Вершители правосудия

      Ее сознание было мутным, расплывчатым, и обрывки воспоминаний все никак не могли собраться в один дельный паззл. Будто находясь в бреду, девушка шептала что-то иссохшими губами, но каждый раз ее тираду прерывал манящий пальцем сон.       Грейнджер мало что помнила с того дня. Помнила бой. Помнила оттенок собственной крови. Помнила ее теплоту, когда истекала ею на асфальте.       Она помнила, как торс порвался, и внутри нее все замерло. И помнила чьи-то крепкие руки, прижимающие к себе и уносящие далеко от лап смерти.       Гермиона запомнила и то, как те самые руки убаюкивающе укладывали ее на холодные белые простыни, тут же окрасившиеся в красный. Помнила, как владелец этих ладоней сжимал ее раны в попытке остановить кровотечение, и как чей-то голос постоянно умолял ее выжить.       И порой, когда ее сознание прояснялось, и Грейнджер могла позволить себе приподнять одно веко, видела, как платиновые волосы поблескивали на солнечном свету.       Это было последним, что запомнила она. Все происходящее в дальнейшем — пребывание в несколько дневном бреду, ставшим для нее личным адом.       Гермиона зашла в класс Зельеварения, и низко понурив голову, поспешила занять свое место. Рональд Уизли, до этого эмоционально разговаривающий с Невиллом, широко ей улыбнулся, приветствуя подругу.       — Привет. Я не видел тебя со вчерашнего ужина. Почему тебя не было на завтраке? — в приподнятом настроении спросил Рон, и Грейнджер не скрыла своего удивления, когда посмотрела в его сторону.       — Утро вторника, да еще и первым уроком Зельеварение. Что тебя так радует? — чуть монотонно произнесла девушка, сводя брови к переносице. В отличие от Уизли, ее голова уже который час кипит от варящихся в ней мыслях.       Рональд с улыбкой пожал широкими плечами.       — Завтра игра. Лично я настроен победить.       Грейнджер в изумлении покосилась на друга.       — Слышала, у Пуффендуя новый ловец. Уверен, что он не окажется менее ловким, чем Гарри? — поинтересовалась она с лукавой улыбкой на устах. Рон обиженно насупился.       — Если не веришь в нас, так и скажи, — проворчал он, на что Грейнджер глухо рассмеялась.       — Вовсе нет, Рон. Просто тебя весело дразнить.       Она еще с минуту посмеивалась над Уизли, однако чья-то белая макушка привлекла ее внимание, заставив обернуться в сторону соседнего ряда.       Драко Малфой зашел в кабинет пятью минутами позднее, и развалившись за четвертой партой, сразу же был вовлечен в разговор с Блейзом Забини.       Она почувствовала, как сердце ухнуло вниз и быстро забилось. Часто заморгав, девушка резко выпрямилась на стуле и развернулась к Рональду.       Недавний разговор с Малфоем все еще стоял перед глазами и звучал в ушах, не давая и шанса отвлечься на что-то более стоящее. Она видела, какой взгляд был у юноши, пока тот смотрел глубоко ей в душу. В тот вечер все ее нутро готово было ринуться вперед, отдаться в крепкие руки стоящего напротив. И это пугало. Очнувшись утром после неспокойного сна, Грейнджер была удивлена произошедшим, и тому, что это ей не приснилось. Она чувствовала вкус его губ на своих. Помнила крепкую хватку, не позволяющую упасть. И, дабы не соврать себе, Гермиона лишь убедилась, что ей чертовски понравилось.       Снейп задерживался, и ученики двух враждующих факультетов общались в свободной форме. Гриффиндорка старалась не смотреть в другую часть кабинета, отдавая всю себя скучной болтовне Рона. Однако пока рыжеволосый друг рассказывал ей о некоторых маневрах в квиддиче, мысли девушки витали далеко не здесь.       