Смеётся гора

Они просто болтали ни о чём — Минхо отыскал в одном из шкафов пачку риса, лук и коробку со специями, Джисон включил неназойливую фоновую музыку, — ждали доставку. Сошлись оба на японской кухне: заказали суши с угрём и лососем, сашими из тунца и сет роллов на любой вкус. А у Минхо выбора особо не было, он пытался из «ж», «о», «п» и «а» выложить слово «вечность»… то есть из найденных на кухне ингредиентов сварганить пибимпаб. Пока готовился рис, Минхо промыл мясо под горячей водой, бросил его размораживаться, принялся чистить овощи. Их ему нужно было подготовить к жарке за двадцать минут. Джисон всё это время нетерпеливо ёрзал на стуле, после инцидента с ножом Минхо доверил ему только вскрыть банку маринованных соевых ростков и растопить сахар в подогретом соевом соусе. — Multitask-хён, — бубнил Джисон между редкими репликами диалога, — я знаю, как готовится пибимпаб, но столько задач в уме держать не смог бы. Кажется, у тебя и правда получится опередить доставку. — Готовка — она как есть тайм-менеджмент, — легкомысленно напел себе под нос Минхо. — Ты ведь не будешь двадцать пять минут ждать, пока сварится рис? Нет, ты займёшься чем-то ещё. Например, подготовишь мясо к маринованию. Но сначала мясо надо разморозить, и пока его крутит в ритме диско микроволновка, есть время почистить и нашинковать овощи. Шинковка много не занимает — оставшиеся двадцать минут от варки риса делаем бульон из ростков. Пока готовится бульон, размораживается мясо и обрабатывается маринадом, — Минхо пояснял каждое своё действие алгоритмами, которые держал в голове всякий раз, когда приступал к готовке. Визуальные схемы в голове помогали запоминать все детали и максимально быстро возвращаться к ним в любой момент времени. Собственно говоря, по такому же принципу он разучивал хореографии. Главное — выцепить деталь и алгоритм запустится сам. — Я понимаю принцип, — согласился Джисон, — и знаю, как готовится пибимпаб, просто у тебя получается лучше. — Если всё сводится к тому, что кто-то просто в чём-то лучше… — закатил глаза Минхо, — этому можно научиться. Ты же занялся музыкальным образованием Дэхви — он постигает основы. Гаммы там, ритм и размеры, а через пару лет глядишь и на слух научится мелодии подбирать или свои писать начнёт. Я точно так же учился готовить под руководством мамы и бабуленьки, не одну сковородку сжёг, а сколько продуктов перепортил — знал бы ты. — Ладно, признаюсь, я просто сдался, — примирительно поднял руки Джисон. — Просто сейчас заказывать удобнее, а готовка занимает много времени и отнимает много сил, а я же один. Да и поздновато уже кулинарные эксперименты устраивать, experience получать. — Ну, есть те, кому просто-напросто не дано. Всё же зависит от типа мышления, верно? Вряд ли хаотичные неуклюжие придурки смогут сконцентрироваться и неукоснительно следовать рецептам, кто-то может отвлекаться на посторонние мысли, у кого-то плохое пространственное восприятие, и без весов они не могут прикинуть, где кило, а где два, — пустился в объяснение своего подхода Минхо. — Мне проще, потому что я достаточно логичен и последователен — в подавляющем количестве вещей, а не во всём, конечно, — конечно, не во всём, иначе он не стоял бы на чужой кухне, не готовил бы в свой выходной, не вываливал из своей жалкой душонки переживания тому, кого знал без году неделю. — Так что тебе, как хаотичному неуклюжему придурку, советую не соваться на кухню. — Я уронил нож, а не котёнка раздавил, — Джисон носом хлюпнул, ногу умудрился к груди подтянуть — вот за такие изъебоны на барных стульях легче лёгкого в травму уехать. Минхо поварёшкой ему пригрозил, мол, сядь нормально. А то в следующий раз не нож уронит, просто передавая его через стойку, а всего себя затылком вниз. Доставка объявилась, когда Минхо укладывал на готовые блюда, разложенные по тарелкам, глазунью. — Ничья? — самодовольно подмигнул Минхо, прикладывая ладонь к боку глубокой тарелки и потирая её. — Вообще, я готов принять поражение, если каждый останется при своём. — Не-ет, хён, ты хочешь суши с угрём, — Джисон даже не попытался завуалировать своё «а я хочу пибимпаб», — поэтому давай я сейчас, чтобы потом не вспоминать: «ah sh-it, у меня же на кухне гора посуды», уберу тут всё, а ты унесёшь еду в комнату и как-нибудь сообразишь, как нам лучше устроиться. Распределение ролей было вполне справедливым: чего у Джисона не было, так это посудомойки, ещё и с посудой Минхо ебаться бы не стал. Так что он со спокойной совестью оставил Джисона разбираться со сковородой, кастрюлей и разделочными досками. Интересно, было ли Джисону что прятать? Не бегал ли он в панике после принятия предложения здесь, рассовывая компромат по шкафам и ящикам? Комната больше, чем казалось. Угловой компьютерный стол со всякими музыкальными примочками, в них Минхо понимал довольно отдалённо, синтезатор на подоконнике (окно оказалось заклеено специальной тёмной плёнкой), книжный шкаф с, что удивительно, книгами и всякими сувенирами. Рядом со стеной у кровати (если кроватью можно было назвать валяющийся на полу матрац с кучей подушек и одеял) зачехлённая гитара. Смахивало на комнату подростка — бумажные плакаты на стенах, оставленная открытой шкатулка с побрякушками, бесполезный мусор разного характера — от пустых бутылок из-под воды (какая трата, у него что, не хватает ума обзавестись многоразовым стаканом? Купить, что ли) до свёрнутых в гандоны носков, выглядывающих из-под матраца. М-да. Ну, Минхо слабо себе представлял, что дальше. Чем они будут заниматься? Сидеть здесь двоим негде — один-единственный компьютерный стул даже друг на друге не дал бы уместиться. Выбор небольшой, остаётся спально-трепетальное место, которое Джисону и для сна, и для мечтаний, и вместо дивана-для-прокрастинаций, насколько Минхо мог судить (больше негде). Ну, Минхо и вынул из-под одеяла все подушки (зачем ему в постели шейная дорожная подушка?), заправил худо-бедно всё покрывалом, найденным в шкафу, а из подушек сделал мягкую стеночку. У Джисона по-любому должен быть складной стол — он есть у всех, удобно же, место экономит и можно где угодно хранить. Взять с собой куда-нибудь тоже можно. — Хани-и-и! — решить проблему проще всего спросив. Что Минхо и сделал. — Aww, baby? — больше промычал Джисон. — У тебя есть столик? — Минхо для верности заглянул за длинную, в пол, штору, которая свою функцию не выполняла, просто красиво висела сбоку от окна. — М-м, где-то был. — Ты знаешь про искусство нётаймори? — пригрозил Минхо, направляясь в кухню, где Джисон боролся металлической губкой с жиром на сковороде. — У нас как раз японская кухня. — Уволь, хён, там людей используют вместо посуды, а не мебели, — кое-что Джисон, оказывается, знал, и это приятно удивило — Минхо редко встречал людей, интересующихся или хотя бы знающих общие факты о чужой культуре. Одно дело комиксы читать и мультики смотреть, совсем другое — знать о традиционных ритуалах и понимать термины не поверхностно, а заглядывать глубже. — Ну так и женщин у нас нет, что не помешает мне разложить на ком-нибудь тунца, если я не найду стол, — продолжил ехидничать Минхо, прислонившись к арочному косяку спиной. Ему понравилось использовать слово «разложить», глядя на Джисона, поставившего к раковине стул и забравшегося на него коленями. Крайне специфичный подход к элементарной бытовой задаче. Но Джисону как будто норм — скрестив лодыжки, сидеть на коленях и в три погибели гнуться над мойкой. Джисон… милый в своей странности. Минхо повстречал множество фриков за свою жизнь и карьеру — и боди-модификантов с рожками и тоннелями в щеках, и людей в татуировках, не оставивших ни единого просвета на коже, и дедуль в чулочках, — перестал осуждать тех, кого не понимал (опять всплыли в памяти речи Сынмина: «Моё тело — моё дело»), потому что для кого-то он и сам был тем ещё фриком (мужик с вагиной, ха-ха), но определение «странности» так никуда и не выветрилось. Странность — она же могла быть и хорошей, правда? И в Джисоне она жила именно такая (а была ли другая, Минхо лишь предстояло выяснить), у Джисона всё было странным: порезанная понизу жёлтая пушистая толстовка, дорожная подушка в постели, отсутствие складного стола… — Всё, что найдёшь — в твоём распоряжении, — решил Джисон, а Минхо из-за этого мигом захотелось к Джисону подойти, за задницу цапнуть и сказать: «Нашёл». Пришлось глаза закрыть и точку между бровями потереть, чтобы от навязчивых образов избавиться. — Серьёзно, всё, кроме аудиосистемы. Аудиосистему Минхо трогать не стал, поступил вровень со своим креативом — ранее он