Нужно любить, чтобы победить

      Сегодняшний вечер все ученики 1-А решили расслабиться и как можно дольше провести время в своих увлечениях, а вскоре по внезапной инициативе Фумикаге все решили собраться вместе и приготовить классный ужин, для которого мог пригодиться каждый из их большой компании. Бакуго тоже участвовал — ему и не дали выбора, просто сказали, чтобы он почистил корень лотоса и нарезал его. Кацуки не стал сопротивляться, он в принципе мало принимал участие в дискуссиях одноклассников и почти молча выполнял то, что ему предлагали сделать. Ему не было дела до того, что о нём могли бы подумать, он больше уделял внимание своим мыслям и украдкой наблюдал за Деку, который со стороны казался таким же спокойным, как и сегодня утром: он улыбался своим друзьям, что-то предлагал, обсуждал и часто смеялся. Он в целом выглядел счастливым, и глядя на него Бакуго ощущал со своей стороны нечто похожее на радость, чего практически никогда не чувствовал прежде. Однако нельзя было не отметить самое главное отличие от утреннего Изуку: тот ни разу не взглянул в сторону Кацуки. Он избегал его глазами, делал вид, что того не существует, концентрировался на задачах, которые перед ним поставили, и тут же отворачивался, когда волей судьбы их взгляды пересекались. Для Деку Кацуки не существовало в этой комнате — и это было неприятно понимать. Бакуго нахмурился, когда зациклился слишком сильно на этой новой информации, и с излишним усилием начал кромсать корень лотоса, который звонко хрустел под лезвием ножа, на что отреагировали рядом стоявшие ребята и с недоумением за ним наблюдали, но никто из них ничего ему не сказал.       Спустя долгое время ожидания тьма позднего вечера в конечном итоге спустилась на крышу общежития, и все подростки разошлись по своим комнатам. Как Кацуки и обещал, он пришёл к Деку. Постучавшись пару раз, он ждал, когда ему откроют дверь, не имея ни одной мысли в голове.       — Привет, — поприветствовал его Деку, пропуская внутрь.       Комната выглядела именно так, как Кацуки её представлял. Здесь было много разнообразного мерча по Всемогущему: статуэтки, плакаты, мягкие игрушки и прочее. Несмотря на то, что Кацуки давно считал это всё полной безвкусицей, не мог не отметить, что все предметы были расставлены с глубоким пониманием, как это должно выглядеть. В комнате не было бардака даже несмотря на такое обилие вещей, здесь было убрано и вполне симпатично.       Изуку залез на кровать, пододвинувшись к стене, подобрал колени к груди и наблюдал за Кацуки. Его молчаливость настораживала, она казалась настолько чужеродной, что ей точно не было здесь места.       — Так я себе и представлял твою комнату, — начал Кацуки, решившись с чего-то начать.       Деку пожал плечами.       — Если бы ты присоединился к остальным, когда мы все вместе показывали друг другу наши комнаты, ты бы знал, как выглядит моя, намного раньше.       Теперь уже Кацуки повёл плечами.       — Этот балаган было невозможно выносить, у всех как будто крыша единовременно поехала.       Изуку улыбнулся и опустил взгляд на свои колени. Бакуго скользнул взглядом по его силуэту; на нем были обычная футболка на вид свежая, домашние шорты, в которых он частенько ходил по кампусу, всё как обычно. Однако воспоминания о том, что они делали сегодня, сами вспыхнули перед глазами, опошляя его безобидный образ. Кацуки ещё долго думал о произошедшем в его комнате после того, как попросил Деку выйти, и далее весь вечер не мог отделаться от новых, необычных ощущений, с которыми искренне не знал, что делать. Возможно, он рассчитывал, что Изуку ему подскажет — необязательно словами, достаточно одного взгляда, но даже этого не было со стороны Мидории. И Кацуки приходилось действовать наугад.       Ждать от него сигнала, которого, вероятно, не последовало бы, Бакуго не стал и первый приблизился к Деку. У него были мысли как-то провести с ним время в похожем ключе, что и сегодня днём после тренировки; думал дотронуться до него, как-то приласкать, даже может подрочить в ответ, — что угодно. Он правда этого хотел.       