Внезапный хлопок двери заставил встрепенуться весь класс, но Грейнджер даже оборачиваться не пришлось, чтобы признать в размеренном стуке ботинок о пол профессора Снейпа.       Его темный плащ тянулся далеко за ним, плывя по воздуху, словно по волнам. Волосы цвета смоли обрамляли осунувшийся овал лица, прибавляя возрасту еще с десяток лет. Нахмуренные брови и поджатые губы, пронзительный стальной взгляд и пульсирующая жилка на лбу. Настоящий представитель змей имел права выглядеть только так, и никак иначе.       Пройдя к своему рабочему столу, он пристально оглядел весь класс, погружая каждого в темноту своих зрячих. Жуткий холодок пробежался по кабинету, и мертвая тишина почти было пугала.       — Тема сегодняшнего урока… — монотонно, разжевывая каждый слог, заговорил профессор, и головы учеников тут же склонились к учебникам.       Урок начался, но холод так и остался лежать на нежной белой кожей. Единственное, пожалуй, что уберегало ее от обморожения — взгляд серых глаз, направленный ей в спину. Но от этого не хотелось выть и неловко ерзать на стуле. От этого ей становилось тепло, и смущенная улыбка держалась на девичьем лице вплоть до разрушающего ее грезы звонка.       Открыть глаза Грейнджер смогла, казалось, спустя век после произошедшего. Все тело ломило и горело, крупинки пота оставляли влажный след на сморщенном лбу. Переизбыток света в комнате бил по глазам, заставляя жмуриться и долго привыкать.       Дождавшись, когда взгляд сфокусируется на каком-либо предмете, Грейнджер оглянулась. Она лежала на постели в неизвестной ей комнате с минимальным количеством мебели и оттенков. Все, что было в ней примечательного, так это прикроватная тумбочка, кровать и окно, за которым, исходя по яркости солнечного цвета, Гермиона предположила, что сейчас разгар обеда.       Она чувствовала количество снадобий, коими было перекачано ее ослабшее тело, из-за чего протяжный стон самовольно сорвался с губ. Девушка попыталась подняться, но все, на что были способны ее мышцы, так это слабое шевеление пальцами. Немного подумав, она все же приняла поражение и осталась лежать смирно.       Вслушиваясь в тишину за дверьми спальни, Грейнджер не могла не возвращаться к свежим воспоминаниям. Картинка когтей волка все еще осталась четкой, и видя ту перед собой, девушка не сдержала взгляда, упавшего на грудь. Пульс внезапно участился, когда она позволила себе представить то, что с ней стало после атаки. Она словно заморозилась, пока мозг предоставлял картинки торчащих из груди костей.       Не имея возможности прикоснуться к животу, Грейнджер сосредоточилась на собственных ощущениях. Она чувствовала, как воспаленную кожу стискивают кем-то ловко наложенные бинты, и ощущала то, как это затрудняло вдохи.       А еще подобное происходило с ее ногой.       Внезапно желание поднять одеяло и сорвать с себя бинты стало почти необъятным, неконтролируемым. Гермиона до боли стиснула зубы, приказывая себе успокоиться. Нарастающая паника не видела границ, и это по-настоящему пугало. Будто кто-то, насмехаясь над ее болью, нажал на рычаг, что более не позволял той контролировать свои эмоции. Ворох мыслей, голосов и воспоминаний превратился в настоящий смерч в стенах ее личной библиотеки, приводя все в сущий ужас. Сжав кулаки сильнее, Гермиона часто задышала.       Раздался почти неуслышанный ею хлопок. Сквозь дымку перед глазами Грейнджер могла видеть хрупкое тельце эльфа, замершего на пороге. Тот словно не знал, что делать, и лишь в задумчивости нахмурил брови, однако уже спустя мгновение домовик очутился в ее ногах и начал что-то активно колдовать.       