том, насколько всё-таки серьёзно досталось Олегу. Мне было его жаль. — Главное, он сам-то жив остался. А там, какая бы жизнь не была, он же всё равно через её трудности перепрыгнет, да ещё и сам посмеётся над этим. Это ж Олег, он кремень, — сказал Стас, и переключился на меня: — А вот ты... Совсем что-то упал духом. Всё же вроде нормально закончилось, чего хмурый такой? — Да нет, просто денёк так весело прошёл, что аж немного не по себе, — ответил я, и взглянул на часы, вспоминая про наши с Яковом планы на вечер.       Рабочий день уже закончился, но после сегодняшнего у нас появилось слишком много бумажной работы. — Ты куда-то спешишь? — заметил Стас, разбирая бумаги на столе, — Неужто рандеву? — Если бы... Куда уж там. А спешил бы я как-раз таки дух себе поднять, в спортзал сходить. — Ну так ты иди, тем более, если тебе это поможет. Лишь бы не сидел тут с кислой миной, а то боюсь, это заразно, — съязвил Стас. — Спасибо, — ответил я, и начал было собираться, но вспомнил о работе: — Подожди, а как же отчёт? — Сам справлюсь. Иди, культурист. Штанга зовёт. — С меня причитается. И не забудь, что сегодня встречаемся через полтора часа. Серёга просил быть всем. Адрес я тебе уже говорил, — напоследок сказал я, одевшись. — Слушаюсь, товарищ капитан. В восемь буду как штык!       Добравшись до своего района на метро, я просто не мог пребывать в спокойствии. Тело ещё не устало, а мозг выдавал все самые бешеные воспоминания этого дня.       Денёк выдался сумасшедший. Не хотелось ничего помнить и прокручивать в голове. Хотелось как Олег, принять промедол, заснуть и ничего не чувствовать. Однако было место, которое всегда помогало забыться и восстановить силу духа.       Я забежал домой, быстро поужинал и переоделся. Этим вечером с Бондарем мы отправились в спортзал.       Это было место, где я воскресал фениксом, становился сильнее, причём не только физически. Там все насущные проблемы уходили на второй план, и среди своих было так хорошо, как в беззаботном детстве. Старый, уже позеленевший сквер, серые мокрые дворы и подворотни, исписанные яркими граффити, вели нас по лужам в тот самый родной подвал, где с девяностых ничего не поменялось: стены, выкрашенные в ярко-зелёный цвет, старая боксёрская груша, перемотанная серебристой изолентой, старые тренажёры, штанги и гантели, чугунная гиря в углу, плакаты Шварценеггера и Франко Коломбо на стенах, и баннер под потолком с мотивирующей цитатой «стой до конца и никогда не сдавайся». Я провёл здесь лучшие годы своей юности, и сейчас нередко захаживал сюда. Для меня это было особенный местом: островок душевного спокойствия, обитель силы и воли. Неподалёку, в соседнем дворе, в таком же потрепанном подвальчике была спортшкола, где прошло наше детство. Там нас учили жизни: всем премудростям, моралям и жизненным ценностям. Именно там Воеводин вселил в меня ту силу духа, без которой сейчас я бы точно сломался.       Спустившись вниз, на пороге качалки нас встретил какой-то парнишка в разноцветном спортивном костюме, лет шестнадцати. — Яша, ну сколько можно тебя ждать? — недовольно спросил он, обращаясь к Бондарю.       Юный незнакомец был очень похож на Якова: тот же вздёрнутый нос, пухлые губы, светло-серые глаза. Вот только вместе короткого ежика на голове у него были светло-русые кудряшки. — Макс, знакомься. Это Мишаня, мой младший брат. Надеюсь, он нам не помешает. Забыл тебя предупредить. Просто мы обычно вместе сюда ходим, — сказал Яков. — Макс? Тот самый? — удивился Бондарь-младший, — Его же фотка на доске почёта у нас в спорт школе висит. — До сих пор висит? — приятно удивился я.       Миша снял боксёрскую перчатку, и протянул мне руку: — Я Миха. Кажется, я видел тебя здесь как-то. Классно бьёшь. — Спасибо. А ты тоже на бокс ходишь? — Да. К Павлу Денисовичу, — ответил Миша, — Он же моего брата тренировал, теперь вот меня... — Хорош болтать, ребят, время не резиновое. Макс, у нас же с тобой вечером... дела, — перебил нас Яков, и немного запнулся, не желая выдавать подробности наших вечерних планов при младшем брате.       Мне показалось, что малец заметил, что мы что-то скрываем, и подозрительно покосился на нас. И всё время тренировки Миша приглядывался ко мне, будто что-то подозревая.       Может, у меня началась уже паранойя и мне это показалось; ведь сложно нам скрывать свои дела от родственников и самых близких людей, и очень легко проколоться в одном лишь слове.       Спустя час, когда время уже поджимало, мы стали расходиться. Миша оставил нас, уйдя пораньше.       Когда уже немного смеркалось, с Яковом мы пошли пешком до автобусной остановки, чтобы добраться до центра, где жил Ковальский.       Сегодняшняя тренировка пошла на пользу: я отвлёкся, и был уже не так загружен. Но расставшись с боксёрской грушей и гантелями, я снова был не в духе, вспомнив все наши проблемы. — Макс, что случилось-то? Теперь можешь сказать, когда нет лишних ушей? — спросил Бондарь, по пути к остановке. — Я не стал говорить тебе утром, чтобы ещё больше не испортить тебе его. В общем... — я всё не решался прямо рассказать другу о том, что ритуальные убийства вышли на новый уровень: одна из жертв — точно ребёнок.       Я вечно прокручивал этот факт у себя в голове, но сказать это вслух не решался, и даже в каком-то роде боялся. — Ну? Что? — настойчиво вытягивал из меня слова Яков. — Яша, я не буду больше говорить, что всё нормально. Я так больше не могу. Всё. Ничего не нормально. Кого я, блин, обманываю? — сказал я с унынием. — Макс, давай рассказывай, — настоял Бондарь, и с сочувствием по-дружески обнял меня. — Сегодня день был просто сумасшедший. Сначала мы со Стасом выяснили, что кровь, которую мы взяли вчера из тайного зала, с большей вероятностью принадлежит ребёнку. — Ребёнку? — ошеломлённо переспросил Яков, — То есть... — Да, Бонд. Они убивают детей, и возможно это далеко не первая их жертва. Мы уже начали разбираться, подключили Серёгу к расследованию. Не буду успокаивать тебя, ведь я правда не могу больше ничего обещать. Одно могу сказать точно: мы будем с этим что-то делать, — ответил я, и Бондарь замолчал, переваривая эти неприятные новости.       После услышанного он был спокоен, переживая это не эмоционально, хотя выражение лица выдавало его желание просто взорваться. Я видел, что посреди вечерней улицы, на которой хоть и не было многолюдно, Яков умело сдерживал себя, чтобы вдруг не закричать и не заплакать. — Макс, — немного дрожащим голосом начал он говорить, — Давай по клянёмся, что мы остановим это. — Я готов, — я остановился на краю тротуара, и протянул руку Бондарю. — Я клянусь. Я клянусь остановить это. Пролить свою кровь, отдавать всё всегда и везде, лишь бы это кончилось. Я сдохну, если от этого что-то изменится! — сказал Яков, пожав мою руку, — Я обещаю самому себе. И клянусь тебе, своему лучшему другу, который стал для меня в моей жизни всем, и за которого я также готов отдать свою... — Перестань. Мы разберёмся. Мы за всё отомстим им, — перебил я его, немного смутившись, ведь никогда ничего подобного я о себе не слышал.       Яков не отпускал мою ладонь, сильнее вцепившись в руку. Он смотрел на меня, и его глаза заблестели в свете городских фонарей. Они были наполнены болью и полной безнадёгой, и смотрели на меня так жалостливо и требовательно, дожидаясь моего заветного: — Я клянусь.       Моя ладонь накрыла его руку, в знак подтверждения моей клятвы. Яков стоял неподвижно, и будто застыл, также плотно сжимая мою кисть. — Эй, все в порядке? — заволновался я за друга. — Да, просто... У меня братишка растёт. Вырос уже. На секундочку я представил, что... — Не думай об этом, не надо, — резко перебил я его, дабы ещё больше не нагнетать, — Мы разберёмся, я даю слово.       Нашего автобуса всё ещё не было, но на обочине дороги к нам приближалось красная Ауди Алексея, затормозив возле остановки: — Эй, молодёжь! Такси заказывали? — крикнул нам Воеводин, и мы сели в его машину. — Привет. Поехали. — Привет. С тренировки? — поинтересовался Павел, что сидел с Алексеем на переднем пассажирском. — С неё самой. Вы, я смотрю, тоже? — к слову спросил Яков. — Да, с работы. Серёга позвонил, сказал приезжать к Александру, — ответил Светлицкий. — Чего не в духе оба? — спросил Воеводин, посмотрев на нас через зеркало заднего вида. — Можно подумать, у нас бывают радостные поводы для собраний, — буркнул я в ответ. — Ты меня пугаешь. Что случилось, Макс? — за рулём спросил Воеводин, и посерьёзнел. — Узнаешь, Алексей Константинович. Всё узнаешь, — вздохнул я, не желая в очередной раз повторять эту ужасную новость.       Впрочем, учителя нас расспрашивать не стали; на наших лицах итак было написано, что дела совсем плохи.       Приехав домой к Александру, мы застали уже почти всех в сборе. — Привет, Поляк. Хреново выглядишь, — сказал я с порога, устало проходя в квартиру. — Здорово, Макс. Вы тоже не очень. Я так понимаю, в курсе уже? — спросил Александр, и в его глазах мы с Яковом наверное ещё больше помрачнели. — В курсе чего? — спросил непонятливо Павел, который ещё не знал повода для встречи. — Действительно. Может, хватит интригу держать? По какому поводу собрание? — требовательно спросил Воеводин, обращаясь конкретно ко мне. — Лёха, извини, но с меня хватит этого всего! Весь день итак в этом дерьме по самое горло! — я психанул, и первым прошёл в гостиную. — Ларин! Да что с тобой такое? — на моё хамство мне крикнул в след Воеводин.       Я краем уха услышал, как Бондарь стал объяснять остальным моё неуравновешенное состояние: — У него был сложный день, лучше оставить его в покое. Просто выяснилось кое-что очень неприятное, а потом приключилась новая история с Олегом...       Уйдя от раздражающих вопросов, я застал Влада в гостиной. С карандашом за ухом, немного усталый, он сидел с чашкой кофе, а из кассетного магнитофона негромко фоном играла музыка.       Весь день они с Ковальским работали над найденной книгой, и сейчас прервались на небольшой перерыв.       На столе были разложены какие-то черновики, бумаги, русско-санскритский словарь, и та самая книга из подземелья. При виде неё меня немного передёрнуло.       Тут же меня догнал Александр, закрывая дверь гостиной. Остальные пока расположились на кухне. — Ну, что за новости? — спросил я, садясь в кресло, и взял какую-то бумагу со стола, где было написано что-то про полнолуние, и лунные фазы, —Что это? Я не знал, что вы ещё и астрономией увлекаетесь... — Это не астрономия, Макс. Это... Я не могу подобрать цензурное слово, чтобы сказать, что это, — ответил Влад, и совсем уж разнервничался, — Мы весь день сидим и переводим эту ересь! Я сам скоро психом таким же стану, читая всё это! — Там и про... — поспешил спросить я, и Александр сразу понял о чём я, и коротко ответил: — Да.