заприметил в санузле пластиковую корзину для белья, достаточно широкую и высокую, если её на бок завалить, чем не столик? Пока Минхо вытряхивал на пол душевой кабинки то, что Джисон мог бы и руками состирнуть (ради футболки, пары трусов и гольфов лично Минхо и думать не стал бы о загрузке стиралки или химчистке), и протирал тряпкой будущий стол, он думал о собственной неоднозначности. Минхо — ленивая натура. Ему приписывали то кроличьи, то кошачьи повадки, и по-честному, будь его воля, он спал бы, жрал и трахался, трахался бы, жрал и спал. Круглые сутки, без выходных. Он любил радовать близких, а близкие обожали, когда он откармливал их прожорливые брюхи. Но так как лень пересиливала чаще, чем хотелось бы, даже ради друзей Минхо впадлу было у плиты пропадать, тем более, слова Джисона оказались справедливы, и сейчас альтернатив предостаточно. Для себя и сына Минхо времени и сил не жалел, но вот кормить целую ораву — да ну его нахер. Только в качестве поощрения или на большие праздники, хватит уже с него. Так что чего ради он вызвался готовить? Джисону? С каких пор он удостоился такой чести? Минхо покопался в себе самую чуточку, не нашёл в мотивах ничего аморального, он не действовал ни из благих, ни из корыстных побуждений. Просто ему так захотелось. Он просто почувствовал голод свой и того, кто стоял рядом, и без задней мысли приступил к процессу удовлетворения базовых потребностей. Всё упиралось в отсутствие причины; глупо было требовать ответы с Джисона, когда их не было и у Минхо. Самое главное сейчас то, что его… не парило ничего особо. Точнее, кое-что его парило, но Джисона это не касалось. Всё те же факторы: отвратительный повод для знакомства, само знакомство таковым назвать можно с натяжкой, скорее уж столкновение случайных людей; они почти не знали друг друга. Джисон? Двадцать шесть, из полной традиционной семьи, есть старший брат и опыт проживания в недружелюбной стране, где всё вокруг хочет тебя сожрать. Музыкант, композитор и продюсер. Добавить Минхо мог только то, что узнал лишь сегодня, и то, подозревал он, что у рандомной фанатки Джисона сведений о нём гораздо больше. В этом и крылась заковырка: они шли друг другу навстречу без причины. Почему? Да просто так. Всё, что было связано с Джисоном из сделанного Минхо, не имело причины. А что в мотивах самого Джисона? Так же ли беспричинно он на всё это соглашался? Добровольно ли повязал на свои изящные косолапые ножки грузы и вошёл в воду? Пока ещё вброд, но кто знает, как сильно их затянет, вдруг гибельным валом накроет с головой внезапный шторм, вдруг завихрится водоворот, что делать-то тогда? Минхо обманывает себя; тем, что сможет запросто отказаться от неизведанного, но маячащего перед глазами будущего, где Джисон и все его бытовые привычки, чувство юмора, вкусы, поведение во сне и постели, это… захватывающе. Да, Джисон — определённо та загадка, которую стоит разгадать, хотя бы попробовать подобрать подход; никогда просто не будет, это как ключ к замку подбирать — можно и бородкой скважину оцарапать, и изнутри механизм повредить, и ключ в шейке переломить. Из связки с тысячей ключей каков шанс, что наугад выбранный будет подходящим? Бельевая корзина и впрямь удачно подошла в качестве столика, Минхо поспешил забрать тарелки с пибимпабом и пакеты из Sushi Way, чтобы накрыть поляну быстрее, чем Джисон домучит кастрюлю из-под супа, а после уселся на кровать в позе лотоса. Нос рукой потёр (запах еды будил в нём зверя, а запах Джисона — течного зверя), телефон зачем-то достал: наверное, привык к этому — сейчас у каждого была привычка забивать пустоту и ожидание погружением в клиповое инфополе. Минхо часто ловил себя на раздражении, возникающем именно по этому поводу — в любую свободную минуту он лез в телефон, не обращая внимания на то, гладил ли он в заднем кармане его задницу вибрациями оповещений или нет. Проще было пялиться в заставку или перечитывать уже виденные посты в ленте, чем заняться чем-то менее дегенеративным. Не будь весь современный мир завязан в узел электронного формата, Минхо выбросил бы телефон или раздобыл бы где кирпич. А что? Он застал то время, сам успел побывать обладателем мобильника, у которого было две функции: звонки и смс. Ничего, как-то вырос без мультиков на ютьюбе, игр-фармилок и тиктоков. Как-то и родители его справлялись, и родители его родителей — находили, чем занимать детей (Минхо пробовал увлечь Дэхви чем-то из своего детства, но получалось не всегда, уличные и бумажные игры затирались высокотехнологичными вехами), а теперь сам Минхо поддался всему этому потоку бесконечной и в большинстве своём бессмысленной информации. Но ладно, в этот раз он достал телефон не зря. Дахи писала снова: «Вам удобно говорить?», и Минхо решил, что раз дело срочное, то он успеет справиться до прихода Джисона (снова ошибся, потому что вода прекратила шуметь в ту же секунду, как Дахи приняла вызов). — Добрый день, наставник, — прощебетала Дахи, а Минхо убийственным взглядом смерил Джисона, споткнувшегося о порог при виде чёртовой бельевой корзины на полу перед матрацем и чудом удержавшего равновесие. Да Минхо и сам бы в осадок от подобного выпал, и в реакции Джисона странного ничего не было — она более чем закономерна. Но лучше бы им не лишнего шума не наделать, чтобы у Дахи не было повода сомневаться в конфиденциальности разговора. А Джисон — тот ещё любитель чем-нибудь громыхнуть и куда-нибудь наебнуться. «Охуевай молча», — просигналил Минхо мысленно, надеясь на понимание. Джисон… чтоб его бесы драли, охуевать не стал, а мгновенно фокус сменил. И под руку полез. С любопытствующим видом. …похоже, бесы драть его не будут — они заняты, у Джисона в глазах пляшут. — Слушаю тебя, Дахи. Мне не стоит упоминать, что если ты про…факапилась, то вылетишь из моего класса как пробка из шампанского? — крайне дружелюбным тоном поинтересовался Минхо, избежав нецензурщины, так и просившейся на язык. — Я точно по другому поводу, наставник, — Дахи горестно вздохнула. — Вопрос действительно деликатный. Я бы сказала личный. — Весь внимание. Минхо предположил, что она обратилась с личным именно к нему неспроста. Учитель — человек со стороны, который по долгу службы не может закрыть глаза на возникшие у ребёнка трудности, профессионализм обязывает выслушать и помочь справиться, научить справляться самостоятельно, это… не то же, что пойти к родителям, у которых всегда своё мнение на любой счёт, и уступать позиции им не в пример тяжелее, чем кому-то с нейтралитетом (учитель выслушает, выскажется и вскоре забудет — у него ещё десятки детей и своё копится, куда ему томить чужое). Тем более, потом трудности могут остаться в семье, даже когда разрешатся — их отголоски будут преследовать участников, ежели на их почве возник конфликт или столкновение интересов. Ровесники… тоже другое. Если проблема для ребёнка нова, он не может пойти к другому ребёнку — что толку, если они оба не будут знать, что делать? Им даже на двоих может не хватить жизненного опыта. Семилетки не будут считать налоги, а десятилетки — планировать похороны. И семнадцатилетняя Дахи наверное просто впервые столкнулась с чем-то из той категории «для взрослых», которая не для удовольствий придумана. Джисон размазался по стенке слева от Минхо, укомплектовался, ноги под себя сложив, весь такой компактный стал — лишь бы подслушать, о чём это речь. Бестактность или проверка уровня доверия? Минхо всё равно, он же не хотел провернуть ограбление банка или бунт против действующей власти устроить. По отношению к Дахи некрасиво, но что-то Минхо подсказывало, что она не ужаснейшие свои секреты выдавать собиралась. А, как и сказала, просто совет выпросить. Если что, Минхо прервёт разговор и перенесёт на потом, или спровадит Джисона куда-нибудь, или сам спровадится. — Вы ведь… Понимаете, мне признался Шихён, ну, бибой из группы профессора Юна… — Дахи снова вздохнула, а Минхо в плечо тем временем врезался тяжёлый подбородок. — Он… Вы же его знаете? — Конечно, — подтвердил Минхо, смутно начиная подозревать, в чём же дело. — И что именно тебя беспокоит? Вы — ученики школы-студии, а не трейни айдол-агентств. Никто не запретит вам встречаться. — Но я не!.. Я ещё не согласилась. Дело… дело в том, что Шихён… ну, вы знаете, что он… не такой? — Дахи понизила голос до тревожного шёпота. Вот тем, кто вбивал в юношеские умы предрассудки, Минхо бы в рожу плюнул. — Что ты под этим подразумеваешь? — для начала невероятно важна формулировка, которую подберёт Дахи. Минхо не собирался обижаться на неё или выделять с плохой стороны лишь потому, что