Первая мысль была атаковать. Вторая, пришедшая незамедлительно — принять поражение. Почти парализованное тело едва могло позволить себе вздымать грудную клетку, не то чтобы держать в руке волшебное древко. Да и затупление боли, накрывшее ее по кусочкам, подкупило желание отдаться в руки доброжелательному эльфу. Вряд ли бы он убил ее, верно?       Домовик тем временем разложил на тумбу несколько наполненных склянок, а пустые сложил в самодельную сумку из лоскутов одежды. Не долго думая, он потянулся костлявыми ладонями к бурого цвета жидкости и тут же возник напротив.       Хлопая своими огромными глазами, он безмолвно умолял открыть рот, и Грейнджер не смогла не повиноваться. Сладкая жидкость поползла по стенкам пищевода, согревая и обжигая холодом одновременно. Мозг Гермионы почти не работал, и девушка даже не утруждала себя попыткой угадать принятое снадобье. Веки медленно налились свинцом, и она провалилась в сон.       Заливаясь громким смехом, Грейнджер ни о чем не думала. Утро выдалось почти что идеальным. На душе было легко и весело, и проводя счастливые дни с друзьями, она наконец наслаждалась жизнью.       Большой зал, погруженный в приятный гул непрерывных разговоров, в этот осенний день выглядел по-настоящему необычно. На столах появились украшения, созданные первокурсниками из пожелтевших листьев, а за окнами мир окрасился в теплые тона. Ученики выглядели бодро из-за прошедших выходных в Хогсмиде, и Грейнджер могла похвастаться тем же.       Сидящая рядом Джинни никак не могла совладать со своим дыханием, все продолжая тихо посмеиваться. Казалось, в уголках ее карих глаз были видны слезы, и от этого становилось только смешнее.       Гермиона глубоко вдохнула, успокаиваясь, и отпила немного тыквенного сока, охотно возвращаясь к своему омлету. Завтрак казался как никогда вкусным, и девушка была полна сил и энергии перед новым учебным днем.       День обещал быть хорошим.       Младшая Уизли продолжала что-то активно рассказывать, но Грейнджер слушала в пол уха. Всем ее вниманием овладел высокий Слизеринец, будто специально выжидавший все это время, пока девушка не посмотрит на него.       Малфой, криво усмехнувшись на чуть растрепанный вид Гриффиндорки, подбородком кивнул на ее сумку. Девушка сначала залилась румянцем, не ожидая увидеть его таким довольным, а после опустила взгляд вниз, пряча счастливую ухмылку.       В который раз он подложил ей записку в карман.       И хоть она уже давно выучила содержание одинаковых посланий, когда взяла себе в привычку не выбрасывать каждое из них, девушка в очередной раз пробежалась по знакомому набору слов.       «Астрономическая башня, 20:00. Не опаздывай и одевайся теплее».       Хрупкое сердце вновь растаяло.       Холод. Ее тело дрожало и билось в мелких конвульсиях.       Голод. Желудок скручивался в узел, и от этого хотелось блевать.       Одиночество. Пребывая в своем сознании, она чувствовала, что была совсем одна. Ведь весь ее внутренний мир давно потух, погрузившись в кромешный мрак.       И боль. Слишком много боли.       Гермиона резко распахнула глаза, втягивая ноздрями как можно больше воздуха. Она попыталась сесть на мокрых простынях, но снова потерпела неудачу. Когда боль успела поставить Грейнджер на колени?       Она совсем потеряла счет времени. То, подобно песку, бежало сквозь пальцы, стремительно ускользая и вовсе исчезая. Это пугало. Это разочаровывало. Но Грейнджер ничего не могла с этим поделать. Делая тяжелые вдохи, девушка поняла, что на улице давно за полночь. Было темно.       В ее жизни слишком много темноты.       