Солёные смерчи

Когда-то, казалось бы, совсем недавно, я была уверена, что охота на работорговцев — это своеобразное приключение. Оно захватывающее и по-своему весёлое, а не опасное, меняющее твоё суть, разрушительное. Согласилась бы я на всё это, зная, какая цена возвращению потерянного состояния, и к чему эта охота приведёт? С каждым днём становилось всё хуже. Я выкладывала всю себя, чтобы спасать, спасаться и впечатлять людей, которых знала не так уж долго. Каждый день я боролась за своё место, самоутверждалась, показывала, что мне здесь место, и я не хуже остальных Отбросов. Я добилась своего, стала полноценным членом самой отпетой команды Бочки. Но что мне пришлось для этого сделать? Спровоцировать стихийные бедствия, перечеркнуть все моральные устои, убивать, стоять за себя будучи неуверенной в безопасности, бежать с тонущего корабля и отвергнуть того, кто привёл меня в такую жизнь. Чтобы не забыть, скажу сразу — нет. Я бы никогда в жизни не согласилась на эту охоту, зная, с чем придётся столкнуться. Последнее, кажется, я анализировала каждую свободную минуту. Что бы я ни делала, где бы ни находилась, с кем бы ни разговаривала, я чувствовала все те же чёрствые, неумелые поцелуи. Прикосновения к телу того, за кем не раз была замечена особая отстранённость, то, под каким предлогом мне пришлось поцеловаться с самим Казом Бреккером, после всех попыток заявить о себе и добиться заслуженного отношения. В момент короткой близости кровь закипала, а сердце ликовало, но я не могла допустить такой подлости, такого необдуманного шага, после которого Каз мог выбросить меня, как мокрую кошку, за борт. И как бы я не скучала по мужскому вниманию после потери Хоакина, где-то в глубине я понимала, что поступила правильно. И все мои терзания лишь оттого, что я страдаю от эгоистического недостатка внимания. Не всегда я думала о произошедшем именно в этом ключе. Порой мои размышления развивались в совсем другом направлении, и я, сама того не замечая, начинала анализировать удивительное признание Бреккера, которое он с таким трудом смог произнести. Мне стоило оценить его слова по заслугам ещё тогда, ранним утром, когда это всё произошло, а не сейчас, когда более суток спустя я стояла на носу корабля, пытаясь поймать все ветра, хоть немного прийти в себя и отвлечься. Только теперь я понимала ценность не того, что произошло между нами, а тяжёлого признания, первым слушателем которого я невольно стала. Каз пережил нечто такое, что мешало ему по сей день. Какой-то неведомый кошмар сопровождал его всегда и везде, не отпуская и мешая бороться с собой. Я так и не смогла узнать подробностей, хотя какие тут могут быть подробности! Вряд ли он решил бы когда-нибудь углубиться в эту тему. Я не знала, когда и что именно с ним произошло, но это интересовало меня на уровне научного исследования. Наверное, я буду максимально корректна, если скажу, что мне действительно жаль Каза, что бы с ним не случилось. И если бы я могла помочь ему, стать опорой и при этом никому не навредить, я бы сделала это, позволил бы он мне или нет. Теперь же, зная чуть больше, пережив нечто интимнее настоящей близости, я смотрела на него совсем другим взглядом и списывала его поведение, повадки, резкости, на совсем другие вещи. Каз Бреккер был не непобедимым, просто он был сломлен сильнее, чем кто-либо из нас. — Никогда не видела, чтобы ты была на столько оттенков темнее грозовых туч, — раздался голос за спиной. Я обернулась. Это была Нина. В повседневном платье, накидке, с растрёпанными волосами и слабой улыбкой на губах. Зеник словно не могла решить, стоит ли улыбаться той, кто отрёкся от всех, на день уходя в тяжёлое, словно свинец, молчание. Я еле заметно хмыкнула, поворачиваясь к Нине. Она наклонила голову вбок, постукивая ногой по деревянным доскам. — Что стряслось, Ерви? Чтобы ты знала, подобные перемены всегда и всем заметны, а потому часто приходиться отчитываться и объясняться, — сообщила Сердцебитка. — Ты же не думаешь, что все пропустят мимо внимания, что боевая подруга вновь превратилась в молчаливого наблюдателя, плавающего по кораблю, как призрак аристократки? Я поморщилась, пытаясь воспринять это художественное описание моего дерьмового настроения. — Что, правда