Пламенный союз

      Подземелья под дворцом не блистали богатством и изысканностью, как находившиеся над ними бальные залы. Многочисленные лабиринты катакомб были выложены простым серым камнем, а воздух наполнял обычный для подобных мест тяжелый запах сырости и плесени. Где-то с глухим стуком капала вода, а в темных коридорах то и дело раздавались чьи-то ритмичные шаги.       В одной из одинаковых каменных комнат с низкими потолками на грубо сколоченном дубовом столе лежала голова Маски. Ее серое лицо оставалось, по обыкновению, ничего не выражающим: пустые глаза вглядывались в голую стену, а губы были плотно сомкнуты, без намёка на недовольный или насмешливый изгиб. Из остатка толстой, покрытой густым белым мехом, шеи, вытекала вязкая чёрная кровь, которая, просачиваясь в щели между досками стола, капала на пол. Рядом с отрубленной головой стоял грязный подсвечник с тремя оплывшими свечами, которых явно было недостаточно, чтобы осветить всё помещение.       У стола стоял городовой. Два его товарища разместились чуть поодаль, под чутким присмотром стоящих у входа сотрудников Тайной службы. Мужчина виновато разглядывал лежащую на столе голову, точно гимназист, которого уличили в порче дорогой вазы. Он неловко топтался на месте, теребил в руках фуражку и то и дело нервно подёргивал усами. Напротив него стояла невысокая фигура в сером балахоне, капюшон которого полностью скрывал лицо.       Только один человек в этой комнате казался совершенно неуместным, точно вырезанным и вклеенным с другой светокарточки. Высокий, в безупречно белой рубашке и начищенных до блеска сапогах, он вовсе не выглядел так, будто должен был здесь находиться.       Василию и самому это было в тягость. Ему стоило немалых усилий не отводить взгляда от стола с головой чудища. Царевич терпеть не мог кровь, и пускай кровь Маски была чёрной, густой и совсем мало похожей на человеческую, он все равно пытался как можно менее заметно дышать через рот, чтобы не чувствовать ее сладковатого гнилого запаха.       Василий и сам до конца не верил, что происходящее здесь было реальностью. Маски были обычным делом для Зимней губернии. Настолько обычным, что уже многие годы для борьбы с ними существовала отдельная гвардия из элитных бойцов. Но ни одно чудовище никогда не выходило за границы Зимней губернии. Тем более, оно никак не могло добраться в столицу. Вот только голова на столе определённо была настоящей. Собравшись с мыслями, царевич обратился к городовому: — Значит вы увидели как это, — Василий, не сумев скрыть отвращения, кивком указал в сторону стола. — просто бежит по улице? — Т-так точно, Ваше Императорское В-высочество, — городовой еще сильнее сгорбился. — Подумал сначала, м-может чья лошадь вз-збесилась? Подбежал, д-думал, схвачу за упряжь и успокою, пока не з-затоптала никого...       Мужчина вдруг вздрогнул всем телом и замотал головой, словно пытаясь выбросить из памяти жуткие образы огромной, несущейся по мостовой, Маски. Василий выдержал паузу, давая ему время успокоиться, после чего продолжил расспрашивать. — Кто-нибудь пострадал? — поинтересовался царевич, поправив очки на переносице. — Н-нет... — неуверенно ответил городовой, сжимая в руках фуражку так, что побелели костяшки пальцев. — Н-насколько мне из-звестно.       Василий вздохнул. То, что Маска могла кого-то убить или покалечить, было не самым страшным. Несчастные жертвы, чьи души высасывали чудовища, сами немедленно в них превращались. Если маска успела обратить хоть кого-то... у них были большие проблемы. — Немедленно отправьте своих людей проверить тот район, — обратился царевич к одному из тайных служащих, принявшись мерить шагами комнату. — И возьмите солдат из стражи, сколько потребуется.       Служащий коротко поклонился и тут же исчез за дверью. Два других городовых выглядели ещё более напуганными, чем тот, с которым говорил царевич: оба стояли неподвижно и были настолько бледными, что казалось, что они вот-вот упадут в обморок. — Много было свидетелей? — спросил Василий, заложив руки за спину. Звук шагов гулко отдавался от каменных стен, заполняя гнетущую тишину. — Ч-что вы, В-ваше Императорское Высочество, — быстро заговорил городовой, принявшись беспокойно дёргать усами как таракан. — П-поздний вечер, п-пара пьяниц может, или из окна кто видел...       Царевич остановился. Если всё в самом деле так, то переживать было не о чем: даже если кто-то и станет болтать, ему просто-напросто не поверят. Единственными свидетелями, знающими правду были только трое израненных и напуганных городовых. Взгляд Василия снова упал на валявшуюся на столе голову. — Да уберите вы уже её наконец! — раздраженно воскликнул царевич, махнув рукой в сторону стола.       