***
— Я знаю, что каждому из вас сегодня захочется себя проявить, но будьте добры следовать четко поставленному плану и не устраивать представление посреди поля боя, — Долохов говорил серьезно, оглядывая каждого тяжелым взглядом. — Сегодня нашей задачей является поимка магглорожденной группировки, расположившийся в незарегистрированном лагере беженцев, — развернувшись на сто восемьдесят градусов на пятках, он двинулся в обратную сторону колонны. — Ловите каждого, кто попадется на вашем пути. Если противник вступит в бой — убивайте. Мне не важно как и каким способом, главное, чтобы на них не осталось живого следа. Помните, что если этого не сделать самим, в грязи с дырявым черепом окажетесь вы. Инструктаж был немногословен, но полезен для новичков в подобных схватках. Гермиона имела представление об уже сложившейся тактике ПСов в бою, поэтому чрезмерной жестокости вовсе не удивилась. Долохов взмахнул палочкой и перед новобранцами появилась увеличенная картинка леса. Ничего примечательного в нем не было: сухая, безжизненная трава, поломанные ветви и склоненные от старости стволы деревьев. — Внимательно разгладите изображение и повторите в своей голове. Именно туда мы и аппарируем через считанные минуты. Долохов куда-то отошел, но картинку оставил перед их носами. Отличить неопытных было довольно легко: их резковатые, нервные движения и выступивший по всему телу пот более привлекал внимательный взгляд. Гермиона, на удивление, была спокойна, как удав. Ее не мучали мысли о провале и не преследовали картинки убитых зверски трупов. Эту стадию в военное время она пережила давно. Малфоя нигде не было видно. Может, он не отправится с ними? Звучит правдоподобно, учитывая тот факт, что он руководит основным составом Пожирателей. Но надежна в ней не угасала, как и яркий блеск предвкушения в глазах Кристины Гилл. — Отправляемся через минуту. Наденьте маски. Аппарируйте только с моим приказом и ждите на месте меня. Ничего не делайте. В случае непослушания полетят головы. Гермиона натянула маску на лицо. В ней было душновато и непривычно, а обзор сильно ухудшался из-за небольшого глазного выреза. Но, с другой стороны, с ней она чувствовала себя увереннее, будто до этого каждый мог видеть ее настоящее лицо. С ней она чувствовала некую защиту, пусть уязвимость присутствовала тоже. Спустя минуту они аппарировали.***
Он быстро перебирал ногами, пролетая лестничные пролеты один за другим. Он был зол, рассержен, потерян и разбит. Грудь разорвалась от бешено стучащего сердца, но думал он лишь об одном. Блейз знал дорогу до ее спальни наизусть. Он частенько заходил в ее коридор, намереваясь постучать в дверь, но каждый раз останавливался на пороге, как самый настоящий трус. Забини боялся быть отвергнутым, всячески избегал не взаимности, но Пэнси Паркинсон творила невозможное. Она превратила его в настоящего слюнтяя, верного пса, что в любой ситуации отыщет тебя по следу. И то, что вертелось у него в голове, заставило Блейза ступить на новую тропинку рассуждений. В этот раз он не побоится постучать в ее дверь. Он ее выбьет. Последний поворот был преодолен со слетевшим небрежно ругательством. Звук размашистых шагов эхом отлетал от каменных стен и устранялся дальше по пустому коридору. Но это не заботило. Не сейчас. Он бесцеремонно ворвался в ее покои, все еще тяжело дыша и смутно видя картинку перед собой. На белых простынях среди утреннего мрака и будничной пустоты лежала Пэнси. Она давно не спала, и переодевшись в костюм, ожидала тренировки. В первую секунду ему стало стыдно за свою наглость. По наступлении второй он изумился ее красоте. А в следующий миг он вновь обратился к полыхающему гневу. — Это правда? — выпалил Блейз, словно боялся говорить. Пэнси, изначально вздрогнув, поднялась с постели, и чуть нахмурив брови, продлила ноту напряженности. — Ты о чем? — То, что ты примешь участие в новом проекте Темного Лорда. Это правда? — вторил дрожащим голосом он, не зная, куда деть себя от злости. Лицо Паркинсон вытянулось в изумлении, но в остальном она сохраняла спокойствие. — Во первых, перестань говорить со мной в таком тоне. Звучишь так, будто либо взорвешь здесь что-нибудь, либо лопнешь