Цитата из книги Бориса Акунина «Чёрный Город»
****★ГЛАВА 54★
Найдя за городом секретную военную базу, которая была в полной собственности сокрытой группировки серийных убийц, всей компанией мы оказались посреди глухой заброшенной деревни неподалёку. Меня не грело ощущение, что в столь поздний пятничный вечер я был у чёрта на куличках – в брошенном селе, со всех сторон окутанным сумрачным лесом. Но ещё больше меня тревожило, и даже немного пугало то, что по дороге сюда мы везли с собой несколько баллонов с опасным газом, и всего об этом знали двое: только Сергей и Олег. Это был фосген – ядовитый газ. Так нам всем коротко объяснил Александр, светя фонарём на один из газовых баллонов, в руках с которым Влад застыл в полном ошеломлении. — Серёга, ты знал? И ничего нам не сказал? — наконец я заговорил, возмущённо и удивлённо. Возвращаясь с заросшей тропинки, ведущей к заброшенному домику в котором мы надумали остановится, Федорчук подошёл к нам с жёстким, но слегка виноватым видом. Все всё ещё смотрели на него с некоторым осуждением. Больше всего был в шоке Стас, не ожидая, что мы имеем дело с такими серьёзными и опасными вещами. — Да, Макс, знал. Более того, я это одобрил, — как всегда решительно ответил Сергей тоном лидера. — Теперь я понял, Олег, чего ты очковал так на трассе, когда гаишников увидел. Да, я понимаю, у нас оружия полная тачка, но я представляю, как они бы охренели, если бы увидели этот груз-800... — Почему «груз-800»? — не понял Яков. — Так называют особое или химическое оружие, — невозмутимо пояснил Фролов. — Ну вы, блин, даёте... Увидел бы это кто, и тогда бы мы все превратились в груз-200, — с сарказмом вырвалось у меня. — Это же... Это же такая термоядерная штука... Где вы его взяли? Это ведь настоящее химическое оружие, — немого запинаясь от ещё не пройденного удивления, спросил Воеводин. — Знаю я одно место, Лёха. Там этого добра целый схрон, — ответил Олег. — Не добже, Фролов, такие вещи добром называть, — сдержанно сказал Ковальский, инстинктивно сторонясь багажника машины, где лежали баллоны. — Какой такой схрон? Что это ещё за место? — с юношеским любопытством стал расспрашивать Бондарь. — Мало кто знает, что у нас в области много секретных НИИ и военных лабораторий раньше было. На северо-востоке есть одна заброшенная военная часть. Это другой конец города, я там оружие прячу. Для нас. Там хранятся наши запасы, которые я смог хапнуть с бывшего места службы, перед тем, как сменить имя и исчезнуть, — признавшись перед всеми в своих махинациях, ответил Олег. — Ничего себе. И что же, этот схрон фосгена там аж с первой мировой что ли лежит? — с иронией спросил Павел. — Не знаю, я тогда ещё не родился, — отшутился Фролов. — А это что получается, фосген ещё во время первой мировой войны использовали? — очень удивлённо спросил Влад, наконец решившись аккуратно положить баллон с газом на место, обратно в багажник. — Использовали. Учи историю, студент, — хмыкнул Александр. — Подожди, историк. Я не понял, мы собираемся потравить этим газом всех, кто сейчас находится на этой чёртовой базе? — нахмурившись, спросил Свирин, будто его это не устраивало. — В борьбе с абсолютным злом все средства хороши. А что ты об этом думаешь, Стас? — с капелькой кровожадности спросил Олег. Свирин замолчал, озадаченно задумавшись. — Что, Станислав, думаешь, что это слишком не гуманный способ? Ну извини, это раньше мы с автоматами могли столкнуться с несколькими их людьми лоб в лоб. На этой базе их может быть в десятки, в сотни раз больше, чем нас, — ответил Свирину Федорчук, — Нам нельзя под пули подставляться! У нас итак в последнее время рвётся там, где тонко. — Я согласен с Сергеем. К не равному бою мы не готовы. Гиблое здесь место, убьют нас, никто даже и не узнает. И если пропадём мы, то уж точно с концами, — ответил Светлицкий. — Сплюнь ты, Пашка, — отозвал его Алексей. — То есть, нам их всех крошить нужно? — переспросил Стас, — А если там те, кто не при делах?.. — Кто!? — злостно удивился Фролов, нахмурившись под очками. — Те, кого заставили это делать. Мне Яков рассказывал, что там есть и наёмники, и просто люди, которых заставили убивать, воздействуя как-то по своему, — ответил Стас, — Разве не так? — Там нет невиновных. И простым людям там делать точно нечего. Они бы сбежали. Были бы они невиновными, были бы с нами. Живой пример стоит перед тобой. Поляк, я имею ввиду тебя, — ответил Сергей, на что Александр немного засмущался, закурив сигарету, — Там абсолютно все конченные сумасшедшие подонки! Враги: наши и всех людей. Никаких компромиссов быть не может перед лицами этих ублюдков! И нам уж точно здесь не до милосердия! — Да. Знаешь, ты наверное прав, — недолго думая, согласился Свирин, — Извиняюсь за свой вопрос. Я всё понял. — Вот и хорошо. Идём, и я всё расскажу о наших с вами планах. Только сначала устроимся, — первым шагая к дому, вполне довольно ответил Федорчук, и мы пошли следом, захватив из багажника спальные мешки и прочие необходимые вещи. Освещая путь фонарём, мы прошли внутрь. Заброшенный деревенский домик, с покосившийся верандой и распахнутыми деревянными ставнями, оказался внутри ещё довольно пригодным для жилья, не смотря на толстенные слои пыли повсюду и сети паутины в углах. В центре маленького домика была одна большая комната. Здесь даже сохранилась мебель и много всяких вещей: запыленные книги в стеклянном советском серванте, ковровая дорожка на дощатом полу, маленький узорный ковёр на стене, висящий над старым просевшем диваном. Возле закопчённого окна, которое, казалось, не мыли лет тридцать, стоял круглый стол. На нём была постелена светлая ажурная скатерть, посеревшая от пыли, а сверху даже стояла какая-то старая посуда. Как кстати, здесь же мы обнаружили керосиновую лампу, в которой ещё оставалось немного горючей жидкости, а под столом было несколько шатающихся табуреток. Прямо на пол мы побросали свои вещи и спальные мешки, но заночевать пока никто не желал. Время для сна ещё было раннее, и мы ещё не успели обсудить наши планы. С дороги и нервов мы немного проголодались, и нам пришлось вернуться на улицу, где можно было развести костёр. В очень тёмном дворе было ни звука; звенящая тишина, звёздное небо и необычайно свежий воздух. Сергей развёл костёр на заднем дворе за домом, дабы огня не было видно с трассы. Влад и Павел притащили пару брёвен, что спиленные лежали нетронутой кучей рядом с домом. Стас и Алексей разбили за домом палатку, так как все мы в одном домике точно не поместимся. Старшие уверили нас, что переночуют в палатке без проблем, хоть и ночь была достаточно прохладной, что нормально для сибирского мая. Усевшись на брёвна вокруг тёплого потрескивающего костра, мы жарили сосиски и гренки на взятых с собой шампурах. За едой пока никто не спрашивал о планах на завтра, и все просто по-дружески болтали о всякой ерунде. Под конец ужина мы даже пустили по кругу фляжку, сделав пару глотков за Сергея, его служебное повышение и возвращение в милицию. Костёр, потрескивая, догорал, и когда все уже поели, Сергей посерьёзнел и взглянул на свои часы. — Серёга, ты спешишь что ли куда? — устало хмыкнул Олег, — Может, расскажешь всем наконец, как нам завтра действовать? — Завтра? — удивленно переспросил Федорчук, посмотрев на Фролова, как на дурака, — Чтобы нам их достать, действовать нужно уже сегодня! Поймите, мужики. Всё зашло очень далеко, и раз уж так вышло, мы должны идти до конца; неприятности временны, а триумф вечен, как говорится. — Это ты о чём? — спросил Павел, когда Федорчук стал клонить разговор к пафосным речам. — Поймите, мужики, в последнее время мы ни хрена не выигрываем. Я бы даже сказал, проигрываем. Ритуальные убийства детей мы так и не остановили. Неважно как, но нужно что-то делать дальше. Я говорю о серьёзном, масштабном ударе. Нам нужен реванш, и его мы не должны проиграть, — ответил он. — Согласен. Но не удар, а газовая атака, насколько мы поняли, — слегка ухмыльнулся Влад. — Вроде того. Есть у меня насчёт этого большие планы, — хитро прищурившись, задумчиво произнёс Сергей, и потер щетинистый подбородок. — А поподробнее? Что нам нужно делать? — заставив Сергея говорить, спросил Алексей, и пошевелил заново разгоревшейся костёр веткой. — Сегодня нам следует изучить поподробнее эту базу. Нужно узнать, как можно незаметно пройти до этого места, и детально рассмотреть его расположение, — решительно ответил Федорчук, — И сделать это нужно сейчас. — Сейчас? — недовольно спросил Влад, уже зевая. — Да, сейчас. — Как? Ночь на дворе, — недовольно сказал Яков, допивая первый термос с едва тёплым чаем. — Не вижу проблемы, — строго ответил Сергей, вытащив из кармана куртки бинокль ночного видения, — Все видели на въезде в деревню водонапорную башню? — Да, кажется с неё должно быть видно эту чёртову базу, — задумчиво подметил Павел. — Ларин, за мной, — скомандовал Сергей, поправив поясную кобуру. Я покорно встал, хоть и был немного усталым. — Вы пойдёте вдвоём? — с небольшой тревогой спросил Воеводин. — Да. Мы ненадолго. Можете пока располагаться в доме. Если что, мы на связи, — ответил Сергей, и передал рацию Алексею, — Идём, Макс. Я послушно шёл за ним. Мы вышли из заднего двора на неровную просёлочную дорогу. Тёмно-синее небо ещё больше почернело, серебристые облака ушли прочь за закатом, и за городом в чистом небосводе было отчётливо видно каждую звёздочку. Темнота была такая, хоть глаз выколи, и я постоянно обо что-то спотыкался на разбитой дороге. Мы шли молча. Чувствовалась какая-то напряжённость. Как только я захотел включить фонарь, Сергей дёрнул меня за локоть, и рявкнул: — Не смей! Засечь же могут! — Извини, — промямлил я, спрятав фонарь обратно в карман ветровки. Мы уже были недалеко от трассы, на подходе к чернеющему силуэту жутковатой водонапорной башни, стоящей на въезде заброшенной деревни. — Серёга, почему ты взял с собой именно меня? Тебе что, людей мало? — недовольно спросил я, ведь был уже усталый и негоден для ночных слежек и наблюдений. Однако, если надо, я могу и собраться. — А что тебя не устраивает, Макс? Посмотри только вокруг, красота какая... Хоть на звёзды с тобой посмотрим, воздухом подышим, — иронично ответил Федорчук, и в темноте мне удалось рассмотреть его лёгкую улыбку, — Эх, романтика! Не то, что в городе... — Издеваешься!? — Есть немного, — ответил он, когда мы почти дошли до башни, — На самом деле, Максим, я тебя выдернул, чтобы поговорить наедине. — Вот как, — немного удивился я, — О чём же? Только не говори, что о звёздах и романтике. — Просто я хотел попросить, чтобы ты перестал смотреть на меня, как на врага народа. Поверь, Максим, мне и самому тошно, — вздохнул Сергей. — Серёга, ты чего? Всё в порядке. Я согласен со всем, о чём ты тогда говорил по приезду. То, что вы придумали с Олегом – единственный способ для нас, а иначе очередной кровопролитной схватки в лобовую мы просто не выдержим, — ответил я, — И от чего тебе тошно, Серёга, раз всё мы делаем правильно? Боишься, что совесть замучает, из-за того, что мы исподтишка потравим их, как крыс? Так ты лучше вспомни, что они творят, и какие дела на их совести... — Я вовсе не об этом, Максим, — серьёзно ответил он. — А о чём? — О-о-о, да я вижу, у тебя поважнее проблемы, брат, раз ты сразу о совести заговорил. Что, сильно прижало? — забеспокоился за меня Сергей. — Да так... Бывает, но быстро отпускает, — признался я, — Достаточно только потешить своё мстительное эго, вспоминая о всех их делах, и убедить себя, что ты всё правильно делаешь. Тогда и кошки скрести на душе перестают. Идя к выходу из деревни, Федорчук замолчал, вдумываясь в мои слова. Он по привычке потянулся в нагрудный карман за пачкой сигарет, но положил её на место, вспомнив, что мы совсем рядом с трассой, и не стоит малейшим огоньком привлекать внимание кого не надо. — Так о чём ты хотел поговорить, Серёга? — спросил я, нарушая паузу. — Неважно. Ни о чём, извини. Это мои личные заморочки, — отмахнулся он. — И всё-таки? — настоял я, остановившись возле опушки в конце тёмного проулка. — Что-то я совсем перестал сам себя понимать, — вздохнул Сергей. — Что случилось? — Я хотел вернуться к нашему утреннему разговору. Тогда я сказал, что доверяю Стасу. — А теперь нет? — не ожидал я, — Что случилось-то? — Не знаю, что произошло. Это будет звучать странно, но теперь я смотрю на Свирина, и мне кажется, что от него стоит ждать какой-то подлости, — ответил Сергей, — Не знаю... Не знаю, откуда это во мне, но мне и самому мерзко. Никогда со мной такого не было: сначала доверится человеку, а спустя время бросаться такими подозрениями. — Серёга, это естественно. Всё-таки такое серьёзное дело, а среди нас новый человек. — Вот именно! В слишком серьёзные дела мы вляпались. В очень нехорошие, тёмные и опасные дела. И когда мы затевали эту войну, я забыл огласить одно правило, — сказал он грубовато и чётко. — Какое ещё правило? — Любого предателя, если таковой окажется среди нас, должна ждать смерть. И неважно, кто он был тебе раньше, называл ли братом, или тащил раненого с перестрелки. Любого, Макс. Я хочу, чтобы ты знал, что такое непростительно. В наших делах ставки слишком велики, у нас человеческие жизни на кону. — Знаешь, Серёга, ты меня пугаешь, — не зная, что на всё это сказать, выдал я. — Ничего страшного я не сказал, Макс, — спокойно ответил он, — И я должен был это сказать ещё раньше, когда наша компания только-только собиралась. — Почему ты говоришь мне это сейчас наедине, не при всех. Ты кого-то подозреваешь... Стаса? — догадливо спросил я. — И это тоже, но я сейчас о другом, — ответил Сергей. — Ты хочешь, чтобы именно я решал что-то с предателями, если таковые вдруг окажутся среди нас? — Просто выслушай меня, не перебивай, прошу. Макс, ты только не подумай, что я перекладываю на тебя эту ответственность, — начал он, — Я понесу это ношу сам, а тебя просто предупредить хочу. Может так получится, что если такое случится, то меня, как затейника всего этого, возможно возьмут первым. Если такое вдруг произойдёт, я вас не выдам. Вы не должны страдать. Просто знай, Макс, что ближе тебя у меня никого нет. Я очень рассчитываю на тебя, что ты всё сделаешь как надо. Считай это чем хочешь: единственной моей просьбой, или приказом, если я вообще могу тебе приказывать... — Серёжа, черт возьми... — напугал он меня своими словами не по-детски, — Да что ты такое несёшь-то? — Как не прискорбно, но я говорю реальные вещи, место которым имеет быть в наших реалиях, — спокойно сказал он. — А что, если это буду я? — с дуру я задал вопрос, чисто из дурацкого любопытства желая увидеть реакцию Сергея. — Что «я»? — Если это я окажусь предателем, — усмехнулся я с собственных слов. Разумеется, мой вопрос был шуткой, чтобы хоть как-то разрядить обстановку и угрюмое настроение друга. — Теперь ты издеваешься, да? Не окажешься, Ларин. Я слишком хорошо тебя знаю, мы же с тобой с самого начала этого дерьма вместе, — ответил он, хлопая меня по спине, — И я точно знаю, что мы также вместе будем до талого. — Эх, Серёга, как же ты прав! С радостью и признательностью мы с ним обнялись, крепко и долго. Хотел бы я, что бы всё так и было, как сказал Сергей, и больше не слышать в наших кругах слова «предатель». Снова наступил тот момент, когда хладнокровного Сергея что-то напрочь выбивало из колеи. Таким я его видел всего один раз: на следующий день после ранения на заброшенном заводе, когда мы с Олегом подобрали его еле живого. Это был единственный раз, когда Сергей на время сбросил маску жёсткого властителя. Тогда он плакал, по-настоящему, благодаря меня за спасение и верность. Сейчас я не видел его лица, но что-то мне подсказывало, что он едва сдерживается. Я знал, у Сергея всегда болит душа за всех нас, но он это скрывает, ведь ненавидит выглядеть уязвимым, а сильный лидер не должен быть таковым. Под волей неконтролируемых эмоций Федорчук вцепился в меня так крепко, что я остро ощущал этот знакомый запах горького табака и выдохшегося одеколона. После его пугающих слов, сказанных ныне, меня пробивало на странные ощущения страха и тревоги. Сергей обнимал меня так, будто бы прощался со мной в последний раз. Из-за его плеча я выглядывал на тревожный пейзаж ночной заброшенной деревни, и на душе ещё больше становилось неспокойно. Было предчувствие, что что-то может случиться. Даже руки заледенели. Не отпуская меня, Сергей добавил с едва уловимой в голосе мольбой: — Макс, брат, я прошу тебя довести все дела до конца, если вдруг меня с вами по каким-то причинам не будет. — Серёга, конечно, — немедленно дал я ответ, — Я тебе уже обещал это, помнишь? Он наконец молча отпустил меня, и мы направились через поляну, заросшую прошлогодний сухим бурьяном, к старой водонапорной башне, что стояла на самом краю брошенного села. — Спасибо. Спасибо тебе. Ты хороший человек, Максим, очень хороший. Я даже жалею, что обрекаю тебя на такие грешные дела, мать их... — заговорил он после недолгого молчания, и его хриплый голос давал эхо в абсолютной ночной тиши. — По правде говоря, Сергей, ты меня откровенно пугаешь, — сказал я, вспоминая всё, что происходило между нами по пути. — Что тебя так испугало? Размазня, которая носит маску лидера? — в ответ самокритично хмыкнул Сергей, снова вернувшись в своё привычное обличие строгого и непробиваемого шефа. — Ты человек, Серёга. И ничего человеческое нам не чуждо. Мы не бездушные твари, мы не они... Ты знаешь, о ком я сейчас говорю, — успокоил я его, — Серёга, и всё же ты очень сильный человек. Поверь, я почти не встречал таких людей в жизни. — Да ты просто льстишь, — фыркнул он. — Вовсе нет. И сильным бывает очень хреново. Если тебе плохо, ты идёшь ко мне, — ответил я, но Сергей меня перебил, хмыкнув: — Могу и не приходить, если так мешаю. — Не передёргивай! И запомни, что я всегда тебе рад, дружище. Я всегда тебе помогу. Какая разница, у кого какая отдушина, если она делает тебя сильнее, и тебе от этого спокойней. — Да, Макс, повезло мне с жилеткой для «поплакаться», — отшутился Сергей, похлопав меня по плечу, — Спасибо, Максим. Его отдушиной и жилеткой был я, ведь мы за весь наш опасный путь так сблизились, что стали родными людьми, и в нас течёт одна дурная кровь, пропитанная местью. Я иногда сам изливал душу ему, а он мне. Федорчук был уверенный и мужественный до мозга костей, и все полагались на него, даже не думая, что будет, если помощь понадобится ему самому. Я оказывал её ему, ведь во мне он смог найти поддержку и понимание ближнего. Сергей даже перед Александром и Олегом так не открывался, хоть и был знаком с ними дольше. — И потом, кто знает, может, кто-то из нас настолько заморочен, что молится по воскресеньям в церкви, чтобы хоть как-то отмыться от этого. Или, кому-то из нас прямо сейчас очень плохо, но он не показывает виду, — предполагая, ответил я, дабы Сергей не чувствовал себя слишком жалким и слабым, коим и считал себя в такие моменты, когда ему было плохо. Плохо было всем, я это знал. — Это ты о ком? — подозрительно спросил Сергей; он нахмурился и малость встревожился, всегда переживая за наше моральное состояние. — Да так, ни о ком... Просто рассуждаю, наверное от Лёхи его философией заразился, — я отшутился, а Сергей всё равно заметил за мной скрытые переживания, но лезть не стал. Слишком уж вредная и душераздирающая эта тема, тема совести и морали...★ГЛАВА 55★
Тёмная ночь склонилась над хутором, и где-то вдалеке, со стороны безграничных лесов, послышался устрашающий вой волков или диких собак. С Сергеем мы пробрались к старой высокой водонапорной башне, которая служила неплохой точкой наблюдения за интересующим нас объектом. Едва уловимый свет с редких шоссейных фонарей немного доходил и до нас. Вход в башню был позади дороги, со стороны деревни. Пытаясь попасть внутрь, Федорчук разрешил зажечь маленький фонарик. Я осветил вход: дверь была дощатой и достаточно хлипкой, но закрыта на навесной замок. Сергею пришлось повозиться с замком и отмычками ещё пару минут. Пока он с серьёзным видом корпел над делом, я кое-что вспомнил: то, о чём я только что чуть не проговорился Сергею. С этими воспоминаниями ко мне возвращалась тревожность, но я умело её-то скрывал от чересчур наблюдательного Серёги. Дело было на аж на позапрошлых выходных: тогда мы с Владом, как в старые добрые времена, коротали день где-то в интернет-кафе. Воскресным вечером мы пешком возвращались домой мимо церкви, когда как раз было время вечерней службы. В толпе идущих людей мы увидели Алексея за воротами храма. Тогда он нас не заметил, стоя к тротуару спиной. Воеводин стоял на пороге церкви, виновато склонив голову, и не решаясь зайти внутрь. Даже издалека было видно: этого человека что-то очень мучает и терзает. Его состояние, граничащее с самоистязанием и покаянием, было мне знакомо не понаслышке. Я знал, что каждый из нас проходит через свой личный ад, и каждый переживает его по своему. Например, Воеводин нашёл свою отдушину в вере. Тогда Влад подшутил, дескать, Алексей Константинович свои грехи за все наши дела замаливает. Неудачная была шутка, ибо правдивая. Мы тогда решили не трогать бывшего учителя, и прошли мимо, смешиваясь с толпой. Иногда я жалел, что не подошли и прошли мимо, оставив его, ведь если что, нам он всегда готов помочь. Но с другой стороны, наставник нам не настолько близкий друг, чтобы сметь лезть к нему в душу. С тех пор я часто вспоминал этот случай с какой-то тяжестью и сожалением. Но если подойти к Алексею и спросить его обо всем начистоту, он ответит, что ни о чём не жалеет, и всё в порядке. Я слишком хорошо знал Воеводина; он всегда помогал советом молодым, но сам ни за что не признается, что оказался в полной заднице. Время шло, мы смирялись с нашей тяжёлой ношей, мучения отпускали... Но вряд ли мы когда-нибудь сможем свыкнуться с участью палачей.****