она переняла от кого-то необъективное отношение к кому-то. В свою сторону каких слов он только ни слышал, а хамить нарочно Дахи не станет — и не потому, что он её любимый учитель, не потому, что воспитание не позволит, а потому что она не такой человек. — Как вы… — и вовсе стала Дахи тише травы, её шелест Минхо едва разобрал. — Я ведь не ошиблась, да?.. Я… я не знала, простите, наставник Ли! Я… Джисон стал чутче весь, замер, перестал пальцами играть с декоративной пуговицей на домашних шортах, а Минхо терпеливо пытался выдержать и чужое дыхание по шее, и невнятный детский лепет. — Я если таких людей и встречала, то не знала об этом, ну… не принято у нас… об этом спрашивать. Девочку от мальчика отличить несложно, а мальчика от… э-эм, наставник Ли, как же правильно?.. В интернете по-разному говорят. — Изъясняйся так, как тебе удобнее, — нужно сделать так, чтобы Дахи прекратила избегать фактов и прибегать к обтекаемым выражениям. — Не бойся меня задеть. — В общем, я не знала, что вы — д-дуальный… мужчина?.. — и поражённо пискнула в конце. — Ох, я впервые такое вслух говорю, а даже подумать страшно было… Минхо в голову пришли две вещи. Первая: хорошо, что он не прогнал Джисона, потому что так проще было узнать, как он всё-таки относится к этому. К дуальности, мать её. Вторая: зачем Джисон стал разминать Минхо руку, держащую телефон? — Я, этого, конечно, не афиширую, но и не скрываю, — проскрипел Минхо. Прокашлялся, чтобы севший голос пришёл в норму — что не так-то? — Учащиеся и ответственные за них люди — родители или опекуны — имеют право обратиться к общедоступной информации в любой момент. Я понимаю, что не всем может быть приятно знать, что их или их детей будут учить подобные мне. Если ты хочешь перевестись — я могу обещать, что никто не узнает причин. — Что вы! — ахнула Дахи. — Всё совсем наоборот! Вы… вы поменяли моё мнение, понимаете? Вчера… всё случилось вчера! Шихён захотел со мной встречаться, но Хаюн, когда я рассказала ей об этом во вторник, посмеялась надо мной. Типа «чего думать, он же не парень совсем, или ты лесбиянка?», я уточнила, что она имеет в виду… короче говоря, я и не знала, что Шихён такой вот, поэтому спросила у мамы, как она относится… отнеслась бы, если бы я стала встречаться с Шихёном, — Дахи прорвало будто, она останавливалась лишь на многозначительные паузы, которые использовала для пополнения кислорода. — А она сказала: встречайся, но я об этом знать не хочу. А Шихён классный же — вы и сами знаете, он в прошлом году первенство среди юношей взял! И у меня озарение — бах! — вроде «как можно считать его не крутым парнем, а полудевчонкой», в этом плане он даже круче обычных парней. Но в статьях на Naver написано, что у д-дуалов совсем другая физиология, и… и не все они принимают себя как-то конкретно. Как г-гендерная дис-фор-си-я, — собравшись с духом, чуть ли не прокричала Дахи. — Что мне делать? Я не знала, что вы… тоже как он. Или он как вы — и до меня только вчера и дошло, что ваш сын — ваш. Не в плане приёмный, а в плане вы его… ну. Ну вы поняли? — М-м, — промычал Минхо расслабленно, млея под поглаживания тёплой ладони, не замечая этого совсем. — А вчера мамин кумир просто взял и пришёл к нам в студию! С Дэхви! Такой приятный и галантный — просто принц, я подошла автограф попросить и с Дэхви поздороваться. Думала — друг ваш, что ли, а потом как-то сходство в глаза бросилось… Ну, при всём уважении, наставник Ли, от вас у Дэхви только глаза хитрые! — и ещё с десять раз протараторила «нижайше прошу простить». Не дав себе передышки, продолжила вещать: — И я спрашиваю у Соны, кто это, мол, к наставнику Ли пришёл, а она такая: да это же его бывший муж, ты что, не знала? А я не знала, наставник Ли! Потом спросила аккуратненько у сонбэ про вас, простите, что не у вас, и они подтвердили мою догадку. Замолчала, наконец, и как будто ждала какого-то ответа. А Минхо тупо переспросил: — И что? Ты… позвонила… для чего? — потому что не дошло до него. Он в потоке душеизлияний Дахи вовсе потерял нить повествования. — Расскажите мне, что мне делать! — взмолилась Дахи. — То есть… вы — лучший из всех людей, вы так понятно всё объясняете, хоть кричите и грозитесь нас на органы сдать, всё равно терпите и по тысяче раз одно и то же повторяете, и угощаете нас, и присматриваете за нами. Я… я поспрашивала — оказалось, что так только у нас. Никому больше учителя не дают свои номера и не отвечают посреди ночи, никому отсрочек не дают и не фальсифицируют больничные листы! И Шихён — отпад! Да за его внимание все девчонки на трибунах соревновались! Я к тому… ну, это противоречит тому, что я обычно слышу. Всегда твердили: да это не люди даже, из животных эволюционировать не сумели, у них не голова ведёт, а то… что в штанах, ну вы поняли. Я хочу встречаться с Шихёном, и чтобы вы у нас и дальше преподавали. — Так согласись, что тебе мешает? — Минхо с тоской глянул на две тарелки с пибимпабом, над которыми уже не парило, на выложенные из пакета на импровизированный стол упаковки с роллами и сашими. — Ты хочешь знать, что может пойти не так? Особенности физиологии, поведения? Да почему же он, есть же блоги и видеоблоги, статьи, новейшие исследования в свободном доступе, куча интервью и всё такое. Но он понимал Дахи отчасти. Это как если бы он учился по книжкам и роликам на ютьюб, а не шёл на курсы, чтобы получить полное взаимодействие с источником информации. — Н-немного. То есть это же явно будет не как с мальчиком, да? — Ты в курсе, что если я обсужу это с тобой, а потом кто-нибудь узнает об этом — и записи разговора не потребуется, чтобы меня минимум поставили на учёт, максимум — влепили административку? А я не смогу работать преподавателем с такой административкой, Дахи-я. — Вы верите мне, наставник Ли? Я… я вам верю! Родители не прослушивают мои разговоры, а автозапись я выключила, честно. И что моё слово против вашего? Вы же лучший! Все любят вас, и никто не даст мне вас обидеть. Джисон фыркнул Минхо чуть ли не под ухо, то ли Дахи его рассмешила своими словами, то ли вся абсурдность разговора на него так свалилась. Но этот фырчок вернул Минхо из реальности, где Дахи белым шумом заполняла пространство, в котором тепло было и уютно. Оказалось, что Джисон целиком к нему прилип — правую руку между спиной и стеной просунул, чтобы как-то Минхо приобнять, левой неторопливо массировал где-то в безопасном районе — под грудью, над шрамом. И свою согнутую в колене ногу на бедро Минхо закинул, вот оно и давало больше всего тепла. — Хорошо… — смирился Минхо. И под запись согласился бы — это же Дахи. Девочка, в которой виделся Чанбин. Тот, далёкий, сидящий в коридоре клиники и безжизненно-серый. Чанбин с очаровательной ямочкой на щеке, заразительно смеющийся, добродушный, открытый всему миру — невероятно жестокому к такому маленькому и сердечному мальчишке. — Спрашивай. — Вот эти циклы… они же не как у… меня, например? — чего запнулась — чёрт её знает, как от занятий отлынивать из-за месячных, так ей ничего не мешает. — Начнём с того, что каждый мужчина — перезревшая женщина, — больно длинную лекцию Минхо читать не собирался, но если не объяснить самых простых вещей, то… есть вариант запутать только сильнее. — Я отличаюсь от тебя или мужчины тем, что на стадии эмбрионального развития, уже с четвёртой недели, половые органы начали развиваться… дуплетом. Знаешь, как образуется рак? Мутация, бесконтрольное деление клеток. Здесь начинается то же — от отца я получил Y-хромосому и мутировавший ген, который запускает это бесконтрольное деление. Если бы не оно, я был бы обычным мужчиной. Но оно было, так появилось две репродуктивные системы. Одна осталась женской, а вторая, как ей и положено, развилась в мужскую. К этому моменту всё понятно? — грозно уточнил Минхо, дабы его россказни не рассыпались втуне. — Да! — отрапортовала Дахи. — Как выглядит — в интернете посмотришь, чай, не маленькая. И что мы имеем: мужик с двумя репродуктивными системами, спаянными в одну. Чем отличается от обычного? У него тоже есть период — реже, но заёбистый. Циклы у всех разные, кто-то подавляет, кто-то сбивает, кто-то молча переживает. Ничего страшного в них нет. Но если ты с Шихёном встречаться станешь — обязательно насчёт них спроси. Периодичность, обильность и длительность. Даже если не собираешься жить с ним половой жизнью, — настоял Минхо. — Это влияет на настроение, самочувствие, уровень тревожности. А ещё так ты его подкупишь и выкажешь уважение и принятие. Он, вообще, о тебе тоже справляться должен подобным образом — это называется здоровые отношения, — и