Нужно любить, чтобы победить

      День сменялся новым днём, занятия переходили в тренировки, тренировки — в уроки, а те — в сон. Таинство отношений, которое теплилось между Изуку и Кацуки, уверенно жило и пряталось от окружающих до сих пор. Это было нелегко, очень непросто, особенно для Изуку, потому что яркие эмоции, проявляющиеся каждый раз в присутствии Бакуго не могли остаться незамеченными.       Кацуки редко теперь когда огрызался на него так, как делал это раньше, он тоже менялся, даже несмотря на то, что лично и самый первый усердно делал вид, что между ним и Деку ничего не изменилось, что задрот — это тот же самый задрот, и они с ним даже не друзья. А слова Тодороки, которые тот как-то обронил во время ужина — может даже не случайно, — о том, как неплохо ладят в последнее время Мидория и Бакуго, последний яростно опровергал, краснея от злости и возмущения. Изуку тогда просто неловко посмеялся, стараясь не подтверждать слова Шото, но и не опровергал их. Тем не менее он был уверен, что Очако, которая сидела рядом с ним, точно поняла, что он на самом деле чувствовал. Деку реально казалось, что она в состоянии читать его мысли, и только из вежливости не озвучивала свои предположения.       Перед самим собой это было трудно утаить, но Изуку правда чувствовал, что делает что-то неверно. Сложно было наедине с Каччаном расстекаться от счастья, как кубик сахара на языке, а на людях игнорировать его существование и жить только мыслями о своём предназначении, живущем внутри него, переданное когда-то не так давно Всемогущим. В свете последних событий приоритеты неминуемо менялись, но Деку пока не собирался ничего выбирать, а хотел сохранить то, что у него получилось создать, и вплести в прежнюю жизнь этот новый элемент и просто наслаждаться им.       Внимание Бакуго уделял по-прежнему только в те моменты, когда сам этого хотел, и это случалось нечасто, но зато так — что хватало Изуку вплоть до следующего раза. Он больше не утопал в ежесекундном желании тянуть руки к Кацуки или брать его ладонь в свою в любой момент времени, или ласкаться у всех на глазах — этого было уже не надо. Возможно, дело привычки или же он просто смирился с порядком вещей, но сам Изуку был склонен считать, что просто стал более взрослым взглядом смотреть на ситуацию. Время помогло ему обдумать свои чувства, и хоть это по-прежнему казалось чем-то фантастическим — словно часть его снов, он все более свыкался с мыслью, что его отношения с Каччаном вновь стали взаимно добрыми и нежными, какими были в далёком детстве. Когда он общался с матерью по телефону, ему не удалось утаить от неё в своём голосе очевидную радость, стоило упомянуть Кацуки. Инко была не менее счастлива слышать, что у её сына всё складывается хорошо не только в геройском деле, но и в личной жизни. Разговоры с ней грели душу Изуку не меньше чем объятья Кацуки. В такие моменты он не жалел ни об одном своём решении в прошлом.       Однако близость с Каччаном оказывала влияние на учебу и на соревновательный дух, которым пропитались их отношения с самого поступления в Академию. Кацуки нисколько не растерял желание быть лучшим, он ни в чём не уступал Изуку и всегда требовал биться с ним в полную силу, если волей судьбы им приходилось вести тренировачный бой вместе. Изуку искренне старался не поддаваться, потому что он знал, как важна для Бакуго честная битва, потому что только в таком сражении победа имела хоть какое-то значение. Тем не менее Изуку плохо представлял себе, как отныне сражаться с Кацуки в той же мере пылко, как делал это пару месяцев назад. Всякий раз заглядывая в красные, сияющие яростью глаза Бакуго, он вспоминал о его прикосновениях и поцелуях, и неосознанно сбавлял напор. Это не шло ему на пользу — он это чувствовал, но то счастье, которое он испытывал, сглаживало любые неровности их свежих отношений.       Сегодня классу 1-А предстояло пройти высокого уровня ответственности тренировачный тест, о чем сообщил учитель Айзава, как только вошёл в аудиторию. Тест представлял собой спасательную операцию. Подобное класс уже делал во время обучения, но в этот раз она усложнялась одним фактором: в тестировании будут принимать участие герои со старших курсов, которые выступят в роли злодеев и будут мешать героям спасать мирных жителей. Айзава-сенсей, окинув как всегда спокойным, но серьёзным взглядом своих учеников, подозрительно долго рассматривал Бакуго и Мидорию, но ничего при остальных учениках не сказал. Проведя краткий инструктаж и описав задание героев, отдал команду отправляться в раздевалки и готовиться к тренировке.       Все ученики зашумели, поднимаясь со своих мест. В гуле голосов выделялись лишь несколько самых звонких.       — Вау! — воскликнула Ашидо. — Это будет очень серьёзное испытание!       — Давайте покажем этим старшекурсникам, чего мы стоим! — сжимая кулак и скаля клыки, произнёс Эйджиро.       — Они ослепнут от нашего сияния! — нараспев сказал Юга.       Айзава проследил за учениками и, выцепив глазами Мидорию и Бакуго, попросил их остаться. На вопросительный взгляд Очако Изуку просто пожал плечами и подошёл к учителю. Бакуго встал рядом, спрятав руки в карманы и без интереса слушал руководителя, лишь вскользь взглянув на Деку. Как только все вышли из класса, с любопытством поглядывая на оставшихся, Шота заговорил:       — Перед началом тестирования я бы хотел вас двоих предупредить, — начал он ровным тоном. — На тестировании будут присутствовать знакомые вам старшекурсники, и мне, как ответственному за вас, не хотелось бы вновь отчитываться перед директором за ваши с ними личные конфликты.       — Погодите, это будут те самые ублюдки, из-за которых нас отправили под домашний арест?!       — Именно так, Бакуго, — подтвердил Айзава, — и в первую очередь это касается тебя. Я понимаю, что они повели себя несправедливо по отношению к вам двоим, но я хочу, чтобы вы вспомнили о важном качестве героя, о котором я вам говорил.       — Самоконтроль? — уточнил Изуку.       — Верно, — кивнул учитель. — Поэтому, прошу тебя, Бакуго, держи себя в руках. Сосредоточься на задании, а не на мести. Контролируй свой гнев, учись расставлять приоритеты. Когда ты овладеешь этим навыком в полной мере, ты добьёшься очень многого.       Кацуки недовольно цокнул языком и наморщил раздражённо нос, будто учуял отвратный запах, и угрюмо замычал.       — Мидория, это и тебя касается, — обратился к нему учитель. — Личные обиды оставьте на потом.       Изуку согласно закивал:       — Хорошо, Айзава-сенсей, мы постараемся, да, Каччан?       Он взглянул на Кацуки и ожидаемо увидел его разгневанным, отказывающимся мириться с просьбой учителя, но, к удивлению даже самого Деку, он выдохнул:       — Постараемся.       — Очень на это надеюсь. Идите.       Кацуки резко повернулся и отправился на выход из аудитории, а Изуку посеменил за ним. Выйдя в коридор, Деку попытался поровняться с Бакуго, но поймав на себе его быстрый и недобрый взгляд, чуть сбавил ход, оставаясь позади. Ему требовалось время всё обдумать, и Деку хорошо читал эти намёки и с готовностью отступил, предоставляя эту возможность. Кацуки шёл очень быстро и не собирался замедляться, только когда они уже подходили к раздевалкам, он почти полностью остановился и заговорил:       — Как же меня это всё бесит, — проворчал он через некоторое время, кратко глянув через плечо на Мидорию.       — У меня плохое предчувствие… — проговорил Изуку.       Он думал об этом, пока шёл вслед за Кацуки; он хорошо помнил, с какой животной злобой последний смотрел на тех парней, и во всех красках припоминал себе их битву, которой не случилось и которую своевременно прервали учителя. Ему было тревожно думать, что эта ситуация скоро повторится в ближайшем будущем — тем более, что на сей раз у них будет вполне законное право сражаться друг с другом. Он не хотел придумывать те обидные слова, которыми старшекурсники могут их осыпать во время боя.       — Струсил, Деку? — хмыкнул Кацуки.       — Что? Нет! С чего вдруг?..       — Занимайся тем, на что ты больше сгодишься — спасай статистов, а этих тупиц доверь мне. Они пожалеют, что связались со мной. — Пальцы сжались в кулак, а потом раскрылись, создавая ворох огненных искр.       Изуку смотрел на эту картину и почувствовал себя снова ребенком: он такое уже точно видел и не один раз. Он подошёл поближе к Кацуки и в последний момент удержал себя от желания взять его за руку: всё же их могли увидеть.       — Это меня и пугает, — честно произнёс он, робко взглянув в глаза Бакуго.       — Что? — грубо отозвался блондин. — Сам с ними драться собрался? Они мои, Деку! С ними разберусь лично я, понял меня?       Мидория слегка опешил, но согласился.       — Конечно, я же не запрещаю тебе…       — Мне и не нужно твоё разрешение.       В этом был весь Кацуки. Не первый раз у них случался подобный разговор, и это порой очень раздражало. Изуку почувствовал обиду и качнул головой, поджав губы, больше не желая вести эту беседу.       — Не закатывай глазки, Деку.       — Эм… Ладно, прости. — Изуку смутился и почесал затылок, взъерошив густые локоны тёмно-зелёных волос.       Кацуки внимательно за ним наблюдал в этот момент, и Деку показалось на мгновение, что его парень что-то хочет сделать, но сдерживается: в коридоре было практически безлюдно — сейчас шёл урок, — но отстуствие полного уединения мешало им обоим более свободно вести себя друг с другом, и некое желание со стороны Бакуго осталось при нём в тайне.       — Пошли, только держись сзади, а то ещё подумают, что мы вместе шли под ручку.       Бакуго двинулся к раздевалке для мальчиков, за дверью которой слышались голоса их одноклассников. Изуку молча пошёл следом.       — Что вам с Бакуго говорил учитель Айзава? — полюбопытствовала Очако, когда уже весь класс 1-А подходил к полигону Дельта, где должна была проводиться тренировочная спасательная операция.       Изуку, не долго думая, выложил всё как есть:       — На тесте будут те самые старшекурсники, с которыми повздорил Каччан, учитель просто попросил нас держать себя в руках.       — О, я поняла, — презадумалась она. — Из-за них вас посадили под домашний арест.       Она не спрашивала, а утверждала. Довольно давно Урарака интересовалась у Деку, что случилось такого страшного из-за чего их настолько серьёзно наказали, Изуку долго упрямился, не желая говорить на эту тему, но в общих чертах рассказал ей, что случилось. Всё остальное было несложно додумать.       — Да…       — Думаю, всё обойдётся. Ты же не собираешься сводить с ними счёты? — улыбнулась она, желая приободрить Деку.       — Я — нет, но вот на счёт Каччана не уверен…       Очако не нашла, что ответить, и просто пожала плечами. Очевидно, она не сомневалась в мстительности Бакуго, но решила это умолчать, чтобы не тревожить лишний раз Изуку. Тот и правда не выглядел спокойным и уверенным в себе молодым человеком. Ему было трудно скрывать волнение и напряжение, из-за чего он постоянно перебирал пальцы и пожевывал губы, нервно оглядываясь по сторонам, высматривая глазами Кацуки и старшеклассников, которые вот-вот должны были прийти. А ещё он очень много думал о предстоящем задании, домысливал все варианты предстоящей встречи и ее результаты. Чем больше проходило времени, тем сильнее он начинал переживать.       «Ничего страшного ещё не произошло. Чего ты так боишься?» — спрашивал он себя, сжимая кулаки. Но внутренне его трясло так, словно прямо сейчас он собирался сражаться один на один с Шигараки, и остановить эту дрожь было невозможно.       