— Эй, Макс, я с кем говорю? Ты заснул на ходу что ли? — Сергей неожиданно ткнул меня в плечо, отвлекая от воспоминаний и новых философских мыслей. — Извини, Серёга, я просто задумался, — ответил я, вернувшись в реальность. — Запомни, Максим, поменьше этим заниматься следует. Это мой тебе дружеский совет. Вредное это дело, думать, — заметив или заморочки, ответил он, снимая с двери башни амбарный замок, который только что взломал, — Ну вот, открыто. Идём? — Идём, — согласился я, и со скрипом ржавых петель Сергей отвратил вход. Достав свой фонарь, он прошёл внутрь первым, а я следом. Кирпичная башня была высокой, но узкой, метра два с половиной в диаметре. В её центре было несколько ржавых труб, с каким-то вентилями на самом верху. По кругу водонапорной башни была хлипкая лесенка вверх, с провисшими, и кое-где ржавыми металлическими перекладинами, и тонкая шатающиеся перила. Мы осторожно поднялись наверх, до небольшого окошка с выбитыми стёклами, находящегося в самом верху башни. Устроившись на корточках возле окна, Сергей достал бинокль, и передал его мне, пока я погасил наши фонари. Я всмотрелся в бинокль ночного видения, подкручивая окуляры, дабы увидеть изображение поближе. Из заброшенной водонапорной башни получилась отличная точка наблюдения. Высоких деревьев вдоль трассы не было. Лес был вдалеке, а объект находился прямо напротив, через чистое поле. В бинокль я видел высокий бетонный забор, обнесенный колючей проволокой со всех сторон, и четырёхэтажное здание, по виду похожую на типичную воинскую часть. На двух верхних этажах ещё горел свет в окнах, но рассмотреть, что в них, я не смог: они были завешаны плотными занавесками. Территория этой базы была просто огромная, и нужно было время, чтобы понять, что там к чему, и рассмотреть всё детальнее. — Макс, ну же, не молчи. Что ты видишь? — немного нетерпеливо спросил Сергей. — Здание в четыре этажа, кое-где горит свет, но в окнах ничего не видно. У них очень большая территория, высокий забор по всеми периметру с колючкой, — ответил я, и перевёл бинокль в другой ракурс, — Ох-ё... — Что такое!? — У них похоже всё по-взрослому: караулка, посты, ворота со шлагбаумом, — ответил я, рассматривая территорию, — Не знаю, Серёга... Вряд ли нам туда получится незаметно прорваться. — Дай сюда! — Федорчук нервно выхватил у меня бинокль, и тут же принялся рассматривать местность. — Ни фига себе, — спустя полминуты рассматривания сдержанно выпалил он. — Что там ещё? — Да у них там всё... Огромный тренировочный полигон, полоса препятствий, как в армии. Круто развернулись. А с другой стороны большая асфальтовая площадка. Там много каких-то ангаров, — ответил он, и оторвался от бинокля, — Чёрт, я кажется понял, что это... — Что? — Это очень похоже на взлетно-посадочную полосу, — догадливо ответил он. — Твою мать, мы когда ехали сюда, не думали, что всё настолько серьёзно. Серёга, надо разработать какой-то план, как нам туда проникнуть. И разработать быстрее, а то у нас до завтра времени в обрез, — начал я паниковать. — Тише! — рявкнул Сергей на меня, и вновь прилип к биноклю, — Всё решим, хватит параноить, Макс. — Что там ещё? — поинтересовался я, наблюдая, как Федорчук что-то задумчиво разглядывает через прибор. — Да вот, думаю... Караульных поста у них два, стоят в шахматном порядке, отсюда просматриваются хорошо. Часовые в чёрной военной форме без опознавательных знаков, вооружены автоматами, — задумчиво произнёс он. — Можно посадить снайпера сюда, в башню, — предложил я. — Отличная мысль, Макс. Найдётся для Паши работёнка, — подметил Сергей, не отрываясь от бинокля, — Остаётся только надеяться, что у главных ворот возле шлагбаума ночью никого не будет. Отсюда этот участок плохо просматривается. — Как действовать будем? — спросил я, и во мне снова проснулись небольшой страх и тревожность. — Дай подумать, — отмахнулся он от меня, и что-то увидел интересное, — Ух-ты... — Что там? — Сзади, со стороны леса есть ещё одни ворота. Там нет постов, и похоже, вообще никого, — ответил Сергей, — Они невысокие, гораздо ниже забора, можно тихо пройти. — Хорошо, а что сейчас делать будем? — спросил я. — Сейчас пока ничего. Сейчас мы с тобой возвращаемся в деревню, и со всеми вместе разрабатываем план, — ответил Федорчук, — Времени и вправду мало. План расскажу сейчас, и мы подготовимся, а завтра спозаранку выдвинемся. Где что находится, я запомнил. Я уже всё почти продумал. Идём отсюда, Макс. Назад в деревню мы шли быстрым шагом, не тратя силы на разговоры. Безусловно, я снова был на нервах, а Сергей был спокоен, как скала, и полон решимости. В голову лезли разные мысли. Предчувствие было дурное; казалось, что если мы влезем на этот хорошо охраняемый объект, нас раздавят в одночасье. — Ларин, что ты такой дёрганый? — заметил Сергей, — Всё будет нормально, поверь же ты мне. — Их там целая армия, Серёга. Против них даже и девять в поле не воины! — нервничал я. Сергей лишь вздохнул, подбирая слова мне в ответ, и с некой жалостью протянул мне открытую начатую пачку сигарет, но я стойко отказался. Мы уже подходили к середине заброшенного села, к деревянному домику, где мы сегодня остановились на ночь. — Не забывай, Макс, что всё-таки трое из нас прошли Афган. Не хочу хвастаться, но у нас есть диверсионный опыт, какой-никакой, — ответил он, желая меня успокоить, — Да и вы, молодые, тоже не пальцем деланные... Только, судя по тебе, нервная какая-то нынче молодёжь пошла. — Как тут не нервничать, когда такое? В этом здании может спокойно находится тысяча человек. У них там всё: вооружение, охрана, и даже почти свой аэродром... — Аэродром? Чего? — в полной темноте послышался удивлённый голос Стаса, который отошёл во двор покурить. — Тьфу ты, чёрт! Напугал, — выругался Сергей, столкнувшись со Свириным в покосившейся калитке на заднем дворе дома. — Да, Стас, аэродром. Мы понаблюдали, у них там целая войсковая часть, чуть ли не свой полигон, со всеми наворотами, — ответил я, идя к дому с остальными. Стас тоже встревожился, нервно закуривая сигарету: — Ничего себе, а как же мы туда... — Ларин, мать твою! Хватит мне людей пугать раньше времени, — рявкнул на меня Федорчук, — Я же сказал, мы всё решим. Пока старшие докуривали на улице, я первым прошёл в дом. Деревянные ставни были закрыты с улицы, дабы мы не спалились из-за света в окне. На столе стояла зажжённая пыльная керосиновая лампа. За столом я увидел Александра, а рядом сидел Влад с ноутбуком, который зачем-то взял с собой. Никакой цивилизации и электричества в забытой деревне не было, но я знал, что все разговоры федералов с прослушек были записаны у Влада на диске, и он хранил эти икс-файлы как зеницу ока, и всегда носил заряженный ноутбук и диски с собой. Я прошёл к ним за стол, и услышал ту самую запись разговора ранее убитого нами полковника ФСБ Фирсова с его помощником: « —Что там с нашей партией, она идет? Ты наладил поставки? — Обижаете, начальник. Всё под контролем. Груз прибудет уже на этой неделе. — Я хочу быть уверен, что ничего не случится, и сам лично сопроводить поставку. — Поставка запланирована на субботу, днём. Военная часть, пятнадцатый километр западной трассы. — Понял. Работаем дальше. Проект не должен останавливаться из-за того, что кто-то возомнил себя мстителями, и вздумал мешать нашему великому делу». С последними словами из прослушки Влад злобно сжал кулаки, и Александр наконец резко сказал: — Влад, сколько можно? Ты эту запись проматываешь уже раз десять! — Да, или ты в чём-то ещё сомневаешься? Мы прослушали это уже сто раз, ты сам всё слышал, — ответил я. — Да. Мы по верному адресу приехали, — вздыхая, согласился Влад. — А вы сомневались? — спросил я. — Нет. Просто, лучше бы вообще ничего этого не было, — устало ответил Ковальский. — Мне интересно, кто вместо Фирсова и его помощника туда завтра приедут? — задумчиво спросил Завьялов. — Это не имеет значения. Кто бы там ни был, они все заодно. Гасить надо всех, — с расчётливой злостью ответил я, на что те кивнули. — А вы с Серёгой как сходили? Как наблюдение? — полюбопытствовал Александр. — Огромная эта их база, всё по серьёзному, — коротко ответил я. — И что там? Ну же, Макс, не томи! — занервничал Влад, — Туда не попасть, нам крышка!? На шум сбежались Яков, Олег, Павел и Алексей из соседей комнаты, встречая нас с расспросами, что да как. — Да успокойтесь все! — командным тоном я повысил голос, в том числе и на старших, — Сейчас Серёга придёт, и всё расскажет. Почти тут же Федорчук и Стас вернулись с перекура в дом, и Сергей приказал всем собраться в комнате, чтобы огласить чёткий план операции на завтра. Все расселись. — Что за собрание, шеф? Ты же вроде нас посвящать в ваши с Олегом планы насчёт химоружия как-то не очень торопился, — с едва уловимой иронией спросил Влад у Сергея, усевшись на старый диван, — Неужели завтра нельзя всё обсудить... — Разговорчики там! — строго я вскрикнул на Влада, давая Сергею наконец начать говорить. Сейчас явно время было не до шуток и не до упрёков. — А что у вас с лицами? — спросил Яков, заметив, что мы слишком озадачены. Пока не ответив, Сергей задумчиво прошёлся по комнате, мысленно дорабатывая готовящийся план наших дальнейших действий. — Макс, Серёга, что случилось? — спросил Светлицкий, присматриваясь к нам. — Всё оказалось слишком серьёзно, мужики. Мы даже и не рассчитывали, что на столько... Хотя, именно на это мы и должны были рассчитывать. Давно пора привыкнуть, что не в игрушки играем, — напряжённо ответил Федорчук. — А именно? — с интересом спросил Александр. — Мы знали, куда едем. Из разговоров федералов подозревали, что на военную базу, и вот, это она и есть. Всё оказалось ещё хуже, что ли? — нахмурившись, поинтересовался Фролов. — Можно и так сказать, Олег, — кивнул я. — Итак, прямо сейчас нам нужно проговорить всё, что будем делать завтра. Нам нужен серьёзный и чёткий план действий. Ошибиться нам никак нельзя, мужики. Я надеюсь, вы это понимаете, — начал Сергей. Все молчали, слушая дальнейшие распоряжения Сергея. Лица у всех были серьёзные и спокойные, но взгляд был воинственным и страстным. Федорчук прошёлся по ветхой комнатке к старому серванту, и нашёл в нём какие-то пожелтевшие листы бумаги. Сергей пошарил по своим карманам в поиске шариковой ручки, и сел за пыльный стол, что-то рисуя на бумаге на скорую руку. — Значит так, мужики. Смотрите внимательно. Это периметр. Вот в этих двух точках находятся караульные посты, где стоят часовые, — начал рассказывать Сергей, рисуя от руки план военной части, и указывая крестиками места постов. — Там выставлен караул? Чёрт, через них же шиш пройдёшь, нас же там в миг засекут! — возразил Влад, не успел и Сергей договорить. — Тише! Часовыми займётся Светлицкий, — ответил Сергей. — И какая у меня задача? — спросил Павел, услышав о себе. — Вышка недалеко от трассы, объект напротив, а СВД-шка в багажнике. Намёк понял? — спросил Сергей, назначив Павла снайпером; помнится, Светлицкий неплохо стрелял, будучи в молодости занимаясь помимо бокса спортивной стрельбой. — Понял, шеф. Буду готов, только дай знать, — согласился Павел, — Что дальше? — Давайте начнём с главного, как будем запускать газ в здание? — задумчиво спросил Федорчук. Некоторые слегка замешкались, и на миг даже мне показалась эта идея с отравлением фосгеном абсурдной. Больше всех посерьёзнел Воеводин, взглянув на Сергея с укором и капелькой осуждения. — Что? Что вы так смотрите? — минуя паузу, немного нервно спросил Федорчук. — Помнится, ты сам говорил нам не терять человеческого облика. Это военная часть, и ты знаешь, сколько людей она вмещает, — ответил я, стараясь не смотреть на него укоризненно, — Никогда мы ещё не убивали стольких людей сразу, пойми... — Это вы поймите, а точнее, вспомните! И я тебя поправлю, Макс: людей там нет. Вот там, там убийцы! — взбунтовался Сергей, показывая рукой в сторону, — Вспомните всё. Всё то, что лежит на их совести. Вспомнили? А теперь я продолжу, или есть возражения? — Продолжай, Серёга, — вообще не думая, за всех сказал Олег, который знал о задуманном способе убийства ещё до поездки. — Мужики, не делайте из меня монстра. Да вы поймите, я никого не заставляю. Не хотите вы грех на душу брать, так и скажите, и я обойдусь без вас. Я пойму каждого, кто откажется от этого, и клянусь, что ни разу в жизни этим не попрекну ни одного из вас, — сказал Федорчук, развернувшись лицом ко всем нам. Ненадолго все ещё раз задумались, переглянулись, и вроде бы согласились. — Да нет, Серёга. Все подпишутся. Ведь все согласны? — изучив всеобщие настроения, спросил Алексей. Все уверенно кивнули, но мне показалось, что сам Воеводин не был так в уверен в том, правильно ли поступает, помогая нам загубить немало душ. Закончив лирические отступления, Сергей продолжил, и я видел, как он пытается сосредоточиться на главном, а не думать сейчас о грызущей совести. — Назревает вопрос: как? Как нам это сделать? — спросил он, готовый выслушать наши версии. — Через вентиляцию, как же ещё? — тут же предложил Фролов, — Обычно, это действенный способ. — А ты знаешь? Знаешь, где у них эта чёртова вентиляция!? — на повышенных тонах спросил Сергей, уже начиная поневоле срываться на нас. — Спокойно! — рявкнул в ответ Фролов, — Я все придумал. — Извини, Олежка, — с закрытыми глазами Сергей устало потёр переносицу, — Продолжай. — На этом месте ведь раньше была реальная военная часть, и должно быть, планировка и размещение должно сохраниться до сих пор. Обычно, воинские части построены по единому стандарту, и вентиляции это тоже касается, — ответил Олег. — То есть, ты знаешь, где она может быть, и как устроена? — спросил Александр. — Да. Например, в военной части, где я раньше работал, стояла система фильтровентиляции, как в убежищах. Обычно такая система находится в подвалах, её легко перекрыть, или подать через неё любые воздушные соединения в виде боевых отравляющих веществ, — рассказал Фролов с долей хитрости и злых замыслов. — Это уже что-то. Откуда ты только это всё знаешь? Специально готовился, диверсант ты наш? — спросил обрадованный Сергей, почти разобравшись, как нам использовать на практике ядовитый газ. — Глупый вопрос для прапорщика с инженерным образованием, который проработал двадцать лет на военных объектах, — самодовольно ответил Фролов, имея ввиду себя. — Понятно, Олег. Ты в этом разбираешься. Согласен пойти на дело со мной? — спросил Сергей, набирая людей для так называемой диверсии. — Да я с удовольствием, — ответил Фролов, и тут же перекрестился, поняв, что только что сказал. — Хорошо, с этим разобрались. Теперь тактика, с чего начинаем? — спросил Павел. — Нужно начинать рано утром, ещё до рассвета. Паша, ты заранее готовишься, и занимаешь стрелковую позицию на заброшенной водонапорной башне. Место хорошее, почти весь объект просматривается отлично. В наблюдение, на всякий случай в помощники возьми кого-нибудь из молодых, — сказал Сергей. — Понял, — кивнул Светлицкий. — В это же время мы с Олегом и Максом выдвигаемся к объекту, как можно незаметнее. Вокруг там всюду лес, так что остаться незамеченными нам труда не составит, — продолжил Сергей. — Как проникнем на территорию? — спросил я. — Подойдём сзади. Я изучил периметр. Там есть невысокие ворота, — ответил Федорчук, помечая ручкой место на начертанном плане. — Понял, — согласился я. — А дальше? — поинтересовался Воеводин. — Как только мы подойдём к объекту, Павел уберёт караульных, и сообщит по связи нам. Мы сразу приступаем к делу. Только есть одна загвоздка: нам нужно проникнуть в подвал тихо, быстро, и незаметно. Но для начала надо найти его. И не попасться охране. Вот здесь ворота со стороны шоссе, внутри шлагбаум, и наверняка есть ещё сторожка, или вроде того. Точно сказать не могу, этот сектор из-за высокого забора не просматривается, только шлагбаум торчит, — рассказал Федорчук, дорисовывая на плане главные ворота. — Ничего, Серёга, прорвёмся, — ответил Олег, — Обычно технические помещения находятся на заднем дворе, и вход в подвалы всегда имеется с улицы. — Успокоил, блин. Ну а дальше, вы сами знаете, — ответил Сергей, имея ввиду отравление, просто даже сам он не желал о таких вещах говорить, — Только я одного не учёл, мужики. — В чём дело, Серёга? — спросил я, заметив, что тот явно засомневался. — В том дело, что с ними нам нужно быть предусмотрительными. Всё серьёзней, чем кажется на первый взгляд. Это же настоящая военная база, причём секретная. С охранной системой и безопасностью, — подозрительно ответил он. — Это для нас она такая, поскольку мы знаем на самом деле, кому она принадлежит. Если бы они хотели её скрыть от посторонних глаз, база бы не была у всех на виду рядом с трассой. Для простых смертных это обычная военная часть, — успокоил Сергея Воеводин. — Подожди, Алексей. Сергей, ты хочешь сказать, что там могут быть видеокамеры? — догадливо спросил Яков, услышав о секретности и системе безопасности. — Да, и вероятность очень большая. На таком серьёзном объекте камеры слежения наверняка имеются, — ответил Федорчук практически в полном разочаровании. — Но мы ведь изучили периметр, вроде всё чисто, никаких камер не установлено, — ответил я, вспомнив наблюдение через бинокль. — Ты забыл, Макс, что камеры наблюдения могут быть скрытыми, — сказал Сергей, чем расстроил всех окончательно. — Если это так, то все наши планы накрылись медным тазом. Что делать-то теперь? — озадачился Александр. — Не накрылись. Я это предвидел, — интригующе сказал Влад, и все переключили свое внимание на него. — О чём это ты? Ты что-то придумал? — спросил его Сергей. — Есть способ, — ответил Завьялов, и полез во взятую с собой дорожную сумку, оставленную на пыльном полу. Недолго порывшись в ней, он достал какое-то не знакомое мне устройство, и положил его на стол. Оно представляло из себя металлическую коробку с несколькими кнопками, и антеннами, которые, наверное, раскладывались. Сергей изучил взглядом устройство, и малость удивился. — Что это еще за фигня такая? — с любопытством спросил Бондарь. — Это глушитель, — ответил Влад. — Глушитель чего? — спросил Павел. — Глушитель всего, — невозмутимо ответил Завьялов. — Хоть бы объяснил, что это за штука, — буркнул Алексей, нахмурено рассматривая прибор. — Серёга, ты ведь знаешь, что это такое? Скажи, всё останется в силе? Теперь проблема решена? — самодовольно спросил Влад у Сергея, но мы пока не знали, о чём это они.★ГЛАВА 56★
Сергей встревожился, о чём-то серьёзно задумавшись. Все замолчали. На столе перед нами стоял странный металлический увесистый прибор с антеннами и кнопками. Одно я понял по поведению шефа: это какая-то серьёзная и непростая штука. И ничего подобного раньше я у лучшего друга не видел; Влад лишь неплохо разбирался в компьютерах, и подслушивающие устройства – это потолок его шпионских знаний. — Откуда эта вещь у тебя? — серьёзно спросил Федорчук. — Дядя достал, на всякий случай. Вот, как видишь, пригодится, – ответил Влад, — А что? — Ширяев? А откуда он взял это? — кивнув на устройство, Сергей продолжил расспрашивать Влада. — Да не знаю я, я не уточнял. Женя дал мне это ещё давно. Да в чём дело-то? — возразил Завьялов. — Это сверхмощный мульти частотный глушитель-подавитель. Глушит всё: любые электросигналы, телефонную связь и камеры. Видеокамеры. Я прав? — спросил Сергей. Влад кивнул. — Какой радиус действия? — спросил шеф. — Полтора километра, — ответил Завьялов, на что Олег изумлённо присвистнул, и подозрительно сказал: — Даже не хочу спрашивать, откуда взялось это чудо шпионских устройств... — Когда мы ходили на дело на заброшенный завод, я глушил скрытые камеры напротив него, что мы сами установили месяц назад. Но на прошлой неделе я их снял, потому что ничего интересного мы там не увидим, и думал, что глушитель больше не пригодится, — объяснил Влад. — А это что, в правду такая серьёзная вещь? — спросил я. — Вроде того. По крайней мере, такую приблуду я видел всего раз в жизни: у группы «А» спецназа ФСБ, — ответил Стас. — У «Альфы»? — удивился Павел. — У неё самой, — кивнул Свирин. — Впрочем, мы отвлеклись. Главное, мы теперь можем более чем безопасно проникнуть на объект, а всё остальное пока неважно, — ответил Сергей, возвращаясь к нашей главной теме. Но все были удивлены этому шпионскому гаджету, и озадачены его происхождением. И тут даже я поймал себя на мысли, что полковник Ширяев, по совместительству дядя моего лучшего друга, шустро нам помогает: то подслушивающие жучки в главном управлении безопасности оставляет, то снабжает нас спецтехникой. Я не стал ничего расспрашивать, и пока перестал забивать этим голову, предпочитая в первую очередь сосредоточиться на главной нашей задаче. Сергей продолжил говорить о наших завтрашних планах: — Завтра я разбужу всех пораньше. Утром мы ещё раз всё обговорим, и выдвинемся. Если нет никаких вопросов, то советую всем лечь спать прямо сейчас. Часов в одиннадцать вечера мы стали готовиться к ночлегу. Старшие ушли на улицу, в большую палатку, которую разбили на заднем дворе. Мы с Сашей, Владом и Яшей остались в доме; в нашем распоряжении были несколько спальных мешков и дряхлый, но ещё годный тряпичный диван, стоявший в комнате заброшенного домика. На столе тусклым светом горела керосинка. Мы уже разлеглись, но спать пока не хотели; было желание поболтать о чем-то в полумраке, как в старые добрые времена перед ночёвками с друзьями. Вот только разговоры у нас были отнюдь не беспечные. — Влад, а правда, откуда у твоего дяди эта штука? — спросил Ковальский, полусидя устроившись с сигареткой на диване. Пепел он задумчиво стряхивал в старое треснувшее керамическое блюдце. — Чёрт, Поляк, я же уже сказал, что не спрашивал, — не в настроении ответил Влад. — Чего ты так нервничаешь? Ну не спрашивал, и бог с ним. Мало ли... Или, что же, ты в чем-то собственного дядю подозреваешь? — спросил Яков, застёгивая свой спальник. — Не знаю, парни. Вы ведь всё слышали. Знал бы я раньше, что эти вещи есть только у спецслужб, то вытряс бы из него правду. Что-то здесь не чисто. И отпускать меня сюда с вами он яро не хотел. Я теперь вижу, как на меня все косо смотрят, — ответил Влад. Он был озадачен, и пока не спешил ложиться. — Влад, ты чего? Женя же помогает нам, — возразил я, до конца не желая верить, что Ширяев ведёт двойную игру. — Если у него есть все эти шпионские вещи, то выходит, он с спецслужбами как-то связан? А знаете, я давно подозревал, что он не так-то прост. В одном доме живём, а сдаётся мне, я не всё о нём знаю. Полковник... — всерьёз призадумался Влад. — Это плохо или хорошо? — нахмурено спросил Яков. — Не знаю... Но по нашему опыту могу сказать, что от людей, связанных со спецслужбами, ничего хорошего ждать не стоит, — ответил Завьялов. — Хватит нагонять паранойю раньше времени. Нам и одной истории с крысой по самое горло хватило, — подметил я. — Это ты про Стаса? Так с ним же всё в порядке, он свой человек, — сказал Бондарь. — Да, это я просто так, к слову, — отмахнулся я, вспомнив наш разговор с Сергеем по пути к башне. Разговор о предательстве, который вызывал дурное предчувствие. Но я пока позабыл об этом: все сомнения вытесняли переживания насчет завтрашнего дня. Или, почти все. И раз уж мы заговорили о полковнике, я как бы невзначай решил задать наводящий вопрос: — Кстати, Влад, а что там с прослушками? Не удалось услышать ничего нового? — С какими такими прослушками? — не понял он, и все удивлённо посмотрели на меня. — Я намекнул Жене, что мы должны быть всегда на шаг впереди федералов, и он сказал, что установил прослушки в управлении ФСБ, куда ходит с отчётами по делу нашей ОПГ, которое мы, со Стасом, якобы продолжаем вести, — пояснил я. — Вот ведь скотина! Прокол номер два с его стороны! А ты говоришь, хватит паранойи! — не на шутку занервничал Влад, — Дурной знак. Ни черта не понимаю... Мне он ничего об этом не сказал. — Да погоди ты, со скотиной! Не горячись ты, всё не так, как мы уже тут навыдумывали, быть этого не может. Я никогда не поверю в это, — ответил я, — Он ведь наоборот нам тылы прикрывает, предоставляет отчеты, что у нас ни хрена нет на ОПГ. То есть, на нас самих. — Может, у него просто есть там информатор, или свой человек? Наш союзник, — предполагая, спросил Саша. — Не знаю. Но он когда-то говорил, что нет, — ответил я. — Союзник из ФСБ? Не смеши мои тапочки! Верится с большим трудом, — нервно усмехнулся Влад над словами Александра, — Странно все это. Чувствую, придётся нам с дядей по душам поговорить, когда в город вернёмся. — Влад, вот именно, что когда вернёмся. Кончай ломать голову и мотать нервы в пустую, — сказал я другу. — Ладно, ты прав, дружище, давай на боковую. Завтра ждёт нас сложный денёк, — застёгивая свой спальник, устало согласился Влад. Александр потушил сигарету, и пройдя через нас по комнатке, погасил керосиновую лампу на столе. — Всё будет хорошо, мужики, — сказал он, улёгшись последним. — Дай Бог, Поляк, чтоб всё оно так и было, — вздохнул Влад, — Или, кто там у тебя, Саня, Папа Римский? — Римский... Спокойной ночи, — ответил Александр, забираясь в спальник. — Не знал, что ты католик, — сонно зевая, протянул Яков. — А я не знал, что когда-то в это поверю по настоящему, а не потому, что меня так воспитали. И знаете, когда такое творится, даже как-то легче, — тихо ответил Ковальский, и вытащил из-под одежды висящий на цепочке католический крестик, показав его нам. Серебристый талисман блеснул в темноте, поймав медленно догорающий свет старой керосиновой лампы со стола. — Угу, — одобрительно кивнул Влад Александру, и отвернувшись в мою сторону, быстро задремал. Он сопел буквально у меня над ухом, так как наши спальники лежали рядом. А я всё никак заснуть не мог. Перед сном я не понимал, от чего дрожу: от холода, или это просто мандраж. Однозначно, я был встревожен; я даже мог и не заметить этого, ведь часто пребываю в подобном состоянии. Последний диалог толкнул меня на размышления о вере, и я понял, что погружусь в сон не скоро. Сейчас моё состояние больше походило на бредовый дрём, и я тоже желал какого-то облегчения, думая, не помолиться мне перед сном и завтрашним днем? Помнится, когда-то изредка