сам, — она сложила руки на груди и приподняла голову. — Во-вторых, даже если и так, какая разница? Его черты лица вмиг заострились, и пока глаза затапливал мрак, Забини был уверен, что небо затянулось тучами. — Какая разница? Ты серьезно спрашиваешь об этом, открыто заявляя, что подписала контракт о соглашении на гибель? — он удивленно уставился на нее, но не увидев изменений, тихо зашептал: — Это прямая дорога в гроб, Пэнси. Он боялся. Он не хотел этого. Пэнси тоже было страшно. — Послушай, Блейз, — она приблизилась к нему в попытке успокоить. — Я пошла на это не по собственной воле. Лорд сам обозначил свое желание видеть мое участие в этом, — она подтолкнула его к кровати, и вмиг подкосившиеся ноги усадили его на самый край. — Ты ведь отлично знаешь правила игры… — Да, Блейз. Поэтому мне не страшно, — заглянув в его глаза, она захлебнулась в море сожаления. — Я могу быть полезной. Я хочу быть такой. Они молчали, как всегда. Его склоненная к ней голова была опустошена, в то время как Пэнси разрывалась от атакующих разум мыслей. Они, в первую очередь, были давними друзьями, и потеря каждого сказалась бы огромной раной на груди. Его тревогу можно было оправдать, но была ли она вызвана лишь дружеской заботой? Паркинсон не была глупой и могла видеть многое, что было недоступно с первого взгляда. Кажется, за время небольшого перерыва, во время которого каждый погрузился в свои размышления, Забини немного успокоился. Из глаз ушла былая злость, и тремор перестал беспокоить крепкие загорелые руки. Пэнси хотелось прикоснуться к нему, крепко обнять и заверить в невозможном, но имела ли она на это право? Могли ли ее руки касаться кого-то вновь? — Как было уже озвучено на последнем собрании, выбранные генералом Малфоем самые сильные бойцы будут временами отсылаться на особо тяжелые миссии. Он не просто так выбрал меня, если считает одной из непобедимых, — она снова взглянула на Блейза и почувствовала болезненный толчок в районе сердца. — Это сделано не просто так. Ситуация обострилась, военное положение среди магов может в любой момент пересечь черту и сказаться на самых обычных магглах, на людях. Под угрозой стоит тайна всего волшебного измерения, каждый из нас встанет под угрозу. Орден растет после длительного затишья. Все это может перейти во что-то большее и страшное, поэтому было принято решение действовать. — Но я не понимаю… — Посмотри на меня, — она взяла его искаженное отрицанием лицо в ладони и взглянула с новой убедительностью. — Я буду в порядке. Помнишь, после очередной миссии ты мне сказал, что я живучая? Так вот, поверь мне, я умею выживать. Я очень смышленая и хитрая для смерти в таком возрасте, не забывай. Паркинсон объяснялась с ним, будто с ребенком, но это вовсе не веселило на данный момент. Смотря в его расширенные зрачки и читая чистый, искренний испуг, она не могла пройти мимо. Внезапно он встрепенулся. Глаза вновь обрели способность фокусироваться, и казалось, будто мешающая видеть дымка наконец испарилась перед его взором. Гадать не пришлось, Забини что-то придумал. И Паркинсон догадывалась, что именно. — Нет, — удивленно отозвалась она, хватая ледяные ладони в свои. — Ты не будешь этого делать. Переменившись кардинально в настроении, он насмешливо изогнул бровь. — Почему нет? С моим мнением ты особо не считалась, когда соглашалась на все это. — Потому что у меня не было выбора! Меня поставили перед фактом! — она начала выходить из себя, и повышая тон, чувствовала себя пораженной. В нем больше не было задора. Осталась лишь серьезность. — Ты знаешь, что это не так. Малфой тоже наш друг, и скажи ему, что не готова, он бы незамедлительно вычеркнул твое имя из списка чертовых самоубийц, — оскалив зубы, выплюнул он. — Я больше не намерен это обсуждать. Я сейчас же отправляюсь к Драко Малфою и потребую заменить тебя мной. Забини уверенно направился к двери, слыша за спиной отчетливое рычание. Что-то полетело в стену, и звонко разбившись, разлетелось на мелкие осколки. Он, не раздумывая, очистил комнату от них. — Ты не пойдешь к генералу Малфою и не будешь требовать ничего подобного! Это было мое решение, будь добр его уважать! Воздух накалялся. В его венах вместе с