задумался, что ещё хотел сказать. — Верить, что мы становимся животными в эструс — или течку, или период, как хочешь зови — не совсем верно. Да, желание сильнее, да, организм прям требует, да, бывает некомфортно. Но как это не мешает тебе, так не мешает и мне. Есть индивидуальные особенности — кто-то в эструс чувствителен к запахам, кто-то наоборот, сильнее пахнет. Кто-то пережидает в гнёздах, кто-то обладает ебейшим самоконтролем и не подчиняется инстинкту — единственному, что есть у нашего вида. Бл…ин, всё сводится к тому, что тебе просто надо с ним поговорить, — усмехнулся Минхо. — Насчёт самоидентификации, о которой ты говорила… Не знаю, живёшь ли ты половой жизнью или нет, но как и в случае с мужчиной будь готова к… экспериментам. И гетеронормальные мужики иногда просят жён в задницу кулак засунуть, так что и твой Шихён может захотеть поменяться ролями, даже если считает себя стопроцентным мужиком. Правильно ведь?.. — и в поисках помощи на Джисона оглянулся. А тот безотрывно, оказывается, высматривал профиль Минхо широко распахнутыми глазами. И слушал, раз неопределённо кивнул. — Но это опять же вопрос вкусовщины. И опять же из тех, что стоит обсудить перед началом отношений, даже если спать пока никто ни с кем не будет, — Минхо разрядился. — Всё, Дахи? Я… немножечко расклеился. И жрать хочу. — Ой, наставни-ик! — завозмущалась Дахи с интонациями гиперопекающий мамаши. — Что ж вы сразу не сказали! Кто нам вечно твердит о правильном питании, а сам к трём часам ещё пообедать не успел? Спасибо большое, что по-понятному всё объяснили, а то я в таком состоянии перманентного аху… в таком ступоре последние дни, что не знала уже куда себя деть. С меня пудинг! — и слиняла, бросив трубку, не попрощавшись сама и не дав этого сделать Минхо. — Что за дурная девка! — забухтел Минхо, начав на месте ёрзать и в заляпанный кожным сальцем экран смотреть. Перевернул телефон экраном вниз, потёр о штанину и отбросил куда-то вбок. Склонил к Джисону голову. — И нормально тебе? Тот похлопал Минхо по межгрудине, довольно протянул: — Нормально, — убрал руку, чтобы Минхо свою опустил, а потом снова стиснул в полуобъятиях. — Хён такой заботливый. Будь у меня такой хён, я б может и не вырос таким невеждой. — Хан Джисон в чём-то несведущ? — вскинул бровь Минхо. — И никто не взял на себя роль его просветителя? Какая жалость! — и немного серьёзнее: — Тебе неприятно было слушать об этом? — Дело не в этом, — Джисон шумно вдохнул, — наоборот — интересно. Я люблю смотреть познавательные передачи и читать научпоп, про космос там, микробиологию и животных. Знаю, что гепарды быстрые, а температура солнца около шести тысяч градусов. Но при этом я не видел гепардов и не бывал на солнце, понимаешь? — Ещё один любитель аналогий, — аж захотелось затылком о стену побиться. — Ладно, окей, ты не сталкивался с дуалами, или сталкивался, как Дахи, но не знал об этом. И что? Поэтому ты вёл себя так, словно я — последний человек на планете, с которым ты хотел бы оказаться за одним столом, но вежливость и тактичность не дали тебе сбежать или тупо игнорировать? Минхо гиперболизировал — грешил таким частенько, — и его не так сильно задело поведение Джисона в день их знакомства, как он показывал, но перестать сравнивать у него не получалось. — Watta, у тебя что за привычка утрировать, — Джисон тоже завозился и освободил Минхо от своих поползновений, но лишь для того, чтобы сесть рядом, скопировав позу, и зрительный контакт поддерживать — в предыдущем положении это было неудобно. — Да ты на моём месте не был просто! — и начал жестикулировать, будто жестами добавлял словам достоверности. — Представь: сидишь, работаешь, завтра дедлайн, заказчик давит сроками, проталкивает свои идиотские решения — неуместные и некомпетентные, а ты пытаешься и ему угодить, и себе, не слив в толчок неделю кропотливой работы. Остаётся у тебя шесть часов где-то на всё про всё, а тут сонбэ звонит, говорит: «Дорогуша, помнишь, я тебя с господином Чоном свела? За тобой должок — сгоняй по такому-то адресу сегодня, да, знаю, что ты таких подстав не любишь — но позарез нужно, я одному человеку пообещала…», начинает оправдываться, уговаривать: «Да от тебя никто ничего не требует, это даже не свидание — так, побеседуй с человечком, поужинаете там, ну и разойдётесь тихо-мирно, чего вопишь, как будто я тебя к кому-то в койку кладу». — Нихуя ж себе драма, — восхищённо хлопнул в ладони Минхо, — а я поп-корн не захватил! — Да, — обиженно поджал губы Джисон. — И не мог я ей отказать — она правда очень-очень помогла, без неё я бы на контракт с CUBE не сел, а без этого контракта — хер знает сколько времени убил бы, чтобы пробиться. Но нынешний контракт тоже важен — я продюсирую мини-альбом для сольного исполнителя и девчачью группу из Source, у них уже продвижение началось, тизеры вкатывают, а я последний трек мурыжу, потому что исполнительный за три месяца подготовки концепта не определился, что от своей «звезды» хочет. — Оу, Хани, — всё, что сумел выдать из себя Минхо. — А мне до пизды их тёрки, я — композитор, моё дело — сделать музыку круто, так, чтобы даже бездарный вокал её не испортил, — продолжил исповедоваться Джисон. — Конечно, я хотел подальше оказаться от того ресторана, где неизвестно, что меня ждало. I mean… Неизвестность пугает, нет? Меня — очень, хотя вся моя жизнь основана на её преодолении. И я сидел, внушал себе, какой я на самом деле смелый, раз снова поступил себе не свойственно. — А там я. — Ты — красивый безумно, но совсем не тот, кого я представлял. Почему-то я решил, что раз сонбэ так извиняется, то придёт или уставшая женщина, или старый хрыч. А не кто-то вроде тебя. Ну что я опять распинаюсь — ты знаешь, какое впечатление производишь? И у Дэхви… Дэхви твоя фамилия, и я сначала подумал, что ты был женат, ну, на женщине, и поэтому оказался в той же ситуации, что и я. Что совсем не меня ждал, а какую-нибудь красотку тебе под стать, — объяснял своё поведение Джисон сумбурно — так же, как и делал всё, что до этого Минхо довелось увидеть. — А дальше… ты сказал, что это я не информирован о встрече, что пресекло всё моё осознание. Значит, ты-то знал больше, а ещё это «господин кандидат», — Джисон нервно хмыкнул и, наконец, успокоил руки, сложив их в замок, но сразу же заломав в странную загогулину. — Я как будто кастинг на эскорт для элиты проходил!.. — Буэ, — ёмко высказался Минхо. — Ненавижу недосказанности и все эти интриги — но меня поставили точно в такое же положение. Просто адрес, время, и «ну чего тебе стоит попытаться ещё разок, Лино-я», хотя я устал уже ходить на эти тупые свидания и… чувствовать себя куском мяса, блядь. А мясо — оно на один раз, Хани, сожрёшь и высрешь, насладишься сегодня, а назавтра купишь другое — подороже и повкуснее. — И если я правильно понимаю, хёну тоже пришлось несладко из-за меня?.. — Джисон виновато опустил взгляд. — Я плохо справляюсь с паникой и нервами. И усталостью. Не знал, что могу так сильно задеть — ведь всё это время ты считал, что… ты мне противен по природе своей? — Давай сделаем вот как, — и эту методику Минхо применял на Дэхви, — не будем строить догадок и предположений. Честный вопрос-ответ, окей? Джисон кивнул и немного плечи поджал. У Минхо не было желания исследовать этот момент, он же мог просто спросить. — И я тебе не противен? По своей природе или как-то ещё? — Как ты себе это представляешь, — взбунтовался тут же Джисон, но понял ошибку и поправил себя, подчинившись правилу: — Нет. Не противен. Я не пустил бы тебя в свой дом, на свою кухню, в свою посте… — договаривать не стал, на полуслове обжёгшись о двусмысленность. — Нет, в общем. Нет. — Это мне и было необходимо услышать, — честность — залог успеха. — Я тоже отвечу, если вдруг ты… сомневаешься в чём-то? Ладно, ты молодец, Ли Минхо, ты привёл вас обоих к разговору по душам. Готов к тому, чтобы услышать правду? Вскрыть все карты? Джисон — любопытнее Дуни, учуявшего в пакете кошачьи лакомства, Дэхви, увидевшего чемодан Сынмина, Феликса, устанавливающего долгожданный патч на игру. Джисон — странный и очаровательный. Но так ли это? Минхо смотрел на поверхность озера будто, на зеркальную водную гладь и видел то, что видеть хотел — отражение. А под толщей воды мог дремать Ктулху или разлагаться утопленник; и хотя раскрытие Джисона казалось в какой-то степени искренним, потому что зачем бы ему играть, с другой — не слишком ли открыто Джисон восторгался Минхо? Да-а, Минхо делал то же — но гораздо спокойнее, во внутренностях, а не выворачиваясь наизнанку. Почему Джисон… так расположен