я так раньше делал, когда что-то не получалось. Как-никак, я всё-таки тоже имел веру, и носил на груди Христа распятого... Я знал, что теперь уже несколько из нас нашли своё облегчение в вере. И если это действительно помогает, я бы неистовым криком попросил небесных сил остановить то безумие, которое сейчас происходит. Вот только теперь я боялся касаться этой темы: я людей убиваю, у меня руки по локоть в крови, ну куда мне в боговеры? Зачем? На что я могу рассчитывать, сблизившись с Ним? Такие грехи не прощаются, а такое сближение по истине называется лицемерием. Я прежде никогда об этом не думал. И вроде бы, мы всегда были уверены, что делаем хорошее дело, однако сейчас во мне восходило противоречие, если посмотреть на ситуацию через призму вероисповедания. Мне показалось, что смысла раскаиваться и просить помилования нет, ведь за свои дела нам наверняка предначертана одна дорога: прямиком в ад. И это не отступничество, а самое трезвое и здравое решение: не обращаться к Богу, как бы не было плохо, не лицемерить и не просить прощения за грехи, зная, что всё равно не исправишься и с этим не завяжешь — выбора же у нас всё равно нет. Я ведь правда верю в Судью моих дел, кто будет казнить меня также, как я при жизни поступаю с другими, и я точно не норовлю попасть в то место, куда путь лежит через раскаяние и прощение. Я лишь с болью в сердце оставлю одну единственную надежду, что Господь милостив. Это самое большее, что я могу себе посметь позволить. Вопреки всему внутри меня будет гореть эта отчаянная надежда на спасение и отпущение всех мучений, покуда меня носит ещё земля и на меня имеется ещё план Божий. Это была моя последняя надежда, ставшая частью меня. Вспомнив о том, как на самом деле я не хочу ненавидеть и убивать, я старался засыпать с миром, не смотря на то, что рядом с кроватью всегда лежал стальной двадцатиразрядный Стечкин. Вскоре я уснул крепче, минуя трясучку и отбросив мысли, терзающие душу. Ночь прошла как один миг, и меня разбудил знакомый голос Воеводина: — Молодёжь, подъём! Он прошёл мимо нас спящих, открывая скрипучие створки старого окна. Алексей распахнул деревянные ставни со стороны улицы, и в комнату проник свет. Судя по тому, что ещё смеркалось, а солнца ещё даже видно не было, нас подняли ещё до рассвета. Мы вылезли не хотя из спальников, неохотно проснувшись в предутренний час. Ещё ночная, весенняя прохлада пробирала спросонья до костей. Все быстро оделись, едва продрав глаза. Я не выспался отнюдь совсем, но с самого подъема был настроен решительно, туго затягивая берцы. — Давайте-давайте, не копайтесь! — подгонял нас Алексей. Мы вышли из дома, и свернули с крыльца на задний двор. Старшие уже сложили палатку, ибо она больше нам не пригодится: по нашим расчётам, сегодня вечером нас тут быть уже не должно. Проснувшись последними, мы с Яковом и Владом отошли умыться за дом, так как здесь была ещё работающая водяная колонка, из которой текла очень ледяная вода. Взбодрившись, я накинул на себя ветровку, и зевая, огляделся. Вчера из-за темноты я даже и подумать не мог, что здесь настолько живописные места. — Лепота-то какая, — согласившись с моими мыслями, подметил Александр, закуривая. Земля уже покрылась весенней ярко-зелёной травой, а листья деревьев в брошенных садах по соседству почти стали раскрываться, а рядом, прямо за домом рос куст волчьей ягоды, который вот-вот собирался цвести. Весь свежий воздух испортили табачным дымом Сергей и Стас, что сидели на бревне возле вчерашнего кострища, и курили. Прямо на улице, сидя на брёвнах мы и позавтракали сухим пайком, взятым с собой в дорогу. Над головой звонко защебетали птицы, а вдали, за пологой гладью таёжного горизонта, стали появляться первые, едва уловимые проблески раннего майского рассвета. Я взглянул на часы Сергея: они показывали полчетвёртого утра. За завтраком все молчали, с серьёзным видом допивая почти остывший вчерашний чай из термоса. Мне было так спокойно, что захотелось несколько дней побыть в этом глухом и умиротворённом месте просто так, без надобности и наших миссий. Но даже богом забытая заброшенная деревня не даст мне убежать от суеты и проблем, ибо из-за последнего мы здесь и оказались, ища новых приключений на свою задницу в этой сибирской глуши. — Ну что, все закончили? — закончив завтракать, спросил Сергей, — Уже скоро начнёт светать. Пора выдвигаться. Отряхнув ладони от крошек, он достал из нагрудного кармана своей куртки сложенную вчетверо помятую бумагу с нарисованном от руки планом. — Давай ещё раз всё обговорим. У кого какая задача? — спросил Свирин. — Паша, ты занимаешь позицию в заброшенной водонапорной башне, на краю села. Оттуда отлично просматриваются твои цели: посты, которые находятся вот здесь и здесь, — ответил Федорчук, показывая пальцем на рисунке места выставленного караула, — Без моей команды никого ликвидировать не нужно! Просто приготовься, и жди моих распоряжений. И возьми с собой одного-двух человек в наблюдение: Якова и Александра. Рация у Паши. Будьте всё время на связи! — Хорошо, — спокойно кивнул Светлицкий. Как всегда, он был невозмутим, его лицо почти ничего не выражало, а его голубые глаза в сумерках, казалось, светились льдистым холодом. — Дальше, мы выезжаем в обход, через лес. Желательно, всеми, вшестером: Макс, Олег, я, Лёха, Стас и Влад. Подойдём к тем воротам, что со стороны леса, — продолжил Сергей рассказывать план наших действий. — Подожди. Мы всей толпой пойдём что ли? — возразил Воеводин. — Да, разве мы сможем остаться незамеченными? — сомневаясь, спросил Стас. — На объект пойдут двое, максимум трое. Остальные останутся за периметром. Чем больше людей рядом будет, тем лучше. Если вдруг что-то пойдёт не по плану, нас обнаружат, или завяжется бой, — честно, как есть, сказал Сергей, не пряча от всех нас взгляд, — Извините, мужики. Такой вероятности я исключить тоже не могу, вы же понимаете... Ну что, все готовы? — Да, Серёга. Всё замётано, — ответил я, и все кивнули. Перед делом мы заскочили в дом, забрав оттуда рюкзаки с патронами, и прочими вещами необходимости. Все остальное было в багажнике, в том числе баллоны с отравляющим газом, и средства защиты. Надев бронежилеты на всякий случай сразу, и закинув рюкзаки за спину, мы погрузились в машину. Нас ждала небольшая дорога, и Влад завёл старый уазик. По дороге одолевали странные мысли: я представлял, что это всё не правда. Что мы просто сошли с ума, и нет никакого зла, врагов, и заговора. Или, всё не так, и ничего нет, и всё это происходит вовсе не с нами. Будто бы я смотрел страшный сон, и в какой-то момент я проснусь, и всё закончится. Тогда плохое кончится, но и рядом не будет друзей, с которыми мы в огонь и в воду. Но нет... Всё это происходило прямо здесь и сейчас, а встревоженные мужики были всегда рядом. Они сидели в бронежилетах. У некоторых на коленях были автоматы, и у каждого в кармане или за спиной всегда с собой был боевой Стечкин. Изредка посматривая на меня, со мной рядом в машине сидел Сергей. Он всегда был со мной в такие моменты. Здравый смысл подсказывал, что наш план сумасшедший и по-глупому рисковый, но месть и следование азарту брали своё. Почти выехав по разбитой дороге из заброшенной деревни, Влад притормозил возле той самой водонапорной башни. Пожимая напоследок руки, и хлопая всех по плечам, Александр, Яков и Павел выбрались из машины, дабы занять наблюдтельно-стрелковую позицию в башне. Сергей нервно закурил, и вышел с ними, обговаривая с Светлицким какие-то детали. — Ну что, в путь? — спросил Олег, когда уже мы разделились. — С Богом, братья! — напоследок нам крикнул Павел, и скрылся с остальными в двери башни. — Чёрт, как же это обнадёживающе звучало, хоть я и атеист... — под нос пробубнил Сергей, думая, что его не слышно через едва приоткрытое окно уазика. В спешке докурив на улице, он вернулся в машину, и мы тронулись. Выехав на из заброшенной деревни, мы оказались на одиночной трассе, бесконечно ведущей вперёд между зеленеющих пустырей и лесов. Машины проезжали здесь не часто, и двигаясь по трассе, в зеркалах заднего вида я наблюдал розовеющий рассвет ещё в тёмном небе. — Приём, это шеф, ответьте, — через рацию Сергей принялся налаживать связь. — Шеф, это «вышка», — после недолгого шипения в рации послышался голос Ковальского. — Как обстановка? — спросил Сергей. — Снайпер готов, — ответил Александр, — Видим двоих. Ждём твоей команды. — Отлично. Конец связи, — довольно ответил Федорчук, и спрятал рацию обратно в нагрудный карман. Вскоре мы свернули направо, в рощу, которая была прямо за военной частью, и со стороны леса можно было незаметно пройти к ней. По приказу Сергея Влад остановил уазик на опушке небольшой редкой березовой рощи. Дальше мы проехать просто не могли, ибо начиналась густая чаща, где не было ни опушек, ни троп; сплошной бурелом. — Оставим машину здесь, — сказал Федорчук, первым выбравшись из уазика, — Берём необходимое, и идём до базы пешком. Должно быть, тут совсем рядом. Молча мы вылезли из машины, взяв рюкзаки, в которых помещалось по два баллона с газом. Всего было два рюкзака, и четыре баллона. — Этого хватит? — спросил я, запрокидывая тяжелый рюкзак за спину. — Хватит, Макс. Этого хватит за глаза, — уверенно ответил Сергей. — Точно? — сомневался Влад, — А если им всего лишь поплохеет, а не... — А вы посмотрите, какая цифра написана на донышке каждого баллона, — хитро ответил Олег. — Ну шесть и ноль, а что это значит? — спросил Стас. — Смертельная концентрация. И антидота, мужики, не существует. Страшная вещь, боевое отравляющее вещество, газ удушающего и нейротропного действия, — пояснил Фролов, и открыл задние дверцы уазика, где под задними сиденьями был небольшой багажный отсек с лежащими противогазами и респираторами, — Поэтому, не испытывайте судьбу, надевайте все. — И как он действует? Прикиньте, кто-то же вместо Фирсова должен приехать на базу с поставками, а все, кто там был, уже готовые, — нервно усмехнулся Завьялов, забирая себе респиратор. — Нет, Влад. Возможно, днём они будут всё ещё живы, — сказал Фролов. — Не понял? — возмутился я. — Эта штука имеет скрытый период с семи, и аж до двенадцати часов. Только тогда проявляются симптомы, но ничего уже сделать они не смогут: противоядия-то нет... — рассказал Олег. — А потом? — скрывая некую жалость к врагу, поинтересовался Алексей, желая знать, за какие чужие мучения он очередной грех на душу берёт. — А что потом? Потом человек начинает задыхаться, настаёт токсический отёк легких, и всё, каюк, — ответил Фролов, и развёл руками. — Я правильно понимаю, что это будет ещё не скоро? — спросил Свирин. — Да. До сделки, о которой говорили ФСБ-шники, все дожить, я думаю, успеют. И заодно, мы сами понаблюдаем, о каких таких поставках шла тогда речь, — вспоминая разговор с прослушки федерала Фирсова с помощником, ответил Сергей, — Ну что, все готовы? Разобрав противогазы и оружие, все кивнули. — Тогда давайте так: на объект идём я, Олег и Макс, — решил Сергей, собравшись в путь, — Ларин, ты как? Не возражаешь? — Нет, — ответил я, полностью уверенно, как физически, так и морально. — Значит так, все остальные ждут за периметром. Вот связь, на всякий случай, — распорядился Сергей, отдавая рацию Воеводину, — Назовитесь группой страховки. На всякий случай возьмите оружие потяжелее. — Поняли, — ответил Алексей, разбирая из машины автоматы и один гранатомёт. — Влад, как только дойдём до базы, можешь врубать свой прибор. Надеюсь, он нам рации не заглушит? — нахмурившись, спросил Сергей. — Рации точно не заглушит. Только камеры и сотовую связь, — ответил Влад. Забросив за плечо автомат, он уже заранее достал антенный глушитель из рюкзака. — Отлично, тогда вперёд. Приготовившись к делу, мы всё детально обговорили, и молча двинулись по лесу в сторону военной базы. Уже светало, и над хвойной рощей с ярким рассветом нависло солнце красным блюдцем, освещая заревом даже густые лесные чащи и зеленеющие заросли. Все шли молча, перешагивая поваленные сосновые стволы деревьев, покрытые ярко-зелёным мхом. Минуя всякие дурные мысли, которые так и лезли в мою затуманенную местью голову, я шагал со всеми дальше. Смотря себе под ноги, я сминал свежую траву, покрытую росой, от которой мои берцы слегка намокли. Сергей всех остановил, когда сквозь заросли стал виднеется высокий бетонный забор военной базы. — Влад, врубай свой прибор, — скомандовал Федорчук. — Есть, командир, — ответил тот, и нажав несколько кнопок на глушителе, поднял антенны в сторону объекта. Мы притаились в зарослях. Пульс бешено бился, но я был готов на все сто. Все были напряжены и осторожны, и подходить ближе пока не рисковали. — Посты с караульными отсюда не видны. Второй пост должен быть в том секторе, — сказал я, указав влево, где сам своими глазами видел часового, когда вчера мы забирались на башню с биноклем. — Всё верно. Территория слишком большая, отсюда их не видно, — согласился Сергей, — Значит, они не видят и нас. Давайте, вперёд. После его команды мы приближались к базе. Первыми шли мы с Сергеем и Олегом, ибо вызвались лично проникнуть на объект. Надевая балаклавы и приготовив респираторы, остальные шли молча сзади, так как были группой возможного прикрытия, дежурящей за периметром. Деревья кончались, и перед забором была небольшая поляна — открытая местность. Покидая заросли и рощу, я больше не чувствовал, что был в безопасности. Впереди уже отчётливо были видны и выкрашенные в светло-серый цвет ворота, гораздо ниже забора, но также с колючей проволокой вверху. Мы заметили, что от ворот нет проталины, а свежая трава даже не примята, из чего сделали вывод, что ворота нерабочие. Только глухой забор, и лес. Казалось, что никого из людей тут встретить нереально, но мы ещё не знали, что там, за этим высоченным забором. Чем ближе мы подбирались, тем тише разговаривали. Инстинктивно мы не шли, а подкрадывались. — Ну что, вперед. Мы с Максом и Олегом перекусываем колючку, и перелазаем через эти задние ворота. Мужики, если вдруг что, сообщайте по связи. И не забудьте про средства защиты, — тихонько сказал напоследок Сергей, и мы втроём направились к воротам почти бегом. — Ни пуха ни пера, — пожелал Свирин нам вслед. — К чёрту, Стас! — негромко сказал я. — Ждите нас, — махнул рукой Олег. Мы разделились, и с Фроловым и Федорчуком мы уже стремительно отдалились от второй группы. Но вдруг, в тишине наших бесшумных шагов я услышал щелчок, и неожиданный, нервный и громкий крик Воеводина: — Стой!★ГЛАВА 57★
Не сразу сообразив, что стряслось, я неподвижно замер, остановившись. В голове с бешеной скоростью закрутились мысли, что всё пошло не по плану, и я оглянулся назад. Сзади, Стас и Алексей застыли на месте, а Влад стоял испуганно в недвижимом положении. — Что случилось!? — я был готов рвануть к лучшему другу, но Сергей остановил меня, резко схватив за плечи. — Стойте! Всем оставаться на своих местах! — рявкнул Алексей, — Не двигайтесь! — Щелчок слышали? Это мина! — в панике вскрикнул Олег, и я почувствовал обрушившийся на меня шквал тревоги, паники и страха. — Что, твою мать!? — разгневался Федорчук, и замер, — Только этого нам не хватало! — Влад, стой спокойно. Не волнуйся! Не двигайся, стой ровно. И главное, ты только не волнуйся, — уговаривал Воеводин, нервничая не меньше. — Я сейчас подойду к тебе, Влад. Ты только стой, как стоишь, хорошо? — сказал Олег, собравшись идти вперёд. — Что делать? Не думал я, что сдохну в двадцать с лишним лет, — неподвижно стоя на мине, усмехнулся Влад. Нервно он готов был рассмеяться смерти прямо в лицо, но мы видели, что он не хочет умирать. — Не говори так, Завьялов! — стягивая с лица маску и респиратор, сказал Алексей. Я был не в себе: передо мной стоял мой напуганный лучший друг, стоял на какой-то чёртовой мине, из-за которой он может в любой момент взлететь на воздух. Сергей также удерживал меня, дабы я стоял смирно, и с дуру не наделал глупостей. Фролов стал приближаться к Владу, идя осторожно к нему. — Олег, иди отсюда! Что ты делаешь!? — косясь назад, слегка дрожащим крикнул Влад, услышав позади себя шаги, — Уходите все отсюда, подальше от этого минного поля! Тут могут быть везде ловушки... — Черт возьми! Похоже, периметр заминирован. Влад, прости! Я должен был это предвидеть, — взяв косвенную вину на себя за случившееся, крикнул Сергей, явно терзая себя. — Забудь! Хорошие вы мужики все. Но лучше идите... — умолял нас Влад уйти, — Здесь опасно. Убирайтесь! — Нет! Мы своих не бросаем, — ответил Стас, застыв на месте, также, как и все. — Пошли на хрен, я сказал! — у Влада начиналась истерика. — Успокойся! — рявкнул Сергей, а Олег всё подходил ближе к Владу украдкой. — Влад, всё будет хорошо! Только не дёргайся. Стой спокойно, и не нервничай, дружище! — отдышавшись от шока, я принялся его успокаивать. — Макс, прости. Ты был лучшим моим другом. Прошу, уйди, ради того, что у нас было! — отвечал он, — Я же сам это заслужил, ведь стольких людей мы на тот свет отправили... Всем хреново, но хочу лишь одного: не забрать вас с собой! Не хватало ещё, чтобы я и вас сгубил! Так что не гневите Бога, уходите. Уходите! Что смотрите, идиоты? Или хотите взлететь на воздух вместе со мной!? — Нет! Мы не оставим тебя, пока не найдем выход! — возразил Стас. — Слышал? Мы никуда не уйдём! — криком подтвердил я. — Максимка, я думал, ты хоть меня поймёшь... Ларин, я понимаю, тебе больно ужасно, и мне самому невыносимо видеть вас в последний раз, мужики. Но так надо, — с болью произнёс Завьялов, — Макс, я теперь тоже знаю, каково терять друзей. Ощущения так себе... Я прошу вас, уйдите! Считайте это последним желанием, мать вашу! Ну? Валите, идиоты! Что смотрите? — Влад... Да что ж ты такое несёшь?... — вырвалось у Воеводина. Алексей покачал головой, тоже едва не прослезившись после слов Влада, названных им самим последним желанием. В глазах друга не было страха, а в моих... В моих всё расплывалось от слёз, поток которых контролировать я не мог. Я боялся не успеть сказать, как сильно люблю его по-дружески, но от боли и страха слова просто не шли. Стало ещё хуже на душе, когда вспомнил, что в последнее время я отдалился от него. И услышав слова о заслуженной смерти, я понял, что у него были проблемы, только он их скрывал под маской всё того же старого весельчака. Я стал винить себя, ведь я успевал уделять время всем: Якову, Стасу, Сергею... Всем, но только не лучшему другу, с которым мы вместе с первого класса. Напоследок я очень хотел сказать Владу, как он нужен и дорог мне, но я будто онемел. Влад всё понял, ненароком посмотрев мне в глаза. Однако он тут же отвёл взгляд от нас, дабы не мучить никого ещё больше. Его лицо больше ничего не выражало. — Эх ты, Влад! Рано ты себя хоронишь! — обнадёживающе сказал Олег, подбираясь украдкой к Владу всё ближе. — Пошёл вон, Олег! Тебя жена дома ждёт, иди отсюда! — вопил Завьялов. — Подождёт... Помолчи! — нервно ответил Фролов, и тот наконец ненадолго замолчал. Почти вплотную приблизившись к Владу, Фролов наклонился к земле, пытаясь разглядеть мину под ногой Влада. — Да что ты можешь сделать!? — опять нервничал Влад. — Я попробую! Клянусь, я сделаю всё, что могу! Только стой смирно, и всё будет хорошо, — ответил Олег, и сел на корточки перед Владом. — Не ври мне. Скажи правду в последний раз. Это же мина разгрузочного типа, ведь так? Я буду жить, пока стою на ней, и если сойду, то... И насколько я знаю, сделать ничего нельзя! — До хрена ты знаешь! — нервно вырвалось у Фролова. — Олег, он разве не прав? Это ловушка. Разве её можно обезвредить? — спросил я, пребывая на нервах. — Что за мина там, возможно определить? — тревожно спросил Свирин. — На «лепесток» не похоже. Это даже не «МЛ-7». Я таких ещё не видел, — внимательно рассмотрев устройство, честно ответил Фролов, — Но я попробую! — Влад, обещаю, мы тебя вытащим из этой задницы, — подбадривал его Алексей. — Как!? Манёвр Шумана? Только лажа это всё... Ловушка на то и ловушка, так что смысла больше нет, — ответил Завьялов упадническим тоном. — Даже не вздумай! — вскрикнул я на друга, когда тот совсем расклеился. — Стой, как стоишь. Слышишь, Завьялов? — тревожно спросил Воеводин. — Слышу, Алексей Константинович, слышу... Влад стоял не дыша, что было нелегко в тяжелом бронежилете и автоматом за спиной. Разгрузить мы его не могли, ведь облегчение или смещение центра тяжести может вызвать взрыв. Поняв, что мы упрямые, и не оставим его, Влад поднял голову вверх, дабы не резать нам сердце одним только взглядом. Он поднял взгляд в небо, и смотря, как во всей красе расплывался яркий красный рассвет, он будто молил все небесные силы о спасении. Горестно и раскаянно. — Не двигайся! — вскрикнул Олег, принявшись максимально аккуратно руками откапывать землю вокруг мины, — И не смей хоронить себя! Я всё сделаю, мне-то хоть поверь. Я уже делал это однажды. — Ты же сказал, что ты таких мин ещё не видел, — с неуловимой усмешкой подловил его Влад на слове. Он снова скрывал свои настоящие душераздирающие чувства за сарказмом. Раньше я не знал, что он делал так почти всегда. — Да, мины разные, но принцип работы и механизм один. Так, и не болтай мне под руку! — строго ответил Олег, — Отойти всем на несколько метров, быстро! — Спокойно, Макс. Он знает, что делает, — шепнул Сергей, схватив меня за запястье, и отвёл в сторону, осторожно приказав идти за ним шаг в шаг. — Здесь минное поле. Разве можно двигаться? — сомневаясь, спросил Стас. Хоть они с Алексеем стояли дальше всех, но сделать шага лишний раз не рисковали. — Я вижу, здесь не одна мина. Вы только к нам пока не приближайтесь, — сказал Олег, и принялся колдовать над взрывчатым устройством, достав из кармана нож. Эти несколько минут времени, за которые он с уверенностью обезвреживал мину, длились долго и мучительно. Все с тревожностью наблюдали за действиями Фролова; он работал аккуратно, подрезая что-то под подошвой Влада. По виду Олега, он сам боялся вздохнуть лишний раз, наклонившись к мине. — Я больше не могу, — выдохнув как можно спокойнее, сказал Завьялов, — Я уже ноги не чувствую... — Влад! Спокойно. Ты только стой. Стой ровно, — строго ответил ему Сергей, в словах которого будто бы слышалось «только держись, я в тебя верю, ты сможешь». — Держись, Влад, пожалуйста, — умолял Алексей. — Всё будет хорошо, дружище, — успокаивал я его, и начал нервничать, — Олег, скоро ты там, ё-мое!? — Потерпите немного. Скоро закончу, — ответил он совершенно уравновешенно. Сделав последнее осторожное движение ножом, Фролов выдохнул, вытер краем рукава куртки пот со лба, поправил очки, и не вставая с корточек, отстранился от земли. — Всё, — сказал он, — Я всё сделал. Ну, Влад, можешь сходить. Завьялов опустил на него взгляд, полный неожиданности и удивления; будто бы не верил, что мучения закончились. Влад стал медленно сходить с мины, перемещая центр тяжести на другую ногу. Он напряжённо убирал ступню с обезвреженной мины, часто дыша и потея. Мы все были рядом, нервно наблюдая за этим процессом. В случаях безопасности мы даже не отстранились, как просил Олег, а наоборот: Влада мы бы не бросили, а стараниям и сапёрному таланту Фролова доверяли. Но мне казалось, что если мина всё же рванёт, у меня просто сердце выскочит... К счастью, всё обошлось. Влад сошёл с мины, отскочив от неё подальше, на нашу с Сергеем сторону, и бросился к нам в объятья, а затем к Фролову: — Олег, спасибо! Ты же мне жизнь спас, брат. Я век тебя не забуду. Проси всё, что хочешь! — сказал Влад, крепко обнимая Фролова, и все были так рады, что даже суровый Серёга чуть не пустил слезу счастья. — Вот, Завьялов, задушишь меня, а меня дома жена ждёт... — подшутил Олег, хлопая Завьялова по спине. — Влад, ты как? Всё хорошо? — встревоженно спросил Алексей, и они со Стасом шагнули вперёд, желая присоединиться к дружеским радостным объятиям. — Стой, Лёха! — резко вскрикнул Фролов, заставив Свирина и Воеводина застыть на месте. Олег был не так весел, в отличие от нас, и мы поняли, что неприятности