Аlphabet Draken|Hanma

Совет от Лешего: глава была написана под «Summertime Sadness» Lana Del Rey, так что Вы тоже можете включить ее для атмосферы. D – deplore (сожаление) Легкой поступью Бог Смерти идет мимо холодных камней. Как всегда прекрасен со своей безмятежной улыбкой. Волосы его волнами струятся по шее, прикрывают часть лица, пряча ото всех глаза. Глаза в которых плещется золото. Он никогда не одевался по погоде, и никогда не будет. Есть ли в этом смысл, если ему всегда холодно? Черная толстовка скрывает худощавое тело, где на груди — парный кулон, что стал его личным неподъёмным камнем. Какой приятный ветерок. Мужчина сжимает в руках букет, ему и в голову никогда бы не пришло покупать цветы для парня. Он вообще далек от такой романтики. — Чудесная погода, не так ли? — ласково улыбается брюнет, — самое то, для личного знакомства, а, Тетта? Да-да, ты не хотел знакомиться с ним, но, знаешь ли, вы оба самые дорогие мне люди. Прояви терпение. Бог Смерти грациозно присаживается, укладывая букет на колени, чтоб не мешал прикурить. — Кстати, Кисаки, насчет той группировки, — он чиркает спичками, — мне даже не понадобилось вмешиваться, Майки с его пацанятами все там разнесли, — мужчина хмыкает, затягиваясь, — бешеный он у тебя, Кен. Особенно меня удивил М... Как же его? Помню-помню, ты говорил. Мицуя Такаши! Видишь, я помню. Не видел его таким раньше, рвал и метал там. Не знал, что у вас парные тату. Я даже обомлел немного, когда знакомого дракона увидел. А еще я недавно навещал малышку Эмму, ну что сказать, все так же. Хотя так при мне храбрилась, даже почти не плакала. Брюнет облокачивается на вытянутые назад руки, запрокидывая голову к небу. — Тетта, помнишь мальчишку из Свастонов, что присоединился к нам? Кадзутора, который. Виделись недавно, спрашивал как ты, кажется, он хотел тебе втащить хорошенько. Я рассказал о тебе. Так и не понял, обрадовался он или расстроился, ты же помнишь, какой он мутный. Сигарета за сигаретой. История за историей. — Ах да, Кен, меня заебал белобрысый мальчишка из твоего салона. Инуи, кажется. Все время таскается ко мне домой, еще и с этим лисёнышем черноволосым. Думает, что мне одиноко или вроде того, думает, что я не вижу, как он перешептывается со своим пареньком. А мне вообще не одиноко. У меня дел много, да, Кисаки? Планов куча, да... А еще я недавно чуть не стукнул Инуи, не, ну он сам виноват. Но не волнуйся, за меня его стукнул лисья морда. Почему? А нехуй звать меня «Шу», нехуй меня жалеть, я че, жалость вызываю? Северный ветер пробирает сквозь ветровку, забираясь под толстовку. Скользит меж ребер, облизывая сердце. Мужчина устремляет взгляд на холодную плиту с родным именем. Я скучаю. Я не приму - Раньше я считал, что самый большой лжец, которого я знаю – это Кисаки. Но ты его переплюнул, Кен. Помнишь, как мы катались по ночному городу, а потом курили на ступенях набережной? Помнишь, что ты мне сказал, когда я проронил «вот бы всю жизнь так»? Я напомню, ты сказал, что так и будет. Будем просыпаться вместе утром, ну, ты будешь. Ты всегда раньше поднимаешься. На «камень-ножницы-бумага» решать кто пойдет варить кофе и побежит в магазин. Ты будешь ругаться, что я опять взял твою расческу. Будем целоваться в прихожей перед тем, как каждый поедет к своим ребятам. Вечером будем заказывать доставку, потому что я не хочу идти в магазин. Будем смотреть фильмы ужасов, обругав всех героев. А по ночам будем любить друг-друга, пока силы не кончатся. Ты будешь недовольно ворчать, когда во сне я снова загребу тебя в объятия. Это все...ты обещал мне, лжец. А что теперь? А теперь я один Холодает, ему приходится ссутулиться, обнимая колени. — Я вообще ненадолго пришел, там у входа ждет Эмма. Мы подружились, и, по-моему, это не очень нравится ее брату. А! Чуть не забыл! — букеты белых цветов ложатся на каменные плиты, — это вам. Он с трудом поднимается, разминая затекшие мышцы. — Не переживайте, я приду завтра. Как всегда Мужчина поджимает губы, хмурясь. — И еще... Кен, ты присмотри за нами, ладно? Я вижу, как Мицуе хуево. И Эмме. И Майки, черт бы его побрал. Нам всем... хуево без тебя, знаешь? — Кисаки, где мое «спасибо»? Это вообще-то благодаря мне приходила Хина. Я ей все рассказал. Бог Смерти молчит некоторое время, прежде чем развернуться, собираясь уйти, но шепчет напоследок: — Еще раз придешь ко мне во сне, Кен, и я выкину твои хаори. Понял? Не выкинет. Никогда не выкинет, ведь без них он и вовсе не уснет.