★ГЛАВА 50★

      — На каком это языке вообще? — из интереса спросил я, рассматривая старинную книгу, что лежала открытая на столе, и её причудливые буквы. — На санскрите, — ответил Завьялов, откинув голову на спинку дивана, — Чёрт, вот переводчиком я точно не нанимался... — Понятно, — вздохнул я, соврав насчёт незнакомого языка. — Я тоже устал жутко от этих мемуаров психопатов, — сказал Александр, устало потирая глаза, — Дождёмся Серёгу и Стаса, и я всё расскажу. — Хорошо. А где Олег? — спросил я. — На балконе, курит, — ответил Ковальский, и сам тоже закурил прямо в комнате.       Я прошёл на балкон, чтобы переговорить с Фроловым насчёт Стаса один на один. Настроение катилось по наклонной: я не хотел помнить, что было сегодня, не хотел знать, что было в той странной книге, похожей на библию. В таком же смурном состоянии я застал Фролова на балконе, со смятой папиросой в зубах. Он выглядел малость потрёпанно, и после ранения болезненно.       Стоя на маленьком балкончике сталинки, мы просто молчали. Уже стемнело. Так всегда: когда на город опускается ночь, начинается другая, вторая жизнь, полная хаоса, жестокости, кровопролития и неприятных разгадок. Подо мной этот ужасный город, ночь которого воняет кровью и нечистой совестью. Смотря с балкона вниз, на мелькающие огни шумного проспекта, тело пробирал лёгкий холод, и я продолжил раздумья о былом.       Мне хотелось видеть людей, с которыми я разделял всё это дерьмо, не с оружием в руках. Видеть их просто так, без повода. Сидеть вот так вот всей компанией у кого-то на квартире, когда в руках кофе, а не чтиво сумасшедших и секретные материалы, а из магнитофона играет Дэцл и «Мумий Тролль». И не знать всей этой мерзости про кровь, тайные ритуалы и детоубийства. Разговаривать по-дружески о чем-то неважном, а не об убийствах, и тех, кого называть нельзя...       Но в последнее время, даже с лучшим другом Владом мы разговариваем исключительно об этом. С холодного балкона хотелось вернуться в тёплую гостиную к друзьям, но мне придётся ещё помёрзнуть, пока не переговорю с Фроловым наедине. — Олег, поговорить надо, — начал я разговор после долгого молчания, — Кстати, как ты себя чувствуешь? — Нормально, буду жить. Сейчас под сильным обезболивающим, вообще соображаю не очень, — ответил он. — Ну... Ты держись. — Да ладно, потерплю. Не в первый же раз. А ты хотел что-то сказать? — Да. Хотел сказать, что Стас здесь не причём. То, что случилось сегодня, это чистая случайность. — Случайность!? — на повышенных тонах возразил он, — Я сейчас не настолько обдолбанный, чтобы не различать элементарные вещи! — Да, абсолютная случайность. Но у меня для тебя есть ещё одна паршивая новость, — спокойно ответил я. — Что может быть паршивей того, что среди нас завёлся стукач? — Хватит! Нет никакого стукача! Да чтоб ты знал, в центре города на каждом столбе висит твоя фотография. Тебя обнаружил случайный человек, который вообще не имеет никакого отношения ни к милиции, ни к ФСБ, — немного резко ответил я, — Так что в том, что тебя чуть не нашли, вины Свирина нет. Зря... Зря ты наговаривал на него. И вообще, мне не нравится вся это история. Эти подозрения, вся эта фигня ... — Зря? Может быть... — задумчиво буркнул Фролов себе под нос, и только сейчас я понял, что наш разговор выдался неправильный.       Я вечно защищал репутацию Стаса перед Олегом, не подумав о том, что вся жизнь Фролова идёт под откос. И грубо в лоб сообщив ему о том, что он в активном розыске, я даже и подумать не мог, что могу сломать все его надежды.       Да уж, чуткости мне явно не хватает. — Олег, я что-нибудь придумаю, чтобы уладить всю эту ситуацию. К тому же, пройдёт время, и все забудут, что ты в розыске. — Когда забудут? Через год? Через два? А жену мне свою тоже из дома не выпускать, чтобы она, не дай бог, не увидела мою рожу где-нибудь на столбе? — нервно спросил он. — Я всё решу. Я узнаю, что можно сделать, и решу, — сказал я, и это было обещанием, — Олег, извини меня. — За что, Ларин? — Я не думал, что так выйдет. — Да ладно, Макс, не рассыплюсь. Сам же сказал, что случайность, — ответил Фролов, и мне показалось, что его оптимизм к нему начал потихоньку возвращаться. — Знаешь, мне кажется, что всё обойдётся. Ну не может нам не вести абсолютно во всём! Наше счастье, что тебя ещё не печатают в газетах, а листовки висят только в центре города, — с сомнительным оптимизмом сказал я. — Ну, уже хорошо. Ничего, выживу как-нибудь. — Уверяю, таких как ты у нас в разработке тысячи, и никого не ищут. Ты всего лишь один из таких висяков. Это простая статистика. Я то знаю, как это делается, сам в милиции работаю. Во-первых, нужно переждать месяц-два, а дальше, живи как жил. О тебе и не вспомнят, — рассказал я чистую правду, а не просто слова, чтобы успокоить. — Успокоил, мент блин, — ухмыльнулся Фролов, потушив папиросу, — А что во-вторых? — Во-вторых, у тебя совершенно чистый новый паспорт. Тебя ищут под именем Олег Фролов, но с недавних пор все данные о таком человеке удалены из паспортного стола. Тебя вообще больше не существует, и соответственно твоих родственников тоже никто не найдёт, — ответил я, — У тебя новое имя, новый паспорт, где тебя зовут Константин Иванов. По паспорту ты вообще из другого города, и жены и детей у тебя никогда не было. Так что, всё чисто и против тебя ничего практически нельзя доказать. Олег, помни, мы сделаем всё, чтобы тебя не нашли. Будь осторожен. — К кому вы обращаетесь, молодой человек? Я не знаю никакого Олега. Меня зовут Костян! — наигранно ответил он, и рассмеялся. — Вот, именно так и следует отвечать, хорошо отрепетировано! Браво, Фролов! Таким ты мне нравишься больше. — Подожди... А это что же получается, я зря убегал что ли с этой чёртовой стройки? Можно было позволить федералам взять меня, а потом предъявить паспорт, и сказать, что я – это не я? — задумчиво спросил Фролов. — Нет. Лучше бежать. — Чем это лучше? — недовольно спросил Олег, и слегка потер раненое плечо. — Каждому из нас пожизненное светит, понимаешь? — сказал я, прежде никогда раньше не говоря о таких вещах вслух.       Странная штука: от собственных слов мне становилось страшно. Олег молча покосился на меня с опаской, будто тоже не задумывался об этом ранее. — Тебя поместили бы в СИЗО. И неизвестно сколько тебя продержат там, пока попытаются доказать, что ты Олег, а не Константин, — продолжал отвечать я на конкретный вопрос Олега, и с дальнейшими предположениями меня просто начало передёргивать, — А доказать это не просто. Тогда бы у них не было на тебя ничего, они стали бы давить, выбивать дознания, шантажировать. Или сразу в предвариловке тебя на перо и посадили бы. Им же человека замочить – раз плюнуть. Так и зажмуришься... — На перо, зажмуришься... Надо же, знаешь названия, полисмен. Ха, не дождутся! На перо... — хмыкнул Фролов.       И тут я понял, что язык мой – враг мой. — Нечего, Макс, так нервничать. Всё уже закончилось. В случае чего, я знаю, как действовать. Мы прорвёмся. Все нормально будет, и со мной в том числе, — успокоил меня Фролов, заметив, что я опять тревожен, и накручиваю себя. — Ладно, верю, — ответил я, немного успокоившись, и мы вернулись в комнату.       Позже пришли Сергей и Стас. Всей компанией мы собрались в гостиной; лица у всех были, как на похоронах.       Я сел на мягкий подлокотник кресла, в котором расположился Воеводин, запрокинув нога на ногу. — Лёха, ты уже знаешь? — спросил я, имея ввиду новые убийства и тайный зал. — Нам Яков в двух словах всё рассказал, — спокойно ответил Алексей.       Павел стоял рядом с мрачным видом и практически в полном унынии, скрестив руки. Зная способность этих двух сохранять хладнокровие и спокойствие, тревожность всё равно чувствовалась; она буквально в воздухе витала.       Я невольно тяжело вздохнул, и устало потёр глаза, мысленно готовясь ещё к более худшим известиям. — Макс, что с тобой? Тебе плохо? — встревоженно спросил Воеводин, заметив моё состояние. — Мне не плохо, мне хреново. И нам всем сейчас хреново, Алексей Константинович, — ответил я. И только Воеводин хотел мне что-то сказать в ответ, я с грубостью перебил его: — Только не надо, при всём уважении, не надо мне твоих нравоучений про силу духа. Дай хоть немного побыть безвольной тряпкой! Я не робот. Я человек, и могу быть слабым, в конце концов! — Знаешь, Максим, признавшись в своей слабости, человек становится сильнее, — ответил Алексей, подбирая нужные слова. — Я же сказал, не надо! Плохо не только мне, но и всем нам. Вот и успокаивай всех, либо просто оставь меня в покое, — напоследок рявкнул я, и пересел на диван.       Все расселись в комнате, и Александр встал, собравшись что-то говорить. — Поляк, давай только без предисловий, — сделав глоток из фляги, сказал Фролов, не успел Ковальский и рта открыть, — Я думаю, все уже всё знают да?       Все кивнули. — Саша, давай кратко и по делу, а то и в правду что-то не по себе, — сказал Сергей. — Есть ритуальные убийства, а есть выродки, которые этим занимаются, — начал рассказывать Александр. — Это мы знаем. Дальше? — поторапливал Федорчук. — Дальше, мы нашли их тайный зал для собраний и ритуалов, и вот эту книгу, — сказал Влад, взяв со стола старинную книгу из подземелья, — Здесь описано всё: порядок ритуалов, время, и кого и как нужно приносить в жертву.       