To Be Free

      Кадзуха унёс Куникудзуши.       Это было похоже на сказку. Словно принц спасает свою даму в беде и уносит в более хорошую, счастливую жизнь. Хотя их ситуация далека от любой сказки.       Никаких высоким замков или величавых лошадей, на которых можно уехать в закат. Нет, вместо этого они оба сидят на грязной земле в лесу, терпеливо ожидая, когда солдаты закончат патрулировать. Всё это время принц беззвучно рыдал в самурайскую грудь.       Всё таки, это не какая-то сказка.       Кадзуха — далеко не героический принц. Даже едва аристократ — от этого статуса осталась одна фамилия, так как клан Каэдэхара давным-давно потерял благосклонность.       В то же время Куникудзуши — его предполагаемая дама в беде — сам по себе слишком храбр. Чего только стоит согласие последовать за ним в незнакомый мир. Он оставил позади всё: от роскоши, идущей со статусом и родословной, до собственной матери.       Самурай нежно вытер слёзы, заливающие чужое белоснежное лицо. Адреналин гнал по венам, пока он прижимал принца и накрывал его щёки.       О, как же Кадзуха везуч.       Подумать только, кто-то столь низкий, как он, был одарён возможностью вот так вот обнимать принца. Его музу, божество, которому он решил поклоняться. Учитывая, что Электро Архонт оставила его, Куникудзуши остался единственным богом, за которым хотелось следовать.       Принц идеален. Любознательный почти до всего, всегда внимательно слушает его бредни. В их первую встречу, когда Куникудзуши закидывал его вопросами, казался таким полным жизни.       Голос нежнее бархата, красивое лицо в стать доброму сердцу. Крайне драгоценный.       Неудивительно, что самурай влюбился так быстро и так сильно в милого принца. Сражён наповал, не меньше.       Кадзуха прижал тыльную сторону ладони к чужому тёплому лбу. Краем разума он не мог не думать, как же красиво выглядел Куникудзуши, несмотря на покрывшие кожу слёзы.       Не то чтобы он когда-либо скажет это вслух.       Потому что боялся обидеть принца, что точно ненавидел показывать уязвимость. Так что он решил держать рот на замке ради своей музы.       Самурай уставился на принца, чьё лицо горело из-за лихорадки, и почувствовал вину за то, что посчитал это милым. Эти чистые слёзы были странно очаровательными.       — Ваше Высочество, Вам лучше? — мягко спросили больного принца. Кажется, жар спал. Оставалось только надеяться, что лихорадка скоро уйдёт.       — Всё ещё больно, но полегче, — признался Куникудзуши и слабо проскулил.       Этот звук заставил Кадзуху тревожно нахмуриться и заправить пару синих прядей принцу за ухо. Между тем, иной подавленный вздох слетел с кровавых губ.       Это ужасно его волновало. Нос уловил знакомый металлический запах ужасной красной жидкости. Поняв, как много должно было вытечь крови изо рта принца, блондин запаниковал и пальцами проследовал за ремешками, держали маску на синей макушке.       Он хотел снять маску с лица Куникудзуши просто чтобы проверить, может ли тот дышать.       Но остановил себя.       Кадзуха вынужден признать, но здоровье синеволосого ненадёжно от слова "совсем". Грязь и листья под ними могли ударить по и так слабому состоянию ещё сильнее, если снять маску.       Принц вздрогнул от чувства тёплого дыхания над ухом. Шепча, самурай чуть ли не целовал кожу: — Не волнуйтесь. Я достану лекарства как только эти солдаты уйдут.       Куникудзуши помотал головой и извился в его уверенных объятиях. Пару раз слабо ударил — безрезультатно.       — Я в порядке. Не надо покупать мне лекарства, — спешно запротестовал он. — Поверь, это чепуха. Я переживал и куда более сильные приступы.       — Вы уверены? А как же-? — попытался переубедить его Кадзуха, но его перебили:       — Я не хочу быть балластом.       — Ваше Высочество, Вы не балласт, — искренне сказал красноглазый. Он погладил чужую руку и крепко взял её, отчего принц перестал бить его.       Нижняя губа синеволосого затряслась. Лицо наполнилось сомнением.       