Кацуки взобрался на кровать, сел рядом и ещё раз вглянул на Мидорию, который просто смотрел на него с лёгким любопытством, не задерживая надолго взгляд. Кацуки положил ладонь на его колено, погладил большим пальцем кожу, Деку заметно занервничал в этот момент, потом Бакуго потянул колено на себя, раскрывая его, и ещё ближе придвинулся, но Мидория вдруг остановил его:       — Каччан, стой! Не надо, пожалуйста… — Изуку убрал его руку и заерзал на месте, не зная, куда себя деть.       — Что? Почему? — Кацуки в недоумении нахмурился.       — Извини, но я не могу… Я-я не могу, давай в другой раз.       Бакуго застыл, удивленно всматриваясь в лицо Деку, щёки которого залило румянцем. Он совсем не ожидал такого ответа, в своих мыслях он представлял себе совсем иного Деку, а не того, что сидел перед ним сейчас. Он был уверен, что задрот первый захочет этого. Конечно, он не ожидал, что Деку будет вести себя, как жрица любви, и начнёт заигрывать с ним, соблазнять хитрыми взглядами и колкими словами — нет, он не сомневался, что Деку штушуется и захочет сделать шаг назад, но отказ всё равно посеял в нём сомнения, и он остановился, не зная, что делать дальше.       Кацуки не рассчитывал на то, что придётся упрашивать Деку, это было вообще не о нём. Обычно задрот сам к нему липнул, рассчитывая на внимание, а Бакуго оставалось только принять или отвергнуть, а сейчас всё было не так. Сегодня он уже проявил слабость и пошел на поводу своих страстей, и повторять это дважды не желал.       У Кацуки не было заготовлено ни единой фразы на этот случай, и потому остались только вопросы.       — Почему не можешь? — вымолвил он.       — Я не готов, — более твёрдо сказал Изуку и виновато улыбнулся, на секунду подняв взгляд на Кацуки. — Прости, но я правда не готов делать это сейчас…       Он принялся нервно перебирать пальцы, опустил голову, пряча глаза за волосами, делая вид, что его тут нет. Казалось, он стыдится того, что только что сказал, но причина его поведения была неочевидна, и Кацуки в сомнениях опустил взгляд, отстраняясь.       — Ты тут ни при чем, Каччан, — тут же принялся его успокаивать Деку, он положил руку ему на плечо, но едва прикасался, всё ещё чего-то пугаясь. — Это я виноват, дело во мне, а не в тебе, извини…       В этот момент Кацуки понял, что он поспешил. Очень сильно поспешил. Он неправильно думал, что уже может сделать следующий серьёзный шаг в их отношениях. Одних поцелуев и обьятий — пусть и страстных — было достаточно для Деку, но этого Кацуки не учитывал, он думал только о себе и вместо того, чтобы продвинуть свои отношения с ним, изменить их качество, сделать что-то новое, что нужно им обоим, он совершил ошибку. Он просто спугнул Изуку вместо того, чтобы сблизить его с собой. Бакуго был шокирован этому выводу и ничего толком не мог сказать. Он нахмурился и угрюмо посмотрел на Деку, а тот вовсе убрал руку, опуская взгляд.       — Я просто совсем не ожидал от тебя такого, — заключил он.       У Бакуго не нашлось ни одного подходящего слова, единственное, что ему удалось произнести это:       — Понятно.       Он сел чуть дальше, чем мог бы, упираясь спиной в стену, и потерянным взглядом уставился на фигурки Всемогущего, которые стояли на столе напротив кровати в разных позах: одна положила руки на бёдра, другая поднимала правую руку вверх, третья наносила удар, четвёртая показывала огромные бицепсы, и на лице каждой из них была широкая улыбка, которой так не хватало присутствующим в этой комнате молодым людям. В воздухе повисла неприятная тишина, которая была настолько плотной, что почти выталкивала Кацуки за дверь. Но Изуку быстро заговорил вновь:       — Может посмотрим какой-нибудь фильм? — предложил он.       И Бакуго быстро согласился.       — Я не против.       — Что будешь смотреть?       — То же, что и ты.       Губы Деку тронула приятная улыбка, которая не могла оставить Бакуго равнодушным, но показывать это он не стал, просто наблюдал за тем, как парень достал свой планшет и принялся искать интересующий его фильм. У Кацуки возникла на мгновение мысль пригласить Деку к себе, чтобы смотреть кино на большом экране телевизора, но сразу отказался от этой затеи, чтобы не провоцировать воспоминания, которые их обоих сильно смущали. Они остались в комнате Деку, на его кровати и принялись смотреть фильм, который оба видели давным-давно ещё будучи детьми. Кацуки вспомнил этот фильм по вступительным титрам и был внутренне согласен с выбором Мидории. Потому что что-то знакомое возвращало им почву под ногами, создавало ощущение, что всё по-старому, что они знают, что будет дальше, это придавало им уверенности. Пододвинувшись поближе, Кацуки всё же оставил небольшое расстояние между ними, не желая давить не только на Деку лишний раз, но и на себя. Они погрузились в просмотр.       