∘₊✧──────✧₊∘
Тогда Куникудзуши был ещё мал. Смертные, её подданные, зовут таких малышами. С его безумно маленьким телом, легко умещающемся в объятиях, и пухленькими щёчками, он был абсолютным милашеством. Только спустя несколько лет после рождения слабый иммунитет дал о себе знать. Почти сразу сёгун Райден стала искать способы укрепить разваливающееся здоровье сына. Сделать его более устойчивым к вирусам и инфекциям. Ничего. Она ничего не нашла. В итоге ей оставалось делать лекарства и лить слёзы, которые помогали лишь на время, и то только с лёгкими болезнями как кашель и простуда. Включая лихорадку. Это было плохо, но хоть чем-то она могла облегчить страдания Куникудзуши. Однако ещё хуже то, что её сын всей душой презирал горькое. Любовь к сладкому подавляла любые другие вкусы. — Куникудзуши! Мы не кидаем вещи, которые нам не нравятся, — ругала она ворчащего сына. — Я не буду пить эту дрянь! — кричал он в ответ. — Куникудзуши. Голос Электро Архонта был уверенным, а глаза сосредоточенны на сыне. Пусть Куникудзуши быстро вытер проступившие слёзы, она всё равно их заметила. Тем не менее, женщина накрыла его щёку рукой. В попытке успокоить того и заставить выпить сваренный ею чай. Она принесла новую порцию, так как прошлая оказалась опрокинута на пол. — Не хочу, — Куникудзуши сжал кулачки. — Ты должен, независимо хочешь или нет. Это к лучшему. Теперь понимаешь? — сёгун Райден звучала отчаянно. Она заметила, насколько её сын худ. Его фигура была слишком маленькой, слишком костлявой. Даже будучи избалованным ею принцем Инадзумы, похоже, он имел серьёзный недовес. Куникудзуши болезненнен. Ему нужно выпить лекарство. Куникудзуши был упрямым ребёнком, который ни за что не повинуется. Чем больше сын протестовал, тем больше чистая паника охватывала Электро Архонта. Чем больше он тряс головой и ныл, тем больше болело её сердце. Воспоминания о ночи его рождения стали проноситься перед глазами. Внезапно она стала видеть фрагменты с мёртвым телом в её руках... Воспоминания о том событии откатили её назад. Здравомыслие медленно покидало её. Хватка усилилась. Если он не выпьет лекарство, есть высокий риск умереть снова. Смерть. Она не вынесет её снова. — Нет! Ни за что! — ревел Куникудзуши. Обычно её сын – хороший мальчик. Очень покорный, без вопросов или запинок следующий её приказам. Для кого-то столь маленького, как он, Куникудзуши очень хорошо выполнял просьбы. Он был хорошим ребёнком. Но в этом была и проблема. Неважно, насколько Куникудзуши хороший и воспитанный, в конце концов он всё ещё ребёнок. Дети неустойчивые, непредсказуемые, и просто хаос во плоти. Её ребёнок, пусть и реже, проявлял те же качества. С тем, насколько гордость Куникудзуши превосходила обычного ребёнка, она часто забывала сей деталь. Он был тихим, с нежной речью, знал когда надо замолчать. Маленький идеальный мальчик, благословляющий её солнечными улыбками и любящими взглядами. Однако Куникудзуши не всегда такой. Когда дело доходило до его обычно сдержанной личности, даже он имел предел. Он был наивным, довольно рассеянным ребёнком. После стольких лет Электро Архонт всё ещё не двинулась дальше. Её сердце оказалось навсегда сломанным тем давним событием, оставившим женщину разбитым хламом, чьим светом было одно спокойствие сына. От всего другого она просто закрывалась. Электро Архонт никогда не переживала смерть хорошо. Скорбное бормотание топило её в бездонных водах саморазрушения. Та же реакция шла за каждым другом и сестрой. Все они умерли. Все оставили её одну. Яэ Мико была здесь. Яэ Мико успокаивала её. Яэ Мико оставила её одну, дав место посреди моря горя. Она тоже оставила её. Даже всё ещё топча землю, она всё