прямо как призрак аристократки? — сдвинула брови я, лениво обходя девушку и подходя к перилам, отгораживающим верхнюю палубу от высокого подиума, на котором мы находились. Сложив на него руки, я опустила на них голову, глядя вниз. — Ну, может, капельку получше, но тем не менее, — гнула своё Нина. — Что, у Отбросов начались времена глобальной депрессии? — Так я уже Отброс? Раз так, мне казалось, что у людей вроде нас подобные времена не проходят, — произнесла я. Нина встала рядом, спиной опираясь на ограждение. Взглянув на меня, улыбнулась чуть шире. — Наверное, в этом ты права. Но всё же бывали времена и получше, когда мы не теряли столь многого. Значит, сегодня мой вопрос останется без ответа? — Как это часто бывает, сегодня я беседовал с Казом, и знаете, что? Если обычно он говорит одно слово вместо десяти, то сегодня — полтора, а значит, этот вечно спешащий ныне бездельник на чужом корабле тоже не в духе, — раздался голос Джеспера, будто бы он был рассказчиком. Только после этих слов он появился прямо из-под нас, задирая лохматую голову и упираясь руками в бока. Прищурив один глаз от солнца, он посмотрел сначала на Нину, а потом на меня. — Не одно ли у вас несчастье на двоих? А может, это что-то гораздо интереснее, чем несчастье или потеря, м? — Однажды я залезу в твои дела так глубоко, что ты будешь молить, чтобы я больше не делала этого, Джеспер Фахи, — покачала головой я, устало прикрывая глаза. — Даже звучит как-то неприятно, — поморщился стрелок. — Кажется, Николай что-то задумал и теперь вызывает нас. — Хоть бы не додумался отправить за борт, — закатила глаза Нина. Когда дело касалось просьбы короля, пусть и не моей страны, оно не терпело отлагательств. Вместе с Джеспером и Ниной мы направились на нижнюю палубу, где располагался вытянутый, весьма светлый кабинет короля с овальным столом, за которым могло поместиться с дюжину человек. Когда мы пришли, в центре лежали карты, испачканные чернилами, а Ланцов вместе с представителями всех ремесел гришей сидел по левую сторону стола. Надя лишь на секунду подняла взгляд, и при виде меня в них появился недобрый блеск. Слишком много неоправданной ненависти от человека, который должен тренироваться, а, следовательно, терпеть поражения. Зоя, сидевшая между ней и Николаем, даже не подняла глаз, рассматривая собственные ногти. По другую сторону стола сидели Уайлен, Каз и Инеж. Если Уайлен пребывал в добром здравии и его явно одолевало любопытство, то Инеж и Каз олицетворяли самый настоящий мрак. Инеж всё ещё «оплакивала» свой корабль и великие планы, которые оказались так хрупки, и упасите святые, если Каз действительно наговорил ей мерзостей или стал вести себя иначе по отношению к ней. Не удержавшись, я на время задержала взгляд на Казе. Он действительно был особенно хмур, глядя строго перед собой и сдвинув брови, явно о раздумывая о чём-то своём. Я даже догадывалась, о чём именно. Когда он, почувствовав на себе взгляд, повернулся, меня неожиданно пронзило холодом. А сразу после этого снова бросило в жар. Его руки на мне. Искренние слова, которые всегда были на вес золота. Губы, путешествующие по моим. Моё мокрое тело на его крепких ногах. Сухая ладонь, едва сжимающая горло. Тихо прочистив горло, я отвела взгляд, садясь рядом с Джеспером и Уайленом. Судя по тому, что Николай снова хлопнул в ладоши — кажется, это была его странная привычка перед начинанием чего-либо — все, кто должны были здесь, уже были. — Спасибо за оперативность. Спешить нам некуда, но, тем не менее, я счёл необходимым поговорить с каждым из вас, — деловито начал король. — У меня было время обдумать, какую помощь вам оказать, ведь это одна из первых моих обязанностей. Я крайне надеюсь, что вы примете предложение «от» и «до». Я готов помочь разобраться с Фьердой, чтобы замести следы вашей деятельности в ней. Женя и Нина подбросили мне отличную идею, и я счёл её выполнимой. Я дам вам шесть имён последователей культа Тёмного Еретика и распространю слух о том, что это они виновны в падении нелегального бизнеса. — Это вполне логично, ведь Дарклинг был одним из сильнейших гришей. Его последователи могут мстить за своего идола по сей день, прибегая к совершенно разной деятельности, — пояснила Женя и без того