еще не кончились. Влад снова встревожился, выпивая воду из фляги. Мы все взволнованно переглянулись. — Тут идет дорожка из мин. Здесь расставлены ловушки под травой, — пояснил Олег, и сделав пару шагов в сторону, тихонько отодвинул ладонями землю. Под травой была спрятана, и присыпана землёй ещё одна мина: такая же круглая с металлическим корпусом, разгрузочного типа. — Чёрт возьми! Чуть не угодили в этот грёбаный капкан, — с сожалением к Владу, с досадой выругался Воеводин. — Выходит, примерно за десять метров от забора периметр заминирован. Серёга, нас с Максом пронесло. Только когда назад пойдёте, будьте внимательны, и на эту линию не наступайте, — сказал Фролов, и отошёл на несколько шагов от греха подальше. Так называемая заминированная линия разделяла нашу группу: со стороны леса оставались Алексей и Стас, а мы вчетвером были на опушке, ближе к забору базы. — Сюрприз, стало быть, нам оставили... Вот же суки! — сквозь зубы злобно сказал Сергей, пока Влад приходил в себя, допивая воду. — Не суки, Серёга. А сука. Вы до сих пор не поняли, чьих это рук дело? — спросил Олег. Он был также угрюм и через чур серьёзен, что предвещало очередные непонятки. — Не понял? — нахмурился Федорчук. — Да что ты не понял, Серёга? Всё ты понял. Мы с тобой на эту тему уже говорили. Слишком много странностей в последнее время, и всё указывает на одного и того же человека, — уверенно ответил Олег. — Это вы о ком? — подозрительно спросил Алексей. — О том, по чьей наводке вчера вечером нас на трассе менты ждали, и кто сдал меня федералам, когда меня чуть не приняли на стройке, — ответил Фролов, важно скрестив руки на груди. — Олег, мне казалось, ты уже успокоился! — выкрикнул я, поняв его намёки: Олег снова обвинял Свирина. — Стас предатель? — спросил неприятно удивлённый Воеводин, вспомнив все прошлые совпадения. — Что!? Да как вы могли подумать обо мне такое? — возмущённо разъярился Свирин. — Хватит! Хватит отрицает очевидное! — настаивал Фролов. — Станислав, это что, правда? — серьёзно спросил Воеводин. — Нет, я клянусь! Нет-нет-нет, мужики, вы что-то путаете! Это какая-то ошибка! — отнекивался он под нашими пристальными и подозрительными взглядами. — Одумайтесь! Макс, твой друг чуть не погиб. Серёга, пойми! Наш, можно сказать, брат, чуть не подорвался на этой чёртовой мине! И за все это спасибо скажите этой крысе легавой, — ответил Фролов, указав рукой на Свирина. — Подожди, Олег, почему ты так думаешь? Откуда ты знаешь? — спросил Влад, тоже уже начав снова сомневаться в Свирине. — Хорошо, допустим, — досадно вздохнул Сергей, поверив Фролову, — Олег, но как ты можешь быть уверен, что ловушки приготовил именно он? — Нужны факты? Хорошо, получайте! Сегодня ночью Свирин вышел из палатки, пока мы спали, и его не было около полутора часа, — спокойно ответил Олег. — Так, и где ты был сегодня ночью, Стас? — важно спросил Сергей. — Отвечай, не то хуже будет! — разозлился Фролов, и достал автомат из-за спины, — Я сам тебя на эти мины обоими ногами поставлю! — Что!? — буквально в ярость пришёл Стас, — Это не мои проделки! Стас не мог ответить чётко, куда уходил этой ночью, чем почти доказал догадки Олега. — Я давно говорил, что неспроста это всё. Как только он появился среди нас, с нами стали происходить подлянки, — со злостью говорил Олег, — Что, скажите, у меня снова паранойя!? — Да нет, ты прав, — наконец признал Сергей, и нахмурился ещё больше. И тут у меня будто бы открылись глаза... Всё стало на свои места. Предателем был Свирин. Он морочил всем нам голову, и с самого начала играл мной. И возможно, по его наводке Олега почти скрутили федералы, и из-за него я только что чуть не потерял своего лучшего друга, дорогого мне человека. Я отвёл взгляд, который застыл на этом подонке, и обернулся на Влада. Завьялов смотрел на Стаса взглядом, в котором, как ни странно, не было ни обиды, ни озлобленности. В глазах друга было лишь написано: «Зачем? За что?» И тут на меня обрушился поток дерьма в виде ярости, боли от предательства и горящего мучительным огнём желания скорой мести. — Влад, это не я! Даю слово! Гадом буду, руку на отсечение даю, это не я, — божился Стас, но эти слова мы пропустили мимо ушей; с этого момента любое его слово для нас – пустой звук. — Как ты мог, Стас? — выдал я клишированную фразу. — Какая же ты мразь... Ты всё это время притворялся, — держа автомат также наготове, сквозь зубы сказал Олег, — Я знал это, но мои слова никто всерьёз не воспринимал. Ты мастерски притворялся, тварь, что все повелись. Даже Серёга. — А я, идиот, верил тебе, а не своим людям. Из-за тебя я чуть друга не потерял! — вскрикнул я на Свирина, — Ты омерзительная крыса! За Влада я тебя глотку перегрызу. Я тебя собственными руками уничтожу! — Так это правда? Все эти подставы – это твоих рук дело? — спокойно спросил Влад. — Это не я, — лишь повторился Свирин в ответ. Стас замешкался, мотая головой. Он не знал, что ещё нам ответить, и искусно изображал, что опешил от таких обвинений. — Значит, правда. Жаль... Даже я верил тебе. Жаль, Стас, что в этом мире на одну крысу стало больше, чем я думал. Впрочем, Бог тебе судья, — абсолютно спокойно сказал Влад, но я мог только представить, что он чувствует после этого всего. — Ах ты ж сволочь! Я тебя убью, гнида! — убедившись, что Стаса что-то выдало в поведении, Алексей набросился на Свирина с кулаками. Удары у бывшего тренера были что надо, и через пару мгновений лицо Стаса было разбито в кровь. Свой гнев я сдерживать тоже не собирался, и был готов рвануть вперёд, перескочив заминированный периметр. — Стой! Не фиг руки марать. Я сам решу, что с ним делать, — остановил меня Сергей, грубо схватив за предплечье. — Забыл, что я обещал тебе накануне? — нервно вырвался я из его хватки, вспоминая наш вечерний разговор о всевозможных предателях, и о том, что следует с ними делать. Моя рука потянулась к пистолету. Прокручивая глушитель, я был уверен, что мои намерения правильные: с предателями только так, и никакого снисхождения не может быть. — Сейчас не время! — строго возразил Федорчук, но я настоял на своём. — Богом клянусь, я убью его! — крикнул я, и со стволом в руке перешагнул через мины на ту сторону опушки, где дрались Алексей и Стас. Свирин тоже дрался мастерски, поэтому дал отпор Воеводину, ударив его по лицу. Алексей ненадолго потерял контроль над ситуацией, и Стас норовил вырваться. Воеводин его удерживал, пригвоздив к дереву. Увидев, что я подхожу к ним, Стас крикнул: — Макс! Прошу, поверь, я не предатель! — Заткнись! Твои слова не значат больше ничего, — холодно ответил Олег за меня, наблюдая за дракой. — Шеф, приём, это «вышка». Как обстановка, вы добрались? — в рации шефа возник голос Ковальского: с нами связалась вторая группа, занимающая позицию в башне на краю села. Это было очень не во время, и Сергей замешкался. Алексей тем временем снова повалил Свирина на землю, и матерясь, добавил ему ещё пару ударов по корпусу. — Приём, шеф, как слышишь? Приём, что у вас там происходит? — в рации Сергея возник немного взволнованный знакомый голос Александра. — «Вышка», это шеф. Всё в порядке. Слушай команду: сработать снайперу через пять минут. Как закончите, доложите. Приём, как поняли? — быстро ответил Федорчук нашей второй группе. — Хорошо, понял тебя, — сквозь шипение рации тут же послышался ответ. — Отлично. Конец связи, — ответил Сергей, и положил рацию обратно в карман. Он стоял позади, сдерживая всю злобу и гнев на Стаса, думая, что с ним делать дальше.★ГЛАВА 58★
В абсолютно подавленном и обессиленном состоянии, Свирин уселся под деревом, сплёвывая кровь с разбитой губы на землю. Хоть нас ждала скорая операция на военной базе, но меня сейчас не интересовало абсолютно ничего, кроме расправы с крысой. Время ещё было, и я решительно подошёл к избитому Стасу, и направил ствол на него. Воеводин отошёл в сторону, поднимая с земли разбросанные после драки автоматы, а я был уже очень близко, держа пистолет в нескольких метрах от головы Свирина. — Макс!? — отойдя от ударов по лицу, он поднял на меня взгляд, снизу вверх, — Нет... Но я был непреклонен. Остальные тоже не возражали. Свирин поднялся с земли на колени, и стал говорить, пока я взял его под прицел: — Вспомните! Я почти с самого начала был с вами. Серёга, я добровольно перешёл на вашу сторону. Ларин, сука... Я твое условие выполнил, убил этого Пахомова. Чуть не подставился из-за тебя, но выполнил ультиматум самодура! А ты... Ты никогда мне не верил! Ты лишь потешил своё кровожадное эго. — Я тогда одного не учёл, Стас: если ты на стороне отморозков, то тебе любого человека убить ничего не стоит. Мой прокол. Но впредь это будет нам уроком, — безэмоционально ответил я, но на душе у меня творилось черти что. — Я на коленях перед тобой стою, как последнее чмо... Что тебе ещё надо!? — вопрос Свирина прозвучал как крик души, — Что я ещё должен сделать, чтобы вы мне поверили? — Всё что мог, ты уже сделал, падла, — выругался Воеводин, стоя рядом, и потирая ссадину на скуле. — Ответь, куда ты уходил сегодня ночью? — позади послышался строгий голос Сергея. — Это уже моё личное дело! — нахамил Стас под дулом пистолета. — Отвечай! — вскрикнул я, держа его также на мушке. — Ну? Быстрее! — торопил Федорчук, посматривая на наручные часы; времени оставалось совсем мало. — Мне стало дурно, и я... — Понятно, — ухмыльнулся Олег, сразу не поверив в то, что тот дышал свежим воздухом аж полтора часа, когда ему стало вдруг дурно посреди ночи. — Ну всё, ты меня достал! — не на шутку разозлился я, и шагнул с пистолетом ближе. — Ну? Стреляй, чего же ты ждёшь! Стреляй! — вскрикнул Стас, и сам придвинулся на коленях ещё ближе, так, что конец глушителя от моего ствола вплотную касался центра его лба. — Оставь ты его! — меня отвлёк измученный голос Влада, как только я собирался выстрелить, — Потом разберёмся! — Макс, нам нужно срочно идти! — строго позвал меня Федорчук. Я быстро обернулся на Сергея, а затем вернул свой взгляд на Стаса, не зная, за что хвататься. Нажать на курок, почему-то, оказалось не так-то и просто... — Что, не можешь ослушаться своего господина? Подчиняешься только приказу своего шефа, щенок? — с наглостью усмехнулся мне в лицо Стас, — Ваш любимый хозяин скажет вам: убивай, вы будете убивать. Знайте, вы страшные люди... Свирин говорил мне это чётко, и смотрел прямо в глаза, не взирая даже на дуло пистолета, что было перед ним. Говорил бесстрашно и решительно. — Знаешь, Свирин, мои люди хотя бы не шавки и псины. Мои люди – преданные волки, которые преданы не мне, а нашему делу! Они вышли со мной на тропу этой тайной войны только потому, что это для каждого дело чести. Мой отряд ничего с этого не имеет; мы только и делаем, что ночами не спим, проливая свой кровь и пот! Я бы лично в знак благодарности отдал бы им все, что имею, да только у меня ничего нет... Мы одной семьёй стали, как чёртова стая, где шакалам и крысам не место! И с последними у нас разговор короткий. — Сергей, ты всё-таки страшный человек. Не поверишь, я такой же взрослый мужик, но тебя боюсь. По настоящему боюсь! Твои люди преданы тебе, как вожаку. Тогда, при первой встрече, ты смог подчинить себе и меня, я и сам не заметил, как. Одно твоё слово, и по твоему велению я стал одним из вас... И черт бы вас подрал, я не предавал вас! — кричал Стас, не вставая с колен, — Изучив ваш табель о рангах, я ведь знал, что в твоей грёбанной стае я так и останусь никчёмной омегой. Да лучше уж так! Я уже говорил твоему Ларину, что лучше быть последним в стае волков, чем первым в стае шакалов. — И охота тебе так унижаться, майор? — свысока спросил Фролов. — Как бы вы меня не пытались смешать с грязью и обвинить в измене, я всё равно не признаюсь, ибо не в чем. Вы можете меня убить прямо сейчас! Я знал, на что шёл, связывшись с вами. Принял то, что когда-нибудь окажусь с пулей в башке. Ну! Стреляй же ты, сука! И я подохну я тут, с вами, и убегать и прятаться не стану! Может, хоть этим докажу, что я не предатель! — криком отвечал Стас, а я нервно держал перед ним ствол, которым не мог нормально управлять из-за его отвлекающих криков, и не решался надавить на курок. Все его слова были сказаны искренне; так казалось на первый взгляд. Я понимал, что верить ему нельзя, ведь овцы в овечьей шкуре могут артистично притворятся. — Прием, шеф, это «вышка». У нас минус два, посты чистые. Ведём наблюдение, с нашей стороны на территории пока никого. Можете работать, как слышите? — в рации послышался голос Якова, ещё больше отвлекая меня от задуманного. — «Вышка», шеф на связи. Всё понял. Ваше дело сделано, можете уходить. Будьте осторожны и дожидайтесь нас в деревне. Всё ясно? — быстро ответил Сергей в рацию. — Так точно. — Конец связи. Я отвлёкся, слушая разговор с «вышкой», и снова перевёл всё внимание на Свирина. Стас смотрел мне в глаза, стоя перед всеми нами также на коленях. Этому человеку я верил, этот же человек осмеливался называть меня братом. Но за все его проделки я сию же секунду готов был выстрелить, ради лучшего друга, и ради того, чтобы избавить всех нас от предателя. Но меня что-то упорно удерживало. Я держал пистолет, и не мог выстрелить; я хотел, но что-то не давало. Эту странность я не мог контролировать, и меня это дико бесило. Меня будто что-то удерживало с дьявольской силой, а рука затряслась. Не понимал я, что со мной происходит... — Эй, Ларин, может помочь? — вмешался Олег, увидев, что со мной что-то не так. Фролов быстро перезарядил автомат, и направил его на Свирина. — Макс, Олег, отставить! Отставить, я сказал! У нас нет сейчас времени на ваши разбирательства! — крикнул нам яростный Сергей. Как по приказу, мы оба опустили стволы. — Сейчас мы уйдем. Кстати, не успел там своих сволочей предупредить, что мы решили их проведать, не? — издевательски спросил Фролов, вешая свой автомат на плечо. — Нет! — рявкнул Стас, поняв, что доказывать нам свою якобы невиновность бесполезно. — Ну, Свирин, Лёха не даст тебе скучать, пока нас не будет. И поверь, я тебя не убил сейчас только потому, что у меня нет на тебя времени, — сказал я, соврав: я мог избавиться от Стаса за секунду, но просто не смог. Какая же я однако мнительная тряпка, не способная держать слово. — Знай, что когда мы вернемся, церемонится с тобой никто не будет, — добавил Федорчук, и резким движением пригрозил Свирину пальцем. Я бросил Воеводину наручники для Стаса, которые были всегда при мне. — Бывай, Лёха. Только сильно не калечь его, ладно? Нам тоже оставь, — злобно ухмыльнулся Олег, уходя за Сергеем в сторону базы. Воеводин ничего не ответил на это. Алексей лишь поднял Свирина с земли, которого сам покалечил, но наручники надевать не стал. — Я не предатель! И это моё последнее слово, с меня достаточно! Видит бог, я устал вам что-то доказывать, и унижаться перед вами, — сказал напоследок Стас, и Алексей повёл его к заросшей роще, за которой мы оставили машину. — Идём, — сказал нам Сергей, и вчетвером мы направились в сторону забора базы, через заминированную лужайку, ступать по которой было не очень приятно и не безопасно, хоть и линия из ловушек-мин была уже позади. Я невольно обернулся. Прихрамывая, Свирин шёл рядом с Воеводиным, тяжело переступая через бурелом и лесные заросли. Случайно я встретился с ним взглядом, который он тут же отвёл. На очень короткий миг мне показалось, что глаза его честные, а клятвы, сказанные только что, искренние. Крыса вряд ли смогла бы сказать правду о наших зверских законах и клятву в лицо, будучи стоя на коленях под дулом пистолета. Я сам себя корил за то, что непроизвольно прямо сейчас поддавался на его расказни. Рядом со мной шёл мой лучший друг, который убедил нас, что всё хорошо, и пойдёт с нами. Завьялов едва не погиб по вине Свирина, и я был уверен в причастности Стаса. Почти уверен... И когда я успокоился, отойдя от гнева и аффекта, в голову полезли противоречивые мысли. Хотелось верить, что всё не так, как убедил нас в этом Олег, приводя все факты, и сопоставляя странности. Но невольно я надеялся на лучшее, и какие-то дремлющие фибры души подсказывали, что и в самом деле всё не так. Я просто разрывался, чёрт побери! Странные, однако, чувства. Может, это и есть интуиция, которая пыталась намекнуть мне, что Стас действительно не предатель? За свои сомнения я чувствовал ужасную вину перед другом: — Влад, прости. Я хотел его убить, правда хотел. Но я не смог нажать на курок почему-то. Я не знаю, почему... — Я видел. Макс, успокойся. Я не просил тебя мстить за меня. Всем тяжело, но мы разберёмся с этим потом. Сейчас некогда. Всё хорошо, Макс, — ответил Влад, и я не смог разобрать его эмоций. Его лицо было сосредоточенное и каменное, и он также держал в руках прибор — глушитель электроволн. Он был включен всё это время, на случай, если военная база под наблюдением камер. — Серёга, извини, — сказал я шефу, вспомнив наш вчерашний разговор, — Я обещал, но... — Макс, это ты меня извини. Я вовремя остановил тебя. У нас нет на него никаких доказательств. Против него у нас только доводы. Так нельзя, нам нужно собрать доказательную базу, — перебил меня Федорчук, — Вдруг, он говорит правду, и он не предатель? Влад, при всём уважении, экзекуцию пока придется отложить. — Все нормально, шеф, не парься. Ты прав, — отмахнулся Завьялов, — Я и сам не знаю ничего, чтобы так сразу обвинять... — Даже мне в какой-то момент показалось, что он невиновен. Слишком уж складно мелит, — задумчиво сказал сзади идущий Олег. — Тебе? Да ладно, — фыркнул я, — Это ты же поднял весь этот шум «Стас предатель, Стас предатель»... — Ладно. Позже разберёмся, — оборвал диалог Сергей, — Сейчас нас другие дела ждут. В желании воплотить наполеоновские планы по превращению военной базы в газовую камеру, мы быстро рванули вперёд. Натянув на руки кожаные перчатки, дабы не оставить на объекте отпечатков, с тяжелыми рюкзаками с боеприпасами и газовыми баллонами мы дошли до тех самых ворот. — Ядрёна вошь, — выругался Олег, подняв голову наверх. Вверху ворот торчал какой-то кабель, ведущий к маленькому щитку. Мы удивились, ведь судя по состоянию ворот, ими даже не пользовались: — Похоже, объект на сигнализации. Что делать? — Всё под контролем, мужики, — успокоил нас Влад, держа в руках устройство с торчащими антеннами, — Сигналку эта штука тоже глушит. — Ты уверен? — засомневался я. — Лампочка на щитке тогда бы горела. Индикатор выключен, можете идти, — уверенно ответил Завьялов, кивая вверх, на щиток сигнализации. — По серьёзному здесь всё. Что-то мне это не нравится, — недовольно буркнул Сергей, — Ладно, пора нам, скоро совсем рассветёт. Давайте, вперёд. Настало время действовать. Сергей забрался мне на спину, а затем встал на плечи, дабы достать до колючей проволоки в два ряда, которая тянулась по всему периметру бетонного забора и металлических ворот. Сергей быстро перерезал старую ржавую колючку, и откинул её вниз. Заглянув осторожно за ворота, он дал нам знак, что всё чисто. Сергей надел на всякий случай балаклаву, спрятанную под броником, и оттолкнувшись подошвами от моих плеч, перелез через ворота, нырнув на территорию. Вторым перелез Олег, забросив за плечи тяжелый рюкзак. Мои плечи выдержали обоих, а меня последним подсадил Влад. Сергей приказал ему оставаться за периметром, и я отдал Владу рацию, напоследок подшутив, что не выдержу, если ещё и его подсажу на высокие ворота. Надев на всякий случай чёрную маску, я быстро перелез следом за остальными. Я помнил, что один из блокпостов должен находиться где-то слева, на углу. Адреналин зашкаливал, и я боялся за всех быть пойманными, хоть и знал, что часовые мертвы. Отсюда высокую караулку не было видно: территория была огромной, и бетонный забор, обрамлённый колючкой, тянулся здесь бесконечно. Спрыгивая вниз, я мельком взглянул в сторону: вдоль забора были какие-то ангары, большие крытые помещения и склады, которые почти загораживали обзор на блокпост. Впереди был жилой корпус, ни чем не отличающийся от обычной армейской казармы. Окна в здании были зашторены, а на территории было ни души. Мой пытливый взгляд метался по всей громадной территории базы: слева был тренировочный полигон, где было всё, начиная с длинной полосы препятствий, и заканчивая брусьями. Справа в дали были снова ангары, уже побольше, и простилалась большая ровно асфальтированная площадка. Ещё вчера, наблюдая за территорией с вышки, Сергей предположил, что это взлетно-посадочная полоса. А в тех дальних ангарах свободно могли уместиться вертолёты, или малогабаритный военный самолёт. Всё это было как целый военный городок. Видеть это в живую было страшно и одновременно интересно. Уже приметив подвальный спуск в корпусе, бегом мы направились вперёд, топча ботинками первую весеннюю траву. С волнением я чувствовал, как пот выступает под маской, впитываясь в неё, как на бегу бьётся сквозь ткань рюкзака газовый баллон о бронежилет, и как неприятно в копчик давит сталь спрятанного под пояс брюк пистолета. Добравшись до стены корпуса, мы зашли в крытый спуск, где я чувствовал себя в безопасности и не на виду, как когда бегом пересекали чистое поле от забора. Вход в подвал, разумеется, был заперт, и на металлической двери висел навесной замок. На такие случаи у нас всегда была с собой связка отмычек. Остановившись на бетонных ступеньках, ведущих вниз, Сергей стал отпирать дверь, а мы с Олегом притаились, пригнувшись за стенкой лестничного спуска. — Ёлки-моталки, — с небольшим удивлением выругался Фролов, выглядывая во двор. — Эй, ты чего? — тихонько спросил Федорчук, не отрываясь от вскрытия замка. — Смотрите-ка. Там танки, — ответил Фролов, и я обернулся. — Что? Серьёзно? — удивился Сергей, переметнув свой взгляд в обратную сторону. Я тоже тихонько привстал с корточек, выглядывая из-за стены. Ближе к забору была целая стоянка военной техники: в тех самых крытых ангарах в ряд стояли бронемобили и танки, поблёскивая новой бронёй на восходящем солнце. Настоящие, с стрелковыми башнями и гусеницами; их там было штук двадцать. Некоторые были накрыты маскировочным материалом, из-под которого торчали лишь траки и длинные пушки. Под крытой площадкой также стояли и несколько бронетранспортёров. Вчера, когда мы с Сергеем изучали периметр с вышки, этого изобилия военной техники не видели; обзор загораживал основой четырёхэтажный корпус здания. — Да, Серёга. Бронетехника серьёзная. И она, кажется, без опознавательных знаков. И она не наша. Похоже на «Абрамс» или «Merkava», — ответил Олег, назвав модели западных танков. Про них я раньше только слышал, но никогда в жизни не видел; до сегодняшнего дня... — Чёрт, ни фига себе, — удивился я, когда мы из укрытия рассматривали эту технику, — Интересно, кого они этим мочить собрались-то? — Кого... Нас! — резко вырвалось у Фролова, и это действительно звучало устрашающе. — Тише! Надо побыстрее сделать дело и сваливать отсюда как можно дальше, — почувствовав всю серьёзность, сказал Федорчук, быстро сунув отмычку в карман. Сергей открыл взломанную дверь подвала, и та негромко скрипнула. Мы вошли внутрь, прикрыв за собой дверь, и я включил фонарик. Перед нами в даль уходил тёмный узкий коридор. Мы шли тихо, почти что крались, стараясь наступать бесшумно подошвами ботинок по полу, уложенному плиткой. С обеих сторон коридора были двери, с табличками. Я припомнил, что такие же таблички обычно висят в армии, с наименованиями помещений. На каждой табличке было что-то написано: бойлерная, хранилище, склад. На каждой двери отдельно также висел навесной замок. Мы шли по коридору вперёд, читая таблички в свете фонаря. Наконец, Фролов затормозил возле двери с надписью «СКВ». — Что тут? — спросил я, не догадываясь о расшифровки данной аббревиатуры. — Система кондиционирования воздуха, — шёпотом лукаво ответил Олег, и в полумраке подвала я рассмотрел его хитрую ухмылку. Федорчук также быстро управился со взломом замка, и вот мы уже проникли в подвальную подсобку, освещая фонарями помещение. Здесь были какие-то вытяжки и трубы с вентилями, а на полу стояли несколько металлических баков, выкрашенные в защитный цвет. На каждом из них было с помощью трафарета краской нанесено слово «воздух». Всё шло по плану. Подмигнув друг другу мы сняли с лиц тряпочные чёрные балаклавы, достали из рюкзаков противогазы, и натянули их на голову. Из тяжёлых рюкзаков показались и наши орудия смерти — газовые баллоны с фосгеном, четыре штуки. Как говорил Олег, этого будет достаточно, и результат больше двенадцати часов ждать точно не заставит. Странное было чувство, когда я брал в руки это, передавая Сергею. Он в свою очередь достал заранее подготовленный шланг, который мы обычно использовали, чтобы бензин из машины сливать. Олег перекрыл какой-то вентиль, находящийся на трубе над баком с воздухом. На трубе было много отдельных трубок с кранами, для подачи воздуха, с одним из которых Фролов и соединил коротким шлангом газовый баллон. Тогда Олег снова повернул вентиль над бочкой с воздухом, после чего открыл ядовитый газ. Из баллона, оставленным на полу, пошёл характерный шипящий звук, наводящий на меня дрожь. Достав ещё несколько шлангов, Фролов и Сергей быстро проделывали тоже самое с остальными вентиляционными конструкциями, пока мы друг другу подсвечивали фонарями. Я вынул из рюкзака последнюю ёмкость с отравляющим веществом, которую нам следует быстро оприходовать, и сразу же бежать отсюда. — Ну что, последний остался? Ух, устроим им газовую камеру, — злорадствует Сергей, ухмыляясь под противогазом. — Ага, и они этого даже не заметят. А когда заметят, будет уже поздно, — мстительно подметил Фролов. — Чтоб они собственными лёгкими подавились, утырки... Которые при вскрытии у них будут в три раза больше положенного! — со злостью приговаривал Сергей, с шипением открывая последний баллон с фосгеном, газ из которого поступал через шланг прямиком в вентиляцию. — Да, Федорчук, Адольф – твоё имя, а не Серёга, — решил и я подшутить, закидывая за спину пустые рюкзаки. — Что ты сейчас сказал? — переспросил Сергей, закончив с делом. — Шеф, я говорю, валить надо быстрей, — уже серьёзно ответил я. — Давайте, бегом, — быстро подтолкнул он нас с Олегом из помещения, и с опаской всматриваясь в пустой тёмный коридор, мы поспешили прочь из подала, оставив все двери вскрытыми. Бежав налегке по двору базы, но чуть задыхаясь в душном противогазе, мы с паранойей оглядывались назад, на корпус. К нашему счастью, за десять минут, что мы пробыли в подвале, здесь не появилось ни души, а окна также были задёрнуты. Стараясь не сбивать дыхание, я бежал с Олегом и Сергеем назад, к задним воротам. Чувствуя, что адреналин зашкаливает, я бесконечно оглядывался по сторонам, невольно тормозя взглядом возле укрытий и ангаров, где в ряд стояли бронемобили и боевая техника. Первым за ворота перелез Олег, которого подсадил Сергей; после недавнего ранения в руку Фролов вряд ли готов был скакать через двухметровые ограждения, хоть и сидел на промедоле. После Сергея, со страхом я перелез последним, оттолкнувшись о выступающий кирпичик одного из несущих столбов, которые были по бокам от ворот. Спрыгнув за территорию в мягкую траву, я выдохнул с облегчением: сделать дело, и уйти незамеченными у нас получилось на ура.★ГЛАВА 59★