к Минхо? — Я сомневаюсь только в мотивах хёна, — без скованности признался Джисон. — Ты — странный. — О тебе я думаю то же. Ты не менее странный. — Нет, я нормальный, — Джисон засиял. — В таком случае, мне нравится всё нормальное, — Минхо потянулся, чтобы погладить раздутую от довольства щёку Джисона. Зачем-то. — Что не так с моими мотивами? — Хочешь меня? — упрямо моргнул Джисон, не отводя взгляда; под ладонью Минхо он выглядел до безобразия уязвимым, а подтекст в его вопросе не нужно было расшифровывать. Джисон имел в виду то, что имел, ни больше, ни меньше. Хотел ли его Минхо? Несомненно. Как именно? Как получится — какая разница, целовать его пальцы, плечи или губы, ходить на прогулки или свидания, вести его под венец или идти с ним… так-так, стой, остановись, Минхо, ты куда?.. — Хочу, — Минхо ответил без запинки. — Как угодно, в каких угодно перспективах. У тебя нет?.. Нет этого чувства, что я — твой человек? — Есть, и я его ненавижу, потому что впервые — потому что готов… принять что угодно. Любые твои привычки, даже если ты ковыряешься в носу и ешь свои козявки. Или не моешь ноги перед тем, как лечь спать. Или руки — после туалета, хотя это такое фу… — несмотря на пронзительность своих романтичных речей, Джисон умудрился впихнуть туда целую кучу отвратительностей. — Во мне поёт что-то, как будто я родственную душу обрёл, понимаешь? Вот оно что. Вот оно что! Сердце у Минхо подпрыгнуло высоко-высоко, хлюпнуло брызгами крови по всем сторонам, не лопнуло едва — и зашлось, зашлось в скором беспрерывном ритме. Щёки Джисона заалели приятным румянцем, горячее стали, и ледяные руки Минхо растаяли. «Родственные души» — термин, зачастую использовавшийся в поруганных Минхо дамских романах, но на ум не пришедший. Чувство естественной близости, не объясняемое ничем; возникающее именно так, как Минхо думал всё это время — нелогично, непоследовательно, внезапно, — не питаемое мотивами. Минхо когда-то давно, в юности, наткнулся на одну статью, посвящённую таким, как он — дуальным, двуполым, альтернативным, — ему нужно было успокоить свои мысли, обрести какое-то равновесие, поэтому он с головой нырнул в исследование своего тела. Хотел понять, что с ним не так, когда из-за первого же эструса жизнь пошла в какие-то ебеня, раздавив смеющимся колесом судьбы все планы и надежды. В «Физиологии двуполых» автор ссылался на древнегреческие тексты, приводил в пример мудрых предков, которые ещё две тысячи лет назад приняли дуалов вровень женщинам и мужчинам, пели песни о плоде любви Гермеса и Афродиты, строили храмы в честь него и его возлюбленного Диониса, почитали дуалов как жрецов — посланников богов, умеющих сопротивляться любовным чарам нимф. А остальной мир две тысячи лет вперёд всё ещё спорил, давать им права или крестить ошибкой эволюции. И в книге, помимо мифа о прекрасном юноше Гермафродите, были выдержки из «Пира», где говорилось о «родственных душах» впервые за историю человечества. Именно там этот феномен приобрёл своё устоявшееся название и стал темой бесконечных пересудов о своей научности. Боги создали людей, и все они имели по четыре руки, четыре ноги и два лица на одной голове, и все они делились на три пола — женщин, мужчин и андрогинов; женщины являлись детьми Земли, мужчины — Солнца, а адрогины — Луны. И дабы предупредить амбиции людей, Боги решили разделить их надвое, чтобы вдвое их ослабить и получать вдвое больше подношений. Без своей половины люди печалились и гибли, их души тянулись друг к другу, и находили своё успокоение только тогда, когда воссоединялись. Как и ко всему остальному, к этому мифу Минхо в своё время отнёсся скептически, но что, если… древние люди были в чём-то правы? За неимением знаний для объяснения повседневных и природных явлений они придумывали складные легенды, и раз уж красивая легенда о Гермафродите объясняла появление дуалов по-своему, почему бы и легенде о родственных душах не объяснять то, к чему люди ещё не пришли? Ген, отвечающий за двойственность, нашли всего-то лет двадцать назад, так почему сейчас положено считать, что родство душ — чувственная, кислотно-розовыми стёклами сдавленная чепуха? Может, и для него нашлось бы подтверждение, не сейчас — а лет через двадцать или сто? Минхо не считал себя романтиком. Хотя когда-то Хёнджин сказал, что он и есть — до последней волосинки романтик. Просто не в общепринятом понимании. Теперь до Минхо дошло, почему: романтик — не тот, кто из корзинки разбрасывает лепестки роз, зажигает свечи в ванной и устраивает сюрпризы с плюшевыми медведями. А тот, кто имеет способность поверить в чудо и этой верой успокоить мятежность. Тот, кто способен принять что-то, чему нет научных толкований. Минхо большим пальцем провёл по милому выступу нижнего века без характерной складочки, улыбнулся с задоринкой: — Ну, теперь мне не придётся притворяться, что я не ебанько, — и, напоследок шлёпнув Джисона по щеке легконько, оттолкнул его от себя вольнолюбиво. — Можно и пожрать. — Всё остыло, Минхо-хён, — огорчение прям физически из Джисона рвалось; тот, после толчка на бок завалившийся, пнул Минхо в бедро и захныкал: — Подогреть бы, а? А Минхо за щиколотку Джисона схватил, на колени подскочил и с кровати на пол попятился, прилагая столько силы, что Джисону одного рывка хватило, чтобы соскользнуть следом. — Кто тут хозяин, а, а-а? — стал причитать Минхо громогласно. — Разлёгся и ножки свесил, ну что за повеса! — Пощади, детка, ай, ай-ай-ай! — завопил по-дурному Джисон, пытаясь вырваться и выползти из-под мощных захватов Минхо. — Я подогрею, всё подогрею, I will always obey you! — допел на манер хита Уитни Хьюстон. — Please, sir! Удовлетворённость, испытываемая Минхо, позволила ему отпустить жертву, отряхнуть ладони друг о друга в жесте «дело сделано» и усмехнуться. Джисон же обиженным щеночком бровки сложил, губки дрожащие уголками вниз опустил — ну прям всячески строил из себя потерпевшего — и с поникшим видом поплёлся обратно на кухню с тарелками. Минхо издал дьявольское «хе-хе» Джисону в спину, обратно залез на матрац и чуть коленом телефон не раздавил. И — опять грёбанная привычка — вместо того, чтобы подальше телефон отложить, Минхо автоматом тапнул по экрану, чтобы глянуть, есть ли уведомления. Хёнджин прислал голосовое сообщение, которое Минхо незамедлительно включил (ну скрывать ему нечего ведь, да?). — А-а-а, а-а, Лино-о-о, — Хёнджин всё смеялся и смеялся, истерично так, с надрывом, — Щеночек позвонил Чанни-хёну, и они втроём с Дэхви забулилли Бинни, ха-а-а… — и снова смех под фоновые визги, рычащее «убью!» и «гав-гав», если весь этот какофонический кошмар сложить в децибелах, результат превысит рекомендуемые нормы в шесть раз. — Знаешь, за что? Этот придурок думал, что утконосов не существует! — Мы позвонили Чанни! — врезался в голосовое звонкий Дэхви. — Утконосы из Ав-встралии, и Чанни из Аув-встралии! — И как маститые демагоги, профессионально использующие ошибочные силлогизмы, мы делаем вывод, что… На этом сообщение оборвалось. Минхо зажал иконку микрофона и закончил: — Чанни — утконос. — Я поражаюсь твоему окружению, — Джисон впорхнул в комнату свободной птицей, даже рукавами толстовки махнул. — В хорошем смысле. Веселятся, но без тебя? — Именно, и я знаю, как им отомстить. Повеселиться ещё лучше, — подмигнул Минхо. — Включи мне что-нибудь, люблю есть под ТВ. — Если тебе не принципиально, то maybe просто музыку включим? Я давно хотел MV к одному концептуальному альбому глянуть… они идут по порядку и сюжетно связаны, почти как фильм, — внёс своё предложение Джисон, а Минхо без разницы — это в какой-то степени познавательно. Они сейчас самым что ни на есть натуральным способом делятся бытовыми привычками. Минхо сообщает, что жрать в тишине или одиночестве — отстой, а Джисон вроде как соглашается. — Оп! Первая порция готова, — под раздражающее пиликание Джисон скрылся в кухне. А Минхо подумал, что руки бы помыть. С немытыми руками, кстати, Джисон перегнул — Минхо не был последним чистоплюем, как Сынмин, но основы гигиены чтил и к тому же всех вокруг приучал. За его стол никто и никогда с грязными руками не садился, у него везде висели отдельные полотенца для рук: тканевые и бумажные. Он раньше только Дэхви это прощал — но лишь потому, что так рекомендовано родителям маленьких детей, которые именно в детстве через улицу и грязные руки вырабатывают себе иммунитет. А сейчас-то уже всё, какой к херам иммунитет — учитесь жить цивилизованно. В ванной у Джисона неплохо, кстати. Как жить без ванны — отдельный вопрос, но ценности для непритязательного жильца не