Это было максимально милое времяпровождение, они ведь ещё ни разу с момента, как начали встречаться, не занимались настолько безобидными, бытовыми делами вместе. Всё их взаимодействие ограничивалось учёбой, тренировкой и поцелуями — но не более того. Обычный просмотр фильма про героев расслабил их обоих.       Кацуки периодически поглядывал на Деку, и каждый раз, когда он поднимал глаза и видел лицо Изуку, тот переставал выглядеть, как побитый щенок, и всё больше расслаблялся. Он улыбался, когда в фильме начинались его любимые моменты, шутил, комментировал происходящее и постоянно напоминал о тех временах, как сильно они с Кацуки были в восторге от действий героев и сюжетных поворотов в детстве.       Бакуго больше смотрел на Изуку, чем сам фильм, но иногда поддерживал беседу. Ему было приятно видеть Деку таким — счастливым, улыбчивым и спокойным. Сам себя он в этом не собирался разубеждать. Это состояние Мидории подкупало его. Всегда притягивало к себе внимание — всегда. Конечно, в какой-то момент их общение в детстве сильно изменилось, поведение Деку начало раздражать и вызывать ярость у Кацуки, но всё менялось вновь, и ничто не могло этому противостоять. В порыве эмоций Бакуго перекинул руку через голову Деку и положил ему на плечо, чуть притягивая к себе. На это Изуку не отреагировал как-то особенно, но самое главное, что он не стал делать — это не сопротивлялся, не испугался, не стал просить убрать руку, а остался сидеть рядом, делясь своим теплом. Они продолжили просмотр, и Кацуки впервые за всё их общение стало спокойно — по-настоящему.       Когда фильм закончился и время было далеко за полночь, Кацуки решил пойти к себе. Оставаться на ночь самовольно или же ждать подобного предложения от Деку он не стал, ему до сих пор было неловко. Ещё слишком рано. В зелёных глазах читались странные эмоции и сомнения, но в целом Деку выглядил счастливым и довольным. Он сам потянулся к щеке Бакуго, чтобы оставить лёгкий поцелуй.       — Спокойной ночи, — сказал он.       Бакуго кивнул ему.       — Пока…       Изуку радостно улыбнулся, чем сильнее смутил Кацуки. Он не помнил, когда последний раз проявлял столько нежности с этим задротом за такой короткий промежуток времени. Всё меньше он себя узнавал, и его это тревожило. Ещё раз взглянув на Деку, он отправился к себе.

***

      Изуку не спал всю ночь, крутился в мятой постели без передышки и очень много думал. Думал обо всём, что связано с Кацуки. Он не мог в принципе выбросить его из головы, не мог не осознавать того, что делал днем и что было после. Его эмоции и отношение к самому себе не давали покоя, постоянно напоминая недавние события, пробуждая мощнейшие чувства, которые он был не в силах контролировать. Он прижимал ладони ко рту и распахнутыми глазами смотрел перед собой, понимая, что без ума от Кацуки и в ужасе от себя. Он был дико напуган и возбуждён. Он был в восторге и не знал, что делать. Волнение мучило его так сильно, что ему хотел врезать себе по лицу, чтобы хоть как-то собраться воедино.       Он не мог спокойно лежать и спать, ему хотелось двигаться, что-то делать, как-то занять себя, ибо мысли и чувства расшатывали его самообладание до нельзя.       Но он даже не пытался как-то реально себя успокоить и уснуть хотя бы часа в четыре ночи, а продолжал думать, вспоминать и желать чего-то другого, от чего его бросало в холодный пот страха и в тоже время возбуждало до слёз перед глазами. Никогда ещё он не чувствовал себя таким жалким и счастливым одновременно. Никто не пробуждал в нём столько противоречий, как Каччан. Он запутался и не знал, как правильно поступить. Он так хотел быть рядом с ним, хотел так же сидеть рядом и смотреть фильмы, говорить о всяких глупостях, целоваться и ласкать друг друга. Последнее взрывало мозг почти так же сильно, как если бы это буквально сделал Каччан. Само по себе это звучало абсурдно, но именно это они и делали с ним, хоть и не во время фильма, а много ранее.       