кровью текло электричество. Синхронизируясь с сердцебиением, злость пульсацией распространялась по всему телу. Забини не чувствовал ничего, кроме пустоты. — Уважать что!? — срываясь на рычание, спросил он. — Желание сдохнуть? Тебе правда все настолько надоело, что решила поиграть в героя? Запомни, Пэнси: здесь нет героев, и никогда не будет. Все это — последствия нашей трусости и отнятого когда-то решения выбирать! Я бы никогда… — Убирайся. Он замолчал. Впервые в жизни едва уловимый шепот казался ему громче всякого крика. Пэнси не смотрела в его глаза, и он был уверен, что ее полны слез. Прокручивая сказанное в голове, появилось желание врезать самому себе. — Пэнс… — Убирайся, — вторила она дрожащим голосом, и его ноги подкосились вновь. Забини хотел шагнуть вперёд. Ужасно хотел. Хотел заключить в объятия и молить о прощении, а после никогда не отпускать. В этот момент она казалась ему беззащитной и слишком маленькой в темноте ее пустой комнаты. Она никогда бы не расположилась в этой комнате так, словно собиралась жить в ней всегда. Пэнси всегда держала вещи в сумках, будучи готовой в любой момент оттуда сбежать. Он знал это, потому что сам так делал. Самому хотелось сбежать. Время тянулось медленно, но он не позволил себе сделать шаг вперед. Он отвернулся от ее потемневшего образа и направился к двери, ощущая, что совершил ошибку вновь. Перед самым выходом она его остановила, сказав: — Не иди к Малфою сейчас хотя бы потому, что его нет в Мэноре. Он на рейде. После дверь захлопнулась за ним, позволяя словам врезаться в ее деревянную поверхность и так не долететь до самого Забини. Потому что он не откажется от своих слов, никогда не отказывался.***
К сожалению, волнение не всегда может помочь. Многие люди, наоборот, от переживания и страха забывают все, что знали до этого. Им сложно сосредоточиться, они начинают краснеть, заикаться, иными словами, не могут преподнести информацию так, как нужно. Среди затаившихся Пожирателей в тени сумрачного леса Гермиона у многих выявила нервозность. И этот факт ее не радовал, потому что любой проступок имел цепочку последствий. Возможно, в глубине души ей хотелось заверить их, что все не так ужасно, но она понимала: это не так. А горькая правда всегда была лучше сладкой лжи. Они затаились в кустах и за столбами деревьев, выжидая следующего приказа Долохова. Он уже был здесь и оглядывал каждого прибывшего, будто искал трусливо сбежавшего или отклонившегося от любого его слова. Грейнджер незаметно ощупала свои карманы, сделав вид, будто поправляет мантию. Все портключи были на месте. Камень напряжения, давящий на плечи и тянущий на дно, наконец был сброшен вниз. Карие омуты незаметно метнулись в сторону Пожирателей в масках в тщетной надежде признать среди них одного. — Над их лагерем проведен купол защитных чар. На их дератизацию уйдет некоторое время. Мне нужны добровольцы, хорошо знающие контр заклинания. Ее тонкая хрупкая рука взметнулась вверх. Привычка участвовать во всех сложных заданиях, в которых Гермиона видела некий вызов самой себе, сохранилась еще со школьных лет. Помимо нее на помощь вызвалось еще около десяти добровольцев. Среди них была Кристина. — Отлично. Все, кто поднял руку, идут за мной. Остальные остаются на своих местах. Антонин Долохов имел единственное отличие среди многих людей и волшебников: его взгляд умел говорить за него. В различных ситуациях в его глазах она видела многое: начиная от искрящегося торжества в моменты очередной победы, заканчивая бездной, сшитой нитями нетерпения. Следуя за ним к куполу, Гермиона вдруг подумала, что в этот раз его взгляд выражал непоколебимость. Он был тяжелым, с нависшим веком и легким прищуром. Картину суровости дополняла жесткая щетина и контур губ, все время изогнутый вниз. Казалось, будто он готов в любой момент свернуть голову тому, кто осмелится хоть слово вставить поперек. Может, так оно и было, но Гермиона, привыкшая искать во всем добро, надеялась на лучшее. Они остановились точно на границе, где кончался лес. Впереди виднелась лишь поляна, и было не трудно догадаться о хорошо наложенных Дезиллюминационных чар. Молча, без особого приглашения и приказа, многие схватились