же оставила её, собственными руками скинув в одиночевство. Хотя сёгун Райден не ненавидела ту. Она понимала намерения Яэ Мико. Просто чувствовала себя потерянно. Одиночевство и уединение. Быть одной ужасно. Но затем в её жизнь вошёл Куникудзуши, принеся с собой надежду и компанию. С ним она больше не одна. — Прошу, Куникудзуши, — умоляла сёгун Райден, но сын оставался непреклонен. Пока есть, с чем она может помочь, сын от неё не отделается. Можете звать её эгоистичной или глупой. Её не волновало чужое мнение. Ни одно слово на неё не влияло. Не было никакого способа вылечить Куникудзуши. Уже чудо, что он до сих пор жив – гнозис был тому причиной. Но и Сердца Бога не было совершенным решением. Он оживил Куникудзуши, но за цену здоровья принца. Страх мелькнул в глазах Электро Архонта. Сколько бы она ни мечтала будто её сын куда сильнее, сёгун Райден понимала, что то была цена за жизнь. В итоге ничего не могло спасти его бедного здоровья. Тем не менее, Электро Архонт старалась хотя бы снизить боль. Посредством собственных лекарств и чаёв из трав. Всё, лишь бы помочь телу в сражении с болезнью. Некоторые растения было легко найти в магазине. Другие приходилось поискать. Как бы то ни было, она сделает что угодно ради сына. Включая готовку разных отваров на любые возможные болезни. Сёгун Райден наизусть помнила каждый рецепт. Кристальные слёзы залили щёки Куникудзуши, — Нет! Только вот каждый отвар был ужасно горьким. И теперь она прекрасно знает, как её сын ненавидит горькое. — А за маму? — Электро Архонт готова хвататься за всё, что могло заставить сына. Ради него, ради его здоровья. Ради её здравомыслия. Только недавно Куникудзуши выздоровел от лихорадки. Та длилась месяц. Ему нужно выпить лекарство. Иначе иммунитет только продолжит слабеть. Иначе он может не прожить дольше детства. Сёгун Райден не могла этого допустить. Она не позволит своему сыну умереть молодым. Но Куникудзуши оставался непреклонен, — Не–! — Ради Селестии, просто пей уже! После изнурительного "взад-вперёд", Электро Архонт наконец сорвалась. Её голос был настолько ледяным и жёстким, что Куникудзуши вздрогнул. Некогда хвалёное упрямство застелилось страхом, сотрясающим всё тело. Впервые в жизни он испугался мамы. Обычно успокаивающие фиолетовые глаза потемнели. Часто улыбающиеся губы застыли, взгляд заледенел. Ему страшно. Желудок связался в узел. Шаг назад, подальше от мамы, чей пугающий взгляд заставлял сердце биться бодуном. Инстинкт самосохранения заверещал на полную катушку. Не так. Что-то не так. Мама пугала. А мама никогда не пугала. Конечно, были моменты, когда она поднимала руку или ругала, но сейчас её лицо превратилось в нечто ужасающее. Хоть его и наказывали раньше, Куникудзуши ещё никогда не испытывал столь сильные эмоции. Страшно. Он запаниковал, пытаясь убежать, следуя врождённым инстинктам. Страх ползал по коже. Мама схватила его за запястье, насильно разворачивая к себе лицом. Внезапно некогда теплые руки грубо схватили его за щёки, крепко сжимая, заставив Куникудзуши закричать в протест. Плохо, что стоило открыть рот, как керамическую посуду приставили к нему. — М- мама! — ... — его мать сохраняла молчание, как вдруг тёплая, горькая жидкость потекла по языку. Неправильно. Он- Он едва понимал, что происходит. Не Электро Архонт, не сёгун Райден, но мама. Его мама. Его мама ранила его. Его мама принудила его. Детский разум Куникудзуши оказался повреждён. Он оказался беспомощен. Он ничего не мог сделать, даже сдвинуться. Больше слёз залили лицо, он зашмыгал, но не более. Наоборот, тот молчал. Слишком напуган чтобы противостоять. Он напуган, а мама не успокаивала его как обычно. Нет, это она и была