Несмотря на довольно скверные сновидения, физическое состояние могло порадовать улучшениями. Гермиона чувствовала, что с чужой помощью она бы с лёгкостью смогла встать на ноги и простоять некоторое время. Возможно, она бы даже осмелилась на шаг.       Спать больше не хотелось, и глаза почти привыкли к темноте. Грейнджер чуть повертела головой, разминая затекшие мышцы, и только сейчас заметила стоящее в самом дальнем углу кресло. Вспомнив, что в прошлый раз его здесь не было, девушка мгновенно замерла и напряглась. Стараясь не сильно напрягать зрение, она попробовала пристальнее вглядеться в темноту, и почему-то была не сильно удивлена, заметив знакомые очертания платиновых волос.       Конечно, это Малфой. Кто бы еще мог здесь быть?       В последний раз им удавалось поговорить месяц назад, когда Драко узнал, кто она. Тогда он был настроен серьезно, почти сурово, и настоятельно велел покинуть поместье. Должно быть, сейчас он не менее зол, и только сон, в который продавился генерал, оттягивал ее неизбежную гибель.       Но она скучала. Черт возьми, безумно скучала.       И пока у нее было в запасе немного времени, Грейнджер позволила себе полюбоваться грубым профилем Драко. Все те же скулы, покрытые едва заметной щетиной. Все те же губы, умеющие быть мягкими и грубыми. Все те же пряди, что так любят ее пальцы. Хотелось прикоснуться к нему, хотелось утонуть в его теплых объятиях и услышать ложное «Все будет хорошо». Но он был далеко, как и она.       Тишина вызывала звон в ушах, и девушка неловко завертелась на кровати. Ей необходимо было посетить ванную комнату, и желательно как можно скорее. Не желая будить Малфоя, она лишь убедилась, что тот спит, и взялась за попытку подняться самостоятельно.       Правой рукой скинув с себя покрывало, она дала себе мгновение привыкнуть к атаковавшему ее тело холоду. Тонкая пижама почти не грела, и кожа тут же покрылась мурашками. Сейчас Гермиона бы точно не отказалась от горячего чая и пары шерстяных носков, желательно сшитыми незаменимой Молли.       Отгоняя тоскливые мысли, она попыталась пошевелить пальцами на ногах, и была приятно удивлена, заметив отклик мышц. Грейнджер схватила окрепшими руками колени и перебросила их за пределы койки, позволяя ступням коснуться холодного пола. Она чувствовала себя чертовым инвалидом, но иначе никак. Уперевшись руками по обе стороны от себя, Гермиона приготовилась к подъему.       Тихий вдох, толчок и чьи-то крепкие руки, подхватившие ее чуть было не свалившееся на пол тело.       В ее глазах потемнело, но вовсе не от осознания, что могла запросто упасть и больше не подняться. Тело Грейнджер будто на секунду покинула душа, когда мысль о руках Малфоя на ее талии пронзила и без того больную голову. Она не слышала, как он подкрался. Вцепившись своими ладонями в крепкие предплечья, она вскинула глаза и столкнулась с уставшим, но все таким же теплым взглядом Малфоя.       — Давай помогу, — пробасил сонным голосом он, обхватывая ее тело удобнее и поднимая на ноги. Гермиона, боясь свалиться, обвила руками шею Драко, и от одной мысли о долгожданной близости девушка залилась румянцем, как невинная школьница.       Малфой нес ее в сторону второй двери, и Гермиона предположила, что там находится ванная. Она понятия не имела, как справится без посторонней помощи, но заходить внутрь с Драко девушка точно не собиралась. Словно прочитав ее мысли и уловив вмиг охватившее тело напряжение, он произнес:       — Я позову Тинки.       Гермиона нахмурилась.       — Тинки?       — Мой домовик.       Она кивнула. Драко открыл дверь в ванную и зашел внутрь вместе с ней, усаживая на крышку туалета. Чуть громче произнеся имя эльфа, тот мгновенно появился напротив хозяина. Взглянув на домовика, Гермиона признала в нем того, кто не так давно ухаживал за ней.       