Влад передал книгу Сергею. Прежде чем открыть её, он вдумчиво посмотрел на обложку: на кожаную поверхность, где сверху был вытеснен знак всевидящего глаза. — Там не только это. Там вообще про всё. Это библия, и у этих людей своя религия. — В чём её смысл? — с интересом спросил Павел. — Мы итак это знаем, про глобализм и теорию нового мира. Только я не уверен, что это вообще возможно исторически. Но они идут к этому! Они убивают людей, которых считают лишними. И убиты уже тысячи. И жертв будет гораздо больше, если исходить из их теории, — рассказал Ковальский, — Их девиз – за новый мировой порядок. Везде мелькает надпись на латыни «порядок нового века». — Но это не латынь, — сказал Стас, заглянув в открытую книгу в руках Сергея. — Верно. Это санскрит, — сказал Саша. — И у меня мозг поплыл, пока я переводил этот литературный шедевр шизофрении, — дополнил Влад, устало складывая на столе исписанные листы бумаги в стопку. — Санскрит? Впервые слышу, — листая книгу, заинтригованно сказал Сергей. — Это древний язык. Его носителей уже не существует, но на нём ещё есть свящённое писание, — ответил Ковальский. — И наше тоже? — полюбопытствовал Павел. — Насчёт православного не знаю, но на этом языке есть религиозные тексты в индуизме и буддизме, например, — поделился знаниями Ковальский. — Почему наши сектанты выбрали именно этот санскрит? — с интересом спросил Яков, склонившись над книгой. — Это мёртвый язык. Видимо, этих упырей ни к чему живому не тянет, — буркнул Завьялов. — Что-нибудь удалось перевести? — спросил я. — Удалось... Короче, где-то в середине есть раздел про мессы, и мы начали с него. Ближе к концу было что-то про теорию тотального геноцида и правление миром. Но второе мы не успели полностью перевести, — рассказал Влад. — Ни хрена себе! — вырвалось у Светлицкого, — Прямо такие вещи там написаны черным по белому? — Да. Однако, чтобы это прочитать, надо было изрядно помучиться, сношая свой мозг со словарём, — съязвил Влад. — Что вы успели перевести? — спросил Сергей. — Мы начали с жертвоприношений, поскольку сейчас нам нужно с этим что-то решать. Мы выяснили закономерность, когда и как происходят убийства. Именно ритуальные убийства, — продолжил Александр. — Не томи же, Поляк! Как это происходит? — нетерпеливо спросил Олег. — Помимо всяких лозунгов иллюминатов и масонских символов, они помешаны на луне, и со всеми вещами, связанными с тёмными силами, — ответил Александр, и взял со стола ту самую бумагу, где было что-то про лунные фазы, — Здесь написано, что в лунные сутки необходимо свершение мессы. — Рассказывай, — заинтересовался Сергей. — Например, здесь сказано, что в полную луну и в первые сутки новолуния нужна энергия в виде человеческой крови, — ответил Александр. — Да-да, какая-то ересь, про энергию и людскую кровь, которую требуется выпускать из жертв в полнолуние и растущую луну, строго по дням, — подтвердил Влад, и листая книгу, отдал её мне.       Я рассмотрел книгу в спокойной обстановке более детально. Ночью в подземелье, благодаря адреналину я не заметил, что в книге присутствуют тематические символы и знаки. — Вот. Где написано про ритуалы, даже рисунки луны есть, — показал мне Влад.       Вверху, на нескольких страницах был графический рисунок луны с ликом, глаза которого были прикрыты. По стилистике картинка луны напоминала даже славянские рисунки. Ниже был текст на древнем языке, ровно напечатанный в узорной окаёмке по краям страницы. — Похожие символы луны есть на картах таро, — заметил я, вглядываясь в изображение луны. — Лютая смесь. Язык, значит, у них из буддизма, символы от масонства, а обряды вообще напоминают сатанизм. И везде это чёртово всевидящее око! — вскипел Сергей, изучая книгу, — Как вообще можно разобраться во всём этом? Тут же сам чёрт ногу сломит. — Да. Будто они взяли готовые символы от разных сообществ, собрали их воедино, и придумали свою религию, — ответил Александр. — Похоже, у этих ребят явно напряги с фантазией, — усмехнулся Фролов. — Это всё конечно интересно, но есть там ещё что-нибудь про убийства? — спросил Федорчук, желая поскорее выйти к разгадке. — Есть. Здесь сказано, что эти дни якобы очень важны, и когда всходит луна, то вершится кровопролитие. Священная месса, — ответил Влад. — Бред какой-то, — озадаченно сказал Сергей, — Ну причём здесь луна... — Бред. И скорее всего, придуманный, дабы внушать его людям, которых они взяли в оборот. Предлог, чтобы убить как можно больше людей и детей, по пути к своим настоящим, истинным целям, — сказал Александр, — А их истинные цели вы знаете. И весь этот ужас с ритуальными убийствами больше для антуража. Реально они шли к своим целям, когда убивали просто на улицах разных городов по сотне людей за ночь. Но ритуальные убийства происходят в первый день растущей луны и в полнолуние. И точно в полночь. Дни недели здесь не причём, и я пока не могу понять, почему массовые убийства на улицах происходили именно во вторник, четверг и субботу. Возможно, там будет об этом позже. Но мне почему-то кажется, что в этом нет никакой логики и смысла, и возможно, они соблюдали эти дни, лишь чтобы запугать всех этой последовательностью, поиздеваться и посмеяться над нами. В любом случае, я буду продолжать заниматься переводом книги. — И тем не менее, с лунными фазами всё сходится. Вспомните этот вторник. Какой был день? — интригующе у всех спросил Влад. — Вторник, сам же сказал, — хмыкнул Фролов, и пригубил ещё немного из фляги. — Олег, во вторник была растущая луна, — ответил я. — А я здесь причём? Я не сектант, и не садовод-огородник, — ответил он непонятливо, — Зачем мне эти дурацкие фазы?       Похоже, под воздействием промедола и алкоголя Олег был рассеян, а его глаза под очками помутились. — Олег, ну ты балда! В первый день фазы растущей луны происходят ритуальные убийства. Фролов, чем ты только что слушал? — вскипел Завьялов, не заметив его болезненного состояния; сам Влад тоже был не лучше. — О, дружище, что-то ты совсем плохой. Ну-ка отдай, на сегодня тебе хватит, — сказал Олегу Павел, забирая флягу. — Отстань, я в норме, — отмахнулся Олег, и удобнее уселся на диване, — Я всё понял. — Ну и что же ты понял? — спросил Алексей. — Убийства, именно ритуальные, происходят, когда луна... — пересказал Фролов, и запнулся, — А когда? Что там с луной-то?       Олег совсем расклеился: ослабел, и вечно потирал сонные усталые глаза под очками. — Да, брат, совсем тебя развезло. Пойдём, поспишь хоть, — сказал Александр, помогая Фролову встать, — Давай-давай, идём. Я потом тебе всё расскажу.       Ковальский отвёл его в спальню, и быстро вернулся к нам. — Петрович. Короче, вам предстоит большая работа. Дядя устроит вам доступ в архив. Чует моё сердце, что всё подтвердится, — сказал Влад, — Закономерность вычислена. В первый день новолуния и каждое полнолуние происходит обряд. Я почти уверен, в эти дни, или накануне, пропадает больше детей, чем обычно. — Я тебя понял, — хмуро ответил Сергей, и перешёл на профессиональный язык, —Следовательно, периодичность таких убийств где-то примерно два раза в месяц. — Да, в первый день новолуния, как здесь написано, месса с единичной жертвой, — подтвердил Александр, читая черновики с переводом, — И в полнолуние, три жертвы. Здесь даже написано, как их убивают.       На этом моменте рассказа интересно стало всем. Но больше всё-таки страшно, чем любопытно. — Как? — наконец с опаской спросил Свирин.       Александр замешкался, не желая говорить о таких ужасных вещах. — Я не могу... Здесь пошли уже реально страшные вещи. Это описывается тут детально, — озадаченно он потер лоб, и отдал лист бумаги мне, — Макс, давай ты. — Ага, чуть что, сразу Макс, — недовольно буркнул я, нехотя взяв листок, — Вы что, все думаете, я железный?       Не хотел я читать это, боясь, что психика моя, и здесь присутствующих, не выдержит следующих слов. — Ну же? — настоял Бондарь.       Я начал читать, не раздумывая. Держа листок с ровным почерком Ковальского, я читал как робот, стараясь не думать, что произношу. — Священная месса. Кровопускание. Исдыхающая жертва придана камню заветному, да истекут реки багровые с запястьев её в чашу священную, дабы испить сию животворящую кровь, ибо чиста она и невинна, — прочёл я, наконец оторвавшись от бумаги.       Яков застыл в тревожном недоумении, у Свирина были глаза по пять копеек, а у Павла и Алексея отвисла челюсть. И лишь Сергей старался не выйти из себя, изо всех сил сжав в руке пачку сигарет, а Влад и Саша, зная об этом и ранее, были в полном отчаянии. — Чтоб меня! Что за подонки, мать твою? — не сдерживался Стас, и ненароком матюкнулся, после чего ненадолго нависла звенящая тишина.       Все были просто в шоке, не смотря на то, что это открытие было вполне ожидаемым. Даже проведённый Стасом утренний анализ крови, взятой с места последнего убийства, подтверждал, что жертва ребёнок. Но мы до последнего надеялись, что это неправда.       От таких новостей даже Воеводин нервно выдернул из рук Федорчука сигареты, и закашлявшись, закурил, что я видел на своём веку впервые. Спустя только несколько секунд, мой мозг принял то, что я сейчас сказал, и я выругался самым благим матом, который никогда ещё не звучал из моих уст с такой искренней болью. — Не говори, Макс, — вздохнул Влад, — Это полный писец... — Они... Они выпускают всю кровь? Из детей? — с округленными от шока глазами переспросил Бондарь. — Да, Яша, — немного дрожащим от тревоги голосом ответил Александр, — Всю... — Так, сейчас давайте все успокоимся. Возьмём себя в руки, — глубоко выдохнув, сказал Влад, и встал посередине гостиной.       Сергей исподлобья покосился на него, сквозь зубы матерясь с зажатой во рту незажжённой сигаретой. — Серёга, держи себя в руках! — зная взрывной темперамент Федорчука, резко сказал я, и сел рядом с ним.       