имеющий. Зато нашлось место для стиралки и подвесных балок сушилки (Минхо счёл подобное непрактичным — в ванной же сыро, что добротной и быстрой сушке не способствует, тем более, сушилка у Джисона не навороченная, без подогрева), на полках в душевой кабинке целая куча всяких баночек и бутылочек, Минхо потратил двадцать секунд на их изучение (некоторыми брендами пользуется он, но подавляющее большинство он встречал в ванной Хёнджина). На зеркале — милые мультяшные стикеры, которые дают за покупки в Lotte Mart. А над раковиной и автоматическая мыльница, и электрополотенце, и какой-то увлажняющий спрей — тоже автоматический. Минхо на эти три громоздких бандурины глянул одним глазом и представил, как Джисон носился бы, отключись электричество. Напевая под нос одну из песен Сынмина, Минхо помыл руки, а когда вернулся в комнату, увидел две вновь горячие порции на столике и Джисона, разворачивающего настенный монитор в сторону постели. Точно как у Чана — на кронштейне с гибкой конструкцией, как хочешь поворачивай, наклоняй и вращай. И тоже от Эппл, Минхо заметил, что у Джисона всё от Эппл, производи они бытовую технику — Джисон бы и ей затарился, наверное. Такой же однолюб, как и Чанбин со своим Samsung, похоже. Минхо раньше таким же был, покупал айфоны одни, а когда пришлось устанавливать систему умного дома — Алексу от Амазона — как-то так вышло, что AppleHouse нельзя поставить на половину устройств, а на айфон за стороннее приложение с Алексой пришлось бы платить подписку. Минхо жаба задушила, так что он просто поменял телефон. Не жалел особо — айфоном он пользовался больше по привычке, а переучиться к новому UI, к тому же user friendly, труда ему не составило. — Насколько же ты ленив, — как-то без интонаций произнёс Минхо, пока Джисон тащил в постель беспроводные клавиатуру и мышь. Раньше Минхо считал беспроводную периферию для ПК нерациональной и неудобной хернёй, пока Эппл не сказали такие: вот вам беспроводные зарядки для беспроводных устройств, ха. Их теперь в столы монтируют прямо под эти клавы, мыши и наушники, они подключаются автоматически, когда пользователя нет рядом и делают всё за него. Раньше если ты забыл зарядку куда-нибудь воткнуть и ушёл, потом оставалось только страдать. Или таскать с собой пауэрбанк. Который тоже надо заряжать. А теперь удобно — у Джисона рабочее место вообще очень вольготно устроено. Питание и передача от дополнительных мониторов спрятаны в настенном плинтусе с кабель-каналами, от периферии проводов нет (привет, блютуз), системника тоже — мак же, ебись он моноблочным конём. А сам стол большой — если на него лечь грудью и руками во все стороны разводить, он не кончится. Минхо предполагал, что на этот стол Джисон иногда приносит синтезатор или ставит микрофон или ещё что-то из своего, музыкального, потому что иной причины таких масштабов Минхо не видел. Джисон, прижимая мышь и клавиатуру к груди, забрался ногами на постель и начал садиться. А Минхо — бац — и руку ему под задницу подложил. — O-oh, baby, — испуганно выдохнул Джисон, заозирался, будто кроме Минхо к нему полезть мог кто-то ещё. — Я тут кое-что нашёл, — оповестил Минхо, нежно сжимая — ох ты ж, какая она… — Это моё, хён! — Разве нашедшему нельзя забрать найденное себе? — Это если хозяин не объявится! А хозяин этой задницы — я! — вывернулся Джисон из ситуации. И начал с одного полужопия на другое перекатываться, надавливая Минхо на руку всей своей дурью. Но Минхо, будучи известным охотником на задницы, довольствовался малым. Главное, что у него получилось вполне непринуждённо полапать задницу, оказавшуюся настоящим подарком свыше. Не самая большая, но круглая, в меру мягкая и вместе с тем упругая. Нечто среднее между задницами Чанбина и Хёнджина, и на один пункт лучше задницы Сынмина. То есть, вполне достойная задница. На этом моменте бы остановиться и оставить грязные мыслишки при себе, но у Минхо вырвалось: — Но ты же дашь мне ей попользоваться когда-нибудь? Джисон на него вытаращился то ли как на последнего хама, то ли как на наглого енота, позарившегося на мусорку. А потом с перекошенным брезгливостью лицом ответил: — Возможно. И сразу же переключился на поиск тех клипов из какого-то концептуального альбома, которые хотел посмотреть. Как будто между ними нормальные диалоги происходят и на них не стоит зацикливаться. Хотя как знать — вдруг у него внутри всё тоже закипело от одной только вероятности, что… Минхо зажмурился; у него внизу живота всё сжалось в тугой, обжигающий нервы ком, резкая пульсация рядом с корнем своего возникновения утихать не собиралась — будто от Джисона, сосредоточенно щёлкающего по клавиатуре, лишь набирала обороты. Минхо прикусил губу и потянулся вперёд, к корзине-столику; еда неплохо отвлекала от проблем насущных. — Ha-ha, gotcha! — растянул губы Джисон и по кромке зубов ожесточённо языком провёл. — Смотри, хён! Эти ребята такие самобытные, мне очень нравятся их концепции!.. А как они использовали визуальную поэзию для включения лирики в метаповествование?.. Как оказалось, о том, что волновало, Джисон мог говорить долго, витиевато, он как за ниточки дёргал украденные отовсюду знания — и просто вкидывал их по ходу, разбавляя пресные фразы чем-то, что было интересно слушать. Минхо вот ни эти ребята, ни их «андеграунд-стайл» со вкраплениями «нелинейного повествования» и «истории в истории» не трогали ни капли. Но то, как Джисон делился впечатлениями и высказывал собственное мнение насчёт каждой использованной мелочи, методов съёмки и музыкальных приёмов, заставило Минхо погрузиться во всё это. Джисон объяснял, и Минхо всё понимал, стал следить внимательнее за происходящим в клипах и самостоятельно отыскивать всякие отсылки и детали, призванные задуматься, искать смысл и связывать отдельные, казалось бы, картинки воедино. Так что Минхо даже не заметил, как доел пибимпаб. И открыл коробку со значком «переработанный пластик», в которой лежали ровными рядами роллы. И подкармливал Джисона, поднося к его рту то роллы, то кусочки тунца. А Джисон всё с палочек Минхо поглощал как не в себя, щёки растягивал мячами для сквоша, с набитым ртом бубнил про всё на свете. В какой-то момент Джисон обленился окончательно, перестал есть свой пибимпаб сам и только голову к Минхо поворачивал, открывая рот, и глазами во всю ширь наблюдая за тем, что его так восхищало. А Минхо продолжал его кормить со своих палочек, ладонь лодочкой складывая и следя, чтобы ничего испачкалось, думал: мало мне детей, что ли; думал: у меня, похоже, не только на юбки фетиш, кажется, я ещё и фуд-фетишист. Это ну реально странно. То есть, Джисона можно было бы принять за айдола или актёра, если в порядок лохмы привести, косметикой изъяны скрыть и прелести подчеркнуть, но домашний Джисон далеко не для обложек Vogue и Elle. Он ещё и ел ну просто в крайней степени несексуально, смачно так, чавкая и постоянно облизываясь, размазывая всё по лицу тыльной стороной ладони — натуральная хрюшка. И говорить начинал, не прожевав. Всё это вкупе Минхо должно было оттолкнуть. А Минхо тёк. И клял себя последними словами, и сглатывал всякий раз, чувствуя, как намокает внутри. Всё в порядке, это не эструс — ни ложный, ни настоящий, — он утром вколол ещё одну дозу, а перед выходом из дома въебал таблеточку. Ничего, серьёзнее пятна на трусах, с ним не будет. Но это если трусы не снимать и куда не надо ни руками, ни другими членами не лезть — вот тогда может прорвать, и в смазке будет всё. Главное сейчас — переждать бурю, не активничать, не садиться (блядь, Минхо!) так, чтобы пятка промежности касалась. Минхо принялся за дыхательную гимнастику на мысленный счёт. И опомнился только когда Джисон потянул его за рукав футболки; Джисон, с прилипшей к щеке рисинкой и каплей соуса, запавшей в уголок рта. — Всё норм? — Относительно, — вдаваться в подробности Минхо не собирался. Стрельнул взглядом в монитор — плейлист с клипами кончился, на паузе висел кадр с реквизитами. — Задумался. — А я не заметил, что еда кончилась. Слишком… быстро. Похоже, Джисон имел в виду пибимпаб, потому что в наборах роллов не хватало по паре штучек, тарелка с сашими всего-навсего ополовинилась, а суши так и остались нетронутыми вместе с запечатанными бутыльками соуса. — Вот еда, — указал Минхо, — ешь. Ты ведь так топил за доставку. — Я про нормальную еду, — быстро сменил сторону Джисон. — Скажи честно, ты воровал её у меня? Она не могла так быстро кончиться! — Не понял. Да у тебя на месте желудка чёрная дыра, блядь, а во рту туннель гиперпространственный! — Минхо шлёпнул по бедру Джисона, чтобы тот