Вершители правосудия

      Они молчали. Драко был хмурее тучи. В последнее время он был немного не в себе, почти сам не свой, и это пугало Гермиону. Малфой часто выпивал и в разы больше курил. Одна пачка сигарет заканчивалась к концу дня, и ей было просто страшно представить состояние его легких. Под глазами залегли синяки, а скулы стали более заостренными из-за регулярных пропусков приема пищи.       Драко перестал каждый вечер приходить на Астрономическую башню, теперь Гермиона частенько коротала ночи в холодном и чуждом одиночестве. Она много размышляла над причиной его перемен, но всегда утыкалась в стену его закрытой души и разума. Грейнджер не знала, потому что все его сокровенное никогда не было ей доступно.       Но сегодня он пришел. Гриффиндорка расположилась на диване, что так любил занимать Малфой и, подтянув колени к груди, вдыхала въевшийся в старую скань табачный запах его сигарет. Мята. Она не была удивлена.       Драко завалился на башню неожиданно, почти незвано. От него исходила тяжелая черная энергетика, взгляд был стальным, челюсти сведены, словно он испытывал дискомфорт. Слизеринец прошел вперед, и немного сжавшаяся на месте Грейнджер учуяла легкий запах спиртного, смешанный с одеколоном и неизменными сигаретами.       Но, несмотря на его напряженность и отрешенность, Гермиона внезапно осознала, что Драко был чем-то глубоко опечален. Он выглядел уставшим и безжизненным, будто его душа покинула тело, а после, разорвавшись на тысячи мелких деталей, вернулась раздробленной вновь.       Он подошел к дивану и сел рядом, не смотря в сторону девушки. Возможно, на задворках сознания она была зла на слизеринца за его такое необходимое и нужное ей присутствие на башне ежедневно. Их личный тайник был ее убежищем, здесь она создала и похоронила тысячи своих идей, подавила и испытала не меньшее количество эмоций. Здесь ей было комфортно, и Гермиона думала, что Малфой испытывал подобное.       Обида сменила злость.       А после где-то внутри спичкой вспыхнула радость видеть его вновь. Целым, невредимым, немного опечаленным и раздраженным, но все тем же до смерти спокойным и странно привычным. Он расположился, как раньше: положил правую руку на подлокотник дивана, когда вторую опустил на колено, голова откинулась на спинку, а расслабленные ноги широко расставлены.       Малфой был одним из тех людей, что занимали много места в комнате, и это вовсе не в физическом плане. Его энергетика заполняла собою все пространство, не давая и шанса не заметить этого человека. От него веяло холодной силой и густой харизмой, от чего не составило бы особо труда задохнуться рядом с ним. И Гермионе это нравилось.       Она вспомнила о еде, припасенной в сумке в надежде встретить его сегодня. Грейнджер заметила отсутствие Слизеринца на обеде и ужине, поэтому спустилась на кухню и попросила у эльфов дополнительную порцию яблочного пирога. Девушка сама не знала, зачем это сделала, но посчитала необходимым проследить за тем, чтобы хотя бы сегодня Драко не голодал.       Она притянула магией сумку и вытащила из нее сверсток с едой. Башню, обветриваемую со всех сторон Шотландскими ветрами, тут же заполонил запах свежей выпечки и кислых яблок. Протянув его молча Малфою, девушка залилась густым румянцем. Он в недоумении уставился на пирог, а после перевел вопросительный взгляд на Грейнджер.       — Возьми. Я знаю, ты голоден, — произнесла она, почти впихивая в его ладони еду. Он мучительно долго рассматривал свёрток, даже не раскрыв, и Гермиона успела пожалеть о том, что предложила ему пирог. Вдруг он не голоден? Вдруг не любит печёное? Вдруг он сильно разозлится на нее за этот поступок? Вдруг…       Он длинными пальцами разорвал бумагу и, приблизив к носу кусок, прерывисто втянул запах. Словно удовлетворившись, Драко сделал огромный надкус и принялся молча жевать. Он ел медленно, будто пытался доказать, что совсем не голоден, хотя удовлетворительный вой желудка говорил об обратном. Грейнджер вновь растянула губы, на этот раз не пряча улыбку от него.       — Рада, что смогла помочь очередному ущербному? — он растянул губы в оскале, но взгляд не был жестоким. — У тебя отлично получается.       — Что? Нет! — она задохнулась воздухом, слыша его глубокий смех. Мурашки покрыли кожу, и Гермиона смутилась. — Я так не считаю, и хватит называть моих друзей ущербными.       — Заметь, я не называл твоих друзей. Ты сама так сказала.       Она надулась, но при виде его улыбки не смогла сдержать уголки губ опущенными.       — Придурок, — буркнула она, устремляя глаза на пейзаж за пределами башни.       Шло время, и Малфой закончил свою трапезу. Они молчали, погружаясь в то самое спокойствие, за которым и приходили сюда. Было комфортно и уютно, но лишь один вопрос не оставлял Гермиону в покое. Он заставлял вскакивать каждое утро с кровати и бежать в Большой зал. Он заставлял, идя по коридорам, искать белую макушку среди учеников. Он заставлял сейчас ее сердце извиваться и обливаться кровью, потому что возможность задать его появилась только сейчас.       — Ты в порядке?       Он молчал, но Гермиона чувствовала на своем затылке взгляд, потому что так и не осмелилась обернуться в ответ. Она продолжала вглядываться вдаль, словно искала среди деревьев кого-то. Девушка почувствовала, как Драко рядом напрягся, но вскоре с тяжелым вздохом вернулся в прежнюю умиротворённость.       — Нет, — просто ответил он, и Грейнджер кивнула.       Кажется, молчание с ее стороны на данный момент было лучшим проявлением поддержки. Гриффиндорке не нужно было что-то говорить, наверное, и тысячи слов не смогли бы помочь так, как тишина. Ведь каждый нашел в этом уголке свой пик спокойствия, и у них словно образовалось негласное правило: не говорить на Астрономической башне. Нет, конечно общаться было можно, но не лечить друг друга.       Малфой был благодарен, как и она. Смотрели на легкое покачивание густых крон деревьев, словно в такт лесной мелодии, создаваемой бессонными птицами, на мелко подрагивающую гладь Черного озера и яркий полумесяц, лунным светом отражающийся в воде.       В тот день Грейнджер впервые задумалась, что на самом деле испытывала к этому Слизеринцу. Дружбу? Влечение? Интерес? Как можно назвать тот калейдоскоп чувств, который зарождается внутри при виде него? То, как ее сердце резко ускоряет биение либо наоборот перестает стучать вовсе. То, как ее движения становились более нервными, а голос невольно прибавлял пару децибел.       Определенно ничего к нему не испытывает.       Когда Малфой зашевелился и встал, Грейнджер грустно вздохнула, готовясь вновь остаться одной. Должно быть, он сейчас уйдет, как это делал всегда. Уходил первым, не говоря ничего вслед, а она, в свою очередь, и не смотрела.       Но когда тень его нависшего над ней тела упала на глаза, что-то внутри с гулом ухнуло вниз. Она подняла слегка помутненный взгляд наверх и, столкнувшись с его зрачками, потеряла способность дышать. Потому что в глазах напротив наконец растаял лед. Драко смотрел тепло и, может, даже нежно. В следующую секунду его ладонь легла на девичью челюсть, и Грейнджер лихорадочно провела языком по губам.       — Блять, — выдохнул он, внимательно проследив за ее действием. А в следующую секунду его губы накрыли ее.       Этот поцелуй был трепетным, нежным, почти невинным. Юношеским. Мягкие и теплые губы Малфоя ласкали ее не менее опьяняющие. Он ловко проводил языком по зубам, словно пересчитывая их, а после, не углубляясь, провел им по контуру губы, как она это сделала ранее. Его движения были ласковыми, будто он был целителем и залечивал ее раны. В каком-то плане так оно и было.       Эйфория поцелуя накрыла Гермиону полностью. Ей будто в голову ударил алкоголь или она вовсе увлеклась каким-то наркотиком. Потому что Малфой и был наркотиком. Таким же манящим и желанным для некоторых, и если попробуешь хоть раз, оторваться не сможешь.       Поцелуй с ним был точно таким же. Еще чувствуя тепло его тела и легкие, желанные им же движения губ, Гермиона уже хотела повторения. Широкая ладонь легла на женское бедро, чуть сжимая, и у гриффиндорки будто снесло крышу. Она не знала, насколько хорошо или плохо целуется, но очень надеялась, что ему нравится. Почему-то ей правда этого хотелось.       Она провела кончиками пальцев по бритой щеке, словно проверяя, насколько это реально. Его кожа была фарфоровой, может, хрупкой, но и слегка шершавой одновременно. И ей нравилось. Безумно.       Левая рука Драко, все еще лежащая на челюсти Грейнджер, немного сместилась. Теперь его ладонь идеально расположилась на щеке, казалось, там ей всегда и было место. Он провел большим пальцем под глазом, очертил стенку аккуратного носа и вернулся на мягкую скулу. Его язык тем временем снова позволил себе углубиться, пробуя девушку на вкус, и, Мерлин, ему нравилось. Гермиона была в этом уверена.       Спустя пару мгновений он отстранился. Все еще находясь в нескольких сантиметрах от ее лица, Малфой продолжал бросать потемневший взгляд на покрасневшие девичьи губы. Гриффиндорка не дышала.       — Спасибо за пирог, — прошептал он, склоняясь ниже и косаясь своим лбом ее.       Это продлилось недолго, Малфой почти не задерживался в такой позе, но Гермиона не могла не заметить, как серые глаза с наслаждением прикрылись. Ему было хорошо. Ей в миллион раз лучше.       Он отстранился. Сначала его взгляд задержался на ней, но Грейнджер не смогла распознать посыл его штормовых омутов. А после он развернулся и ушел, ничего не говоря и не оборачиваясь. А она и не смотрела вслед, потупив взгляд на стене напротив. Девушка была обездвижена и поражена произошедшим настолько, что мысль о срочной госпитализации в Мунго не казалась столь смехотворной.       Все еще сидя на диване, Грейнджер вдруг подумала, что готова радовать Малфоя из раза в раз, если его благодарность будет такой.

***

      Ее замах в этот раз был слабым и ни на что негодным. Мысли разбегались в разные стороны, жутко клонило в сон и болела голова. Ее напарником вновь стал Генри, и он, в отличие от нее, был собран, как никогда. Его крепкая хватка заключила Гермиону в недо-объятия, которые резко перетекли в толчок сбоку и удар головой о землю. Боль вспыхнула и усилилась в сто раз, заставляя девушку завыть.       — Ухх, Дебора, ты становишься слабее, — в его голосе будто сквозило сожаление, но на самом деле он хитро улыбался.       — Пошел к черту, — прошипела она и схватилась за протянутую руку. Приняв вертикальное положение, головокружение затянуло девушку в воронку смешанных цветов и поплывших лиц вокруг. Она устало потерла виски и приняла боевую позу.       Прошло две недели с последней встречи с Малфоем. Более он не встречался ни на тренировках, ни в коридорах Мэнора. Грейнджер это слегка озаботило, но она упрямо не позволяла негативным мыслям задерживаться около себя, спешно отгоняя их, а после и вовсе отключая мозг.       Их былые встречи продолжали приходить во снах, и сегодня девушка наблюдала их первый поцелуй. Она до сих пор помнила, какой шок и радость испытывала в тот момент. Пробудившись, Гермиона полностью залилась краской от мысли, что истосковалась по его губам. Черт возьми, она была будто одержима этим.       Многих новобранцев изгнали пару дней назад, ведь прошла очередная испытательная неделя. Близилось посвящение в основную армию Пожирателей смерти, и Грейнджер, все еще находясь на первом месте, вцепилась в это место зубами. Ей нельзя облажаться, только не сейчас.       Генри возобновил наступление, и девушка медленно выдохнула, собираясь с мыслями. Она начала активно атаковать в ответ, наконец замечая азарт и игривость в глазах напротив.       — Неужто это ты на первом месте? Дерёшься, как мой пьяный отец, — голос справа заставил остановиться и обернуться на знакомое лицо мужчины. Лысый и взрослый облик незнакомца вернул ее на месяц назад, на их первую тренировку.       — А, это ты. Я все думала, когда же ты объявишься вновь, — она почти не смотрела на него, слишком увлекшись продолжающимся боем с Генри.       — Ты ждала меня? Я польщен, — его низкий, мерзкий и грязный смех сотрясал воздух. Она поежилась, но причиной тому был не страх.       — Всего-то хотела убедиться, как много синяков я оставила на тебе в прошлый раз, — она пожала плечами и сделала очередной замах.       — Так ты довольна? — он усмехнулся. — Поверь, я могу удовлетворять тебя разными способами.       Теперь она смотрела на него, и тот подмигнул ей.       — Напомни твое имя.       — Алек Андерсон, любовь моя.       Она склонила голову вбок, изучающе поглядывая на Алека. Генри стоял позади, напряженно следя за разговором.       — Алек, милый, будь добр больше никогда ко мне не подходить, иначе довольствоваться будешь лечебными зельями, — она слащаво улыбнулась и уже хотела вернуться к поединку, когда потная ладонь Алека схватила ее за руку и грубо притянула к себе. Она болезненно столкнулась с его широкой грудью своей спиной.       — Не советовал бы угрожать мне, сладкая, — шептал он на ушко, опаляя ядовитым дыханием нежную кожу шеи и мочки. Гермиона попыталась вырваться, но хватка лишь усилилась.       — Алек, отойди от нее, — раздался грозный голос Генри, ступившего чуть ближе к девушке. Лысый мужчина растянул губы в улыбке и поднял руки, будто сдавался.       — Что вы, я даже не начинал, — находясь под прицелами двух хмурых пар глаз, Андерсон вздохнул. — Дебора, любовь моя, еще увидимся.       Кивнув в прощальном жесте, он поспешил ретироваться. Грейнджер, не желая смотреть тому вслед, обернулась в сторону ставшим приятелем мужчины.       — Спасибо.       — Алек очень хитрый человек, будь осторожна.       Она кивнула и слабо улыбнулась.       — Думаю, он чего-то добивается, но пока не могу сказать точно.       — В любом случае, у него есть все шансы заполучить желаемое. Он умен, хотя могло показаться наоборот, — Генри сунул руки в карманы брюк и чуть качнулся на носочках.       — Учту, — сказала она и все же обернулась.       Алек успел скрыться.

