***
Давно он не совершал дневных вылазок. После той ночи волк решил выкинуть из головы всякие мысли поживиться кем-то из стада странной овечки. Он стал исследовать новые места и, в общем-то, дичи было достаточно, чтобы пройти через все «прелести» выживания в мрачном заснеженном лесу, насквозь продуваемом всеми ветрами. Лютый холод и жажда жизни вытеснили все воспоминания о ней. В этот ясный, погожий день, проснувшись раньше захода солнца и перекусив парой зазевавшихся белок, волк ощутил небывалое чувство умиротворения. Оно наполняло каждую клеточку его тела светом. Все его тревоги, вся злоба, столь необходимая для борьбы за каждую ночь жизни, растаяли в тёплых солнечных лучах. Он вдруг вспомнил, кто на него смотрел с таким же теплом. Матёрому зверю захотелось вернуться… Увидеть хоть краем глаза, жива ли ещё та овечка. И если жива, то… Помнит ли о нём? Несмотря на размытые, едва заметные даже острому волчьему чутью тропы, он смог пробраться сквозь лес к тому самому пастбищу. Солнце ещё не успело зайти за горизонт, а только раскрасило небо в оттенки розового и персикового, нежно касаясь своими лучами сиреневых облаков. Пастух стоял посреди колеи на влажной траве и, казалось, ещё мгновение - и взмахнёт своей палкой, чтобы погнать стадо домой. Волк какое-то время впивался взглядом то в одну, то в другую овцу, пытаясь найти среди них свою. Многие были коротко пострижены, и только какие-то характерные движения и повадки отличали их друг от друга. «Ту самую» выдала резкость, с которой она срывалась вдруг с места, чтобы спустя пару мгновений оказаться в другом конце зеленеющего луга и вступить в бой с несчастным, которому довелось очутиться неподалёку. Травы не так много, но она всё равно щипала её очень медленно, словно нехотя. Выйдя из тени деревьев и чуть зажмурив глаза от непривычного света солнца, волк задумчиво вглядывался в очертания облаков, но периферийным зрением не выпускал её из виду. В том, что она заметит его, у зверя не было никаких сомнений.***
По овечьей коже пошли мурашки. Короткая шерсть на холке вспушилась, возникло необъяснимое, даже немного зловещее ощущение, что за ней наблюдают. Причём, не со стороны дороги, где прогуливался Хозяин, а из чащи, тускло освещенной последними лучами солнца. Овца замерла и осмотрелась - не обманывает ли её чутьё? Сердце забилось в волнении, даже зубы стали стучать как от холода… Хотя она вовсе не мёрзла. Она быстро смекнула, кого пыталась найти в этом сгущающемся мраке леса. У одного из деревьев овца увидела шевеление. Чёрно-серая шерсть очень мало контрастировала с окружающими зарослями, но, сосредоточившись, ей удалось различить волка. Эти глубокие глаза, глядящие вдаль, поблёскивающий на солнце мех, изящество в каждой линии силуэта, жилки, суставы, особенно заметные после его долгих зимних скитаний. Стоило ей поймать на себе волчий взгляд, как она чуть подскочила на месте, как бы порываясь махнуть в его сторону. Но увидев, как тот с плотоядной усмешкой нырнул обратно в густую тень соснового бора, застыла на месте.***
Волк не собирался уводить её в свой лес, и тем более рассматривать в качестве добычи. Он хотел лишь удостовериться, что с ней всё в порядке… Но этот её неуверенный, неуклюжий прыжок, в котором она бессознательно попыталась сократить дистанцию, дал ему знак. Хищник вовсе не настроен прятаться. Он позволит ей себя найти.