не таращился на него с подозрением. — Все мои старания коту под хвост — раз уж не заметил, что всё сожрал, то и вкуса наверняка не почувствовал! — Не прибедняйся, хён, я всё-всё по достоинству оценил! Просто… где… — и чуть театрально не зарыдал, за сердечко хватаясь. — Нормально питаться надо, — пресёк попытку драмы Минхо. — Тогда и спешить не придётся, времени насладиться будет больше. — Говоришь как моя мама. На что Минхо только закатил глаза. Надо бы посуду в раковину сложить и кофе сварить — у Джисона, в числе прочих достоинств, имелась капсульная кофемашина, а Минхо не был взыскательным эстетом и ярым противником любого «ненастоящего кофе», при варке которого не использовались настоящие кофейные зёрна и турка. Любая кофемашина сумеет сварить достойный американо, а большего Минхо и не требовалось. Что ж, Минхо уже довольно свободно чувствовал себя и считал, что может спокойно воспользоваться кухней ещё раз. А Джисон его намерения понял, включил какой-то потоковый плейлист, видимо, ему удобнее с фоновой музыкой (Минхо вспомнил Чонина, одного из коллег Сынмина и друга Чана, который всегда и везде ходил в наушниках), и за ним поплёлся хвостиком. — Не расскажешь, как оказался в Малайзии? — решил спросить хоть что-то Минхо, раз уж сама собой другая тема не нашлась. А ещё всего полчаса назад он думал «да ебал я в чужом доме посуду мыть». Теперь вот из дозатора губку пенил (чёрт бы побрал этих бытовых инвалидов — Джисон тоже губку выжимать не умел), ну а что — засохнет и хрен потом ототрёшь. Тем более, две тарелки это не сковорода с нагаром и не кастрюля с жирной плёнкой от бульона. — Меня отправили туда на учёбу, — безразличным тоном ответил Джисон, доставая себе из холодильника жестянку фанты. — Международная академия. Туда со всей Юго-Восточной Азии съезжались, мультилингвистическое обучение — на английском в основном, если с преподавателем не везло — то на манглише. А так были и курсы малайского, и китайского — кстати, там было очень много китайцев, со мной постоянно здоровались «нихао» — я был единственным корейцем среди всего потока. — Это оттуда у тебя привычка переходить на английский? — кое-что для себя Минхо понял. — Да, иначе меня никто не понимал, и всем плевать было, в принципе, что я плохо знаю английский в свои двенадцать. А учителя английского были только малайка, индус и китаец. Китаец корейский худо-бедно знал, поэтому пришлось вместе с ним и гуглом экстренно постигать знания внеурочно. — И когда ты вернулся в Корею? — Э-э, через три года — как раз к старшей школе. На каникулы зимние приехал, сказал родителям — я не хочу оставаться в Малайзии, могу я остаться в Корее? Мать условие поставила: если я здесь хоть кому-нибудь окажусь нужен, то могу вернуться. Ей нужны были мои успехи, я тогда, представь себе, в айдолы, — смешок, — податься вздумал — мы с другом детства гуляли по городу, и он увидел объявление о наборе трейни рядом с агентством. — Ты там всему научился? — Минхо не помнил, чтобы в биографии Джисона мелькала информация о том, что он был трейни. И в инстаграме никаких групповых фото с людьми, которые выглядели бы как трейни. Джисон почти всегда на фото был один, редко когда с братом (они очень похожи) или друзьями. — А? Нет, — тут Джисон искреннее засмеялся, сверкая дёснами. — Преподаватель оттуда сказал, что во мне нет ничего запоминающегося. Губка по керамике проехалась со скрипом. Плечи напряглись. — Что это значит? — Ну, двигаюсь я как кукла шарнирная, неуклюжий и деревянный. В рэпе у меня нет своего стиля, пою я скучно, все вокруг так могут. Когда я сказал, что мне нравится сочинительство, один человек из комиссии посоветовал мне пойти туда, где это ценят. У них, мол, нет пока планов отходить от сценария. Кто-то заметил, что собрать селф-продьюс группу было бы просто замечательно, но, помимо меня, других кандидатов у них нет. И предложили подождать пару лет. А я что, дурак что ли. Я сделал, как велели — пошёл туда, где мне были бы рады. — И куда же? — всё это время Минхо не мог покончить с одной-единственной тарелкой. Поняв это, психанул, сполоснул её под водой и поставил на сушилку. Принялся за вторую, а Джисон похоже не заметил, что Минхо задели. Задели слова людей, которых он никогда не видел и никогда не знал, по отношению не к себе даже, а к другому, малознакомому человеку. Они были несправедливы. Неужели слов помягче не нашлось? Да, возможно, в пятнадцать лет Джисон не был шибко выдающейся личностью, да, возможно, за день таких, как он, отшивали пачками. Но где человечность-то, блядь? Даже к Минхо были тактичнее — и когда он сам, в шутку ли, на онлайн-прослушивание видео со своей хореографией кидал, и когда с Ватой в Пусан поехал, чтобы с We Dem Boyz выступить на конкурсе, а там его заприметила Ли Бада (он до сих пор с ней общается, но уже как с коллегой) и захотела заманить его в JustJerk, но Минхо всё ещё жил и учился в Кимпхо и ни разу не видел Сеула, а многие из её команды не хотели иметь дела с дуалом. Но за всё это время — ни разу — Минхо не сказали что-то вроде «в тебе нет ничего выдающегося». Не сказали «прости, нам недомужики не нужны», не сказали «ищи себя в другом месте». Да, может, ему просто повезло — потому что Чанбину точно нет, — но разве в Сеуле у людей какие-то элементарные правила вежливости выхлопными газами вытесняются? — Я записал несколько треков и пошёл штурмовать ночные клубы, просил поставить мои треки или дать их зачитать со сцены. Надеялся, что кто-нибудь посмотрит меня, услышит, скажет: ты мне нужен, парень. Невольная дрожь Минхо пробрала — он представил весь этот пиздец, закинул родителей Джисона в копилку «Не быть такими, как эти», в миллионный раз пообещал себе не ставить Дэхви перед выбором, который никому не принесёт счастья, ни за что не принижать его достижений, никогда-никогда не бросать одного — ни в чужой стране, ни в родном городе. — Эй, хён, но всё ведь хорошо вышло, а? — пободрее воскликнул Джисон. — Ты чего так на меня смотришь?.. — Сделай мне кофе, пожалуйста, дорогой, — Минхо натянул картонную улыбку, давая понять, что Джисону лучше не знать его мыслей. — Оу, как скажешь, детка, — проскользнуло удивление в голосе. — Какой? — Американо, пожалуйста. — О, у меня в морозилке есть лёд. Когда я пью американо, обязательно бросаю пару кубиков, — чуть повеселел Джисон и принялся хозяйничать: полез за коробкой с капсулами в шкаф, две красивые чашки достал из сервиза; а Минхо как раз отошёл от мойки и плюхнулся на барный стул, опуская свинцовые руки плетьми по бокам. Короткие разговоры, но изматывающие. Он здесь час, а как будто целые сутки. Знает Джисона неделю, а как будто вечность. Хорошо или плохо? — Оу. Вот чёрт, у меня лак слез, — Джисон втянул челюсть ближе к шее, кошачьей лапкой сложенную руку прям к кончику носа поднял. Захлопал глазами, подивляясь будто, когда же успел подпортить маникюр. — Обидненько, я над ним вчера весь вечер трудился. Звёздочки знаешь как трудно рисовать? Особенно левой рукой. — Если ты хочешь, чтобы я накрасил тебе ногти, не нужно юлить, — наигранное разочарование не дало Джисону расстроиться раньше времени. Минхо кулак к груди приложил, голову вскинул: — Просто скажи: «О богоподобный хён, самый лучший в мире хён, хён, владеющий четырьмя благородными искусствами, о дивный хён, помоги мне вернуть мою красоту!.. Скрипеть тише снега будут мои зубы, когда ты размажешь лак по кутикулам, бледнее вишни будут мои губы, когда ты попадёшь ацетоном мне на слизистую»… — А может не надо?.. — Я видел твой наборчик где-то в ванной, сейчас принесу, — зловещие слова произнесены были уже коридору, а не разом присмиревшему Джисону. — Вот и повод добавить новую строчку в CV… Пока Джисон выкрикивал ему в спину свои возмущения, что «своенравный хён слышит то, что хочет слышать» и «трактует смыслы себе в угоду», Минхо улыбался самой идиотской улыбкой из тех, что у него были в арсенале. Наборчик Джисона — складная квадратная коробка из немаркой ткани, — стоял на стиральной машинке. В нём находилась расстёгнутая косметичка с одними только маникюрными ножницами и пилкой, бутылочка жидкости для снятия лака и целая куча цветных лаков из одной серии. И светящиеся в темноте, и с блёстками, и матовые. А ещё наклейки и трафареты. На профессиональный набор всё это явно не походило, и Минхо определил, что ногти Джисон красил для души, а не для красоты по каким-то там надуманным стандартам. Минхо тоже много чего для души делал — самодельные открытки, например, со своими уродливыми рисунками. Дарил их потом по поводу и без. Он забыл, как это называлось в