довольно очевидный факт. Нам уже приходилось задумываться об этом. — Также мы приютим спасённых вами гришей в Малом Дворце. В последнее время это место было не слишком безопасным, но там бывшим пленным помогут лучше, чем где-либо. Каждому будут выделены одежда, временное место жительства, еда. Мы предусмотрим средства на их возвращение домой, а если дома нет, то дадим работу в столице. Сейчас грубая сила нужна, как никогда, — продолжил Николай. — Как-то многовато благ за одно кораблекрушение, — заметила Инеж. По большей части, она была права. Николай и его люди были знакомы с бандой Каза, но они далеко не были близкими друзьями. Нина служила Николаю, Равка была её Родиной, но и этого было мало, чтобы за потерю Призрака мы получали такую помощь. Для нас всё это казалось непосильными задачами, целями, которых мы бы ни за что не достигли сами, а слово короля решало все вопросы, все наши проблемы. Я почувствовала небывалое облегчение от осознания, что нам не придётся отвечать за содеянное во Фьерде. — Увы, да. И я, на правах грамотного правителя и дипломата, обязан попросить вас кое о чём в ответ, — кивнул Николай, явно осторожничая в выражениях. На минуту он замолчал, будто бы ожидая какой-то реакции с нашей стороны. — Достаточно давно я столкнулся с одной неприятностью. Всем нам известно про плачевные события, про бой, что был в Тенистом Каньоне несколько лет назад. Это было не финальное сражение, одно из многочисленных, но то, в котором я пострадал сильнее, чем когда-либо. Только самые близкие люди, приближённые к королю, тогда ещё принцу, знали, что Дарклинг сделал со мной, — серьёзным тоном рассказал Ланцов, облизывая сухие губы. — Он отравил меня своей тьмой. На время я потерял разум и человеческий облик, став его рабом и бездумной тварью, подобные которой служили Тёмному Еретику. Его тьмы было так много, что от прежнего меня осталось мало чего. Чёрная кожа, крылья, искажённые черты, когти, в общем, зрелище так себе. Но я смог победить эту тьму — и вот сижу перед вами, всё ещё неотразимый и единственный в своём роде, — развёл руками он, а я легко улыбнулась. — Почти смог, — напомнила Зоя, наконец-то отрываясь от изучения собственных женственных рук и узких ладоней. Николай слегка помрачнел. — Верно. Почти, — снова кивнув, он решительно стянул с себя перчатки, протягивая нам свои руки. Я сглотнула, но удержалась от комментариев, видя перед собой изуродованные чёрной паутиной руки, ногти на которых больше походили на когти. Создавалось впечатление, словно он гнил заживо или же превращался в монстра. Я ожидала увидеть такое под перчатками Каза, но никак не короля! И даже если ожидала, это не означало, что я полностью верила в то, что такое возможно. Понимание того, что подобное мог творить с людьми Дарклинг, ужасало. — Периодически Николай снова становится тем монстром, чаще всего, по ночам. Я лично каждую ночь приковываю его к кровати тяжёлыми цепями, чтобы кто лишний не увидел, кто на самом деле Николай Ланцов, — вступилась Зоя. — Попытки справиться с этим тщетны, а периодические побеги неизбежны. Существо почти невозможно контролировать. — Со временем у меня стало получаться хотя бы немного сглаживать острые углы, сдерживать его или же выпускать, когда надо, но это всё ещё тяжело. Сложно, но можно. — Но, тем не менее, — с нажимом продолжила Назяленская. — Для Николая всё это недопустимо. Он — король, он — человек. То, что происходит с его телом и разумом опасно не только для его жизни, но и для всей Равки. Один слух, один несчастный случай, который я не смогу замять — и всему конец. Большая часть людей захочет свергнуть бастарда с трона, с ним перестанут считаться и еле заработанное уважение испарится. Страна станет уязвимой, а люди в ней окажутся в небывалой опасности. Как бы Николай не старался справиться сам, нам нужно избавиться от демона, засевшего в его теле. — К счастью, это возможно, — натянуто улыбнулся Ланцов, натягивая перчатки обратно. Ему явно было некомфортно без них, но помимо этого его тревожило что-то ещё. Внезапно он стал выглядеть изнеможённо. — Мы выяснили о таком понятии, как обисбайа. По сути, это переселение души, существа, нежелательного гостя в теле от одного человека куда-то ещё. Мы уже пытались