Ожидаемо. Он считал себя не более, чем балластом большинство, если не всю жизнь.       Мама или Яэ Мико всегда говорили обратно, но едва ли его это волновало. Они никак не помогли поднять барахтающуюся самооценку.       Ему часто говорили, что его любят. Сёгун Райден ежедневно давала знать, какой удачливой она себя за чувствует за благословение таким драгоценным сыном. Её отношение к нему — запредельная забота и сочувствие — прекрасно показывало то, как она им дорожила.       — Мой дражайший Куникудзуши, — однажды окликнула его сёгун Райден. Это побудило его с любопытным взглядом подойти, после чего его более маленькую форму посадили на коленки.       — Да, мама? — спросил он, охваченный интересом.       — Я очень сильно тебя люблю. Пожалуйста, никогда не забывай этого, — она так искренне смотрела на него. От внезапного заявления и чистого шока он разинул рот. — Ты моя надежда. Единственная капля счастья в море печали, в котором я увязла.       Куникудзуши был ошеломлён. Тогда ему было только несколько лет, а значит, он был ещё слишком юн, чтобы увидеть двойной слой маминых слов. Совершенно бестолковый.       Однако это не помешало мягко улыбнуться Электро Архонту, несмотря на растерянность. Сверкнув глазками, синеволосый обнял её за шею.       Малыш выдал что-то типа: — Я тоже тебя люблю.       — О, мой сладкий, любимый сынок.       Всхлипнув, Электро Архонт обняла его в ответ. Она не отпускала его до тех пор, пока мальчик не уснул прямо в её руках. К тому времени высоко поднялась луна , наступила ночь.       Было бы глупо отрицать, что мама горячо его любила. Очевидно, так и есть. Настолько, что она бы буквально свернула горы, если бы он попросил. Если бы это осчастливило его.       Но, несмотря на всё это, он всё ещё считал себя обузой. Пустой тратой пространства и ресурсов.       Не заслуживает.       — Ваше Высочество, — голос Кадзухи привёл Куникудзуши в чувство, — Вы в порядке? Кажется, Вы потерялись в мыслях.       Синие глаза медленно моргнули и решили опуститься на колени. Самурай слегка постучал по его сжатым рукам, как бы говоря успокоиться. Их тела были прижаты друг к другу.       А затем Кадзуха решил переплести их руки.       — Просто вспоминал кое-что. Впрочем, это неважно, — его баюкало чувство безопасности и запах клёна, идущий от одежд самурая. А он хорошо пахнет.       Когда блондин встал и снова понёс его, принц уже перестал плакать. Красные щёки всё ещё оставались влажными, а глаза опухшими, но водопад из слёз сошёл на нет.       От этого самурай облегчённо вздохнул и сжал чужую хрупкую руку.       Взгляд красных глаз оставался на пустом выражении лица принца, пока их обладатель пробегал по окраине города. Солдаты, патрулирующие местность, куда-то ушли. Как только Кадзуха это понял, быстро среагировал и покинул грязное укрытие.       Он смахнул упавшие листья и комки грязи, прилипшие к одежде Куникудзуши. Избавиться от всей грязи, что покрывала его одежды, было сложно, но блондин старался сохранять его одежду максимально чистой.       — Надо поискать временное убежище, где мы сможем передохнуть и восстановиться. Чую, скоро будет гроза, — ноги Кадзухи начинали болеть, икры горели от усталости. Даже после всего произошедшего его выносливость оставляла желать лучшего.       Порой он правда жалок.       Как бы в знак, в небесах громыхнуло, заставляя Куникудзуши вздрогнуть. От мысли, что намокнет под неожиданным ливнем, он содрогался.       Синеволосый ломал голову над возможным выходом из текущего положения: — Я не уверен, близко ли то, о чём я думаю, но почему бы нам не укрыться в поместье твоего клана, пока гроза не уляжется?       — Вы хотите пойти в поместье клана Каэдэхара?       — Если это даст нам крышу над головой, даже если временно, то да, — ответил принц, пока небо затягивалось тучами. — Но только если ты не против. Если тебе не нравится эта идея, можем пойти ещё куда-нибудь.       