за палочки. Грейнджер вторила их движениям. Они действовали тихо, осторожно, и своей магией словно ласково касались вмиг замерцавшего купола. Стоило этому произойти, как оглушающая громкость сирены завыла на территории все еще невидимого лагеря. — Быстрее! Они уже знают о нашем присутствии. Не щадите сил! — зашипел неподалеку Антонин, и послав оставшимся в лесу Патронус, вернулся к помощи уничтожения защитного барьера. Гермиона не была удивлена стандартному набору наложенных поверх лагеря чар. Когда-то, будучи по ту сторону купола, она частенько занималась проверкой и обновлением ослабшей защиты, поэтому с легкостью справлялась с их ликвидацией. Спустя еще минуты перед ними появился встревоженный сиреной лагерь. Он был небольшим и в его состав входило пять крупных палаток, беседка и небольшая столовая. Помимо этого, в глаза мгновенно бросилось количество выбежавших на улицу беженцев. Они крепко сжимали в руках палочки, готовые сражаться. — В бой, — спокойно, почти тихо скомандовал Долохов, и многие новобранцы в нетерпении бросились вперед. Сражение началось. Из всех сторон раздавались заклинания, мерцание которых потухало, лишь столкнувшись с землей. Со стороны лагеря начали раздаваться крики матерей, смотрящих со своих мест огромными глазами, наполненными ужасом. В следующий миг они хаотично хватали воздух ртом, лежа на сырой траве и хватая каждый звук с поля боя. В воздух взметнулась пыль, мешающая видеть. Она забивалась в нос и рот, заставляя кашлять и задыхаться. Гермиона видела, как пало несколько ПСов, и лишь надеялась, чтобы среди них не было знакомых. Беженцы держали оборону хорошо, с этим не поспоришь. Напуганные войной и повидавшие многого, они атаковали из последних сил. Может, у них давно закончилась еда или вода для самого обычного выживания. Грейнджер не знала. Она лишь видела, как те постепенно, один за другим начали проигрывать. Пара Пожирателей уже успела схватить противника и исчезнуть в воздухе, перенося того в Мэнор. Их задачей было похитить как можно больше грязнокровок, когда как ее собственная цель была спасением. Временный ступор, наконец, сошел. До этого двигаясь не спеша, огибая лагерь чащей леса и ища путь в палатку со стороны, она позволила себе ускориться. Бой значительно возрос, и пока победа склонялась к их стороне. ей нельзя было позволить умереть хотя бы детям. Внезапно пролетевшее в метре от нее заклинание заставило остановиться не только ноги, но и сердцебиение. Грейнджер тут же обернулась, и встретившись глазами с тяжело дышащим магглорожденным противником, подготовила палочку. Он начал нападать, делая маленькие, почти незаметные шаги к ней. На вид незнакомцу было около тридцати лет. Его лицо было покрыто смолистой сажей после костра и грязью от падения на землю. И, несмотря на болезненную худощавость, колдовал тот достаточно ловко. Пришлось отбиваться. Долго. Настолько, что силы медленно покидали ее. Настолько, что противник подкрался критически близко. Гермиона ожидала, когда тот потеряет нить своего наступления и возьмет паузу хотя бы на мгновение. Когда очередное заклятие чуть было не порезало ее плечо, терпение Грейнджер стало стремительно быстро заканчиваться. В последующий раз, используя все те же режущее заклинание, он не промахнулся. Острое лезвие лизнуло ее голень, что тут же покрылась липкой влагой. Запах металла забился в ноздри, и Гермиона, устав выжидать, наконец произнесла: — Иммобулюс, — противник тут же замер, поражённо хлопая ресницами. Спустя еще секунду он обездвижено завалился на землю, и вставшая в воздух пыль осела на его одежде. Чуть прихрамывая на одну ногу, Грейнджер вернулась к прежнему занятию. Мимолётное ощущение, будто за ней следят, будто, не сводя внимательных глаз, пытались прочесть в ее движениях нечистые намерения, вибрацией откликнулось по всему телу. Гермиона нервно обернулась, готовая нападать, но, увидев лишь широкий ствол дерева, вернулась к прежнему занятию. Наконец, обойдя всю палатку, она наткнулась на скромный вырез входа. Гермиона быстро огляделась, и не найдя к себе внимания, нырнула внутрь. Первым, что ей удалось сделать в темноте — защищаться. Детский голос, четко диктующий заклинания, не