Двое тайных служащих поспешно достали мешок и бросили в него тяжелую голову чудовища. Раздался противный хруст треснувшего черепа, а ткань мешка пропиталась чёрной кровью. Волоча его за собой, служащие поспешно удалились из комнаты. — Я бы хотел поговорить с городовыми один на один, — многозначительно произнёс Василий, но последний тайный служащий продолжил неуверенно топтаться у выхода. — Выйдите! Служащий испуганно подскочил на месте и тут же бросился за дверь. — Мне тоже уйти? — раздался из-под серого капюшона фигуры мальчишеский голос. — Как хочешь, — пожал плечами Василий.       Мальчик в балахоне остался стоять на прежнем месте, а царевич медленно приблизился к столу, стараясь не обращать внимания на оставшиеся на нём пятна крови. Главный городовой поднял на него взгляд, и на лице мужчины появился неподдельный страх. — Вы тоже подойдите, — махнул рукой Василий ещё двоим, жмущимся ко входу, городовым.       Когда все они собрались у стола, напуганные и побледневшие, царевич зажег на пальцах огонёк, принявшись читать заклинание на дораскольном языке. Лица городовых ещё больше вытянулись, но никто из них не решался ни пошевелиться, ни заговорить. Очертив в воздухе восьмиконечную звезду горящими пальцами, он заключил ее в круг, после чего снова заговорил на чегренейском: — Этим вечером вы просто остановили на улице большую взбесившуюся белую лошадь. Вы никогда не видели Масок вживую. Никогда не были ни во дворце, ни в его подземельях. Этой ночью вы не были дома, потому что отмечали благополучный исход происшествия с лошадью в кабаке.       Царевич щелкнул пальцами, и все трое городовых свалились на пол, наповал сраженные глубоким сном. Василий подошёл ко входу, и, приоткрыв дверь, позвал тайных служащих. — Отвезите их в какой-нибудь кабак рядом с местом происшествия и разбудите, — распорядился он. — Они могут посеять панику, было бы разумным... — начал один из тайных служащих. — Сомневаетесь в разумности моих решений? — предостерегающе произнёс царевич. — Никак нет, Ваше Императорское Высочество! — поспешил отказаться от своих слов служащий. — Просто отвезите их и разбудите, я обо всём позаботился. Если узнаю, что вы самовольно решили распорядиться судьбой этих людей, то будете наказаны по всей строгости, — предостерёг Василий тайных служащих, уже начавших перетаскивать спящих городовых к выходу.       Когда дверь за ними захлопнулась, в каменной комнате остались только царевич и мальчик в балахоне. Он стянул с головы капюшон, и на его болезненно бесцветное лицо упали серо-русые кудри. — Ты же вроде говорил, что не будешь использовать колдовство против тех, кто не способен ему противиться? — упрекнул Василия мальчик, обратив на него взор своих красных, точно от плача, глаз. — Если бы я не заставил их забыть, их упрятали бы в лечебницу, — недовольно отозвался царевич. — Вряд ли это был бы лучший исход. Пойдём уже отсюда, ты знаешь, я не выношу кровь.       Они вышли в коридор и направились к выходу из подземелья. Василий и сам был не в восторге от того, что ему пришлось стереть память тем городовым. Может умом он и понимал, что поступил правильно, но применение огня против обычных людей всё равно оставило после себя противное гнетущее чувство. — Это нехорошо, — сказал вдруг мальчик. — Я тебя и с первого раза понял, Паша, — раздраженно отозвался царевич. — Нет, я не об этом, — отрицательно замотал головой собеседник, отчего его мышиного цвета кудри начали подпрыгивать, как пружинки. — Я имел ввиду Маску. Очень плохой знак. — Иногда мне кажется, что ты больше всего на свете любишь озвучивать очевидные вещи, — закатил глаза Василий. — Ты собираешься что-то предпринять? — Конечно, я собираюсь что-нибудь предпринять! — сорвавшись, воскликнул царевич, но, опомнившись, продолжил более мягко. — Однако ты и сам понимаешь, что я должен согласовать свои действия с отцом. — Сейчас к нему пойдёшь? — Утром. Сейчас его и пушечный выстрел не разбудит.       Выбравшись из тёмных каменных лабиринтов, они оказались в намного более приятной роскоши царского дворца. Мраморные лестницы были устланы красными коврами, а высокие своды потолков подпирали широкие колонны. Стены были украшены золоченой лепниной, изображавшей сцены сражений и охоты, а из ниш выглядывали вычурные скульптуры Четверки Пантеона: Борей расправил пару крыльев и скрестил перед собой руки, будто желая от чего-то защититься; Искра держала чашу, в которой пылал настоящий огонь; Пелагея, с жемчужной короной на голове, была объята морскими волнами. Самой большой и помпезной статуей, конечно же, был Пётр. В отличие от остальных трёх, его статуя стояла посреди зала, прямо напротив главного входа. Огромный бог с видом победителя поставил ногу на крупный камень, а в его руке сверкала позолоченная молния. У статуи было целых шесть крыльев — по легенде, Искра и Пелагея отдали ему свои.       