Сердце самурая пропустило удар от тактичных слов другого. Грудь разрывалась от неописуемых эмоций. Принц слишком великодушный, он не заслуживает такой доброты.       Его муза и вправду имеет нежное, кровоточащее сердце.       Ах. Может, если бы не обстоятельства, сейчас он бы признался в своём восхищении.       "Я восхищаюсь Вами" порывались сказать губы и язык спустя многие месяца тоски и писем. Рассказать, сколько преданности во всей той литературе, что он посвятил принцу.       Как жаль, что сейчас далеко не самое лучшее время признаваться в чувствах принцу. Ярость сёгуна Райден непрерывно нависала над его головой, и раз она мать Куникудзуши, любые их отношения неизбежно будут натянутыми.       Блондин в последний раз взглянул на небо прежде, чем капли упали с тяжёлых, чёрных туч. Лицо исказилось в панике.       Самурай постарался как мог укрыть принца от дождя, но ливень оказался слишком сильным.       Длинных рукавов не достаточно.       Молния ударила в землю рядом с ними, заставляя Куникудзуши вздрогнуть, а Кадзуху отпрыгнуть, сдерживая вскрик. Вид чистейшего Электро пугал, заставляя вспоминать стрелу, что не так давно прострелила его.       Горло сжалось, лёгкие молили о воздухе, пока грудь неконтролируемо вздымалась. Он интенсивно дышал, чувствуя, как ускоряется сердцебиение. Всё тело тряслось, пытаясь вдохнуть.       — Кадзуха, ты меня слышишь? — спросил Куникудзуши с красным от жара лицом. Гроза, к несчастью, ухудшила лихорадку.       Впервые в жизни капли дождя стекли по коже Куникудзуши. Одежды промокли, некомфортной тяжестью обвисая на тощей фигуре.       Он никогда не проходил через подобное и не знал, что делать дальше.       — Ка... дзуха?.. — звал он, закрыв глаза. Вся его энергия кончилась, и он положил голову на плечо самурая. Так больно, но он никак не мог облегчить боль.       Принц повторял имя блондина, ожидая ответ. Словно мантра. Всё это время кровавые губы переживали тяжёлый приступ кашля. Чтобы вдохнуть, приходилось прилагать усилия.       Внезапно маска на лице показалась слишком тяжёлой. Он слабел и слабел, пока, наконец, не потерял сознание прямо в руках Каэдэхары.       — Мама... — пробормотал Куникудзуши прежде, чем закрыть глаза и отрубиться.       Всё потемнело.       Знакомый опыт. Раньше подобное случалось часто.       Наконец, Кадзуха вышел из транса и понял, что чужое тело обмякло. Одолеваемый огромной виной, он продолжил бежать к поместью клана. Он не смог защитить свою музу, от чего ужасно себя чувствовал.       Иной разряда тока мелькнул в небе, сияя ярко и смертельно. Но в этот раз самурай не вылетел из мира.       Вместо этого он думал о чём угодно другом, не обращая внимания на разрушительные разряды Электро. Красные глаза не сходили с бледного лица принца.       Сильный ветер дул против него. Чем больше блондин бежал, тем больше сбивалось дыхание и усиливалась усталость. Всё таки он не замедлялся. Как минимум не до тех пор, пока не показался силуэт поместья.       — Ваше Высочество, мы почти пришли, — сказал Кадзуха, даже зная, что его не услышат.       В конце концов, бедный принц всё ещё без сознания.       Как только он вошёл в ворота дома детства, ноги зашатались. От ветхой тропинки и потрескавшихся стен, до запаха угля и железа. Близость со всем этим почти ввела его в ностальгию.       Глубоко вдохнув, блондин поднял руку и постучал в закрытую дверь. От веса сомнений и тревог тело тряслось. Он боялся, что клан откажется от него, развернет и помашет ручкой.       Наконец, дверь открыл слуга, удивившийся при виде него. Его глаза раскрылись, рот разинулся так, словно он собирался кричать.       — Юный господин Кадзуха! Это правда Вы?       Вздохнув, он ответил: — Да, это правда я. Можешь, пожалуйста, впустить нас? Мы с моим компаньоном попали под дождь и я не знаю куда идти, ибо из-за погоды он заболел.       — К- конечно. Входите, входите, — слуга отступил, пропуская наследника клана Каэдэхара внутрь.       — Спасибо, — он слабо улыбнулся слуге и снял деревянные сандалии, испачканные в грязи и листьях. — Я пойду в свою комнату. Если можешь, пожалуйста, принеси мне лекарства, чтобы сбить температуру моего компаньона.       Слуга склонил голову, а затем ушёл искать лекарства. Самурай, тем временем, принёс Куникудзуши в свою личную комнату.       Он положил принца на прибранную кровать, на которой не спал последние несколько месяцев. Кадзуха слегка удивился тому, что большинство его вещей не тронули, не передвинули и не выбросили. Его клан, очевидно, терпеливо ждал его возвращения.       Сердце кольнуло.       С самого дня рождения из-за того, что он наследник падшего клана, на его плечи возложили горы ожиданий семьи. С ранних лет на него постоянно давили, и блондин до сих пор не оправился от вреда тех невзгод.       Ему приходилось балансировать между учёбой, тренировками и обязанностями. Он часто плакался своему другу, изливая разочарования, запутанные эмоции и чувство неполноценности.       Кадзуха вздохнул. Покачал головой и отмахнул воспоминания, надеясь больше никогда не проходить подобное.       Нет смысла жить в прошлом.       Сейчас есть другая, более важная проблема. Самурай одарил спящего принца любящим, но тревожным взглядом. Чем дольше они остаются в мокрой одежде, тем выше поднимется температура.       Куникудзуши зашевелился во сне, свернувшись в клубочек.       Увидев чужую дрожь, блондин вытащил сменную одежду. Когда тело принца отчаянно искало тепла, выглядело таким плачевным.       Хотя, прежде всего, Кадзуха решил снять свой неловкий наряд.       Промокшая маскировка служительницы храма соскользнула с тела, и парень переоделся в другую, более комфортную одежду. Привычное кимоно с короткими рукавами и чёрное хаори вместе с красной хакамой, имеющей кленовый дизайн.       Пока самурай складывал наряд служительницы храма, Куникудзуши вернул крупицы сознания.       Синие глаза открылись и устало моргнули.       — ...дзуха..? — пробормотал принц, пытаясь сесть и добраться до самурая.       От его голоса Кадзуха просиял и кинулся к нему: — Вы наконец проснулись, Ваше Высочество?       — Мм, — промычал Куникудзуши и разошёлся в тяжёлом приступе кашля. Слюна противно брызнула из-под маски. Блондин аккуратно накрыл его щёки руками и снял маску.       — Вот. Давайте я почищу, — тряпкой Кадзуха стёр кровь с мягких губ и кожи принца. — Если что, мы сейчас в моей комнате. Гроза ещё идёт, так что можем остаться здесь на пару дней.       Разряды тока били с неба, холодный ветер стучал в окно. В ушах звенел гром, пока Кадзуха вытирал изгибы чужого лица большим пальцем.       — Мама, должно быть, ужасно зла.       Кадзуха дёрнулся.       Электро Архонт уже должна была заметить то, что её сын больше не в Тэнсюкаку. Что его комната пуста, и его нигде нет. Неудивительно, что буря даже не намекала на завершение.       Повисла полная тишина, пока он продолжал вытирать другому лицо, нежно взявшись за его подбородок одной рукой, а другой тёр теперь кровавой тряпкой.       Всё это время они смотрели друг другу в глаза.       Затем Кадзуха достал одежду для принца из собственного шкафа, стараясь найти что-то, что бы хорошо смотрелось, но не проглотило его хрупкую фигуру.       Ушли фиолетовые оттенки, что окрашивали кимоно принца и показывали его статус сына сёгуна Райден. Дизайн был слишком навороченным: от сложной вышивки до высококлассного шва.       Подумать только, такой причудливый наряд, и всего-то пижама.       От удивления Кадзуха потерял дар речи: рукава были расшиты тонкими нитями настоящего золота.       Одно только кимоно стоило как всё состояние его клана. Это говорило не о многом, ибо существовало много вещей, что стоили больше всех богатств его клана. Но это не мешало чувствовать неверие.       С раскрытым ртом и глазами он аккуратно сложил кимоно. Кадзуха не знал, что чувствовать от того, что простой кусок ткани стоит больше его премии. Электро Архонт, должно быть, правда любит своего сына, раз так его избаловала.       