причиной страха. Шли минуты. Мама не отпускала его лица, пока он не выпил всё до последней капли. Её взор оставался холодным, бесчувственным и чёрствым. По окончании всего этого, у Куникудзуши закончились слёзы. Он просто встал как вкопанный. Оглушенный. На щеках блестели мокрые дорожки. Даже когда мама отпустила его лицо и тепло улыбнулась, он ничего не почувствовал. Её холодная рука сымитировал некогда комфортную ауру, но он не мог её признать. Отказывался признавать. — Мама рада, что ты выпил своё лекарство, Куникудзуши, — её голос был сладок и горд. Куникудзуши лишь посмотрел на свои сжатые кулаки, подобрал свои щёки и убежал. Теперь его бледный вид "украшали" следы от пальцев. Словно уродливые, грязные следы на чистом снегу. — Куникудзуши? Куникудзуши! — прокричала сёгун Райден, смотря, как её сын убегает от неё. Суровость собственных действий внезапно настигли её. Оу. Оу. О нет. С лицом призрака, она накрыла разинутый рот рукой. Она только что сотворила это со своим сыном. Её сыном. Её драгоценным Куникудзуши. Она пообещала любить и оберегать того от любых невзгод, но ранила сама. Заставила Куникудзуши плакать. Оставила метки на коже Куникудзуши. Куникудзуши боялся её. Куникудзуши дрожал и убежал из-за неё. Куникудзуши плакал из-за неё. Вина залила сердце. Сёгун Райден не знала что делать. Так что она просто поплакала в одиночку и убрала последствия их маленькой ссоры. Это даже не ссора. Какая ссора может быть столь односторонней? Нет, то была не ссора, а насилие. Сёгун Райден атаковала собственного сына. Подбирая один из осколков керамики, сёгун Райден закусила губу. Всё превратилось в хаос по её вине. Вспоминать тот день всегда было сложно. Сколько бы Электро Архонт ни пыталась забыть, не выходило. Ужас на лице Куникудзуши навсегда остался в её голове. Однако о Куникудзуши такого не скажешь. Было ли то благословением или проклятием, Куникудзуши не помнил тот леденящий душу день. Тот самый день, когда Электро Архонт грубо обошлась с ним, практически атаковала из-за какого-то там лекарства. Следующий день был весьма разочаровывающим. Хотя, слово "странный" подойдёт лучше. Сложно объяснить. Её сын вышел из комнаты как ни в чём не бывало. Словно вчера ничего не произошло. Он улыбался ей и наблюдал, как она на цыпочках ходила вокруг него. Тогда она с нервным лицом неуверенно обняла того. Каково же было удивление, когда Куникудзуши обнял её в ответ. — Мне так жаль, — искренне извинилась она. Ей правда жаль. За все века её жизни, больше всего она сожалела о причинённой боли. Она серьезно навредила своему слабому сыну. Её слабому и беззащитному малышу, что вчера плакал из-за неё. Это её вина. Всё это – её вина. Она бы не винила Куникудзуши за ненависть. После такого она тоже себя ненавидела. Она была готова к неподдельной враждебности. Однако вместо этого он просто покачал головой в искренней расстерянности. Что значит, что её сын не действовал по её ожиданиям. Он расстерялся, и она не знала, что должна чувствовать. — Мама, за что ты извиняешься? А? Позже сёгун Райден обнаружила, что мозг Куникудзуши заблокировал все воспоминания о том дне. Вот почему тогда он сбился с толку, почему мама внезапно так странно себя ведёт. Выглядит нервно и извиняется без причины. Он нашёл это странным, неведая о страхе, проросшим в сёгуне Райден. Хоть он и не мог ничего вспомнить, Куникудзуши больше никогда не отказывался от лекарств. Мог поныть, зримо застыть, но выпить всё до последней капли, несмотря на горький вкус и ужасный смрад. Может, то был осадок от испытанного страха. Страха, что тот день повториться вновь. Страха Электро Архонта, сжимающей его лицо и заливающим в рот полную кружку