Первым учеников класса 1-А встретил Цементос, сегодня именно этот герой будет курировать тест, как сообщил ранее на уроке Шота, он будет готовить территорию для спасательной операции: создание каменных препятствий — его кредо. Вслед за ним прибыли сам учитель Айзава, Сущий Мик и даже Всемогущий, при виде которого Деку почему-то немного расслабился. Вместе с ними пришли и ученики старших курсов, среди которых заметно выделялся тот самый парень с головой вепря, имя которого Изуку не запомнил.       Сущий Миг поприветствовал всех учеников, представил старших молодым героям, и те казались даже дружелюбными. Среди них была девушка, которая весело помахала им рукой и сказала пару ободряющих слов, остальные трое парней просто кивнули в качестве приветствия. Изуку не сводил с них взгляд, пытаясь заранее хотя бы немного понять, на что рассчитывать при столкновении в бою. Он следил и за реакцией Каччана, но тот ни разу на них не оглянулся — игнорировал так, словно это грязь под ногами.       Герой Цементос вкраце повторил ещё раз то, что рассказывал на уроке Айзава; все ученики были в курсе, что требуется делать, и тратить на это дополнительное время никто не стал. Учеников разбили на три группы: одна — злодеи, за которых сегодня выступали старшекурсники; две других — герои, которые будут начинать операцию с разных сторон полигона Дельта и двигаться в центр, где по задумке находился медицинский центр, куда требовалось доставить пострадавших, роль которых играли манекены. На каждую группу героев приходилось по два злодея. Изуку оказался в одной команде с Бакуго и внутренне обрадовался этому с огромной силой, но чуть погодя вновь забеспокоился. Вспоминая их совместный экзамен и то, как всё закончилось, сами собой рождались подозрения, что и в этот раз всё может пойти неспокойно.       Из друзей Изуку к ним в команду попали только Иида и Юга, с которым не так давно сошёлся Изуку (в большей степени это спровоцировал сам Аояма, но это не так важно), а из друзей Кацуки — одна Мина, которую он никогда даже своей приятельницей не считал, но относился к ней более лояльно, чем к большинству своих одноклассников. С чем им точно повезло, так это то, что в их команде оказались Кьека и Шоджи, благодаря их причудам поиск пострадавших будет упрощён, ведь последние будут подавать сигналы о своём местоположении, как сообщили учителя. Оставалось только всех их вытащить из завалов, которые начал подготавливать Цементос, и перенести в госпиталь, не давая при этом злодеям навредить им.       Бакуго всё время держался поодаль от Деку и лишний раз не обращался к нему даже по поводу задания. Изуку на это не сильно обращал внимание, ибо его куда больше интересовала предстоящая миссия. Их команда не знала, какие именно старшекурсники будут выступать против них, это решала жеребьёвка — обычный случай. Но Изуку молился, чтобы им не попался парень-вепрь, потому что только его он и запомнил. Он заметил среди прибывших и второго парня, который был в тот вечер вместе с ним и который отличался большей агрессией, но Изуку помнил его крайне плохо и не воспринимал, как серьёзную проблему. Наверное, причиной этому ощущению отчасти стало его не знание причуды того парня, а может он просто чувствовал, что всей командой вместе с Каччаном они смогут с ним справиться.       На самом деле Кацуки мог поделиться информацией о причуде их общего с Деку знакомого старшекурсника с командой и лично с ним, но он по какой-то причине этого не делал. Бакуго вообще мало участвовал в обсуждении стратегии, которую устроили ученики перед началом теста, уверенный, что это бессмысленно.       — Никто из вас всё равно понятия не имеет, что может пойти не так.       — Звучит очень философски, — съязвила Джиро ему в ответ.       Она неплохо помнила тот раз, когда ей пришлось вместе с Кацуки сражаться с командой класса 1-В, он и тогда не тратил время на формирование плана действий и ограничился достаточно странными словами о взаимной поддержке. Тем не менее она ему могла довериться. По крайней мере в этом вопросе.       Бакуго не дали припираться с Кьекой, начало его ответа прервал Сущий Миг. Своим громогласным голосом он объявил о начале задания, и обе команды героев приступили к поискам пострадавших.       Погрузившись в действие Деку мгновенно стало легче. Его голову не занимали больше тревожные мысли и догадки, он сосредоточился на текущих целях, и всё его внимание переключилось на тех, кто ждал от него помощи — пусть это и были неживые манекены.       Завалы получились у Цементоса более чем натуральными, они создавали впечатление реальной катастрофы и восхищали своими масштабами, но всё же это были только декорации, которые тем не менее напоминали ученикам Академии настоящие трагедии, в которых им довелось побывать. Ребята действовали слаженно и быстро, рассредоточились по территории, вели поиски. Кьека и Шоджи были очень полезны, как и ожидалось, они подавали знаки остальным, сообщая, где находятся пострадавшие, а Деку, даже не заметив этого, отдавал команды и координировал процесс так, как если бы был за главного. Все его слушались и помогали, даже Тенья не мешал ему, а только подсказывал. Один лишь Бакуго разгневанно ворчал, когда ему указывали, что делать.       Но злодеи однако начали мешать героям почти сразу, и Изуку, увидев этих старшеклассников, которые бросились ему наперерез, не успел понять, как ему реагировать на это. Против их команды поставили и Вепря, и того самого агрессивного парня, который больше всех обвинял Деку в произошедшем на экзамене. Двойная неудача.       Парень с головой вепря кинулся к Изуку, препятствуя спасению «человека», который застрял под бетонной плитой. Бивни его раскрошили камень мгновенно, и Деку лишь благодаря удаче умудрился спасти и манекен и самого себя. Бетонная крошка и пыль поднялись столбом вверх и расползлись в радиусе нескольких метров вокруг места разрушения, они заполнили собой воздух, резали глаза и затрудняли дыхание. Изуку зашёлся кашлем. Он прикрыл рот рукой и присмотрелся к силуэту злодея сквозь пелену пыли.       — Неплохо, я думал, ты не увернешься, — произнёс он не похожим на человека голосом.       Его причуда насыщала его чертами кабана, и в моменты её активации он становился ещё более звероподобным, чем в обычном состоянии. Он был здоровый и крепкий. Его удары способны ломать железобетонные стены и гнуть металл, а обычные кости для него — все равно что зубочистки. Изуку напрягся. Он и сам способен на подобное при условии, что будет использовать Один-за-всех более чем на двадцать процентов; по его расчётам, которые он проводил в начале года, ему нужно хотя бы восемьдесят процентов для такого, но вместе с тем возрастал риск безвозвратно сломать все свои кости и навсегда лишиться здоровья.       Сейчас в приоритете перед героями стояло спасение, учитель Айзава часто говорил, что тратить лишнее время на битву со злодеями не нужно, если вместо этого можно было спасти несколько беззащитных людей. Нужно просто держать оборону и выполнять поставленную задачу.       В этот момент сбоку от него выросшие из-под земли толстые лианы, усеянные острыми шипами бросились к нему и едва не сбили с ног, ломая пополам и его и манекен, но кто-то вовремя оттолкнул его в сторону. Лианы ощетинились и взвились в небо, готовясь к новому заходу. Изуку лишь вскользь успел обратить внимание на то, что ему помог Каччан, сам он, услышав команду, валить с манекеном на руках в госпиталь, быстро последовал этим словам. За своей спиной Деку услышал несколько взрывов и яростный рык Каччана, адресованный старым знакомым, которые с готовностью принялись сражаться с ним.       Изуку подозвал Ииду и передал ему манекен.       — Иида-кун, быстрее, возьмите с остальными на себя спасение пострадавших, а мы с Каччаном задержим злодеев.       — Ладно, но осторожнее! — крикнул он напоследок Деку, который тут же ринулся обратно к Кацуки.       Он подошёл как раз, когда между соперниками шла ожесточённая битва, полная насыщенных диалогов.       — Давай, Свинорылый, ты такой тормоз, — со злобной улыбкой сказал Бакуго, подпалив шерсть парня взрывом, от которого тот не совсем успешно увернулся и повредил шкуру.       — Меня зовут Ючи! — прорычал он в ответ, кидаясь в атаку, но ему было сложно попасть по Кацуки, так как тот был более мобильным.       Бакуго особенно мешали только опасные лианы, которые, будто свора собак, крутились возле него, сгорали в его огне и рвали одежду, повреждая до крови кожу.       — Это всё, что ты можешь, Цветочек? — хмыкнул Бакуго, уничтожив мощным взрывом все лианы второго старшекурсника.       Тот от ярости покраснел и оскалился, а потом громко закричал:       — Меня зовут Масуми Оомори, ебанный ублюдок! Запомни наконец!       Его кожа потемнела и начала твердеть, напоминая собой кору дуба, на её поверхности выросли дополнительные шипы — такими же, которыми были усеяны его лианы, что снова прорвались сквозь асфальт и змеями взмыли в воздух. Они вновь столкнулись со взрывом Бакуго, но будучи более толстыми и прочными остались целыми и лишь ненадолго задержались, прежде чем нанести удар.       Изуку снёс эту лиану, ударив по ней ногой, она не выдержала усилия и разорвалась, ещё несколько других лиан Деку сбил воздушными ударами, благодаря чему Кацуки остался невредим и отошёл.       — Я же тебе говорил, оставить их мне! — закричал он.       — Тебе нужна помощь! — возразил Изуку.       — Ты совсем тупой, Деку?! Вообще не слышишь, что я тебе говорю! Какого хера?       — В чём проблема действовать вместе?! — не понимал Мидория.       — Какая разница?! Просто делай то, что я тебе говорю и вали спасать манекены!       — Нет, Каччан, я не уйду, я должен тебе помочь! Я не могу по-другому.       Бакуго заскрипел зубами, буравя яростным взглядом Изуку.       — Милые бранятся — только тешатся, — произнёс Ючи, тряхнув плечами, поднимая бетонную пыль.       — Эй вы, два пидораса, после подрочите друг другу, а сейчас сражайтесь!       Слова Масуми вызвали у Деку более сильные эмоции, чем он того ожидал, а он готовился услышать что-то подобное, но оказалось, что вытерпеть такое на самом деле было намного сложнее. Ему было неприятно и грустно это слышать.       — Пидорас здесь только ты! — быстро ответил ему Кацуки, и они вновь сошлись в схватке.       Изуку пришлось быстро уворачиваться от выпада Ючи и отделиться от Бакуго.       — Дерись, малявка, — рычал тот.       Пришлось отвечать на его удары. Взмахи ногами и реже руками Деку вёл бой с вепьрем, который от его попаданий только фыркал и продолжал нападать. Его причуда придавала ему огромной силы и выносливости, он умело блокировал удары и наносил свои, от которых не всегда удавалось увернуться. Не зная, что Ючи всё ещё ученик, Деку бы подумал, что он — профессиональный герой.       Они сражались долго и неэффективно. При всех эмоциях, что искрились в сердцах присутствующих, никто из них не стремился уничтожить оппонента. Цель заключалась только в том, чтобы унизить соперника, доказать своё превосходство, показать силу и статус. Так волки грызуться друг с другом, борясь за право на лучший кусок. Лишь самый сильный и властный получит своё.       Они даже с объявлением окончания теста не прекратили драться, и их пришлось разнимать Цементосу.       — Я сказал, остановитесь! — приказал он, создавая между соперниками стены, отгораживая их друг от друга.       Изуку запыхавшись согнулся, упираясь руками в колени. У него горели лёгкие и было больно в области шеи, куда неудачно кулаком попал Ючи так, что ему было трудно поворачивать голову влево. Он протёр лоб рукой и прислушивался к ругани Бакуго и Масуми, которые продолжали браниться. Их развели насильно, Цементосу очень не понравилось их поведение, и он отвесил обоим подзатыльники. Это выглядело так комично, что Деку даже улыбнулся, немного успокаиваясь. Он просто был рад, что всё закончилось, но ярость, которая продолжала полыхать в глазах Кацуки настораживала его.       