сделать это, полностью избавившись от демона, но ничего не вышло. Ему нужно тело, тепло и способность владеть кем-то. Благодаря обисбайи мы можем попытаться переселить демона из моего тела в чьё-то другое. — Более сильное, приспособленное к чему-то нечеловеческому. К тому, кто привык бороться, побеждать, перешагивать через себя, — отчеканила Зоя. — Теперь мы знаем того, кто силён. Сильнее многих, по крайней мере. В этом и заключается наша просьба, да, Николай? — Совершенно верно, — согласился Ланцов, словно подкаблучник. — Наша просьба адресована тебе, Минерва. Мы хотим предложить то, на что не согласился бы никто, но, возможно, согласишься ты. С помощью ритуала мы планируем переселить демона в твоё тело. Джеспер присвистнул. Я, не сразу поняв, что именно мне сказали, никак не среагировала, но уже в следующий момент до меня дошло, с какой именно просьбой ко мне обращаются. Чтобы получить безопасность и свободу для всей команды, я должна согласиться подселить в своё тело демона, который на данный момент находится в теле Николая. — Нет, — отрезала я, категорично качая головой. — Нет, стой, такое решение нельзя принимать так быстро, — спокойно произнёс Николай. — Подумай немного. Да, звучит не очень, ведь у этого мало плюсов, но мы ведь разные. С тобой всё может быть совсем иначе. Твоя сила… необычна сама по себе, а значит, ты сильна, как и твоё тело. Как и твой разум. Возможно, именно кто-то вроде тебя может стать спасением для меня. — «спасением для короля», пронеслось у меня в голове. — А мне кажется, тут не о чём размышлять. Я не согласна, чтобы в моём теле был кто-то кроме меня. Тем более, творение Дарклинга, — возразила я, и плевать мне было, что я отказываю королю, который в любой момент может натравить на меня солдатов, заковать в цепи, посадить в темницу или же вообще убить, завязав в паруса и выкинув за борт. — На твоём месте, я бы подумала об этом как о возможности стать чем-то большим, чем просто гришем с двумя стихиями. Ты могла бы стать ценной для своей или нашей страны. Ты была бы единственной в своём роде, если бы смогла обуздать демона, — заговорческим тоном проговорила Зоя. — Правда? Так почему бы тебе самой не пройти через эту обисбайу? — изогнула бровь я. Ухмыльнувшись, генерал сверкнула глазами. И говоря «сверкнула», я имела в виду ровно это. Голубые глаза девушки засияли, будто два фонаря, а зрачки вытянулись, как у рептилии. Это было видно даже с расстояния, которое было между нами. Заметив некое замешательство, она улыбнулась ещё довольнее, гордо задирая подбородок. — У Зои уже есть… сожитель. Дракон. Думаю, ещё одного она не потянет, — объяснил Николай, потирая переносицу. — Подумай обо всём до завтра, Минерва. Я настоятельно прошу тебя об этом. Переспи с этой мыслью, посоветуйся с командой, взвесь все «за» и «против». Не зарекайся сейчас и не давай поспешного ответа. Ты можешь сделать для меня нечто по-настоящему ценное, и, готов поклясться, до конца своих дней ты ни в чём не будешь нуждаться. Будь уверена, если ты согласишься, то я и моя армия будут всегда на твоей стороне. — Я не делаю ничего такого, чтобы нуждаться в армии и короле на своей стороне, — прищурилась я. — Пока что. Жизнь переменчива и полна неожиданностей, не правда ли? — хитро взглянул на меня Николай, после чего поднялся из-за стола. — В общем, я даю тебе время подумать. Если ты согласишься, то мы ещё раз проверим, насколько ты пригодна, чтобы твоей жизни ничего не угрожало. Сейчас мне пора, но, Ерви, пожалуйста, пойми меня. Я не хочу тебе навредить, лишь прийти к лучшему для всех исходу. Подумай хорошо. Иначе мне придётся прислушаться к Казу и к тому, что у тебя нет права слова. Тогда решать придётся ему. Больше ничего не сказав, король и его «свита» в кафтанах покинули комнату для переговоров. Я откинулась на мягкую спинку стула, закрывая лицо руками и протяжно вздыхая. Полный бред. Что-то непостижимое, ненормальное, неправильное. Я не могла даже всерьёз задуматься об этом, ведь, по сути, это было сродни самоубийству и саморазрушению! Мне хотелось исчезнуть и сделать так, чтобы все обо мне забыли. Моя сила не должна была становиться моим главным врагом и источником несчастий. — Что скажете, команда? — устало произнесла я, опираясь