жидкости. — Мама? Выглядишь потерянно, — сказал Куникудзуши на следующий день, вытаскивая Электро Архонта из мыслей. — Ничего, сынок, — быстро ответила она, забирая пустую кружку из его рук. Он выпил весь чай, оставив маму довольной. Прекрасно. — Просто витаю в облаках. — Как скажешь. Затем Куникудзуши заметно вздрогнул. Временами его тело тревожилось по непонятным причинам. Мама помогла ему встать и, нежно поддерживая, довела до его покоев. — Иди поспи. Отдых ускоряет восстановление, — сказала она. — Хорошо, — Куникудзуши зевнул. Что-то прижалось к его спине и схватило за плечи. Голова продолжала кружиться. Живот ужасно крутило, вызывая дрожь. Но блевать не было никакого желания. Это будет смущающе. Быстро оглянувшись, Куникудзуши увидел мамино сочувствующее выражение. Будет неприлично выворачиваться на изнанку прямо на её глазах. Одна только мысль вызывала стыд. Неважно. Он решил проигнорировть поднимающуюся желчь, прижав два пальца к шее, чтобы вызвать глотательный рефлекс. — Что-то не так? — спросила сёгун Райден, заметив чужие действия. — Ничего, — соврал он со сладкой улыбкой, — мне просто надо прилечь. — Тогда ладно. Поторопись к кровати, — она нажала на его плечи, не понимая причину охватившего сына тремора. Как же всё болит. Его покинул прерывистый вздох. Он надеется, отдых поможет унять боль. Обычно так и происходило, но были и обратные случаи. Солнце недавно встало. Некогда фиолетовые, оранжевые цвета сменились голубым. У Куникудзуши не было времени наслаждаться солнцем — сёгун Райден зашторила окна. Потому он, со вздохом, лёг на мягкую кровать. Наконец-то комфорт. — Как здорово, — с закрытыми глазами пробормотал Куникудзуши. Мамины пальцы прошлись по его лбу, дабы ни волосок не падал на лицо, — Сладких снов, сынок. В комфорте собственной комнаты, Куникудзуши смотрел сны. Но они были какими-то странными. Холодные руки, тёмные взгляды. Во сне Куникудзуши было страшно, однако проснуться не получалось. Словно он заперт в своих грёзах. Пот лился с его лица, стоило некогда мирным сновидениям превратиться в кошмары. Тело завозилось по кровати. В стрессе он постоянно переворачивался и хмурился. Руки тоже стали непроизвольно сжиматься и разжиматься. Обычно сон приносил ему покой. Умиротворял и излечивал тело. Отдых создан помогать. Но не сейчас. Кошмары охватили беззащитного Куникудзуши. Во сне всё казалось настолько реальным, что, в ужасе, тело дрожало. Одеяло также ничем не помогало. Он продолжал дрожать. Не из-за холода, а из-за кошмаров. Из-за едва различимых силуэтов. Он мог представить лишь тени. Не больше, не меньше. И всё же Куникудзуши испугался. Между тем, сёгун Райден положила холодную тряпку ему на лоб — обычное действие при жаре. Она водила круги по его коже, когда заметила, насколько беспокойным он выглядел во сне. Должно быть, неприятные сны — подумала она. Она замерла и скрестила руки. Мир грёз не находился под её контролем. Она ничем не могла помочь. Не могла дать сыну спасение. Её маленькому бедному Куникудзуши. Она очень хотела тому помочь, но не решалась будить. Не с тем, как сильно он нуждался в сне и отдыхе. — Мама здесь, — всё, что она могла сказать, даже если Куникудзуши не мог её слышать, — мама защитит тебя, будь то даже обычный кошмар. Пока я рядом, нет нужды в волнениях. Не бойся. Она всегда защитит его. Несмотря ни на что, она останется здесь, ради своего драгоценного сына.∘₊✧──────✧₊∘