Мой выкрик подействовал на него отрезвляюще. Сергей поднял на всех взгляд, вытащил изо рта сигарету. К нему снова вернулось профессиональное изложение: — Давайте теперь по фактам, что мы имеем? — Мы имеем кучку больных психопатов, которые убивают детей самым жестоким образом! — ответил Стас, — И что, мать твою, мы будем с этим всем делать? — Не кипятись, Станислав. Я как раз думаю над этим, — задумчиво, и уже спокойно ответил Сергей, — Значит, последнее убийство произошло в ночь во вторник? — Да. Это было на том самом капище в лесу. Мы его обнаружили после полуночи, — сказал Алексей. — Да-да, там явно кого-то обескровили. На заветном камне, как они говорят, — вспомнил Павел. — И в этот день как раз было новолуние, — подметил Влад, — Так? — Так, и что дальше? — подавленно спросил я. — Заветный камень есть. Кровь тоже там была. Но где ритуальная чаша? Священная чаша, — спросил Влад, сверившись с трактовкой из книги, — Этой стремной посудины не было тогда на поляне. — Кажется, я понял, — ответил я, и до меня, кажется, дошло, как оно всё было. — Давай, Ларин, подключай своё следачье чутьё, — подначивал Федорчук, пока я формировал свою мысль. — Мужики, не было двух убийств, — ответил я, сложив все факты, — Было одно! — Одно? То есть? — удивился Светлицкий. — Макс, если ты нас хочешь так успокоить, то не надо, — выдал Яков, пока не поняв моих догадок. — Да нет же! — нетерпеливо перебил я. — Тогда аргументируй, Максим, — ответил Воеводин, — Спокойно и по фактам. — Убийство было одно. В тот день, когда мы нашли капище в лесу и бункер. Тогда было новолуние. Вспомните тот жертвенник. На том камне было много крови, — ответил я, — А камень, который был в тайном зале, без следов, полностью чистый. Из доказательств только капля крови на полу, и чаша с остатками крови на дне, которую нашёл Влад. — Ты хочешь сказать, что на нашем веку убийство было одно? На той самой странной поляне в лесу? — задумчиво спросил Сергей. — Получается, так. — И в правду, выходит, что в тайном зале такие убийства не происходят? — догадливо спросил Стас. — Они могли проводить свои ритуалы где угодно, в том числе и в подземном зале! — возразил Влад. — Да, но мы говорим сейчас об эпизодах, которые были при нас. Сейчас, недавно, — ответил я, — И я могу поспорить на что угодно, что кровь с жертвенника в лесу и в чаше из подземелья принадлежит одному человеку. Жертве... — Значит, они могли совершить убийство в лесу, а чашу с кровью унести в подземелье, — дополнил Александр, согласившись с моими догадками. — Правильно мыслите, парни, — сказал Федорчук, — Будем разбираться. — Как? — абсолютно безнадёжно спросил Яков. — Это раньше мы не знали, как. Не могли предугадать, не успели... Но теперь мы знаем точно дни этой долбанной мессы, — ответил Алексей с настроем, будто прямо сейчас может отразить нападение самому злейшему врагу. — Когда ждать следующего убийства? — спросил Свирин. — Следующее полнолуние будет почти через неделю, — ответил Александр, — Не мало времени, чтобы придумать план, как остановить это. — На самом деле, у нас катастрофически мало времени! — возразил я, вспомнив про ещё одну вещь, — Вы забыли? Послезавтра, в субботу, мы все собрались ехать за город, на секретную базу этих выродков. — Мы помним, Макс. Всё остаётся в силе. И ты прав, времени мало. Но давай решать проблемы по мере их поступления, — ответил Сергей. — И много мы проблем порешали, шеф? — устало и безнадёжно спросил Александр, после чего послышался его вздох безысходности: — Чёрт... — Что? Что-то ещё? — встревоженно спросил Федорчук, заметив, что Ковальский уж совсем раздавлен. — Нет. Просто... Давайте смотреть на вещи реально. С ними разобраться у нас не получится никогда, — ответил он, отчаянно протянув два последних слова. — Саша, что с тобой? Что за упаднические настроения? — спросил Павел. Похоже, действительно, в таком отчаянии Ковальского мы ещё не видели. — Эти люди... Их очень много. А нас... Что мы можем? Кто мы для них? Ничтожество, мелкие никчёмные людишки, — ответил Александр, — У них своя религия. Свой оплот. Свой настоящий тайный культ, который очень опасен. Даже эта чёртова библия есть... Везде свои законы и связи, свои люди и вооружение. Они раздавят нас! — Если их много, это ещё не значит, что эти ублюдки такие уж могущественные и нерушимые, — возразил Сергей, — Хочешь сказать, что они сильнее нас? Я бы с тобой поспорил, Саша. — Возможно, в чем-то они сильнее. Даже если и так, их сила лишь материальна: всё куплено, в том числе и наёмники. А их вера? В кого они верят? В чёрта, в антихриста, в своего вымышленного бога? В кого? — спросил Павел, усмехаясь над собственной озвученной абсурдностью. — И тем не менее, в них что-то есть. Есть своя цель, и вера в неё. Они не остановятся. Эти люди не остановятся не перед чем, — ответил Ковальский. — Это не вера, а мракобесие, и они ненавидят нас, потому что правда всё равно на нашей стороне. Их идеология – не есть свет! — ответил Алексей, — Да, у них своё единство, хоть и фальшивое, и вера, какая-никакая... И мы должны быть заточены не хуже, чтобы быть для них достойным противником. — Ты предлагаешь сколотить свою секту со своими правилами? — с улыбкой спросил Влад, — Ну так мы итак все держимся вместе. У нас даже рабочее название есть: сами федералы прозвали нас освободителями... — Да, мы вместе. Сам учил вас, что сила в единстве. Только нам одного немного не хватает, — ответил Воеводин. — Чего? — спросил Сергей. — Более железной веры и стойкого сопротивления, — ответил Павел, — Мы должны быть жёстче. — Им не нужны гении, мыслители, доблестные воины. Им нужны рабы, живущие в иллюзии, которую они создали. Глобальное мировое стадо! Они сильных не любят, ими нельзя управлять. Значит мы будем таковыми! Внутри у нас крепкая вера и надежда, которую нельзя вырвать или разрушить, как нельзя разрушить наши железные принципы, чувство собственного достоинства, мораль и веру в самих себя. Мы способны выдержать любую правду, удары судьбы, и пытку предательством, когда нас предали сверху на своей же земле... Мы не должны бояться боли, ибо пережив борьбу в собственном сердце и пройдя через личный ад, научились превращать раны в мудрость, и продолжать бороться. Я всегда внушал своим ученикам, что жизнь – борьба! Продолжим жить по законам чести и справедливости, какой бы жестокой не была жизнь, и держать при этом сердце в чистоте, а рассудок ясным. Мы несём свой крест, не перекладывая его на чужие плечи, отвечаем за сказанное и сделанное нами, а в падениях виним только себя, извлекая из ошибок уроки, — рассказал Алексей.       Все внимательно слушали, а особенно Стас; это было для него первым собранием в нашем кругу, и первой услышанной речью в нашей компании. — Ну ты дал, отец. Я в шоке, — стоя аплодируя, немного наигранно сказал Влад, находясь всё же под очень сильным впечатлением от речи Воеводина. — Сильным свойственно делать правильные выводы вместо пустых сожалений, — дополнил рассказ Алексей, — Понятно, Александр? — Чего? — раздумывая над прежними словами Алексея, спросил Ковальский. — Не ной, Саня. Вот чего, — ответил Яков. — Влад, ты кажется спрашивал о правилах? — напомнил Алексей, — У нас их будет три. — Каких? — с интересом спросил я. — Вера. Воля. Победа. — ответил он, — Макс, ты теперь доволен? — Я!? — Ты же сам меня просил успокоить всех, — ответил Воеводин, — Так я не слышу, Максим, ты доволен? — Доволен. Твоя взяла. Извини за грубость, — ответил я, пожимая руку учителю. — Ну мы в шоке, Алексей Константинович. Тебе надо было не в тренеры, а в философы идти, — усмехнулся Завьялов, — Как говорит наш великий мотиватор и философ Алексей, нужно делать правильные выводы. Какой у нас вывод на сегодня? — На сегодня закономерность вычислена. Мы сделали это, мужики! Понимаю, что поводов для радости у нас мало, но это наш ещё один маленький шаг к победе, — сказал Сергей, тоже воодушевляя остальных не раскисать, — Я даю слово, что мы остановим этот кошмар. Я говорю это вам: своим друзьям и соратникам. Мы не позволим этим уродам безнаказанно творить беспредел в нашем городе, на нашей земле. — Правильно, шеф. Мы покажем, что бывает с такими ублюдками, как они, — согласился Влад. — Я вас прошу не бросать перевод этой чёртовой библии. Понимаю, что важное для себя мы уже узнали, но мало ли, вдруг там есть что-то ещё полезное для нас, — сказал Сергей напоследок, и уже засобирался из комнаты, — Макс, завтра у меня первый рабочий день. Ширяев мне дал ключи от архивов, поэтому приходи завтра пораньше, мне понадобится твоя помощь, и помощь Стаса. Я могу на вас рассчитывать? — Да какие вопросы, Серёга. Будет сделано, — ответил Свирин. — Хорошо, Петрович. А ты куда? — спросил я. — Мужики, вы время видели? Пора завязывать сборище. И ментовская общага до десяти, мне надо успеть ещё заселиться, — ответил Федорчук, выйдя в прихожую, — И не засиживайтесь, нас завтра ждут великие дела, мать их... — Поняли, командир, — зевнув, махнул ему рукой Влад. — До завтра.       Вслед за Сергеем ушли Алексей и Павел; в отличие от нас, их ждала дома семья. Вскоре ушёл и Стас, что жил в том же центральном районе, что Александр, и добираться до дома ему никакого труда не составляло.       А мы, похоже, решили остаться у Ковальского до утра, сообразив поздний ужин на четверых. Пока Олег после сегодняшнего ранения дремал в спальне, будучи под снотворным воздействием алкоголя и внутривенных обезболивающих, вчетвером мы коротали вечер в гостиной. Все малость устали, но после новостей, выясненных сегодня, спать отнюдь не хотелось.       В кассетном магнитофоне снова что-то играло. Мы все сидели вместе и молчали. Говорить о том, как всё было плохо, просто больше не было сил. Но мы были вместе теперь всегда. Это придавало силы и единства. То, чего я так хотел, воплотилось в жизнь — совместные походы в спортзал, дружеские вечерние посиделки под музыку. Вот только настроение было не то, и повод тоже...       Всё в жизни было не то, и не так. И очень хотелось верить, что это просто день выдался сложный, а не вся наша жизнь.       Вспоминая слова Воеводина, на душе становилось легче и спокойнее. Было ощущение, что всё в жизни идет своим чередом, хоть у нас и не жизнь вовсе, а бесконечная борьба.       Время близилось к десяти вечера, но мы всё также сидели в спокойствии, переваривая всю информацию, и слова Алексея.       Забравшись с ногами в кресло, Александр задумчиво курил. Влад прилёг на диване, щёлкая без конца крышкой металлической зажигалки, и не сводя взгляда с мелькающего пламени. Яков сидел рядом со мной, не спеша попивая чай из кружки. Я без конца посматривал на странную книгу, лежащую на маленьком столике. В ней были описаны самые страшные вещи, а на меня смотрел этот чёртов глаз с обложки. Никогда еще неодушевлённые предметы так не давили на меня.