Их прогнали с полигона, причитая без умолку, насколько они непрофессионально себя ведут, и поток этих слов остановил только Шота, который, находясь в курсе ситуации, попросил доверить это ему.       Айзава-сенсей собрал учеников и, подводя итоги, не мог не отметить поведение двух своих подопечных, только ругать их не стал: в конечном итоге роли были распределены не так плохо, и пусть личные обиды плохо отражались на ментальном здоровье команды, они выполнили задачу успешно.       — Было бы ещё лучше, если бы ты не лез, — грубо проговорил Кацуки, не глядя на Деку.       — Почему?! — разозлился Изуку и сморщился, когда больно стрельнуло в шее. Он хотел высказаться, и ему было всё равно, что сейчас их все слышат. — Ты не справлялся один!       — Не начинайте, — начал учитель, но его проигнорировали.       — Ты слышишь, что я тебе говорю, Деку?! Я сказал тебе проваливать и не мешать, они были моими! У меня всё было под контролем.       — Я с тобой не согласен, — покачал головой Изуку и на всякий случай сделал шаг подальше.       — Знаешь, что тебе ещё не надо было делать, чтобы этого не случилось? Не надо было тогда на экзамене лезть ко мне с поцелуями, придурок! Это твоя вина.       — Бакуго!       Недавнее возмущение Изуку сразу перешло в изумление. Он с неверием смотрел на Кацуки и не мог произнести ни одного слова против. Кратко окинув взглядом присутствующих, Деку тихо произнёс:       — Да, я не должен был…       Он опустил взгляд, изо всех сил скрывая свои эмоции. Он не хотел вновь плакать перед всеми, но в глазах предательски защипало. Этот эпизод решили оставить на совести Мидории и Бакуго, и продолжили подводить итоги пройденного теста.       Когда всё закончилось, Изуку не захотел говорить ни с кем из своих друзей, не хотел слушать то, что они собирались ему сказать, и даже Всемогущий не смог упросить его остаться, он просто хотел быстрее уйти. Деку не пошёл со всеми в раздевалку, а отошёл подальше от толпы, скрывшись за углом, в надежде, что сможет совладать со своими чувствами один. Никто его не задерживал.       Слышать такие слова от посторонних — одно, но когда это произносит человек, который тебе дорог, намного больнее. Он не мог поверить, что Кацуки это сказал, учитывая то, как изменились их отношения с того дня. Как горько было осозновать, что Каччан ничего к нему не испытывает помимо ненависти. Преодолевая все старания, слёзы всё же заскользили по щекам. Изуку был зол и расстроен, но не знал, что делать, и от ощущения совершенного бессилия слёзы потекли сильнее, падая вниз на его геройскую форму, испорченную в битве.       Его потревожили шаги за спиной, и оглянувшись, он увидел Кацуки, который выглядел хмурым, но при этом виноватым, чего никогда не доводилось видеть Изуку. Бакуго снял свои громозкие нарукавники и подошёл к Деку, не спуская глаз с его несчастного лица. Изуку не сопротивлялся, когда руки Каччана притянули его к себе и крепко обняли, прижимая к груди.       — Не реви, — сказал Бакуго, потрепав его за плечо, согревая своим теплом.       Изуку сжался и шмыгнул носом, растроганный его неожиданным поведением.       — Нахер всё это, — продолжил тот. — Нахер этих ублюдков, нахер всё, что было.       Изуку понял, о чём говорил Каччан, и, улыбнувшись, обнял его в ответ.

***

      Бакуго был недоволен потому, что не хотел выигрывать такими способами, а угнетение его желаний даже на публике выбешивало. Ему нужна была свобода. Он хотел быть априори лучше всех и Деку в том числе и вариант манипулировать им и его чувствами, — совсем не то, что он преследовал, но так получалось само собой. Он верил, что и без этого способен добиться своих целей, а Деку — просто бонус, который наедине с ним сам даётся ему в руки, о чём и просить не надо, а на заданиях пропускает мимо ушей всё, что ему сказано, и делает всегда по-своему. Эти отношения давались ему не просто, но они менялись — он сам менялся. Всё было не так, как прежде — хотел он того или нет.       Им с Деку удалось удержать отношения на той же ступени, на которой они находились до ссоры, и внезапно острый комок иголок, возникший между ними, удалось преодолеть, почти ничего не повредив. Деку довольно быстро отошёл, как виделось Кацуки, и они больше не возвращались к той надоевшей им обоим теме.       Много времени прошло прежде чем Кацуки задумывался о своём отношении к Деку, затрагивая те смыслы, которые когда-то рьяно избегал. Иногда желание сожрать Изуку появлялось в нём так неожиданно, что сводило с ума, особенно в тех случаях, когда у него что-то не получалось. Ему хотелось направлять, давить, целовать его. Обладать им. И каждый раз прислушиваясь к стонам Деку во время их поцелуев, он замечал в себе невнятные эмоции, которые поначалу интепретировать как раздражение, но вскоре начал понимать, что это на самом деле возбуждение. Это всегда было возбуждение. Всякий раз, когда он имел дело с Деку, он испытывал желание, которое неверно понимал. И не понимал вплоть до того, как предложим ему стать своей парой. Очень долго.       В будничные часы Изуку льнул к нему сам, давался в руки так легко, что для этого Бакуго не требовалось делать ничего, ему было достаточно оставаться самим собой, а это в его понимании означало, что он просто лучше и находится выше Изуку в выдуманной им лично иерархии. И это не могло не радовать его, а позже — возбуждать.       Поначалу он не задумывался о том, чтобы заходить дальше, упорно думая, что смысл его действий заключался в другом. Но только со временем всё начало меняться. Он всё сильнее этого хотел и точно знал, что если бы предложил Деку интим — тот бы согласился.       