***

      Шелест листьев от легкого ветра успокаивал, приглушенный щебет птиц создавал свой собственный музыкальный оркестр. Бледные лучи заката грели продрогшую кожу и заледенелую душу, а цветочный запах, забивающий ноздри, окутал и заполонил легкие.       Сад Нарциссы пустовал круглосуточно, редко кого здесь видела Гермиона. Возможно, даже никого. Проходя мимо в прошлый раз с Малфоем, девушка поклялась себе вернуться сюда снова, и не только потому, что ей тут понравилось. Этот сад был дорог Драко, а значит автоматически становится значимым ей.       Тренировки давно подошли к концу, и на сегодняшний день планов более не было. Кристина пропадала из комнаты под предлогом, что познакомилась с каким-то красавчиком, и если сложатся звезды, то она их непременно познакомит. Грейнджер не знала, хотела ли этого, но почему-то интерес к этому ухажёру был немалым. Наверное, ей просто хотелось убедиться, что он не обидет Гилл.       Дуновение ветра подкинуло прямые локоны вверх, и Гермиона сильнее зарылась носом в красный шарф. Осень давно вступила на земли Уилшира и имела полное право царствовать над погодными условиями. Грейнджер никаких вещей с собой не брала, но в чемодане Деборы нашелся неплохой алый комплект из варежек и шарфа, что девушка обмотала вокруг своей шеи. Варежки она припасла на холодную зиму.       Грядки Маргариток показались впереди, и девушка слабо улыбнулась. Она пообещала себе обязательно разузнать у Малфоя, почему именно они. Гермиона ближе подошла к цветам и склонилась чуть ниже, вдыхая знакомый аромат. Еще немного полюбовавшись бархатом розово-красных лепестков, Грейнджер поднялась на ноги и прошествовала дальше.       На самом деле она вышла в сад не только для того, чтобы побыть наедине и проветрить голову. Гермионе нужно обдумать, что делать далее. Присутствие Малфоя отвлекало, если вовсе не сбивало с пути. Она слишком часто отвлекалась на мысли о нем, что попросту непозволительно в ее ситуации. Любой проступок — смерть. Каждая ошибка могла увенчаться провалом, имеющим ряд печальных последствий.       Ей нужно начать искать крестражи.       Еще будучи в целом и вполне имеющим власть Ордене под руку с живыми Гарри и Роном, они начали поиски за расколотой душой Темного Лорда. Некоторые им уже удалось уничтожить, но работы впереди оставалось немало. Пробравшись к самому сердцу армии Пожирателей смерти, Грейнджер осознавала все риски. Но все равно пошла на это. А значит, далее не остановится.       Ей лишь нужно было перестать думать об одном человеке, что вызывал слишком много тревог и вопросов. Но, черт возьми, ей просто необходимо узнать причину его исчезновения. Почему он забыл о ней?       Гермиона, слишком погрузившись в свои мысли, не заметила под ногами ступеньку. Оступившись, она приготовилась поцеловать носом асфальт, когда чьи-то руки дернули ее на себя и поставили на твердые ноги. Она резко обернулась и наткнулась на копну каштановых кучерявых волос.       Теодор Нотт       Грейнджер знала его, они отлично ладили в школе. Теодор был единственным, кто знал об их с Малфоем отношениях и не осуждал никого из них. Наоборот, этот слизеринец всеми силами старался их свести. Ей нравится он. Нотт весёлый и задорный, любящий выпить, но и поддержать.       По крайней мере, таковым он был в школе.       Сейчас на нее смотрела другая версия того вольного всему парня. Нынешний Теодор имел слегка осунувшееся лицо, более бледную кожу и исхудавшее тело. Кажется, он немного подрос, отчего изнеможённость бросалась в глаза сильнее. Она вздрогнула, разглядывая его, и почувствовала огромный прилив жалости.       Он неловко зашевелился, будто боль в боку сковывала движения, и взглянул на нее.       — Я раньше тебя не встречал, — сказал он, чуть сощурив взгляд. — Я Теодор Нотт.       Она резко встрепенулась, сбрасывая наваждение.       — Да, мы не знакомы, — напомнила она словно самой себе, вспоминая про чужой облик. — Дебора Юманс.       