★ГЛАВА 51★

      В столь поздний час песни в кассетном магнитофоне сменились с западных хитов на песни группы «Многоточие». Настроение скатывалось ещё ниже плинтуса, под стать печальным музыкальным мотивам.       Закончив валяться на диване, Влад потянулся, и встал, со словами, что поработает ещё часа полтора над переводом, хотя бы до полуночи. Он достал из-за уха карандаш, захватил черновики, словарь, книгу, и скрылся на кухне.       Зевнув, Ковальский выключил кассетник, а Яков задремал у меня прямо на плече. Молча напросившись на ночь, нам пришлось разложить диван, а Александру из-за нас спать прямо на полу в своей собственной квартире.       На утро в очередной раз я проснулся не дома. Через тюль солнце палило в глаза, и я быстро встал, продрал глаза и оделся. Рядом на диване всё ещё спокойно спал Яков. Настенные часы показывали уже восьмой час.       Кажется, все уже встали, однако в квартире было подозрительно тихо для такого количества друзей. — Твою бабушку, почему вы меня не разбудили? — с криком недовольства ворвался я на кухню, где спокойно завтракали все остальные в полном молчании и без улыбок на лицах. С последними событиями никому было не до смеха, и не до привычных утренних шуток. — И тебе доброе утро, дружище, — хмыкнул Влад, едва не подавившись чаем, с моим неожиданным появлением, — Макс, тебе же тут до работы всего ничего. Успеешь. — Доброе. Ты что, всю ночь сидел? — садясь за стол, спросил я, заметив, что на подоконнике кухонного окна лежит та самая книга, и новые исписанные черновики. — Нет, я перевёл всего полтора листа. Сам не помню когда уснул, — ответил Влад, и Александр ещё подлил в кружку ему зеленого чая, который, по словам самого Завьялова, здорово бодрил его. — Есть какие новости? — спросил Фролов, закуривая у открытого окна. — Для нас пока ничего важного, — ответил Ковальский. — Сегодня пятница? — сменяя тему, спросил Олег. — Да. А что? — Сегодня мы должны ехать, — решительно сказал Олег, — Все помнят, что мы в эти выходные намылились на загородную базу к нашим хорошим знакомым? — Мы помним, — ответил я, и заметил, что после ранения Фролов выглядит так себе, — Ты уверен, что ты в состоянии? — Максим, со мной всё хорошо, — возразил он, неуклюже садясь за стол. — Олег, а ты знаешь, что когда ты врёшь, у тебя даже очки запотевают? — приколол его Влад, тоже видя, что Фролов далеко не в порядке. — Ну да, подумаешь... Угораздило же меня и в мирное время стать трёхсотым. Так не впервой же, — легкомысленно отмахнулся Олег, — Я себя знаю. Отлежусь до вечера, и буду как новенький. К тому же, я не могу туда не поехать. У меня уже всё готово. — Что готово? О чём ты? — спросил я, доедая бутерброд. — Узнаете, мужики... — будто что-то скрывая, хитро ответил Фролов, — Вечером собираемся на нашем месте, и едем. — Хорошо, замётано.       По пути на работу я пока не забивал себе голову лишними заморочками о предстоящих планах на выходные. Две станции на метро среди утренней толкучки — и я был на работе снова раньше обычного.       Пока наш кабинет был закрыт, а Стаса ещё не было на рабочем месте, я сразу решил заглянуть на второй этаж: в оперативно-розыскной отдел, где с сегодняшнего дня был принят на работу Сергей.       Все двери отдела были помечены табличками, и найдя кабинет с подписью «майор Крынин В. Р.», я вошёл внутрь, и осмотрелся.       Федорчук расположился в светлой канцелярии на солнечной стороне; в небольшом кабинете, прокуренном, но уютном. — Здорово, Серёга. Неплохо устроился, — сказал я, садясь за стол Сергея.       Одетый пока в гражданку, с сигаретой в зубах Федорчук возился с какими-то бумагами, и недовольно фыркнул на меня: — На работе я не Серёга. Соблюдайте пожалуйста правила конспирации, товарищ капитан. — Извини, Серёга, забыл. Пардон, то есть Виктор... — поправил я себя, — Чёрт, шеф, я никогда к этому не привыкну. — Свирин тебе шеф, — снова недовольно сказал Сергей. — Серёга, прекращай. Пока нас никто не видит, я буду называть тебя, как хочу. Ты не в духе. Ну что происходит? — спросил я.       Он не ответил, и лишь задумчиво уставился на майорские погоны, лежащие на столе. — Кажется, я понял, — сказал я, вспомнив, что тоже имел комплекс неполноценности, когда меня устроили на работу по блату, и пришили звёздочки просто так, за красивые глаза. — Сергей, ты заслужил их честно. Звание принадлежит тебе по праву. Ты майор, и теперь всё будет как раньше... — Ничего как раньше уже не будет! — нервно ответил Сергей, захлопнув какую-то папку с бумагами, — Только это сейчас не важно. — Что-то случилось? — Да. Макс, у меня к тебе серьёзный разговор, — сурово ответил он. — Что произошло? — Произошло, Макс. Между моими людьми происходят непонятки, а я узнаю об этом последним. Ты всё знал с самого начала, Макс, и ни сказал мне ни слова! — по всей строгости отчитал меня Сергей, — Какого хрена ты мне ничего об этом не сказал? — Ты о чём? — Я про Олега, и про Стаса. Что там за история с крысой? Среди нас не должно быть никакого недоверия, мы одно дело делаем! Мы кровью все связаны, можно сказать... — Ну ты-то поверил, что Стас не предатель и не засланная крыса, — возразил я, — Или что... Уже нет?       Федорчук опять не ответил, и опустил голову, глубоко и серьёзно задумавшись. — Я помню тот день, Серёга. Я насильно скрутил и привёз Свирина в гараж, когда он вычислил меня. Тогда ты увидел в нём своего. Ты даже мне так быстро не стал доверять, — сказал я, вспоминая день, когда похитил Стаса. — Да, Макс. Интуиция мне подсказывала, что он не скотина, и уж тем более не предатель. — Насколько я помню, она тебя никогда не обманывала, — подметил я. — Всё бывает в первый раз, — вздохнул Федорчук, потушив окурок в пепельнице, — И потом, как говорил Сталин, «здоровое недоверие – хорошая основа для совместной работы». — Серёга, не заговаривай мне зубы. Мне сейчас не интересны мысли Иосифа Виссарионовича, мне интересно, что ты теперь думаешь о нашем новом друге. — Друзей, Макс, в ментовке нет, и быть не должно. Есть только сослуживцы. — Отличное начало, — неприятно удивился я, и мне даже стало обидно, — А я тебе кто? — Ты мне и не друг, — пожал плечами Федорчук. — Серёга, издеваешься? — Ты мне просто больше, чем друг, Ларин. Мы же с тобой прошли огонь, воду, и такую задницу, что вспоминать не хочется, — лестно ответил Сергей. — Мне конечно приятно, а вот зубы заговаривать нехорошо, товарищ майор. Я услышу, кто Стас для тебя? — Ладно, признаю. Я слишком быстро доверился Свирину. Да, согласен, на меня это вовсе непохоже, — наконец ответил он по существу, — И я думаю, что я не ошибся, и по большему счёту это Олег всех накрутил, и его паранойя. Конечно, Фролова я знаю давно, а Свирина совсем ничего... Разумеется, я засомневался, когда узнал о всей этой истории. — И тем не менее? — И тем не менее, Стас неплохой мужик. Да и не похож он на предателя, — ответил Федорчук. — Я с тобой полностью солидарен. Значит, всё в порядке? — В порядке, хотя Фролов зуб всё ещё на него точит. Ничего, перебесится, — отмахнулся Сергей, и вставая из-за стола, достал связку служебных ключей, — У нас есть дела посерьёзнее. Пойдём.       Не дожидаясь Стаса, который сегодня задерживался, мы с Сергеем спустились в пропыленный архив, что находился в подвале управления.       Я ещё ни разу не был в этом огромном грязном зале, заставленным бесконечными длинными полками. Картонные папки, покрытые слоями пыли, казалось, тянулись бесконечно. Здесь были подписанные стеллажи, с наименованиями преступлений. Верхние полки — нераскрытые глухари, нижние — успешно закрытые дела.       Найдя нужный стеллаж, Федорчук стал листать связки с бумагами. — Ищи нераскрытые дела пропавших детей за 2002 год, — сказал он мне, доставая с самой верхней полки толстенную стопу папок. — За прошлый год? — уточнил я. — Да. Свежее ты тут не найдёшь. Сюда сдают дела, по которым за год не было никаких сведений.       Не жалея своих джинс, Сергей сел прямо на грязный пыльный пол, и принялся изучать дела.       Я сел рядом, принявшись искать интересующие нас эпизоды среди огромной кучи этих папок. Страшно было подумать, что всё это пропавшие без вести дети.       Перебирая нескончаемые бумаги, невольно я рассматривал фотографии пропавших детей. Именно детей, которым было не больше двенадцати лет от роду. Как ни странно, среди фотографий мне подростки даже и не попадались.       Я смотрел на них, представляя, сколько горя и слёз за этим скрывается. Этих детей никто не нашёл. Я знал, что скорее всего их уже давно нет в живых. В заключении же каждый был помечен безвестно отсутствующим.       