сфере рукодельников, но ещё ему нравилось украшать разные странички в ежедневнике. Лентами, вырезками из журналов, стикерами и фотографиями. Эту свою любовь он вылил в создание альбома для Дэхви. Понятное дело, что электронный вариант надёжнее, долговечнее и проще в исполнении. Но хотелось, чтобы Дэхви мог взять его в руки, прочитать когда-нибудь пожелание, написанное ото всех близких позади первой его фотографии (синюшная мордочка в зелёном кульке на руках у Минхо), развернуть конвертик под обложкой, где хранилась срезанная его прядка волос, почитать о себе выписку — рост, вес, состояние здоровья. Минхо добавлял в этот альбом все истории, с Дэхви случившиеся, комментарии от очевидцев (Хёнджин написал: «Ты жрал песок и заставил меня делать то же, если мы подхватим глистов — я подарю вам собаку», а Чанбин дополнил: «Ты, может, не поверишь, но Джинни и правда ел песок, потому что если отказывался — ты так громко ревел, что я предпочёл бы засунуть голову в двигатель самолёта»). Сынмин, насколько бы ни был занят, на день рождения Дэхви приносил или передавал через кого-то одноразовые фотоаппараты. И Минхо использовал их, а карточки вклеивал сюда же. Пока альбом от Дэхви хранился в тайне, и Минхо думал, когда стоит его подарить: когда в школу пойдёт? Когда будет лет десять — до подросткового возраста? Или на совершеннолетие — в восемнадцать или двадцать? Сейчас альбом заполнен где-то на треть. Поэтому Минхо предполагал третий вариант. Взяв полотенце и сняв с крючка упаковку ватных дисков, Минхо побрёл обратно. Джисон уже вернулся в комнату с чашечкой американо для Минхо (тот не говорил, что тоже предпочитает со льдом, но Джисон бросил два кубика на своё усмотрение) и двумя жестянками фанты. И, попивая свою газированную дрянь, что-то быстро нащёлкивал в программе, похожей на ту, где Чан и Чанбин работали над музыкой. Или в той же — просто в другой цветовой гамме. — Работаешь? — Минхо не понравилось это. — Я бы… не хотел отвлекать тебя и занимать твоё время, если ты… — Нет-нет-нет, — замотал головой Джисон, мигом сохранив проект и закрыв программу, а из уха вынимая наушник-капельку. — Мне просто мелодия на ум пришла, я её забил, чтобы не забыть. Я сейчас свободен, правда. — Смотри мне. Потому что лично я ненавижу, когда от работы отрывают. А работаю иногда я даже дома, придумываются какие-то элементы хоряги или выигрышные связки, я их сразу прорабатываю и записываю. С ребёнком это не всегда удаётся, но с возрастом Дэхви понимает, когда ко мне лучше не лезть. — А он довольно смышлёный, — Джисон похлопал рядом с собой, чтобы Минхо сел уже наконец, отложил клавиатуру с мышью на пол и повернулся боком к стене. — И очень милый. — Хорошо ладишь с детьми? — Не особо, если честно, — почесал затылок Джисон, подавая Минхо руку. — Мои племянники вечно меня дразнят и задирают. — О, это не потому, что ты плох с детьми. Просто ты — их цель. У каждого ребёнка есть взрослый, кого он не боится терроризировать, — Минхо улыбнулся случайной предусмотрительности — он же не убрал подушки, а поставил их к стенке, и сейчас одна пригодилась, чтобы стать подложкой для Джисоновой руки. На неё-то Минхо и подложил полотенце, и над ней промакивал ватные диски ацетоном. — Хочешь сказать, что и у Дэхви есть такой?.. — изумлённо вскинул брови Джисон, а потом выдал: — Вы что, левша? — Да, — неужели это заслуживающий упоминания факт? Это разве редкость? — И, да. У Дэхви есть такой взрослый, — Минхо принялся сосредоточенно оттирать и впрямь испортившийся лак с ногтей. Местами потрескался, где-то отколупался. — Мой друг, Хёнджин. Вообще-то не мой — скорее Сынмина и Дэхви. Хотя и Сынмин отрицает дружбу с ним. Говорит, что у него с ним деловые отношения, а для меня Хёнджин — жертва издевательств, потому что глубоко внутри я всегда мечтал профессионально заниматься буллингом. — Я склонен в это поверить, — и шикнул, потому что ацетон, похоже, попал в ранку или микротрещину. — А на деле? — А на деле мы все друзья, конечно. Больше, наверное. Семья. У меня нет братьев и сестёр, и все они — дуралеи эти, мне как братья. Знаешь, вот когда близнецы говорят, что друг без друга не могут, как бы ни разнились их характеры? Тут так же, — редко Минхо все эти щенячьи нежности вслух признавал. Но как тут-то не поделиться? У Джисона руки чуть-чуть длиннее — за счёт формы ногтей, наверное. А так что ладони, что пальцы такие же, как у Минхо, только немного уже. Просто ногти овальные и вытянутые, а у Минхо, срезавшего их всегда под корень, широкие и короткие — потому высота и меньше ширины. Самые обычные руки, если честно. Даже маленькие ручки могут быть изящными, но не у них с Джисоном. Красивые кисти рук для Минхо у Хёнджина и мамы, а собственные он как нечто, достойное искусства, не рассматривал. — И ты до сих пор живёшь с бывшим мужем, но воспринимаешь его как… друга или брата? — Джисон будто не упрекал, но и не понимал. — Я сказал бы, что херня затея, но хернёй было в принципе переводить отношения из дружеских в романтические — особенно, когда романтикой и не пахло. Мы просто трахались, а потом я залетел. Да и «бывший муж» — пиздец как громко звучит. Мы расписались для галочки, чтобы у Дэхви хотя бы де-юре была полная семья, — Минхо покончил с правой и потребовал левую. — А не будь Дэхви — мы бы вряд ли когда-то поженились в принципе. Так что-о-о, — типа «ну вот как-то так и получилось». — В общем, этот брак — фарс. — Оу, — Джисон прикусил губу сверху двумя зубами, чем отвлёк Минхо, потом выпустил её и заявил: — Я на твоём месте не был, судить не буду. Но я рад, что всё реально норм — вы общаетесь, у Дэхви есть второй отец, которого он видит, знает в лицо, любит. И… — отвернул голову куда-то назад, — что бы ты посоветовал тому, с кем стал бы встречаться? Не ревновать?.. Попытаться подружиться?.. Или держать холодный нейтралитет? — Ну-у… не умею раздавать советы абстрактным персонам, — со второй рукой тоже покончено. — А тебе сказал бы — будь собой. Сынмо — злопамятная сучка, но никогда не стал бы гадить там, где живёт. Мелко напакостит, но ни за что не подставит, не бросит в беде и всё такое. Если поладишь с ним — круто, нет — ну никто же не заставляет с ним контактировать. — О! Когда говорили о прозвищах, я спросить ещё хотел, почему «Сынмо» — тоже ведь прозвище, но… это как? Тоже сложение слов? Но какие слова кончаются на «мо»?.. Я перебирал, и всё как-то не очень. — Много лет назад в Корею работать приехала одна цыпочка… По-корейски ни бум-бум, — заговорщически зашептал Минхо, глядя исподлобья на Джисона таинственным взглядом, — и на один вопрос ответ прогружать мог по полчаса. А когда не вывозил вообще — выкрикивал своё имя и убегал. И это чудо в перьях, когда с нами знакомилось, долго запомнить наши имена не могло. А Бинни предложил ему, в общем, словарный запас пополнять и грамматику подтягивать с помощью акростихов. На наши имена, конечно же — и зафырчал. — Так Сынмин стал Сынмо, а я — обладателем прекраснейшего творения. — Ну, — нетерпеливо дёрнулся Джисон. — Ли! — Либо ты, либо никто! — Мин! — Минтая икры вкуснее… — Хо?.. — Холоднее замороженной рыбы, — с торжеством додекламировал Минхо. И засмеялся, увидев искрящиеся смешинки в Джисоне — в глазах, на губах, на холмиках щёк, — и услышал довольный смех, резонирующий внутри черепушки яркой гармонией. — А теперь, — истомившись от сентиментальности, наложившей лапы на все внутренние органы, Минхо снова улыбнулся улыбкой дебила, — говори, чего желаешь. Предупреждаю: правила «клиент всегда прав» и «слово клиента — закон» в моём салоне не работают. — Я сам не смог, может, у тебя получится нарисовать узоры в стиле Гриффиндора?.. — Джисон взглянул на свои поблёкшие розовые ногти и что-то будто прикидывал. — Можно в интернете посмотреть эскизы. — Гриффин…дурь? — переспросил неуверенно Минхо. Что-то слишком, слишком знакомое — всё время на слуху же было. — Это из… «Гарри Поттера», да? Какое-то заклинание?.. — Т-ты. Ты. Хён! — Джисон, раскрасневшись, как рак, аж прикрикнул: — Ты как смеешь, хён! Ты не смотрел «Гарри Поттера»? И не читал «Гарри Поттера»?.. И не проходил распределение?! Это же наше детство! Все любят Гарри Поттера! — Тише-тише, не пыхти, — от такой прыти Минхо аж уворачиваться пришлось. — Он прошёл мимо меня! И я мало смыслю в западном кино — всегда непривычно звучали имена и все эти заклинания и всё это выдуманное. Я читал современную корейскую прозу, и что-то как-то не ощущаю, что сильно отстал от общества в плане поп-культуры… — Ну ты даёшь, — ошалело выдохнул Джисон. — Мы смотрим «Гарри Поттера». — Но… — Right now.