переставал звучать, и казалось, словно танец обороны продлится еще долго. Но этого не произошло, так как Грейнджер в момент, когда тот замолчал, призвала к себе его палочку. Может, у них была всего одна? Возможно, взрослые не так сильно позаботились об их безопасности? Все это было неважно, ведь сжавшиеся по углам совсем еще малютки казались до смерти напуганными. Они дрожали и громко плакали, цепляясь за плечи друг друга, словно заставляя встать за их маленькие спины. Гермионе хотелось разрыдаться. Впервые в жизни ее так сильно боялись дети. От этого хотелось пульнуть в себя Аваду, лишь бы не слышать детский вой, вызванный ею. Она попыталась осторожно подойти, но услышав в ответ лишь усилившийся плач, отчаялась. У нее не было много времени, и сюда в любой момент мог заглянуть Пожиратель. Грейнджер больно закусила губу, и тихо прося прощения, начала действовать вопреки их страху и отрицанию. Она платком достала из кармана портключи, и подходя к каждому малышу, вручала им вещицу. Ей было жаль их, ведь так она разлучала их с матерями, но, с другой стороны, оставь их здесь, и они мертвы. Она молила у каждого прощения, наблюдая, как тот исчезает в воронке магии, но тут же подходила к другому. Грейнджер отправляла их в маггловскую часть города Брайтон, расположившегося на южном побережье Англии в графстве Восточный Суссекс, на берегу пролива Ла-Манш. Она знала, что безопасных мест в магическом мире для детей больше нет. Самым безобидным вариантом казалось отослать их как можно дальше, там, где не коснется детских рук и не повидают юные глаза черной магии. Может, в будущем эти дети не раз проклянут ту незнакомку, что отправила их далеко от родных и друзей, но оно у них хотя бы будет. На портключ она установила адрес хорошо знакомого ей детского приюта. В Брайтон, будучи ребенком, Гермиона часто приезжала со своими родителями в гости к матери отца. Их дом граничил с территорией того самого приюта. Грейнджер помнила свою первую подругу, что жила в нем. И она выглядела хорошо. Достаточно, чтобы сейчас довериться, возможно, устаревшей информации и отправить их туда. Страх — твой лучший друг и злейший враг. Это как огонь. Ты контролируешь огонь — и ты можешь готовить на нем. Ты теряешь над ним контроль — и он незамедлительно опалит тебе руку. Все, что могла для этих детей сделать Гермиона, так это контролировать себя, свои эмоции, чувства и действия. Когда портключей осталась всего пара, она начала объединять их по несколько человек, стараясь спасти как можно больше жизней. Ее миссия шла наперекосяк. Совсем не по плану. В ее руках осталась лишь булавка, а перед ней стоял темноволосый тринадцатилетний мальчик. Он был одним, кто не плакал. Его нос был высоко вздернут, как у Гермионы в начальные годы. Мальчик лишь сердито хмурился, но большего он не предпринимал. Возможно, он знал, что делает Гермиона, поэтому позволял себя спасти. Она приблизилась к нему, дрожа всем телом. Шаги вышли неуверенными и слишком маленькими, будто в любой момент она могла упасть. Звуки бойни за тканью палатки постепенно затихали, когда как шаги ПСов становились громче. Это было чертовски опасно. Она рискует собственной жизнью, протягивая руку помощи стороне противника. Ее разум разрывался на несколько осколков, но, не медля, Грейнджер осторожно схватила его за руку. Она хотела вложить в его ладонь булавку. Она намеревалась попрощаться с ним навеки. Но стоило ей потянуться всем павшим образом к нему, как со стороны входа раздался тихий шорох. Он был почти беззвучным, Гермионе даже могло показаться, что это ей предвиделось, если бы не детский взгляд, направленный ей за спину. Грейнджер тут же обернулась и чуть было не свалилась от захватившей разум волны эмоций. Ее словно сбили насмерть, утопили в озере, не оставив шанса выжить. Она еле стояла на ногах, смотря на Драко Малфоя, стоящего напротив. Он поднял маску, будто пытался разглядеть, что здесь происходит, будто до этого не верил своим глазам. А после его взгляд поднялся с их сцепленных рук на нее. В тот миг она почти оказалась на полу. Если бы не замерший в метре мальчик, Грейнджер бы свалилась замертво. Его взгляд был наполнен дичайшей яростью. Он был зол.