Куникудзуши проснулся один. Сёгун Райден на секунду отошла дабы закончить дела. Даже желая их проигнорировать, она не могла. В последнее время они занимают всё её время. Будучи Архонтом Инадзумы, она ответственна за своих людей. Неважно если волнение за сына перевешивало, она должна стараться ради народа сестры. Дабы не оскорбить её память и наследие. Тихо простонав, Куникудзуши попытался сесть, что заставило тряпку со лба упасть на колени. — О... эй, — по горлу, казалось, прошлись наждачной бумагой, а в язык напихали ваты. Его голос был не столь же сладок, как обычно. На такое звучание он поморщился. Он Куникудзуши поднял руку и прижал пальцы к горлу. Стоило ему так сделать, как их кончики загорелись. Глаза внезапно расширились. Жара ухудшилась. Ах. Как больно. Неужели сегодня мамин отвар не сработал? Обычно, хоть горькие лекарства и слезы не устраняли очаг, они хотя бы смягчали симптомы. Включая жар. Но сейчас всё горело. Невыносимо горело. Это было хуже, чем солнечный удар. Куда хуже. В попытке сфокусироваться, глаза опустились. А ведь он только проснулся. Куникудзуши всё ещё чувствовал усталость и истощение. Он проспал весь день, и всё равно вымотался. Ещё хуже была головная боль, ударившая с момента пробуждения. Пусть на время сна та утихла, но теперь она даже усилилась. Он потёр виски в попытке унять её. Тем временем выражение лица исказилось в дискомфортное. Ему оставалось лишь закрыть глаза и постараться не заплакать. Как же всё невыносимо. Потому Куникудзуши ненавидел своё состояние. Обычные смертные дети запросто восстанавливались после недугов. Ему же было легко навредить. Он хрупок, хил и слаб. Сам факт того, что в плане здоровья смертные дети сильнее его, оскорблял. И очень расстраивал. В момент познания сей истины, он пережил сокрушение и депрессию. Смертные. Мама называла их слабыми и говорила, что с ними следует быть бережнее. Их срок жизни короче, меньше века. Бессмертным вроде него такое сложно представить. Так быстро умереть, не успев внести особого вклада. Грустно. А он даже слабее простого смертного, о которых собственная мама отзывалась, как о нежных существах. Куникудзуши ударил кулаком по стене, не волнуясь, насколько громко прозвучал. Обычно он более сдержан. Однако теперь он может обвинить во всём болезнь. Хотя стены не тонкие. Навряд ли грохот дошёл до маминых ушей. Впрочем, она всегда была очень восприимчивой. Имея острые чувства, та принимала решения быстро и беспристрастно. Стоит ей услышать громкий звук в его крыле, она тут же прилетит к нему в полной готовности крепко обнять и обследовать любые полученные ранения. Для неё грохот значил, что Куникудзуши упал. Может, в другой день он бы обеспокоился побольше. Если бы он не находился в неприятных клешнях лихорадки, он бы тут же успокоил сёгуна Райден. Сказал бы, что в порядке, что состояние тела улучшается. Пусть и каплей за каплей. Он не мог. Попытавшись покинуть кровать, Куникудзуши рухнул на колени. Слишком жарко. У него кружилась голова, да так, что хотелось зарыться в лёд, лишь бы успокоить её. Хотя это не благоприятно для здоровья. Он помотал головой. Юноша глубоко, непрерывно дышал через рот, словно рыба на суше. Воздух почти не попадал в лёгкие. Пребывая в дурном состоянии, Куникудзуши ощутил, как тяжелеет грудь и накатывают нежданные слёзы, заставляя его проворчать и вытереть капли прежде, чем они сумели упасть. Он не хотел плакать. Он не будет плакать. Сконцентрировавшись на собственных мучениях, Куникудзуши не заметил знакомого кота, лежащего на отливе. В болезни он забыл, что именно в этот день недели самурай шлёт ему письма. Письма, доставляющие ему радость. Один из которых лежал в хранении пушистых лап, пока Куникудзуши не мог им обеспокоиться — занавески скрывали окно. Он даже не мог заметить его. Кот тоже молчал, ясно чувствуя, что что-то не так. Он не мякнул, не шкрябнул окно. Молчал и терпеливо ждал. Куникудзуши, шипя, продолжал вянуть от