— Все целы? Вас не засекли? — с тревогой набросился на нас с расспросами Влад, ждущий нас по ту сторону ворот. — Всё в полном порядке. А сейчас валим! — негромко крикнул Сергей, не рискуя снимать противогаз. Они с Олегом быстрым шагом двинулись в сторону заросших дебрей. — Подождите! Есть идея, — задержал меня Влад, и шустро достал из своего рюкзака баллончик с краской, которыми обычно рисуют граффити. — Эй? Что вы там застряли? — оглянувшись, подгонял нас Фролов, — Давайте быстрее подтягивайтесь! — Всё хорошо! — уверил старших Влад, — Мы догоним! — Что ты задумал? — поинтересовался я, не снимая противогаза. — Сейчас увидишь! — лукаво ответил Завьялов, также не снимая защитного респиратора. Большими буквами, прямо на светло-серых воротах, он стал выводить черной краской надпись: «ЗДЕСЬ БЫЛИ ОСВОБОДИТЕЛИ». Признаться, идея мне понравилась. Я чувствовал прилив адреналина и ярый юношеский азарт; это придавало мне сил. Оставив послание, напоследок Влад пририсовал знак в виде креста и меча – в спешке, коряво, но понятно. — Что это значит? — спросил я, и сквозь нервозность до меня стало доходить, что данный рисунок очень даже символичен. — Сам не знаю... Как-то неосознанно получился. Это вроде символ спасения и непобедимости, — ответил Завьялов, — Они будут нас боятся! — Влад, да ты маньяк! — подшутил я. — А то! Мы побежали прочь от изгороди военной базы, догоняя старших, и осторожно переступая через тянущейся дорожку потаённых мин-ловушек на опушке. — Макс! Что там вообще, как? — на ходу спросил меня Влад. — Есть кое-что интересное, потом расскажем! — отмахнулся я от него, вспоминая, что не всё ещё дела сделаны: нам ещё предстоит что-то решить со Стасом. — Вы там идёте? — оглянувшись, спросил Сергей, и его взгляд под очковыми узлами противогаза переместился на ворота позади, где красовалась надпись «ЗДЕСЬ БЫЛИ ОСВОБОДИТЕЛИ», и символ креста и меча. — Что за детский сад устроили? — на ходу ворчал Сергей, — Вы бы еще написали «здесь был Макс и Пухлый». А то ж они тупые, не догадаются... Мы промолчали. Бегом мы пересекли небольшую запущенную рощу, и только тогда сняли с себя душные противогазы, стерев выступившие капли пота с лица. — Ну, Серёга, что со Свириным делать-то будем, а? — спросил наконец Олег, стягивая с головы резину противогаза. Мы уже не бежали, приближаясь к редкому берёзовому перелеску, где мы оставили машину. — Я с ним сам разберусь, — сказал Сергей, как отрезал. Там в машине нас ждали Алексей и Стас. Я замешкался. Нет, я не хотел встречаться со Свириным: не хотел его видеть, не хотел смотреть в его глаза, которые он мастерски делал честными... Ибо я опять не сдержусь, желая его к чёртовой матери прикончить на месте. Я думал, моя злоба утихла, но не тут-то было: руки просто чесались. Месть была горяча, однако я старался сохранять здравомыслие и холодную голову, ведь сомнения насчёт его причастности к подставам тоже были. Вместо того, чтобы снова тянуться за пистолетом, я молча обнял друга, едва не попавшего на тот свет; ему моя поддержка нужна была сейчас, как никогда. — Макс, а вдруг это правда не он? — тихо Влад спросил меня, но Сергей грубо опередил с ответом, услышав разговор: — Я же сказал, разберёмся с ним. Мы быстро дошли до места, где среди редких берез стоял наш уазик, а Воеводин стоял рядом, скрестив руки, и оглядываясь по сторонам. Его респиратор на ремне был спущен, и болтался на шее, а руку он держал у пистолета, всунутого в ремень джинс. Увидев нас, Алексей расслабился, но всё же его выражения лица было тревожным, и немного задумчивым. — Лёха, дело сделано. Можем возвращаться в деревню, — сказал ему Фролов, прежде чем тот начал бы нас расспрашивать о диверсии. — Где этот... Стас? — с отвращением спросил Сергей. — В машине, — ответил Воеводин, — Слушай, Серёга, а если он не... — Поехали! — не желая ничего слышать, рявкнул Федорчук, усаживаясь в уазик. Алексей сел за руль. В машине, пристёгнутый наручником к поручне вверху над окном, сидел избитый Свирин. Свободной рукой он вытирал кровь с лица и разбитой губы. На нас он смотрел прямо, твёрдым взглядом, и не пряча глаза. Машина тронулась. Вчетвером мы уселись на одном боковом сиденье, разгрузившись от рюкзаков и тяжёлой амуниции, а Стас пребывал напротив, отдельно ото всех. Момент был напряженный. За рулём Алексей частенько косился на нас в зеркало дальнего вида, а Сергей готов был взорваться; я чувствовал это. Я тоже сдерживался, а Влад и Олег были максимально спокойны, и их чувств я разобрать не смог. Федорчук был в гневе, я буквально чувствовал это на физическом уровне, сидя рядом. Зная его темперамент, ещё чуть-чуть – и хана всему живому. Я и сам иногда таким был, но умело сдерживал свои порывы. Состояние Сергея я понимал: гадкое, омерзительное чувство, и это, сука, больно... Нас предали, если верить фактам. Я даже боюсь представить, на что способен преданный и обманутый Федорчук. Да ещё и Стас нас выводил из себя ещё больше, не собираясь прекратить с нами переглядываться. Федорчук в ответ на наглые взгляды Стаса сверлил его глазами, полных ярости, и атмосфера накалялась ещё больше. Свирин вёл себя странно. Будучи побитым и чуть не лишившимся жизни, он в открытую хамовато пялился по очереди каждому из нас в глаза. «Ему что, мало? Он издевается, корчит из себя бесстрашного, или таким образом хочет доказать свою невиновность, скотина?» — мысленно предполагал я. В голове была такая сумятица, попробуй разбери... А тем временем Сергей готов был просто взорваться, едва сдерживая всю прыть, чтобы не поддаться на эти немые провокации. Я незаметно потянулся к руке Сергея, которой он нервно вцепился в край соседнего сиденья, и положил свою ладонь на его запястье. На это Федорчук немного расслабился, и взглянул на меня с благодарностью за поддержку. Чёрт побери, я уже на ментальном уровне всегда знал, что он чувствует, и видел его, как открытую книгу. С нервов и недосыпа в моей голове была каша: смешались желания прибить этого Свирина, и мимолетное хотение поверить ему, и всё помиловать. Меня бы кто разгадал... Внезапно, почти прямо над ухом запиликал чей-то мобильный, выдёргивая меня из омута скверных мыслей. — Эй, какой идиот додумался взять с собой телефон на дело? — возмутился Фролов, посмотрев на всех нас. — Спокойно, мужики. Это левая мобила, — успокоил нас Влад, доставая свой неофициальный секретный мобильник из бокового нарукавного кармана куртки. — Лёха, останови машину! — резко сказал Завьялов, когда проверил прилетевшие СМС. Я вспомнил, что связь работала только на трассе. — Что случилось? — спросил Сергей, и Воеводин затормозил у обочины пустующей трассы. Ничего не ответив, Влад вышел из машины. Я выскочил за ним, дабы узнать, что стряслось: — Влад, в чём дело? — Двадцать пять пропущенных от дяди. Это очень странно даже для него, — озадаченно ответил друг, листая уведомления о пропущенных звонках. — Женя звонил тебе двадцать пять раз? — удивился я. — Да. Вряд ли он бы так донимал меня, из-за того, что я слинял с вами за город, — подозрительно ответил Влад. — Ну так перезванивай скорее, здесь и сейчас, — торопил я его, и у меня было дурное предчувствие. Набрав номер Евгения на громкой связи, ответ долго не заставил ждать, и в трубке послышался разъярённый голос Ширяева: — Алло, Владислав? Это ты? — Да, дядя, — спокойно отвечал Завьялов. — С тобой всё нормально, ты где есть, мать твою!? — Да, дядя. Всё хорошо. Ты что-то хотел? — Значит так, где бы вы ни были, слушайте меня внимательно. Дословно передаю информацию: все особо важные объекты заминированы, потому что они боятся, что вы к ним сунетесь. Это понятно? Я же знаю, знаю, что вас опять понесло куда не надо! — Спасибо, что предупредил, — также спокойно ответил Влад, хотя на самом деле он хотел бы сказать «где ты был раньше?». Чёрт возьми, из-за этого минирования мы Стаса объявили предателем... Мы с Владом переглянулись, понимая, что со Свириным вышла чудовищная ошибка. Никакого предателя нет, и не было, и от души вроде отлегло, но зато теперь я испытывал вину и испанский стыд. — Твою мать, какие ж мы идиоты!.. — тихо выругался я, опешив от новых подробностей. Меня ещё и волновало то, откуда Евгений всё сам знает раньше нас. — А откуда ты такую информацию знаешь, дядя? — к слову спросил Влад, пытаясь после всех новостей говорить спокойно. Также он желал на чём-то подловить Евгения, дабы узнать правду: — Из прослушек, которые ты установил в управлении ФСБ? — Это неважно! — огрызнулся в трубку Ширяев, видимо поняв, что его раскололи; ещё вчера вечером мы догадались, что на самом деле никакого шпионажа Ширяев за федералами не ведёт, а получает информацию извне, от незнакомого нам источника. — Послушай, Влад, я бы на твоём месте сейчас беспокоился о своей безопасности, безопасности своих друзей, и как бы вам не вляпаться, а не тем, откуда кто что узнал. — А что ты ещё узнал? — продолжал выпытывать Влад, — Лучше сейчас расскажи всё, что знаешь. — Это важно? — недовольно в трубку спросил Евгений. — Да! Говори! — рявкнул Завьялов. — Я узнал, что какая-то поставка запланирована на сегодня, на двенадцать часов дня. Правда, я не понял, о чём шла речь, кто куда и откуда... Ответь честно, это как-то касается вас? — Послушай, дядя! Я так понимаю, по телефону у тебя бесполезно спрашивать, откуда ты всё знаешь. Поэтому скажу просто: ты ведёшь у нас за спиной свою игру, и нам это очень не нравится! — накричал на Евгения Влад. — Это ты послушай! Я потом тебе всё объясню. И всё, что я делаю, я делаю для вас. Надеюсь, ты не сомневался в этом, родной, — скептически перебил Ширяев, — Я не могу больше сейчас говорить, я в роуминге. Да, забыл сказать, что я уехал на пару дней. Когда я вернусь, мы обо всем с тобой поговорим. Ты меня слышишь? — Слышу, — вздохнул друг. — Всё, я правда не могу говорить. Будь осторожен, племяш. Давай, пока, — напоследок сказал полковник, и в трубке послышались короткие гудки. Мы просто были в замешательстве, еле как сложив все новости воедино. Положив мобильник обратно в карман, Влад выругался матом. У меня тоже в голове едва пазл сложился: Стас не виновен, ловушки поставил не он, а наши противники, из-за боязни за свою подлую шкуру. И то, что едва не случилось с Владом – всего лишь совпадение. Жёсткое, едва не закончившейся несчастным случаем, но совпадение. Мы не знали, что нам заранее приготовлен капкан. — Чёрт, Влад, я его чуть не грохнул... Я его чуть не прикончил. А если бы я... А он на самом деле не причем... Твою мать, только не это! — нервно бормоча, я представил, если бы убил невиновного. И без того, Свирину слишком много ни за что доставалось. — Успокойся! Макс, всё хорошо. Все живы, видишь? А Стас... Он поймёт нас, не сомневайся! — ответил друг, слегка тряся меня за плечи, и приводя в себя. — Ладно... Мы всё всем расскажем, и потом с этим разберёмся, — успокоившись и собравшись с мыслями, сказал я, — Что там говорил полковник про поставку? — Она прибудет в полдень, — ответил Влад, и взглянул на свои наручные часы, — Теперь мы знаем точное время, и движуха на базе начнётся через семь часов. Надо обо всём рассказать Серёге. — Да, — согласился я. В это время как раз из уазика выбрались Фролов и озлобленный Федорчук: — Что происходит, твою дивизию? Отойдя на тихую обочину трассы, вкратце мы рассказали всё Сергею и Олегу, пока Алексей также караулил Стаса в машине, и с непониманием поглядывал на нас с водительского места. Старшие почти выдохнули с облегчением, но их ярость тоже сменилась на чувство вины перед Стасом, и новые подозрения в сторону полковника Ширяева. Однако Влад уверил всех, что его дядя свой в доску, и он сам потом выяснит его информаторов. Всё нормально кончилось, почти... Он рассказал и про точное назначенное время поставки, в чём Сергей увидел очень хорошую новость, довольно ухмыльнувшись: — Отлично. Эта информация спасла нас от безвылазного сидения в наблюдении на вышке, дабы поджидать прибытия. — У нас в планах было дожидаться груз и поставщиков? — уточнил я. — Да. Нам нужно здесь со всеми сегодня закончить, и желательно знать, о каком грузе шла речь; это может быть всё, что угодно, — расчётливо ответил Сергей. — Не подохли бы те, раньше времени на этой базе, от нашего газа. Кто будет поставку принимать? Те, кто прибудет туда в полдень, тоже их люди, и если они заметят неладное, могут поднять тревогу, — с осторожностью предположил Завьялов. — Спокойно, мужики. Концентрация газа хоть и смертельна, но он начинает действовать в среднем через восемь часов, — успокоил нас Фролов, — Надеюсь, всё пойдёт по плану. — А со Стасом что теперь делать? Олег, зараза, это ведь ты обвинял его с самого начала, и всех подговорил! — разозлился я на эмоциях. — Я своей вины не отрицаю, что мнительный идиот, и если надо, извинюсь! — на нервах огрызнулся Фролов, — Вот только он тогда заглядывал в дуло твоего ствола... «Макс, крепись, похоже, твоя очередь настала перед Свириным пресмыкаться», — в голове у меня мелькнула мысль. Я был к этому готов. Заклеймить Стаса предателем было ошибкой. Мы ошиблись, а за ошибки надо отвечать. — Я поговорю со Свириным. Макс, всё будет хорошо, — сказал Федорчук, понимая мои заморочки, — Едем. Мы прошли в машину, и Алексей тронулся. Сергей сразу сел на его сиденье, где сидел майор, вызвав удивление Воеводина, что вёл машину. Свирин даже немного отстранился, с клацаньем наручников, которыми он был пристёгнут к поручни. Всю дорогу он провёл один на длинном боковом сиденье уазика, а мы вчетвером заняли заднее и напротив. Стас сидел отдельно, как изгой, отверженец и последний позорник. — Ты извини нас, Свирин, ошибочка вышла, — сказал виновато Федорчук, а Стас не знал, что ответить, удивлённо изогнув бровь. Я передал Сергею ключи от наручников, и Федорчук освободил его от стального браслета. Теперь Стас смотрел на нас, как на умалишённых, потирая затёкшее запястье. — Ни хрена себе, ошибочка... Серёга, может объяснишь? — спросил Алексей, не понимая нашей резкой смены отношения к Свирину. — Мы получили полное доказательство того, что ты, Станислав, ни в чём виновен, — чётко и спокойно ответил Сергей, честно признав ошибку. Непроизвольно мы все виновато склонили головы, а Стас так и молчал, сидя с каменным лицом. Алексей тоже за рулём поник, поняв, что покалечил человека зря. — Стас, ты пойми, жизнь наша превратилась в злой шутер от первого лица. Здесь убивают. Мы убиваем. И ты полностью прав, в нас после такого остаётся мало что святого. И с такой жизнью мы вряд ли хорошо кончим: ты и сам говорил, что понимаешь, куда попал, — говорил ему Сергей по дороге в деревню, — Видишь, старик, у нас всякое бывает. Ты же сам всё понимаешь... Такова наша жизнь, и ни ты, ни кто-то из моих людей в этом не виноваты. Стас взглянул на Сергея с призрением, когда услышал, что никто не виноват в том, что его чуть не прикончили. — Это я. Я создал уговор с одним из моих людей: если среди нас окажется предатель, то без разговоров убивать, — взяв всю вину на себя, признался Сергей, — Ты пойми, мы много грязи повидали, и это породило такие жестокие правила среди нас. И может, мы пытаемся защитить людей, но вера в них у нас потеряна, потому что каждый может оказаться нашим врагом. И часто сталкиваясь с нелюдями лоб в лоб, мы озлобились настолько, что стали уже подозревать друг друга. У нас не должно быть внутренних врагов, я ко всем сейчас обращаюсь! Извини нас, Стас. Обстоятельства нас сделали такими, мы ожесточились. Как на войне... Стас молчал, но ему явно не понравилось упоминание войны. В начале знакомства со Стасом, Сергей нашёл в нём своего, имея с ним общее боевое прошлое в Афганистане. Свирин дал понять, что на этот раз этот фокус для сближения и взаимопонимания не прокатит. — Я всё понимаю, Станислав, но прошу, не держи зла. Вокруг нас его итак в избытке, чёрт побери... — напоследок сказал Сергей, озадаченно потерев щетинистый подбородок. Стас не проронил ни слова. Видимо, слишком мы его задели, а особенно я, мучая его уже второй раз. Я решил, что по приезду должен персонально перед ним извиниться сам. С поворотом с трассы пейзажи за окном машины сменились с зелёных пустырей на покосившиеся старые домишки, и вскоре мы прибыли обратно в село. — Ну наконец-то! Что так долго? — нас встретил Павел у порога дома, ещё не сняв снайперских перчаток, — Я думал, вы вернётесь раньше нас. План удался? Встречая нас с дела, он пожал нам руки. — Да. Как дошли? Никто вас не видел? — по привычке за всех переживать, спросил Федорчук, на ходу к дому снимая бронежилет. — Да я тебя умоляю, Серёга, в этой глухомани нет ни одной живой души, — успокоил его Светлицкий. На пороге дома показались Александр и Яков. — Мужики, а что с вами? — заметив наше настроение, спросил Ковальский, — Вы кислые какие-то... Последним из машины выбрался побитый и помятый Свирин, с окровавленным лицом и хромотой. Он взглянул на всех нас исподлобья, закуривая сигарету. — Стас!? Что произошло? — спросил с его появлением Павел, и все удивились. — Кто тебя так? — спросил Стаса Яков, и подбежал к нему. Свирин лишь молча отмахнулся от Бондаря, тяжело шагая в обратную сторону от нас. — Оставь его, — сказал я Якову, советуя не идти за ним. Бондарь с непонятливым видом вернулся, а Стас ушёл прочь, стремительно направляясь в глубь деревни. — Это я его так, — пояснил Алексей, потирая сбитый кулак правой руки. — Не понял, Лёха, — нахмурился Павел. — Сергей, что случилось-то блин? — встревоженно спросил Александр. — Слишком многое произошло за этот поход на дело. Все вопросы потом, — коротко и грубовато ответил Сергей, — Объявляю срочное собрание. Мы все прошли в дом, рассевшись в большой комнате. Уже совсем расцвело, и яркое солнце пробивалось сквозь запыленное окно заброшенного сельского домика.★ГЛАВА 60★