Должно быть, и в тот раз эльфа подослал Малфой.       Более ничего не говоря, Драко покинул ванную комнату, оставляя Грейнджер на Тинки. Оказавшийся девочкой эльф помог ей привести себя в порядок, и когда очередь настала умываться, девушка остановилась напротив зеркала.       И тут же отскочила в сторону, будто снова могла передвигаться самостоятельно.       Почти потеряв равновесие, Грейнджер ухватилась за бортик ванны, прилагая все усилия, чтобы устоять. Тяжело дыша, она чуть понурила голову, оглядывая свои пальцы и не находя на них кольца. Страх овладевал ею, как и паника, поднимающаяся с самых низов.       Тинки поспешила на помощь и подвела хрупкую девушку к зеркалу. Гермионе вновь предоставилась возможность оглядеть кудрявые локоны и почти прозрачную кожу. Веснушки и круги под глазами. Темноту глаз и тонкий шрам на лбу.       Она в своем теле. Где кольцо?       Грейнджер оглядела ванную: раковину, полки, пол, ванну и даже туалет. Она слышала, как сердце билось в ребра, и звук доходил до макушки ее головы. Дрожь в руках с поличным выдавала нервозность, и заметившая это Тинки тут же оказалась совсем близко.       — Мисс чувствует себя плохо? Мисс хочет вернуться?       Но Гермиона не слышала произнесенного. Уйдя глубоко в себя, она чуть ли не с рычанием погрузилась в собственные воспоминания в попытке отыскать тот миг, когда кольцо было утеряно. Гриффиндорка просмотрела бой с волком и крушение моста, дни в постели и свои же сновидения. Ни-че-го.       Казалось, она уходила под воду, ведь воздух больше не поступал в ее так нуждающиеся в этом лёгкие.       Дверь резко распахнулась, и спасительное появление Малфоя почти было обрадовало задыхающуюся в ужасе девушку. Он быстро оценил ситуацию, задержавшись на пороге, но спустя секунду вновь оказался около нее, придерживая и прижимая к себе, как двадцатью минутами назад. Его ласки были утешительными, его тепло — безопасным. Она чувствовала себя в неприступной крепости, когда находилась с ним. Всегда.       Грейнджер полностью отдалась ему, расслабив ноющие мышцы. Она положила голову на его грудь и сделала глубокий вдох, снова научившись дышать. Мужская ладонь легла ей на затылок и успокаивающе поглаживала по голове.       Гермиона снова задышала.       Ее всегда мучал вопрос, как Малфою удается одним своим присутствием избавить ее от всех мучений и страданий. Ему достаточно лишь прикоснуться к коже Гриффиндорки, как все проблемы тут же отходили на второй план. Должно быть, это дар, или особенные чары, что он накладывает на нее, пока она не видит. Плевать. Гермиона всегда в его долгу.       Спустя минуты, проведенные в тишине, когда слышно было только их соединившееся дыхание, он наконец заговорил:       — Как ты?       Набрав побольше воздуха, будто опасаясь снова его растерять, Грейнджер прохрипела:       — Я в порядке, — вышло не совсем убедительно, но Гермиона замерла, ожидая, когда тот отстранится. Но он стоял, как стояла бы крепость, с которой она его сравнила.       Это сводило с ума.       Почувствовав аккуратные касания в районе спины и коленей, девушка поспешила обхватить шею Малфоя покрепче. В который раз оказавшись на его руках, Грейнджер лишь сильнее прижалась к крепкому торсу, позволяя унести себя как можно дальше из слишком светлой ванной.       Драко вернул ее на уже замененные на чистые простыни, и Гермиона незамедлительно укрылась. Кожа все еще помнила тот ядовитый холод пола, но скоро станет легче. Она заинтересованно наблюдала за лицом Малфоя, чьи глаза были темнее тучи. Он двигался в сторону своего кресла, и Грейнджер поняла, что ей такое не нравится. И не успев саму себя остановить, девушка заговорила:       — Ты… Мог бы ты передвинуть свое кресло поближе?       