Он обвел ее силуэт пристальным взглядом, и Гермионе хотелось сжаться.       — Ты…       — На данный момент новобранец, — пояснила она, и Нотт кивнул.       — И каков шанс увидеть тебя на должности повыше? — спросил он.       — Высок. Я на первом месте, — Теодор одобрительно вскинул брови и усмехнулся. Она скучала по разговорам с ним.       — Тогда, Дебора, я рад с тобой познакомиться, — он официально поклонился, заставляя девушку тихо рассмеяться.       — Мне тоже, Теодор, — она присела в реверансе и снова улыбнулась.       Это был все тот же Нотт, немного более безумный, страстный и беспечный, но прежний ее хороший друг. Она смотрела на него и улыбалась, потому что скучала.       Около Гермионы раздался характерный хлопок, и девушка вздрогнула. Все еще смотря на Теодора, она заметила, как тот напрягся, и только после решив обернуться, наткнулась на высокий силуэт, облаченный в чёрное пальто. Малфой появился внезапно, словно напоминая, что он волен делать все на территории своего дома.       — Что ты тут делаешь? — спросил он, и его тон не вещал ничего хорошего. Драко смотрел на Нотта, и от него веяло напряженностью и каким-то отторжением.       — С Деборой разговариваю, — он перевел взгляд на Гермиону и подмигнул ей. Малфой, казалось, напрягся сильнее.       — Ты не должен быть здесь, — прошипел он, и его голос дрогнул от гнева.       — Надо же, я и не знал, — произнес Теодор, но в его голосе не было и намека на жалость.       Грейнджер была поражена общением двух, как она считала, друзей. Вероятно, что-то произошло, из-за чего от былой дружбы не осталось и следа. Наблюдая за этим, Гермиона ощутила поедающую изнутри печаль. Ей безумно нравилась их дружба, она была пропитана искренностью и братской привязанностью друг к другу. На ее плечи легло новое задание: разузнать, что произошло, и примирить обоих слизеринцев.       Малфой сделал небольшой, но твердый шаг вперед, что должен был отпугнуть любого, но не Нотта. Он и бровью не повел, когда лавина темной магии, надменности и устрашающей спокойности обрушилась на его голову. Гермионе безумно захотелось отступить, но ее будто заморозили, и потерявшие способность двигаться конечности не слушались вопящий во всю разум.       — Солдат Юманс уже уходит, — сказал Драко, казалось, обращаясь к девушке, но не сводя глаз с нынешнего недруга. Когда после его слов повисло молчание и полное неповиновение, он перевел не менее грозный взгляд на Дебору, и та моментально оживилась.       — Да, я пойду, — пролепетала она. В последний миг она мазнула непонимающим взглядом по Теодору, и тот мягко улыбнулся. Следящий за этим Малфой хмыкнул.       Она торопливо покидала сад и находилась в глубоком недоумении от произошедшего. Грейнджер знала, что те сейчас, должно быть, спорят, и пропустила мысль, что ей не стоило уходить, но осознание последствий ужасало больше. Лучше сейчас скрыться от гнева Драко, нежели обрушить его на себя после.       Только оказавшись в своей комнате, Грейнджер поняла, что увидела Малфоя впервые за две недели. Все это время она изводила себя мыслями о его ранении или вовсе кончины, но сегодня он показался ей более чем здоровым. И она была рада.

***

      Он резко приблизился к Нотту и схватил того за грудки.       — Что ты творишь? — прошипел он.       — Ты забылся, Драко, — спокойно сказал Теодор и потянулся к рукам Малфоя в попытке скинуть их с себя. — Прошло две недели, проверка меня окончилась еще сегодня утром. Я могу делать все, что хочу.       — Ты ни черта не можешь, — произнес он, и воздух сотряс аппарационный хлопок. Малфой перенес их в просторный холл, украшенный позолотой. — Как минимум покидать стены Мэнора. Это обговаривалось еще в подземельях.       Теодор вспыхнул. Он грубо оттолкнул Драко от себя, а тот и не был против.       — Я вижу, ты помнишь все. Ну конечно, ведь ты не покидал подземелья две недели, пытая меня под предлогом допроса. Я видел, как тебе это доставляло удовольствие. Ты не мог позволить себе забыть условия моего нахождения здесь, которые автоматически ухудшали мне жизнь. Ты любишь следить за моими страданиями, не так ли? — выпалил он и взглянул на Малфоя, чьи губы растянулись в усмешке.       — Ты даже не представляешь, насколько.       Они тяжело дышали и смотрели друг на друга суровыми взглядами. Воздух между ними наэлектризовался, и казалось, если поджечь спичку, произойдет неизбежное. Первым нарушил тишину Теодор.       — Ты спрашивал меня, что же я такого сказал Темному Лорду, раз он тебя пытал до потери памяти, а после бросил в собственные подземелья на целых три месяца, — начал он, и в его глазах блеснул опасный огонек. — Ты до сих пор хочешь знать правду?       Драко насторожился. Казалось, вздувшаяся жилка на шее и лбу вот-вот лопнет, а ледяной взгляд совсем скоро выжжет в Теодоре дыру. Темноволосый слизеринец, напротив, забавлялся.       — Хочешь я расскажу, как, поделившись одним маленьким секретом с Лордом, разбил ей сердце? — не унимался он. Малфой нахмурился.       — Ей?       — Верно, ты ведь все забыл, — Нотт хмыкнул. — Просто взял и исчез после бала. Интересно, что девушка думает в такой ситуации?       — О ком ты, блять, говоришь?       Малфой рычал, и желание сомкнуть ладони на шее бывшего друга внезапно возросло. Наступила очередь Нотта наступать на глотку слизеринца, и тот предпочёл его сразу раздавить под подошвой ботинка своей правдой.       Он сделал шаг вперед, желая загнать того в угол, но Драко не шевелился.       — Ответь мне, ты правда все забыл? — спросил он, сощурив взгляд. — Потому что тебе более свойственно сбегать, поджав дрожащий в страхе хвост.       Дичайший рык раздался глубоко из глотки, и Малфой с силой толкнул Теодора в грудь. Плевать, если их кто-нибудь увидит. Он готов был размазать Нотта по паркету пола, не иначе.       — Говори! — рявкнул он, нависая над лежащим, но все так же безумно улыбающимся Тео.       Тот смотрел изучающе и будто выжидающе, в тщетных попытках счесть с лица напротив ход мыслей или эмоций. Но на Драко остался лишь отпечаток злости, ярчайший и кристальный в своем первозданном виде.       А после произнес то, что заставило где-то под ребрами вздрогнуть долбанный орган под названием сердце. Оно словно отозвалось на фамилию своей тоской и болью, но разуму это было чуждо.       — Грейнджер. Ее ты помнишь?       Он ничего не понимал, и на этот раз позволил увидеть проблеск недоумения Нотту. Малфой все также прижимал его к холодному полу, но тот и не сопротивлялся. Кажется, ему даже нравилось, и наслаждение приносило чистое непонимание в словах Драко.       — Что ты несёшь? Мне поручено найти ее и доставить Лорду. Да и без того, как можно забыть эту зубрилку? — говорил он, но по ходу мыслей лишь сильнее заблуждался в своей правде.       Что его связывало с ней?       — Ты так легко испарился, ни сказав не слова. Я видел, как бедная Грейнджер не находила себе места. Она так часто подходила ко мне, чтобы узнать, где ты. Было забавно за этим наблюдать, учитывая тот факт, что это по моей вине ты ушел.       Малфой тяжело дышал. Все, что говорил Теодор, было выше собственного понимания. Его кулаки стиснулись так, что сухожилия грозились порваться. Одна только мысль о возможном общении с грязнокровкой в прошлом сводила с ума, но в то же время заставляла задуматься. Он напряженно смотрел на Тео в ожидании продолжения.       — Мерлин, до тебя так и не дошло? — воскликнул он и закатил глаза. — А как ты трахал эту гриффиндорскую сучку ты тоже не помнишь?       Его слова, небрежно брошенные в лицо, врезались в подсознание и впились в него острыми шипами. Перед глазами резко замелькали вспышки всех снов Малфоя с присутствием размытого образа незнакомки. Он знал, что от нее всегда веяло цветами, что кожа девушки была подобно бархату и шелку, а в глазах плескался медовый океан.       