Комната наполнилась матерными выражениями негодования, после того, как Сергей рассказал остальным про всё, что случилось сегодня со Стасом. — Твою дивизию, мужики, да что вы вообще творите? Стас же свой человек! — возмутился Павел, хоть и повышать тон было абсолютно не в его стиле. — Хватит, Паша! — рявкнул Сергей, не в силах терпеть нотации, — Я и так себя последним лохом чувствую. Это ж надо было так облажаться... — Свирин изначально был с нами заодно, а что будет теперь? — спросил Яков, смотря на нас с укором. — Не знаю. Он не разговаривает, не хочет нас видеть, — расстроенно ответил Влад, пожимая плечами. — Ладно Олег, паникёр хренов, подстрекатель, тоже мне... Но Лёха... Ты его серьёзно покалечил! — продолжал отчитывать нас Павел, уже обращаясь к Воеводину. Алексею и без нагнетаний было нехорошо: не в его правилах было драться, ибо он имеет отточенные навыки, силу, и титул мастера спорта по боксу. И невиновного Свирина он покалечил мама не горюй... — Всё уладиться, — отмахнулся Федорчук, перейдя к другой теме, — Сейчас я хочу поговорить с вами по делу. — Рассказывай, Серёга, как сходили? — спросил Александр, — Плохие там новости, да? — Да уж, хрен редьки не слаще. После всего, что мы там увидели своими глазами, я могу сказать вам только одно: всё слишком серьёзно, — сказал Сергей, в стрессе устало закуривая, — Там серьёзная система безопасности, сигнализация, и возможно, камеры, но мы всё успешно обошли. В общем, я могу назвать данный объект объектом средней секретности. Вроде бы он на виду, но хрен туда попадешь; без крови не обойтись. Прямо там тебя из танков этих грёбаных и уложат на месте... — Что!? Из каких ещё танков? — удивленно спросил Светлицкий. — Там танки, — спокойно ответил Фролов. — Танки!? — удивлённо переспросил Ковальский. — Да. Танки, бронетранспортёры и прочая серьёзная зарубежная техника без опознавательных знаков, — ответил я. — Самая новая и лучшая, насколько я в этом разбираюсь, — добавил Олег, — И она там ни с проста. Зачем она им? — Может, они держат её для усмирения мятежников? — предположил Яков, — Для таких, как мы, например... — Скорее всего, — согласился Федорчук, выдыхая дым. — Ни черта себе, — выругался Влад. — У меня имеется огромное желание спалить эту технику к ядрёной фене, — расслабленно, но с нарастающей злостью сказал Федорчук, — Яша, ты там что-то говорил про мятежников? Я объявляю продолжение триумфа! — О чём это ты? — спросил Алексей, видя, что Сергей малость разошёлся. — Как нам поведал наш хороший знакомый полковник Ширяев, поставка запланирована на полдень, — ответил Сергей, взглянув на наручные часы, — То бишь до наступления у нас в запасе ещё шесть часов времени. — Часовые на постах мертвы. За это время их обнаружат, или во время смены караула, — сообщив о рисках, возразил Павел, чьих рук и было устранение караульных, — Все поймут, что это мы! И что тогда? — И что они нам сделают? Танк выкатят? Да они даже не знают, где мы скрываемся! — возразил Сергей. — И как наступать будем? — спросил Влад. — Всё просто: берём тяжёлое оружие, и идём на позицию, — уже всё решил Федорчук, — Я готов пойти сам, вам лучше не рисковать. — Просто? Эта башня – слишком уж палевная позиция, — ответил я, поняв, что ничего для наступления не подготовлено. При таком раскладе нас всех ждёт крах. — Всем станет ясно, откуда мы ведём огонь! — согласился Фролов. — Да-да, они выкатят грёбаный танк. Нам прилетит ответка, и тогда тебе конец! — завёлся я, — Серёга, одумайся! — Отставить сопли! — в ответ скомандовал он. — Мы не хотим тебя хоронить! — я не унимался. — Ларин, чего нюни развёл как баба? Ей-богу, как будто на фронт провожаешь... — безэмоционально ответил мне Сергей, с нашими мнениями не считаясь. — Дурак ты, Федорчук... — покачал головой Олег, тоже видя, что нездоровый азарт шефа губителен: он геройствует, готовый пойти ва-банк. Мы должны отказаться от планов, и вразумить Сергея. Или, придумать какой-то другой способ, как их достать. — А Макс прав... — сказал Алексей. — Оно того не стоит! — воскликнул Александр. — Да-да. Серёга, не делай этого! — почти умоляюще сказал Бондарь. — Делай, что хочешь, а мы объявляем протест! — подтвердил Влад на полном серьёзе, хоть и звучало это по-детски, — Мы тебя просто не пустим. Всемером мы окружили стол, за которым сидел Сергей. Федорчук был малость ошеломлён нашим поведением, но я видел, он вот-вот одумается. Однако, он пытался что-то возразить, но мы были не менее напористы. — Один против восьми? А ты попробуй... — я хитро сказал я, и достал наручники, свесив их на указательный палец перед лицом шефа. Разумеется, я был несерьезен, лишь показывая, на что мы можем пойти, чтобы уберечь его от собственной глупости. — Ага, это будет зрелищная схватка, — хмыкнул Влад. Подшучивая, я быстро защёлкнул один браслет наручников, надев его на запястье Сергея. Он взглянул на нас исподлобья, что-то снова раздумывая, и затянулся сигареткой, не обращая внимания на болтающийся на одной руке наручник. Во всех смыслах мы буквально зажали Сергея, и ему от нас никуда не деться. — Это что, свержение власти? — нервно подшутил он над самим собой, признав, что наша взяла. — Да! — рявкнул Ковальский, нагло облокотившись о стол над Сергеем. — Хорошо, ладно, — не хотя согласился шеф, — Ваши варианты? — Пока мы были в наблюдении, я заметил одну неплохую точку. Чуть дальше, за деревней есть возвышенность: небольшая гора на краю леса, — ответил Павел, — Неплохая позиция, это я тебе гарантирую. — Хорошо. Тогда так: если вы считаете меня плохим командиром, то в руководство наступления назначаю Светлицкого, — скрывая обиду, и наконец признав, что его изначальный план не рентабелен, ответил Федорчук, — Возражения есть? Возражений нет. Я готов был его разубедить в ранее сказанных самокритичных словах: — Серёга, да ты что, ты отличный... — Вопрос закрыт! — перебил он меня, вздёрнув руку, окаймлённую в браслет наручника, — И сними с меня эту херабору, Ларин! Чуть что, сразу в железо куёшь... Фетишист хренов. Я бросил ему ключи. Освободив руку, Сергей пришёл в здравый рассудок, и посерьёзнел: — И ещё: нам желательно сегодня нужно умять конфликт со Свириным. Кстати, куда он ушёл, никто не в курсе? Все пожали плечами. — Во дворе его вроде нет, — ответил Воеводин, выглядывая в окно. — Так найдите мне его! — вскрикнул Сергей резко, грубо потушив окурок в старом блюдце на столе. Я заметил странности в поведении Сергея: не смотря на свой темперамент, он всегда контролировал себя, излагая всё чётко и спокойно. С пережитого стресса мы едва начали отходить только сейчас. Сергея заметно штормило на эмоциональных качелях, и я знал, что в такие моменты с ним языками цепляться не стоит. Я просто молча вышел из дома, направляясь на поиски майора. Остальные остались с шефом. Алексей догнал меня, желая тоже извиниться перед Стасом одним из первых, ведь здорово провинился. Покинув старый дом, мы шли с Воеводиным молча, в самую глубь заброшенного села, где затерялся Свирин. На меня стала дико давить вина: я осознал, что кровь, такая липкая и красная, одержала надо мной власть, и с этим осознанием раскаяние выдавливало слёзы из глаз. Я снова очень боялся напрочь отмахнуться от морали, стерев границу между добром и злом. — Алексей Константинович... Что мне делать? — задал я вопрос рядом идущему Воеводину, когда уж было совсем невмоготу. Он ничего не ответил, и лишь взглянув с пониманием, обнял меня. Бывший наставник всегда даёт сил смотреть лицом на свои ошибки. И это невыносимо порой, и стыдно, но только так можно научиться сохранять в себе человека. Я вспомнил, как часто в своей жизни возвращался к нему разбитый и уставший, с кучей вопросов в бесконечном поиске истины. Он лишь тихо успокоит, отшутиться, ответит на всё, передаст мудрость и наставит на верный путь... Что бы я не спросил, он всегда знал ответы: — Тебе по силам всё исправить. Будь искренним, Максим. Говори только правду, не бойся раскаяния. И помни, признавать свою вину не стыдно, стыдно не отвечать за свои ошибки. Тебе всё по силам, Макс. Моя душа для него как открытая книга, и он умел читать её без ошибок: всегда знал, что со мной. Внутри было столько зла, я чувствовал себя грязным. И как бы я не поступал в жизни по-скотски, какой бы мразью порой не становился, он всегда меня принимал, и все мои пороки. Именно в кручине всех злосчастных событий он всегда появлялся на моём пути, и это не случайно. Я благодарил фортуну за его существование, ведь без него давно бы покатился по накатанной. — Спасибо, учитель, — ответил я с благодарностью, и мысленно продолжил: «мой дорогой наставник, мой всегда правый и истинный друг»... Понятия не имея, куда исчез Свирин, мы шли по разбитому переулку через забытое село, заглядывая в каждый заросший двор и заброшенный дом. Стаса нигде не было. И только когда мы дошли до самого края деревни, где разливалось живописное озеро, мы увидели знакомый силуэт. Стас сидел у воды к нам спиной, на старой деревянной пристани. Я решился, ступая вперёд. Алексей ждал меня на краю деревни, держа за меня кулаки, а я пошёл к озеру, дабы поговорить с майором наедине. Шагая по прогнившей дощатой пристани, мимо старой деревянной лодки, прибившейся на берег, я подошёл к Свирину. С моим появлением он даже не оглянулся. Продолжая невозмутимо курить, через скопище надводного тумана он смотрел вдаль, на тот берег озера, где на фоне безграничной лесополосы стояла покосившиеся деревянная церквушка, как с картины Левитана «Над вечным покоем». — Стас, вот, возьми, — я протянул ему свой пистолет, и только тогда он взглянул на меня: — Что это? — Можешь также навести на меня ствол, как это я делал с тобой, — сказал я, предложив ему дурацкий способ примирения дашь на дашь, — Давай! Наведи на меня этот ствол! Я прошу навести на меня этот грёбаный ствол! Мой крик звучал истерически в гробовой тишине мёртвой деревни. — Да пошёл ты... — буркнул он, отводя взгляд. Инстинктивно он потирал разбитую губу и рассечение брови, пытаясь стереть с лица засохшие потёки крови. Тем временем я решился сделать задуманное самому, доказывая, что Стас и его прощение мне настолько важны, что я готов на самый глупый и безумный риск. Я много стрелял в других, не задумываясь об их чувствах, и теперь я реально захотел сам это прочувствовать. Поэтому я спокойно опустил предохранитель пистолета, и навёл его на себя, приближая к голове. Стреляться, разумеется, я не собирался; лишь хотел понять, что чувствуешь, когда заглядываешь в дуло. Это было необъяснимо странно и глупо. И пусть я выгляжу клоуном, зато это выходка была от души. Искренне. — Ты тронулся? — Стас вскочил с пристани, когда холод оружейной стали коснулся моего виска. — Отдай сюда ствол, придурок! — он грубо выхватил у меня пистолет, — Он же заряжен. Что ты делаешь!? — Хочу знать, что ты чувствовал! Только поняв тебя, я смогу извинится, — ответил я. В голове была сумятица, пока я придумывал, как я ещё могу заслужить прощение. — Ох и идиот... — спрятав мой ствол к себе под куртку, вздохнул Свирин, и как ни странно, он смотрел на меня с жалостью. — Станислав, прости. За всё, — собрав волю в кулак, я наконец решился извиниться, опустившись на колени. — Встань, Ларин, — ответил Стас, но я был недвижим. Мне нравилось это чувство – будто бы из тебя выходила грязь. И если бы меня унизили, врезав по роже, что я и заслуживал, я был бы только рад, как чёртов мазохист. — Встать! — уже грубее повторится Свирин, и я начал вставать с колен, но не поднимая виновато опущенной головы, — Этот жалкий образ не идёт тебе больше, чем образ твари. — Образ? — самокритично хмыкнул я, но это звучало так, словно я напрашивался на незаслуженное доброе слово, — А разве это не сущность? — Кажется, я тебе говорил: ты неплохой парень, Максим. Только поехавший слегка... Как только тебя в органы работать взяли и оружие доверили? — решил он надо мной слегка по язвить. Я уже мысленно признал, что являюсь неуравновешенной инфантильной истеричкой. — Я же вижу, что ты пока что не тварь, хоть и до этого не далеко. И я тогда знал точно, что ты бы меня не убил. Ты всё-таки не такой, — он сидел спокойно, и говоря это, будто бы смеялся над моими слабостями. — Откуда такая уверенность? — поинтересовался я, ведь сам терялся в догадках, не зная, каким порой являюсь на самом деле. — Я разбираюсь в людях. За сорок четыре года вроде научился, — ответил Стас. — Я не об этом. Откуда ты знал, что я не убью тебя? Да, я не смог... — снова я начал ворошить ту ситуацию, — Ты увидел это? — Я действительно не предатель, и не заслуживаю этого. И... А во-вторых... Чёрт, это сложно объяснить, — пытался он что-то до меня донести, но смысл я пока не улавливал. — Попробуй. — Почему ты не смог? Почему ты не смог сделать это? — задумчиво смотря мне в глаза, спросил Свирин. — Не знаю... — пожал я робко плечами. — Признайся! — настоял он, будто желая услышать от меня в свой адрес слова признательности. — Стас, ты мне за это время не чужим человеком стал! — ответил я, и снова на меня накатила нервозность, — Ты напрашивался на эти слова, и ты это услышал. Доволен, Свирин? А теперь хватит! Хватит рвать мне душу, я итак себя последней падлой чувствую... — Полегчало? — Да... — выдохнул я, успокоившись, — Так что там во-вторых? Теперь я был настроен на откровенный разговор по душам. — Ты сам ответил на свой вопрос. Есть вещи, которые нельзя контролировать. Вещи, которые не поддаются силе воли; к примеру, забыть или отречься. Все это рождается в сердце, и на всю жизнь там и останется, — ответил Стас, вывернув мне душу наизнанку. — Это правда. Ты наш соратник. Мы тобой дорожим. Знаешь, когда мы собрали нашу банду, мы и подумать не могли, что так сблизимся. Друзей и братьев, как говорится, не выбираем, — ответил я, — Теперь мир? Хотя, вряд ли ты на это пойдешь, после того, что произошло... Произошло во второй раз то, чего я так боялся: моё превращение в скотину. Я такая дрянь, что меня от самого себя порой начинает тошнить. — Я признаю, что я дрянь, и... — Успокойся. К сожалению, гнев и злость мы тоже контролировать почти не можем, — перебив, ответил Свирин, и добавил, намекнув на себя: — Также, как и обиду. — Значит, никакого мира, — разочарованно, но с пониманием вздохнул я, — Тогда что делать будем? — Пока перемирие. Мне нужно ещё подумать, — многообещающе ответил Стас, и сел обратно на пристань, поджав ноги. — Хорошо. Будет по-твоему, — потакая, ответил я виновато и покорно. Я отстранился, уже собираясь уходить, но всё же мне ещё хотелось для себя разъяснить за отдельные слова: — Стас. — Да? — он обернулся, снова закуривая. — Зря ты так про стаю, и про Серёгу тогда... Всё не так, как ты думаешь. — Почему? Скажи, а как оно всё? — спросил он с заметным упрёком, — Вы живёте по волчьим законам. — Да, мы как стая, но это звучит гордо. У нас сложился кодекс чести, есть правила, и да, они может быть суровые, и нравы у нас борзые. И всё же... Спорить с тобой о нашей жестокости я не буду. — Сам же понимаешь, что перегибаете, — прочитал Стас мои мысли. — Но были бы мы зверьми, то ты бы со мной сейчас не разговаривал. Мужики теперь после всего этого все на взводе. И ещё: никто вовсе не считает тебя последним. Ты один из нас. И это, кстати, тоже навсегда. — Сядь, — сказал он, словно приказывая, и протянул полупустую пачку сигарет, — Курить будешь? — Я бы с удовольствием, но не курю, — ответил я, и сел на пристань рядом, свесив ноги над водой. — Чёрт с вами... — вздохнул он, и протянул мне руку, — Не всю же жизнь мне дуться, раз я с вами навсегда. — А вот это по нашему! — воскликнул я, и пожав руку, на радостях крепко обнял Свирина. Похлопав меня по спине, он ответил взаимностью, но резко отстранился. — Что на этот раз? — Ничего... Просто, похоже, мне Воеводин ребро сломал, — сжавшись от боли, он хрипло кашлянул. — Стас, можно ещё вопрос? И все таки, куда ты выходил сегодня ночью? — Я был здесь, — ответил он, — Вот, скажи, когда тебе хреново, ты ведь идёшь в зал на тренировку? — А ты... Стас, тебе хреново? — поинтересовался я его эмоциями. — А по мне типа не видно? — хмыкнул он. — Извини... — Да я понял, о чём ты. Да, мне на душе бывает тухло, и тогда я ищу уединение. В тишине думается очень хорошо, — разъяснил Стас, и снова сипло откашлялся. Он докурил, и потушил бычок о край деревянной пристани, где уже лежала кучка отсыревших за ночь окурков от тех сигарет, которые обычно курил Стас. Какое-то время ночью он точно провёл здесь, на берегу, и курил без остановки. Я помнил, что он практически не выпускал из зубов сигаретку, когда нервничал. В его глазах я видел боль и страдания, его также как и меня терзали заморочки, и попытки договорится с совестью. Ночами он в полном одиночестве курил до хрипа, ему было также плохо, а мы не только не обращали внимания, но и успели его обвинить в предательстве. — Стас, прости, — повторил я, всё ещё чувствуя вину. — Давай забудем, — с лёгкостью ответил он. — И если хреново вдруг, ты обращайся. Мы все друг за друга держимся. Мы всегда поможем, — сказал я, вставая с пристани. — Понял. Спасибо. — Возвращайся к нам. Все тебя ждут. У нас ещё есть здесь незаконченные дела. — Какие дела? — Ты возвращайся, и всё узнаешь. — Я догоню, — ответил Свирин, решив ещё побыть в уединении у озера, докуриваю всю пачку сигарет до конца. Оставив Свирина ненадолго одного, я направился обратно в деревню. На краю села меня ждали Алексей, и догнавший нас Павел. Я им сообщил, что всё разрулил, и Стаса не стоит трогать, пока он сам не вернётся. — Как так вообще вышло? — продолжал возмущаться Светлицкий, обвиняя нас в ситуации с майором. Обычно Павел был всегда сдержан и флегматичен, не многословен и холоден, но не сейчас. — Мы же рассказали, у нас с Сергеем была договорённость, — ответил я, оправдываясь. — Макс не мог её нарушить! Он обещал, — Алексей вступился за меня перед Павлом. — И в правду, Стас был прав: Серёга страшный человек, — ответил Светлицкий. Мы удивились. — Вы хоть видели, как он говорил о триумфе? В нём слишком много нездорового азарта и мести, — продолжил Павел, — И мы всё равно за ним идём, и самое странное, что ты хочешь ему служить. И ты даже не замечаешь, как становишься его послушником. Ты ведь замечал это, Макс? Ты всегда делаешь всё, что им велено. Прав был Стас: «за мной, ко мне» – и ты уже у его ног. — Может и замечал. И что с того? Он просто хороший командир, а я всегда для него останусь подчинённым. И вообще, мне плевать, какой он! — твёрдо ответил я, — Я сдохну за него, лишь бы наше дело продолжилось, а иначе, всем край. Я знал, о чём говорит Светлицкий. Сергей действительно умел влюбить в себя любого, поманив за собой. И я до сих пор не понимал, как он это делает. Ещё бы, за столько лет работы в милиции ещё и не таким психологическим трюкам научишься. — Да ты же просто, чёрт возьми, от него уже зависим, Макс... — выдал Павел. — Плевать! — грубо повторился я, — Называй меня как хочешь, хоть его псиной преданной... Я за Серёгу любого порву. Вот так. — Попался трутень в сети к пчеловоду. Только вместо меда он кровь получает. Знал я, что когда-то это может привести к беде, — намекая на случай со Свириным, ответил Светлицкий. По дороге назад в деревню весь наш разговор из спора превращался в ругань. — Ты не прав, Павел, — выслушав его, покачал головой Воеводин, вмешавшись в наши склоки, — Не думал, что когда-то скажу тебе это. Эта кровь нас буквально связывает. Мы не работаем на кого-то, и никому не служим, кроме простых людей, которых пытаемся сберечь. Мы работаем вместе, почти на равных. И это естественно, что среди нас всё же есть лидер, опытный и ответственный. Он горит идеей, и зажигает ею остальных. — Если что-то не устраивает, пошёл вон, Павел Денисович, — на эмоциях вырвалось у меня после слов Алексея. — Вы же видели, с какой одержимостью он говорил про продолжение дела? Кажется, ему не интересно, чем это может обернуться для нас! — на повышенных тонах говорил Павел, — Конечно, ведь хочется только зрелища, красиво же американские танки горят... — Не смей так о нём говорить! Ты его не знаешь. Да что ты знаешь? Что ты можешь знать о том, у кого что на душе? — не выдержал я, уже крича на Павла, — Поверь, малоприятно смотреть, как взрослый здоровый мужик ревёт навзрыд! Он каждый день проклинает себя за то, что обрёк нас всех на такую весёлую жизнь. После моих слов учителя посмотрели на меня с удивлением, ведь всё, что я сказал, было не про того Сергея, которого все привыкли видеть. — Забудьте. Считайте, что вы ничего не слышали. И не смейте больше перемывать кости шефу! — резко выразился я, поставив точку в обсуждении Сергея. — Хамишь? Раньше ты таким не был, Макс. Ты очень на него похож. Готов своего же в клочья порвать... Ты изменился за эти годы, — с разочарованием во мне сказал Светлицкий. — За годы? Хм-м, нет. За последние пару месяцев мы все изменились. Извините за всю мою грубость, вы с Алексеем были мне учителями, и ими же и останетесь, — ответил я, не желая ссориться со старшими, — Сейчас мы просто с вами на равных по делам нашим... И базарим на равных. Даже если я веду себя как сука, одному только чёрту известно, что у меня на душе творится. И ещё парочке человек из нашей дружной компании, чтоб её... Прости, Паша. Срываюсь. Тяжело нам... — Макс, да я не злюсь. Ты всё правильно говоришь, — признав, что наговорил лишнего, ответил Павел, остыв после спора. — Хоть что-то я делаю правильно... — Ларин, чего ты? — Алексей заметил, что я подавлен напрочь, — Всё хорошо. — Помните тот день? — спросил я, решив вспомнить, откуда растут ноги моей мстительности и тёмной сущности. — Помним, — кивнул Павел, сразу поняв, о чём речь. — А я за эти годы хотел бы его забыть. Кстати, спасибо вам, обоим. Вы нас с Владом тогда перед ментами прикрыли, и вообще поддержали. Я не устану вас благодарить за это. Я вам по гроб жизни обязан. И я просто не имею права с вами так нагло и грубо вести. Простите, если что не так. Ненароком я прокручивал ситуацию в голове снова — пьяный вечер после школьной дискотеки, подворотня, окровавленная арматура и мёртвый наркодилер. И учителя, идущие нам на встречу. Эта тайна меня и Влада с нашими тренерами теперь связывает всю оставшуюся жизнь. Ко всем прочим мукам совести, я частенько вспоминал эти «чудные» годы и тот треклятый осенний вечер. — Перестань, Максим, — не желая вспоминать этого, Алексей похлопал меня по спине. — Тогда я испачкался впервые, и от этого никогда не отмоешься. Это стало точкой отсчёта моего превращения в монстра. Хорошо вряд ли уже будет, и я давно тот, кем и являюсь, — ответил я. — Максим, не надо ворошить прошлое, — сказал Воеводин, а я изначально я и не думал, что этот диалог приведёт к тем злосчастным воспоминаниям восьмилетней давности. Но я смотрел своим страхам и порокам в глаза, и смирившись, сделал вывод: если уж суждено быть карателем, того не миновать – такой у нас удел. — Ну какой из тебя монстр? Ты же не мечтаешь вырезать половину человечества, захватив мир, и из детишек кровь не выпускаешь, — ответил Светлицкий, припомнив самую ужасающую составляющую нашего дела. — И то верно, Паш, — согласился я, с тяжестью вспоминая и зверские кровавые ритуалы. — Ларин, ты всегда любил заниматься самобичеванием. Прекращай это! — строго сказал Алексей, — Соберись, Макс. Ну что с тобой такое? — Уже всё в порядке, — твёрдо уверил я старших, взяв себя в руки, — Идём. Вернувшись в дом, мы обнаружили в большой комнате одного Сергея, пока остальные были в соседней. Сидя за столом, он отпил немного из фляги, и с нашим появлением резко убрал её под стол. Давно я такого не видел, и вот опять. Настроение шефа было ни к чёрту, раз он выпивает в одиночку, и с таким раздавленным видом. Весь его воинственный потенциал и азарт, о котором говорил Светлицкий, куда-то в миг улетучился. Мы решили быть тактичными, и я заговорил первым: — Серёга? Что случилось? Мы с Алексеем и Павлом присели к нему за стол. — Всё плохо, — ответил он, и закурил. — О чём ты, Петрович? — осторожно спросил Павел. — Какой на хрен триумф? О какой такой победе я могу грезить, если мы практически не знаем ничего про этих людей? Про этот проклятый орден. Ни его состава, ни главных фигурантов, ничего... — в отчаянии ответил Федорчук языком следователя, — Книга, найденная в подземном ритуальном зале целиком не переведена, и я понятия не имею, как действовать, если всё серьёзно. Они убивают детей по новолуниям и полнолуниям. Зачем? Я всё время об этом думаю, но мне этого не понять... — Ты не думай, — оборвал Воеводин, — Нам этих больных на голову ублюдков действительно не понять. — По нашим подсчётам, ритуальное убийство произойдёт через неделю; тогда будет следующее полнолуние. Счёт идёт на дни. — Серёга, мы будем решать дела по мере их поступления. Закончим сегодня здесь, а дальше будем думать, — ответил я, отговаривая Сергея нервничать раньше времени. — Да что тут думать, Макс? Мне кажется, мы здесь ничего не решаем, — вздохнул шеф. — Даже если что-то и не получится, начать всё заново не страшно, если дело правое, — успокоил его Светлицкий. — Всё так, но я сейчас о другом, об их сущности. Они могущественны не только благодаря статусу, в котором чувствуют свою безнаказанность и вседозволенность. В них есть что-то, что не поддаётся контролю. Безумие, — сказал Федорчук, взявшись анализировал психологию противника, — Их цели мы знаем в двух словах, и это на грани фантастики. И всё же, они не перед чем не остановятся. И я не знаю, какой духовной силой должны обладать мы, чтобы противостоять этому. Из соседней комнаты вышел Влад, дабы узнать, как там Стас. В руках у него была какая-то книга, но я не обратил на это внимания. После моих слов о перемирии, Завьялов наконец показал нам книгу: — Мужики, смотрите-ка, что мы нашли. Это был псалтырь – библейская книга Ветхого Завета, очень старая и потрёпанная. Как кстати появилась эта находка, после слов Сергея о духовной силе. Как говорится, против лома нет приёма... И если у противника есть вера — абсурдная, граничащая с безумием, у нас должна быть своя — чистая и светлая. Все заинтересовались этим изданием. Алексей открыл книгу, и на первой странице, на жёлтой полу выцветшей бумаге, мы увидели изображение Спасителя. — Он существует? — спросил я. Разговор шёл к той теме, которую мы так глубоко не затрагивали, но в которую углубиться я бы очень хотел. — Не знаю, наверное, — ответил Сергей, хотя до этого считал себя атеистом. Покуда я был в поисках себя, я смотрел и на других. Сейчас я понял, на чью позицию ровняюсь: Федорчук, живущий по совести, и сам не понимает, насколько близок к Богу, ведь борется со злом, не ожидая награды. Чувства, от которых он почернел – угрызения совести и вина, всегда были при нём, и он знал, что с таким грузом на плечах будет всегда далёк от святости. И всё же, как и я, во всевышнего судью поверил, потому и не надеялся на хороший исход. — Шеф, ты что, решил в Бога поверить? — немного