Позже мне стали попадаться дела конца девяностых. В кое-каких, самых старых папках, свежими чернилами пропавшие были помечены умершими; в основном, это были дела пятилетней давности, и более. Все как один, дети пропали при весьма странных обстоятельствах средь бела дня: по дороге из школы или на прогулке. По датам и числам пропажи, я начал видеть совпадения, и откладывать папки в две разные стопки. Благо, все папки в архиве были расставлены в хронологическом порядке. Изучая их, я видел по датам, как и с каким разбросом по времени исчезали дети: по одному ребёнку в начале месяца, и по нескольку детей во второй половине каждого месяца. В голове складывался пазл: большее количество пропавших было явно перед полнолунием, как и было прописано в странной книге, которую я стащил из тайного зала. Постепенно числа сдвигались вперёд на несколько дней. Ей-богу, возникало ощущение, что я теперь знаю приблизительные даты новолуния и полнолуния за весь прошлый год, судя по количеству жертв, пропавших на кануне этих злосчастных лунных фаз. Разумеется, вторая мною отсортированная папка оказалась примерно в три раза больше первой. И чёрт возьми, смотреть на это больше не было сил, а в голове назревал вопрос: как я вообще дожил до этого ужаса? — Максим, что с тобой? — не отрываясь от дел, спросил Сергей, будто видел меня насквозь, и все мои эмоции дополнительной парой глаз на затылке. — Не могу больше, — вздохнул я, отложив очередную связку бумаг в сторону, — Слишком я сентиментальный для такой работы, Серёга. Я бы даже сказал, тряпка я в погонах... — Это нормальная человеческая реакция, Макс. Менты тоже люди, а не бездушные роботы. Хотя, людей я мало тут повидал... — к слову ответил Федорчук, и наконец поднял на меня свой подавленный взгляд, — Ну что, есть там какая-нибудь закономерность? — Да. Всё, как мы и предполагали, — немногословно ответил я, — У тебя тоже?       Не ответив, Сергей взял по две папки из разных мною отсортированных стопок, сверяясь с датами пропаж. Также молча он добавил в мои стопки свою половину папок, с которыми только что возился. В убитом и угнетённом состоянии Сергей закурил сигарету, стряхивая пепел прямо на грязный пол.       Я всё понял; никаких сомнений. Настроение было ни к чёрту, а забитые бумагами стеллажи давили сверху ещё больше. С потрескиванием, свет в подвальном помещении замигал, и стало ещё больше не по себе. — Серёга, всё сходится? — отодвинув стопки, спросил я, и подвинулся ближе к Сергею. — Сходится, Макс. Всё сходится...

★ГЛАВА 52★

      Всё подтвердилось. То, о чём мы давно догадывались. И если надежда была в нас до последнего, то это крах. Хотя, мы знали, зачем придем в этот архив: чтобы убедиться. Убедится в том, что всё то, чего мы боялись больше всего, происходит на самом деле. Это было последней каплей.       И пока мы не желали говорить об этом вслух, чтобы лишний раз сломать самих себя ещё больше. Мы вообще не хотели говорить, подавляя в себе все ложные надежды и адскую жажду возмездия.       Опёршись спиной о стеллаж, сидя на полу, я сжался от отчаяния, обхватив руками колени, и всё же решился спросить: — Серёжа, что нам теперь делать? — Сегодня вечером мы выезжаем на их базу. Я сожгу её ко всем собачьим чертям, и всех, кто будет там! — вскипел Сергей, — Мы убьем их всех к ядрёной фене, клянусь богом! Они ответят за всё. А пока... Нам нужно детальнее восстановить хронологию. Нам нужно не прекращать работать. — Нам надо изучить дела за этот год. Где они? — спросил я.       Сергей собрался с мыслями, быстро взял себя в руки. Часто я поражался его умению мастерски управлять своими эмоциями, сдерживая даже самую бешеную злость. — Они наверху, в моём кабинете. Я утром уже всё проверил, — ответил он, и снова поник. — И... Что? — И всё. Всё, Макс! Там тоже самое! — вскрикнул Сергей, готовый снова взорваться.       Он достал из кармана джинс какие-то смятые бумажные вырезки: — Вот, посмотри сам! Это лунный календарь за прошлый год. Посмотри на даты, и сравни их с датами из этих грёбаных стопок. — Да. Дети пропадали строго накануне, — согласился я.       Всё было так просто, банально и понятно: если в январе 2002-ого новолуние было 13-ого числа, один ребёнок пропадал строго 12-ого. А если полная луна выдалась на 29-ое, трое детей пропадали друг за другом, начиная с 26 января. В каких-то месяцах все три жертвы исчезали строго в один день перед полнолунием. И так далее... — Что и требовалось доказать, — максимально огорчённо вздохнул Сергей, поднимаясь с пола, — Пойдём, Макс. Время уже поджимает. А я сам сегодня ещё спущусь сюда. Может, найду что-то интересное. — Серёга, а что насчёт сегодняшнего вечера? — уточнил я, вспоминая о нашей запланированной поездке. — Всё в силе. Надеюсь, я сегодня смогу освободиться хотя бы в половину шестого. Влад обещал, что Ширяев отпустит тебя пораньше. Едем все, — решительно ответил он, шагая между пыльных полок архива. — Все... Намечается новая бойня? — спросил я, представив, что нас там ждёт: на этой чёртовой загородной базе, в главном логове нашего противника. — Нет. У нас есть способы безопаснее, как их достать, не навредив себе, — ответил Сергей, потирая своё недавнее ранение в живот, — Ещё одного свинцового дождя мы не выдержим, и все без исключения будем как перештопанные плюшевые мишки, или чего ещё хуже... — И что за способы? — полюбопытствовал я. — Вечером всё узнаешь, — отмахнулся он. — Сдаётся мне, вы с Олегом что-то мутите... Сегодня утром он сказал нам тоже самое, — настырно ответил я, — Колись, начальник, что за планы? — Макс, долго объяснять. К тому же, в этих стенах о своих планах стоит помалкивать. — Ладно, согласен, — вздохнул я. — Вечером всё узнаете. А сейчас за работу, товарищи; рабочий день вот-вот начнётся. — Удачи на новом месте, Серёга. Если будут проблемы, знай, что я этажом выше, и всегда тебе рад, — сказал я, когда Федорчук уже запер дверь архива. — Спасибо, Макс, — Сергей похлопал меня по плечу, поднимаясь наверх, и мы пошли по коридору первого этажа порознь в целях безопасности, — Нас не должны видеть вместе. Я здесь новичок. И вообще, ты меня не знаешь. Иди первым, Ларин. — Слушаюсь, товарищ майор, — я пошёл первым, осторожно выглядывая из-за угла, прежде чем пойти к лестнице, — Не прощаюсь.       Поднявшись наверх, в нашем кабинете я обнаружил Стаса. Ещё со вчерашнего вечера Свирин был не в духе, но мне пришлось подпортить его настроение ещё больше. Я рассказал о том, где мы сейчас были с Сергеем, и наша закономерность по поводу убийств детей теперь уже точно была вычислена. Его эта новость не воодушевила, но он принял это также, как и я: как неизбежную данность, и настроен был решительно. По виду Стас очень злился, хоть и старался скрыть это.       Насчёт сегодняшней поездки за город мы тоже всё обсудили, и он также был готов на всё против нашего врага.       В остальном, пятничный рабочий день проходил как обычно. Я работал как робот, но в душе другие, менее насущные проблемы, кроме жажды справедливой мести за невинных принесённых в жертву детей, меня не волновали.       Когда после обеда выдался небольшой перерыв, я спустился к Сергею, войдя в его кабинет без стука: — Товарищ майор, разрешите?       За столом сидел хмурый и озадаченный Сергей. Подперев руками голову, он поднял на меня огорчённый взгляд. — Серёга, как дела-то? — спросил я, садясь рядом за стол. — Уволюсь... Психану, и уволюсь к чёртовой матери! — с накалившейся раздражительностью ответил Федорчук. — Эй, что случилось? — Случилось. Наши опера ввели меня в курс дела. Вот все дела пропавших детей за этот год, — Сергей швырнул солидную стопку папок на стол перед моим носом, — Двадцать детей в нашем городе пропало с начала года. Двадцать детей за четыре месяца, мать их! И только двое из них нашлись. Остальные пропали с концами. — Ширяев говорил, что у нас в городе раньше не было такого. Этот повальный бум с исчезновениями начался примерно лет пять назад, в конце девяностых. — Я уверен, что это всё наш случаи. Вспомни архивы. По датам всё сходится, — ответил Сергей, что был максимально озадачен, — Знаешь, Макс, я не знаю, что мне со всем этим делать... — Ну что значит «что делать»? Петрович, мы все знаем, что нам делать. Ты здесь для того, чтобы вот этого всего больше не повторялось, — ответил я, желая поддержать Сергея, — Да, шеф. Я тебя не узнаю. Тебя работа ещё никогда не ломала. — Просто понимаешь, раньше моя работа была немного другой. Банальные убийства, которые случались не так часто, и недалёкие преступники, которых поймать и посадить было как два пальца об асфальт, — ответил Сергей, — Я на своём веку многое повидал, но это... Это же дети. Их горем убитые родители приходят, спрашивают, на что-то надеяться. И главное, я им ничего сказать просто не могу. Слишком тяжело всё это даже для меня. Оказалось, моя эмпатия дремала всё это время, и проснулась только сейчас, когда