Изуку после того, как вышел от Кацуки и вернулся в свою комнату, сильно лупил себя по щекам, говоря самому себе, какой он идиот и что всё сделал неправильно. А потом его как будто ледяной водой окатили, и он понял, что не может так. Не может так же просто, как это сделал Каччан. Ему стало страшно и повторять этот процесс неподготовленным не хотелось. И когда Бакуго пришёл к нему перед сном и попытался повторить, Изуку точно знал, что с этим стоит повременить. Реакция Кацуки сильно его порадовала — в том смысле, что он не бросил его и не вышел из комнаты, сказав напоследок, какой он мерзкий трус, этого не было и это давало надежду, что он, Деку, что-то значит для Кацуки. Несмотря на то, что они уже продолжительное время встречаются, Изуку мало ощущал свою значимость для Бакуго, но он не дурак, он понимал, что нужно время, и был готов ждать, а дождавшись потерял контроль над ситуацией, хотя очень старался держать себя в руках и дать Кацуки то, что он хотел.       Он сделал, что мог, но всё равно остался собой недоволен. Он мог ещё лучше, ведь много времени провёл в изучении половых отношений и кое-что подчеркнул для себя, но на практике всё оказалось гораздо сложнее. Так просто повторить это было нелегко, и Изуку отказал в этом Кацуки, но теперь, когда он был предоставлен самому себе, не мог отделаться от ощущения, что хочет этого больше всего на свете и должен был согласиться, отпустить ситуацию и довериться Каччану, отдавая себя целиком. Он хотел почувствовать шершавые ладони на своей коже, грозный, но сексуальный голос у себя над ухом. Он так сильно зациклился на этом, что начал жалеть, что вообще остановил Кацуки тогда. Однако упрямо продолжал напоминал себе, что все сделал правильно, он ведь и правда не готов. Головой он понимал, что всё движется само собой в самом правильном направлении и как-то форсировать события не нужно, но сердцем хотел гораздо больше, чем то, что могла предоставить для него реальность.       Его руки сами спускались ниже, нащупывая возбужденный орган сквозь пижамные штаны. Он никогда прежде не занимался мастурбацией в самом её ярчайшем проявлении, безусловно он себя трогал в прошлом, унимая таким образом странную тревогу и неудовлетворенность. Но сейчас его желания были более явными и не давали ему покоя. Прикасаясь к себе, он ни о чём конкретном не думал, не представлял с собой рядом Каччана, но вспоминал, как сосал его член, как тот пыхтел, придерживая его за волосы, как кончил ему на лицо.       Эти воспоминания походили больше на кадры из фильмов для взрослых, чем на его собственную жизнь. Он до сих пор в это не верил.       Когда Изуку смог кончить через некоторое продолжительное время, усмиряя болезненное напряжение, то с горечью понял, что лишил себя последних шансов на сон. За окном давно светало, но до рассвета ещё было далеко, комнату заволокло голубоватой дымкой, которая появляется вскоре после того, как ночь отступает. Повалявшись ещё немного в постели, Изуку решил встать и занять себя чем-то более полезным. Игнорируя абсурдную идею сходить в комнату к Бакуго, он пошёл на тренировку. Перед этим Деку сходил в душ и тщательно вымылся, смывая в канализацию не только пот, но и глупые мысли. Высушил феном волосы, от чего они как обычно пушистыми локонами взмыли вверх, а некоторые пряди упали на лоб и слегка прикрывали глаза. Он почистил зубы, поглядывая на себя в зеркало, и когда закончил, более внимательно пригляделся к своему отражению.       Когда-то он верил, что Кацуки не обращает на него внимание — или вовсе ненавидит, — потому что он ему омерзителен и совершенно не интересен. Но вопрос, что с тех пор изменилось, сам возникал в голове в самые разные моменты времени. Что могло изменить Кацуки? Почему он предложил встречаться? Почему делает всё то, что никто бы из них не подумал делать полгода назад? Виновата ли во всём этом причуда Реаниматора или всё на самом деле с самого начала было сложнее?       