локтями на стол и складывая пальцы треугольниками. Глядя строго перед собой, в пустоту кабинета, отделанного красным деревом, я понимала, что на самом деле не хотела знать их мнения, ведь оно могло разочаровать. Тем не менее, оставаться наедине с ещё одним непосильным вопросом я не могла. — Прежде, чем начнётся активное обсуждение и высказывание мнений, я просто скажу, что это недопустимо, — заговорил первым Уайлен, удивляя. — Вы слышали, что и как они сказали? Сначала описали все ужасы этого… нечто, а потом решили предложить какой-то там ритуал, чтобы переселить его в Ерви. — Он прав. В этом нет никаких плюсов, — слишком серьёзно произнёс Джеспер. — Почти что. Циклясь на так называемой просьбе, мы забываем про то, что получаем взамен. Гарантию свободы и хорошее завершение дела. — Взамен я получаю демона, когти и черноту на коже, — нервно напомнила я. — Всё это странно, — на выдохе произнесла Нина, облизывая губы. — Николай не всегда был таким. В смысле, он и сейчас хороший, и никогда не делает зла, но это… как минимум странно. Я верю ему и его словам, потому что всегда знала о его исключительно добрых помыслах. Но какой-то нюанс мешает мне найти хоть что-то положительное в этом предложении. — В какой момент мы вообще стали решать такие странные вопросы? Когда появилась Ерви? — произнесла Инеж, легко ударяя ладонью по столу. Сначала мне показалось, что это сказано в шутку и с иронией, но посмотрев на неё, я увидела абсолютно спокойное выражение лица. — Никогда у нас не было столько препятствий, как в этот раз. Никогда. Что изменилось? Вместо Матиаса пришла Ерви, вот и всё. — Инеж! — шикнула Нина. Я вскинула брови, вникая в её слова. Что такого случилось, если сейчас она буквально винила во всём меня? — Мой корабль утонул, непогода преследует нас, когда рядом гриш Проливная-Шквальная, а теперь речь вообще идёт о демонах. Думаю, стоит согласиться. Может, это что-то изменит, — договорила сулийка. Да. Например, я умру или же покину их, становясь ещё одним членом второй армии чужой страны. — Тем не менее, решать не тебе, — сухо заметил Каз, наконец вступая. Я действительно ждала, когда он нарушит молчание. — Что ты ей наговорил? Ты правда сказал что-то мерзкое, как только речь зашла об этом? — взорвалась я, обращаясь к Бреккеру. — О чём речь? Ты попросила его наговорить мерзостей? Ещё лучше! — вспыхнула Инеж. Я закусила губу, понимая, что сморозила то, чего не стоило, и лишь ухудшила наше положение. Всё было намного лучше, когда я умела молчать и не лезть, когда не нужно. — Я рассчитывал, что у тебя побольше мозгов, и ты не допустишь такой мысли, но снова ошибся, — как мы нехотя ответил Каз. — Кажется, у меня в голове стала складываться полная картина. Тут трагедия не двух человек, а трёх. Интересно… — восхищённо пробормотал Фахи, получая мой неодобрительный взгляд. Резко разогнувшись, он поднял ладони вверх, будто бы сдаваясь мне. — Чисто теоритически, у нас нет ни одного доказательства того, что исход может быть положительным. Нет никакой статистики и вероятности, никаких сведений о демоне и обисбайе. Слишком высок жизненный риск, — вдумчиво произнёс Уайлен. — Статистики! — прыснула Нина. — Я просто попробую поговорить с Николаем наедине и нащупать подводные камни. Если они есть. Но если что, на данный момент я яро против. Пусть решение будет только за Ерви. — Я тоже, — кивнул Джеспер. — Но что скажешь ты, Каз? Инеж вроде как за, я, Уайлен и Нина против. Что думаешь ты? Каз сжал челюсти, недолго размышляя. Постукивая тростью, он анализировал, как будет правильнее поступить, и это меня пугало. Пугало, потому что наши отношения были шаткими, как никогда. Мне хотелось верить, что он не мстительный, а рассудительный человек, который не будет принимать решение исключительно из-за вчерашней заминки. «Подумай хорошо. Иначе мне придётся прислушаться к Казу и к тому, что у тебя нет права слова. Тогда решать придётся ему». Если я буду против — а это несомненно так — то Николай и Зоя ко мне не прислушаются. Они спросят Каза и будут руководствоваться только его вердиктом. Он мог быть за обисбайу, и это пугало, заставляло нервничать. Заставляло и то, что я чувствовала себя вещью, которой можно свободно распоряжаться. — Мы действительно