Просто в этих глупых сияющий глазах порой было столько бесконечной преданности и готовности сделать всё, и это настолько сильно отличалось от того, как он вёл себя на их совместных тренировках и миссиях, что это одновременно и шатало и подкармливало самоуверенность Кацуки. Но все чаще перед сном он представлял себе, как бы этот ботаник повёл себя, попроси его сделать минет. Непроизвольно на губах возникала ехидная ухмылка.       У Деку точно ничего не получилось бы — это ожидаемо, но и сам Кацуки опасался этого нового опыта в не меньшей степени сильно: он не мог по природе своей ударить в грязь лицом, но даже самому себе в этом никогда не сознавался.       Спустя несколько дней с той несчастной битвы со старшекурсниками, Бакуго смотрел на Деку куда внимательней, чем обычно это делал, и даже скрывать свой интерес от окружающих его парней у него не получалось — да он и не особо старался. Сегодня Деку выглядел отчего-то счастливым, он улыбался, разговаривая со своими друзьями, щурил довольно глаза, смеясь над какой-то глупой шуткой. Кацуки впился глазами в задрота, почти не слыша, что ему говорил Серо. Он смотрел на симпатичный профиль Мидории и прислушивался к собственным навязчивым мыслям, которые повторяли одно и то же: «А он милый. Он меня бесит. Он — мой. Я могу взять его в любой момент. Я его хочу».       Бакуго раздраженно отвёл взгляд, опять прослушав то, о чем с ним говорили ребята.       — Кац, ты меня слышишь вообще? — спросил Серо.       — Думаю, нет, — ответил за него Киришима.       — У Бакуго есть дела поважнее, — хихикнул Каминари.       Кацуки сложил руки на груди и просто послал парней в известное место, вновь возвращаясь к своим мыслям.       Сколько раз он целовал и обнимал Деку? Воспоминания о самом первом их поцелуе, который произошёл на экзамене, о тех невероятных чувствах, что он испытывал под воздействием причуды, по-прежнему дурманили его. Всё так запуталось. С каждым новым взглядом, с каждым новым прикосновением и мыслью он всё сильнее переставал понимать, чего в действительности хотел от Деку.       Чего он добивался? Что хотел видеть в этих сияющих зелёных глазах? Уж точно не слёзы — ни тогда, ни сейчас. Последнее событие это подтвердило. Он даже сам не до конца понял, почему после теста пошёл его успокаивать. Невольно вспоминались слова Всемогущего: «Я о нём беспокоюсь. Так же, как и ты». И, должно быть, это была правда. Плачь Деку рождал в нём лишь ощущение слабости, которое Кацуки всей душой ненавидел и стремился избегать. И отчасти по этому подошёл к Деку и обнял его. И были ещё причины — очень много причин.       Собственное поведение вводило в ступор. И выхода из этого логического тупика пока не было видно. И Кацуки продолжал думать, что же ему нужно.       Может, он хотел видеть уважение в глазах Деку или получать от него обычное внимание? Казалось, это ближе к истине, которую стремился поймать за хвост Бакуго, но, добираясь ближе до нее, вдруг останавливался, и не развивал эти мысли, зациклившись на другом.       Он же с самого начала преследовал совсем простые цели — конечно, они до сих пор были слабо сформированными, и аморфными, незримыми телами толкались в его голове, вытесняя прочие мысли, но они были простыми — и выполнимыми. Он мог удовлетворить свои примитивные потребности самым обычным способом — именно это он жаждал попробовать.       Проигнорировав вопрос Киришимы, куда он направился, Бакуго подошёл к Изуку, вмешавшись в его разговор с друзьями:       — Эй, Деку, — обратился он довольно невежливым тоном, который обращался в большей степени к окружающим, чем к самому Деку.       Круглолицая и Очкарик озадачено переглянулись между собой. Изуку от неожиданности встрепенулся, резко поворачиваясь к Бакуго.       — А? Что, Каччан?..       — После тренировки встретимся за корпусом, поговорить надо.       — Хорошо, — кивнул Деку.       Он выглядел слегка расстерянным, потому что не совсем понимал, как реагировать на него в компании. Бакуго слишком часто начинал раздражаться на этот факт, но разбираться с ним намеревался позже, сейчас имели значение только его желания.       Они встретились там, за углом корпуса для тренировок, они были одни без геройских костюмов, но в форме UA. Кацуки скользнул взглядом по фигуре Деку, отмечая про себя, что форма на последнем стала сидеть куда лучше. Изуку ему улыбнулся, когда подошёл ближе.       — Привет, — ещё раз зачем-то поздаровался он. — О чём ты хотел поговорить? Надеюсь, ты не собираешься со мной расстова…       Кацуки не дал ему договорить и притянул к себе, накрывая его рот своим. Мидория помедлил пару секунд, но вскоре начал отвечать. Его губы были мягкими и жадными, отвечали пылко каждый раз так, словно жить не могли без касаний; его губы были послушными, но в тоже время страстными и напористыми, что голова кружилась.       Как вообще этот неудачник мог быть таким? Кацуки частенько задавался этим вопросом, хотя ответ у него был: изменения происходили буквально у него на глазах. Вот всего пару месяцев назад этот мальчик и слова ясного связать не мог, чтобы выразить свои эмоции, а сейчас он не только говорил о них — пусть и не часто, — но и показывал, смело запуская язык в чужой рот, не боясь получить по лицу. Он действовал всё уверенней и уверенней. Потому что знал, чего хочет.       Это бесило. Кацуки тоже так хотел. Это развитие, которое проходил Деку не только в рамках их отношений, но и в роли героя, наследника Всемогущего — это всё раздражало Бакуго, и он не знал почему. Чувство ярости само рождалось в нём, создаваемое крохотными электрическими взрывами нейронных клеток. Этот биохимический процесс невозможно было контролировать — и он упрямо не хотел на него влиять.       — Деку, — прохрипел он, сдавливая руки парня сильнее, притягивая к себе. — Подрочи мне.       В этот момент Изуку окаменел и уставился на Кацуки отупевшими, распахнутыми глазами.       — Ч-ч-чт…       — Подрочи мне, говорю.       Бакуго взял его руку и направил к своему паху. Его собственные слова возбудили его ещё сильнее, чем это было пару мгновений назад; останавливаться сейчас было нельзя.       — Н-но… — Деку испуганно охнул, когда нащупал сквозь штаны Кацуки его член. — Каччан!..       Улыбка сама расстянулась на губах Бакуго: эта реакция была гораздо ближе к тому, что он хотел сейчас видеть. Задрот заволновался, начал заикаться, как делал это раньше. Перед ним стоял тот самый Деку, которого он помнил с детства.       — Давай, Деку, чего испугался?       Изуку пытался увести руку, чтобы не прикасаться к причинному месту, но Кацуки слишком крепко держал его за кисть одной рукой, а второй обхватил за туловище немного выше талии и прижимал к себе, подавляя его не самые активные попытки сопротивления.       — Каччан, ты… Прямо сейчас?... Здесь?.. Я не могу… Нас могут увидеть.       Вырывался он не так охотно, как ожидал Кацуки, всё же это был Деку, он не мог ему отказать в таком вопросе. Его рука прижималась к члену Кацуки через штаны и не совершала ни одного движения, только на мгновение пальцы двинулись, чуть сжимая орган, и сразу расжались.       — Я же вижу, что ты тоже хочешь, задрот, — зашептал ему на ухо Кацуки. Его голос странно охрип и отяжелел, чего он никогда ранее за собой не замечал, контролировать это было неожиданно тяжело. — Давай, Деку.       Изуку мяли и придавливали к чужому телу, направляли к нужной цели, взывая к первобытным желаниям, которые точно прятались внутри этой кудрявой головы. Румянец залил полностью щёки Деку, Кацуки сам чувствовал, как у него горело лицо. Он с жадностью целовал этого парня, впервые чувствуя, что хочет его по-настоящему. Всё, что было до этого момента, не шло ни в какие сравнения. Изуку должен был быть его не только на словах. Кацуки ещё слабо припоминал, что некие идиоты со старших курсов наезжали на них из-за того поцелуя во время экзамена, но как бы они отреагировали, увидев то, что происходит сейчас? Бакуго было наплевать.       — Каччан, пожалуйста, давай не здесь, — настойчиво повторил Изуку, ему удалось взять себя в руки и высвободиться не только из объятий Кацуки, но и из пучины возбуждения.       Деку смущённо отвёл глаза, провёл рукой по лицу и поправил волосы, выравнивая дыхание. Кацуки не успел начать возмущаться, как услышал встречное предложение:       — Может будет лучше продолжить у меня?.. — произнёс Изуку, прокашлявшись.       Кацуки впервые наблюдал, как необычно у того потемнел взгляд, как подрагивали слегка опухшие, порозовевшие губы и углубился голос, наполненный страстью.       — Лучше у меня, — ответил Бакуго, взяв Деку за руку и повёл в сторону общежития. — Не хочу делать это на глазах десятка фигурок Всемогущего.       Изуку за спиной напряжённо хихикнул.       — Стесняешься?       — Кто бы говорил, — парировал Кацуки, сильнее сжав руку Мидории.       Тот вроде пытался напомнить, что они могут выглядеть подозрительно со стороны, но Бакуго не хотел разрывать контакт с ним ни на секунду, ему было всё равно, если бы это кто-то увидел. Он шёл очень быстро, опасаясь, что возбуждение пропадёт по дороге до комнаты и что вообще успеет передумать, но когда дверь за Изуку наконец-то закрылась, отрезая их от внешнего мира, Кацуки не сомневался, что уже не отступит. Он почувствовал себя намного уверенней на своей территории и с наслаждением смотрел на Деку, который от волнения поджимал губы и постоянно отводил взгляд, стараясь не смотреть в глаза напротив.       Бакуго взял его за руку и притянул к себе, он провёл губами по скуле, в это время направляя его руку опять к своему паху. Деку сковала паника и отстуствие опыта, рука его была непослушная и сильно дрожала. Он либо понятия не имел, что надо делать, либо…       Бакуго его подбодрил:       — Давай, я не буду смеяться, — хищно улыбнулся Кацуки, хотя и он толком не представляет, как это всё будет происходить.       Конечно, они оба знали, как это делается в теории, оба видели такое на сайтах для взрослых, куда в последнее время зачастил Бакуго, серьёзно думая попробовать. Он волновался не меньше, чем Изуку, но в отличие от последнего желал вести в этом деле и быть инициатором прежде, чем это предложил бы Деку. Хотя, с одной стороны, он сильно сомневался на его счёт, но с другой, подозревал, что это рано или поздно произошло бы.       — Подожди… — тихо выдохнул Деку, отклоняя голову в сторону, направляя взгляд в пол. Он упёрся свободной рукой в грудь Кацуки, будто просил дать ему немного пространства. Он глубоко вздохнул один раз, набираясь смелости, и наконец заглянул в глаза напротив. Он был возбуждён, однако во взгляде читалась ясность рассудка в большей степени, чем тогда у стен корпуса несколько минут назад.       — Я сам, хорошо?       Он высвободил вторую руку и положил её на плечо Бакуго, потянулся к его губам, оставив легкий поцелуй, а потом несильно нажал вперёд, подталкивая его к кровати.       — Сядь.       Кацуки расстерялся на мгновение, но в связи с нехваткой времени на раздумья последовал просьбе Деку. Изначально он хотел сам посадить его на постель, встать напротив, достать член, и уже потом остальное доверить Мидории, но тот внезапно перехватил инициативу.       Деку мгновенно оказался между ног Бакуго, присев на одно колено, и осторожно принялся спускать с него штаны. Он делал это слишком медленно, и Кацуки раздражённо резким движением завершил дело за него.       Видеть свой собственный член у лица Деку было, мягко говоря, необычно и рождало внутри что-то странное, от чего хотелось либо бежать, либо немедленно брать. Вживую это смотрелось намного лучше, чем то, что иногда представлял себе Бакуго перед сном, а когда чужие прохладные руки коснулись его органа это выбило вообще все мысли из головы. Какие-либо способности к аналитическому мышлению мгновенно исчезли, теперь он мог сконцентрироваться лишь на том, что делал Деку.       