Драко замер, так и оставшись к ней спиной. Она видела, как он чуть понурил голову и задумчиво ею покачал, и казалось, когда отказ вот-вот прилетит ей в лоб, Малфой магией придвинул кресло. Он поставил его так, чтобы оно стояло посреди комнаты. Не слишком близко и не слишком далеко. Идеально.       Но идеально только для него.       Драко опустился на него и устало потер глаза. Интересно, как часто он бывал у нее? Наступила поистине неловкая пауза, но Гермиона не хотела спать. Ей нужны были ответы.       Она прочистила горло, настраиваясь на долгий разговор.       — Мы можем поговорить?       Ответом ей была та самая съедающая изнутри тишина. Гермиона посмотрела в сторону Малфоя и нашла его взгляд на себе. Но глаза его пусты; он под окклюменцией.       Она не любила, когда Драко отгораживался от мира за счет тех самых стен в сознании. В такие моменты он казался ей не лучше бесчувственного камня, и порой это даже пугало. Грейнджер не раз говорила с ним об этом, но все было бес толку.       Однако сейчас упрекнуть его в использовании окклюменции она не могла хотя бы потому, что сама использует ее.       Хотелось громко и долго смеяться.       — И что ты хочешь знать? — наконец ответил сухо он, но на большее Грейнджер и не рассчитывала. Она удобнее устроилась в постели и вновь откашлялась.       — Во-первых: где мое кольцо?       Малфой отвел взгляд в сторону.       — Магия кольца мешала твоему восстановлению, а также действию порядка шести использованных зелий. Я снял его, так что сейчас кольцо у меня.       Она кивнула, игнорируя больной укол, когда услышала тон Малфоя. Он разговаривал так, будто отчитывался перед Волан-Де-Мортом за очередной рейд.       — Хорошо. Тогда… Как долго я пробыла в отключке?       Драко взглянул на нее, и глаза его сверкнули.       — Пять дней.       Ей почему-то захотелось присвистнуть. Для войны пять дней — это слишком ценный ресурс. Грейнджер мысленно прикинула, что могло бы произойти за это время, но тут же отбросила эту идею, боясь разочароваться.       Могло произойти все, что угодно.       — Кто-нибудь выжил, когда…       — Нет, — грубо прервал он ее, но после мягче добавил: — Выжила только ты.       Слова Драко еще несколько раз эхом прозвучали в голове. Вина — слишком опасное чувство. Оно способно сотворить многое с человеком, и в этом весь ее ужас. Грейнджер зажмурила глаза, стараясь отогнать выражение лица Алика, когда обрушился мост.       Теперь он мертв. Они все мертвы.       — Почему ты спас меня? — Грейнджер потупила взгляд на пальцах. Голос дрожал. Тело тоже. — Это ведь был ты?       Она слышала, как Малфой грубо усмехнулся.       — Мне надо было позволить тебе умереть?       Воздух накалялся, и Гермиона вот-вот выйдет из себя.       — Но у тебя могут быть проблемы!       Краем глаза заметив, как Драко замер, Грейнджер задержала дыхание. Осознание холодной водой окатило ее тело, и она, потеряв контроль, снова задрожала.       — Тебя наказали? Это из-за меня?       Он молчал, а ей хотелось кричать. Черт возьми, конечно его наказали. Малфой спас ее. Одну из всех тех людей, падающих вниз. Естественно, блять, его наказали.       Почувствовав соль на губах, Гермиона поняла, что плачет. Она до крови закусила дрожащую губу и опустила голову ниже.       — П..прости меня. Я не хотела, пожалуйста, прости м…       — Меня не наказали, — вдруг произнес он, смотря точно на нее. — Я подправил всем воспоминания. Теперь они думают, что только ты не находилась на мосту, поэтому и выжила.       