усиливающейся боли. Это уже даже не головокружение, а полноценная мигрень. Что усилило её на этот раз? Его текущее состояние далеко от обычного. Он привык болеть. Однако сейчас всё чувствовалось так превратно. Всевозможные неприятности давали о себе знать. Непрерывный кашель. Кровь. Некомфортная и невыносимая жара, пытающаеся его сварить. Головокружение-уже-мигрень. Всё было будто под толщей воды. Тошнота нарастала. Был бы у него опросник, он бы поставил по галочке на каждый пункт. С раздражающей болью на лице, он схватился за голову, не зная что делать. С тихим шипением, он прижался ладонями к полу. Прохладный. — Куникудзуши? Сынок, почему ты на полу? Запачкаешься же, — сказала сёгун Райден, увидев, как младший разлёгся по полу. Она быстро подхватила его тушку и вернула на кровать. — Пол холодный, — голос Куникудзуши еле слышим. — Жара ухудшилась? — спросила она, наблюдая за туманным выражением лица. — Мгм... Она нежно вздохнула, погладив его щёку, — Не удивительно. Я заволновалась, услышав громкий шум. Думала, ты упал во сне. Куникудзуши встряхнул головой. У него почти не осталось энергии. Его снова клонило в сон. Он хотел вернуться в объятия грёз. Когда бы он ни закрыл глаза, он чувствовал безопасность и удовлетворение. В его снах, даже будь то кошмары, ничего не болело. Он ни о чём не хотел волноваться. — Лекарства не помогают... — пророптал Куникудзуши, недовольно, но всё ещё сонно. — Башка раскалывается. Взрослая рука перевела его тело в расслабленное положение, — Мигрень? — Да. Нет нужды скрывать или преуменшать правду. Очевидно, Куникудзуши уже не выдерживал. Мама знала, как унять его боль. Это естественно спустя столетия заботы. Её объятия теплые и приветливые, как и должны быть. Нежные руки поддерживали его, воскрешая воспоминания о временах, когда касания не тревожили его. Если симптомы оказывались менее тяжёлыми, Куникудзуши обязательно запирался в комнате. Он ничего не говорил сёгуну Райден, скрывая своё слабое положение. Из-за стыда и осторожности. Стыда из-за состояния. Осторожности из-за того, как сильно ненавидел сидеть взаперти. Но Куникудзуши не выдерживал. Потому он активно искал маминой поддержки, а не изолировался; потому он подвергся её горьким отварам, несмотря на ненависть. С самого момента пробуждения, что-то казалось не таким. — Не волнуйся, я позабочусь о тебе, — мамин голос был спокоен. Посреди адского хаоса в голове, её голос подарил ему секунду спокойствия. На короткий миг всё прояснилось. Хоть и только на миг. — Я устал, — Куникудзуши потёр глаза. — Тогда отдохни. Сон успокаивал. Сон раскрывал свои объятия. Сон помогал ему восстанавливаться от любой болезни. Он устало моргнул. Тихие бормотания целовали его уши. Нежный тон заставил его надуть губы и прильнуть к касанию Электро Архонта. Он так вымотался. Но Куникудзуши не уснул. Кажется, был не в состоянии лечь в кровать и задремать. По неведомой причине, то оказалось слишком сложно. Куникудзуши, нахмурившись, посмотрел вниз, — Не могу. — Почему? — обескураженно спросила мама. — Просто не могу, — было его ответом. Электро Архонт не поняла его. Тем не менее, она накрыла его одеялом и помогла уснуть. Её ужасно волновало то, насколько усугубился жар. Оставалось лишь бояться. В последнее время не случалось ничего такого, что могло породить болезнь. Обычно Куникудзуши заболевал от какой-то серии событий. Аллергические периоды и дождливые сезоны делали его уязвимее к холодам, а неумолимые зимы добивали. Это – только несколько причин, почему Куникудзуши мог заболеть. Но сейчас кончалось лето и с каждым днём близилась осень. Обычно осенью её сын болел не так часто, только если ментально. Тем более на Наруками