Вздохнув, Изуку робко надеялся, что чувства Бакуго к нему искренние и настоящие, как и его собственные, которые за последние двадцать четыре часа усились настолько, что Изуку уже с трудом представлял себе свою жизнь без Каччана. Неловко улыбнувшись самому себе в зеркало, Изуку пошёл на улицу, где желал выпустить напряжение, скопившееся в нём за ночь. Он много бегал, отжимался и приседал, делал разные упражнения на растяжку и выносливость. Он сам удивился тому, сколько силы и ловкости пряталось в его затекших мышцах; он уже давно не ощущал в себе столько мощи и умений. Казалось, они усилились в несколько раз, и Изуку чувствовал себя таким бодрым и счастливым, что утренняя прохлада, которая оказалась на удивление неприятной, стоило выглянуть во двор, нисколько его не смущала.       Он встретил рассвет, пробегая очередной круг по территории Академии, держась поближе к общежитию, чтобы его не дай бог кто-нибудь из учителей не поймал. Бледно-жёлтое солнце било лучами прямо в глаза и приятно нагревало кожу, Изуку глубоко вобрал в лёгкие чуть влажный воздух, зажмурился и прикрыл глаза, наслаждаясь теплом. Ему было так хорошо сейчас, что хотелось стоять так весь день. Он совсем не хотел отдыхать, в нём было столько энергии, сколько не было никогда раньше. Впереди ждали ещё занятия, тренировки, но он был счастлив всему, что его ждало, потому что Каччан будет рядом с ним.       Изуку само собой раньше всех отдыхал в общей комнате в ожидании начала занятий, здоровался со всеми ребятами, которые спускались вниз на кухню, отвечая на один и тот же вопрос:       — О, ты уже встал? — улыбнулась Урарака, с любопытством поглядывая на Мидорию.       — Да, — отвечал Деку, потягиваясь.       Для большинства утро было обыденным, не отличающимся от предыдущих, но только для Изуку оно было совсем иным. Он ощущал себя так, будто начал новую жизнь, и был полностью открыт для всего, с чем предстояло столкнуться.       — Как у тебя дела? — спросила Очако, присев рядом на диван, расчесывая волосы.       — Всё хорошо, — как-то слишком счастливо ответил Изуку, поглядывая в сторону подошедшего Кацуки, который дольше обычного задержал на нём взгляд.       Урарака задумчиво посмотрела на Мидорию, закусив губу, а потом неуверенно произнесла:       — Деку-кун…       — Да?       Она помялась немного, а потом, передумав, махнула рукой.       — Эм… нет, ничего, в другой раз.       Изуку просто пожал плечами и вновь перевёл взгляд на Бакуго, который почти так же следил за ним серьёзными красными глазами.       Как только все пришли в Академию и вошли в класс, никто из учеников и подумать не мог, что может произойти что-то необычное, от чего их глаза выкатяться на нос, но это и правда произошло. Деку подошёл к Каминари и наконец-то спустя много времени попросил его поменяться местами обратно. Он хотел сесть за спину Кацуки — так же, как это было с начала года.       Денки сначала потерял дар речи от неожиданности и тупо моргал, глядя на Мидорию.       — Серьёзно?       — Нельзя?.. — смутился Изуку.       — Почему же. Можно… — Каминари поднялся со стула, с сомнением покосившись на Бакуго, который смотрел на него очень недружелюбно, и шепнул Деку на ухо. — А ты не боишься?       — Нет, что ты, конечно, нет! — заулыбался Изуку так ярко, что у самого Денки поднялось настроение.       — Как знаешь, — подмигнул он и пошёл на своё прежнее место. — Я вернулся! — крикнул он своим соседям, подняв руки.       — А я не успела по тебе соскучиться, — сдержанно улыбнулась Джиро.       Рядом сидевшая Мина захихикала, прикрывая рот ладонью.       — Да-да, очень смешно, ты у меня научилась классному чувству юмора.       — Боже упаси.       — Рад, что всё становится, как прежде, все на своим местах, — кивнул своим словам Иида.       — Да, это приятно, — неуклюже решил поддержать общее настроение Шото.       Все посмеялись над его неловким тоном.       — И мне кажется, что Мидория совсем неплохо ладит с Бакуго.       Изуку попытался не вздрагивать от волнения на услышанных словах, и у него это получилось достаточно неплохо. А вот Бакуго совсем не сдерживался и посмотрел в сторону Тодороки, злобно проговорив:       — А тебе какое дело, Двумордый? Делать больше нехер?       — Хотя Бакуго совсем не изменился, — спокойно проговорил Шото, не обратив внимание на агрессию.       — Не бузи, бро, — успокоил друга Киришима. — Это же правда.       — Это бред, — фыркнул Кацуки, отворачиваясь к окну.       — Да ладно, все видели, как ты вчера вёл Деку-куна за руку куда-то, — как бы между делом сказал Юга, придерживая лицо ладонями, сверкая беззаботной улыбкой.       В этот раз Изуку сдержать своих эмоций уже не смог: тут же весь покраснел и занервничал, начиная перекладывать вещи на столе, не зная, что сказать в ответ. И пусть не все одноклассники согласились с тем, что они это видели, делу это совсем не помогло, они были удивлены и подняли внезапный шум. Изуку не готовился к тому, чтобы открывать их взаимоотношения друзьям и расстерялся.       — В смысле? Правда что ли? — удивился Каминари. — А где я был?       — Своими глазами видела, — сказала Тсую.       — Да, я тоже видела, — подтвердила Момо.       — И я, — сказал Фумикаге. — Черная тень передала…       — Эй, успокойтесь! — попытался угомонить всех Тенья.       Бакуго казалось замер и вообще не подавал признаков жизни, Изуку не видел выражения его лица, но точно знал, что тот расстерян не меньше него.       — Это мы просто… — подал голос Деку. — Мы… он хотел… мы хотели, то есть, я думал, он покажет мне кое-что…       — Показал? — не понимая, что спрашивает, задала вопрос Очако. Она показалась Изуку не то что бы шокированной, но совсем не верящей в произнесённое.       — М-м… да?       — Значит так, — обернулся ко всем Кацуки. — Все заткнулись сейчас же и послушали меня! Не ваше собачье дело, что мы с Деку делаем в свободное время, ебать вас это не должно, понятно?! А ты заткнись, Деку!       — Я молчу, — прикрывая красное лицо от одноклассников, покивал Изуку. Он был не против сейчас держать язык за зубами.       — Эй, чего ты грубишь?! — разозлилась Урарака.       — Помалкивай лучше, пока тебе не досталось.       — Бакуго!       — Опять шумите, — прервал гул уставшим голосом учитель Айзава.       Все тут же замолчали, Кацуки раздражённо фыркнул, поворачиваясь к доске, Очако продолжала серьёзно смотреть на него, не отводя взгляд, но тому было всё равно на неё.       — Что у вас случилось? — решил спросить учитель, окинув взглядом класс.       Никто не подал голоса, и только староста поднялся со своего места и отчитался:        — Немного поссорились, но всё под контролем, учитель!       — Оно и видно. Садись. Открывайте учебники.       Через некоторое время Изуку удалось взять себя в руки и сосредоточиться на занятии. Сегодня Айзава-сенсей впервые рассказывал им новую и интересную на его взгляд тему — документоведение; то, что требуется делать героям, пока они ведут службу в геройских агенствах. На них лежит ответственность не только за выполнение миссий, но и как большинству обычных сотрудников каждому из них требуется вести отчёты и рапорты о своей деятельности, для этого существуют специальные формы документов и многое другое. Учитель сказал, что сейчас у них пройдёт всего несколько ознакомительных уроков и небольшой тест по итогам выученного, а так по данной теме у них будет отдельная дисциплина на третьем курсе обучения. Изуку с восторгом погрузился в изучение материала, с интересом вникая в тонкости работы героя; раньше он совсем не задумывался над этой стороной геройского труда, его больше волновало другое, но сегодня он поменял своё мнение. Тема была интересная и представляла героев в необычном свете, в котором их никогда не покажут по телевизору. Деку в какой-то момент показалось, что он один на самом деле увлечён данной темой, так как некоторые его одноклассники устало вздыхали, записывая конспекты.       Напряжение из-за неудобной ситуации вскоре отпустило его, и он, посматривая на спину Бакуго, чуть улыбнулся, так как был рад снова сидеть рядом с ним, и никакое стороннее недоумение не могло испортить его настроения. Заметив на себе взгляд Очако, Изуку тут же уткнулся глазами в написанное, сделав вид, что не заметил её. Как только занятие закончилось и можно было сходить в столовую, Изуку поднялся одним из самых первых: обычно он дольше всех собирался, но в этот раз ему хотелось не то, что бы побыстрее сбежать, а именно пойти перекусить, так как чувство голода сильно обострилось во время урока.       — Деку-кун, подожди меня, — попросила Очако, быстро собирая вещи.       Изуку задержался у своего места и взглянул на Кацуки, который смотрел на него с немым укором, словно неодобрял его действий.       — Что такое, Каччан? — не побоялся спросить он.       — Поговорить надо.       — Хор… — Деку не успел договорить, как его прервала Урарака:       — Потом поговорите, — сказала она, схватив Изуку за руку и потянула его к выходу.       — Эй, Круглолицая, совсем страх потеряла?       Она показала Бакуго язык и поволокла озадаченного Деку за собой, который от неожиданности не сопротивлялся и послушно следовал за ней. Он услышал недовольный рык Бакуго, прежде чем дверь за ними закрылась. Очако быстрым шагом вела Изуку подальше от класса.       — Урарака, — позвал её Мидория, — Урарака, что с тобой, подожди.       — Деку-кун! — она резко развернулась к нему и с волнением уставилась в его глаза. — Скажи, у тебя же нет проблем с Бакуго, да, всё хорошо? Он же тебя ни к чему не принуждает, не издевается, нет?       Первое мгновение он был удивлён, но вскоре понял, к чему она клонит.       — Почему ты так решила? — строго спросил он, высвобождая руку.       — Но Бакуго ведь такой злобный и невоспитанный, он очень грубый и властный, я переживаю, что он мог что-то сделать…       — Прекрати, — оборвал он её.       Девушка не помнила, чтобы когда-то видела Мидорию таким жёстким, он никогда раньше с ней так не разговаривал. Она в удивлениии округлила глаза. А тем временем Изуку воспринял слова Очако, как личное оскорбление. Ещё ни разу в жизни ему не было так неприятно слышать что-то плохое о Кацуки.       — Каччан ничего плохого не сделал, тебе нечего беспокоиться.       — Я просто боюсь за тебя, я не хочу, чтобы тебе было плохо.       Изуку с досадой и раздражением взглянул на неё.       — Почему ты меня не слышишь? Я же сказал, что всё нормально. Я знаю Каччана намного лучше, чем кто-либо другой, и у нас с ним всё хорошо.       — У вас с ним? — переспросила Урарака, заглядывая в глаза Деку, будто старась усомнить его в собственных словах.       Изуку не поддался на этот манипулятивный взгляд, он точно знал, о чём говорит.       — Да, — твёрдо сказал он.       Очако с сомнением смотрела в глаза Изуку, ни разу не моргнув. Она поджала губы и словно погруснела в тот же миг. Деку вдруг почувствовал печаль, глядя на неё, и совесть кольнула его под рёбра. Он не хотел с ней ссориться, он просто хотел, чтобы она верила ему. Изуку взял её руку в свою и осторожно погладил.       — Я понимаю тебя, мне приятна твоя забота, но всё на самом деле хорошо, — улыбнувшись, сказал он, стараясь делать голос более мягким и дружелюбным. — Не переживай. Если что-то случится, я обязательно тебе всё расскажу. Только ничего плохого не произойдёт, — добавил он, мило прищурившись.       Девушка попыталась улыбнуться ему в ответ, но в этот момент за спиной Мидории послышался рык Кацуки:       — Деку.       Она наспех вырвала руку и бесстрашно посмотрела на блондина.       — Можете говорить, — сказала Урарака и, развернувшись, пошла прочь.       — Спасибо, что разрешила, — проворчали ей вслед.       — Каччан, не надо, — попросил Изуку.       Бакуго посмотрел на него с неоднозначным выражением лица: в его чертах читались и усталость, и злость, и раздражение, и безразличие разом. Он тихо фыркнул.       — Она просто беспокоится обо мне, — пояснил Изуку.       — А у неё есть причины беспокоиться?       Мидория посчитал эти слова шуткой и улыбнулся. Бакуго оглянулся: в коридоры Академии уже выходили ученики из прочих классов, становилось более людно. Говорить прямо здесь была не лучшая идея, и потому Кацуки качнул головой в сторону туалетов, предлагая уединиться.       Когда они зашли и Бакуго закрыл за ними дверь, Деку почувствовал новую волну восторга. Он был счастлив находиться рядом с ним, и даже неприятный запах из туалетных кабинок его не смущал.       — По-моему, теперь все догадываются о наших отношениях, Каччан.       Бакуго скосил на Изуку странный взгляд, чуть подумав, он просто твёрдо произнёс:       — Это не их дело. Пусть думают, что хотят. Ты не обязан им ничего рассказывать.       — Тебя в классе задержали, да? Ты ведь за нами с Ураракой не сразу побежал.       — Да, сначала остановили эти придурки с тупыми вопросами, а потом учитель подключился. Подумал, что я драку начну, хех.       