атрофировались от мысли, что это не просто просьба, а полноценная плата за свободу, избавление от шероховатостей миссии, помощь с пленниками и приют на этом корабле. Настоящего добра не бывает. Люди, тем более короли, слишком скупы. За всё добро надо платить, и это — наша плата, — начал он. — В связи со всем тем, что происходит в последнее время, ваш настрой сугубо пессимистичен, в то время как я придерживаюсь мнения, что всегда и везде нужно мыслить здраво, отчётливо, трезво. Мы все видели Николая, и он не страдает. Он говорит, что демон не мешает, лишь иногда утруждает. Этот демон — источник новых сил, чувств, ощущений и возможностей. Мы никогда не сталкивались с таким ранее, но что, если это что-то стоящее? — Какую это может иметь цену? — непонимающе произнесла Нина, качая головой. — Благодаря Николаю и обисбайе всё может измениться. Мы выйдем за грани простого мошенничества, азартных игр и мести, переходя на уровень чего-то противоестественного. Бочка будет не просто местом для конченых алкоголиков, шлюх, игроков, преступников, нищих и извращенцев, а пристанищем для тех, кто особенен и силён. Тогда мы будем готовы ко всему. И не будет никого могущественне Отбросов, — завершил он. — Собираешься строить империю на моих костях? — спросила я, чувствуя, как щиплет глаза. Он был за ритуал. Он был готов продать мою жизнь, чтобы стать великим обладателем самых редких и умелых кадров. Каз всегда думал только об этом. — Никто не будет тебя убивать, Минерва, — качнул головой он, поджимая губы. — Я согласен лишь потому, что это поможет тебе стать лучше, сильнее, полезнее и значимее. Стать собой и найти своё предназначение, с нами оно или нет. И если Ланцов спросит меня, то я дам согласие. — Чудесно, — бросила я, вскакивая с места. — Пойду обдумаю, стоит ли мне угробить свою жизнь, оставшись с самой собой, а не с вашими советами. Спасибо за бесценное мнение, которое является таким, потому что не стоит ни гроша. Сморгнув мелкую слезинку, в которой заключалось слишком много переживаний, пережитых событий и усталости, я выпорхнула из зала переговоров, двигаясь в свою каюту. Пока что моя картина этих событий была исключительно в мрачных красках, и вряд ли что-то сможет изменить моё мнение об этом. Мне хотелось решить всё самой, сделать единственный правильный выбор, глядя на предложение как на попытку лишить меня истинного «я» или же на возможность помочь себе и людям, что каждый день помогали мне устроиться в этой среде. А параллельно этому я должна была избавиться от выжигающего изнутри чувства, вызванного отношением Каза, что каждую минуту менялось и поражало, причём каждый раз в плохом ключе. Как я оказалась в таком положении? Каз готов меня подставить. Инеж винит во всех бедах. Надя оскорблена из-за проигрыша. Зоя просто не переносит, и я даже не до конца понимаю, почему. Наверное, мне действительно стоит просто подчиниться системе и сделать наконец то, чего все так от меня ждут. Чтобы хотя бы немного избавиться от всех этих мыслей, я взялась за словарь шуханского языка, который давным-давно добродушно одолжил мне Уайлен. Расположившись на непривычно удобной кровати, я открыла его на первых же страницах, начиная с первой буквы алфавита.

«Aousha — убийство Aom — книга Appinguo shu — яблоня»

Я пробежалась по всем трём страницам с двумя столбиками, где слова начинались на букву «А», но, признаться честно, мало что уловила. Все слова казались шипящими, неприятно писклявыми и какими-то…неудобными для произношения. Стоило мне произнести парочку из них вслух, как нос и лоб начинали гудеть, болеть и щекотать. Листая все страницы и находя слова, которые интересовали меня сильнее всего, я решила, что будет логичнее проговаривать их в предложениях, имеющих значение. Возможно, так я вынесу из этого словаря побольше. — Yeh maan shi yī gè shūhàn, — «Мой дедушка был шуханцем». — We duǒ zài zìdiǎn lǐ uel ba shiiwerees, — «Я прячусь в словаре от проблем и возможной смерти». Тяжело выдохнув, я положила словарь на глаза, прикрывая их и ненадолго атрофируясь от каюты, моря, волн, обисбайи, демонов, королей и всех тех людей, что находятся недалеко от меня. Сама того не заметив, я быстро провалилась в сон. Должно быть, сон сейчас был лучшим решением.