дожди не были столь частым явлением. Царстовало лето, так что она позволила своим людям греться под теплом солнца. Просто что-то не так. Стал ли её сын хрупче? Она погладила его бледную кожу и прерывисто вздохнула. Его тело было как всегда нежным. Одно грубое движение и кожа расцветёт голубым и фиолетовым. По какой-то причине его итак изящные кости казались тоньше, даруя иллюзию, что она может сломать их владельца одним дыханием. Электро Архонт почувствовала дискомфорт и беззвучно сглотнула. — Я сварю тебе снотворное. Очевидно, тебе нужно отдохнуть. Дай мне пару минут, — сёгун Райден встала и взглянула на хмыкнувшего сына. — Хорошо, — пробормотал Куникудзуши прежде, чем тяжело закашляться. Звук, пусть и был знакомым, всё равно заставил её вздрогнуть. Её бедный дорогой сын. Он заслуживает большего. Позже, когда она вернулась в покои и дала ему кружку чая, глаза Куникудзуши на секунду прояснились. Что слегка успокоило сёгуна Райден, даже если позже они снова затуманились. Она не понимала, что происходит. Впервые её сын переживал столь тяжёлую болезнь. Ему было плохо как никогда. Словно он вернулся во времена, когда был маленьким ребенком. Всё ещё юным и уязвимым. В чём дело она не знала. Когда Куникудзуши в который раз заснул, сёгун Райден почувствовала усталость. Это никогда не было легко. Заботиться о сыне всегда утомительно. Она всегда, несмотря ни на что, старалась сделать это как можно лучше. Сёгун Райден уверена – через несколько часов Куникудзуши снова проснётся и ей снова придётся укладывать его. Однако её дела как Архонта оставались незакрытыми. Не то чтобы её волновало. Потому-что, очевидно, благополучие Куникудзуши – её высший приоритет. Она не могла перестать перефириным зрением смотреть на зашторенное окно. На краешке сознания жужжал порыв открыть его. — Как странно, — сказала она никому. Была бы сёгун Райден менее сдержанной, она бы незамедлительно раскрыла занавески. Но, к несчастью, солнце ещё не село, а его лучи принесут Куникудзуши лишь агонию. Так что Электро Архонт лишь скрестила руки и отвернулась. Она проверит позже, когда Куникудзуши станет лучше. Тем временем всезнающий кот лизал свою лапу. Когда Электро Архонт отошла достаточно далеко, чтобы услышать, он тихо мяукнул, а затем максимально приблизился к маленькому проёму между занавесками. Кот слишком заботился о больном принце. — Мяу, — скулил он, слегка прижимаясь к стеклу. Подумать только, даже животные волновались о здоровье Куникудзуши. Что-то с чем-то. Если бы он не спал, точно бы не оценил. Лицо принца, несмотря на жар, было таким бледным. То было странно и противоречиво. Конечно же это захватило внимание кота, чьи глаза уставились на вздымающуюся грудь принца. Тот внимательно смотрел с нечитаемым выражением. Зоркое животное. Как и Казуха, оно было таким же проницательным. — Мяу, — влажный язык прошёлся по вычесанной шерсти. С принцем что-то не так — понял он. Это очевидно. Но что именно не так сложновато объяснить. Он мякнул ещё раз. Кот решил остаться до тех пор, пока принц не поправиться. Казуха, конечно, будет волноваться, если он не вернётся к концу дня. Он перевернёт всё с ног на голову, лишь бы найти своего маленького друга и убедиться, что он жив. Но кот оставался на месте, обвив тело хвостом. Человеческий друг может забеспокоиться, но он знал, что Казуха не станет делать что-либо. Только если пройдёт слишком много времени. Возможно, недели достаточно. Он не впервые не возвращается день или два. Коты самодостаточны. Если Казуха не покормит его какое-то время, с ним ничего не случиться. Потому кот довольно разлегся на отливе у окна принца, в беззвучной надежде, что тому скоро станет лучше.