Юноша погладил ствол, который всё равно из-за времени, потраченного на дорогу до комнаты, заметно опал, но благодаря аккуратным и приятным касаниям быстро оживился. Кровь под кожей сильно запульсировала, разгоняемая встревоженным сердцебиением, что наверняка и Деку чувствовал. Он провёл ладонью по стволу с отдаленным понимаем, что надо делать, вскоре начал двигаться рукой быстрее, так как знал, что это точно доставит Кацуки удовольствие, и сжал пальцы сильнее, сдавливая головку — самое чувствительное место.       Ему действительно это удалось: Кацуки от накативших чувств сдавленно замычал, скомкал в кулаке пододеяльник и сжал зубы.       — Блять, — прошипел он.       Это было не тоже самое, что мастурбация: чужие прикосновения дарили куда более яркие эмоции. Деку опустился на оба колена, пододвинувшись поближе, продолжал натирать член одной рукой, а второй осторожно коснулся яичек.       Бакуго практически не дышал и даже ни одного адекватного толком звука издать не мог, напряжённо — даже с восхищением — наблюдая за действиями задрота, который спустя время внезапно решил подключить рот и выпустил язык, облизнув головку. Кацуки вздрогнул. Они об этом не договаривались. Изуку поднял глаза и тихо спросил:       — Так хорошо, Каччан?       Но лучше бы он ничего не говорил, Бакуго не понимал, что с собой теперь делать, да и голос Деку звучал странно: он был слишком нежный, немного запуганный и возбуждающий. Ни одного нормального слова в ответ Кацуки не нашёл, ему просто нечего было сказать.       — Я не буду, если ты не хочешь, — произнёс Деку.       И выглядело это всё жутко необычно, если хоть немного задуматься над происходящим. Изуку сидит между ног Кацуки, гладит его член и задаёт глупые вопросы — что за нелепость. Бакуго скрипнул зубами:       — Делай, раз уж собрался, — проговорил он тяжёлым тоном, приподнимая бёдра, касаясь членом чужого рта. И Деку продолжил. Его губы раскрылись и обхватили кончик малиновой головки, язык скользнул по дырочке уретры, размазывая предэкулят, которым всё последнее время истекал пенис. Уверенно поглаживал рукой ствол по всей длине, а вторую опасливо положил Кацуки на бедро, на что последний не обратил никакого внимания.       Руки некуда было деть, и Бакуго вонзил пальцы в густые зелёные волосы Деку, движимый больше инстинктами, чем рациональными мыслями. Он сжимал пальцы, тяжело запыхтев против воли и всё не мог оторвать взгляда от Изуку, который прикрыл глаза и с неестественным наслаждением сосал член. Его скулы залило румянцем, ресницы подрагивали каждый раз, когда он делал поступательное движение головой, и глубоко дышал, иногда срываясь на тихие, слабые стоны.       Кацуки не знал, как сопротивляться желанию кончить прямо сейчас, а ведь Деку даже не брал всю длину. Оставалось совсем немного, нужно было лишь немного ускориться…       — Быстрее, задрот.       Звук его голоса звучал так, будто доносился из бочки, — так он это ощутил. Он себя не узнавал.       Изуку что-то пробубнил и задвигал рукой быстрее, погрузив головку члена полностью в рот, активно натирая её языком. Он очень старался, хоть задевал периодически зубами кожу, от чего Кацуки рефлекторно вздрагивал, но это по большому счету только стимулировало его, а не наоборот. Пальцы Деку приятно давили ствол, отодвигали крайнюю плоть, от чего она шла складками, и кожей легче ощущались набухшие вены.       Оставалось настолько мало сил оставаться в здравом уме.       Когда Кацуки почувствовал, что больше не может, он быстро убрал руку Деку, толкнул его голову назад, упираясь ладонью в лоб, чтобы открыть для себя его лицо, а второй быстрыми и жёсткими движениями довёл себя до догложданного оргазма. Он кончил прямо на лицо Деку, от чего тот зажмурился и ахнул от неожиданности.       Всё это длилось буквально минуты три или четыре, а по ощущениям казалось, будто вся жизнь прошла перед глазами. Бакуго вообще почти не соображал и без единой мысли в голове уставился на Изуку. Он чувствовал только расслабляющее тепло во всём теле. Лишь голос Деку смог вернуть его в реальность.       — Каччан, ну зачем на лицо?! — утираясь, возмутился Деку.       Тот взглянул на свои руки, испачканные липкой спермой и недовольно что-то проворчал себе под нос. Кацуки быстро заправил штаны, поднялся с постели и отошёл в угол комнаты к окну. Он протёр рукой лицо, взъерошил волосы, неверящим взглядом смотрел на Деку, который облизнул губы, ощущая вкус его спермы. Бакуго сглотнул:       — Уходи.       Деку поднял на него расстеряный взгляд.       — Каччан… — начал он, но остановился, задумавшись. — Тебе не понравилось? — спросил он неуверенно, посматривая на свои руки, которые не решался вытерить о штаны. — Я что-то не так сделал?..       — С первого раза не понимаешь? — раздражился Кацуки. — Я хочу побыть один, выметайся!       Деку смотрел большими, удивлённый и немного грустными глазами, потом поджал губы и опустил взгляд. Он выглядел задетым и толком не знал, как ответить, чтобы выразить свою печаль и возмущение.       — Но…       — Я зайду к тебе вечером, — более мягко добавил Кацуки, стараясь не задерживать надолго на нём взгляд, держась на расстоянии. — Я хочу подумать. Просто подумать…       Услышанное заметно ободрило Деку, он с пониманием кивнул, поднялся на дрожащие ноги, всё же протёр одну руку о штаны, чтобы открыть дверь, и вышел в коридор.       Изуку не до конца понимал, что только что произошло, он ощущал себя так, будто опьянел и прямо сейчас мучался от похмелья. Он пошёл к себе в комнату, встретив по дороге Каминари, от которого пришлось прятать своё помятое лицо.       — Всё нормально, чувак? — спросил он. — Ты не заболел?       — Нет, всё хорошо! — отмахнулся Изуку и бегом кинулся к лестнице.