Но ей уже было плевать. Успев представить, как Волан-Де-Морт лично доводит Малфоя чуть ли не до безумства за подобный поступок, ей стало плохо. Это была бы ее вина. Во всем была бы виновна лишь она. Подогнув ближе ноги, Грейнджер сжалась в дрожащий комок, и даже физическая боль не могла остановить ее рыданий.       — Прости меня. Я не хотела…       Гермиона чувствовала себя, будто снова оказалась в том бреду, из которого выбиралась почти неделю. Полностью проигнорировав слова Драко, она продолжала представлять, что бы с ним стало по ее вине. Да, это все ее вина. Только ее.       Должно быть, Грейнджер стала сумасшедшей. Должно быть, она повредила голову во время схватки с волком. Должно быть, так и есть.       Чужие руки требовательно обхватили ее челюсть и слегка надавили на щеки, заставляя открыть рот. Гермиона ничего не видела из-за пелены слез, но осознавала все происходящее. Успокоительное зелье на вкус было, как карамель, и прокрутив его на языке, девушка сглотнула.       Закрыв глаза, она задышала медленнее. Зелье действовало быстро, и уже спустя минуту Грейнджер могла видеть.       Драко стоял над ней и не сводил с нее задумчивых глаз. Но по-прежнему теплых. И ей стало тепло.       Ее тело еще слишком слабо для таких разговоров, и Гермиона это понимала. Но остановить это она тоже не могла. Ей нужны ответы. Все таким же дрожащим голосом девушка заговорила:       — Я провалила задание, верно? — тяжело сглотнув, она продолжила. — Что со мной будет? Отправят домой? Убьют?       Малфой молчал и смотрел на нее. Ни один мускул лица его не дрогнул, и Грейнджер вновь начинала ненавидеть окклюменцию. Он пуст, как пуста и она.       Но сейчас Драко будто подбирал слова, и это напрягало. Что-то в нем переменилось, но Гермиона не могла понять, что именно. Лишь взгляд стал более задумчивым, а брови — нахмуренными.       — Я поручу Дилану ознакомить тебя со всем: где ты будешь жить, где питаться, а где — тренироваться. Ты также войдешь в RG98. Скажем всем, что ты была лучшей, поэтому тебя незамедлительно приняли туда…       — Что? О чем ты? — напряглась девушка и чуть привстала. Неужели…       — Я просил тебя уходить отсюда, пока не было слишком поздно, — его взгляд черствел, и это вовсе не радовало. — Но ты ослушалась. Почему?       — Я бы никогда…       — Это бред, Грейнджер! — взревел он, грубо обрывая ее. — Ты ничего здесь не добьешься из того, что ты себе придумала! Я говорил тебе уходить! Какого черта, Грейнджер?       Он был зол. Он был в ужасе. Теперь она видела и даже чувствовала. Его кулаки сжимались и разжимались, жилка на лбу пульсировала, а желваки заострились и ходили ходуном. Смотря прямо в его глаза, Гермиона видела отныне ярость, и больше ничего. Он зажегся, подобно спичке, и теперь ей от этого гореть.       Она склонила голову, не находя отныне слов ответить.       — Почему ты говоришь все это? — тихо спросила девушка. Сил больше не было. Она устала и вновь хотела спать.       Он лишь молчал и тяжело дышал. Долго. Минуту, может, дольше. И только спустя время произнес:       — Потому что теперь поздно.       Словно отвечая на немой вопрос, Драко схватил ее левую руку и чуть поднял. Грейнджер не сопротивлялась. Не имела права. Только наблюдала, как он задирал рукав ночной рубашки и оголял… Черную метку. Она смотрела и видела, как на ее предплечье змея вилась вокруг знакомого черепа, словно радуясь и резвясь. Словно насмехаясь над ужасом в ее зрачках.       Девушка задержала дыхание и подняла глаза на Малфоя. Теперь он вновь мягок. Теперь его взгляд вновь теплее солнца. И теперь она поняла, что означало его «поздно».