Было больно. Драко зажмурил глаза чуть ли не до боли и отшатнулся в сторону. Он прижал пальцы к глазам, словно пытался остановить этот процесс. Процесс восстановления памяти. Слова Теодора пробудили в нем что-то, что сидело глубоко внутри и словно только поджидало момента, чтобы наброситься на него.       Он видел перед собой собравшийся целым и четким образ Грейнджер, лежащей под ним и тихо стонущей его имя. Он видел свои руки, что нежно касались вьющихся волос. Сердце ворковало, вновь ощутив все те эмоции, что были им забыты. Оно трепетало и извивалось, потому что его с головой накрыла любовь. И он сломался.       Малфою хотелось взвыть от волны воспоминаний. Они слишком быстро проносились перед глазами, стремясь занять должное им место в голове. Башня. Туалеты. Ссоры. Примирения. И такой настоящий уют. Он вспомнил поцелуй, и то, как отзывался на пухлые губы Грейнджер. Ему ахуеть как нравилось. Прошлому ему.       Ноги будто не выдержали такой нагрузки и с глухим ударом коленками о пол повалили его вниз. Малфой сильнее стиснул руками виски в попытке заглушить все те слова, что повторяла Грейнджер из раза в раз.       Я люблю тебя.       Черт, он тоже ее любил. В воспоминаниях его глаза горели, когда смотрели на нее. Он считал ее нимфой, спустившейся к нему, ангелом, оберегающим его след. Весь тот период, всплывший в голове, был полон нежности и теплоты, и на фоне воспоминаний нынешняя ситуация казалась сплошной пустыней.       И хоть сердце не могло нарадоваться, разум во всю отрицал происходящее. Как это, черт возьми, произошло? Как он влюбился в грязнокровку и позволил себе стать предателем крови? Как она отдала свое сердце Пожирателю смерти? Ведь прекрасно знала.       Он был зол, узнав об этом. Он недомогал, осознавая это. И позволил завидовать той счастливой версии себе, приняв это.       — Теперь ты понял? Я рассказал Темному Лорду о вас, и он не оценил твой поступок, — Теодор рассмеялся, и смех был пугающим. — И, господи, так забавно наблюдать за тобой, ищущего днями и ночами Грейнджер. Потому что, найдя ее, ты предашь ее. Знаешь почему? — он склонил голову вбок, будто ждал ответа. — Темный Лорд приказал тебе найти ее не только потому, что она якобы единственная, кто знает о крестражах. Ты сам видел, сколько людей в Ордене, и все они знают. Тогда встает вопрос, зачем ему Грейнджер?       Малфой слушал, не перебивая, но каждую секунду сдерживал порыв пустить в того Аваду. То, куда он вел своим посылом, не нравилось никому. Драко притих.       — Он хочет отомстить и ей, как это сделал с тобой. И ухудшит всю ситуацию то, что ты собственноручно приведешь ее сюда, к пыткам и скорой смерти. Здорово, правда?       Он не сдержался. Все те эмоции, что вальсировали внутри него, нашли себе освобождение. Драко поднял палочку и прошептал:       — Круцио.       Наблюдать за чужими страданиями стало сроду привычкой и особо не вызывало эмоций. Но все эти две недели, проведенные наедине с Теодором в подземельях, доставили, пожалуй, наибольший багаж удовлетворения. Он уже видел эту картину: то, как тело темноволосого слизеринца отзывалось на Круциатус. И жаждал повторения.       Нотт взвыл, извиваясь на полу. Его конечности подогнулись, и сам он принял неестественную позу. Малфой дождался, когда крики Теодора перейдут в тяжелый хрип, и быстро приблизившись, аппарировал вместе с ним вновь.       Оказавшись в подземельях прямо напротив ставшей Теодора камеры, Драко толкнул ослабшее тело слизеринца внутрь и запер заклинанием решетку.       — Приказ от генерала Малфоя заключить Теодора Нотта под стражу на дополнительную неделю скоро дойдет до Темного Лорда. Причина: был не в настроении, — он шагнул вперед и безвольно облокотился о решетку. — Я хочу, чтобы ты помнил, по какой несущественной и жалкой причине пробудешь здесь еще некоторое время. Потому что я так захотел. Помни свое место, сученыш. Крутанувшись на каблуке туфель, Малфой устремился прочь. И пусть он полыхнул обжигающим гневом, внутри него бушевал шторм других несвойственных ему эмоций. И Драко не знал, что со всем этим делать.