Прислонившись к пьедесталу, на котором стояла статуя Петра, напевал что-то себе под нос светловолосый юноша с бутылкой вина. Завидев Василия и его спутника, он резко замолчал, и, оттолкнувшись от статуи, нетвёрдой походкой направился к ним. — Александр... — устало вздохнул Василий, заметив пьяного двоюродного брата. — Павлуша, Васютка! А чего это вы не спите? — засмеялся он чему-то одному ему понятному, подойдя ближе. — Тебя, наверное, нет смысла спрашивать? — скрестил руки на груди царевич. — Ну и сколько ты просадил на этот раз? — Я сегодня не играл, — обиженно произнёс собеседник и сделал глоток прямо из горлышка бутылки. — Вернее, не был в игорном доме. У Паукова в квартире собирались студенты. Играл я, разве что, в бильярд с одной милой дамой, Ромашкиной. Удивительно, но я никогда раньше о ней не слышал... — Судя по твоему состоянию, ты туда не ради бильярда заявлялся, — заметил Василий, осуждающе глядя на него из-под очков. — Не собирался я пить! Ромашкина уехала, и мне стало так грустно, — Александр снова прижался губами к горлышку бутылки. Не в силах больше смотреть на это, Василий отобрал у брата вино, отчего тот удивлённо захлопал голубыми глазами. — А как зовут эту Ромашкину? — вдруг тихо спросил Паша. — Не расслышал, когда ее представили, а переспрашивать было уже неловко... — задумчиво произнёс Александр, внезапно заинтересовавшийся гигантской хрустальной люстрой, которую он, запрокинув голову, принялся разглядывать. — Он хоть до комнаты своей добраться сможет? — шепотом спросил у Василия мальчик, потянув его за рукав. — Я в этом не уверен, — проворчал царевич, и, взяв брата под руку, направился укладывать его спать.

***

      После происшествия с Маской прошло три дня. Тайная служба не обнаружила на месте происшествия новых чудовищ, и о том чтобы они появлялись в других районах столицы Василию тоже не докладывали. Несмотря на это, царевич всё ещё придерживался мнения, что игнорировать тот инцидент было нельзя.       Получив наконец одобрение Императора, Василий направился к Паше, намереваясь сообщить ему свой план. Комната мальчика находилась в наиболее отдалённой и тёмной части дворца. Сам Паша неоднократно говорил о том, что был бы не прочь вовсе поселиться в подземелье, и царевич никогда не понимал, шутит он или говорит всерьез.       Постучав в небольшую дверь и услышав приглушенное «Заходите!», Василий прошел в маленькую, темную и душную комнатку. Жаркий воздух наполнял густой запах самых разных трав, которые сушились на развешанных повсюду наподобие паутины, веревок. У маленькой печки, склонившись над котелком, стоял Паша, осторожно помешивающий какое-то зелье. — Да, я тут не проветриваю, — сказал мальчик, не отвлекаясь от своего занятия.       Василий не нашел, что на это ответить, и спустя несколько секунд его недоуменного молчания, Паша добавил: — Ну... ты просто постоянно это спрашиваешь.       Царевич снова ничего не ответил, только оглянулся в поисках места, куда можно было бы сесть. В жилище друга царил настоящий хаос. Там, где не стояли разнообразные склянки с зельями и порошками, валялись книги и клочки бумаги с заметками. На изрядно запачканном травянисто-зелёном ковре лежала чернильница, под которой расплывалось тёмное пятно. Одинаковые серые балахоны с капюшоном висели везде, где их можно было за что-то зацепить. Шторы на небольшом окне были плотно задёрнуты, и единственным источником света служило лишь небольшое количество свечей, расставленных по комнате. Василий аккуратно передвинул книги с искривившимися от влаги страницами и уселся на большой сундук. — Я поговорил с отцом, — наконец объявил он. — И как? — поинтересовался Паша, все еще увлечённый своим варевом. — Он одобрил мой план. — Для начала было бы неплохо узнать, в чём он, собственно, заключается. — Так как мы не можем исключать того, что Маски могут появиться снова, — Василий по привычке вскочил с сундука, намереваясь начать ходить по комнате, но оценив обстановку, снова опустился на сундук. — было бы неплохо иметь в столице людей, которые уже имели с ними дело. Нам несказанно повезло, что те трое городовых справились с ситуацией, но больше рисковать нельзя. — И что же ты предлагаешь? — поинтересовался Паша, сняв с огня дымящийся котелок и наконец-то повернувшись к другу. — Мы поедем в Зимнюю гвардию и отберем небольшое количество гвардейцев, которых приставим к городовым, — начал объяснять царевич. — и форму тоже выдадим как у городовых. Никто ничего не заподозрит, и если Маски снова объявятся, мы будем защищены. — И ваш батюшка сразу же согласился? — спросил мальчик, принявшись разливать содержимое своего котелка по баночкам. — Он больше занят охотой на мерландских шпионов, — горько усмехнулся Василий. — Так когда мы выдвигаемся? — выдержав паузу, уточнил Паша. — Сядем на поезд сегодня в девять часов вечера. Собирай вещи и будь готов за три часа до отъезда. Если спросят куда собрался — говори, что я не велел тебе отвечать. — Договорились, — отозвался мальчик, чудом расставляя склянки с приготовленным зельем на без того переполненные полки. — В таком случае, до вечера, — произнес Василий и поспешил исчезнуть за дверью.