удивился Влад, прерывая серьёзные раздумья Сергея, и мои заодно. — Мы вспоминаем о нём только когда всё плохо, — с самоукорением ответил Федорчук, — Тогда, в Афгане, сидя под обстрелами в окопах, я молился, как умел, и видишь, живым вернулся. — Ты веришь в него? — спросил Алексей Сергея. — Верю, мужики, — сделал вывод Федорчук, — Выходит, что верю... — Ещё бы! За последнее время наша вера стала железной, мы на том и держимся, — подметил Олег, пришедший на разговор из соседней комнаты. — Кстати, и неважно, какая у тебя религия, — сказал Влад, намекая на Александра, — Неважно, крещён ты, или нет, неважно, как ты молишься... — Да, вера – вот что важно, — согласился Ковальский, что стоял в двери, слушая наш интересный разговор, который мы вчера перед сном уже слегка затронули. — Как говорится, окопы и блиндажи слышали больше искренних молитв, чем храмы и церкви, — дополнил Воеводин, изложив очередную мудрость, которые всегда держал в голове; казалось, у него для любого случая жизни изречение найдётся. — Раз он есть, почему тогда происходит то, что происходит? Почему он допускает такое? — задал я вопрос, ответ на который я мечтал получить очень давно, — Часто слышал я в своей жизни: на всё воля Божья... — Не знаю. Проверяет он будто нас, как какая-то игра. В конце концов, никто не знает, зачем мы рождены, — ответил Павел, намекая, что у нас одна участь, — Мы всё на кого-то надеемся, думаем, что нас кто-то спасёт. Может, мы сами для того и рождены, чтобы бороться? — Ты ещё скажи, что на том свете нам зачтётся, — хмыкнул Олег, тоже разделяя моё мнение, что за каждое своё деяние нам потом придётся горестно расплачиваться. — Может, и так, — предположил Воеводин, пожав плечами. — А им? — спросил Бондарь. — А что им? Они тоже получат своё, я надеюсь, — уже слегка разозлившись, ответил Федорчук, — И если мы не доберёмся до них при жизни, я очень хочу верить, что если кара их настигнет не здесь, так на том свете. Что есть высшая справедливость. — Ещё один повод поверить в Бога, — усмехнулся Завьялов. — И их, я надеюсь, будут черти жарить в адском пламени котла, — дополнил Сергей. — Ага, а нас в таком же котле, рядышком, — подшутил Влад, и кивнул на псалтырь, лежащий открытый на столе, — Я помню, в священном писании говорится: поднявший меч от меча и погибнет. — Да, и как же «не убей»? — спросил я, вспомнив заповеди. — Макс, я не знаю сам, кто мы: спасители или убийцы, — ответил Сергей, и его этот вопрос волновал не менее. За объяснения взялся мудрый Алексей, увидев, как мы мысленно зашли в тупик: — Я вам так скажу, не мы первыми этот меч подняли, и вы это все прекрасно знаете. Эти слова не про нас, это эти, как их, люди... У меня язык не поворачивается их так называть. Так вот, эти откуда не возьмись звери пришли к нам, на нашу землю. Пришли к нам, чтобы убивать. А кто к нам с мечом придёт, от него и погибнет. От нашего меча. Мы всего лишь защищаемся. То, что мы делаем, так это правильно: пусть наши помыслы злые, зато совесть чиста. Этих мразей давить надо. А иначе, скольким ещё простым людям горя ждать? Мы не психи, не убиваем всех подряд, не режем детей! Да, мы по колено уже в крови увязли... Но это всё ради будущего и спокойствия простых людей. — Звучит страшно, но иногда мне это даже в радость, — признался Сергей, — И если я спасу из рук этих ублюдков хоть одного ребёнка, я буду знать, что точно не зря жил. Прерывая наш душевный разговор, мы встрепенулись, когда в окне увидели идущего к дому Стаса. С его прибытием мы встали, провинившись, и будто приветствуя. Алексей начал было говорить: — Стас, мы... — Не надо, — резко оборвал Свирин, желая с нами со всеми разговаривать только по делу, — Ларин говорил, у нас ещё есть здесь какие-то планы? — Да, — кивнул Сергей, — Пять часов осталось до наступления...★ГЛАВА 61★
С рассказами про новые подробности дела и наши дальнейшие планы на день, Свирин, к нашему удивлению, не с смотрел на нас как на безбашенных и рискованных идиотов, а наоборот, согласился. — Я с вами, — его слова прозвучали твёрдо и уверено. Между нами ещё было неприятное напряжение. Но я был уверен: пройдёт время, и все наши недомолвки останутся позади. За то время, что мы ждали часа «икс», все успели собраться с мыслями, дабы наше запланированное наступление прошло без форс-мажоров. Сергей озвучил план действий, который был прост, как пять копеек: дождаться гостей, прибывших с поставками на базу, и раздолбать всех и вся с новой, безопасной позиции, предложенной Павлом. Было ещё куча мелких моментов, из-за которых все могло пойти не так, как мы думали. Например, преждевременное отравление всех присутствующих на базе ещё до полудня, или наоборот, живучесть – и тогда нам надо достать всех до того, как нас смогут обнаружить и оказать ответный удар. Сергей в этом проблем не видел, ведь в арсенале у нас было тяжёлое оружие, и когда прозвучит его команда «к бою» — мы уложим всех живых подчистую, и в целом принесём военной базе немалый урон. Даже если уложить удастся далеко не всех, это значения не имеет – максимум через двенадцать часов все находящиеся в корпусе будут мертвы. Для нас главной задачей оставалось одно: самим не попасться. Минуя часы в ожидании полудня, наш азарт сменялся взрослым холодным расчётом, а опасность нас с улыбкой затягивала. Это время мы переносили стойко; зная, какие события нас ждут, мы всё равно оставались спокойными. Мы успели перекусить, и даже немного подремать, не забывая о своих потребностях. Когда до наступления оставался час, пришло время собираться. Все наши вещи, оставленные в доме, были собраны и растасканы по машинам, ведь сразу после сделанного, мы должны будем уехать отсюда как можно скорее. Оружие было готово: не зря мы взяли на всякий случай парочку гранатомётов и боеприпасы. Даже тот самый единственный пулемёт, из-за которого в своё время прокололся Олег, был с собой. Стрелять из него уже было безопасно, ведь его след использования приведёт всевозможное следствие в тупик. Да и скрывать это уже не бессмысленно: все давно знают и слышали, кто объявил подонкам войну. Порой мы становились легендой – о нас говорит следствие, сетуя на то, что поймать не может. Нас считают серьёзной помехой и даже боятся, но лично никто нас не знает. И я горячо молился, чтоб оно так всё и оставалось.****
Подогнав машину на полкилометра вперёд, мы с Павлом, Олегом, Сергеем и Стасом приехали в самую глушь. Деревня вдоль трассы кончалась, и дальше был только безграничный лес, стоящий на приличном возвышении над дорогой. Мы оставили машину в зарослях возле обочины и направились на новую позицию, захватив оружие в виде двух автоматических гранатомётов, предназначенных как раз для стрельбы на дальнее расстояние. Гора была достаточно высокой, и порой кружилась голова, когда я посматривал вниз, на пустую трассу. Забравшись на крутой пригорок на краю таёжных дебрей, Светлицкий расчехлил свою винтовку, и прикрутил к ней глушитель, а Сергей отдал мне и Стасу бинокли. Респираторы, кстати, тоже были с нами, ибо риск, как ни крути, всё же был. Территория базы была от нас чуть ли не в километре, и воздух в её зоне был точно загрязнён. Мы же были в сравнительной безопасности, благодаря расстоянию и отсутствию ветра. Усевшись прямо на землю, я прильнул к биноклю, разглядывая многокилометровые зеленеющие просторы. — Ну как? — спросил Олег, доставая из-за спины гранатомёты, и раскладывая их подствольники. — Позиция – супер, — оценив прекрасную точку наблюдения, сказал я, и закончив любоваться сибирским раздольем, перевёл слежку на военную часть, которая почти вся была отсюда видна, как на ладони: — Пока всё тихо. — Рано ещё, — подметил Свирин, взглянув на часы. — Выжидаем, — привычным тоном лидера ответил Сергей. Спустя полчаса, сидя с биноклем, Федорчук вдруг встрепенулся, и мы поняли: время пришло. — Ну что там? — встревожился Фролов с гранатомётом в руках. — Сохраняйте спокойствие! Колонна движется справа, с города, — ответил Сергей, не отрываясь от бинокля, хоть и не вооружённым глазом было видно передвижение по трассе. Два военных грузовика и одна бронированная машина типа «Тигр» уже свернули с главного шоссе, подбираясь к военной базе. Лёжа на животе, Павел держал наготове СВД, и молча наблюдал за ситуацией через прицел. — Главные ворота и шлагбаум открыли двое в чёрной форме. Колонна движется на территорию. Обзор хороший, препятствий нет, — чётко сообщил Стас, смотря в даль через мой бинокль. — Дай-ка, хочу эту колонну детальнее рассмотреть, — забрал Олег у Свирина бинокль, принявшись с интересом разглядывать прибытие, а меня раздражало, что биноклей на всех не хватает. — Опа, а это ещё что за хмырь? — Фролов заметил наконец чье-то появление. — Из бронимобиля вышел один, — пояснил Светлицкий, — Вижу его. О чем-то говорит с теми людьми, кто открыл ворота. — Да-да, холёный, не похож на наёмника или военного, — сообщил Сергей, всё это время не отлипая от бинокля. Второй прибор я выхватил у Олега, и прильнув к окулярам, удивился увиденному. Сопровождая поставку, на базу приехал лейтенант Анциферов, тот самый ФСБ-шник, с которым у нас была совместная операция по задержанию Олега на стройке. — Ба-а, знакомые всё лица, твою мать, — выругался я, увидев знакомого. — Ты что, знаешь его? — спросил Федорчук, оторвавшись от бинокля, и с удивлением перевёл взгляд на меня. — Это самая настоящая мразь, — ответил я, — Анциферов! Федерал, которой тоже на их стороне! — Кто? Анциферов? — Свирин был удивлён, услышав имя человека, с которым мы пересекались уже раз. Я передал ему бинокль, и он подтвердил: — Да, точно, это он. Лично я в его причастности и не сомневался. — Вот сука... — всё злился я. — Что делать с ним? — спросил Олег, с нарастающим гневом, — Мочить гада? Фролов уже настроил гранотометный прицел, и принял стрелковую позицию. Павел тоже ждал распоряжений, держа наготове палец возле спускового крючка винтовки. — Да подождите вы мочить. Ещё рано, — Сергей поумерил пыл Фролова, — Нам даже не известно, что в этих фурах. — Понял тебя, — холодно ответил Светлицкий. Мы продолжали наблюдение: во двор базы из корпуса вышли ещё несколько человек в чёрном. Я чётко видел в бинокль, как один из них передал Анциферову внушительной толщины конверт, предположительно с деньгами, а остальные направились к грузовикам на разгрузку. Из крытых фур показались деревянные ящики, которые люди в чёрной форме принялись таскать к одному из ангаров, где, похоже, был склад. — Что это? Боеприпасы? — спросил Павел, не отрываясь от прицела. — Наверняка. Как мы и предполагали, — ответил Сергей, задумчиво почесав подбородок. За разгрузкой важно наблюдал Анциферов, решивший закурить. Я заметил, что ФСБ-шник с омерзением едва осилил короткую затяжку, и тут же с большим отвращением выкинул сигарету. — Что-то он странный какой-то, — сказал на это я. — Что значит, странный? — не понял Олег, разглядывая происходящее в прицел гранатомёта. — Не может курить, — уверенно ответил Сергей, глядя в свой бинокль, — Чёрт, действие уже началось... — В смысле? — спросил Павел. — Действие фосгена, — кивнул Фролов. — Ему уже хреново? Но как? Он же только приехал! — возмутился я, боясь, что те об отравлении узнают раньше, чем окочуряться, и успеют что-то против нас предпринять или поднимут тревогу. — Он вряд ли успел получить смертельную дозу, но он находится в зоне, где уже распространился газ. Обоняние искажается, и курить при содержащем фосген воздухе очень противно, — пояснил Федорчук, объяснив поведение Анциферова. — Ёлки-палки, а со вторым-то что? — спросил Стас, наблюдая в бинокль, который мы без конца передавали друг другу. Свирин отдал его мне, и я увидел, как один из военных, который таскал ящики с боеприпасами, стал тяжело кашлять и задыхаться, наклонившись вперёд. — Чёрт, сейчас эти господа сделают выводы... Я вижу... Я вижу, они уже знают, что мы где-то рядом... Наверняка уже обнаружили жмуриков в караулках, просто виду не подают, — молвил со злостью Сергей, наблюдая за ситуацией. Я тоже не спускал глаз с Анциферова. Заметив неладное, он потянулся в карман пальто за мобильником. — Паша, работай! Скорее! — вскрикнул Сергей, тоже заметив это. Светлицкий спокойно прицелился равнее, и нажал на курок. Никогда раньше не видел, как мастерски работает Павел: один, почти бесшумно выпущенный патрон, и через секунду жертва падает замертво с пулей в башке. Анциферов был мёртв, и все присутствующие на базе сейчас налетят, как мухи на дерьмо. На территории базы уже началось активное шевеление: из здания выбежало ещё несколько человек. Они оглядывались, пытаясь понять, что происходит. — Смотрите-ка, ещё несколько человек набежало, — встревожился я, — Что делать? — Олег, жги! — наконец решил Федорчук, и прильнул к своему оружию. Фролов был готов, видя все цели. Со свистом разряд из его гранатомёта вылетел первым, а затем послышалось ещё несколько выстрелов. От неожиданности мы втроём пригнулись за пушистую ветвь поваленной ели, и я временно оторвался от бинокля. Почти тут же в дали прогремели поочерёдно несколько взрывов. Цель была поражена. — Попал! — обрадовался я, напоследок взглянув в бинокль. Все фургоны вспыхнули, как спичка, задев огнём склады и ангары. Проход к рабочим воротам был завален горящей техникой и распространяющимся огнём по постройкам, что были ближе к забору. Сквозь огонь и дымовую завесу я даже не смог увидеть, что после такого случилось с теми людьми. Последний мой взгляд в окуляры уловил, что заряды также попали и в главный жилой корпус: несколько окон полыхали на фоне обугленных стен. — А теперь, пора валить! Быстро! — приказал Сергей, и собрав оружие, мы все спустились с горы вниз. На бегу рация шипела в кармане у Сергея: с нами пытались связаться остальные, ждавшие нас в деревне. Разговаривать было некогда. Мы уселись в машину, и рванули по трассе обратно, пулей несясь мимо дымящийся военной части. — На трассу нельзя! Вчера там были менты, и сейчас нас могут повязать, — сказал Фролов, и на повороте рядом с водонапорной башней, машина въехала в деревню. — Что ты теперь предлагаешь? Возвращаться через соседнюю область? — криком спросил Федорчук, что вёл машину, как бешеный. — Спокойно! Поедем в объезд. Там, за деревней, в сторону города должна быть какая-то дорога, — успокоил Олег. Не заглушая двигатель, мы остановились возле дома, где нас уже встречали Яков, Влад и Саша. — Ну все, мужики! — сообщил им Сергей, — Реванш удался! — Ни хрена себе, вы холокост устроили, — с неконтролируемым восторгом сказал Влад, оглядываясь назад, где вдалеке всходили клубы дыма. Сергей быстро отдал ему канистру с бензином, и велел нам спалить дом, так как там куча наших следов и отпечатков. Собрав все вещи, Воеводин покинул заброшенный домик последним. В руках Алексея была та самая книга – найденный в доме старый псалтырь. Я тоже был не прочь захватить на память эту вещь. Пока все расселись по машинам, мы с Владом облили стены дома бензином. Кинув в него подожжённую спичку, мы быстро отстранились, возвращаясь к остальным в машины. Деревянный дом быстро покрылся пламенем. Скоро он выгорит до тла, оставив лишь воспоминания, но слова что здесь были сказаны, останутся с нами, как и этот в затёртой обложке псалтырь, который я обещал себе почитать на досуге. В последние минуты всё произошло так быстро, что я не мог понять себя. Пока мы стремительно двинулись по разбитой дороге в объезд села, я по привычке анализировал все события, и вызванные ими чувства, которые наконец стали возвращаться ко мне после такой кручины всех событий. Я никогда не был в заброшенной деревне. Там мёртвое всё, кроме помыслов, а в тишине было много времени, чтобы обо всём подумать, получить на все вопросы ответы и многое переосмыслить. — Стас, прости нас, идиотов! — наконец сказал Алексей, ведь несносно надоели эти подозрения и напряжённые молчания. Ничего не ответив, Стас улыбнулся, не смотря на боль разбитой губы, и обнял меня, и рядом сидящего Алексея. — Пусть все наши... Короче, тёрки и мутные базары останутся там, и сгорят в этом чёртовом доме! — радостно произнёс Олег, доставая свою запасную флягу, — Ну что, ура, мужики? Пока за окном быстро мелькали загородные пустыри, луга и перелески, уазик наполнился радостными воскликами и смехом. Пригубив за мир и окончание триумфа, мы обнимались, как лучшие друзья – старые, неразлучные, закадычные. Мы наконец-то едем домой. С победой. Ничего не омрачало настроение, даже осознание того, что это была не последняя схватка, и война ещё не далеко окончена. Мы верили: нам всё по силам.★ГЛАВА 62★
Я проснулся, чувствуя только усталость и лёгкую разбитость. Сразу после пробуждения я хотел задать вопрос «где я?», не понимая такого странного состояния. Привстав, я оторвался от пыльной подушки, и раскладушка скрипнула подо мной. «О да, я дома», — подумал я, оглядываясь вокруг. Я был всё в знакомом гараже, который, можно сказать, и стал уже для нас вторым домом. На второй раскладушке, рядом со мной, крепко спал Стас, прихрапывая. Мой взгляд метнулся на стол, на котором стояли одна пустая бутылка коньяка, две из-под водки, и остатки закуси. Теперь-то всё понятно: похоже, здесь было весело. Во что я превращаюсь, мать вашу? Со вчера мои растрёпанные волосы и мятая одежда пропахли дымом. Вчерашняя победа выдалась со вкусом гари, пороха и спиртяги. Насчёт последнего я сомневался: да нет же, этого быть не может... — Чёрт, я ж не пью... — вслух сказал я себе под нос, не ожидая от себя, что снова притронулся к алкоголю, имя которому – всеразрушающее зло. — А ты и не пил, — где-то рядом послышался знакомый голос друга. Влад сидел в углу за столом, облокотившись в полудрёме о столешницу. — Ты после пятидесяти грамм водки вырубился, так всё и пропустил... — Да? — удивился я, — А почему я ничего не помню? — У меня такая же фигня. Это стресс, дружище. Я после вчерашнего до сих пор отойти не могу, — ответил Завьялов, зевая. — А что тут было-то? — спросил я, взирая на весь бардак, и начал я вспоминать вчерашний вечер. Мы вернулись в гараж, стали праздновать триумф, как выражался Сергей, и последним, что я помнил — как Олег и Стас стали играть в карты на раздевание. Тогда я и вырубился, подумав, что помер со смеху прямо на месте... — Тебе с какого места начинать? С того, как Алексей стал петь «Белые розы», или когда Серёга с Пашей стали собирать калаши на время? Кстати, Серёга проиграл... — Воеводин пел Шатунова? Влад, хватит прикалываться! Я серьёзно спрашиваю. — Так я и серьёзно отвечаю... — развёл Влад руками. — А остальные где? — Разошлись уже, — ответил он, намекая, что и нам пора домой, отдыхать. — Разве стали бы мы так праздновать то, что вчера столько людей угрохали, пусть даже нехороших?.. — спросил я, очухавшись от крепкого сна. — Плохо ты знаешь нас! — Ну и утречко... — вздохнул я. — Вообще-то, уже полдень, — неожиданно для нас послышался голос Якова, что сонный и помятый дремал в загнанном в гараж уазике. — Ёшкин кот... И ты тут? Позже мы втроём растолкали спящего Свирина, гадая, куда его всё-таки везти: домой, в отрезвитель, или в травмпункт? Ведь Воеводин его вчера изувечил аж до сломанных рёбер, как говорил сам Стас. Покинув гараж, на машине Влада мы заехали ко мне на квартиру, дабы привести себя в порядок. После отведанного крепкого кофе, Стас, который выглядел также плохо, как и чувствовал себя, уехал с Владом в больницу. Мы с Яковом остались дома, имея право проспать весь воскресный день, просыпаясь только для того, чтобы поесть. Ничего бы не омрачало отдых, если бы не одна неприятность: через шесть суток, в следующую субботу будет полнолуние. Для нас это стало страшным явлением, поскольку в ночь полнолуния происходят жестокие убийства детей. Время и место мы вычислили: это должно произойти либо на капище с ритуальным камнем в лесу, либо в тайном зале бункера, ровно в полночь. Нам оставалось только всё просчитать, и с поличным взять подонков. До этого момента оставалось меньше недели; за это время мы должны хорошо подготовиться. Позже позвонил Сергей, объявив для всех нас это воскресенье заслуженным выходным, и сказал, что за дело принимаемся с завтрашнего дня. Выспавшись к вечеру, мы с Яковом и Владом наведались в зал: в старую качалку на нашем общем районе. Я считал, что воспитывать в себе характер и силу духа было сейчас необходимо как никогда, в стремлении быть отважными бойцами и хорошими солдатами. Мы здорово провели вечер, встретившись в зале и с Мишей, младшим братом Якова — с забавным кудрявым парнишкой лет шестнадцати. При нём мы не вели наших привычных бесед, держа язык за зубами. Вымотанный после часовой тренировки, в этот вечер я заснул намного раньше полуночи, и в кои-то веки дома. На утро меня встретило довольное выспавшийся отражение в зеркале ванной, а с кухни доносился вкусный запах приготовленного завтрака. Собравшись на работу, я снова оставил Бондаря хозяйничать в квартире одного. Во дворе меня встретила машина, что стало уже по будним утрам традицией: за мной на своей Вольво заехал Стас. Выглядел он гораздо лучше, чем позавчера, но его разбитая физиономия ещё не зажила. После случившегося в субботу, между нами были все точки над «и» расставлены: мы вернулись в город с миром, однако я чувствовал большую недосказанность. Я безгранично уважал мужество Стаса выстоять перед нашими нападками, после которых у него втравмпункте обнаружили трещины в рёбрах, хоть он и не подавал виду. По пути, сидя на переднем пассажирском, майор молча курил, и смотрел на меня проницательным взглядом серо-зеленых глаз, почёсывая седоватый висок. Сегодня я был за рулём, и готов был взять всю работу начальника на себя, всё ещё чувствуя вину. Меня до сих пор гложело: что же я за тварь такая, что позволял себе такое обращение с человеком, который мне в отцы годится? Приступ самоедства повторился: что-то будто хотело лопнуть внутри, что-то, что не успокоится, пока я не скажу, какой я провинившийся идиот и олух. А если не скажу, то ей-богу, я просто разревусь прямо за рулём. Да-да, взрослый мужик в ментовских погонах... — Ларин, ты проехал на красный, — прозвучал голос Стаса рядом. Я оторвался от зеркала дальнего вида, в котором видел глаза Свирина. Когда смотрю в них, рвётся моё сердце. В голове возникла картинка, как этими же глазами он смотрел на меня и в дуло моего ствола, пытаясь докричаться, что не предатель... — Всё хорошо? — спросил майор, заметив за мной резкую перемену настроения, и полопал по плечу, — Эй, что с тобой? Подъезжая к зданию главка, я промолчал, остановив машину. В голове была мысль: «Я придурок! Гребаный инфантильный придурок, которому не то что оружие, руль нельзя доверить!..» — Эй, я всё забыл, ну чего ты, Максимка? — сказал Свирин, будто читая мои мысли по глазам: «Ты уже видишь, что со мной, а я вёл себя, как последняя тварь...» Я обнял его, хоть дым его сигареты разъедал глаза ещё больше. Я восхищался им, поражался его великодушию. Мы с ним прошли через многое, и ни смотря ни на что, стали друзьями, не боясь быть друг с другом искренним. Я души в нём не чаял. Он без смущения схватил меня в объятия, будто ждал этого момента. И я чувствовал, как он стискивает зубы от боли в рёбрах, но первым Стас отстраняться не собирается. Спустя какое-то время я отпустил его, успокоившись, и мы направились на работу, сделав вид, что ничего не было: что он не видел моих слёз и тщедушия, а я – его боли. Поднявшись наверх, в наш кабинет, мы обнаружили на столе какую-то бумажную папку и записку, написанную подчерком Евгения на свёрнутом вдвое листке: «У меня возникли срочные дела, пришлось уехать на несколько дней в незапланированную командировку. Прошу вас не звонить мне – это бесполезно, в сеть я смогу выйти только по приезду. И ещё: у нас с вами новое дело. Все материалы я оставил. Вы должны начать его без меня. Я очень рассчитываю на вас, и надеюсь, что вы справитесь без меня. Временно назначаю майора Свирина исполняющим обязанности начальника отдела.Ширяев Е. Н.»