я стал детальнее разбираться в этом дерьме. — Да, Серёга, это всё чудовищно. Но кто-то же должен этим заниматься. Сам же говорил, что нам выпала эта участь, — с сожалением ответил я, — Что теперь поделать? Я тебя хорошо понимаю. Иногда хочется всё бросить и забыть. Но такое забыть невозможно, а свернуть в кусты на полпути нельзя, ибо будешь ещё больше мучиться, пустив всё на самотёк. — Ты прав, Макс. Да уж, никогда я тебе ещё не плакался. Извини, что загружаю тебя этим, — ответил Федорчук, и закурил, отвлекаясь от своих глубоких мыслей. — О чём вы, дорогой товарищ майор? Знайте, что моя жилетка всегда готова к вашим услугам. Если что, заходи. — Спасибо, Максим. Кстати, насчёт «заходи». — Что? — Что-то ты зачастил ко мне, капитан, вот что. Мне кажется, что вокруг так много засланных крыс и недоброжелателей, и насчёт нас могут что-то заподозрить, — ответил Сергей. — Опять конспирация... Уже не могу к своему другу зайти, — недовольно хмыкнул я, — Серёга, честное слово, мне это уже порядком поднадоело. — Сам же сказал: что теперь поделать? Давай договоримся, что если нам надо увидеться на работе, мы будем пересекаться в курилке. — Ладно, Серёга. Как скажешь, — согласился я. — И не Серёга, а Виктор. Сколько раз можно повторять? — напомнил мне Федорчук, — Макс, я закончу точно через пару часов. В шесть вечера встречаемся на улице, идёт? — Так точно, Виктор Романович, — недовольно рявкнул я, собираясь идти. — И ты тоже иди работай, а то прохлаждаешься в чужом отделе. — Есть, товарищ майор, — шуточно ответил я, и покинул кабинет Сергея.       До шести мы со Свириным ещё поработали, успев закончить почти все служебные дела и рабочие моменты. Отодвигая кипу заполненных протоколов, я немного задумался, развалившись на стуле и устало забросив ноги на стол.       Сегодняшний вечер не предвещал ничего необычного кроме дальней дороги, а вот завтрашний день обещает быть решающим и жарким. Обдумывая нашу запланированную поездку, я заметил, что страха у меня вовсе нет, хотя по идее, я должен был тревожится за всех нас, вспоминая, как сам спрашивал Сергея про «новую бойню». Однако Федорчук был абсолютно спокоен, и я брал с него пример. Уже подготовив вместе с Олегом какой-то чёткий, а главное безопасный план действий, Сергей был уверен и спокоен. Мне было чертовски любопытно, что же задумали наши старшие товарищи.       Стас заметно нервничал: это всё таки его первая вылазка с миссией вместе с нашей группировкой. Дабы не нагнетать его, я нарочито был спокоен как удав, и глядя на меня, он не показывал смятенного виду.       Свирин быстро закончил работать, и оставив бардак в виде разбросанных бумаг на своём рабочем столе, нетерпеливо сорвался с места, как только стрелки часов стали приближаться к восемнадцати часам.       Когда яркое весеннее солнце уже опускалось к западу, как договаривались ранее, мы встретились с Сергеем на улице. Пока не решаясь расспрашивать подробности о наших планах на людной улице, втроём мы зашли в местное центральное кафе.       Мы молча сидели и ели, подавляя нервные переглядывания. За столом Федорчук лишь обмолвился, что около семи вечера мы уже должны быть на выезде из города, дабы успеть где-то расположится на ночь, пока не стемнело.       Когда я почти закончил плотный ужин, затрезвонил мой мобильный; звонил Влад. Голос его был тревожный и слегка запыханный. — Алло, Макс, быстро скажи: ты где? — Мы в кафе на проспекте, возле работы. А что? Мы же вроде не договаривались с тобой встре... — Макс, некогда объяснять! Я сейчас приду. Дождитесь меня, я уже бегу, — перебил меня друг по телефону. — А что случилось-то? Эй, алло...       Не успел я ничего больше спросить, как Влад быстро бросил трубку, и связь оборвалась на том конце провода.

★ГЛАВА 53★

      Допивая чай, я был озадачен звонком Влада. Сдается мне, что-то у нас опять не клеится. — Кто звонил? — спросил Сергей, будто догадавшись, что что-то не гладко. — Влад. Он сейчас сюда придёт, — ответил я. — Странно, — хмыкнул Федорчук, — Он должен был ждать нас на нашем месте, вместе с остальными. — А вот и он, — сказал Стас, оглянувшись в большое панорамное окно кафе, — С ним Женя. — Женя? — удивился я, и увидел из окна кафе Ширяева. Стоя на обочине тротуара, он оживлённо о чём-то спорил с Владом, махая руками. — Чего это они не поделили? — с любопытством спросил Свирин, наблюдая за спором на улице. — Может, дела семейные? Если что-то важное, он придёт и сам скажет, — ответил Сергей, невозмутимо поджигая сигаретку.       Заканчивая навязчивый спор, Влад отмахнулся от Евгения, и быстро направился к нам в кафе. — Мужики, здорово. У меня облом, — Завьялов подбежал к нашему столику, но не рискнул сесть напротив окна. — Влад, что случилось? Что ты тут делаешь? — удивлённый его появлению спросил Сергей. — Я в центре проездом, решил за вами заехать в управление. А там дядя. Я вообще не понимаю, что с ним такое. Он как с цепи сорвался. Запрещает мне с вами ехать. Вот откуда он знает? — с досадой ответил Влад, выглядывая в окно кафе из-под красной бархатной шторы, — И не уйдёт ведь. Я его знаю. И сюда я зашёл только под одним предлогом: предупредить вас, что никуда не еду. — Ты с нами не едешь? — спросил Свирин. — Ещё чего, Стас! Еду, конечно. Я, знаете ли, тоже упрямый, — ответил Завьялов, не сводя глаз с Ширяева, который мельтешил за окном, нервно расхаживая по тротуару возле кафе. — И как ты незаметно выйдешь отсюда? — спросил я, — Сам же сказал, что Женя не уйдёт. Что делать будем? — Прорвёмся, мужики! — радостно воскликнул друг, что-то придумывая, — Шапки невидимки у меня нет, значит попробую через чёрный ход. Здесь есть служебный выход. — Ну так это уже что-то, — соглашаясь на план побега от Евгения, сказал Федорчук, и мы встали из-за столика, — Только идём все вместе. У нас есть ксивы, так мы точно пройдём. — Стас, бери начальника на себя, придумай что-нибудь. У тебя машина припаркована на проспекте. Мы пройдём дворами, а ты потом подхватишь нас на соседней улице, — сказал я, додумывая план.       Свирин согласился, и мы разминулись.       План удался: Стас покинул кафе с центрального входа, а мы втроём прошли незаметно для Евгения через кухню. Выйдя из служебного входа кафе, мы шли старыми сталинскими дворами к другой центральной улице. Там же спустя пару минут нас подхватил Свирин. Никогда не думал, что буду столь изощрёнными способами скрываться от собственного начальника, с которым имел очень хорошие, можно сказать, дружеские отношения. — Влад, что за дела? У вас проблемы? — спросил я, когда все уже уселись в машину, и поехали прочь. — У меня лично no problem. Это Женя с ума сошёл, — недовольно фыркнул Влад, — Кстати, Стас, что ты ему наплёл? — Ничего необычного. Сказал, что сам не имею понятия, где вы, и ищу вас с Серёгой. Он ведь знает, что ты во всех этих делах замешан? — к слову спросил Свирин, не отвлекаясь от дороги. — Да, — коротко ответил Завьялов. — Понятное дело. Если бы мой племянник занимался таким, я бы тоже малость с ума сошёл, — вздохнул Стас, — Я всего ничего с вами, но понимаю всю масштабность бедствия. А сейчас вообще что-то серьёзное намечается. — Поэтому, лучше бы Женя вообще ничего не знал; ему же спокойнее будет. Ну а вас, мужики, я всё равно не брошу, — решительно ответил Влад. — А Женя? Ты о нём подумал? — спросил Стас, озадаченный их семейными отношениями, — Понимаешь, я его видел, и он был взволнован не по-детски. Родной человек, всё-таки... — А что Женя? Он знает, что меня не переделать, и я всё равно сделаю по-своему. Стас, прошу, только ты меня не лечи, — отмахнулся от Свирина Влад, и задумчиво нахмурился, — Только я ни черта не понимаю, откуда он в курсе, что у нас что-то намечается?       После этого вопроса Завьялов принялся подозрительно буравить нас пристальным взглядом. — Клянусь, мы и полусловом перед твоим дядей не обмолвились, — ответил я, и Влад озадаченно отвернулся к окну машины.       Мы стремительно ехали к окраине города. В гаражный кооператив, где в одном из тысячи гаражей мы обычно собирались, хранили оружие и прочие вещи.       В этот вечер здесь собрались все, уже подготовившись к дальней дороге. Лица у всех были напряжёнными, но мы сохраняли спокойствие, не теряли энтузиазма и здоровой одержимости справедливостью.       Решив, что на всякий случай мы поедем на двух машинах, Алексей вывез свою машину из гаража. Вещи, собранные дорогу, уже были загружены в багажник старого уазика: еда, оружие, палатки, спальные мешки и прочее.       