Бакуго только изобразил раздражение: Изуку понял это по выражению его глаз, по тому, как он хмурил брови и кривил губы — это было ненастоящее. На самом деле Кацуки спокоен. Он сунул руки в карманы и прислонился к стене. Изуку, чувствуя его открытость, был готов броситься в его объятья прямо сейчас. Не отрывая взгляда, он смотрел на него, расстеряв все здравые мысли.       Он думал о нём. Он мечтал о нём. Он хотел быть с ним ежесекундно. Вспоминая их совместный вечер, сила, с которой его тянуло к нему, будоражило сердце так, что он нисколько не сомневался, что любит этого человека, а не просто симпатизирует ему. И он вовсе не задумывался над тем, что эти чувства могут быть обманчивыми. Он просто не умел их отличать от истинных.       Изуку сам не заметил, как прильнул к Кацуки, нежно улыбался ему и хотел поцеловать. Бакуго напрягся, поначалу не отзываясь на ласку.       — Нашёл место, задрот, — произнёс он негромко.       Деку польщённо усмехнулся.       — Хорошо выспался что ли? — на лице Кацуки появилась ухмылка.       — Нет. На самом деле я вообще сегодня не спал, — признался Изуку. — Мне просто понравился вчерашний вечер, я много думал об этом.       — Только об этом? — Кацуки, вытащил одну руку из кармана, провёл ладонью по его щеке и зарылся пальцами в волосы, массируя кожу.       Ради этого Деку был готов не спать ещё целую неделю.       — Не только.       — А о чём ещё?       Бакуго начинала нравится эта игра. Он увлечённо оскалился и второй рукой притянул Деку к себе.       — Ну… я думал… — Чужие губы коснулись его собственных, отнимая последнее желание говорить. — Я… Каччан…       — По-моему, ты говорил, что не готов, — заметил Кацуки, проведя губами по его щеке, добираясь до уха.       — Я передумал.       — Неужели.       Они бы и продолжили дальше обниматься в туалете, если бы не внезапный скрип двери. Деку в этот момент так сильно подпрыгнул от ужаса, что едва сдержал удивлённый возглас.       Незнакомый ученик UA без интереса посмотрел на них и пошёл в одну из кабинок. Изуку хотелось рассмеяться от нелепости ситуации, и, прикрыв рот, сдерживая хохот, посмотрев на Кацуки. Тот выглядил больше раздражённым, чем весёлым, но всё равно хмыкнул.       — Пойдем.       — Я пойду в столовую, хочу что-нибудь съесть, — сказал Изуку, когда они вышли из туалетной комнаты.       — Ага.       — А ты не пойдёшь?       — Не хочу сейчас. Потом поем. — Кацуки ответил, глядя Изуку прямо в глаза, а не игнорировал его, как частенько делал это раньше в общественных местах, и это грело сердце Деку. Он улыбнулся:       — Как скажешь.       И они разошлись в разные стороны.       Изуку совсем не думал о том, что вообще-то в классе догадываются, что его отношения с Бакуго сильно отличаются от того, что они показывали доселе на людях, но это только подбадривало его — и смущало тоже, да, — но недостаточно, чтобы как-то останавливать. Он с самого начала не хотел стесняться чужих взглядов и общаться с Каччаном так, как он того желал, он был не против оповестить друзей об этом, это Кацуки вёл себя совсем отстранённо и скрывал их отношения, потому что ему по привычке была неприятна мысль, что его связывают с Деку. Но сейчас это перестаёт быть тайной. И Изуку этого не боялся, потому что изменился.       Он ощущал себя другим человеком: более смелым и уверенным в себе. Он взрослеет и в этом ему помогает Кацуки — хотел ли он того или нет.       Ключевое влияние, как и у всех детей, оказало на Деку его воспитание. Мать Изуку растила особого ребёнка — беспричудного, который не вписывался в окружающий жестокий мир, маленького и безобидного мальчика. Она его недооценивала, часто жалела, не умело пытаясь поддержать. Для нее это был тяжёлый труд, слишком сложный, который превосходил её знания и жизненный опыт, что подтвердилось очень скоро, ведь в самый важный момент жизни её сына она не нашла нужных слов, чтобы не сломать его, а предать уверенности. Она растила, по её мнению, слабого и беззащитного ребёнка и потому гиперопекала его. Она излишне сильно заботилась о нём, старалась оберегать. И потому Изуку всегда хотел быть сильным и стремился к силе. Именно это привело его в Академию UA, именно это привело его к отношениям с Каччаном, а правильный ли это был партнёр или нет — он не задумывался над этим, потому что это не имело значения, ведь, пока рядом с ним был сильный человек, он тоже чувствовал себя сильным.