После прочтения записки я вспомнил телефонный разговор Влада с полковником. Что-то мне подсказывало, что Евгений мутит какие-то странные дела, и я задницей чувствовал, что они как-то касаются нас. Но поспешных выводов делать мы не собирались: хватит с нас и одной истории с недоверием и подозрениями. Не забивая этим голову, с утра мы с майором принялись за работу – наше новое дело касалось возвращения из девяностых одной криминальной ячейки. Ни о каком наслаждении свободой за отсутствием босса на работе речи быть не могло, и этот понедельник проходил как обычно, в режиме насыщенной работы. На совещания, версии и разработки энергии было хоть отбавляй, однако работать официально и вести наше частное скрытое расследование было трудновато, хоть я и научился со временем переключаться с одного на другое. Но одна мысль всё время не давала мне покоя: до самого страшного дня этого месяца осталось пять суток, и отсчёт уже пошёл. После обеда я пересёкся в курилке с Сергеем, которого я никак не мог привыкнуть называть в стенах ментовки Виктором – его фальшивом именем, под которым он работал этажом ниже. — Ну, Виктор Романович, давай, рассказывай, какие там у тебя дела? Всех маньяков поймал? — спросил я, когда мы в курилке остались вдвоём. — Не всех, и ты это прекрасно знаешь, — серьёзно ответил Федорчук, закуривая сигарету, — Короче, поднял я тут архивы. Не только по нашему городу, а в целом по стране... — И? — За последние несколько лет пропажи детей в целом увеличились втрое, и мало кого нашли живыми. Да что там живыми, их просто не нашли! — ответил Сергей. Он был обозлённый, курил нервно, а нынешняя работа его здорово выматывала и выводила из себя, ведь он знал всю правду о массовых пропажах детей. Мысленно собравшись, Федорчук продолжил: — Но я вычислил самое странное совпадение: повышенная пропажа детей приходилась как раз на тот период, когда в городах орудовал этот чёртов орден, проклятые детоубийцы! Где происходили массовые убийства, там и больше пропадали дети на тот период. Из одного города они уходили, и приходили в другой. И так по очереди. Я продолжил копать, и нашёл ещё кое-что... — Что-то интересное? — Да не то слово! Короче, я так думаю, что наши серийники около восьми месяцев орудовали в Екатеринбурге. Тогда там было очень громкое дело. В подробности вдаваться не хочу, но это полный абзац: троих семилетних обескровленных детей нашли в канаве на окраине города, — рассказывал Сергей, с неким неприсущем ему страхом, — У них были исколоты запястья и шея, и выпущена вся кровь. До последней капли. Угадай, когда это произошло? Правильно! В полнолуние. Ночь мистерии, будь она проклята! — Всё, как и говорилось в той чёртовой мистической книге из подземного ритуального зала... — кивнул я, с ужасом вспоминая все детали, описанные в книге. — Эти ублюдки просто сделали своё грязное дело, и выбросили тела в канаву! Дело было резонансным, и потрясло весь Урал. Следствие было, и велось официально. Но там ни свидетелей, ни подозреваемых, ничего. Полный тупик. Никто не ответит за это, даже если виновных вдруг найдут, ты же понимаешь, — дополнил Сергей. — Так... — я его внимательно слушал, —А у нас таких находок точно не было? — Нет. Сейчас они в нашем городе, и как показывают факты, главная их ячейка тоже здесь, поэтому таких следов они не оставляют. Мы массовые убийства распознали только потому, что кто-то из шизанутых наёмников настолько свихнулся, что решил подкидывать на места убийств символические карты, и его так и не вычислили, судя по разговорам уже покойных безопасников – земля им стекловатой, скоты!.. — А если вычислили? И убийства продолжились, только их теперь ничего не объединяет в серию, — предположил я. — Нет, — ответил Сергей, как отрезал. — Почему ты так думаешь? — Я заодно перерыл и общую статистику. Мне Евгений оставил кое-какие материалы, где есть те дела, которые расследовать не стали, и быстро замяли. Так вот, подобные преступления снизились, с началом нашей деятельности. Они конкретно нас обосрались, и пока залегли на дно, — ответил он, — Вспомни слова причастных к этому федералов: дескать, проект у них под угрозой. Вывод такой: серию мы не допустили, но ритуальные убийства продолжаются. Это наше самое тонкое место. И я тут в конец убедился окончательно... — В чём? — Вспомни, то самое капище в лесу! Что там было? И судя по всему, это происходит очень давно, ещё с девяностых. Это главный факт, что их главное гнёздышко именно тут, понимаешь? Ты видел те архивы. Ты видел их собственными глазами, капитан. В нашем городе это было, есть и будет, пока они тут... Это происходит до сих пор, — уже на эмоциях говорил Федорчук, — Наш город занимает первое место по подобным преступлениям. Проклятый город, затопленный в крови наших детей, и имеющий свою тёмную сторону, о которой мало кто знает, а если и знает, то решить ничего не может. Закон здесь – пустой звук. Это не город! Это скотобойня... И вся власть в их руках! — Знание – сила, а сила – власть. Это мы ещё посмотрим, кто кого! — ответил я, уже разозлившись, и похлопал друга по плечу, — Серёж, мы их достанем... — На работе я для всех Витя, сколько можно уже повторять, — докурив, вздохнул он, желая хоть чем-то разбавить наш по-настоящему душещипательный разговор. — Зуб даю, мы их достанем, — повторился я, успокаивая Сергея, — Кстати, есть уже варианты, как? — Да, есть кое-какие. Ждать больше нельзя, пора действовать уже с сегодняшнего дня, — спокойно и решительно ответил Федорчук, — Только для этого нам нужно уйти с работы пораньше. Сможешь? — Да, я могу в край обнаглеть, и уговорить Стаса отпустить меня пораньше. — Это срочно, — настоял он. — Хорошо, я понял. Я выберусь, когда потребуется. А ты? — У меня сейчас не так много работы, до следующего жертвоприношения, чёрт... — со злым сарказмом ответил Сергей, но тут же переключился обратно с больной темы: — Только будь один, Макс. И не говори пока ничего о нас Стасу. — Не понял. Это что, снова недоверие? — Нет. Просто ему итак больше всего досталось. Не хочу его волновать, рано ему ещё мотаться туда-сюда, — ответил он, — Тогда через полтора часа встречаемся на улице за углом. Договорились? — Договорились. В назначенное время, Стас, который был занят новым расследованием, отпустил меня после четырёх, с учётом, что я ещё вернусь в отдел. — Какие у нас планы? — по дороге спросил я у Федорчука, что вёл свой джип к окраине города, ещё не застав вечерних пробок. — Если в следующий раз это произойдёт в ритуальном зале, нам нужно знать, как туда ещё можно пробраться. — Так в прошлый раз мы с Владом зашли туда через вентиляционный люк, — припомнил я тот день, когда мы совершенно случайно обнаружили в лесу подземный ход, ведущий прямо в тайный зал, и из которого мы стащили странную оккультную книгу и образец детской крови из ритуальной чаши. — Этого мало. Нам нужно знать все маршруты всевозможного отступления. Хорошо бы конечно прочесать все эти гребаные лабиринты вдоль и поперёк, но вряд ли мы успеем, да и слишком рискованно это, — ответил Сергей, просчитывая наши действия. — Что мы можем ещё там найти? Даже тот бункер у оврага открыть нам нереально, помнишь? Я вспомнил то место, в которое нас занесло только один раз. Один ныне покойный человек из этого тайного оплота, называемый куратором, назвал тот бункер секретным объектом, перед тем, как мы с Александром убили его там недалеко, в лесной чаще. — Он как раз очень меня интересует. Бункер находится недалеко от того места, где Влад нашёл ход в тайный зал. Они связаны, сто процентов. Мы должны его открыть, — строго ответил Федорчук, делая акцент на слове «должны». — А если опять наткнёмся на ловушку? Этот объект секретный, и неизвестно, что они ещё там прячут. Евгений говорил, что все важные объекты заминированы. — Вероятность почти нулевая. Этим бункером активно пользуются, — уверенно ответил Сергей, — И ты правильно осторожничаешь, Макс. Но в ловушках просто нет смысла, согласись. Там надёжная система защиты. И во-вторых, им нет резона рисковать, вляпавшись в собственное дерьмо. — Допустим, ты прав. Но система... Там странный механизм, который не взломать. Это дохлый номер, — ответил я. Я бы и сам был рад открыть этот ход, но вряд ли у нас это получится; таких дверей с огромным количеством ручек я не видел нигде, и понятия не имел, как это работает. — Пытаешься разубедить меня? — на мои возражения Сергей покосился на меня с ухмылкой, — Попробуй. — Вовсе нет. Попытка не пытка. Кстати, кто-нибудь знает, куда мы поехали? — Мне кажется, днём там ни на столько опасно, — ответил он, что означало «нет». — А если с нами что-то случится? — встревожился я. — С нами ничего не случится! — уверял Федорчук, — Я знаю. — В последнее время ты стал безалаберный, — сделал я замечание, считая, что мы должны были предупредить остальных. — Это ты мне говоришь? — Извините, мой командир, — хмыкнул я, не желая больше спорить. Да и хорошо развитой интуиции Сергея я почти всецело доверял. С шумной окружной дороги мы наконец съехали в лес. Проехав немного вперед, мы оставили машину на лесной дороге, и теперь вдвоём блукали по знакомым тропам между пушистых кронов елей. Федорчук всё рвался к оврагу, где был бункер, и вот мы уже спускались на песчаное дно буерака, держа табельное оружие наготове. Когда мы подошли к бункеру, я детальнее рассмотрел его. В прошлый раз, в темноте я и представить не мог, насколько этот бункер неприступный. Я вспомнил, что в прошлый раз Олег оставил здесь растяжку с гранатой. Однако, на бетонном основании спуска была лишь небольшая вмятина, а металлической поверхности наглухо закрытой герметичной двери с кучей ручек была малюсенькая царапинка. Этот бункер ещё и непробиваемый. — Эту дверь ничем не взломать и не взорвать, твою дивизию! — выругался я, — Интересно, ядерный взрыв её тоже не возьмёт?.. Сергей внимательно рассматривал вход бункера, дабы понять, как работает сверхмощная система безопасности. Он был уверен, что всё куда проще. — Смотри-ка, что это? — позвал Сергей меня, показав с краю на двери небольшую панель, с тонкой металлической крышкой, которую он осторожно открыл. Под ней оказался экран, со светящимся красным индикатором сбоку. — Что это? — Похоже на сканер для отпечатков пальцев, — с негодованием ответил Федорчук, и захлопнул крышку панели. — Что, даже не попробуем? — удивился я, когда в моей заднице заиграли любопытство и азарт. — А смысл? Вход туда только для своих. Если мы сунемся, эта хитроумная система может обнаружить попытку взлома, и нас засекут, — ответил он. — Тогда что делать будем? — Есть идея, — ответил Сергей, уже что-то придумав, и мы поднялись из оврага, — А сейчас смываемся отсюда. По дороге в город Сергей мне рассказал о своей идее. Мне она тоже понравилась, и вернувшись на работу, я проник в пустой кабинет, который пару недель назад занимали федералы. Уже в этот вечер я снимал отпечатки с некоторых вещей, оставленных здесь: благо, на гладких поверхностях вроде графина с водой или лакированной столешницы отпечатки сохранялись до нескольких месяцев. Я собрал образцы, и дождавшись, когда отдел разойдётся, после окончания рабочего дня мы с Сергеем принялись колдовать в лаборатории. С помощью некоторых криминалистических хитростей и специального полимерного геля мы создали несколько идеальных образцов отпечатков. На часах уже было восемь вечера, и мы решили не дожидаться завтра, а вернутся к бункеру за сегодня ещё раз. — Мы просто с тобой рисковые идиоты, — сказал я, устало обняв Сергея, что после часа ювелирной работы с отпечатками развалился за лабораторным столом. — Мне это даже нравится, — растянулся Федорчук в довольной улыбке. Со мной он был собой, настоящим, не боясь сморозить глупость; таким его я видел очень редко. За этот путь мы стали лучшими друзьями, как никак. И сейчас вдвоём скрывали от остальных наши дела, дабы пока никого не волновать, но мне это не очень нравилось, из-за слишком большой опасности. Я согласился на сегодняшнюю авантюру при условии, что мы возьмём кого-нибудь ещё. Все шло хорошо: Александр и Павел решили помочь нам, сорвавшись по первому звонку. Вскоре мы с Ковальским и Воеводиным встретились в одном из центральных кафе, рассказав им всё, и заодно быстро поужинали. Около девяти мы уже были в гараже, собираясь на дело по серьёзному, взяв с собой бронежилеты, автоматы и даже несколько лимонок. Машина Сергея везла нас в знакомый лес, затормозив у обочины лесной дороги. Далее мы вчетвером двигались с фонарями по тёмной тропе, направляясь в низину буерака, к тому самому заветному бункеру. Из пакета я аккуратно достал слепок отпечатка и приложил его к сканеру. Все напряжённо наблюдали за процессом. Индикатор сканера с красной лампочкой вдруг замигал, а на экране появилась светящиеся красным надпись на английском. — Неверный шифр. Пропуск недействителен. У вас осталось две попытки, — перевёл Павел, что неплохо знал язык. — Чёрт, что же не так? — расстроился шеф, — Попробуем ещё раз, пока есть одна безопасная попытка. — Ты уверен? — спросил Ковальский, — А если это ловушка, и система обнаружит сбой? — Я сказал, давай ещё раз! — скомандовал Сергей. Под гнётом шефа я достал ещё один образец отпечатка, и проделал тоже самое. Сканер снова замигал красным, выдав ту же самую надпись. — Всё! Больше нельзя, — предостерёг всех Павел. — Уходим отсюда, — недовольно решил Федорчук, выбираясь из оврага. — Все зря! — я тоже негодовал, возвращаясь назад по тёмной тропе, — Но почему? — Твою дивизию, кажется, я догадался... Эти отпечатки из кабинета Городецкого и Рудова, а они давно мертвы! — осенило Сергея, когда мы вернулись к машине. — Видимо, система пропусков периодически обновляется и не даёт пропуск покойничкам, — съязвил Саша, забираясь в джип. — И что теперь делать? — поинтересовался Светлицкий. — Я обязательно что-нибудь придумаю, — ответил Федорчук, — Извините, мужики, что зря вас выдернул. После того, как мы заехали в гараж, и оставили там амуницию и оружие, в поздний час Сергей развозил нас по домам. Я всё думал, как нам теперь попасть в бункер, и единственным выходом было только одно: таким же способом завладеть образцом отпечатка пальца какого-нибудь работника службы безопасности, под контролем которого мы якобы ведём дело об ОПГ. Ведь как показала практика, федералы все заодно, и имеют доступ ко всем объектам. Я надеялся, что такая возможность в ближайшие дни как-нибудь представится, и мы получим верный шифр. В десять вечера я вернулся домой, где меня ждал живущий со мной Бондарь. Он никаких вопросов не задавал, зная, что я ужасно уставший. После приготовленного им ужина я ушёл восвояси и завалился спать. Перед каждым новым днём в голове был отсчёт до ночи мессы: завтра останется всего четверо суток... И я уже привык не содрогаться от подобных мыслей. Но чем меньше оставалось дней, тем больше на меня навевала жуть. Придя на работу на следующее утро, я встретился с Евгением на лестнице; вот уж не думал, что он так скоро вернется из командировки. Тем и лучше, ведь мне не терпелось поскорее узнать, где он пропадал, и откуда знал про заминированные объекты. — Здорово, полковник. Как командировка, полковник? — по-лисьи спросил я, давая понять, что всё готов выпытать. — Привет. Нормально, — он отвечал как ни в чем не бывало, поднимаясь вверх. — Может, объяснишь? — спросил я настойчиво, когда мы уже поднялись на третий этаж. Ширяев не спешил отвечать. Мы с ним встретились взглядами, друг друга прекрасно понимая. Евгений отпер дверь своего кабинета, и я прошёл за ним, надеясь, что мы наконец поговорим. — Потом, — он обломил моё любопытство, положив в сейф какие-то бумаги, — Спешу в управление безопасности. Снова будут песочить и грозиться забрать дело. Да и чёрт с ним... — Что? «Чёрт с ним?» — возмутился я, — Тогда откуда мы будем узнавать о том, что чекисты против нас затеяли? — Смени тон, капитан, — спокойно ответил Ширяев на мою нервозность, — А узнавать, уж поверь, есть откуда. Но об этом мы поговорим позже. — Когда? — не унимался я, — Мы хотим знать, откуда ты... — Макс, я же сказал: поговорим об этом позже! — перебил он, — Придёт время, и вы всё узнаете. — Хорошо, я потерплю, но при одном условии, — начал я говорить нагло, но понял, что слишком многого требую, — Если хочешь нам помочь, сделай одно одолжение. Это правда очень важно. Извини, Женя. Как человека прошу, помоги. Это очень срочно, поверь. — Ну ладно, — нехотя согласился полковник, — Только сначала доложи, что там у вас по нашему новому делу? Бездельничали небось без меня? А, Ларин? — Обижаешь, Евгений Николаевич. Ещё чуть-чуть, и мы выйдем на главного бандитского авторитета, — ответил я, что было действительно правдой, — Ну так как насчёт моей просьбы? — Я сделаю всё, что от меня зависит. Что я должен? Я объяснил полковнику, что мне нужны отпечатки пальцев кого-то из сотрудников службы безопасности, кто особо рьяно копает под нас. Полковник согласился выполнить мою просьбу, и я заранее поблагодарил его. Евгений вернулся из управления ФСБ после обеда, ничего не рассказав о прошедшем совещании. Он лишь предупредил, чтобы мы соблюдали осторожность и поменьше светились на окраине города, ведь федералы очень взвинченные, и с нас не слезут. Впрочем, он говорил так всегда. Евгений передал мне вещь с образцами отпечатков – пустую глянцевую пачку из-под импортных сигарилл, на которой сохранилось несколько чётких свежих отпечатков. Я передал её Сергею, и к вечеру у нас уже были готовы новые слепки. С этими образцами, после работы нам снова предстояло вернутся в тот лес, к бункеру, дабы ещё раз попытаться открыть этот вход в подземелье. После семи вечера я закончил рабочие дела, и Сергей снова вёз меня на своей машине на окраинный район. Не смотря на усталость, я готов был присоединиться к остальным: Сергей собрал группу на сегодняшнее дело – Яков, Александр и Влад нас уже дожидались в гараже, подготовив оружие и все необходимое. Также у нас было несколько дымовых гранат. Когда уже почти стемнело, мы выдвинулись, подъезжая к лесному оврагу. — Серёга, ты не объявлял общий сбор. Кто-нибудь из остальных вообще в курсе, где мы сейчас? — спросил сзади сидящий Ковальский, нервно теребя в руках балаклаву. — В курсе только Павел, и он с нами на связи, — ответил Сергей за рулём своей машины, — Так будет всем спокойнее, только не надо капать мне сейчас на мозг. Итак предчувствие дурное... — Как действовать, если бункер откроем? — спросил я. — Нам надо изучить бункер, узнать, где именно расположен ритуальный зал, и можно ли в него попасть через этот вход помимо вентиляции, — ответил Федорчук. — Если там будет много людей? — спросил Яков, держа автомат дулом вверх. — Гасить всех, — спокойно, но жёстко отвечал шеф. — А если их больше? — переспросил Влад, и волнения были понятны. — У нас с собой РДГ, это может помочь нам скрыться. И светошумовые мощные гранаты тоже, которые нам ещё давно достал Олег. Но их использовать только в крайних случаях, — ответил Сергей, потушив фары, и остановив машину на лесной дороге, — Я пойду первый. Действовать будем по ситуации. Со мной как минимум должны пойти двое, а двое остаться на шухере. Но если хотите знать, я вообще не горю желанием брать кого-то из вас туда. — Я с тобой, — решил я. Я понимал, куда собираюсь идти. Понимал, что в бункере могут быть вооружённые люди, способные уложить нас на месте. Но действительно, чтобы выполнять какие-то действия в подземелье, например, предотвратить готовящиеся жертвоприношение в ритуальном зале, мы должны изучить досконально эти лабиринты. И выбраться оттуда живыми, дабы вернутся ещё раз: возможно для того, чтобы спасти чьи-нибудь жизни. — Я тоже, — вторым быстро вызвался Влад. Федорчук посмотрел на нас с гордостью и одновременно с жалостью. Бондарь и Александр тоже изъявили желание пойти, но Сергей им строго поручил оставаться ждать. Все застегнули бронежилеты и натянули маски на лицо, имея при себе стандартное оружие — автоматы Калашникова, а мы с Владом и Сергеем захватили с собой запасные фонари, верёвку и дымовухи. Выбравшись из джипа, мы шли в темноте к оврагу заросшими тропами под моросящим дождём. А когда добрались, я поспешил применить новый образец отпечатка к системе безопасности, пока Александр подсвечивал мне небольшим тусклым фонариком. Под затаившими внимание взглядами я откинул крышку металлической панели, что была прямо на двери, и прижал слепок отпечатка к сканеру. Красный огонёк его индикатора сменился на зелёный, а на мониторе таким же цветом проступила надпись «OPEN». Радость смешалась с диким волнением, когда мы поняли, что на этот раз наш план сработал. Без труда повернув по очереди множество ручек, мы бесшумно открыли герметичную толстенную металлическую дверь. Держась за автоматы, втроём мы решились ступить по широким каменистым ступеням вниз, стараясь не стучать подошвами ботинок. Спуск был долгий, и наконец, спустившись в подземелье, мы увидели, как перед нами простирался вдаль полукруглый длинный коридор с внушительным высоким потолком. Стены были здесь выкрашены в яркий красный цвет, а редко висящие лампочки давали тусклый свет. Тёмный красный пустой коридор, где не было никого, манил нас далее, наводя страх и интерес. Тоннель глухого бункера уходил в даль, и казалось, ты утонешь и пропадёшь в нём, как в чёрной дыре, прежде чем доберёшься до цели. До конца.