Захлопывая дверцу «буханки», Олег с Сергеем странно переглянулись, и Фролов сдержанно кивнул. Я сгорал от любопытства, зная, что они уже что-то решили насчёт завтрашних дел, но нас почему-то посвящать в свои замыслы не торопились. — Яша, ты не знаешь, какой у нас план? — спросил я, незаметно ткнув рядом стоящего Бондаря локтем. — Не-а, не колются, даже как-то странно, — ответил Яков, — Что они задумали-то такое, что об этом нельзя сказать? — Мы с Сашей весь день выспрашивали у них об этом, — вмешался Влад в наш разговор. — И что? — спросил я. — Да хоть бы что! — услышав наш диалог, ответил Ковальский, спешно докуривая сигарету перед дорогой, — Говорят, с приездом всё узнаем, и всё тут. Самое интересное, что они без нас ездили куда-то днём, и их долго не было, часа три. — Понятно. Конспираторы и интриганы хреновы, — по-доброму выругался я. — А Паша с Лехой как? Знают что-нибудь? — спросил Влад. — Они как скала. Либо тоже ничего не знают, либо знают, но молчат, — пожал плечами Александр.       Когда всё в дорогу было собрано, Алексей запер свой гараж, и мы рассаживались по машинам. — Ну что, запряглись? — крикнул всем Олег, забравшись за руль уазика, — А теперь в путь. — Олег, может я поведу? — предложил Влад, заметив, что Фролов слегка навеселе. И в правду, не всегда можно отличить подвыпившего Олега от просто весёлого. — С чего это? — Тебе всё-таки руку из Калашникова насквозь прострелило. Без обид, но ты ещё тот любитель полернуть промедольчик водочкой, — в ответ Фролову усмехнулся Ковальский, забираясь рядом, на переднее пассажирское сиденье «буханки». — Да ты что, Поляк? Я же перед таким делом ни капли! — уверил Фролов, и завёл машину. — Верим, — ответил я, желая побыстрее двинуться в путь, — Поехали.       Дорога до военной базы проходила практически в молчании. Мы двигались к месту, о котором узнали на этой неделе, благодаря подслушивающим устройствам, из уст самих причастных ФСБ-шников, которых, к слову, в живых уже не было. Тогда речь шла о каких-то поставках; мы догадывались, что убитый ФСБ-шник Фирсов говорил со своим помощником об оружии. При диалоге они неосторожно выдали адрес: пятнадцатый километр западной трассы, где находилась давно официально не действующая военная часть, куда мы и направлялись.       Олег вёз нас с Александром, Владом и Яковом на уазике, а остальные ехали следом, на машине Воеводина. Объехав окраинный район, через несколько минут мы уже съехали с окружной на западное шоссе, ведущее из города.       Уже вечерело. Двигаясь по ровной трассе, в глаза били последние солнечные лучи сегодняшнего дня. Майское солнце садилось за горизонт темно-зелёной лесополосы в дали, растворяясь ярким, но приятным для глаз оранжево-красным заревом за розовыми кучевыми облаками. За окном машины мелькали поля и пустыри, едва покрытые первой весенней травой. Кое-где вдоль трассы были редкие населённые пункты по типу маленьких выселок.       Десяток километров мы уже проехали, когда алеющий закат уже растворился в темнеющем небе, и на пригород опускались сумерки. В сумерках, впереди на трассе я увидел милицейскую мигалку, и от неожиданности их появления по спине пробежал холодок. В багажнике мы везли целую кучу оружия, и если мы попадёмся патрулю, то навсегда простимся со свободой, а то и с жизнью. Но пока милиция была не так близко, и впереди нас двигался поток из нескольких машин. — Гаишники! Вот дерьмо! — выругавшись, Олег неожиданно выворачивает руль вправо, и наша машина сворачивает на разбитую просёлочную дорогу, ведущую вдоль хижин недалеко от шоссе.       В боковое зеркало я видел, как машина Алексея тоже повернула за нами. Отъехав от трассы, Фролов затормозил в тёмном неосвещаемом переулке. Машина Воеводина остановилась сзади, и из неё вышел встревоженный Павел. Сдержанно матерясь, он подошёл к открытому со стороны Олега окну уазика. — Фролов, твою мать, ты что, не знал, что тут менты на трассе? — рявкнул Светлицкий, опираясь локтем на боковое зеркало машины. — Паша, клянусь, раньше обычно они здесь никогда не стояли! — возразил Фролов с водительского места. — Тьфу ты, ё-мое... А дальше-то как поедем? — спросил Павел. — В объезд. Объедем ментовский пост по поселку, а дальше опять на трассу, — невозмутимо отвечает Олег, прямо показывая рукой вдоль тёмного переулка впереди, — Паша, мы скоро будем на месте. Там буквально всего ничего осталось, километров пять. — Ладно, поехали, — выдохнув, ответил Светлицкий, и вернулся в машину Воеводина. — Твою мать, странно всё это, — озадаченно пробормотал Фролов, тронувшись с места. — Думаешь, копы здесь неспроста? — подозрительно спросил Александр. — Чего тут странного? На трассах часто гаишники стоят, — возразил Влад. — Может, ты и прав, — не хотя с Завьяловым согласился Олег, за рулём закуривая папиросу.       Мы наконец выехали на трассу из закоулка ветхого посёлка. Уже темнело, и машин на шоссе стало меньше. Чем дальше мы ехали от города, тем брошенным и забытым казалось это захолустье.       Когда Фролов сказал, что мы уже почти у цели, Александр вытащил из бардачка бинокль и принялся рассматривать местность вокруг. Невооруженным взглядом я заметил справа съезд от трассы. Он вёл через небольшое поле, вдали которого виднелось какое-то строение, и светились маленькие огоньки на фоне дальнего леса. — Что ты видишь, Поляк? — тоже оторвав взгляд от дороги вправо, спросил Олег. — Поздравляю, похоже, объект обнаружен, — ответил Ковальский, не отрываясь от бинокля, — Какое-то здание, бетонный забор, колючая проволока... — Есть! — радостно воскликнул Фролов, немного сбавив скорость. — Это та самая база и есть? — уточнил Яков. — Наверняка. Ничего такого здесь больше не было, — ответил Олег. — Где мы остановимся на ночь? — поинтересовался я. — Ларин, тебе лишь бы поспать. Где-то здесь был населённый пункт, — ответил Фролов, осматриваясь по сторонам.       Слева от трассы мелькали тёмные силуэты каких-то старых небольших домиков, тонувших в вечерней темноте, и стоящих друг от друга весьма на внушительном расстоянии. Среди этих просторов не было ни одного огонька хотя бы вдалеке; как оказалось, деревня была заброшенная, но тем и паче — отличное место, где нас не найти. К тому же, это было единственным местом неподалёку от нашей цели, и дальше не было ничего, кроме тянувшегося леса на десяток километров. — Остановимся тут, — сворачивая с пустого шоссе, устало сказал Фролов, тоже решив, что лучшего места для ночлега и не придумаешь.       Уже почти стемнело, и тёмно-синие облака нависали над брошенным селом, а старые фонари на покосившихся деревянных опорах не работали. В начале села, недалеко от шоссе стояла заброшенная водонапорная башня из темно-красного кирпича. Во мраке все эти окрестности напоминали фрагменты из какого-то мистического триллера.       Освещая фарами вдрызг разбитую просёлочную дорогу, мы проехали в тёмную глубь деревни, и остановились у одного из домов. У того, который показался нам в темноте самым приличным и уцелевшим. Не выключая фар, мы принялись выгружать вещи для ночлега.       По прибытию все сильно нервничали, хоть и не паникуя вслух. Найдя загородную базу серийников, где имелось хорошее вооружение и много подготовленных людей, мы имели дело с очень серьёзным врагом, которому ничего не стоит нас спокойно размазать по стенке, как мелких жалких букашек.       Мы были уже на месте, а до сих пор наши старшие товарищи и словом не обмолвились, как их достать. — Серёга, может наконец расскажешь, что за план? Ты обещал, — как можно менее нагло, но настойчиво спросил я. — Конечно. Только сначала устроимся, — покладисто ответил Сергей, первым направляясь к старому деревянному крыльцу брошенного дома, прихватив свою небольшую дорожную сумку.       Вытаскивая спальные мешки из машины, Влад наткнулся на что-то странное: зачем-то у нас с собой была целая куча противогазов, а на дне багажника лежали какие-то металлические баллоны объёмом в несколько литров, с маленькими вентилями на конце. — Это ещё что? — Влад взял один баллон, и покрутив его в руках, подшутил: — Неужели химическое оружие?       Услышав это, Олег заметно напрягся, и опустил взгляд, поправив очки, а Сергей резко обернулся, остановившись на тропинке к дому. Улыбка Влада тревожно растаяла на его теперь уже мрачном лице, и все поняли: всё это время мы везли с собой какое-то очень опасное ядовитое средство.       И тут был ошеломлён даже я, сдерживая ругательства, жаждущие от неожиданности слететь с языка. Александр направил луч света карманного фонаря на найденные в багажнике баллоны. На всех них было написано «Phosgene Gas», и Яков прочитал это вслух.       Судя по виду здесь присутствующих, это была и в правду какая-то очень опасная штука. Минуя удивление, Алексей и Александр почти осуждающе взглянули на Сергея, и между всеми нами нависла тревожная пауза недопонимания. — Что, чёрт возьми? Я не ослышался? — в изумлении переспросил Павел, нарушая ошеломлённое молчание, недолго звенящее в ночной тишине.