Кадзуха почти завидовал привилегиям принца.       Ключевое слово: почти.       — Вы переоделись? — спросил самурай, стоя спиной к принцу.       — Почти, — Куникудзуши засунул руку в рукав простого кимоно, который одолжил ему Кадзуха.       На переодеться ушло пару минут. Украшенный слоями белого, красного и чёрного, принц похлопал блондина по плечу, привлекая внимания. Когда тот обернулся, синеволосый занервничал.       Даже если кимоно было почти как раз, его фигура всё ещё тонуло в ткани. С мокрыми волосами он напоминал уличного котёнка, что недоедал и терпел плохое обращение.       Однако, кажется, Кадзуха думал по-другому.       — Ваше Высочество, Вы так красивы, — нежно, искренне сказал самурай. Покрасневший, он внезапно схватил принца за руку и нежно поцеловал тыльную сторону ладони.       — Кадзуха, пожалуйста…       Куникудзуши растерялся.       Он не был уверен, теплы ли его щёки из-за лихорадки или чувства губ блондина на его коже.       — Я знаю, что говорю, — кровоцветные глаза сияли, как полумесяцы. — Вы умопомрачительны.       Кадзуха был много кем: самураем, поэтом, начинающим путешественником и единственным наследником падшего аристократического клана Каэдэхара. А ещё самым преданным слугой одинокого принца Инадзумы.       Божество было ему музой. Куникудузши идеален во всём, и, встав на колени перед ним, блондин обращался с ним с крайним благоговением.       — Что ты делаешь? — любопытно спросил Куникудзуши, слабо кашлянув.       Самурай искренне улыбнулся: — Поклоняюсь Вам.       Сердце синеволосого пропустило удар. Это совсем новый опыт. Даже громкая буря не могла перекрыть ритмичный звук сердца в ушах.       Его хрупкая рука задрожала. Он застенчиво поднял её и накрыл ею раскрытые губы. Кадзуха продолжал восхищенно смотреть на принца, в чьей груди закручивалось незнакомое чувство. Смотреть, словно он — кто-то драгоценный, стоящий защиты, стоящий восхвалений.       Он не понимал.       Абсолютная верность, непреклонная преданность — чужие ему понятия. Он принц, но впервые кто-то встаёт перед ним на колени и заставляет его чувствовать себя лелеянным… любимым. Совсем не так, как обращалась с ним мама.       Мама любила его. Куникудзуши знал: она любит его больше всего в мире. Если бы он только попросил, она бы завоевала небеса.       Но Кадзуха бросил вызов его маме, даже если ради этого пришлось рисковать жизнью.       Как глупо, как неразумно! Как ужасно мило с его стороны.

∘₊✧──────✧₊∘

      Повисла гробовая тишина. Обычно ярко-фиолетовые глаза сёгуна Райден нехарактерно потускнели, пока она сидела на пустой кровати Куникудзуши. Рука пробежалась по мятым простыням, лицо морщилось от отсутствия сына.       Куникудзуши ушёл.       Её сын пропал. Как бы сильно она его ни искала, его нигде не было.       Слёзы собрались в уголках глаз, женщина скрыла лицо за дрожащими руками. Накрашенные ногти впились в кожу, пока она сдерживалась от того, чтобы закричать от злости, скорби, горя.       Она проходила стадию неприятия. Ум и сердце отказывались верить, что её сын, её маленький Куникудзуши, последний оставшийся член её семьи, ушёл. Это доставляло безмерную боль.       Молния рассекла небо, эхом раздался гром.       Небеса стали чёрными, буря разоряла Инадзуму. Она не щадила никого, ледяной ветер время от времени валил деревья. В отличие от прошлых бурь, этот ливень был жёстче, упорнее. Настолько, что улетали крыши.       Эта гроза не волновалась ни о чьей боли или страданиях.       Её единственная цель — нести эмоции разбитого сердца сёгуна. Та вытирала слёзы; разряды тока собирались на кончиках пальцев.       Над ладонью сформировался пульсирующий шар Электро. Маленький, как те, что она создавала в детстве Куникудзуши. Навевало горькую ностальгию.       — Эи, это ненормально, — сёгун Райден взглянула на Яэ Мико, которая посмела прервать её прогулку по тропинке воспоминаний.       Шар чистого Электро растворился в воздухе.       — Заткнись, — ядовито выплюнула она в кицунэ, что раньше звалась её ближайшей и самой доверенной подругой, — это твоя вина. Мой сын ушёл, пропал из-за тебя.       От обвинительного тона Яэ Мико вздрогнула.       Но из-за этого взгляд Архонта стал только острее. Она не испытывала никакой симпатии к Гудзи, ибо Куникудзуши забрала незнакомка, которую пригласила кицунэ несмотря на предупреждение.       — Я никогда не хотела этого, — попыталась оправдаться Яэ Мико.       В её опущенных глазах непривычно отсутствовал игривый блеск. Вместо этого их наполняли мрак и безмерное сожалений. На её жалкое выражение лица сёгун Райден только усмехнулась.       Губы божества недовольно сжались: — Никогда не хотела этого, а? Несмотря на мои первоначальные сомнения, ты сказала, что она не навредит моему сыну. Я поверила и впустила её. А теперь даже и не знаю, могу ли верить тебе.       — Я служила тебе фамильяром всю жизнь. Разве это ничего тебе не говорит, Эи? Прошу, поверь мне, это был простой просчет. Я очень волнуюсь о тебе и       Она попыталась положить руку на плечо правительницы, но её грубо ударили. Фиолетоволосая встала и указала на открытую дверь.       — Выметайся, — холодно сказала сёгун.       — Что? — Яэ Мико заметно пошатнулась. — Точно, ты не понимаешь, что говоришь, да?       — Я сказала: выметайся.       — Эи, будь разумной!       — С меня достаточно твоих оправданий, Мико. Мой сын ушёл из-за тебя. Извинения не изменят прошлого. Так что там про твою преданность? Ты заплатишь собственной плотью и кровью! — лицо Архонта окрасили слёзы.       Она злилась на фамильяра. Чувствовала боль и предательство ближайшей в её жизни подруги.       Исчезновение Куникудзуши сломало Электро Архота до такой степени. Отчаяние, грызущее сердце, было хуже, чем когда века назад в её руках лежал труп сестры. Судьба жестока. Она забрала у неё близняшку, друзей, а теперь и сына.       Чем она заслужила всё это?       — Куникудзуши не умер. Он всё ещё где-то ждёт тебя, — постаралась успокоить подругу Гудзи. В небе в который раз громыхнуло.       Все попытки бестолку. Сёгун Райден оскалилась: — Выметайся. Не ясно что-ли? Я не хочу тебя видеть. Просто уходи и не смей возвращаться без моего сына.       — Как хочешь.       Кицунэ склонила голову и уставилась в пол, избегая чужих чёрных глаз. Медленными, тяжёлыми шагами она вышла из комнаты Куникудзуши, повернувшись спиной к злой подруге.       Если они всё ещё могли зваться подругами.       Розоволосая достала зонтик и вышла из Тэнсюкаку. Непрекращающийся дождь застучал по ткани. Она крепко сжала ручку и натянуло каменное выражение на лицо.       Путь до Великого храма Наруками прошёл в размышлениях и тишине. Она переосмысляла одностороннюю борьбу с сёгуном Райден. Даже если в прошлом они часто ссорились, так сильно впервые.       Конечно, ожидаемо. Но всё равно больно, когда на неё выливают грубые обвинения.       Это всё — часть её плана. Так почему из её глаз льют слёзы? Она лгала сёгуну Райден и устроила целый разгром просто чтобы принц наконец вышел из Тэнсюкаку.       Послышался нехарактерный всхлип.       Сердце правительницы Инадзумы разбито. Она оплакивала потерю сына и в итоге воздействовала на погоду в Инадзуме. Буря — символ её скорби и боли.       А ещё Гудзи разорвала дружбу длиною в пятьсот лет. Все эти века служения Архонту больше ничего не значили.       — Это к лучшему, — утешала себя Яэ Мико.       Ты ведь сама в это не веришь. Говорил голос на задворках сознания. Циничная фраза заставила на мгновение остановиться.       Неважно, во что она верила. В итоге что сделано, то сделано, оставалось только двигаться вперёд.       Куникудзуши с Кадзухой.       С самураем он в безопасности.       Принц в хороших, надёжных руках. Кадзуха сам по себе силён и достойно обращается с мечом. Он сможет защитить принца.       Пока Куникудзуши счастлив и в безопасности с Кадзухой, всё это того стоило. Яэ Мико игнорировала тусклую боль в сердце, говорящую обратное.